Если моя догадка верна, то ситуация весьма прискорбна, ибо этот человек отказался голосовать на основании оценки доказательств и позволил себе руководствоваться политическими соображениями. Однако у него тем не менее нашлось мужество для того, чтобы дать случившемуся нравственную оценку и найти компромисс. И слава богу! Слава богу! Если бы человек, выказавший столь постыдную трусость, отделался тем, что его просто пожурили, Флот...
      - Это чудовищно! - взревел Яначек. - Даже ваш разлюбезный трибунал - и тот не осудил его за трусость! Мало вам того, что человек опозорен и лишен чести? Того, что его отец, услышав об этом, умер от удара? Долго еще вы собираетесь его травить?
      - Если потребуется, хоть до тех пор, пока ад не заледенеет! - бросил в ответ О'Хиггинс. - Такой презренный, трусливый негодяй, как он...
      - Как вы смеете? - вознегодовал Яначек - Да я вас...
      - Джентльмены, джентльмены...-тщетно пыталась утихомирить их Принс.
      ДюКейн лишь посмеивался, глядя, как отставные Первые лорды схватили друг друга за грудки. На этой высокой ноте программа прервалась блоком рекламы.
      Медленно покачав головой, Хонор взглянула на Пола и обнаружила, что ее возлюбленный корчится на постели, задыхаясь от беззвучного смеха. Сердито фыркнув, она вырвала у него пульт и швырнула на прикроватную тумбочку. Экран терминала погас.
      - Не вижу тут ничего смешного, Пол, - проворчала она. - Неужто им никогда не надоест муссировать эту тему?
      - П-п-про-с-сти! - простонал Пол, тщетно пытаясь справиться со смехом и беспомощно пожимая плечами.
      - Может, с точки зрения черного юмора тут и есть над чем посмеяться, вздохнула Хонор, - но мне все это не нравится. Очень не нравится! И я по-прежнему не могу высунуть носа с корабля, чтобы на меня не набросился какой-нибудь идиотский репортер.
      - Я знаю, любимая,-уже серьезно сказал он, сжав ее в объятиях. - Но что поделать, во время ремонта корабля ты остаешься в пределах их досягаемости. Придется потерпеть до тех пор, пока "Ника" не отстыкуется от "Гефеста". Или пока не стихнет шумиха.
      - Если она вообще когда-нибудь стихнет.
      - О, это непременно произойдет. После оглашения вердикта прошел всего один день, так что удивляться нечему. Мне кажется, волна интереса к этому делу схлынет, как только приговор будет официально утвержден.
      - Это только надежды. Не забывай, предстоит еще и формальное провозглашение его членом Палаты, не говоря уже о маленьком дельце с объявлением войны. Я...
      Хонор осеклась: люк открылся, и в спальню проник Нимиц. Вспрыгнув на кровать, он уселся на задние лапы и, склонив набок голову, устремил на нее взгляд ярко-зеленых глаз. Явно не для того, чтобы полюбоваться наготой, кот радовался за нее и Пола, однако внешнее проявление интимных человеческих отношений его не волновало. Из чего следовало, что явился он сюда по какой-то другой причине.
      Хонор сконцентрировалась. Коты-эмпаты всегда легко улавливали эмоции своих приемных людей, но, насколько ей было известно, уловить ответные эмоции кота не удавалось пока ни одному человеку. Кроме нее самой, научившейся этому два стандартных года назад. С тех пор ее восприимчивость неуклонно возрастала... но на сей счет она хранила абсолютное молчание.
      Правда, она подозревала, что об этом догадываются Пол, Мишель Хенке, Джеймс МакГиннес и ее родители. Но уж на них-то можно было положиться, они ее тайну не раскроют. По правде сказать, она не слишком хорошо понимала причину своего молчания, но почему-то считала его важным.
      Нимиц сидел неподвижно, не отрывая от нее глаз, в то время как она пыталась понять, чего же он хочет. Это было непросто, ведь они могли обмениваться не мыслями, а лишь чувствами и иногда смутными образами. Хонор напряглась... и громко хихикнула.
