Разбойник и Мишка (рассказы)

      Мастер тонкой кисти
      Перед войной Николай Ильич Малинин работал художником по тканям на текстильной фабрике. Он пытливо изучал мастерство старых умельцев тонкой кисти, ходил на луга, в сады и в лес, зарисовывал цветы с натуры.
      Создал Малинин два своеобразных текстильных рисунка: один был на шёлковое полотно, с небесно-голубой и золотисто-солнечной полосками, а другой - на майю для детей, и назвал его Николай Ильич "Лесной полянкой". По белому полю причудливо рассыпаны лепестки цветов, листочки, ветви, ягоды земляники, грибки с красной шляпкой. А среди этих алых фигурок мелькало маленькое солнышко с красным ободком. Приглядишься и заметишь солнышко улыбается...
      Но творческая работа художника Малинина вскоре была прервана войной.
      Уходя на фронт, он сказал жене:
      - Маша, побереги мои эскизы... Я вернусь и закончу их...
      На фронте он был командиром орудия. Однажды на их огневую позицию противник обрушил огонь миномётов, и Малинина, с изуродованным лицом, в тяжёлом состоянии, эвакуировали в госпиталь.
      В тыловом госпитале, на Урале, он пролежал целый год, а затем приехал в родной город.
      Светлый мир солнца и красок, который так любил Николай Ильич, исчез для него навсегда и сменился вечной темнотой. Он уже не чувствовал боли от своих фронтовых ран, а ранение другое, душевное, не давало ему покоя.
      Находясь дома без всякого дела, он страдал. Подолгу на ощупь перебирал свои довоенные эскизы и мысленно вспоминал цветистые рисунки. Однажды Мария, наблюдая за мужем, сказала ему:
      - Коля, я заходила в госпиталь инвалидов войны. У них нет массажиста, а нужда в нём большая... Как ты думаешь, а?
      Ещё в госпитале, в группе выздоравливающих, он научился массировать. Как-то при обходе раненых начальник госпиталя сказал Николаю Ильичу:
      - Я вижу, вы скучаете без дела, товарищ Малинин. Займитесь массажем. Полезное дело. Пригодится...
      Послушался Николай Ильич доброго совета и охотно принялся за дело.
      Вернувшись в свой город, он сначала как-то и не думал о том, чем будет заниматься. Но без дела скучно стало жить, просто невозможно. И как кстати теперь заговорила Мария о работе! Он обнял жену за плечи и ласково проговорил:
      - Машенька, умница ты моя дорогая... Спасибо.
      Работая, он убедился в том, что массаж делает чудеса. Кажется, навсегда после тяжёлого ранения окостенеет сустав, но усиленный ежедневный массаж и упражнение ноги постепенно возвращает суставу его нормальную подвижность, и, глядишь, инвалид начинает ходить всё лучше, свободнее, веселее.
      И как приятно сознавать, что это дело твоих рук, твоего труда!
      Больные любили его сильные, горячие руки, и Николай Ильич почувствовал, что он нужен людям, полезен им.
      А тут ещё родился сын. Мальчик был крепкий, черноволосый и кареглазый. Знакомые часто говорили:
      - Смотрите, весь в отца... А глаза-то, глаза как угольки.
      И тогда пришла, вернулась к Николаю Ильичу прежняя радость жизни. Лишь одно его всегда волновало. Потеряв в битве с фашизмом зрение, войну он представлял себе сплошной чёрной ночью и поэтому жгуче ненавидел тех, кто готовил для человечества эту ночь.
      Николай Ильич хорошо знал свой город, где он родился и вырос, и ходил на работу без поводыря. Да и некому было водить его. Мария, став директором школы, целый день находилась на работе, а Леночка училась.
      Движение в городе после войны сильно выросло, и стало небезопасно переходить улицы, где шумы нередко так переплетались между собой, что трудно было уловить из них тот, который нёс слепому опасность.
      Однажды вызвали Марию Павловну в городской Совет и сказали:
      - Мы послали в Москву заявку на собаку-поводыря для вашего мужа. Да, собаку! Не удивляйтесь, Мария Павловна. Дело это, правда, новое, но, говорят, надёжное. Собаку привезёт специальный инструктор.
