— Известны. — кивнул Капарелли. — Я пока что видел только предварительный отчёт, не детальный, но на мой взгляд он выглядит многообещающе. Очень многообещающе. Конечно, никто не обещает немедленного развёртывания этой системы, но начинает казаться, что она станет доступна, как минимум малыми сериями, где-то через три-четыре месяца.

— Так быстро? — улыбнулась Хонор. — Если система оправдает заверения Хеннеси, то хевенитам это придется не по вкусу. Могу я заодно узнать, как продвигается модернизация у андерманцев?

— Здесь новости не такие радужные, — ответил Капарелли. — Дело идёт не так хорошо, как я надеялся. Похоже, что на оснащение их носителей подвесок нашими старыми МДР потребуется на несколько недель больше, чем по расчетам адмирала Хэмпхилл, а на доработки более новых кораблей для использования «Замочной скважины» уйдет еще больше времени. Хорошая новость состоит в том, что затем мы, вероятно, получим больше кораблей «одним куском». Конечно, — он поморщился, — Силезия сейчас отвлекает существенную часть внимания анди. Нашего, кстати, тоже.

— Я уделяла докладам из Силезии не столько времени, сколько следовало бы, — призналась Хонор. — Однако, согласно последним новостям, дела там идут достаточно хорошо.

— В сравнении с той выгребной ямой, которой всегда была Конфедерация? Безусловно. В сравнении же с любым хоть наполовину честно управляемым уголком галактики, на мой вкус, там слишком интересно. Поверьте, адмирал Сарнов занят до предела.

— Что вы имеете в виду? — спросила Хонор с некоторым волнением. Марк Сарнов был её старым другом, и она считала его практически идеальным кандидатом в командующие нового контингента в Силезии.

— О, ничего такого, с чем бы он рано или поздно не справился, — успокаивающе заявил Капарелли. — Но кое-кто из прежней силезской администрации, по-видимому, не поверил нам, когда мы сказали что отныне вести дела по-прежнему не получится. Большинство назначенных губернаторов систем были просто отправлены в отставку в процессе аннексии. Но почти четверть губернаторов были «свободно избраны» гражданами.

— Поверьте мне, сэр Томас, — сухо сказала Хонор, — ничего «свободного» в силезских выборах не было. Победивший кандидат выкладывал деньги на бочку за каждый из голосов.

— Знаю-знаю. Но просто пойти и сместить избранных губернаторов, каким бы образом избраны они ни были, без существенных к тому оснований мы не можем. Некоторые из них достаточно глупы, чтобы думать, что мы позволим им вести дела по-старому и, к сожалению, часть этих глупцов при прежнем режиме имели надежный контроль над командными структурами местных подразделений Флота Конфедерации. Было множество примеров пассивного сопротивления приказам адмирала Сарнова о списании большинства самых старых кораблей, даже если они представляли собой отжившую своё кучу хлама. Еще больше сопротивления и обструкционизма вызвала его политика полного перетряхивания командного персонала звёздных систем. Сарнов устроил пару показательных акций, которые, похоже, убедили в нашей серьёзности всех за исключением полных дебилов, но, к сожалению, у нас нет данных о местонахождении почти тридцати процентов официального регистра кораблей Конфедерации.

— Тридцати процентов, сэр? — удивление вырвало вопрос у Мерседес Брайэм несмотря на её относительно низкий ранг. Капарелли усмехнулся почти без юмора.

— Это вовсе не настолько плохо, как может показаться, коммодор, — успокоил её он. — Как минимум половина — более вероятно, что две трети — кораблей которых мы недосчитались, не существовали задолго до нашего прихода. Чёрт, один из наиболее дерзких губернаторов на пару с командующим его локального флота держали в списках полную эскадру линейных крейсеров — восемь кораблей и почти двадцать тысяч человек — как находящуюся на действительной службе, в то время как они никогда не существовали! Они вдвоем — может быть ещё полдюжины офицеров, которые нужны были для поддержания прикрытия — прикарманивали жалование несуществующих команд, не говоря уже о каждом центе якобы потраченном на боеприпасы, реакторную массу, техобслуживание и тому подобное.

Капарелли покачал головой, дивясь тому, что кто-то может действовать подобным образом и всё ещё называться «флотом».

— Однако, — через секунду продолжил он более мрачным тоном, — некоторые из этих кораблей на самом деле исчезли вместе с экипажами и всем прочим. Подозреваю, что многие из них уже к тому времени подрабатывали на стороне пиратством и вполне уверен, что многие полагают, что сумеют продолжать в том же духе на постоянной основе, учитывая насколько нас от них отвлекают хевы. В том смысле, конечно, что именно те типы кораблей, которые нужны Сарнову для преследования пиратов нужны также Восьмому Флоту для операций вроде «Плодожорки». А еще, кстати, у нас есть Талботт.

