Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Фантастика: Честь и Слава - Поле бесчестья (Хонор Харрингтон - 4)

ModernLib.Net / Вебер Дэвид Марк / Поле бесчестья (Хонор Харрингтон - 4) - Чтение (стр. 7)
Автор: Вебер Дэвид Марк
Жанр:
Серия: Фантастика: Честь и Слава

 

 


      Дверь отворилась, и он встал, застыв по стойке смирно, в то время как в зал в порядке, обратном старшинству, входили члены коллегии. Младшие судьи останавливались возле своих стульев, но не садились, дожидаясь, пока подойдет к своему месту председательствующий. Затем все шестеро сели одновременно.
      Подавшись вперед, адмирал, граф Белой Гавани Хэмиш Александер быстро оглядел коллег, поднял маленький серебряный молоток и дважды резко ударил в гонг. Звук повис над напоенным солнцем залом, который спустя мгновение откликнулся на звон шарканьем ног и скрипом стульев. Присутствующие расселись. Отложив молоток в сторону, Белая Гавань открыл перед собой старомодную папку, прижимая края руками, словно хотел помешать ей закрыться, и обвел взглядом зал.
      - Суд в сборе и приступает к заседанию, - нарушил тишину его баритон. Взгляд председательствующего упал на лежащие перед ним документы. Настоящий трибунал созван в соответствии с правилами и предписаниями, установленными Военным Кодексом и Уложением о военных судах, по приказу леди Франсины Морье, баронессы Морнкрик, действующей от имени, по указанию и властью, данной ей Ее Величеством Королевой, дабы рассмотреть обвинения, выдвинутые против командира корабля Ее Величества "Колдун" капитана лорда Павла Юнга в связи с действиями означенного капитана во время боя с силами неприятеля, имевшего место в системе Ханкока.
      Сделав паузу, он осторожно перевернул верхнюю страницу и поднял на Юнга холодные, как лед, голубые глаза. Лицо его не выражало никаких чувств, однако Юнг знал истинную цену кажущейся бесстрастности. Белая Гавань слыл одним из покровителей этой суки, считавшим ее просто не способной на дурной поступок, поэтому ответный взгляд подсудимого был исполнен желчной ненависти.
      - Подсудимый, встаньте, - невозмутимо сказал Белая Гавань.
      Юнг, выполняя приказ, с легким шарканьем отодвинул стул и встал позади стола защиты лицом к судьям.
      - Капитан лорд Юнг, - продолжил председательствующий, - данный состав суда рассмотрит обвинения, предъявляемые вам по следующим пунктам. Пункт первый состоит в том, что в среду, на двадцать третий день шестого месяца двести восемьдесят второго года после Приземления вы, приняв вследствие гибели в бою коммодора Ван Слайка командование Семнадцатой эскадрой крейсеров в системе Ханкока, нарушили статью Двадцать третью Боевого устава Флота, покинув строй оперативной группы "Ханкок-ноль-ноль-один" и тем самым выйдя из боя с неприятелем без соответствующего приказа.
      Пункт второй: впоследствии вы нарушили также Двадцать шестую статью поименованного выше Устава, не подчинившись прямому приказу с флагманского корабля оперативной группы "Ханкок-ноль-ноль-один", проигнорировав неоднократно прозвучавший приказ вернуться в боевой строй.
      Пункт третий: прямым следствием действий, перечисленных в пунктах первом и втором настоящего обвинения, явилось нарушение целостности противоракетной оборонительной сети оперативной группы "Ханкок-ноль-ноль-один". Таким образом, покинув боевые порядки, вы сделали другие подразделения названной выше оперативной группы уязвимыми для неприятельского огня, что повлекло за собой нанесение ущерба судам и тяжкие потери среди личного состава.
      Пункт четвертый: действия и последствия, перечисленные и поименованные выше в пунктах первом, втором и третьем, имели место в результате проявленной обвиняемым личной трусости.