      Мария сообщила мужу эту новость, не скрыв своего сомнения. Николай Ильич растрогался, но четвероногого поводыря он никак себе не представлял. А Леночка, услышав разговор родителей и опасаясь, что они откажутся от собаки, радостно всплеснула ладошками:
      - Пусть привозят! Я с ней играть буду...
      Возвращение
      Когда Васильев вёл Норку по городу, она смело и свободно шла по улицам: вероятно, узнавала родные места.
      Семья Николая Ильича жила в новом четырёхэтажном доме, недалеко от фабрики. Возле дома был обширный двор, по краям которого росли молодые акации. В углу двора в большой куче золотисто-жёлтого песка копались маленькие дети. Девочки-школьницы перебрасывали из рук в руки мяч. Среди малышей вдруг возникла драка.
      - Витя, оставь! - закричала светловолосая девочка, разнимая драчунов. - Нельзя драться. Ну что ты такой буян...
      Черноволосый мальчик надул губы и, насупив брови, проговорил угрожающе:
      - Дам! - Потом он увидел вдруг откуда-то появившуюся собаку и, просияв, крикнул: - Вавака!
      Все дети мгновенно прекратили игры. Во двор входил человек в гимнастёрке, с крупной собакой, похожей на волка.
      Девочка оставила брата и побежала к дому:
      - Папа! Мама! Посмотрите, какую собаку нам привели!
      Норка недоверчиво озиралась по сторонам, плотно прижимаясь к ноге своего хозяина. Здесь всё для неё было чужим.
      Они вошли в просторную гостиную. Мария Павловна указала гостю на стул, а сама вышла в другую комнату.
      Васильев огляделся. Всё было обычным: чистым, красивым и простым, но необычное гость увидел на стенах. Они были увешаны цветистыми рисунками в рамках: тут были и огненно-алые тюльпаны, синие васильки, белые и розовые ромашки, гвоздика, анютины глазки, красные гроздья рябины. Некоторые же рисунки состояли из каких-то полосочек, точек, завитушек, горошин, но в таком сочетании, что рисунок казался привлекательным. Все эти рисунки отражались в зеркале, и казалось, что там, за стеклом, ещё одна такая красивая комната. Васильев хотел было подняться со стула и подойти к стене, чтобы рассмотреть рисунки поближе, как услышал голос девочки.
      - Дяденька, а можно её погладить? - спросила она и, не дожидаясь разрешения, протянула руку к голове Норки.
      Собака сдержанно прорычала "рр-р-р...", и девочка испуганно отдёрнула руку:
      - Ой, какая злая!
      В это время из другой комнаты показался Николай Ильич. Он так свободно шёл по комнате, будто был зрячим.
      - Здравствуйте, - сказал он, безошибочно протягивая руку Васильеву.
      - Папа, как же она будет тебя водить, такая злюка? - разочарованно спросила Лена.
      - Вот в том-то и дело, дочка, что надо с ней подружиться.
      - Это вы верно, Николай Ильич, сказали. Надо вам теперь завоевать доверие и любовь Норки, но прежде всего я должен подружиться с вами. Иначе Норка не признает вас. Она ведь у нас с характером. А тебе, девочка, надо с ней поосторожнее быть, пока она не привыкнет.
      В это время через полуоткрытую дверь со двора, косолапо шагая и сопя, вошёл черноглазый Витя и, смело подойдя к собаке, погладил её по морде.
      - Маленькая, - проговорил он.
      Всё, что очень нравилось Вите, он называл "маленькая". Так его самого называли родители.
      - Мама! Она укусит его! - закричала Лена.
      - Тише... - остановил её Васильев.
      Норка спокойно взглянула на малыша и вильнула хвостом.
      - Не пугайтесь, - сказал Васильев, - даже самые злые собаки не трогают маленьких детей.
      - Почему так? - удивлённо спросила Лена.
      - Наверно, чувствуют, что малыши не могут причинить им никакой боли? - спросила Мария Павловна.