— Достоверны ли сообщения о действиях террористов, сэр? — тихо спросила Хонор.

— Думаю они несколько раздуты прессой и пока что события достаточно локализованы, но — да. Было несколько безобразных инцидентов, особенно в системе Сплит. Боюсь, к тому же, адмирал Хумало не самый подходящих человек. Неплохой администратор в большинстве ситуаций, но не тот человек, который нужен когда на улицах льется кровь. К счастью, баронесса Медуза его полная противоположность.

— Помню её по Василиску, — кивком выразила согласие Хонор.

— Опыт обращения с аборигенами, временами склонными к убийствам, вероятно достаточно подготовил её к настоящему моменту, — сказал Капарелли с кислой улыбкой. — Однако, чтобы я ни думал о Хумало, трудно винить его за то, как он постоянно требует ещё кораблей. Его зона ответственности на самом деле даже больше чем у Сарнова и корабли ужасно разбросаны. К сожалению, для этого бутерброда больше масла у нас нет. Мы были вынуждены послать к нему хотя бы несколько современных кораблей, но в целом ему придется обходится тем, что у него есть. А нам придется надеяться, что ситуация там не ухудшится.

Хонор снова кивнула. «Это, похоже, единственное, на что мы можем надеяться в данный момент во множестве мест» — отметила она про себя.

— Что ж, сэр Томас, — сказала она через мгновение, поднимаясь из кресла и подсаживая Нимица на плечо, — нам остается только сделать всё возможное, чтобы сбавить напряжение здесь, вблизи от дома.

— Именно так. — Капарелли поднялся из-за стола. — По крайней мере, похоже на то, что вы для этого дела подобрали достойную команду.

— Подобрала. И если мы не сумеем добиться своего, в этом не будет их вины.

Солнечный свет позднего дня тяжёлым золотом изливался на изумрудно-зелёные газоны Белой Гавани. Бронированный лимузин Хонор опустился на парковочную площадку. Истребители взмыли вверх, а она выбралась из машины и замерла на мгновение, наполняя легкие резким воздухом севера и наслаждаясь видом возвышавшихся вокруг древних деревьев.

Бриз пронёсся сквозь качающиеся ветви и запустил в её волосы крошечные нежные пальчики. Глубокое, бессовестно чувственное наслаждение казалось наполняет всю её. Отчасти это было обычной реакцией после долгого пребывания на космическом корабле. Искусственность среды нормального её рабочего места являлась неизбежным элементом избранной ею жизни, но рождена она была в окружении дикой природы Сфинкса. Хонор была настолько же отпрыском горных лесов и живой, временами дикой, энергии парусных лодок рассекавших глубокие, холодные океаны Сфинкса, как и офицером Флота Королевы. Именно эта странная, временами болезненная раздвоенность заставляла её ещё глубже ценить оба её мира.

Но на этот раз было нечто большее. Она ощущала на заднем плане сознания Нимица и смаковала его чувство… довольства. «Именно это слово» — решила она, потянувшись нежно потрепать его по ушам. В глубочайшем смысле этого слова, «домом» для неё всегда был дом её родителей на Сфинксе. Дом, который построили родители Стефани Харрингтон так много веков назад. Дом, служивший столь многим поколениям её семьи. Дворец Харрингтон на Грейсоне ныне тоже был «домом». Конечно в другом смысле. И, по-видимому, её мантикорский особняк у залива Язона тоже. Хотя почему-то он всё ещё казался скорее «жилищем», чем настоящим домом. Возможно, именно поэтому она пошла на поводу МакГиннеса и Миранды — и матери — когда они настаивали, чтобы переименовать этот особняк просто в «Дом у Залива», чтобы тем самым он отличался от её грейсонского дворца.

«Но это, — подумала она, пропуская сквозь себя звуки ветра, птиц и музыку текущей воды, — это место также стало домом». Наверняка больше, чем залив Язона. Больше даже чем Дворец Харрингтон на Грейсоне. Возможно, почти также, как тот дом, в котором она в буквальном смысле слова родилась. Не из-за радушного спокойствия обстановки, ощущения, что древний дом и его с любовью ухоженные лужайки рады ей и готовы её принять. Хотя она, конечно же, ощущала и это. Но подлинным домом это место делали жившие здесь люди.