      Пункт пятый: действия, перечисленные и поименованные в пунктах первом и втором настоящего обвинения, расцениваются статьями Четырнадцатой, Пятнадцатой и Девятнадцатой Боевого устава как дезертирство перед лицом врага и в качестве такового в соответствии с Военным Кодексом и Конституцией Звездного Королевства представляют собой государственную измену.
      Когда Белая Гавань все с той же раздражающей нарочитой бесстрастностью дочитал лист до конца и перевернул его, Юнг был бледен, как мел. Он с трудом сдерживал дрожь в коленях, желудок его сжался в ком, сердце бешено колотилось, и силы ему придавала лишь ненависть к женщине, из-за которой он подвергался такому жестокому унижению.
      - Капитан Юнг, - спокойным и глубоким голосом сказал Александер. - Вы слышали обвинение. Признаете ли вы себя виновным полностью или частично, по всем пунктам или по некоторым из них?
      - Нет, милорд. Невиновен по всем пунктам.
      Тенор Юнга прозвучал не так, как бы ему хотелось, без уверенности и вызова, но, по крайней мере, голос не дрогнул.
      - Ваше заявление принято и занесено в протокол. Подсудимый, можете сесть.
      Юнг снова опустился на сиденье и сложил руки на столе, сцепив их вместе, чтобы удержать дрожь. Белая Гавань кивнул представителю обвинения. Прокурор встала.
      - Лорды и леди, члены высокого суда, - официально возгласила она, - в намерения обвинения входит доказать тот факт, что подсудимый действительно совершил деяния, перечисленные в пяти пунктах зачитанного заключения. В дальнейшем обвинение постарается продемонстрировать...
      Юнг выслушивал ее речь, глядя на сцепленные, чуть ли не сведенные судорогой руки, и ощущал, как страх и ненависть разъедают его сердце подобно кислоте. Даже сейчас он не мог сказать, какое из этих чувств сильнее. Хотя отец уверял его, что найдет способ воздействия на членов суда, для вынесения обвинительного вердикта требовалось только четыре голоса из шести. А обвинительный вердикт означал для него смерть, ибо статьями, по которым он обвинялся, предусматривалась лишь одна кара.
      Его переполнял ужас, однако с не меньшей силой терзала и подпитываемая унижением ненависть. Даже в случае оправдания пятно на его репутации останется на всю жизнь. Неслышный шепоток "трус" будет следовать за ним повсюду, куда бы он ни направился, чем бы ни занялся, а виновата во всех его бедах - Харринггон! Эта сука, унизившая его еще в Академии, отвергнув его ухаживания и опозорив его перед друзьями! В ту ночь, когда он застал ее одну и хотел наказать так, как мерзавка того заслуживала, чертова Харрингтон превратила его в жалкое хныкающее ничтожество, один вид которого повергал в тошноту. Гадина, каким-то подлым манером сумевшая обойти все препоны, воздвигавшиеся им, его семьей и его друзьями на пути ее карьеры. Паршивка, покрывшая себя на станции "Василиск" славой, а его выставившая дураком. С "Ханкока" она умудрилась вернуться героиней, хотя на самом деле это она нарушила Устав, не передав командование старшему из оставшихся в строю офицеров! Черт побери, по отношению к нему она была младшей по чину, но его обвиняют в неподчинении ее приказам! Совершенно незаконным приказам!
      К горлу подступила желчь, кулаки сжались так, что побелели костяшки. Чувствуя, как под мышками и на загривке проступает едкий пот, он тяжело вздохнул, злобно стиснул зубы и заставил себя распрямить плечи. Ведь эти упыри, эти стервятники-репортеры, слушая речь прокурора, наверняка следили и за реакцией подсудимого. Ничего, всему свое время. Чем ни закончится суд, как ни сложится его судьба, но когда-нибудь, рано или поздно, эта сука заплатит сполна за все унижения, доставшиеся ему по ее вине!
