Судья Ди - Лакированная ширма

      После обычных вопросов об имени и роде занятий Тэн от имени суда обвинил Кунь-Шаня в убийстве в грабеже. Обвиняемый во всем признался, как научил его судья Ди. И лишь однажды сбился, но правитель уезда, задав несколько вопросов, умело направил его в нужное русло.
      Кунь-Шавь выслушал запись, составленную старшим писцом, подтвердил, что все верно, и поставил отпечаток большого пальца. Правитель уезда признал его виновным в двух упомянутых преступлениях и приговорил к смерти через отсечение головы. Убийцу снова повели в тюрьму. Теперь ему оставалось ждать подтверждения приговора столичным судом, как и полагалось в подобных случаях. В толпе зрителей поднялся шум: одни вы выкрикивали оскорбления вслед преступнику, другие изъявляли сочувствие и восхищение правителю Тэну.
      Последний стукнул молотком.
      – Сейчас мне хотелось бы вызвать госпожу Ко, – шепнул судья Ди.
      Тэн заполнил повеление надзирательнице женской тюрьмы, и вскоре вдова предстала перед судом. Волосы ее были гладко зачесаны назад, уложены в пучок на затылке и заколоты гребнем из зеленого нефрита, единственным оставшимся украшением. На лице – ни румян, ни сурьмы. В строгой белой одежде вдова напоминала степенную домохозяйку, и, когда она с достоинством преклонила колени на каменном полу, судья Ди встревожено думал, не допустил ли он ошибки.
      Зады обычные вопросы, Тэн объявил, что дальше допрос будет вести советник.
      – Прошлой ночью, госпожа Ко, в вашем присутствии под полом опочивальни было обнаружено тело вашего супруга, – начал судья Ди. – Советник суда Пань Юдэ и я готовы засвидетельствовать: вы дали основания полагать, что знали о местонахождении означенного тела. Прежде чем суд выдвинет против вас обвинение, вам надлежит подробно рассказать о том, что произошло ночью пятнадцатого числа после того, как ваш муж во время обеда ушел из беседки.
      Госпожа Ко подняла голову и тихо, но отчетливо проговорила:
      – Ничтожная виновна, и вина ее в том, что сразу не открыла суду страшную правду. Остается уповать, что высокий суд, снизойдя к слабости и невежеству женщины, привыкшей к полному уединению, отнесется к ней милостиво.
      Вдова на мгновение умолкла. По толпе пронесся сочувственный шепоток. Правитель уезда Тэн, стукнув молотком по столу, призвал зрителей к порядку, и госпожа Ко продолжала:
      – Сколько раз в ночных кошмарах я вновь и вновь переживала эти тягостные минуты! В тот вечер я прошла из своих покоев в спальню мужа, дабы убедиться, не забыла ли служанка приготовить ему ночную рубашку. Стоя у стола, я вдруг почувствовала, что в комнате есть кто-то еще. Я обернулась и увидела, как занавеска на ложе отлетела в сторону и из-за нее выскочил какой-то человек. Я хотела позвать на помощь, но он выхватил страшный длинный нож. Меня сковал такой ужас, что я только застонала. Он приблизился ко мне и…
      – Опишите этого человека, госпожа Ко! перебил судья Ди.