      - В чем дело? - полюбопытствовал Пол.
      - По-моему, нам лучше одеться.
      - С чего бы?
      Он, опершись на локти, приподнял брови. Она ухмыльнулась, встала и потянулась за подаренным матерью шелковым кимоно.
      - К нам собирается заглянуть Мак, и мне не хочется его смущать.
      - Подумаешь, Мак! - усмехнулся Тэнкерсли. - Уж он-то про наши отношения все знает. Сколько раз нас прикрывал.
      Ее ухмылка превратилась в теплую улыбку - с этим спорить не приходилось. Будучи вдвое старше Хонор, ее стюард относился к ней как к подростку-несмышленышу, о котором надо заботиться и которого необходимо опекать ради его же блага. Впрочем, это не мешало ему проявлять благоразумие и такт. Что до ее встреч с Полом, то он с самого начала был в курсе происходящего и, искренне желая Хонор счастья, от души за нее радовался. Что, в свою очередь, было очень важно для нее.
      - Знать-то он про нас знает, само собой, - промолвила она, - но как раз в этом-то и проблема. Он опасается помешать нам, а если застукает в таком виде, то уверится, что помешал. Так что одевайся, эксгибиционист несчастный. Нечего попусту смущать человека.
      - Приказы, приказы...-шутливо ворчал он, вставая и отбрасывая назад волосы.
      Хонор наблюдала за ним с оттенком зависти: сама она отрастила волосы, достаточно длинные для того, чтобы их можно было собрать сзади в хвост, ей приходилось поступать так перед тем, как надеть шлем, - но его шевелюра оставалась длиннее и гуще. Она так любила запускать в нее пальцы, что готова была делать это снова и снова.
      Хмыкнув, Хонор провела щеткой по собственной голове. Волосы ее курчавились меньше, чем раньше, точнее кончики прядей курчавились как и раньше, а остальные волосы, отрастая, формировали нечто вроде элегантной волны. Не то, чего хотелось бы, но она была рада и этому. Какое-то время Харрингтон боялась, что обречена носить прическу Мики Хенке, а древний стиль, именовавшийся "афро" по причинам, затерявшимся в туманах этимологии* [Наука о значении слов.], никак не подходил женщине такого роста, как Хонор.
      В очередной раз хмыкнув, она убрала щетку и затянула пояс кимоно. В этот момент пискнул терминал.
      - Видишь? - самодовольно сказала она Полу и нажала клавишу приема. Привет, Мак. Чем могу быть полезна?
      МакГиннес улыбнулся с экрана, явно радуясь ее бодрому, веселому тону и тому, что он не помешал ей в деликатный момент.
      - Прошу прощения за беспокойство, мэм, но коммандер Чандлер передала для вас два сообщения.
      - А? - Хонор подняла бровь, вспомнив о том, что она не только возлюбленная, но и капитан. - Что за сообщения?
      - Одно - по-моему, свежие данные относительно графика ремонтных работ, поступившие от начальника дока. Но Чандлер сказала, что это вполне подождет до ужина. А вот второе, боюсь, может оказаться неотложным. Кажется, оно от адмирала Белой Гавани.
      - Адмирала Белой Гавани?
      У Хонор напряглась спина. МакГиннес кивнул.
      - Оно с пометкой "срочно"?
      - Нет, мэм. Но поскольку оно поступило с флагмана...
      Он легко пожал плечами, и Хонор кивнула. Всякое послание от адмирала требовало первоочередного рассмотрения.
      - Понятно, Мак. Они в системе?
      - Да. В папке "входящие".
      - Спасибо. Займусь ими прямо сейчас.
      МакГиннес отключился. Хонор активизировала папку с входящими посланиями, и на экране возникло лицо Эвы Чандлер.
      - Мак сказал, что с вами нет прямой связи, мэм, - доложила старпом "Ники", - а дело не настолько срочное, чтобы использовать экстренные каналы, но мне захотелось порадовать вас известием о том, что мы получили наконец добро на полную замену Шестого гразера.
