XIII

Прибыв в полицейский участок Пюижирона, Лоуренс потребовал, чтобы ему дали возможность поговорить с начальником бригады. Дежурный, сидевший на вахте, встретил его довольно недружелюбно.

– Кто он, ваш начальник? – поинтересовался Лоуренс.

– Он тот человек, который пошлет вас куда подальше, если вы станете лезть к нему со всякой ерундой.

– Я не об этом. Как называется его должность? Какое у него звание? Можете мне сказать?

– Звание у него – старший аджюдан.

– Я об этом вас и спрашивал. Значит, старший аджюдан.

– И с какой такой радости вам понадобился старший аджюдан?

– Мне нужно рассказать ему одну ужасную историю. Настолько ужасную, что, когда я вам ее расскажу, вы тут же направите меня к вашему начальнику, а когда ее услышит ваш начальник, он направит меня к своему начальнику. Тот, разумеется, решит, что дело выходит за рамки его компетенции, и направит меня к старшему аджюдану. А у меня, между прочим, полно работы. Мне некогда четыре раза рассказывать одну и ту же историю, поэтому я хочу попасть сразу к старшему аджюдану.

Дежурный насупился и растерянно взглянул на Лоуренса.

– Что же в ней такого ужасного, в твоей истории?

– Послушай, господин жандарм, – раздраженно произнес Лоуренс, – ты знаешь, что такое оборотень?

Жандарм расплылся в улыбке:

– Ну знаю.

– Нечего смеяться, это как раз история про оборотня.

– Думаю, это не входит в мою компетенцию, – помолчав, заявил дежурный.

– Боюсь, что так, – язвительно ответил Лоуренс.

– Не знаю даже, входит ли она в компетенцию старшего аджюдана.

– Послушай, парень, – терпеливо начал объяснять канадец, – давай мы потом выясним, что входит, а что не входит в компетенцию старшего аджюдана. А сейчас пусть он просто меня примет, ладно?

Дежурный исчез где-то в недрах участка и вернулся минут через пять.

– Старший аджюдан вас ждет, – произнес он, указав Лоуренсу дверь.

– Пойдешь туда без меня, – неожиданно бросила Камилла. – Не люблю доносить на людей. Я подожду тебя в вестибюле.

– God. Ты меня бросаешь, а я должен выступать в роли негодяя? Ты не хочешь пойти вместе со мной?

Камилла молча пожала плечами.

– Речь ведь идет не о доносе, bullshit. – Лоуренс казался растерянным. – Речь о том, что нужно срочно обезвредить опасного сумасшедшего.

– Я знаю.

– Тогда пошли.

– Не могу. И не проси.

– Но ведь это предательство по отношению к Сюзанне!

– Не надо меня шантажировать, Лоуренс. Иди туда один. Я тебя подожду.

– Ты считаешь, я поступаю неправильно?

– Нет.

– Значит, ты струсила.

– Да, я струсила.

– Ты с самого начала знала, что не пойдешь со мной?

– Черт побери, конечно, знала.

Лоуренс улыбнулся и последовал за дежурным. Перед дверью начальника тот остановился и дернул Лоуренса за рукав.

– Ты не шутишь? – шепотом спросил молодой человек – Правда, это оборотень? Ну, такой, у которого внутри, если ему вспороть брюхо…

– Пока точно неизвестно, – отрезал Лоуренс. – Такие вещи выясняются только в последнюю минуту. Понятно?

– Я понял: пятьдесят на пятьдесят.

– Вот и отлично.

Старший аджюдан, человек довольно элегантный, с узким, дряблым лицом, сидел на пластиковом стуле, откинувшись назад, сложив руки на животе и лукаво улыбаясь. Рядом с ним за маленьким столиком с пишущей машинкой Лоуренс увидел уже знакомого ему Жюстена Лемирая, того самого невысокого жандарма, и кивнул ему.

– Э-э, значит, как бы это сказать, оборотень? – спросил старший аджюдан легкомысленным тоном.

– Не вижу тут ничего смешного, – резко ответил Лоуренс.

– Ладно-ладно, – поспешно согласился полицейский, и голос его звучал ласково, примирительно, словно он говорил с буйным сумасшедшим и старался не выводить его из себя. – Так где он, этот ваш оборотень?