      – Его лицо закрывала тонкая синяя маска, почтенный господин. Роста высокого, довольно худой, а одет… Мне трудно вспомнить, я была так напугана… да, по-моему, на нем были синяя куртка и штаны, какие носят работники…
      Судья Ди кивнул, и она продолжала:
      – Он подскочил ко мне и, приставив к груди нож, прошипел: «Ни звука, иначе…» Никогда не забуду этот жуткий глухой голос! «Скоро сюда придет твой муж. Поговори с ним и сделай все, что скажет». В тот же миг я услышала шаги в проходе с террасы. Незнакомец отпрыгнул к двери и прижался спиной к стене. Вошел мой муж. Увидев меня, он открыл рот, собираясь что-то сказать… И тогда убийца внезапно навалился на него сзади…
      Вдова закрыла лицо руками и зарыдала. По знаку судьи Ди начальник стражи дал ей крепкого чая. С жадностью выпив его, госпожа Ко вновь заговорила:
      – У меня потемнело в глазах. Когда пришла в себя, мужа в спальне не было – только его халат и шапочка лежали на стуле. Этот человек стал надевать их. Представляете: кошмарное лицо в маске над так хорошо знакомой одеждой моего мужа… И кровь – маска была пропитана кровью… Убийца прошептал: «Твой муж мертв, он убил себя сам, поняла? И попробуй только пикнуть – глотку перережу!» Он грубо толкнул меня к двери. Спотыкаясь, я побрела в свои покои. Не успела я опуститься на кровать, как в саду послышался шум. И кто-то кричал, что мой муж утопился, прыгнув в реку. Я хотела сказать правду почтенный господин, клянусь, хотела! Но стоило мне решиться пойти в суд, как в памяти возникала страшная, пропитанная кровью маска… и я не осмеливалась. Я знаю, что виновата, но у меня не хватало духу… – И она снова разразилась рыданиями.
      – Можете встать и отойти! – распорядился судья Ди.
      Начальница тюрьмы помогла госпоже Ко подняться и занять место у стола одного из писцов слева от возвышения. Вдова уставилась в пустоту неподвижным бессмысленным взглядом. Судья Ди наклонился к Тэну:
      – Теперь я попрошу вызвать Ся Ляна.
      Два стражника привели молодого человека и поставили перед возвышением. Умник был одет в куртку с открытым воротом и мешковатые синие штаны. Ди отметил, что парень смотрит волком, как и в день их знакомства в «Огненной птице».
      При виде судьи Умник вздрогнул, затем посмотрел на госпожу Ко, но та ответила холодным взглядом. Он медленно опустился н аколени.
      – Назови свое имя и занятие! – приказал судья Ди.
      – Позднорожденного зовут Ся Лян, – спокойно отозвался парень. – Закончил городскую школу.
      – Ты осмеливаешься хвастать своей образованностью? – рявкнул на него судья Ди. – Ты, покрывший позором всех кандидатов в сюцаи, совершив гнусное преступление? Эта женщина уже во всем призналась!
      –Ничтожный не понимает, о каком преступлении почтенный господин ведет речь, – невозмутимо ответил Умник. – он никогда не видел этой женщины.
      Ди был раздосадован. Он рассчитывал, что, увидев его за столом судьи и неожиданно столкнувшись лицом к лицу с вдовой Ко, Умник струсит, во явно недооценил самоуверенность этого мальчишки.
      – Встань, Ся Лян, и повернись к свидетельнице! – приказал судья Ди и осведомился у вдовы: – Вы узнаете в этом человеке убийцу своего мужа?
      Госпожа Ко пристально посмотрела на Умника. На мгновение их глаза встретились, и она медленно покачала головой:
      – Как я могу утверждать нечто определенное? Я ведь говорила почтенному господину, что на убийце была маска!
      – Из уважения к вашему покойному супругу, – отчеканил судья Ди, – суд снисходительно предоставил вам полную возможность оправдаться. Несмотря на весьма серьезные подозрения против вас, вам даже позволили участвовать в опознании. Однако суду совершенно очевидно, что рассказанная вами история лжива, а потому вам будет предъявлено обвинение. Итак, госпожа Ко, вы обвиняетесь в убийстве своего мужа вместе с пока не известным нам сообщником. Начальник стражи, освободите свидетеля Ся Ляна!
      – Подождите! Дайте мне подумать! – воскликнула вдова. Покусывая губы, она опять взглянула на Умника. – да, общее впечатление, вроде бы похоже… – немного поколебавшись, пробормотала она. – Но о лице я ничего не могу сказать…
      – Суду этого недостаточно! – возразил Ди. – Вы должны представить более весомые доказательства!
      – Да, – дрожащим голосом пролепетала вдова. – Раз вся маска была в крови… Если это убийца, у него на голове должна быть рана!
      Судья подал знак начальнику стражи. Тот обхватил Умника за плечи и резко запрокинул ему голову. Волосы со лба упали, обнажив еще не заживший шрам у самых корней волос.