      Тон Чандлер был исполнен чуть ли не злорадного торжества. На лице Хонор появилась примерно такая же улыбка.
      Шестой блок был существенно поврежден ударом, полностью уничтожившим Восьмой, но ремонтники "Гефеста" уверяли, будто его можно починить так, что он станет "как новенький". Ремонт обошелся бы на четырнадцать миллионов дешевле покупки нового узла, однако, окажись их заверения ошибочными, "Ника" рисковала потерять десять процентов огневой мощи правого борта. Иван Равич, старший инженер Хонор, был убежден в необходимости замены, и ей с Чандлер пришлось отстаивать точку зрения инженера в кабинете вице-адмирала Шевио. Задача оказалась непростой, однако Пол неплохо натаскал возлюбленную перед ответственной встречей. И вот теперь выяснилось, что их усилия не пропали даром.
      - Начальник дока обещал начать работы по замене завтра же, первым делом, - продолжила Чандлер, после чего опустила глаза, словно сверяясь с заметками, и пожала плечами. - Но они не собираются давать задний ход и работам в шлюпочных отсеках: вроде бы Первый будет готов к среде. С опережением графика почти на неделю. Таким манером мы убиваем двух зайцев: сможем нормализовать шлюпочное движение и в связи с выравниванием давления больше не беспокоиться о целостности аварийных пластырей в БИЦ*. [Боевой Информационный Центр.] Ну а то что ремонтники смогут работать в шлюзах без скафандров, даст нам еще несколько дней выигрыша. Конечно, - добавила она, снова заглянув в свой компьютерный планшет, - им пока далеко до ребят с базы "Ханкок", но они учатся. У меня все. Эвелин Чандлер, конец связи.
      - Ну-ну! Приятно хоть изредка получать хорошие новости, - с нескрываемым удовольствием произнесла Хонор, когда экран опустел.
      - Прошу прощения? - сказал Пол, появившись вместе с облаком пара из находившегося у нее за спиной гигиенического отсека. - Ты со мной говорила?
      - Можно считать и так, - ответила Хонор, обернувшись и одарив его улыбкой.
      Она даже не заметила, как он покинул спальную каюту, однако это было характерно для Пола. Он с уважением относился к ее обязанностям командира и находил возможность незаметно исчезнуть всякий раз, когда ей приходилось заниматься делами, возможно связанными со служебной тайной.
      - А о чем? - спросил он.
      - По словам Эвы, нам согласились-таки заменить Шестой гразер.
      - Правда? Вот здорово! Позволено ли мне будет считать, что в этом выдающемся достижении имеется и мой скромный вклад?
      - Конечно. Но важно то, что адмирал Шевио в кои-то веки заставил этих бездельников из управления снабжения прислушаться к мнению строевых офицеров.
      - Успокойся, Хонор. Тебе не следует мазать снабженцев одной лишь черной краской. В конце концов, мне и самому доводилось заниматься такого рода изысканиями, и я знаю, что в большинстве своем эти скромные трудяги просто не способны выдержать то чудовищное давление, которому подвергаются. Правда, мои рекомендации никогда не были отягощены всякого рода недостойными соображениями насчет экономической эффективности, рентабельности и всего такого прочего, но мало кто обладает моим решительным и бесстрашным характером. Как правило, эти несчастные проводят бессонные ночи, покрываясь холодным потом и хватаясь дрожащими руками за бутылки с дешевым виски, как за единственную защиту от кошмара цифр и отчетов. Кошмара, в котором главным чудовищем предстает капитан с толстенной пачкой счетов и накладных, требующий дополнительных ассигнований для оснащения своего корабля.
      - Бедняги. Мне их жалко до слез.
      - Благослови тебя Бог за доброту, дитя мое. Твоя сострадательность воистину беспредельна, - елейным тоном провозгласил он и поднял руки в благословляющем жесте.