Трио её телохранителей выстроилось вокруг неё даже здесь, пока она шла по усыпанной гравием дорожке. При её приближении двери отворились, а сердце её трепыхнулось, когда из них вышел Хэмиш Александер. Урчание Нимица, полное любви, громыхнуло ей в ухо, когда она ощутила блистающую вспышку его радости. Затем за Хэмишем в двери плавно и тихо выплыло антигравитационное кресло.

Саманта лежала, свернувшись, на груди Эмили вытянутым, изогнутым вопросительным знаком; подбородок её покоился у Эмили на правом плече. Урчание Нимица внезапно усилилось. Хонор рассмеялась, хотя не могла винить кота за такую реакцию. Не тогда, когда её ощущение возвращения домой также усилилось.

— Добро пожаловать домой, — мягко сказала Эмили, как будто прочитав её мысли, когда Хонор поднялась по ступенькам.

— Поверить не могу насколько я хорошо чувствую себя здесь, — ответила Хонор и глаза её в удивлении расширились, когда Хэмиш ее обнял. Она на мгновение замерла, взглянув через его плечо на Эмили. В изумлении, не в сопротивлении. Они всегда были очень осторожны и никогда не обнимались на виду у её телохранителей или прислуги Белой Гавани. На самом деле на виду у кого бы то ни было. И тем более, по негласной договоренности, на виду у Эмили.

Но когда Хонор, взглянув на Эмили, ощутила её эмоции, то поняла, что им не стоило волноваться. Оттенок горечи в её эмоциях всё ещё оставался, нотка исполненного печалью сожаления о всём, что было потеряно. Но было и чувство интенсивной… удовлетворённости. Приветствия и счастья, звучавших эхом эмоций Хэмиша в добавок к собственной радости Эмили.

Паралич Хонор прошёл. Глаза ее увлажнились, она позволила себе опуститься щекой на широкое плечо Хэмиша, обняв его левой рукой в то же время протянув правую Эмили.

— Ты и должна чувствовать себя здесь хорошо, — нежно сказала Эмили. — Это твой дом.

Хонор переводила сузившиеся глаза с Хэмиша на Эмили и обратно, пока они провожали её в дом. Теперь, когда первоначальный всплеск эмоций возвращения домой пошёл на убыль, она поняла, что под покровом их эмоций кроется что-то ещё.

Нимиц тоже чувствовал это. Он с легкостью спрыгнул с плеча Хонор в кресло к Эмили, присоединившись к Саманте, но теперь поглядывал вверх, на своего человека, и она ощущала его любопытство.

«Они что-то затевают, — подумала Хонор. — У них для меня заготовлен какой-то сюрприз».

Она хотела было что-то сказать, но остановилась. Что бы ни было у них на уме, они явно ожидали этого с нетерпением, и она не собиралась как-либо портить им сюрприз. Сюрприз грянул, когда они зашли в портик Эмили и обнаружили обоих родителей Хонор.

— Мама? Папа? — Хонор, увидев их, как вкопанная остановилась на пороге. — Что вы здесь делаете?

— Всегда так дипломатична, — траурным тоном, качая головой, заявила Алисон Харрингтон. — Никакой лести. Энергичная, деловая и прямолинейная. Вечно заставляет тебя почувствовать себя таким долгожданным гостем, правда Альфред?

— Думаю кого-то здесь следует отшлёпать, — невозмутимо ответил её муж. — Но не нашу дочь.

— О-о-о-о-о-о! Обещаешь? — загорелась Алисон, демонически улыбаясь.

— Мама! — со смехом запротестовала Хонор.

— Что? — невинно переспросила Алисон.

— Дочерняя почтительность не позволяет мне ответить на этот вопрос таким образом, как он того заслуживает, — с чувством заметила Хонор. — Так что, если не возражаете, давайте вернемся к моему первоначальному вопросу. Что вы здесь делаете? Не то, что бы я не была рада видеть вас обоих, конечно же. Но одновременное нахождение всего семейства Харрингтон в Белой Гавани не совсем подходит под определение «не привлекать внимания», не так ли?

Говоря это, она взглянула на Хэмиша и Эмили, но ни один из них не выглядел особо обеспокоенным. Скорее они выглядели необычайно довольными.

— Так ты и правда была удивлена, — с огромным удовлетворением сказала Эмили, подтверждая подозрения Хонор. — Замечательно! Ты не представляешь насколько сложно удивить эмпата!

— Я поняла, что вы что-то готовите, — ответила ей Хонор, — но мне в голову прийти не могло, что мама с папой будут здесь. Что, если ни у кого нет особых возражений, — подчеркнула она, — возвращает нас к первоначальному вопросу. Вновь.

