Постепенно Ирина вспоминала Америку все реже и реже, но когда видела Бостон во сне, то просыпалась в слезах, как будто ей привиделся город, давно исчезнувший с лица Земли, словно Бостон был загадочным, нереальным, волшебным Авалоном. В конце концов тоска по Америке заглушила в Ирине другие чувства, отошли на второй план отношения с Марсом и Валерием, и единственным местом, где она находила хоть какое-то утешение, стала церковь Архангела Гавриила. Ирина часто приходила туда и, стоя на коленях, молила Бога о том, чтобы он указал ей путь, направил ее, дал хоть немного покоя.

И однажды случилось чудо. Был вечер, моросил противный мелкий дождик. Ирина и Наташа шли по мокрым московским улицам, А потом, скрываясь от дождя, зашли в ресторан «Прага».

Неожиданно Наташа сказала:

— Ты знаешь, самый яркий момент своей театральной биографии я пережила не в Москве, не в России, а в Соединенных Штатах. Я поехала туда по приглашению Центра имени Линкольна, что в Нью-Йорке.

— Я никогда не была в Нью-Йорке, — вздохнула Ирина. Сердце ее колотилось так яростно, что готово было выскочить из груди. Ей захотелось рассказать Наташе о своей жизни в Бостоне, но почему-то она не смогла заставить себя это сделать.

В «Прагу» заходило много иностранных туристов, и поэтому еда и сервис были там неплохими. Кроме того, в ресторане Наташу знали и обслужили быстро. Им отвели столик у окна, и, пока они сидели в ожидании заказа, Ирина смотрела на улицу, на мокрый тротуар, на людей, торопящихся куда-то по своим делам. Она чувствовала себя абсолютно чужой этим людям, мокрым и замерзшим, как будто не крыша и не оконное стекло отделяло ее от них, а целая вселенная. Но если люди, которых она видела, находились в Москве, тогда где же находилась она, Ирина? Может быть, в чистилище или в заключении, в тюрьме, из которой нет выхода?

— Катя, что с тобой? — Наташа дотронулась до руки подруги. — Тебе плохо?

Ирина так глубоко задумалась, что долго не могла сообразить, кто такая Катя, и с удивлением смотрела в лицо Наташи, не зная, что ответить.

— Катя!

— Ничего, все в порядке, — Ирина несколько раз глубоко вздохнула, — все прошло. Я не знаю... что-то на меня нашло. Голова сильно закружилась...

— Значит, так, — строгим голосом сказала Наташа, — заказ уже на столе, и ты немедленно выпьешь «Старки» и что-нибудь съешь. Ради Бога, я прошу тебя, поешь.

Позднее, когда убрали грязные тарелки и подали хорошо заваренный, крепкий чай, Наташа вернулась к разговору об Америке.

— Это такая необыкновенная страна — Америка! Как бы мне хотелось, чтобы ты хоть раз побывала там! В Америке все замечательно: природа, здания, люди, еда, запахи! И народ там веселый. В тот вечер, когда я познакомилась с одним банкиром из Техаса, я была одета в довольно вызывающее французское платье, я... — Наташа резко замолчала, взмахнула красивой, изящной рукой. — Пожалуй, хватит. Многовато для одного вечера. Я уже тебя шокировала, по всей видимости.

— Меня трудно чем-нибудь поразить.

— Как раз наоборот, очень легко! — Наташа рассмеялась. — Ты такая наивная, Катя. Сейчас образование в нашей стране находится на очень низком уровне! И вообще мы ужасно отсталые, ничуть не лучше так называемых стран третьего мира. Вечно мы им помогали. Зачем только? Сами хуже всех живем... Единственная страна, которая нуждается в помощи, — это наша несчастная родина.

Наташа сделала паузу, отпила чая из стакана.