      – Это он, – выдохнула госпожа Ко и закрыла лицо руками.
      Красный от злости Умник попытался вывернуться:
      – Ах ты, предательница! Потаскуха! —завопил он.
      – Этот человек безумен! – крикнула вдова. – Велите этому жалкому нищему замолчать! Как он смеет так со мной разговаривать!
      – Нищему?! – возмутился Умник. —Да это ты побиралась, ты выклянчивала у меня любовь, а я, дурак, не задумывался, что будет дальше! Ты просто хотела использовать меня, чтобы прибрать к рукам деньги муженька, а потом погубить! Ну, ясное дело, ведь это ты взяла те двести золотых!
      Госпожа Ко попыталась спорить, но Умника понесло:
      – Конечно, это ты во всем виновата! Я мог бы заполучить любую девчонку, а вместо этого занимался любовью с тобой – с женщиной
      намного старше меня! О Небо, как я это ненавидел, но я словно с ума сошел, и…
      – Не говори так, Лян, – зарыдала госпожа Ко. Она едва стояла на ногах и, цепляясь за край стола, с отчаянием в голосе повторяла: – Ты не должен так говорить! Я любила тебя… – Она умолкла, потом очень тихо добавила: – Наверное, в глубине души я это знала, хотя… да, я всегда знала, но не хотела понимать; думала, может быть, ты и вправду… – Вдова вдруг визгливо засмеялась. – даже сейчас я надеялась, что ты пожертвуешь собой ради меня! – Смех перешел в рыдания, затем госпожа Ко вытерла слезы, подняла голову и, глядя судье Ди в глаза, бесстрастно заявила: – Этот человек был моим любовником. Он убил моего мужа, а я помогала совершить преступление. —И, снова повернувшись к оцепеневшему от страха Умнику, она почти прошептала: —Теперь мы будем вместе, Лян… наконец-то вместе.
      Вдова закрыла глаза и, тяжело дыша, прислонилась к столу.
      – Признавайся, Ся Лян, – бросил судья Ди.
      Умник, почти ничего не соображая, замотал головой:
      – Эта женщина… она погубила меня! Дура ненормальная!
      Начальник стражи швырнул его на колени.
      – Да, это я убил торговца Ко, – хрипло забормотал юнец, – но, клянусь, она заставила меня сделать это! Я хотел только ограбить дом. На постоялом дворе все и насмехались надо мной, говорили, что я не способен стянуть даже горсть медяков. Ну вот, как-то раз, увидев у стены дома Ко высокое дерево, я решил, что забраться туда будет нетрудно. Мне хотелось доказать, что я могу это сделать. Пусть бы хоть раз увидели, что такое настоящее золото! Месяца два назад я услышал от слуг, что Ко уезжает на несколько дней. Перелезть через стену было детской игрой. Я забрался в какую-то темную комнату и там неожиданно столкнулся с женщиной. О Небо, как я испугался! Первое крупное дело – и такое невезение! Мне-то говорили, что, когда хозяин уезжает, в этом крыле дома никто не живет. Боясь, что женщина станет кричать, я схватил ее н зажал рот рукой. Тут вышла луна, и мы увидели друг друга. Я напустил на себя грозный вид и потребовал денег, во вдруг почувствовал, как ее губы целуют мою ладонь. Я отдернул руку. думаете, женщина была напугана? Нет! Она смеялась! Той ночью я остался с ней. Она отпустила меня только на рассвете и дала денег. – Умник нервно провел рукой по лицу.
      – Госпожа Ко, если вью будете молчать, суд сочтет, что вы согласны с утверждениями этого человека, – заметил судья Ди. —Вы не хотите что-либо возразить?
      Вдова, не отрывая глаз от Умника, вяло покачала головой.
      – Продолжай, – приказал парню судья Ди.