Она обвела всех четверых — и, заодно, двух забавлявшихся древесных котов, — требовательным взглядом, а Эмили рассмеялась. Рассмеялась, как поняла Хонор, с мощным всплеском радости. Которая включала в себя и удовольствие от новой встречи с Хонор, и примесь чего-то ещё — чего-то не менее мощного и даже более глубокого.

— Никто не сможет возразить против их присутствия, — сказала Эмили. — В конце концов, тебя я на ужин пригласила публично — думаю, с моей стороны было достаточно умно выбрать для приглашения момент, когда ты должна была быть в офисе Тома Капарелли, и позвонить через коммутатор. И, приглашая друга на ужин, вполне резонно с моей стороны пригласить также и её родителей. Особенно, — её голос смягчился, — когда один из этих родителей является моим новым врачом.

— Врачом? — повторила Хонор.

— Да, — улыбнулась Эмили с примечательным спокойствием. Которое почему-то казалось более… цельным в каком-то не поддающемся определению отношении. — У нас с твоей матерью, когда она пришла сказать мне, что ей понадобятся записи наших с Хэмишем голосов для Бриарвуда, состоялась очень интересная дискуссия. То, что ты сделала, очень меня тронуло. Но то, что сказала твоя мать, в некотором смысле тронуло меня ещё сильнее. Мы с Хэмишем записались на прием там же на следующую неделю.

Чтобы понять, что только что сказала Эмили, Хонор потребовалось одно мгновение. Затем на неё обрушилось осознание сказанного.

— Эмили! — каким-то образом Хонор очутилась на коленях возле её кресла, прижимая обеими руками правую кисть Эмили к щеке. Слёзы, подступавшие к глазам когда Хэмиш и Эмили её встречали, прорвались наружу. Да и Эмили интенсивно заморгала.

— Это восхитительно! — сказала Хонор. — О, Эмили! Я так сильно хотела предложить то же самое, но…

— Но ты думала, что я к этому не готова, — перебила её Эмили. Её счастье от такой мгновенной и очевидно радостной реакции на новость изливалось на Хонор. — Что ж, и я думала, что была не готова. Конечно, это было до того, как я обнаружила от кого тебе досталось твое упрямство.

— Я не упряма и никогда упрямой не была, — с огромным достоинством произнесла Алисон. — Решительной, непреклонной, сочувствующим целителем — всегда сочувствующим целителем. Яро приверженной. Проницательной. Одарённой уникальной способностью распознавать наиболее удачные из возможных последствий каждой данной ситуации. Всегда стремящейся вперёд за…

— Определённо следует отшлёпать, — принял решение Альфред.

— Задира. — нежно пихнула его в плечо Алисон. — Грубиян. Хам!

— «Упрямая» — это откровенно слабое слово, чтобы охарактеризовать им мою достопочтенную родительницу, — сказала Хонор, перемещаясь на корточки, чтобы взглянуть Эмили в глаза и задавая себе вопрос, насколько… настоятельными могли быть «предложения» её матери. — Я частенько считала «упёртая» более подходящим вариантом.

— Полагаю, отчасти именно это делает её таким успешным врачом, — откликнулась Эмили. Её счастье и глубокое удовлетворение без слов ответили на не заданный Хонор вопрос.

— Так и есть, — согласилась Хонор. — Но ты действительно этого хочешь? Правда?

— Ты даже не можешь себе представить насколько, — тихо ответила Эмили.

— … так что я позвонила в Бриарвуд и записалась на прием, — много позднее рассказывала Эмили, когда все пятеро сидели в её личной обеденной зале, любуясь закатом и потягивая кофе или какао.

— Кто твой врач? — спросила Хонор.

— Иллеску, — вместо Эмили отозвалась Алисон, поморщившись, когда Хонор взглянула на неё. — Я бы предпочла Вомака или Стилсона, но то, что Иллеску назначил самого себя, было по-видимому неизбежно. И, приходится признать, он хорош в своем деле.

— Мама, — произнесла Хонор отчасти обвиняющим тоном, — когда я встретила доктора Иллеску у меня определенно сложилось впечатление, что он не очень-то ко мне расположен. Что по моему мнению странно, ибо до того наши с ним дороги не пересекались. Ты мне ничего не хочешь рассказать? Что-то из того, что могла бы рассказать и до того, как я отправилась в Бриарвуд?

— Не смотри на меня, дорогая, — сказала Алисон и ткнула мужа костяшками пальцев в рёбра. — За всю враждебность, которую ты могла заметить, скорее всего ответственен этот подросток-переросток.

— В смысле?