– В деревне Сен-Виктор-дю-Мон. На прошлой неделе там были зарезаны пять овец, на ферме Сюзанны Рослен. Ваш коллега ездил туда.

Старший аджюдан театральным жестом, подходящим скорее светскому, нежели военному человеку, вытянул руку ладонью вверх.

– Итак, ваши фамилия, имя, удостоверение личности, – потребовал он, все так же улыбаясь.

– Лоуренс Доналд Джонстоун. Гражданин Канады.

Лоуренс вытащил из кармана куртки пакет с документами и положил его на стол. Паспорт, виза, вид на жительство.

– Вы – тот самый ученый, что работает в Меркантурском заповеднике?

Лоуренс кивнул.

– Вижу, вам уже пора, как бы это сказать, продлевать визу. У вас возникли проблемы?

– Нет. Все никак не соберусь уехать Привык тут.

– Что так?

– Волки, насекомые, женщина.

– Ну, почему бы нет? – согласился полицейский.

– Действительно, – ответил Лоуренс.

Старший аджюдан сделал знак Лемираю, чтобы тот начинал печатать протокол.

– Вам что-нибудь говорит имя Сюзанна Рослен? – спросил Лоуренс.

– Конечно, месье Джонстоун. Это та несчастная женщина, которую, как бы это сказать, задрал волк в минувшее воскресенье.

– А имя Огюст Массар?

– Этого господина мы разыскиваем со вчерашнего дня.

– Во вторник на прошлой неделе Сюзанна Рослен обвинила Массара в том, что он является оборотнем.

– В присутствии свидетелей?

– В моем присутствии.

– Кроме вас, больше никого при этом не было?

– Нет, никого.

– Очень жаль. А по какой причине Сюзанна Рослен оказала вам такое исключительное доверие, как вы думаете?

– По двум причинам. Сюзанна считала, что все жители Сен-Виктора – полные придурки.

– Так и есть, – подтвердил Лемирай, вмешавшись в разговор.

– А я иностранец, к тому же разбираюсь в волках, – закончил Лоуренс.

– И на чем же основывалось ее, как бы это сказать, обвинение?

– На том, что Массар безволосый.

Старший аджюдан нахмурил брови.

– В ночь с субботы на воскресенье, – продолжал Лоуренс, – Сюзанна погибла. На следующий день Массар исчез.

Аджюдан улыбнулся.

– Или погиб в горах, – мягко предположил он.

– Если он погиб, это подстроено, это бог знает что такое, – возразил Лоуренс. – Массар мог бы потеряться, а вот его дог – нет.

– Дог, наверное, где-то рядом с ним.

– Мы бы его услышали. Он бы выл.

– Следовательно, вы намекаете на то, что некий оборотень по фамилии Массар загрыз эту женщину, Рослен, а потом, как бы это сказать, подался в бега?

– Я намекаю, что он убил Сюзанну.

– Не хотите ли вы сказать, что нужно поймать эту темную личность и вспороть ему.

– Черт побери, bullshit, – рассердился Лоуренс. – Мы говорим о серьезных вещах.

– Еще бы. Поэтому я прошу четко сформулировать и обосновать ваше обвинение.

– God. Я думаю, что Сюзанну убил не волк, потому что она не стала бы загонять волка в угол. Я думаю, что Массар не пропал в горах, а просто сбежал. Я думаю, что Массар никакой не оборотень, а сумасшедший, у которого нет растительности на лице и теле и который убивает, используя для этого свою собаку или Красса Плешивого.

– Кто такой Красс Плешивый?

– Очень крупный волк-самец, которого потеряли из виду более двух лет назад. Я думаю, Массар его поймал еще волчонком и приручил. Думаю, что опасная мания Массара получила толчок, когда в Меркантуре появились волки. Думаю, что он приручил волка и выдрессировал его, чтобы тот по его приказу нападал на животных и людей. Думаю, что теперь, когда он убил женщину, шлюзы открыты. Думаю, теперь он станет убивать и других, в особенности женщин. Думаю, что волк Красс – исключительно крупный и опасный зверь. Думаю, следует прекратить поиски Массара в окрестностях горы Ванс и попытаться найти его севернее, в районе Ла-Кастия, где он, по-видимому, находился этой ночью.