      – Так вот, с тех нор я часто бывал в доме Ко. Эта женщина все уши мне прожужжала о богатстве своего мужа, но он был очень скуп и давал ей мало денег. Все ключи старик держал у себя, поэтому мне перепадали только крохи. Я сказал, что меня не устраивают мелкие подачки. Тогда она призналась, что в тайнике у Ко всегда лежат двести золотых монет, и, устранив его, мы могли бы взять эти деньги и вместе уехать в какую-нибудь отдаленную провинцию. Что ж, двести золотых монет – немалые деньги, во ведь и убийство дело непростое. Короче, я стал объяснять, что, если мы решимся на это, надо сделать все как следует, без спешки, но она торопила меня, уверяя, будто не в силах больше выносить такую жизнь. Ну, я и придумал хороший план: далей коробочку мышьяка и научил, как подсыпать его каждый день небольшими порциями в утренний чай, – этого было достаточно, чтобы вызвать боли в желудке. Кроме того, я принес болеутоляющий порошок, а старый дурень еще благодарил жену за то, что она так преданно за ним ухаживает. Сам виноват! Не надо было жениться на распутной твари!
      Госпожа Ко едва сдерживала крик, но юнец и не посмотрел в ее сторону.
      – И вот однажды она сказала, что какой-то прорицатель предупредил Ко, будто пятнадцатого числа его жизни будет грозить опасность, и, хотя все эти предсказания —полная ерунда, мы могли бы использовать их для осуществления нашего плана, как отличный повод к самоубийству. Жена уговорила старика устроить в тот вечер обед и, перед тем как он отправился в беседку, подсыпала двойную порцию мышьяка. Я перелез через стену. до этого госпожа Ко отослала всю прислугу в другое крыло помогать готовиться к обеду. Мы отодвинули кровать, и я выкопал яму. Потом кровать поставили на место, так что земля и вынутые плитки оказались под ней, и мы стали ждать. О Небо, как я боялся! А она – нет, она была хладнокровна, как рыба! Наконец послышались шаги. Я встал у двери, и тут появился старик. Жена заговорила с ним сладким голосом: «дорогой, боюсь, тебя снова беспокоит желудок. Сейчас я принесу порошок!» Он ответил: «Спасибо! Ты всегда так заботлива, а друзья только смеются над моими недугами». Женщина глянула на меня через плечо и кивнула, а я, подумав: «Сейчас или никогда!» – прыгнул и вонзил старику в спину нож. К счастью, крови было немного. Когда мы снимали с трупа одежду, она нашла в рукаве какой-то запечатанный футляр и сунула мне со словами:
      «держи, это могут быть деньги!» Я спрятал его за пазуху. Потом мы затолкали тело Ков коробку для одежды, заклеили ее пластырем и опустили в яму. Я насыпал сверху землю, положил плитки, и мы снова вернули наместо кровать. Когда я стал натягивать на себя одежду старика, эта распутница вдруг обняла меня и шепнула: «Давай прямо сейчас…» Ну а я ответил, что мне надо заниматься делом, – и о чем только думала эта бесстыжая! Я надел шапочку и уже хотел идти, но она, пробормотав:»Взошла луна, тебя могут узнать!» – вдруг схватила ножницы и полоснула меня вот здесь, под волосами. Я залился кровью, как свинья! Размазав все это во лицу, я бросился в сад, постарался, чтобы люди в беседке меня заметили, свернул к реке и прыгнул. Когда-то наш дом стоял на берегу, так что я знал там каждый камень, но, скажу я вам, вода была нестерпимо холодной! Да еще в одежде… В общем, я очень обрадовался, увидев на берегу подходящее местечко, где рос густой кустарник, выбрался, связал узлом халат старика и, бросив в воду шапочку, стал в кустах отжимать одежду.
      Умник с самодовольной ухмылкой оглядел зал. Судья Ди понимал, что этот порочный юнец увлекся собственным рассказом и сумел побороть страх. Теперь Умник гордился собой: он наконец достиг своего презренного идеала, ибо выступал в роли опасного преступника. Ди уже выяснил все, что хотел, и мог бы просто приказать мальчишке подписать признания, но он решил дослушать до конца. Умник трусливо убил беззащитного старика, однако судья понимал, что толкнула его на это преступление женщина. Правда, в городе произошло и кое-что куда худшее… Ди с отвращением подумал о том, что ему предстояло сделать после заседания.
      Умник отхлебнул глоток чаю и сплюнул ва пол.