      - Безусловно, - подтвердил Васильев.
      - Ну, а я для неё большая, что ли? - обиженно сказала Лена.
      - Ишь какая хитрая! - улыбнулась Мария Павловна. - То всё твердит, что большая, а сейчас захотелось быть вдруг маленькой.
      - Ну и не буду дружить с ней, подумаешь...
      Норка инстинктивно разделяла всех людей на друзей, которые были близки её хозяину, и к этим людям она относилась доверчиво, и на чужих, которые были далеки от хозяина. Эти люди были ей безразличны, и к ним она относилась со скрытой недоверчивостью. Васильев дружит с новым для неё человеком, он вместе с ним ест за одним столом, ходит по городу, мирно беседует, и Норка, сопровождая их, стала относиться к Николаю Ильичу спокойно, дружелюбно. Попробовал Николай Ильич её кормить, но она не приняла пищу и даже отошла подальше от него. А сейчас Васильев приказывает ей принять от Николая Ильича. Он говорит строго и ободряюще:
      - Можно, Норка, можно... Ешь.
      Собака вяло подходила к кормушке и с предосторожностью, нехотя, поедала угощение, посматривая то на Васильева, то на Николая Ильича. Всем своим равнодушно-подневольным видом она как будто хотела сказать новому человеку: "Ну что ж, если так хочет мой хозяин, я съем свой обед, сделаю вам такое одолжение, но на мою дружбу вы всё равно не рассчитывайте..."
      Потом Васильев стал уходить из дому как раз в те часы, когда надо было кормить собаку, и Норка стала принимать пищу от Николая Ильича, не оказывая при этом новому кормильцу никаких особых признаков внимания.
      Попыталась ухаживать за Норкой и Лена, но Васильев категорически запретил:
      - Нельзя, Леночка. Иначе она не привыкнет к папе и не будет его водить.
      - Но ведь мы вместе живём... - обиженно протянула Лена.
      - Ты не расстраивайся, Леночка, - успокоил её Васильев. - Норка всё поймёт, когда я уеду от вас, и она привыкнет к папе. Вот тогда и ты будешь ухаживать за ней.
      - Дядя Ваня, а почему вы ей разрешаете играть с Витей?..
      - Потому, что он маленький.
      Получилось так, что после первого же смелого знакомства Витя приобрёл у Норки какое-то особое расположение. Он не только гладил её, но даже трепал за уши и брал за нос. Норка играла с ним: бегала по комнате, приседала и взлаивала. Витя гонялся за ней и весело смеялся.
      Однажды Васильев ушёл на целые сутки, и Норке пришлось остаться одной в семье Малининых. Среди членов семьи она уже заметно предпочитала Николая Ильича: всё приятное теперь исходит от него, он такой спокойный, добрый. Правда, он не такой уверенно-строгий, как Васильев, но зато он ничего от неё не требует. Лишь кормит и ласково говорит: "Норка, Норка".
      Вечером она забеспокоилась. Подошла к двери и, царапая её лапами, заскулила, попросилась на волю. Очевидно, она хотела найти Васильева.
      - Нельзя, Норка, нельзя, - сказал Николай Ильич, - ложись...
      Не дождавшись хозяина, поздним вечером Норка легла около пустого дивана, на котором спал Васильев. А ночью Николай Ильич проснулся и услышал около своей койки сопящее дыхание собаки. Она лежала на полу, свернувшись клубком. Николай Ильич прошептал: "Норка!" - и легонько погладил её по голове. В ответ на ласку собака сдержанно, один раз, лизнула ему руку и осталась с ним рядом до утра.
      Потом Васильев совсем ушёл от Малининых на другую квартиру, недалеко от них, и заходил к ним лишь изредка. А Норка уже так привыкла к Николаю Ильичу, что стала выполнять его простые команды: "сидеть", "гуляй", "лежать". Делать это было легко, тем более что всякий раз она получала от Николая Ильича кусочек вкусной колбасы.
      Прошло две недели. Васильев надел на собаку шлейку, а поводок пристегнул к поясному ремню слепого. Правее Николая Ильича пошёл Васильев, подав Норке команду:
      - Вперёд!