      - ... лорды и леди высокого суда, на этом вступительное заявление со стороны обвинения завершается, - произнесла наконец капитан Ортис.
      Александер кивнул, разрешая ей сесть, и, глядя в зал поверх голов сидевшей позади Юнга публики, сказал:
      - Суд считает необходимым напомнить всем присутствующим, что в силу презумпции невиновности подсудимый не считается преступником, пока и если обоснованность обвинений по каждому из оглашенных пунктов в отдельности не будет признана большинством членов трибунала. Однако в силу военного, а не гражданского характера настоящего суда его члены не являются обычными судьями с гражданской точки зрения, ибо закон предоставляет им более широкие полномочия в области оценки доводов обвинения и защиты. Кроме того, нам поручено рассмотреть инкриминируемые подсудимому деяния и с точки зрения их воздействия на дисциплину и боеготовность Королевского Флота Мантикоры. Каждый член трибунала вправе обратиться с вопросом или вопросами к любому свидетелю, что должно расцениваться как проявление отнюдь не пристрастности суда, но его ответственности и стремления к выявлению истины во всей ее полноте. Кроме того, суд осознает масштаб интереса, проявляемого обществом к рассматриваемому делу. Фактически именно этот интерес побудил Адмиралтейство, вопреки обычной практике рассмотрения дел о воинских преступлениях, объявить процесс открытым и допустить в зал заседания представителей средств массовой информации. Однако журналистам следует помнить о том, что разбирательство осуществляется в соответствии с нормами военного судопроизводства и они находятся здесь не в силу бесспорного права, а на основании полученного разрешения. Я предупреждаю их о необходимости проявлять уважение к суду, равно как об ответственности за нарушение Закона о государственной тайне.
      Его строгие голубые глаза скользнули по галерее для прессы, и над залом повисла звенящая тишина. Белая Гавань прокашлялся и, подняв палец, обратился к прокурору:
      - Обвинению предоставляется право пригласить первого свидетеля.
      - Благодарю, милорд. - Капитан Ортис встала и взглянула на караульного сержанта. - С дозволения суда обвинение вызывает первого свидетеля, капитана Королевского Флота Мантикоры даму Хонор, графиню Харрингтон.
      Глава 8
      В полной тишине члены военного трибунала прошли мимо замерших по обе стороны двери вооруженных морских пехотинцев в совещательную комнату. Когда дверь за ними закрылась, тихий щелчок показался оглушительным.
      Граф Белой Гавани уселся во главе стола, место на противоположном конце заняла Зеленый адмирал Феодосия Кьюзак, а прочие, под пристальным и холодным взглядом председательствующего, расселись по обе стороны длинного полированного прямоугольника из золотистого природного дерева.
      Лучше всего из собравшихся он знал Кьюзак. Эта рыжеволосая женщина по каким-то собственным соображениям чуть ли не с самого дня выпуска из Академии всячески подчеркивала свою приверженность строжайшей дисциплине, благодаря чему стяжала известность как особа, напрочь лишенная чувства юмора. Облик ее - суровый взгляд зеленых глаз и всегда бесстрастное, холодное лицо - подтверждал обретенную репутацию, но, как с нежностью подумал граф, лишь для тех, кто не имел счастья с ней подружиться. Они с Феодосией были друзьями с самого детства, а некоторое - пусть недолгое время и не только друзьями. То был трудный период в жизни Александера, время, когда он вынужден был смириться с тем непреложным фактом, что полученные его женой раны сделали ее калекой на всю жизнь. С тем, что чуда не произойдет и она навсегда останется прикованной к креслу жизнеобеспечения. Несчастный случай произошел не по его вине и даже не в его присутствии, у него не было ни малейшей возможности предотвратить беду, однако, видя бледную тень былой красавицы, женщины, которую он любил, граф не только испытывал сострадание, но и терзался чувством вины. В те тяжелые дни Феодосия поняла, что он нуждается в поддержке и утешении... и оказала их в той форме, какую сочла приемлемой. Их близость завершилась довольно быстро, но друзьями они остались навсегда.