      Хонор ухмыльнулась, но тут со стороны гигиенического отсека послышался писк зуммера.
      - Черт, забыл выключить горячую воду!
      Он нырнул в люк, и звук смолк. Усмехнувшись, Хонор активизировала следующее сообщение, и на экране появилось лицо графа Белой Гавани.
      - Добрый день, дама Хонор, - официальным тоном произнес адмирал. - Я только что получил уведомление о том, что Пятая эскадра линейных крейсеров будет снова причислена к Флоту Метрополии сразу по завершении ремонтных работ. Разумеется, у вас пока нет никаких приказов на сей счет, но теперь можно с уверенностью сказать, что вас включат в состав Четвертой оперативной группы.
      Хонор выпрямилась, глаза ее заблестели. Тяжелейшие потери, понесенные при "Ханкоке", заставляли ее опасаться расформирования Пятой эскадры. Теперь было ясно, что этого не случится. Более того, включение в состав Четвертой ОГ означало, что она попадет в непосредственное подчинение к Александеру.
      - Насколько я понимаю, официальное уведомление вы получите завтра-послезавтра, - продолжил Белая Гавань. - Адмирала Сарнова, скорее всего, сменит адмирал Мондо. Конечно, вам потребуется никак не меньше двух месяцев на завершение ремонтных работ, да и Адмиралтейству, чтобы подобрать замену для вышедших из строя судов и усилить эскадру, нужно время, но я разговаривал с адмиралом Мондо, и она настроена оставить "Нику" флагманским кораблем эскадры. Это означает, что вы будете одним из моих флаг-капитанов, и я счел нужным поделиться с вами этой приятной для меня новостью.
      На лице Хонор появилась довольная улыбка. Два подряд назначения флаг-капитаном при двух разных адмиралах являлись несомненным признанием ее профессиональных достоинств, да и перспектива службы под началом Белой Гавани не могла не радовать. Она не придавала значения муссировавшимся в средствах массовой информации слухам о том, что адмирал является ее тайным покровителем: не приходилось сомневаться в том, что эти сплетни инспирированы оппозицией, чтобы опорочить решение военного трибунала. Хэмиш Александер являлся одним из самых уважаемых боевых флотоводцев, из чего следовало, что как только Правительству удастся протащить через палату лордов объявление войны, отсиживаться по тыловым базам ей не придется.
      - Ну и, кроме того, - продолжил адмирал, - я буду весьма признателен, если вы сочтете возможным принять мое приглашение на ужин. Есть несколько вопросов, которые мне необходимо обсудить с вами лично, причем как можно скорее. Прошу связаться со мной для подтверждения. Белая Гавань, конец связи.
      Экран потух. Хонор откинулась на кровати и потерла кончик носа. В самом конце послания в тоне адмирала появилось нечто... Она не могла определить точно, что именно. Беспокойство? Настороженность? Так или иначе, он связался с ней, имея в виду нечто более важное, чем ужин.
      Вздохнув, Хонор встала и сбросила кимоно. В любом случае важные дела вполне могут подождать. А вот в ее душевом отсеке находится любимый мужчина, и упустить такой великолепный случай было бы непростительной глупостью.
      Глава 11
      Едва Хонор вошла в шлюпочный док "Королевы Кейтрин", караул вытянулся по стойке смирно, а возглавлявший его молоденький лейтенант отдал честь. Сдержав улыбку, она сохранила на лице подобающее капитану невозмутимое выражение, а вот Нимиц, не иначе как решив, что все это представление устроено в его честь, принялся прихорашиваться у нее на плече. Еще более польщенной Хонор почувствовала себя, увидев, как помахал ей рукой офицер, уже поджидавший за спинами почетного караула. Ее собственный крейсер казался скорлупкой рядом с супердредноутом графа Белой Гавани, однако флаг-капитан Александера спустился в причальный отсек, чтобы приветствовать ее лично.
      - Добро пожаловать на борт, леди Харрингтон, - с приветливой улыбкой сказал капитан Фредерик Гольдштейн.