      Норка охотно пошла. Они повернули налево, затем пересекли улицу. Норка точно выполняла все команды Васильева.
      На другой день они отправились опять на работу, но Васильев шёл уже не рядом с Николаем Ильичом, а по левой стороне улицы, изредка посматривая на них. Команду подавал Николай Ильич сам. Норка издали, через улицу, видела Васильева и точно выполняла приказания Николая Ильича, который шёл по знакомому маршруту, в госпиталь. Там Васильев угостил собаку мясным супом. Но всё же, когда Норка видела Васильева вблизи, она порывалась подойти к нему, а он сурово взглядывал на неё и даже грозил хлыстом. По-своему Норка, вероятно, недоумевала: почему Васильев вдруг так переменился к ней?..
      Тяжело отвыкать от друга, который по непонятной причине вдруг становится холодным, грубым.
      Опасная встреча
      Через несколько дней Васильев пустил Николая Ильича одного с Норкой. Николай Ильич хорошо знал свой маршрут на работу и следил за тем, чтобы Норка не сбила его с пути. Но нет. Оказывается, она запомнила этот маршрут и вела его точно по тем же улицам, где они проходили в предыдущие дни. Норка даже запомнила и трамвайную остановку, где они садились. Подведя Николая Ильича к трамваю, она потянула его к передней площадке. Зайдя в трамвай, Норка подошла к передним сиденьям и выжидающе посмотрела на людей. Она привыкла к тому, чтобы люди уступали место её хозяину. К этому её приучил Васильев. А люди и не заставили себя ждать. С сиденья сразу поднялись две девочки-первоклассницы и проговорили одновременно:
      - Пожалуйста, пожалуйста... Садитесь.
      Николай Ильич сел, а Норка забралась под скамью и лежала там до тех пор, пока не услышала команду своего хозяина: "Встать".
      Они уже подходили к госпиталю, когда Николай Ильич услышал радостный мальчишеский возглас:
      - Норка! Норка!..
      Судя по голосу, мальчик был где-то слева, на другой стороне улицы. Норка вздрогнула и остановилась: какой знакомый голос!
      Николай Ильич услышал приближающийся топот ног. Он решил, что это кто-то из его знакомых, но кто, он не узнал по голосу.
      - Тебе чего, мальчик? - спросил он подбежавшего к нему человека.
      - Это моя Норка... - услышал он взволнованный голос.
      - Как - твоя?
      - А так и моя... Я её воспитал, а потом её в спецшколу взяли. Она теперь у вас, да?
      - У меня...
      Не отходя от ноги Николая Ильича, собака вильнула хвостом, Николай Ильич почувствовал на ноге мягкие удары пушистого хвоста. Но вот Норка отстранилась от его ноги и потянулась к мальчику. Николай Ильич дёрнул за поводок и строго приказал:
      - Нельзя, Норка. Стоять!
      А потом уже приветливо сказал:
      - Я тороплюсь, мальчик, на работу. Ты приходи к нам домой. Только в выходной день. Я дома буду, - и назвал свой адрес.
      - Ладно, приду, - обрадовался Борис. - Обязательно приду.
      - Вперёд! - подал команду Николай Ильич.
      Норка послушно пошла впереди Николая Ильича, лишь один раз оглянувшись назад, на своего прежнего хозяина, с которым когда-то так весело было играть...
      Борис долго стоял на месте и смотрел им вслед, пока они не скрылись в дверях госпиталя. Ему было и приятно, оттого, что его Норка теперь службу несёт, и в то же время досадно и грустно: она уже не принадлежит ему.
      Дома Николай Ильич весело рассказывал о встрече с мальчиком, но Васильев не одобрил гостеприимства Малинина:
      - Конечно, эта встреча рано или поздно должна была произойти. Но вы, Николай Ильич, напрасно пригласили его к себе. Норка должна знать только ваш дом и одного вас. Иначе вы её можете потерять как вожатого...
      ...В воскресенье Борис надел белый полотняный костюм и сказал деловито:
      - Пойду посмотрю, как моя Норка у нового хозяина живёт.