      Сидевший слева от Кьюзак Зеленый контр-адмирал Рексфорд Юргенс, коренастый мужчина с песочного цвета волосами, постоянным (сейчас еще более заметным, чем обычно) выражением вызова на лице и светло-карими, не отражавшими эмоций глазами, ничуть не походил на человека, готовящегося принять решение. Судя по всему, свой выбор он уже сделал и готов был его отстаивать.
      Позицию Красного адмирала Хэмпхилл, следующей по старшинству после Кьюзак, угадать было трудно, хотя она и Хэмиш Александер на протяжении многих лет считались непримиримыми соперниками. Соня Хэмпхилл была красавицей с золотистыми волосами и поразительными сине-зелеными глазами, но в отличие от Феодосии, чье лицо скрывало ее истинный облик, Соня сознательно стремилась выглядеть чрезмерно самоуверенной и своенравной какой и являлась на самом деле. Будучи гораздо моложе Хэмиша, она сделала стремительную карьеру и считалась одним из виднейших представителей "jeune ecole"* [В переводе с французского - "молодая школа".], основанной на "новом тактическом мышлении", тогда как Александер считался признанным лидером традиционного "исторического" направления. Признавая несомненную компетентность и личное мужество Хэмпхилл, он, однако, не испытывал к ней симпатии, больше того, расхождения во взглядах способствовали возникновению взаимной неприязни. За последние пятнадцать стандартных лет они не сходились во мнениях практически ни по одному вопросу, однако в нынешней ситуации беспокойство внушало даже не это. Будучи кузиной сэра Эдварда Яначека и наследницей баронства Нижнего Дели, она, как и Юргенс, считала своей духовной родиной Ассоциацию консерваторов.
      Третьей женщиной в составе суда была коммодор Леметр, являвшая собой и внешне, и внутренне полную противоположность Феодосии Кьюзак. Эту темноволосую, темнокожую, поджарую, как борзая, особу с яркими карими глазами буквально распирало еле сдерживаемой внутренней энергией. Сторонница "jeune ecole", Леметр при этом являлась превосходным теоретиком тактики, хотя ни разу в жизни не командовала реальным боем. А еще она, невзирая на чрезмерную прямолинейность, обладала выдающимися административными способностями. Хэмиш подозревал, что ее приверженность к "jeune ecole" объяснялась не столько признанием достоинств этого учения, сколько семейными связями с антимилитаристской Либеральной партией, с ее изначальным неприятием всего традиционного. Несомненные способности позволили ей очень быстро продвинуться и быть среди первых кандидатов на звание контр-адмирала, но одно из присущих этой женщине качеств делало отношения с ней еще более сложными, чем с Хэмпхилл. Соня, при всем ее самомнении, напоре и уверенности в правоте своих теоретических воззрений, все же допускала мысль о том, что может ошибаться. А вот Леметр - никогда. Она испытывала полнейшую уверенность не только в правильности своих суждений, но и в полном превосходстве идеологии, которую поддерживала, над всякой другой. От графа Белой Гавани не укрылось, как раздулись ее ноздри при появлении капитана Харрингтон.
      Достопочтенный капитан Тор Сименгаард в данном составе суда был ниже всех званием и выше всех ростом. Его семья перебралась на Сфинкс два стандартных столетия назад, но родом они были с Кельхоллоу - древнего мира, заселенного еще до Последней Войны на Старой Земле, до распространившегося по всей Галактике запрещения использовать методы генной инженерии для адаптации колонистов к условиям осваиваемых миров. Двухметровый гигант с мощной мускулатурой, угольно-черными волосами и глазами цвета топаза, казавшимися еще ярче на фоне медной кожи, славился упрямством, какое трудно было представить, глядя на его выразительное, одухотворенное лицо.