— Я тебе вот что скажу, дорогая моя. В Нью-Йорке я встретила, — ты не поверишь, — Эдварда Олби! Он пришел на мой спектакль, чтобы посмотреть, как я играю. И я сделала замечательную вещь, — чего ради я должна была упускать такой уникальный шанс, как общение с одним из величайших театральных умов мира? Я плюнула на надоедливых нянек из КГБ и удрала с Олби. Нам удалось, как это называется, «уйти от преследования». То, что я узнала из разговора с Олби, я никогда не узнала бы от наших преподавателей. Его голос музыкой звучал в моих ушах, и я всеми фибрами души поглощала эту волшебную музыку. Я будто начала жить заново, он объяснил мне, как следует играть, как говорить, чтобы зрителям были понятны не только слова, но и мысли!

Глаза Наташи сияли, она все больше воодушевлялась:

— Мы проговорили всю ночь напролет. Я, конечно, страшно рисковала, но что же мне было делать? Кагэбешники устроили мне потом такую головомойку, страшно вспомнить! Я и теперь их боюсь, хотя многое в России уже изменилось. Но со мной мой ангел-хранитель, он помогает мне.

Ирине отчего-то подумалось вдруг, не подразумевает ли Наташа под ангелом-хранителем Валерия?

— Я сразу обратила на тебя внимание, Катя. Из-за твоей внутренней злости, ярости. Мой учитель считал, что ярость разрушает душу человека. И, чем старше я становлюсь, тем больше я склоняюсь к этому мнению. — Наташа взяла Ирину за руку. — Пойми, твоя ярость такого рода, что когда-нибудь ты не сможешь ее подавить, она вырвется наружу, сметая все на своем пути. И к чему это приведет?

Эдвард Олби показал мне, какой я должна быть. После встречи с ним я стала другой, потому что он открыл мне новый мир. Понимаешь, что я хочу сказать? Придет день, и ты тоже встретишь своего Эдварда Олби, который откроет тебе мир, и твоя жизнь совершенно изменится. Самое главное — не упустить такую возможность и, когда она появится, сделать так, как поступила я: в нужный момент послать всех к черту, забыть об опасности и смело идти вперед, к своей цели! Иногда нам следует принимать во внимание вытекающие из определенного поступка последствия, но в подобной ситуации не нужно о них думать. Ты слышишь меня, Катя?

— Ты даже не представляешь себе, как это неприятно, — два дня спустя говорил Марс Ирине, — знать, что где-то рядом с тобой находятся руководители «Белой Звезды» и быть не в состоянии добраться до них, задержать. Тебе удалось что-нибудь выяснить?

— Пока нет.

Они были у Марса в квартире, на площади Восстания. Разговор происходил поздно ночью, из окна квартиры была видна улица с одинокими прохожими, время от времени проезжали милицейские машины и грузовики с омоновцами.

«Я ненормальная, — думала Ирина, — я скучаю даже по уличному движению Кембриджа. Скучаю по рок-н-ро-лу, смеющимся лицам студентов и пиццам с кока-колой». Действительно, за последнюю неделю ни дня не проходило без того, чтобы она не вспоминала свою жизнь в Америке; воспоминание пробивалось к ней, как рыба сквозь лед, появлялось и исчезало, и отдаляло ее от мира, в котором она жила, от людей, с которыми она общалась. Иногда она чувствовала себя виноватой из-за того, что не использовала должным образом дружбу с Наташей Маяковой, а лишь наслаждалась хорошими отношениями с актрисой. В своих чувствах к Марсу и Валерию она окончательно запуталась и не знала, любит она их или ненавидит, или то и другое одновременно. Одно ей было ясно — судьба ее неразрывно связана с тремя людьми: Валерием Бондаренко, Марсом Волковым и Наташей Маяковой. Ирина понимала, что попала в ловушку, очутилась в таком месте, где не существует ни единого знака, который бы указывал, как следует поступать, что следует думать, чувствовать и куда идти. Ситуация вышла из-под контроля; Ирина словно бросилась в бурную реку и теперь плыла в неизвестном направлении, увлекаемая сильным течением.

— Видимо, я зря тебе доверился, — услышала Ирина голос Марса.

— Зачем ты так говоришь?