— В том смысле, что они учились на Беовульфе в одном медицинском училище и на дух друг друга не переносили.

— Папа? — Хонор перевела взгляд на отца. Тот пожал плечами.

— Это не моя вина, — заверил тот. — Ты же знаешь, какой я неизменно добродушный и приятный тип.

— Ещё я знаю чей мне достался темперамент, — едко заметила ему Хонор.

— Я к нему и пальцем не прикоснулся, — добродетельно заявил Альфред Харрингтон. — Признаюсь, раз или два испытывал такое искушение. Трудно себе представить говнюка большего, чем Франц Иллеску в двадцать пять лет. Он выходец из одной из лучших медицинских династий Звёздного Королевства — в его семье все были врачами со времен Чумы — и не собирался позволить какому-то йомену со Сфинкса это забывать. Особенно йомену, отправленному в медицинское училище Флотом. Франц — один из тех, которые считают, что во флот идут только те, кто не может найти себе работу в «реальном мире». Я так понимаю, что с годами он несколько смягчился, но когда мы были моложе, то походили на протекающий баллон с водородом и искру.

— Расскажи ей всё, Альфред, — настаивала Алисон.

— Ну, было еще одно мелкое дельце, — добавил тот. — Он, еще до меня, раз или два приглашал твою мать на свидания.

— Раз или два! — фыркнула Алисон. — Он был намного более настойчив. Думаю, коллекционировал победы. Вечно считал себя неотразимым кавалером.

— Может быть, — согласился Альфред. — Но даже если и так, у него по крайней мере был безупречный вкус, Элли. Признай это.

— Как мило, — сказала Алисон, поглаживая его по щеке и повернулась к Эмили. — Видите, почему я за него держусь?

— Следует ли из всей этой истории, что у тебя, мама, будут проблемы в совместной работе с Иллеску? — серьёзно спросила Хонор после того как смешки унялись.

— Мне уже приходилось работать с ним, — невозмутимо ответила Алисон. — За последние полвека он изрядно повзрослел. И, как я уже говорила, он очень хорош в своём деле. В противном случае он не стал бы старшим партнером Бриарвуда. Учитывая наш род занятий, было неизбежно, что как минимум консультироваться друг с другом время от времени нам придется. Мы оба осознали это давным-давно. Так что, хотя я действительно предпочла бы кого-то из прочих врачей, я не предвижу каких-либо затруднений в работе с Францем.

— Славно. — Хонор покачала головой с кривой усмешкой. — Чего только не узнаешь о собственных родителях. И все эти годы я считала, что это я хороша в наживании себе врагов.

— Ну, ты вознесла унаследованную способность на поистине редкую высоту, — сказала ее мать, — но, полагаю, изначально она тебе и правда досталась по наследству.

— «Император», говорит Индия-Папа-Один-Один. Прошу предоставить указания по сближению.

— Индия-Папа-Один-Один, говорит диспетчер «Императора». Очередь на стыковку уже заполнена. Ожидайте.

— Диспетчер, Индия-Папа-Один-Один. Принято, очередь заполнена. Имейте в виду, однако, что у меня на борту флагман Восьмого Флота.

На мгновение повисла тишина и пилот бота ухмыльнулся своему напарнику.

— М-м, Индия-Папа-Один-Один, диспетчер «Императора», — голос диспетчера флагманского корабля внезапно стал более оживлённым. — Сближение по вектору Абель-Чарли. Вам предоставлена безотлагательная стыковка в шлюпочном отсеке Альфа.

— Благодарю, диспетчер. Индия-Папа-Один-Один, принято сближение по вектору Абель-Чарли для безотлагательной стыковки в отсеке Альфа, — подтвердил пилот, не позволив проявиться в голосе и следу удовлетворения.

— Как прошел ваш визит в Адмиралтейство, мэм?

— Хорошо, Раф. — Хонор взглянула на капитана своего флагмана пока они, Нимиц, Мерседес Брайэм, трое телохранителей и Тимоти Меарс ехали на лифте от шлюпочного отсека к флагманскому мостику. — Не то, чтобы всё, что сэру Томасу пришлось сказать мне, было именно тем, что я желала услышать, но, по крайней мере, мы друг друга понимали. И, — губы ее несколько сжались, — успешное начало «Плодожорки» сейчас важно как никогда.

— Все готово, мэм, — степенно ответил Кардонес.

— Как я и ожидала. — Хонор включила в искусственном глазу отображение часов и оглянулась через плечо на флаг-лейтенанта.

— Тим, общее сообщение всем флаг-офицерам. Пригласите их всех на ужин. У нас как раз должно хватить на это времени до отправления.