Лоуренс замолчал, перевел дух. Он говорил слишком долго, а Лемирай быстро стучал по клавишам, записывая его слова.

– Со своей стороны, я предполагаю, что все значительно проще, – спокойно заговорил аджюдан. – С самими волками бы разобраться, не хватало нам еще дрессировщиков волков. В наших краях, месье Джонстоун, волков не жалуют. В наших краях не принято убивать овец.

– Но Массар-то их убивает, он работает на скотобойне.

– Вы путаете понятия «убивать» и «забивать». Вы не верите в случайность смерти Сюзанны Рослен, а я верю. Эта женщина – из тех, кто способен спровоцировать волка на нападение, как бы это сказать, не заботясь о последствиях. А еще она была из тех, кто охотно слушает и распространяет любые басни. Вы не верите в то, что Массар мог пропасть в горах, а я вам говорю, что вы плохо знаете наши места. За последние пятнадцать лет в этом районе погибли три очень опытных человека, случайно упав в пропасть. Одного из них так и не нашли. Мы произвели обыск в доме Массара: там отсутствуют его дорожные ботинки, посох, рюкзак, ружье, патронташ и, как бы это сказать, теплая охотничья куртка. Он не взял ни смену одежды, ни туалетные принадлежности. Это значит, месье Джонстоун, что вышеозначенный Массар не ударился в бега, как вы предполагаете, а отправился, как бы это сказать, на обычную воскресную прогулку. Может, решил поохотиться.

– Человек в бегах не всегда берет с собой зубную щетку, – сердито отрезал Лоуренс. – Это вам не увеселительная поездка. В доме деньги есть?

– Нет.

– Зачем ему было брать деньги, если он шел на охоту?

– Нет никаких доказательств тому, что у него в доме имелась наличность. И никаких доказательств, что он прихватил ее с собой.

– А собака?

– Дог мог последовать за хозяином и упасть в расселину. Или дог поскользнулся, а хозяин попытался его спасти.

– Черт возьми, допустим, – сказал Лоуренс. – А Красс? Как мог такой волк просто так исчезнуть из Меркантура? Его нигде не обнаружили.

– Красс, должно быть, умер естественной смертью, и его белые кости лежат где-нибудь в заповеднике, в лесу.

– God. Предположим.

– Вы бог знает что вбили себе в голову, месье Джонстоун. Не знаю, как это происходит в вашей стране, но у нас, знаете ли, как бы это сказать, различают четыре основные причины насильственных действий, влекущих или не влекущих за собой гибель человека: супружеская измена, борьба за наследство, злоупотребление алкоголем, общее владение собственностью. Но дрессировщики волков, душители женщин – нет, месье Джонстоун, это не для нас. А чем вы занимаетесь у себя дома, если поточнее?

– Гризли, – процедил Лоуренс сквозь зубы. – Я изучаю гризли.

– То есть вы живете среди этих, как бы это сказать, медведей?

– God. Yes.

– В общем, работаете в команде?

– Нет. В основном я работаю один.

Аджюдан посмотрел на него с соболезнующим видом, словно говоря: «Бедный парень, теперь я понимаю, почему ты свихнулся». Тут Лоуренс окончательно вышел из себя, достал из кармана дорожную карту Массара и разложил ее на столе.

– Вот, господин аджюдан, – заговорил он, подчеркивая каждое слово, – некая карта, которую я нашел в доме Массара вчера утром.

– Вы преднамеренно проникли в жилище Огюста Массара, пользуясь его отсутствием?

– Дверь была не заперта. Я беспокоился. Может, он умер во сне. Помощь человеку, находящемуся в опасности. У меня есть свидетель.

– И вы сознательно унесли эту карту?

– Нет, я ее смотрел, а потом по ошибке сунул в карман. Потом, уже дома, я разглядел на ней эти пометки.

Аджюдан придвинул к себе карту и принялся внимательно ее изучать. Через несколько минут он молча, без всяких комментариев вернул ее на прежнее место.

– Пятью крестами помечены точки, где были совершены нападения на овец, – пояснил Лоуренс, водя пальцем по карте, – причем кресты, соответствующие Ла-Кастий и Гийо, поставлены еще до событий вчерашней и сегодняшней ночи.