— А разве нет? Я сделал тебе фальшивые документы, дал служебную машину, добился свободного посещения в твоей конторе. Ты можешь идти куда хочешь и когда хочешь, и что же? Где результат?

«Кое-какой результат есть, — сказала сама себе Ирина, — но Марс никогда об, этом не узнает. Не хочу терять ни капельки власти над моими двумя любовниками! Но надо что-то придумать, дать Марсу какую-нибудь информацию, чтобы он не сильно разочаровался в моих способностях. Можно было бы, конечно, выдать ему Валерия, ведь в конце концов именно он интересует Марса, он и „Белая Звезда“. Как же мне быть?»

Ирина никак не могла сделать решительный шаг и рассказать Марсу о связи Валерия Бондаренко с некой актрисой Маяковой. Ей хотелось потянуть время, чтобы не возвращаться на свою скучную работу, она привыкла к новой жизни и вовсе не горела желанием жить по-старому. В то же время боялась полностью отдаться этой своей новой жизни.

Ирина молчала, и Марс пристально разглядывал ее, а потом заявил, словно вынес приговор:

— Ну, с тобой все ясно. Придется тебе вернуться к своим обязанностям в Министерстве просвещения. — Он раздраженно передернул плечами и с явным разочарованием на лице продолжил: — Невесело, конечно. В сложившейся ситуации было бы чрезвычайно полезно, если бы ты хоть что-нибудь разузнала. Сначала все шло превосходно — я имею в виду поиск руководителей «Белой Звезды», но с определенного момента наши поиски зашли в тупик.

— Как тебя следует понимать?

— Я выяснил, что наша служба безопасности готовит основательный удар по националистическому движению, и по «Белой Звезде» в том числе.

— Какой такой основательный удар?

— Точно не знаю. Информация подобного рода даже мне не доступна. Если я начну задавать много лишних вопросов, мной заинтересуются. Если бы Бондаренко слышал меня сейчас...

— А что общего между Бондаренко и службой безопасности?

— Как что? Валерий Денисович работает в этой замечательной организации.

— С ума ты сошел, что ли? Чушь собачья! Все знают, где работает Бондаренко, его послужной список широко известен.

— Разумеется, известен, в этом нет ничего особенного. А вот кое-чего ты не знаешь. Сейчас наши секретные службы мало чем отличаются от американского собрата, то есть официально они выполняют требования различных политических комитетов и комиссий, а на самом деле спокойненько продолжают заниматься обычной своей деятельностью. Пойми, Ирина, бывший КГБ остался таким же, как и раньше. Чтобы ослабить эту организацию, тех перемен, которые произошли в стране, мало. Организация эта по-прежнему всесильна, только сейчас высокопоставленные сотрудники вынуждены искать себе солидное прикрытие, как Валерий Бондаренко, например.

«Господи, — содрогнулась Ирина, — неужели все это правда?»

Марс взял пачку каких-то документов, перелистал их, затем вытянул из пачки одну страницу и протянул Ирине.

— Прочти, тебя это заинтересует.

Ирина взяла документ, в углу которого красовался штамп особо важных правительственных документов. Она начала читать:

"Валерий Денисович Бондаренко, полковник. Уполномочен создать собственный отдел или реорганизовать какой-либо старый по своему усмотрению.

Этот отдел, впоследствии именуемый Отдел N, источником финансирования имеет: смотри Приложение в (Особые расходы). Штат — около 160 человек, включая обслуживающий персонал".

Дальше Ирина не могла читать, строчки прыгали у нее перед глазами и сливались в сплошную массу.

— Этот документ объясняет активную деятельность Бондаренко, он пытается проникнуть в «Белую Звезду», — сказал Марс, забирая у Ирины бумагу и бережно укладывая ее в папку, а затем в дипломат. — На наше счастье, отдел Бондаренко, так же, как и любой другой, нуждается в средствах, и отчисления ему идут из бюджета...

Ирина поднялась со стула, подошла к окну. Она задыхалась, и поэтому распахнула окно, впустив в комнату влажный ночной воздух. Ее начало знобить. Сзади к ней подошел Марс, и она спиной чувствовала, какой он сильный, спокойный.