      "Председательствовать в таком трибунале будет ой как непросто", подумал Белая Гавань.
      - Итак, - нарушил он тишину после долгого молчания, и пять пар глаз обратились к нему. - Мы все ознакомлены с относящимися к делу материалами, документами и правилами, регламентирующими нашу деятельность. Надеюсь, суть прозвучавших обвинений и их формулировки понятны каждому?
      Он подождал, пока все по очереди кивнули, хотя уже по одному этому жесту можно было сделать вывод о том, что решение принято и никакие статьи Устава, требующие "взвешенных и обдуманных" суждений на него уже не повлияют. Откинувшись назад, Александер забросил ногу на ногу, сцепил пальцы и спокойно продолжил:
      - В таком случае перейдем к первому вопросу. Мы уже выслушали свидетельства, но прежде чем приступить к их обсуждению, я считаю необходимым напомнить вам: к какому бы решению мы ни пришли, ему в любом случае предстоит взорвать политическую бомбу.
      Леметр и Юргенс напряглись, и Белая Гавань невесело улыбнулся. Согласно Закону, военному трибуналу надлежало быть независимым от политических пристрастий, и каждый назначенный в состав суда офицер присягал в том, что его решение будет совершенно аполитичным и основанным исключительно на оценке доказательств. Председательствующий не сомневался в том, что Кьюзак и Сименгаард намереваются следовать духу и букве этой клятвы, тогда как Юргенс делать этого явно не собирался. Выражение лица Леметр говорило само за себя, что же до Хэмпхилл... Насчет Хэмпхилл у него уверенности не было. Губы ее были поджаты, в немигающем взгляде не угадывалось решительно ничего.
      - С уважением относясь ко всем присутствующим, я никоим образом не подозреваю никого из нас в намерении поставить свое решение в зависимость от политических пристрастий, но уверен, что все вы приняли во внимание возможность политических осложнений.
      - Сэр, могу я попросить растолковать поточнее, к чему вы клоните? натянуто попросила коммодор Леметр.
      Белая Гавань поднял на нее холодные голубые глаза и пожал плечами.
      - К тому, коммодор, что наши сограждане осознают политическое значение процесса не хуже нас.
      - Сэр, боюсь, что для меня это звучит как намек на способность кого-то из нас использовать свой голос, руководствуясь политическими пристрастиями. Я нахожу подобные подозрения оскорбительными и с негодованием отвергаю их.
      Граф обошелся без упоминания о воре, на котором горит шапка, - просто улыбнулся и встретился с ней взглядом. Некоторое время она пыталась играть в гляделки, но потом покраснела и уставилась в свой блокнот.
      - Разумеется, коммодор, вы вольны интерпретировать мои замечания по своему усмотрению, - сказал он через некоторое время. - Я же просто повторю, что, отдавая себе отчет в политических последствиях нашего решения, мы не можем позволить этим соображениям повлиять на наше восприятие имеющихся улик. Необходимость выступить с данным предостережением диктуется ответственностью, возложенной на меня как на председательствующего. Это понятно?
      Судьи снова кивнули, правда, Юргенс - с таким видом, словно проглотил рыбью кость. Леметр, однако, не шелохнулась, и взгляд Белой Гавани посуровел.
      - Понятно ли это вам, коммодор? - мягко повторил он.
      Леметр вздрогнула, будто ее ущипнули, и сердито дернула головой.
      - Прекрасно. - Белая Гавань обвел взглядом остальных. - В таком случае я должен задать вопрос. Угодно ли вам, леди и джентльмены, опустить свои бюллетени без дебатов, либо вы предпочтете предварительно обсудить приведенные доказательства и свидетельские показания?
      - Сэр, я не вижу необходимости в бюллетенях, - мгновенно, словно только этого и дожидался, возвысил Юргенс свой резкий, нарочито вызывающий голос. - Весь комплекс обвинений основан на неверном истолковании статей Военного Кодекса, а следовательно, все они, пункт за пунктом, юридически ничтожны.