– А дальше – маршрут долгого путешествия до самой Англии, – заметил аджюдан.

– Вполне возможно, этим путем он собирается покинуть страну. Линия нигде не приближается к крупным магистралям. Он решил избежать случайностей и все основательно продумал.

– Еще как основательно! – с усмешкой воскликнул полицейский, откинувшись на спинку стула.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, месье Джонстоун, что у Массара, как бы это сказать, вроде бы есть брат в Англии, он управляет самой большой скотобойней в Манчестере. Видимо, это у них семейное призвание. Массар уже давно собирался к нему переехать.

– Откуда вы знаете?

– Я ведь, в некотором роде, старший аджюдан, месье Джонстоун, а это высокий государственный пост, в особенности здесь.

– В таком случае зачем ему добираться туда по проселочным дорогам?

Аджюдан снисходительно улыбнулся:

– Вам столько приходится объяснять, месье Джонстоун, с ума можно сойти! Это у вас человеку ничего не стоит проехать пятьсот километров по автостраде, чтобы выпить кружку пива. У нас не принято носиться сломя голову. Массар лет двадцать колесил по всей стране, чинил плетеные стулья на базарах, сегодня здесь, завтра там. Он побывал во многих деревнях, познакомился с сотнями людей. Для него проселочная дорога – второй дом.

– Почему же он решил уйти?

– Ему хотелось вернуться в родные места. Лет шесть назад он нашел работу на бойне в Дине и приехал. Впрочем, в деревне ему, мягко говоря, не обрадовались. В наших краях ненависть к Массарам неистребима. Какая-то давняя и, как бы это сказать, грязная история, в которой был замешан то ли его отец, то ли дед, – точно не знаю.

Лоуренс затряс головой, выражая крайнее нетерпение.

– Так что с крестами? – спросил он.

– Этот прямоугольник, – произнес аджюдан, снова улыбнувшись и постучав по карте кончиком пальца, – между Меркантурской горной грядой, магистралью и ущельями Далюи и Тинэ – это район, откуда Массар возил скот к себе на бойню, в Динь. В Сен-Викторе, Пьерфоре, Гийо, Вантбрюне и Ла-Кастий расположены самые крупные овцеводческие хозяйства. Вот что значат ваши кресты.

Лоуренс, ни слова не говоря, сложил карту.

– Месье Джонстоун, незнание часто становится причиной нелепых фантазий.

Лоуренс положил карту в карман, собрал со стола документы.

– Значит, расследования не будет? – мрачно осведомился он.

– Конечно, не будет, – утвердительно кивнул полицейский. – Мы, как положено, продолжим поиски Массара до тех пор, пока есть шансы найти его живым. Однако я боюсь, что горы, как бы это сказать, уже забрали его.

Не поднимаясь со стула, он протянул Лоуренсу руку. Канадец молча пожал ее и двинулся к выходу.

– Минуту, – окликнул его аджюдан.

– Да?

– Как точно переводится это ваше «bullshit»?

– Это значит «коровье дерьмо», или «бизонье дерьмо», или «да идите вы…».

– Спасибо, что просветили.

– Не за что.

Лоуренс открыл дверь и вышел.

– Этот тип довольно невоспитанный, – поделился своими соображениями аджюдан.

– Они там все такие, – объяснил Лемирай. – Все такие. Они неплохие парни, но какие-то неотесанные. Не хватает им утонченности. Да, утонченности.

– Что поделаешь, невежды, – заключил его начальник.

XIV

Камилла не стала зажигать свет. Лоуренс сел перекусить в полумраке. Он собирался отправиться в Меркантур, где его ждали Жан Мерсье, Август, Электра, – да все на свете. Он намеревался настрелять кроликов для почтенного старца, а на рассвете взглянуть, как поживают остальные. Потом он планировал вернуться в деревню, чтобы присутствовать на похоронах толстухи – во всяком случае, так он сказал Камилле. Он молча жевал, мрачный и обиженный.

– Этот чертов старший аджюдан едва не лопнул от высокомерия, – процедил он. – Даже мысли не допускает, что кто-то знает больше его. Для него невыносимо, что какой-то неуч из Канады – канадцы ведь все как один неучи, к тому же растираются медвежьим жиром – может рассказать ему нечто новое о его земляке. Кроме того, от этого полицейского воняет потом.