— Видишь, котик, как обстоят дела. Служба безопасности приготовила часовую бомбу для «Белой Звезды», а я никак не могу выйти на руководителей организации, чтобы предупредить их об опасности. А вот создание Отдела N доказывает тот факт, что Бондаренко знает, где находятся эти руководители. Убежден, что знает.

Марс повернул Ирину лицом к себе, откинул волосы с ее лба.

— Ты вся дрожишь. Что с тобой?

— Это трудно объяснить. — Ирина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Вспомнился рассказ бабушки: ночь, топот ног в армейских башмаках, стук в дверь, арест деда...

Прошло несколько дней, а Ирина все никак не могла успокоиться. Сначала она решила немедленно порвать с Валерием, но потом, немного поразмыслив, поняла, что действовать ей надо по-другому. Во-первых, следовало тщательнейшим образом скрывать, что она шпионила за ним и что она в курсе того, кем он в действительности является. Если она даст ему хотя бы малейший повод для подозрений, то погубит себя. Валерий стал для нее олицетворением зла. Как тот человек в кожанке, который арестовал ее деда. И теперь ей хотелось за него отомстить. Наконец Ирина решилась. «Я откроюсь Марсу, — думала она, — придется, конечно, рассказать все про Натащу, но что она значит для Марса? Бондаренко — вот кто его действительно интересует».

— Мне кое-что удалось узнать про Валерия, — сказала она, в очередной раз встретившись с Волковым. — Может быть, это поможет напасть на след «Белой Звезды»?

— Что-что? — Марс нахмурился. — Значит, ты не теряла даром времени? Но Валерий Денисович опасный человек. Я, помню, говорил тебе, что Бондаренко занят поисками «Белой Звезды», но с ним лучше не связываться.

— Бондаренко тайно встречается с одной женщиной.

— Ага! — Марс явно заинтересовался. — Железная броня, как выяснилось, имеет уязвимое место!

— Он, несомненно, сильно привязан к той женщине, и я могла бы использовать его привязанность нам на пользу. Если только я смогу узнать истинную причину их связи, я попытаюсь сыграть на этом и выведать нужную информацию.

Марс с сомнением посмотрел на Ирину.

— Я знаю, что делаю, Марс, и я делаю свое дело хорошо.

— Нет, Ирина, я не желаю, чтобы ты подвергалась риску.

— Думаешь у меня кишка тонка для этого? Ты ошибаешься!

— Ну что ты, я вовсе так не считаю, — улыбнулся Марс. — В противном случае я никогда бы не втравил тебя во всю эту историю с поисками «Белой Звезды». Пусть будет так, как ты хочешь.

Ирина заметила восхищение, мелькнувшее у него на лице, и у нее потеплело на сердце.

— Голубка моя, умница моя, — Марс обнял Ирину и поцеловал ее в обе щеки.

— Надеюсь, ты не влюбилась в Марса Волкова? — сердито спросил Ирину Валерий.

— Придумаешь тоже! — возмутилась она.

— Не скажи. — Валерий оглядел Ирину с ног до головы внимательным взглядом. — Я знаю, ты была в гостях у его родителей.

Ирина была потрясена подобной осведомленностью.

— Ты что, следил за мной?

— Я слежу за тобой только тогда, когда ты находишься рядом с Волковым. Чтобы убедиться в том, что тебе ничто не угрожает.

— Что мне может угрожать?

Валерий включил духовку и заметил:

— Если дело касается женщин, — Волков становится опасным.

«Марс? Опасным? — недоумевала про себя Ирина. — Матерь Божья, как же можно извратить истину!»

Валерий вылил содержимое сковороды на противень и посмотрел на экран компьютера, где был высвечен рецепт блюда.

— И когда ты только находишь время записывать в память компьютера эти бесконечные рецепты? — поинтересовалась Ирина, не хотевшая больше говорить о Марсе.

— У меня есть помощник, — рассмеялся Валерий, — в компьютере живет добрый дух.