      - Поди, поди, сынок, - одобрила мать.
      Борис ушёл к Малининым и быстро вернулся домой.
      - Ты что так скоро вернулся? - удивлённо спросила мать. - Не видел свою Норку?
      - Да, увидишь теперь! Даже на порог не пустили.
      - Почему так?
      - А потому, что, наверно, боятся, как бы я не переманил её к себе...
      - Но теперь же она не твоя... - заметила Таня.
      - Ну и пусть! Всё равно я её воспитал.
      - Так чего же ты надулся? - сказала мать. - Ты сделал своё дело - и хорошо.
      - Да ничего... Просто обидно! Даже взглянуть не дали... Спасибо, говорят, тебе, мальчик, за твою работу, но только не надо Норку расстраивать. А то она слушаться не будет...
      - А пожалуй, Боря, они правы. Ты же сам всегда говорил, что собака должна знать одного хозяина.
      Борис чувствовал правду в словах матери, но всё-таки продолжал твердить о своей обиде:
      - Заходи, говорят, мальчик, к нам тогда, когда Норка на работу уйдёт...
      - Одним словом, приходите, гости, когда нас дома не будет, насмешливо проговорила Таня. - Интересно!
      - И щенка от Норки пообещали... - сумрачно добавил Борис.
      Таня будто обиделась за брата:
      - Они к тебе, Борис, отнеслись как к маленькому: чтобы успокоить, куклёнка пообещали.
      - Не куклёнка, а породистого щенка! - поправил сердито Борис.
      - Ну, во всяком случае, я считаю, что от одной встречи Норка не испортилась бы, - заметила Таня.
      Борис вспылил:
      - А чего ты понимаешь в этом деле! "Не испортилась, не испортилась"!.. А вот, может быть, взяла и испортилась бы!
      Маленькое приключение
      Норка уже хорошо освоилась с тремя маршрутами - на работу, в городской сад и в гастроном. В магазине она подводила Николая Ильича сначала к кассе, а потом к прилавку. Так научил её Васильев.
      Прожив у Николая Ильича почти месяц, Норка стала точно ориентироваться во времени. Это было не трудно ей усвоить, потому что день у Николая Ильича был строго размерен по часам: с утра - на работу, потом отдых, прогулка. В восемь часов утра Норка просила завтрак, а в девять подходила к двери и царапала её лапами, посматривая на хозяина, будто хотела напомнить: "Пора идти на работу".
      Норка совсем привыкла к новому хозяину и к новому дому, но она не переносила в квартире темноты, которую не ощущал Николай Ильич. Случалось иногда так, что Николай Ильич заходил с ней в дом вечером, когда в квартире никого не было. Норка требовательно взлаивала до тех пор, пока Николай Ильич не включал свет, который совсем не нужен был её новому хозяину.
      В центре города, около театра, раскинулся небольшой парк. Кое-где в тени деревьев стояли скамьи, а в центре парка бил фонтан из огромного клюва каменного пеликана. Против фонтана на высоком постаменте стоял гипсовый малыш в коротких штанишках и беззвучно трубил в горн.
      Вокруг фонтана на газонах цвели пионы, настурции, астры и мак.
      Николай Ильич пришёл сюда отдохнуть и заодно познакомить Норку с новым для неё маршрутом. Подойдя к входным открытым воротам парка, Николай Ильич отстегнул от ошейника поводок и произнёс повелительно:
      - Ищи! Норка, ищи!
      Норка бросилась в парк и побежала по дорожкам, посматривая на скамьи, занятые людьми. Был воскресный день. Норка озабоченно бегала по дорожкам, выискивая свободное место для своего хозяина. Нет, всё занято. Николай Ильич неторопливо шёл по центральной асфальтированной аллее, прощупывая дорожку тростью и ожидая сигнала от Норки. Не найдя свободного места, собака забежала в боковую тенистую аллею и остановилась как вкопанная против маленькой скамьи, занятой девушкой и юношей. Норка уставилась на них выжидающе и требовательно. Девушка схватила юношу за руку и привстала со скамьи:
      - Митя, я боюсь! Уйдём от неё.