      Этот офицер отличался отменной выправкой, чего и следовало ожидать от флагманского капитана прославленного адмирала, а кроме того, имел репутацию одного из лучших офицеров Королевского Флота Мантикоры и был в числе первых по старшинству. Поговаривали, будто его имя внесено в список ближайших претендентов на адмиральское звание.
      - Благодарю вас, сэр, - ответила она, и его улыбка стала еще шире.
      - Думаю, вы несказанно рады тому, что вам удалось покинуть "Нику", не наткнувшись ни на одного репортера, - предположил он, и настал ее черед улыбнуться.
      - Боюсь, в последнее время они стали чересчур назойливы, сэр.
      - Между нами говоря, дама Хонор, они всегда такими и были. И, также между нами, позвольте воспользоваться случаем и поздравить вас с операцией у "Ханкока". Это было здорово, капитан, честное слово, здорово!
      - Спасибо, сэр, - искренне поблагодарила его Хонор.
      Такой офицер, как Гольдштейн, знал истинную цену совершенного при "Ханкоке", что делало его похвалу более ценной, чем любые льстивые восторги штафирок.
      - К сожалению, - добавила она, - я не могу принять этот комплимент полностью на свой счет: план сражения разработал адмирал Сарнов, да и воплотить его в жизнь удалось благодаря слаженным действиям множества людей. Ну и, конечно, благодаря удаче.
      - Вы совершенно правы, - отозвался Гольдштейн, в глазах его можно было прочесть одобрение ее словам. - Я знаком с Марком Сарновым и знаю, какого типа эскадру мог он сформировать. Но чтобы довести задуманное им до конца в ситуации, когда ответственность за все неожиданно свалилась на вас, вам потребовались мужество и здравый смысл. Чего не нашлось у одного офицера, чье имя я предпочту не называть.
      Хонор молча кивнула в знак согласия, и Гольдштейн жестом пригласил ее к выходу из шлюпочной галереи. Ростом он уступал ей, что заставляло ее, двигаясь по коридору, слегка сдерживать шаг, но шагал капитан быстро и энергично. Подъем в лифте и путь до адмиральских покоев заняли, учитывая колоссальные размеры "Королевы Кейтрин", довольно много времени, однако Хонор этот путь долгим не показался. Гольдштейн являлся флаг-капитаном Александера с тех самых пор, как граф перенес свой штандарт на "Королеву Кейтрин", и участвовал в первом сражении при Ельцине, а также в битвах у Челси и Мендосы. Хонор не могла удержаться от искушения задать ему несколько вопросов об этих ставших историческими сражениях и получила лаконичные, но четкие и исчерпывающие ответы. Первая из названных битв превосходила по масштабам Ханкок, однако ему удалось изложить весь ее ход в нескольких предложениях. Причем краткость ничуть не повредила информативности, а живость изложения делала его рассказ куда более ценным, чем официальный отчет или нудная лекция по тактике. В данном случае имел место разговор профессионалов, который, несмотря на разницу в возрасте и боевом опыте, велся на равных. В результате время пролетело незаметно, и, когда они остановились перед адмиральской каютой, Хонор даже пожалела о том, что им приходится расставаться.
      И лишь после того, как Гольдштейн, приказав часовому доложить о прибытии Хонор, раскланялся и удалился, она задумалась: а почему он не остался? И он, и она являлись теперь флаг-капитанами одного оперативного соединения, а ужин у адмирала стал бы для них превосходной возможностью познакомиться поближе. По всему получалось, что Белая Гавань хотел сказать ей что-то наедине.
      Эта мысль заставила ее наморщить лоб, однако морщины мигом разгладились, едва люк открылся и она оказалась лицом к лицу с самим адмиралом.
      - Дама Хонор, рад видеть вас снова, - радушно сказал Александер, протягивая ей руку. - Заходите.