Ирина разбиралась в компьютерах, поэтому, собственно, ее и послали в Бостон; в министерстве ей поручили заняться системой новых ЭВМ, и хотя компьютеры были не очень-то новые, но соответствовали американским стандартам и значительно облегчали работу.

— Надеюсь, есть ты будешь лучше, чем спать, — ехидно заметил Валерий.

Впервые за все время, что Ирина ночевала у Валерия, она плохо спала. Среди ночи он обнял ее, и Ирина проснулась. Она лежала напряженная, не зная, как она отдастся ему, зная, что он — высокопоставленный сотрудник ужасного ведомства, наводившего страх на миллионы людей в течение долгих лет. И однако, когда Валерий прижал ее к себе и она почувствовала, что твердый, как сталь, пенис уткнулся ей в низ живота, ее охватила сладкая истома и желание. Женская ее сущность раздвоилась: одна женщина до смерти боялась Валерия, а другая жаждала близости с ним, возможность этой близости возбуждала ее, она видела в ней свое спасение.

В этот раз Валерий был необыкновенно нежен, он стал ласково целовать Ирину, сначала ее шею, затем грудь, Живот; когда он добрался до бедер, Ирина уже вся дрожала от сладостного ожидания, сознание ее охватил всепожирающий страстный огонь, и она машинально отключила свой разум, забыла на время о своем ужасе перед этим человеком и полностью отдалась сексуальным ощущениям. Чувства ее обострились до предела; она застонала от наслаждения, почувствовав горячий язык Валерия внутри себя. Бессознательно мотая головой из стороны в сторону, Ирина забылась в безумной, горячей интимной ласке, а влажные губы и язык любовника без устали ласкали ей клитор и влагалище. Предчувствуя близость финального момента, Ирина наклонилась вперед, ухватившись за густые волосы Валерия, потянула его на себя, затем, держа любовника за бедра, изогнулась так, чтобы твердый член до самого основания вошел в ее изнемогающее от желания лоно. Все это Ирина делала, охваченная безумием страсти, и позже не могла вспомнить ни слов, которые она говорила, ни сколько времени прошло с момента первой ласки и до кульминации их близости. Ей казалось, что время остановилось и их жаркие тела, ее и Валерия, навечно слились в единое целое, крепко сцепившись между собой в напряжении мускулов, и это длилось долго-долго, и они кончили одновременно, и губы Валерия нашли ее губы и целовали их, пока восхитительная, сладкая, дрожащая боль заставляла двигаться ее тело, и она стонала, и стон ее тонул в его стоне; она кричала, и ее крик заглушался поцелуем, и сплетенные тела все содрогались и содрогались...

Потом наступило долгое молчание, и Ирина с наслаждением слизывала солоноватый пот с груди и плеч лежащего под ней любовника и думала о том, почему ее близость с Марсом, красивым, сильным мужчиной, была такой пресной и ничего не оставляла в ее теле, кроме неудовлетворенности, удивления и разочарования.

Она так и заснула, лежа на широком, могучем теле Валерия, а поутру, проснувшись, вспомнила все свои опасения и страхи и беззвучно заплакала от сознания собственного бессилия, неумения противостоять велению греховной плоти...

...И наступил новый день, и было утро; безумная ночь казалась не более чем сном; Валерий усердно хлопотал на кухне, пока наконец не закончил возню с завтраком. Ирина равнодушно смотрела на еду ковыряя омлет в тарелке.

— Я хочу, чтобы ты прекратила видеться с Волковым, — требовательно и строго произнес Валерий, наблюдая за тем, как она нехотя ела.

— Я не могу этого сделать, — ответила Ирина, и сердце у нее сжалось в маленький трепещущий комочек.

— Не можешь, но сделаешь, — Валерий отломил кусок черного хлеба. — Я приказываю тебе. Ирина удивленно смотрела на него.

— Зачем тебе это нужно?

— Я немного ошибся — вот и все. Очень просто.

— Не ври.

Валерий промолчал, взял кусок огурца, положил его на ломоть хлеба, обмакнул этот бутерброд в желтоватого цвета йогурт и с аппетитом съел.