      – На постоялом дворе я распечатал футляр. Никаких денег – опять не повезло! Внутри лежала только тетрадь с какими-то записями о сделках. Я решил показать эту тетрадку госпоже Ко – может, она сумела бы определить, не припрятал ли старикашка деньги где-то еще. Утром я пришел к ней. Мы открыли тайник, во двух сотен золотых монет как небывало! Мне бы сразу сообразить, что она собой представляет на самом деле! Но я, дурак, помогал искать пропажу. Естественно, мы ничего не нашли! Тогда я показал тетрадь – без толку! Вот и приехали! Эта обманщица уверила меня, что будет искать золото но всему дому – должно ведь оно где-то быть, – а коли не найдет, загонит свои побрякушки и, как только наберет достаточно денег, мы уедем отсюда. Ладно, подумал я, в любом случае мне уже изрядно опостылел этот городишко, и потом, я мог бы продать ее по дороге на цветочную лодку и выручить несколько лянов. Правда, вдовица уже не молоденькая, зато знает, что надо мужчине! Вернувшись на постоялый двор, я хотел выбросить эту тетрадь, но потом подумал, что никогда не знаешь, как обернется дело, – вдруг когда-нибудь да принесет пользу. И я отдал тетрадь девчонке, приказав спрятать, а то в моей комнате вечно шарят. Кстати, и эта дурочка тоже от меня без ума. Ну вот, вроде бы все.
      Судья подал знак писцу; тот встал и вслух прочитал запись признаний Умника. Парень согласился, что все записано правильно, и поставил под каждым листом отпечаток пальца. Затем начальник стражи передал записи госпоже Ко, и она, в свою очередь, их засвидетельствовала.
      Судья Ди что-то шепнул правителю уезда Тэну, и тот, откашлявшись, произнес:
      – Суд объявляет госпожу Ко, урожденную Си, и Ся Ляна виновными в умышленном убийстве торговца шелком Ко Цзюаня и приговаривает обоих к смертной казни. Решение о способе исполнения приговора с учетом степени вины каждого будет принято в более высоких инстанциях.
      Он стукнул молотком, и заключенных увели.

Глава 17

      Толпа зашумела, и правителю уезда Тэну пришлось еще несколько раз постучать молотком. На столе рядом с судьей Ди появилась чашка чаю. Повернув голову, Ди увидел Чао Тая, стоявшего у него за спиной с донельзя расстроенным и бледным видом, —должно быть, он уже довольно давно находился в зале суда. Ди, подумав, что в любовных делах бедняге никогда не везло, глотнул чаю.
      – Не могли бы вы теперь вызвать менялу Лен Цяня? – сказал он правителю уезда.
      Пока начальник стражи посылал подчиненных в тюрьму, Ди достал из рукава футляр и протянул Тэну:
      – Вот тетрадь, о которой говорил Ся Лян. Здесь подробно описаны все жульнические сделки Лен Цяня, причем его собственной рукой.
      После того как меняла сообщил суду свое имя и род деятельности, судья Ди начал допрос:
      – Вы обвиняетесь в мошенничестве, поскольку систематически обкрадывали своего компаньона, покойного Ко Цзюаня. Как записано в вашей тетради, украденная сумма достигает тысячи золотых монет. Суд внимательно изучит все относящиеся к делу документы и определит точный размер хищений. А пока вам предоставляется возможность сделать чистосердечное признание.
      – Ничтожный признает, что обкрадывал своего компаньона Ко Цзюаня, – устало проговорил меняла. – Я разорен, но теперь хотя бы знаю, что не довел друга до смерти, и наконец-то вздохну с облегчением!
      – Равно как и ваши заимодавцы! – сухо обронил судья Ди. – В последнее время вы не очень-то заботились об их интересах! В должный срок все упомянутые лица могут подать жалобы на рассмотрение суда. – Ди повернулся к Тэну: – Вы согласны, что обвиняемому надлежит пребывать под стражей, а окончательное решение будет принято после изучения относящихся к делу документов?
      – Согласен, – кивнул правитель уезда. —Лен Цянь, суд объявляет вас виновным в мошенничестве. Срок тюремного заключения будет установлен в соответствии с совершенным преступлением по изучении связанных с делом документов. Отведите заключенного в тюрьму!