      - Ну вот ещё, трусиха! - браво заговорил юноша. - Она, наверно, есть хочет. На, пёсик.
      И он бросил собаке конфету. Норка даже не взглянула на подачку. Открыв пасть с острыми белыми зубами, она пролаяла громко и угрожающе. Девушка испуганно метнулась в сторону, а за ней торопливо пошёл и бравый паренёк, испуганно оглядываясь на странную собаку.
      - И чего только надо этому волкодаву? - смущённо проговорил он.
      - Она бешеная, наверно, - сказала девушка. - Пойдём скорее, Митя!
      Норка вспрыгнула на освободившуюся скамью и громко залаяла, давая сигнал своему хозяину.
      Николай Ильич свернул в боковую аллею и подошёл к скамье. Норка спрыгнула на землю и легла под скамью.
      Юноша и девушка остановились.
      - Смотри, Митя, - сказала девушка, - ведь это она нас прогнала, чтобы хозяина усадить. Вот умница!
      Но паренёк не разделил с ней восхищения:
      - Тоже мне, умницу нашла! Что мы, и без неё не уступили бы место её хозяину? А то облаяла нас ни за что ни про что да ещё грязью скамейку заляпала. Пожалуйста, садись, хозяин, "чистенько"!
      Николай Ильич обмахнул скамью платком, постелил газету и сел. Услышав невдалеке разговор юноши с девушкой о его собаке, Николай Ильич наклонился, заглядывая под скамью, где лежала Норка, и проговорил укоризненно:
      - Ну, Норка, ты сегодня, кажется, перестаралась немного... тебя ведь не учили такой грубости.
      Глядя на своего хозяина, Норка похлопала веками, а потом, глубоко вздохнув, положила голову на лапы и закрыла глаза. Вероятно, её собачья "совесть" была спокойна: она помогла хозяину хорошо устроиться, и чего он ещё от неё требует?..
      Большое испытание
      Воскресенье - день молодёжной эстафеты на приз областной газеты выдалось светлое, солнечное и не жаркое. Ранним утром машина-поливалка вымыла гладкие мостовые, отчего они потемнели и стали точно лакированные. По сторонам широкого Ленинского проспекта тянулись длинные шеренги молодых лип.
      За час до начала соревнования трамвайное и автомобильное движение по маршруту эстафеты было приостановлено. Тротуары наполнились праздничной толпой. Малышей родители несли на плечах. В толпе шныряли ребята. На всех углах и перекрёстках стояли милиционеры в белых кителях и белых перчатках.
      Именно в этот день Васильев решил устроить Норке самое трудное испытание. Ещё накануне он сказал Николаю Ильичу:
      - Завтра будет самый удобный момент для этого испытания. Главный маршрут, по которому вы ходите с Норкой на работу, будет перекрыт, и в госпиталь можно будет пройти только по обходному пути, через Вокзальный мост. Это составит крюк километра в полтора. Сможет ли она сама ориентироваться в этой сложной обстановке и довести вас до госпиталя?
      - Ну что ж, проверим, - согласился Николай Ильич. - А помните, Иван Николаевич, недавний случай с Норкой?
      - Да, тогда Норка проявила себя очень интересно.
      Как-то Николай Ильич возвращался из госпиталя домой. Он точно знал, что от угла до поворота к их дому шестьдесят два шага. Этот путь он вымерил ещё тогда, когда ходил без поводыря. Но сегодня Норка повела себя как-то странно: когда они дошли до поворота, собака не повернула домой, а потянула его вперёд, дальше. Николай Ильич дёрнул за поводок:
      - Норка, налево, домой!
      Но собака тянула его по-прежнему вперёд. Николай Ильич недоумевал: что с ней вдруг случилось, почему она стала такой непослушной? Николай Ильич не знал, что впереди, у соседнего дома, играл его маленький сын. А Норка, заметив Витю, тянулась к нему. Николай Ильич решил позволить Норке пойти вперёд, чтобы узнать, что же отвлекло Норку от их постоянного маршрута. А Витя так заигрался с товарищами, что заметил отца и Норку только тогда, когда они уже совсем приблизились к нему.