— Да, неспроста у тебя появилось такое желание, но может быть, ты все же объяснишь, чем оно вызвано? Ты всегда говоришь со мной загадками, — сказала Ирина.

— Не хочу больше твоей связи с Волковым, что тут непонятного?

— Но ты же сам впутал меня во всю эту историю! Заставил завязать с Волковым роман...

— Ничего подобного! — крикнул Валерий так громко, что Ирина от неожиданности подскочила, — Ты что, ничего не понимаешь? Я хотел, чтобы он влюбился в тебя, а не наоборот. Я сильно просчитался, послав тебя прямо в пасть льву. Теперь этот лев позавтракает тобой.

— Хорошего же ты обо мне мнения! Думаешь, каждый может вить из меня веревки, а я буду молчать, как пай-девочка?

— Марс Волков не такой, как все. Это тебе не каждый, запомни.

Ирина молчала, смотря в пол, и боялась поднять глаза. Разговор совершенно обескуражил ее. Как же понимать слова Валерия? Неужели он вполне серьезно собирается выступить в роли ее защитника от Марса Волкова? Получается какая-то ерунда. Валерий — сотрудник секретной службы, а значит, сейчас лжет, нагло лжет ей в лицо.

— Я могу сама позаботиться о себе.

— Возможно. С твоей точки зрения. Но я считаю твое мнение ошибочным.

— Неужели мое мнение так мало значит? Я же не просто приспособление для того, чтобы раскрывать секреты Волкова.

— Разумеется, нет. Только чем дальше ты будешь находиться от него, тем лучше. Не хочу, чтобы ты поддалась его влиянию. Для меня сейчас ясно одно: ты не способна устоять перед этим красавцем киногероем, перед его обаянием.

— Это чушь, которой мужчины забивают себе голову. Глупость, понимаешь? Женщина не влюбляется в мужчину только из-за того, что он красив.

— Волков обаятелен, а обаяние — такая вещь, которой пренебрегать не следует, можешь мне поверить, я-то хорошо в этом разбираюсь.

— Тем не менее ты заблуждаешься. Я вовсе не влюблена в Волкова.

— Да? А чем же ты тогда с ним занимаешься? Книжечки вместе читаете?

— Как ты смеешь так говорить после всего... — Ирина не договорила, задыхаясь от ярости и гнева.

— Да сядь ты, — более спокойным тоном сказал Валерий. — Я же не называю тебя шлюхой.

— По-моему, ты как раз собирался это сделать.

Валерий внимательным, испытующим взглядом посмотрел Ирине в глаза.

— Мне кажется, тебе нравится заниматься со мной сексом.

— Да, нравится, а что? — Ирина с горечью подумала, что как раз в этом Валерий абсолютно прав.

— Я не хочу с тобой ссориться.

— Но чего ты добиваешься, ты можешь мне сказать?

— Я пытаюсь защитить тебя.

— Защитить? — если бы Ирина так сильно не боялась Валерия, она бы сейчас рассмеялась ему в лицо. — От чего защитить, объясни толком.

— Марс Волков — враг. Мой враг, и он хочет уничтожить меня. Ты этого, случайно, не забыла?

— Я ничего не забыла.

— Но ты напряжена, я вижу. Что с тобой происходит?

— Волноваться не о чем, просто... — С ужасом Ирина додумала о том, какой опасный человек Валерий, и о том, что она избрала в разговоре с ним неправильную тактику. — Я устала. Все время надо притворяться, изобретать что-то, придумывать лживые объяснения, это несколько утомительно, знаешь ли. Нервы сдают. Иногда я уж и не знаю, кто я есть на самом деле.

— Вот видишь. Роль агента вражеской разведки не для тебя. И тем более, в таком случае тебе нельзя больше общаться с Волковым, лучше держаться от него подальше. Понимаешь ты это или нет? Я глубоко сожалею о том, что дал тебе задание не по силам, но... сделанного не воротишь. Теперь для тебя главное — забыть о существовании Марса Волкова, как будто такого человека никогда не было и нет. Я придумаю что-нибудь другое, но доберусь до него обязательно, без твоей помощи, разумеется. Рисковать тобой я не хочу, даже ради такой важной птицы, как Волков.