      Трижды стукнув молотком, Тэн закрыл заседание. Оба судьи в сопровождении Чао Тая и Пань Юдэ проследовали за ширму с единорогом – в кабинет правителя уезда.
      – Итак, вы разрешили все мои трудности, Ди! – вымученно улыбнулся Тэн. —Теперь я пойду переоденусь, но прошу вас выпить со мной чаю, после того как немного отдохнете. Коль скоро наша поездка в канцелярию округа отменяется, у нас масса времени! Всю эту неделю мы сможем любоваться местными достопримечательностями. В горах есть очень красивые места, каковые я хотел бы вам показать.
      Он поклонился и вышел. Пань Юдэ тоже стал раскланиваться, так как ему предстояло вместе с писцами составить отчет о судебном расследовании для правителя округа. Судья Ди сел в кресло, и Чао Тай вручил ему большой сверток в разноцветной бумаге.
      – Вот ваш шелк, господин правитель уезда. Как и было приказано, наилучшего качества. Кроме того, я побывал у сестры госпожи Тэн. Прекрасное имение и стоит кучу денег. И дом, и земли принадлежат вдове, а госпожа Тэн была ее единственной сестрой. Слуги рассказали мне, что Лен Тэ часто туда приезжал. Он написал в саду несколько картин, и теперь они украшают большой зал. А смерть художника стала для всех обитателей дома жестоким ударом.
      Судья Ди кивнул и долго сидел в задумчивости, теребя усы.
      – Как вы узнали, что это Умник убил старика Ко? – не выдержал наконец Чао Тай.
      Вопрос отвлек судью от размышлений.
      – Ах, Умник… На него указывали но меньшей мере несколько улик. Во-первых, твое любовное приключение показало, как мало печалилась госпожа Ко о судьбе своего мужа, и я сразу подумал, что у нее наверняка был любовник, то есть лицо, заинтересованное в передаче имущества наследнице. На самом деле именно Умник должен был встретиться с госпожой Ко той ночью, но не смог прийти в назначенное время, поскольку я взял его с собой на болото. Во-вторых, но пути Умник хвастал, что собирается провернуть в одиночку какое-то крупное дело. Позже он говорил, что скоро раздобудет двести золотых монет, а Лен Цянь и Кунь-Шань упоминали, что в тайнике Ко хранилась как раз такая сумма. В-третьих, когда лысый ударил Умника во лицу в наш первый вечер в «Огненной птице», у того хлынула кровь, и лысый заметил у него на лбу ножевую рану, нанесенную раньше. Наконец, четвертый и последний факт, позволивший мне связать между собой три предыдущих, – это утверждение Кунь-Шаня, что тетрадь Лен Цяня с разводами от воды была спрятана за кроватью в комнате Гвоздики. Я заметил, что девушка обожает Умника, а брошенный на меня после слов Кунь-Шаня умоляющий взгляд мог свидетельствовать лишь об одном: очевидно, это Умник попросил спрятать тетрадь, а Гвоздика боялась, как бы не узнал Тунлин, ведь он соглашался делить ее только с лысым и несколькими избранными друзьями, за исключением, конечно, работы вне «Огненной птицы». О Небо, совсем забыл! Ведь этот парень все еще в тюрьме! Вели начальнику стражи привести его сюда!
      Вскоре стражник привел Тунлина и заставил встать на колени перед креслом судьи. Ди жестом приказал ему оставить их наедине с задержанным.
      – Вставь и давай поговорим по-дружески! – сказал он Тунливу.
      Тот встал, удрученно разглядывая старых знакомых из-под косматых бровей.
      – Значит, на самом деле ты охотник на воров, а он – твой гончий пес! О Небо, можно ли кому-нибудь верить на этом свете! – морща низкий лоб, с горечью пробормотал Тунлин.