      В совещательной комнате воцарилась гробовая тишина. Казалось, подобная бесцеремонность поразила даже Леметр и Хэмпхилл, а бесстрастное выражение на лице Кьюзак на миг сменилось презрительным. Поджав губы, Александер легонько качнул свое кресло из стороны в сторону и спокойно уточнил:
      - Не будете ли вы любезны разъяснить вашу позицию по данному пункту?
      Юргенс пожал плечами.
      - Лорд Юнг обвиняется в том, что вышел из боя по собственной инициативе, а потом не выполнил приказ вернуться. Так это было или иначе, однако именно таким образом его поступки описаны в соответствующих пунктах официально предъявленного обвинения. Хорошо он поступил или плохо, в данном случае не имеет значения, ибо мы собрались, чтобы оценить случившееся не с моральной, а с юридической точки зрения. А с этой точки зрения он имел неоспоримое право сделать то, что сделал. Адмирал Сарнов выбыл из строя в связи с тяжелым ранением, а все остальные флаг-офицеры оперативного соединения погибли в бою. Как действующий командующий эскадрой, он мог и должен был при отсутствии приказов со стороны законного командования принимать самостоятельные решения, исходя из своего видения сложившейся ситуации. Возможно, его решение было ошибочным, возможно, оно способно поставить под сомнение личные качества лорда Юнга как командира, однако в той обстановке оно являлось вполне законным и правомочным. Таким образом, состав преступления в действиях лорда Юнга полностью отсутствует.
      - Что за вздор? - гневно прогромыхал Тор Сименгаард. - Никакого уведомления о передаче командования с "Ники" не поступало, и он не мог знать, что Сарнов ранен.
      - Мы не собираемся обсуждать, что лорд Юнг знал, а что нет! - буркнул Юргенс. Он бросил на младшего по званию офицера гневный взгляд, но Сименгаарда это ничуть не смутило. - Наша задача в том, чтобы дать оценку фактам, а факты таковы, что лорд Юнг имел преимущество по старшинству по отношению к женщине, призвавшей его вернуться в строй. Как старший, он не был обязан подчиняться ее распоряжениям, а она, по существу, не имела полномочий их отдавать.
      - Вы хотите сказать, адмирал, что она отдавала неправильные приказы? осведомилась Кьюзак столь ледяным тоном, что Юргенс зябко повел плечами.
      - При всем моем почтении, адмирал, правильность или неправильность, целесообразность или нецелесообразность ее действий не имеет никакого значения с точки зрения оценки их законности.
      - И тот факт, что адмирал Сарнов, адмирал Данислав, адмирал Паркс, независимая коллегия капитанов и Контрольная комиссия Адмиралтейства единодушно поддержали и одобрили ее действия, тоже не имеет значения?
      Кьюзак произнесла эту фразу размеренно и спокойно, но вложила в нее столько сарказма, что Юргенс покраснел. Однако ответил по-прежнему с вызовом:
      - И опять же, при всем моем уважении к поименованным особам и организациям повторю: их оценка относится к целесообразности ее действий, а отнюдь не к их законности.
      - Леди и джентльмены, минуточку! - вмешался в дискуссию граф Белой Гавани и, когда все взоры обратились к нему, заявил: - Я предвидел возможность возникновения разночтений по данному вопросу и потому заранее попросил Главного военного прокурора дать необходимое юридическое толкование.