Как ни хотелось Ирине делать это, но сейчас ей пришлось-таки посмотреть на Валерия. Она никак не могла собраться с мыслями, растерявшись от неожиданных слов своего любовника, не знала, что ответить ему.

— Все-таки я не до конца понимаю... — вымолвила она наконец.

Валерий с грохотом отодвинул свою тарелку в сторону.

— Но ты должна знать, как я к тебе отношусь! Неужели тебе до сих пор не ясно? Даже когда мы занимаемся любовью? По-моему, я никогда не скрывал своих чувств, а уж тем более во время нашей близости.

— Но, Валерий...

— Я люблю тебя, Ирина, — нежно сказал Валерий, беря ее руки в свои. — Я ужасно, жестоко ошибся, втравив тебя в эту историю с Волковым, будь он неладен! Я был настолько охвачен желанием навредить ему, что глаза мои стали слепы, а разум помутился. Сейчас мне очень стыдно, поверь, и я хочу вытащить тебя из опасного болота, пока еще не поздно, пока ты не увязла окончательно, а я могу помочь тебе спастись. Пока еще могу.

Валерий говорил так ласково, так проникновенно, что Ирина окончательно растерялась. Доводы логики, разума как-то поблекли, и обычное желание физической близости с Валерием начало заглушать все другие чувства. Ей пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы напомнить себе, кто такой Валерий, что его слова — не более чем прикрытие, маска; она вновь представила себе документы, которые недавно продемонстрировал ей Марс, и внутренне содрогнулась. «Нет, нет, я должна помочь Марсу, Валерий — сотрудник органов безопасности, его необходимо уничтожить!» — сказала себе Ирина.

«Я не назвала Марсу имени Наташи, значит, я не предала ее», — думала Ирина, наблюдая за Валерием и Наташей из-за дверного проема, ведущего в фойе старого Художественного театра. Она видела, как они беседовали между собой, и не испытывала прежней ненависти и ревности. Ее чувства к Валерию изменились, сейчас он вызывал у нее лишь отвращение. Или нет? "Как же может так быть, что в данную минуту он мне противен, а когда мы в кровати, я его обожаю? — спрашивала себя Ирина и не находила ответа. Все утро она пыталась ответить на этот вопрос, но безуспешно. Получался настоящий парадокс, сводивший ее с ума, ее мысли вертелись и вертелись по кругу, и в голове получалась какая-то каша. Где правда, где неправда, не отличить; не понять, что добро, а что — зло. Продолжать интимные отношения с Валерием, зная, кто он, ей было противно. Она давала себе слово порвать с ним, и верила, что решение это окончательно, но стоило ей увидеть Валерия, почувствовать его прикосновение, как она таяла и млела, мечтала о близости с ним и отдавалась ему, забыв обо всем. Даже посещение церкви Архангела Гавриила больше не помогало ей успокоиться, обрести мир в душе.

Она представляла Валерия в черной кожанке, хотя сотрудники службы безопасности уже десятки лет их hp носили, но все равно ее сердце сжималось от страха, словно она стояла на краю обрыва и смотрела вниз. Она боялась за себя, она боялась за Наташу, которая не подозревала о том, что человек, который целует ее, с которым она встречается раз в неделю, — полковник секретных органов. Последний раз, когда Ирина следила за Наташей и Валерием, не случилось ничего примечательного. Сейчас она смотрела на них, слушала, как Валерий прощался с актрисой, и вспоминала его слова: «Я люблю тебя, Ирина. Я ужасно, жестоко ошибся, втравив тебя в эту историю...» Господи, какая наглая ложь!