      – Если я играл роль, то лишь потому, что нуждался в помощи, расследуя гнусное преступление, – объяснил Ди. – И ты действительно помог мне, когда я воспользовался твоим гостеприимством. Я заметил, что ты поддерживаешь среди своих людей строгую дисциплину, позволяешь им попрошайничество и другие мелкие проступки, но тщательно следишь, чтобы никто не совершал тяжких преступлений. Поэтому я обратился в военный суд, дабы получить сведения о твоей службе.
      – Дело еще паршивее, чем я думал, —вздохнул Тунлин. – Пропала моя голова! Да ведь дело-то было совсем пустяковое!
      – Молчи и слушай! – нетерпеливо отрезал судья Ди. – Я считаю, что ты должен вернуться в императорскую армию, – твое место там. Лысый сумеет держать твоих людей под надзором, как ты его учил. Вот письмо в крепость гарнизона, где сказано, что ты проделал очень ценную работу для уездной управы, и предлагается восстановить тебя на службе, присвоив звание тунлина. А теперь иди и отнеси его начальнику, ответственному за личный состав.
      – Лучше предводителю Мао, раз тот помнит его! – вмешался Чао Тай.
      – Что ж, тогда предводителю Мао. А когда тебе выдадут доспехи и меч, – с улыбкой продолжал судья, – надень их и отправляйся к Гвоздике. Оставь ее для себя, тунлин Лю, это слишком хорошая женщина, чтобы делиться ею с другими. И ты ей нужен. – Ди взял привнесенный Чао Таем сверток и протянул бывшему главарю. – Передай Гвоздике этот небольшой подарок от меня – я хочу, чтобы жена тунлина выглядела нарядной! Пусть знает, мне очень жаль, что я не могу называться твоим «братом»!
      Тунлин сунул письмо за пояс, взял мускулистыми лапищами яркий сверток и ошарашенно уставился на судью, потом, вдруг просияв, завопил на всю комнату:
      – Благодарение Небу, тунлин! – повернулся и убежал.
      – Так зачем вы его арестовали? – с улыбкой осведомился Чао Тай.
      – А ты думаешь, он пришел бы в суд по доброй воле! – фыркнул Ди. – И потом, у меня не было времени охотиться за этим малым. Мы тоже отправляемся домой, прямо сейчас. Пошли стражника в «Летящий журавль», чтобы принес оставленные там вещи, и вели конюху выбрать для нас двух крепких коней.
      Судья быстро встал и скинул церемониальное облачение. Опять надев довольно потертую черную шапочку, он вышел из кабинета и через внутренний двор направился во дворец правителя уезда Тэна.

Глава 18

      Старик домоправитель с поклоном проводил его в библиотеку.
      Тэн тоже переоделся в повседневное платье. Предложив гостю сесть рядом с ним на широкую скамью, правитель уезда отпустил слугу. Все это напомнило судье Ди их первую встречу. Наливая чай, Тэн поймал взгляд Ди, брошенный на опустевшую боковую стену – туда, где некогда стояла лакированная ширма, и улыбнулся.
      – Я отнес ширму в кладовую. Вы, конечно, поймете меня – ведь она слишком живо напоминает мне о…
      Судья Ди поставил чашку на стол.
      – Прошу вас избавить меня от повторения сказки о лакированной ширме! – отчеканил он. – Одного раза вполне достаточно!
      Онемевший от неожиданности Тэн уставился на бесстрастное лицо гостя.
      – Что вы хотите этим сказать? – пробормотал он.
      – Именно то, что сказал, – холодно бросил судья. – Очень красивая и трогательная сказка, и вы замечательно ее рассказывали. В тот вечер я даже расчувствовался, но все это, несомненно, выдумки – от начала и до конца. Кстати, маленькое уточнение: у вашей покойной жены была всего одна сестра, а не три.
      Лицо правителя уезда помертвело, губы беззвучно шевелились. Судья Ди подошел к открытому окну. Заложив руки за спину, он долго смотрел, как раскачиваются ветки бамбука в саду, потом, не поворачиваясь к Тэну, вновь заговорил:
      – Ваша сказка о лакированной ширме не более правдива, чем повесть о любви к жене, Серебряному Лотосу. На самом деле вы любите только одного человека, Тэн: себя, ну и конечно, славу крупного поэта. Вы крайне тщеславный и эгоистичный человек, но никогда не страдали от приступов безумия. Полагаю, природа сыграла с вами дурную шутку: не случайно у вас нет детей и никогда не было других жен или наложниц, поэтому вы, желая извлечь из ущербности пользу, придумали насквозь фальшивый образ «вечно влюбленного». Я презираю женщин, не способных блюсти супружескую верность, но о вашей жене могу сказать одно: она была глубоко несчастна с вами.