      Хонор проследовала внутрь, припоминая свою последнюю встречу с этим человеком. Это произошло после второй битвы при Ельцине, и сейчас, вспомнив выслушанную тогда нотацию насчет необходимости сдерживаться, она спрятала улыбку. Спору нет, выволочку она получила заслуженную, только вот с тех ей не раз доводилось слышать о вспыльчивости и несдержанности самого адмирала. Недаром он упирал на то, что надо следовать его наставлениям, а не подражать его поступкам. Особенно если вспомнить еще, что в бытность Яначека Первым лордом Адмиралтейства Хэмишу пришлось провести четыре стандартных года за штатом, на половинном жаловании. Чем может обернуться неумение держать себя в руках, он знал не понаслышке.
      - Присаживайтесь, - сказал адмирал, указывая на мягкое кресло.
      Его стюард, появившийся столь неслышно, что это сделало бы честь и МакГиннесу, подал ей бокал. Пробормотав благодарность, она приняла вино.
      Рослый, темноволосый адмирал опустился в кресло напротив, откинулся на спинку, поднял свой бокал и, глядя на Хонор, произнес тост:
      - За отлично проделанную работу, капитан.
      На сей раз она покраснела. Одно дело - выслушивать похвалу капитана, своего, пусть и более опытного, товарища, и совсем другое - удостоиться одобрения из уст десятого по старшинству флотоводца во всем Королевском Флоте. Не найдя нужных слов, Хонор выразила благодарность энергичным кивком. Граф понимающе улыбнулся.
      - Не хотел бы лишний раз смущать вас, но вдоволь насмотрелся и наслушался тех бредней, которые повторяют журналисты в связи с этим трибуналом. Почему-то всякий вздор для них гораздо важнее того, что вы и ваши люди совершили при "Ханкоке". Это неприятно, но так бывает везде, где замешана политика. Зато на Флоте знают, кто чего стоит. При иных обстоятельствах я сказал бы, что поражен вашим подвигом, однако мне доводилось знакомиться с вашей характеристикой и послужным списком. Они заставляют прийти к выводу, что вы сделали именно то, чего и следовало от вас ждать. Это одна из причин, побудивших меня ходатайствовать о включении Пятой эскадры в состав моей оперативной группы, и я рад, что Адмиралтейство сочло возможным удовлетворить мою просьбу.
      - Я... - Хонор осеклась и прокашлялась, лишь сейчас по-настоящему осознав, как высока эта оценка. - Спасибо, сэр. Я благодарна за доверие и надеюсь, что вы об этом не пожалеете.
      - Ничуть не сомневаюсь. - Граф сделал паузу, пригубил вино и продолжил. - Я в этом уверен, однако боюсь, что проныры-политиканы просто так от нас не отстанут. Должен с сожалением признаться в том, что моя просьба о встрече вызвана не слишком радостными причинами. Надеюсь, вы позволите мне изложить суть дела до возвращения капитана Гольдштейна?
      Как ни пыталась Хонор справиться со своей мимикой, но брови ее поползли вверх, и Белая Гавань суховато хмыкнул.
      - Да, да. За ужином к нам присоединятся офицеры моего штаба, но я подумал, что прежде нам стоит побеседовать приватно. Видите ли, вы уходите во внеочередной отпуск.
      - Прошу прощения, сэр? - переспросила Хонор, почти не сомневаясь в том, что неправильно поняла услышанное.
      Ее корабль находится на ремонте, на борт прибывает пополнение, первый помощник только-только входит в курс дела. Ни один капитан на свете не отправился бы в долгий отпуск при таких обстоятельствах. Пара дней там, пара тут - навестить родных и развеяться - это, конечно, дело святое. Но не может же она свалить все хлопоты, связанные с ремонтом, на совершенно не готовую к этому Эву Чандлер. Более того, она и прошения-то об отпуске не подавала.
      - Я сказал, что вам предстоит отпуск. И, кроме того, рекомендую разумеется неофициально - провести некоторое время, скажем месяц-другой, в ваших владениях на Грейсоне.