По правде говоря, Ирина абсолютно не понимала Валерия; она не могла сказать с уверенностью, как он к ней относится, зачем он завязал с ней близкие отношения, чего он от нее в действительности хочет? Любит он ее или не любит? Ирина даже попыталась рассуждать так, как рассуждал бы, с ее точки зрения, настоящий разведчик или шпион: если она была нужна Валерию только для того, чтобы помочь ему в борьбе против Волкова, то зачем тогда он приказал ей прекратить с ним отношения? Что изменилось? Или она в чем-то ошиблась? Ирина не знала. Ей хотелось одного: отомстить в его лице тем чекистам, которые арестовали и расстреляли ее деда, принесли столько страдания бабушке и матери. У нее даже созрел конкретный план мести, но какой-то маленький чертенок поселился у Ирины в мозгу и напоминал о том, как ей хорошо с Валерием, рисовал в ее воображении интимные сцены, будил сексуальное чувство. «И ты собираешься уничтожить все это? — спрашивал чертенок Ирину, — ты разве сошла с ума?»

Очнувшись от своих невеселых мыслей, Ирина рассеянно огляделась вокруг и хотела уже выйти из своего укрытия, как вдруг увидела Наташу Маякову, которая незаметно выскользнула из театра и теперь переходила улицу. Ирина взглянула на часы: репетиция была в самом разгаре. Куда Наташа отправилась в такое неурочное время? Ирине страшно захотелось выяснить это, и она пошла вслед за актрисой, стараясь не упускать ее из виду в шумной, суетливой толпе людей, спешащих куда-то по своим делам. На Тверской Наташа заглянула в книжный магазин. Ирина, подождав немного, тоже вошла внутрь. В магазине толпились иностранные туристы, москвичи, приезжие из других городов. Наташи нигде не было видно. Ирина снова выскочила на улицу и, успев заметить, что актриса заворачивает за угол ближайшего дома, побежала вслед за ней и вскоре оказалась недалеко от театра, где недавно стояла. Наташа села в черный «Зил», поджидавший ее во дворе недалеко от театра, и машина на большой скорости рванула с места.

Ирине ничего не оставалось делать, как отправиться восвояси, и она пошла к своей машине — голубой «Волге», которую Марс Волков предоставил в ее распоряжение. Бог весть, откуда он достал эту машину! Ирине это было все равно. Она вдруг вспомнила, что не убрала дворники с ветрового стекла, и мысленно обругала себя за забывчивость, а когда подошла к машине, увидела, что дворники действительно исчезли, как и следовало ожидать. Раздраженная, расстроенная, Ирина села в машину и помчалась следом за черным «Зилом». Минут через сорок обе машины почти одновременно подъехали к Звездному городку.

Марс Волков собирался выходить из машины, но тут в поле его зрения попала голубая «Волга», припаркованная неподалеку от дома, где жил Виктор Шевченко. Марс хорошо знал, кто приехал на «Волге», и решил подождать и пока не выходить из машины. Приказав своему шоферу отъехать метров на пятьдесят в сторону, он внимательно следил за голубой «Волгой», испытывая такое чувство, словно он пришел домой и увидел, что замок на входной двери сломан.

Сверкающий, новенький черный «Зил» стоял напротив входа в здание. Вскоре из здания вышла Наташа Маякова, подошла к «Зилу» и, открыв заднюю дверцу, села в машину. Когда «Зил» отъехал на приличное расстояние.

Марс вышел из машины, подошел к голубой «Волге», открыл дверь и, зло уставившись в побледневшее от страха лицо Ирины, спросил:

— Какого черта ты тут делаешь?

— Марс! — Ирина схватилась за горло, словно она задыхалась. — Ты меня напугал до смерти!

— Ну уж извини, котик мой, — улыбнулся Марс, неожиданно сменив гнев на милость, — но ты меня здорово удивила! Ты что, стала интересоваться космонавтами?

— Скажи мне, — Ирина вышла из машины, — почему во всей Москве не найти свежего перца или цуккини, а на космонавтов и полеты на Луну правительство всегда находит деньги?

Марс нахмурился.

— На Луну мы уже летали, поэтому сейчас деньги тратятся на полеты к другим планетам, на Марс, например. — Он пожал плечами. — Что ты имеешь против космонавтики?