      - Па-па! - воскликнул он.
      Пухлые щёки его были измазаны глиной, на лоб спускался крутой завиток чёрных волос. Подойдя к Норке, Витя обнял её за шею рукой и проговорил:
      - Нолка моя!..
      Эта самостоятельность собаки тогда приятно удивила Николая Ильича, но сегодня ей предстоит задача более трудная: надо будет найти обходной путь, который пролегает правее от их привычной дороги, по направлению к Вокзальному мосту. Но повернёт ли Норка направо от Главного моста, по которому они обычно ходили в госпиталь, или поведёт хозяина налево и тогда не найдёт перехода через реку?..
      На трамвае они доехали до площади городского Совета.
      По случаю эстафеты трамвай дальше не шёл. Выйдя из вагона, Васильев смешался с толпой и стал издали наблюдать за поведением Норки, не теряя Николая Ильича из виду. Собака оглянулась по сторонам как-то растерянно она не видела здесь раньше такого скопления людей, и на миг ей, наверно, показалось, что они попали в незнакомое место. Тут толпами стояли зрители - болельщики за своих, - а подростки, юноши и девушки, одетые в разного цвета трусы, майки, брюки, топтались на месте или прохаживались, готовясь к стремительному броску.
      Почувствовав нерешительность собаки, Николай Ильич подал команду:
      - Норка, вперёд!
      Норка повела хозяина через сквер к часам, где обычно они поворачивали направо и шли по панели широкого проспекта.
      Публика расступилась перед ними, образуя свободный проход. Послышались услужливые голоса: "Дайте проход! Пожалуйста, проходите!" У выхода из сквера, около часов, стоял милиционер. Он загородил выход и остановил Николая Ильича, сказав при этом учтиво, но требовательно:
      - Гражданин, здесь прохода нет. Прошу...
      - Норка, назад! - скомандовал Николай Ильич и дёрнул за поводок.
      Собака зарычала на милиционера, преградившего им дорогу, но, услышав повеление хозяина, умолкла и, взглянув на Николая Ильича, повернула обратно. Но куда же теперь идти? Куда вести хозяина? А хозяин понял затруднение своего поводыря.
      - Норка, работа, работа! - напомнил он настойчиво, повелительно.
      Васильев, наблюдая издали, насторожился. Наступил важный момент: по какому пути поведёт теперь Норка Николая Ильича?
      Вот она повела его правее, через сквер, мимо фонтана, к пятиэтажной гостинице. В это время их заметил Сёма Кочетков, закадычный приятель Бориса Цветкова.
      - Гляди, Борька, твоя Норка!
      Борис оглянулся и увидел Николая Ильича с Норкой. Они шли сквозь расступавшуюся перед ними толпу по направлению к гостинице.
      Около гостиницы шла узкая улица, параллельная Ленинскому проспекту. Норка повела по ней Николая Ильича. Пройдя два квартала, они вышли к горе, на которой высился огромный театр, окружённый с четырёх сторон колоннадой. Отсюда хорошо был виден длинный и широкий проспект, по которому сейчас устремились в беге загорелые спортсмены.
      За театром, ниже - большой мост через реку. По нему Норка не один раз водила своего хозяина, когда шли на работу. Именно сюда она привела Николая Ильича, обойдя главный маршрут по параллельной улице.
      - Так, так, великолепно! - говорил про себя Васильев, наблюдая издали за поведением своей воспитанницы. - Посмотрим теперь, что ты будешь делать дальше...
      У моста милиционеры стояли сплошной цепью и никого не пропускали.
      Норка остановилась перед живой стеной милиционеров и взглянула на хозяина так, будто спрашивала: "Как же теперь быть?.."
      - Норка, назад! Работа, работа... - проговорил Николай Ильич.
      Собака повернула назад и повела хозяина направо, по берегу реки.
      - Так, так, - прошептал Малинин.
      Ниже по течению, в полукилометре от Главного моста, был другой мост Вокзальный.