      - Но... - Хонор закрыла рот и взглянула на Александера в упор. - Могу я полюбопытствовать, почему? Разумеется, неофициально.
      - Можете, - ответил адмирал, выдержав ее взгляд. - Конечно, если я отвечу, что вы более чем заслужили отдых, это будет чистой правдой, однако при некоторых обстоятельствах власть имеет право не кривить душой.
      - Неужели от меня так много хлопот, сэр? - воскликнула она с горечью, которую не пристало обнаруживать при разговоре с адмиралом. Однако обида была слишком сильна - после того, что она сделала и что претерпела, ее попросту спроваживали в ссылку.
      Нимиц, удивленный неожиданным всплеском отрицательных эмоций, напрягся на ее плече, и она быстро пересадила кота на колени, стараясь замаскировать свое огорчение торопливой лаской.
      - Наверное, так оно и есть, - невозмутимо сказал Белая Гавань. - Вы сами представляете собой немалую проблему, хотя в том и нет вашей вины. Свой воинский долг вы выполнили безупречно, но именно это, в сочетании с некоторыми другими факторами, и делает вас серьезной помехой.
      Он закинул ногу на ногу, устало откинулся назад, и гнев Хонор стих она увидела, что ему и самому нелегко.
      - Обстановка в Народной Республике не улучшается, а лишь ухудшается, тихо продолжил адмирал. - Мы перехватываем сообщения о своего рода политической чистке, о массовых казнях Законодателей уцелевших во время убийства Гарриса. К настоящему моменту мы располагаем точными сведениями о том, что они расстреляли более ста капитанов и адмиралов, не говоря уже о множестве старших офицеров, которые пропали без вести. Некоторые командиры среднего звена из соображений самосохранения организовали вооруженное сопротивление, и не менее восьми звездных систем провозгласили независимость от центрального правительства. Правда, это ничуть не помешало председателю пресловутого Комитета Общественного Спасения, некоему мсье Пьеру, захватить основные базы Флота НРХ, и мы видим тревожные признаки того, что всю Народную Республику охватывает нечто вроде революционной лихорадки. Долисты больше не довольствуются тем, что проедают свое БЖП*. [Базовое жизненное пособие.] Впервые на памяти живущих Пьер ухитрился привлечь их к делу, причем в нескольких системах. Жизненно важные центры находятся под контролем Комитета, власть которого непрерывно укрепляется.
      Умолкнув, адмирал проследил за выражением ее лица и, когда она поджала губы, кивнул.
      - Вот именно, дама Хонор. Наши аналитики, понятное дело, разделились во мнениях насчет того, что все это значит, и спорят до хрипоты, создавая различные взаимоисключающие модели. Моделей у нас хоть пруд пруди, но на самом деле никто понятия не имеет, куда в действительности заведут нынешние перемены. Некоторым, к их числу принадлежат герцог Кромарти и ваш покорный слуга, кажется, что на наших глазах возникает куда более опасное политическое образование, нежели то, которое когда-либо представлял собой прежний режим. Пьер проявил превосходное тактическое чутье: он не стал распылять силы и сосредоточился прежде всего на основных базах и наиболее густонаселенных системах. Если его Комитет, хунта или как их там ни назвать, обеспечит себе господство на указанных направлениях - а, по всей видимости, именно так и произойдет, - более слабые системы он со временем перещелкает, как орешки. Главное - сосредоточить в своих руках основные силы и ресурсы.
      - А отстрел адмиралов позволит расставить на командные должности своих людей, - понимающе кивнула Хонор.