      Судья Ди помолчал. В комнате слышалось только тяжелое дыхание Тэна.
      – Однажды, – продолжал Ди, – вы заподозрили, что жена изменяет вам с молодым художником Лен Тэ. Впервые она, очевидно, встретилась с ним в загородном доме старшей сестры. думаю, их потянуло друг к другу потому, что оба страдали: Лен Тэ знал, что жить ему осталось недолго, а Серебряный Лотос была замужем за черствым и холодным человеком. Решив проверить свои подозрения, вы тайком последовали за женой к дому свиданий у Западных ворот и стали подглядывать. Лицо вы закрыли шейным платком, но хозяйка этого притона обратила внимание на вашу хромоту. Пань Юдэ говорил мне, что примерно в то время вы растянули лодыжку. Временная хромота стала для вас прекрасной маскировкой, так как отвлекала посторонний взгляд от других характерных особенностей и вдобавок скоро исчезла. Я забыл об этом, но вчера вечером мой помощник Чао Тай сделал замечание насчет сломанной лодыжки Кунь-Шаня, и, припомнив слова Паня, я вдруг прозрел.
      Добродетель женщины – основа нашего священного и незыблемого общественного порядка, и закон карает смертью как неверную жену, так и ее любовника. Застав жену и художника на месте преступления, вы имели полное право сразу убить их обоих или известить об этом правителя округа, дабы виновных обезглавили. Однако вы не могли допустить подобного развития событий, ведь это испортило бы тщательно выписанную вами картину «вечно влюбленных», да и сама мысль, что кому-то станет известно об измене вашей жены, была для вас невыносима. Поэтому вы решили ничего не говорить, а занялись подготовкой убийства жены. Вам хотелось устроить все так, чтобы это не выглядело местью за измену и скорее укрепляло легенду о «вечно влюбленных», ну и естественно, исключало риск наказания. душевная болезнь вашего деда и лакированная ширма подсказали вам план действий. Это было на редкость изобретательно, Тэн. Наверное, не один вечер провели вы, сидя здесь в одиночестве и все обдумывая. Тем временем ваша жена могла встречаться с любовником в доме сестры, но вас это больше не волновало. Серебряный Лотос была вам безразлична – более того, по-моему, вы ненавидели жену, так как она была действительно выдающейся поэтессой, и вы, Тэн, крали лучшие строки из ее стихов. Ревнуя к ее таланту, вы даже не допускали к изданию ее произведения. Кстати, мне довелось читать копию одной рукописи Серебряного Лотоса, и, должен сказать, вам никогда не достичь таких высот!
      Вы придумали великолепную историю. Она отвечает всем условиям, чтобы превратиться в знаменитую сказку, каковую с восхищением и сочувствием будут повторять в литературных кругах по всей Поднебесной. Тут и родовое проклятие, и неотступно преследующая героя старинная ширма, и безумная любовь – да я сам вначале поверил каждому слову и был глубоко тронут. Вы предполагали убить жену вовремя блестяще разыгранного приступа душевной болезни, а потом заявить на себя правителю округа, каковой, разумеется, вынес бы вам оправдательный приговор. После этого вы бы ушли со службы и остаток жизни посвятили дальнейшему созиданию образа великого и несчастного поэта. Женщины вас не интересуют, так что вы не стали бы жениться повторно, а оплакивали Серебряный Лотос и хранили ей верность до последнего вздоха.
      Не сомневаюсь, что у вас был не менее изощренный план мести Лен Тэ, но молодой человек умер прежде, чем вы успели его осуществить. Вас радовали горе и отчаяние жены. Недаром в последние две недели вы чувствовали себя просто великолепно, тогда как госпожа Тэн явно недомогала.