      По этому берегу Норка в прошлом году гуляла с Борисом, купалась и плавала в реке. А через Вокзальный мост они не один раз ходили в ветеринарную лечебницу, когда Норка поранила себе ногу.
      Чтобы попасть в госпиталь, надо перейти этот мост, затем пройти три квартала, свернуть налево, обойти новостройку рабочего городка и выйти на Красноармейскую улицу, где был госпиталь.
      "Направление взяла правильно, - думал Васильев, следуя издали за Николаем Ильичом. - Но сможет ли она дальше ориентироваться?.."
      Вот и широкий железобетонный мост. Норка повела хозяина по правой стороне, около стальных перил.
      Позади что-то страшно загремело. Это шла машина с пучками полосового железа. Они свешивались сзади длинным хвостом, пружинились и лязгали. Норка вздрогнула и оглянулась.
      Машина со стальным хвостом прогромыхала по мосту и скрылась за поворотом.
      - Норка, вперёд! - приказал Николай Ильич.
      Собака повела хозяина мимо маленьких трёхоконных деревянных домиков старого города, который когда-то был похож на большое грязное село.
      Норка повернула в узкий переулок и неожиданно упёрлась в высокий забор новостройки рабочего городка. За оградой высились недостроенные четырёхэтажные корпуса.
      Норка остановилась, будто раздумывая, куда же идти, и повела направо.
      Они обошли казавшийся бесконечно длинным забор, затем свернули налево и вышли на ту улицу, где был госпиталь.
      Норка привела Николая Ильича на работу по новому маршруту, который нашла сама.
      Васильев широким шагом догнал Николая Ильича у госпиталя и необычно горячо заговорил:
      - Ну, Николай Ильич, теперь я могу уверенно доложить профессору, что Норка сдала экзамен на самостоятельную ориентировку. Это ведь замечательно!..
      Николай Ильич тут же угостил Норку колбасой, которую она любила больше всего. Он погладил её по голове и сказал ободряюще, ласково:
      - Хорошо, Норка, хорошо!
      Собака оскалила зубы, похлопала хвостом по ноге своего нового хозяина и тихо заскулила, будто запела какую-то свою, собачью, радостную песню.
      До свидания!
      Провожать Васильева пришли на вокзал Николай Ильич, Леночка и Борис Цветков. Бориса на вокзал пригласил Васильев. Он хотел сделать ещё одно сложное испытание Норке, чтобы уехать от Николая Ильича со спокойной душой.
      Они сидели на скамье в привокзальном сквере, а Борис прохаживался в отдалении, не подавая никому виду, что он их знает.
      Вот они встали и пошли к вокзалу. Около широкой входной двери висел почтовый ящик. У ступеньки Норка остановилась.
      Николай Ильич, прощупывая ступеньки тростью, вошёл по ним на площадку. Доставая письмо из кармана, он нарочно обронил его, и оно отлетело в сторону.
      - Норка, подай!
      Норка схватила зубами письмо и подала его к рукам Николая Ильича.
      - Хорошо, Норка, хорошо! - одобрительно сказал Николай Ильич и погладил собаку по голове.
      Он опустил письмо в ящик, и они вошли в огромный, светлый вокзал с такими большими окнами, что казалось - это не окна, а стеклянные стены.
      Николай Ильич крепко пожимал руку Васильеву:
      - Большое вам спасибо, Иван Николаевич, за ваш труд! Норка у меня вроде глаз моих.
      - Ну что вы... - смущённо проговорил Васильев. - Это мой долг. А вы напишите о её работе и поведении.
      - Напишем. Обязательно напишем!
      - Приезжайте к нам ещё, дядя Ваня, - сказала Леночка, не сводя сияющих глаз с Васильева.
      Они вышли на перрон в тот момент, когда скорый поезд подходил к вокзалу.
      Публика хлынула к вагонам.
      Васильев выждал немного и, когда перрон освободился, пошёл к своему вагону. Поднявшись на ступеньки, крикнул:
      - Норка, ко мне!
      Норка вздрогнула, взглянула на Васильева, на Николая Ильича и не тронулась с места. Васильев улыбнулся.