– Скоро все уляжется, – попыталась успокоить его Камилла.

– Ничего не уляжется. Когда Массар натравит волка еще на дюжину женщин, за неимением возможности наброситься на них самому, полицейским наконец придется оторвать зад от стула и начать действовать.

– Думаю, он ограничится овцами. Он убил Сюзанну, стремясь защитить себя. Скорее всего, он отправится в Манчестер и на этом все закончится. Здесь, в деревне, у него совсем крыша поехала.

Лоуренс взглянул на нее, ласково провел рукой по ее волосам:

– Прямо не знаю, что с тобой делать, ты во всем видишь только хорошую сторону. Боюсь, ты слишком далека от истины.

– Все может быть. – Камилла пожала плечами: ее задели слова Лоуренса.

– Ведь ты на самом деле ничего не поняла. Разве ты поняла, скажи?

– Я все поняла не хуже тебя.

– Неправда. Камилла, ты действительно не поняла. Ты не поняла, что Массар убивал только овец. Не драчливых взрослых баранов, не ягнят, не валухов. Овец, Камилла, понимаешь? Конечно, ты этого даже не заметила.

– Все может быть, – повторила Камилла, сообразив, что этого она и правда не заметила.

– А знаешь почему? Потому что ты не мужчина. Тебе не приходит в голову, что овца – это самка. Ты не понимаешь, что эти нападения – проявления сексуальной агрессии. Ты думаешь, Массар остановится? Бедная моя Камилла! Массар не в состоянии остановиться. Ты что, не улавливаешь? Этот проклятый убийца – прежде всего насильник.

Камилла помотала головой. Она начинала понимать.

– Теперь, когда он перешел с овец на женщин, ты думаешь, он уедет в Манчестер и успокоится? God. Он никогда и ни за что не успокоится. И речи быть не может о том, чтобы он успокоился хоть на минуту. Он же с цепи сорвался. Пусть у него нет волос на теле и нет клыков, чтобы терзать своих жертв, зато у его волка с этим все в порядке. Он натравит своего волка на женщин и станет смотреть, как тот будет лакомиться ими вместо него.

Лоуренс вскочил, откинул назад волосы, словно стараясь отогнать мысли о насилии, улыбнулся и обнял Камиллу.

– Вот так-то, – тихонько прошептал он, – такова она, звериная жизнь.

Когда Лоуренс исчез из виду, Камилла еще четверть часа сидела в гнетущей тишине, в окружении жутких картин.

Значит, пора заняться музыкой. Она включила синтезатор, надела наушники. Оставалось придумать еще две музыкальные темы, чтобы покончить с восьмой частью многосерийной мелодрамы.

Чтобы выполнить заказ, она была вынуждена с головой погрузиться в атмосферу переживаний героев сериала и разбираться во всех конфликтах, так что ей пришлось изрядно попотеть, поскольку это оказалось делом непростым. Вкратце сюжет фильма основывался на столкновении двух героев: с одной стороны, удалившегося от дел барона, зрелого мужчины, пережившего некую драму и давшего клятву никогда больше не жениться; с другой стороны, молодой женщины, преподавательницы греческого, пережившей некую трагедию и давшей клятву никогда больше не влюбляться. Барон посвятил себя воспитанию двоих детей, которым решил дать образование дома, в стенах родового замка в Анжу, – по непонятным причинам отдавать их в школу он не пожелал. Так и произошла его встреча с учительницей. Ну ладно. А дальше между бароном и преподавательницей греческого возникает сначала неясное, затем все более настойчивое, непреодолимое плотское влечение, ставящее под угрозу клятвы, коими оба связаны со своим загадочным прошлым.

Камилла как раз добралась до этого места в сюжете, и временами работать ей становилось невмоготу. Персонажи, стиснув кулаки от сдерживаемого желания, целыми днями бродили как неприкаянные: барон – возле камина, учительница – у черной классной доски. Камиллу от них уже тошнило, она их ненавидела лютой ненавистью. Чтобы все-таки закончить работу и написать приличную сентиментальную музыку, она прибегла к хитрости: забыла о настоящих действующих лицах и заменила их в своем воображении супружеской четой симпатичных полевых мышей, персонажей из книжки, которую она читала в детстве, когда еще верила в любовь. Камилла закрывала глаза и представляла себе сильного и уверенного в себе папу-мышку, одетого в рабочий комбинезон, а рядом – двух маленьких мышат, изучающих греческий и взирающих с любовью на маму-мышку в красной кофточке. И сразу все получалось. Ожидание, напряжение, необъяснимые исчезновения мышек, потом счастливые, волнительные встречи. Камилла посылала кассеты продюсерам, и пока что они были довольны ее работой. Точно соответствует сюжету, говорили они.