      - Совершенно верно. В результате к тому времени, когда их флотилии вновь обратятся против нас, возглавлять их будут командиры, обязанные своим положением исключительно новой власти. Конечно, за создание столь надежного в политическом отношении флота приходится платить: им это обходится весьма недешево. Скажу по секрету, дама Хонор, - и это действительно секретная информация - некоторые их лучшие флотоводцы бежали из Республики. Кое-кто даже перебежал к нам, и эти перебежчики уверяют, что Флот НРХ не имеет к убийству Гарриса никакого отношения. Лично я склонен серьезно отнестись к этой информации, заставляющей взглянуть на мсье Пьера и его приятелей несколько по-иному. Особенно в свете того, как рьяно взялись они за подавление "военного мятежа". Проблема, однако, в следующем: до тех пор, пока суть происходящего не сделается совершенно очевидной, до тех пор, пока остается простор для спекуляций, приверженцы наших различных политических группировок вольны интерпретировать эти события, исходя из собственных интересов и пристрастий. Говоря откровенно, последнее справедливо и по отношению ко мне самому, и к герцогу Кромарти. Разница лишь в том, что в отличие от парламентских болтунов герцог не просто обсуждает состояние дел в Народной Республике, потягивая бренди в клубе. Ему приходится действовать, и вот тут оказывается, что слишком многое упирается в вас.
      - В меня, сэр? - спросила Хонор нахмурившись, но на сей раз не раздраженно, а задумчиво.
      Откровенность Хэмиша смирила ее гнев: теперь она слушала его как командира, объясняющего сложную диспозицию и намечающего план операций.
      - В вас, дама Хонор. Рауль Курвуазье как-то обмолвился о вашей нелюбви к политике. Жаль, что его здесь нет, он не преминул бы объяснить вам все сам. Но, так или иначе, на сей раз вы влипли в политику по уши.
      При упоминании имени умершего адмирала Курвуазье сердце Хонор привычно защемило, но на сей раз к скорби добавилось удивление. Ей и в голову не приходило, что Курвуазье мог говорить о ней с кем-то еще, причем, судя по этой реплике, более чем доверительно. Она не сумела скрыть удивления, и граф Белой Гавани печально улыбнулся.
      - Мы с Раулем были друзьями, дама Хонор, и он всегда считал вас одной из лучших своих учениц. Как-то раз даже признался мне, что относился к вам как к своей дочери, которой у него никогда не было. Он гордился вами и, смею надеяться, не был бы ни удивлен, ни разочарован тем, как оправдали вы его доверие.
      Хонор заморгала: глаза ее наполнились слезами. Курвуазье никогда не говорил ей ничего подобного. И никогда не сказал бы, а ее сердце обливалось кровью из-за того, что он погиб при Ельцине, так и не узнав, как много для нее значил. Правда, раз он так хорошо понимал ее, то в словах, возможно, не было особой нужды. Пожалуй, ему и так все было известно.
      - Спасибо, сэр, - с хрипотцой вымолвила она. - Спасибо, что рассказали мне об этом. Адмирал был мне очень дорог.
      - Знаю, - спокойно отозвался Александер. - Знаю и всем сердцем хотел бы видеть его здесь. Однако суть дела в том, капитан, что вне зависимости от нашей любви или нелюбви к этой братии и их занятиям на сей раз нам придется играть по правилам, установленным политиками.
      - Да, сэр. - Хонор прокашлялась и кивнула. - Понимаю, сэр. Соблаговолите сказать, чего вы от меня ждете.
      Одобрительно улыбнувшись, Белая Гавань поставил обе ступни на пол и подался вперед, опершись локтями о колени.
      - В данный момент различные фракции, исходя из собственных соображений, настаивают на невмешательстве в дела Республики. Они верят или делают вид, будто верят, - тем аналитикам, по мнению которых предоставленная самой себе Народная Республика или реформируется, или самоуничтожится. Для этого нужно лишь держаться в стороне, дабы тамошний режим не смог использовать жупел внешней угрозы для сплочения народа. Нельзя не признать, что подобная позиция выглядит привлекательно и заманчиво, но мы с герцогом Кромарти находим ее вредной и опасной. По нашему глубокому убеждению, удар по противнику следует нанести немедленно, пока Комитет Общественного Спасения еще не успел упрочить свою власть. Оппозиция с этим категорически не согласна и упорно пытается использовать любой предлог, чтобы воспрепятствовать правительству в обретении свободы действий.