      Положив на стол электронный блокнот, он нажал клавишу и, глядя не на маленький экран, а прямо в глаза Юргенсу, прочел наизусть:
      - Рассматриваемая нами ситуация не имеет прецедентов, однако, с точки зрения вице-адмирала Кордвайнер, она юридически прозрачна. Действия офицера в бою должны оцениваться по двум стандартам. Во-первых, исходя из ситуации, действительно сложившейся на момент совершения этих действий; во-вторых, исходя из того представления о ситуации, какое могло возникнуть у офицера на основании доступной ему информации. Заявляя, что адмирал Сарнов был фактически выведен из строя, адмирал Юргенс прав, однако, как уже отмечалось в этом зале, лорд Юнг этого знать не мог. А если он считал, что адмирал Сарнов по-прежнему осуществляет командование, он должен был подчиняться приказам, отданным леди Харрингтон как флаг-капитаном адмирала. Таким образом, субъективно его отказ выполнить ее неоднократный приказ вернуться в строй является неповиновением законному приказу действующего начальника. В соответствии с разъяснением адмирала Кордвайнер именно по этой причине соответствующие пункты обвинения сформулированы именно в таком виде, в каком они нам представлены. Иными словами, лорд Юнг обвиняется не в отказе выполнять приказы капитана Харрингтон, не являвшейся его начальником, но в неповиновении приказам, поступившим с флагманского корабля, каковые, в соответствии с имевшейся у него информацией, лорд Юнг должен был расценивать как обязательные для исполнения.
      - Абракадабра! - фыркнул Юргенс. - Юридический нонсенс! Знание или незнание обвиняемым тех или иных фактов никак не влияет на сами факты.
      - Напротив, сэр, - резко возразил Сименгаард. - Знание или незнание само по себе является фактом, относящимся к существу дела.
      - Это абсурд, капитан! - впервые подала голос Леметр. Ее темные глаза вспыхнули. - Вы пытаетесь обвинить офицера, действовавшего в рамках закона, всего лишь на том основании, что другой офицер утаил он него важную информацию. Именно капитану Харрингтон долг предписывал после ранения адмирала Сарнова передать командование следующему по старшинству офицеру. Тот факт, что это не было сделано, позволяет предъявить обвинение ей, но никак не лорду Юнгу!
      - И кому же, по-вашему, она должна была передать командование, коммодор? - спросила Кьюзак. - Следующим по старшинству после адмирала Сарнова был капитан Рубинштейн, но согласно его собственным показаниям, данным под присягой, средства связи на вверенном ему корабле были повреждены настолько серьезно, что об управлении боем с борта этого судна не могло быть и речи.
      - Значит, ей следовало передать командование капитану Тринху, отрезала Леметр. - Средства связи "Нетерпимого" не были повреждены, а по старшинству он следующий после Рубинштейна.
      - "Нетерпимый" находился под непрерывным обстрелом, как и все оперативное соединение, - холодно возразила Кьюзак. - Боевая обстановка была близка к критической, малейший сбой в управлении мог привести к катастрофе, а дама Хонор не знала и не могла знать, в какой мере владеет ситуацией капитан Тринх. Отказавшись подвергнуть риску управляемость соединения в опасный момент, она проявила исключительное здравомыслие. Кроме того, именно в результате ее действий противник попал под удар сил поддержки адмирала Данислава и у сорока трех вражеских кораблей не осталось другого выхода, кроме как сдаться. А вот действия капитана Юнга позволяют составить ясное представление о том, как поступил бы на ее месте он.
      Кьюзак презрительно скривила губу, а Леметр и Юргенс покраснели. На бледном, веснушчатом лице Юргенса румянец проступил заметнее, чем на смуглых щеках Леметр, но кожа коммодора стала заметно темнее, чем обычно.
      - Даже если капитан Харрингтон являет собой воплощение всех воинских добродетелей - а лично мне подобное утверждение представляется крайне спорным, - факт заключается в том, что она самонадеянно и дерзко приняла на себя командование, чем превысила свои полномочия, - произнесла Леметр, выплевывая каждое слово с яростной отчетливостью. - Лорд Юнг с юридической - с юридической! - точки зрения не обязан был признавать ее командиром, тем паче что имел перед ней преимущество по старшинству. Что же касается тактических подробностей, то они не имеют отношения к закону.