С тех пор как погибла Сюзанна, Камилле было все труднее и труднее заниматься делами мышиной семьи, где все переживали из-за какой-то ерунды.

Камилла часто останавливалась, пальцы ее замирали на клавиатуре. Конечно, Лоуренса тревожили кровавые нападения, но еще больше его бесило то, что Массар использует в своих целях волка, следовательно, пачкает грязью всех волков, принижает их, создает им дурную славу. За какую-нибудь неделю он причинил им больший вред, чем все петиции местных овцеводов за предыдущие шесть лет. А этого Лоуренс Массару простить не мог.

Но что бы ни случилось в ближайшее время, никто ничего не сможет сделать. Массар в пути, жандармы ищут его останки у горы Ванс, Лоуренс подался в заповедник, а она сама осталась лицом к лицу с четырьмя впечатлительными полевыми мышками.

Было еще не поздно, около часа ночи, но она сняла наушники, закрыла нотную тетрадь, растянулась на широкой кровати и открыла «Каталог профессионального оборудования и инструментов» на странице «Шлифовальный станок мощностью 850 ватт, с двусторонней рукояткой и автоматическим аварийным стопором». Эта штука вызвала бы у преподавательницы греческого языка нешуточные затруднения, если бы она соизволила ею заинтересоваться.

В дверь дважды тихо постучали. Камилла подскочила и замерла на кровати. Она сидела и ждала, стараясь не шевелиться. Снова два стука, затем кто-то завозился за стеной. Ни звука, ни оклика. Снова тишина, потом опять два чуть слышных стука. Камилла увидела, как дверная ручка опустилась, потом поднялась. С замиранием сердца она скользнула с кровати на пол. Она, конечно, заперла дверь изнутри, но тот, кто захочет войти, легко может высадить окно. Массар? Да, Массар мог видеть, как они заходили в его дом. А потом и в здание полиции. Кто может с уверенностью утверждать, что Массар не заявится к ней и не захочет объясниться среди ночи, как мужчина с женщиной? И не прихватит в качестве помощника волка?

Стараясь дышать как можно глубже, она беззвучно добралась до мешка с инструментами. Добрый, славный мешок, доверху набитый молотками, клещами и масленками, полными моторного масла. Она взяла в левую руку масленку, в правую – кувалду и, стараясь не шуметь, направилась к телефону. Она представила себе безволосого мужчину, который стоит под дверью и раздумывает, как бы незаметно проникнуть в дом.

– Камилла! – неожиданно услышала она голос Солимана. – Камилла, ты дома?

Девушка опустила руки и пошла открывать. В темноте она увидела фигуру молодого человека и его удивленное лицо.

– Ты что-то ремонтировала? – спросил он. – Так поздно?

– Почему ты сразу не сказал, что это ты?

– Я подумал, может, ты спишь. А почему ты не отвечала?

Соль озадаченно уставился на кувалду и масленку.

– Я тебя, похоже, напугал? Или нет?

– Все может быть, – уклончиво ответила Камилла. – Теперь, может, зайдешь?

– Я не один, – смущенно пробормотал Соль. – Со мной Полуночник.

Камилла подняла глаза и заметила чуть в отдалении, за спиной Солимана, прямую античную фигуру пастуха. Случилось нечто из ряда вон выходящее, если Полуночник оказался в деревне, вдали от своих овец.

– Что еще произошло, черт вас возьми? – сердито пробурчала Камилла.

– Пока ничего. Мы пришли к тебе.

Камилла отступила в сторону и впустила Солимана, за ним, важно ступая, вошел Полуночник, поприветствовав хозяйку чуть заметным кивком. Камилла все еще дрожащими руками положила на место кувалду и масленку и пригласила гостей сесть. Ее смущал пристальный взгляд старика. Она достала три рюмки и до самых краев наполнила их водкой. Без винограда – Сюзанна умерла, и винограда больше не осталось.