      - Понятно... - Несколько мгновений Кьюзак бесстрастно смотрела на коммодора, а потом едва заметно улыбнулась. - А позвольте узнать, коммодор Леметр, когда вам случалось в последний раз осуществлять тактическое управление в боевой обстановке?
      На сей раз смуглое лицо Леметр побелело. Она открыла рот, намереваясь ответить, но Белая Гавань постучал по столу костяшками пальцев, призывая спорщиков вернуться к существу дела.
      - Позвольте указать вам, леди и джентльмены, что действия леди Харрингтон получили одобрение на самом высоком уровне. Она не была и не будет обвинена в каком бы то ни было правонарушении.
      Его низкий глубокий голос звучал сурово, да и выражение лица было подстать тону. Леметр стиснула зубы и отвела взгляд. Юргенс иронически хмыкнул. Соня Хэмпхилл не проронила ни звука, лицо ее походило на маску.
      - В силу вышеизложенного суд имеет несомненное право рассмотреть влияние, которое ее действия могли оказать на действия лорда Юнга. Поскольку подобный набор обстоятельств судебной практике не известен, нашему трибуналу предстоит создать прецедент. Краткое разъяснение Главного военного прокурора делает ясным то, что понимание офицером ситуации может явиться основой для правовой оценки его поступков. Как правило, данный принцип широко используется не обвинением, а защитой, однако это не значит, что такой подход может применяться только в одном направлении. Применять ли его - и если применять, то как, - решать нам. С этой - и только с этой! точки зрения действия леди Харрингтон и понимание их лордом Юнга могут быть предметом рассмотрения данного суда.
      - Следует ли понимать это как приказ, сэр? - процедил сквозь зубы Юргенс.
      - Это указание председателя суда, - холодно ответил граф Белой Гавани. - В случае несогласия вы имеете полное право заявить протест и записать особое мнение. Более того, - он обнажил зубы в невеселой усмешке, - вы можете выйти из состава суда.
      Юргенс бросил на графа злобный взгляд, но промолчал. Выждав момент, Александер откинулся в кресле.
      - Не продолжить ли обсуждение по существу? - спросил он.
      Кьюзак резко кивнула, прося слова.
      - По моему мнению, - начала она, - существенным является, во-первых, тот факт, что флагман не сменился, и следовательно, в соответствии с информацией, которой располагал в тот момент Юнг, дама Хонор имела право отдавать ему приказы; во-вторых, тот факт, что он вывел свою эскадру из боя в критической ситуации, не получив на то ни приказа, ни разрешения от кого бы то ни было; и в-третьих, тот факт, что, получив от флагмана приказ вернуться в строй, он не подчинился даже после того, как это сделали все корабли его эскадры. Я полагаю, что здесь все ясно. Он струсил, впал в панику, бежал с поля боя и продолжал бегство, когда все его подчиненные опомнились.
      - Вы, кажется, хотите сказать, что каждый пункт обвинения непререкаемо точен? - сказал Юргенс с нескрываемой, едва ли приличествующей контр-адмиралу при обращении к полному адмиралу язвительностью.
      Кьюзак уставилась на него, как на мерзкое насекомое.
      - Вы исключительно точно уловили суть сказанного мною, адмирал Юргенс, - холодно произнесла она. - Но если вы предпочитаете более простые формулировки, могу сказать, что если какое-либо действие и подпадает под определение "бегство с поля боя перед лицом врага, вызванное личной трусостью", то это поступок Павла Юнга. Этого вам достаточно, адмирал?
      Юргенс побагровел и привстал, однако Александер прокашлялся.
      - Леди и джентльмены, прошу обойтись без личных выпадов. Совещательная комната военного трибунала не место для перебранки. Мы можем позволить себе некоторое отступление от формальностей и свободный обмен мнениями вне зависимости от ранга, но лишь при соблюдении элементарных норм учтивости. Прошу вас, не заставляйте меня повторять это предупреждение.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24