– Ты кого боишься? – спросил Солиман.

Камилла пожала плечами:

– Никого. Просто испугалась, и все.

– Ты не из пугливых.

– Ничего, иногда бывает.

– И все-таки скажи, кого ты боишься? – настаивал Солиман.

– Волков. Я боюсь волков. Ты доволен?

– Волков, которые стучат в дверь, да еще дважды?

– Ладно, Соль. В конце концов, какая тебе разница?

– Ты боишься Массара.

– Массара? Того парня с горы Ванс?

– Именно так.

– С чего это мне его бояться? Тем более что он, кажется, сломал себе шею где-то в горах и теперь его труп ищет полиция.

– Ты боишься Массара, и точка.

Солиман отхлебнул водки, Камилла, прищурившись, посмотрела на него.

– Откуда ты знаешь? – спросила она,

– На площади сегодня вечером только о нем и говорили, – ответил Солиман напряженным голосом. – Ведь ты вроде бы ходила вместе с траппером в полицейское управление Пюижирона, и вы им рассказали, что Массар – оборотень, что это он задрал овец и убил мою мать, а потом пустился в бега.

Камилла ничего ему не ответила. Они с Лоуренсом посмели опередить местных и обвинить одного из них. Очевидно, об этом стало известно. Теперь надо платить. Она глотнула водки и в упор посмотрела на Солимана:

– Мы не рассчитывали, что пойдут слухи.

– Тем не менее это случилось. Эту утечку тебе не устранить.

– Ну что ж, Солиман, тем хуже для всех. – Камилла встала. – Это правда. Массар убийца. Он заманил Сюзанну в ловушку. Мне плевать, нравится тебе эта версия или нет. Но это правда.

– Это да, – неожиданно вмешался Полуночник. – Что правда, то правда.

Голос у него был низкий, глубокий.

– Это правда, – повторил Солиман, подавшись к Камилле. Та, немного поколебавшись, снова села. – Траппер, похоже, во всем разобрался, – торопливо продолжил молодой человек. – Он знает нравы зверей и людей. Волк не стал бы бросаться на мою мать, мать не стала бы загонять волка в угол, а дог Массара вернулся бы домой. Массар ушел, прихватив собаку, потому что он убил мою мать, потому что ему известно, кто он такой.

– Оборотень, – произнес Полуночник с расстановкой, хлопнув ладонью по столу.

– Еще говорят, что полиция не собирается расследовать это дело, – возбужденно заговорил Солиман, – и что они не поверили ни единому слову траппера. Это правда, Камилла?

Камилла кивнула.

– Это точно? Они действительно палец о палец не ударят?

– Точно, – подтвердила Камилла. – Они собираются еще какое-то время искать Массара в горах, раненого или уже мертвого, а через несколько дней прекратить поиски и на этом закончить.

– Ты знаешь, что он теперь станет делать?

– Я предполагаю, что он по дороге убьет еще несколько овец и сбежит в Англию.

– А я думаю, он убьет кого-нибудь посерьезнее овец.

– Ага, и ты туда же.

– А кто еще?

– Лоуренс тоже так думает.

– Лоуренс прав.

– Потому что Массар – оборотень, – безапелляционно заявил Полуночник и снова хлопнул ладонью по столу.

Солиман осушил рюмку.

– Камилла, разве я похож на того, кто способен отпустить на все четыре стороны убийцу моей матери и позволить ему уехать в Англию? Да или нет? – возбужденно спросил юноша.

Камилла внимательно посмотрела на Солимана: его темные глаза горели, губы чуть заметно дрожали.

– В общем, нет, – призналась она.

– Ты знаешь, что происходит с несчастными покойниками, если их убийцам никто не отомстил?

– Нет, Соль, откуда мне знать?

– Они гниют в зловонном, кишащем крокодилами болоте, и их дух не может выбраться на волю, увязнув в густом иле.

Полуночник положил руку ему на плечо.

– Ну, это мы не можем сказать наверняка, – негромко заметил он.

– Согласен, – откликнулся Солиман, – я даже не совсем уверен, что все это происходит в болоте.