Победа. Неужели возможно победить армию Джарво, по слухам — самую большую армию в истории? С теми, кто распространял панические настроения, расправлялись нещадно. И все же… Не раздавит ли чудовищный сапог Джарво стены Седди, как ореховую скорлупку? Уж этот-то генерал точно прикажет не выпускать из Ингольди ни одной живой души.

Быть может, она сделала ошибку, связав свою судьбу с судьбой Ортеда? Но кто бы мог подумать, что этот коротышка Джарво сможет загнать в ловушку самого могущественного властителя современности? А если Джарво все же возьмет Ингольди, что он сделает с ней?

Эскетра усмехнулась. Она хорошо помнила, как слепо восхищался и поклонялся ей Джарво. Нет, с ним дело можно будет уладить. Пара слезинок, истерические стоны — и Джарво сменит гнев на милость, возомнив себя спасителем не только ее тела, но и раскаявшейся и прозревшей души. Как бы боги ни повернули колесо фортуны, как бы обманчивы ни были судьбы воинов и правителей, — она, Эскетра, не останется внакладе, она не может проиграть.

Пора одеваться. Эскетра хлопнула в ладоши и вылезла из ванны. В этот момент служанкам полагалось набросить на ее плечи махровое полотенце. Где же шляются эти сучки?! Эскетра вновь хлопнула и громко выругалась в адрес нерасторопных служанок.

Наконец кто-то вошел в комнату. Но… эта девчонка не могла быть ее служанкой.

Худенькая девушка в пропыленной, заношенной одежде для верховой езды. Перепачканное дорожной грязью лицо. Зеленые, как у кошки, глаза.

— Что ты здесь делаешь? — брезгливо спросила Эскетра. — Как ты сюда попала?

Сделав по-кошачьи мягкий и стремительный шаг вперед, Эрилл ответила:

— У меня известия. От Джарво.

— Джарво! Боги, он уже в городе?!

— Пока нет. Но он посылает тебе свою любовь! Эскетра, ничего не понимая, глядела на протянутую к ней руку.

В руке Эрилл сверкнуло лезвие кинжала.

Покинув зал заседаний, Кейн по пути назад остановился у окна одной из башен крепости. Уже стемнело. Завтра, скорее всего — на рассвете, армия Джарво подойдет к стенам Ингольди. Нужно поспать и набраться сил, если, конечно, не сдаться внутренне уже сейчас. Шансы были весьма призрачны, но — была не была — Кейну доводилось выкручиваться из действительно безнадежных ситуаций.

Кейн отсутствующим взглядом обежал город. Что это? Он прищурился. В небо поднялись языки пламени. Горел квартал неподалеку от городской стены. Неужели Джарво уже?.. Нет, невозможно.

Кейн выругался. Горели казармы его полков. А в воздухе раздавался звериный рев атакующей толпы сатакийцев.

— Алайн! — крикнул Кейн. — Собирай всех наших, живо! Уходим!

Никого из советников Ортеда рядом с ними уже не было, черные вороны в своих балахонах предусмотрительно растворились в темных коридорах. Кейн слишком часто бывал в таких ситуациях, чтобы сомневаться в том, что происходит. Меч словно сам скользнул в его руку.

Одним рывком они преодолели коридор и ворвались в приемный зал. Двери, ведущие во двор, были широко распахнуты. Боясь поверить, что Ортед на миг опоздал захлопнуть ловушку, Кейн выскочил во двор.

Охранники, которые еще не были в курсе случившегося, удивленно посмотрели на обоих офицеров, выбежавших из дворца с клинками наизготовку.

— По коням! — крикнул Кейн. — Уходим отсюда, живее!

Словно издеваясь над его командой, в тот же миг с лязгом опустилась железная решетка, преградив путь через ворота крепости. Одновременно закрылись окованные железом двери приемного зала, послышался скрип тяжелых засовов.

Кейн огляделся. Несколько выходивших во двор маленьких дверей были явно крепко заперты. Не имея возможности вскарабкаться по пятидесятифутовой стене или протаранить ворота, он и его товарищи оказались заперты в колодце двора.

Из окна главной башни послышался смех. Знакомый смех Ортеда. Кейн увидел силуэт Пророка, вышедшего на балкон.

— Что ты так торопишься, Кейн? — сквозь смех произнес Ортед. — Не пропусти вечернюю коронацию — потрясающее, скажу тебе, зрелище.

— Ортед, ты просто ублюдок! — прорычал ему в ответ Кейн. — Ты, наверное, совсем рехнулся!

— Вовсе нет, приятель! — крикнул Пророк. — В дураках у нас сегодня ты. Видно, забыл ты мое предупреждение. Напомнить тебе то, что я говорил у стен Сандотнери?

— Ортед, ты совсем одурел! Нам же нужно защищать твой город от Джарво!

— Джарво скоро погибнет. Скорее всего, завтра ночью. Пусть попробует остроту своей стали в битве с моей армией теней. Он скачет навстречу своей смерти, как ты, уже прискакавший к ней. Глупцы! Болваны! Неужели вы думаете, что я оставлю без ответа оскорбление алтаря Сатаки? Вы — инучири, и за ваши грехи вас ждет страшная кара!

— Ортед, скотина! Ты же погубишь и меня, и себя!

— А вот и нет, Кейн. Сегодня ночью я накормлю армию теней кровью вашей компании и тех, кого удастся взять в плен живыми. Окрепнув, мои бесплотные воины завтра сами вдоволь напьются крови Джарво и глупцов, пошедших вслед за ним себе на погибель. И тогда — пусть мир трепещет под тяжелой поступью Черного Бога!

Пока шел этот странный разговор, Кейн отчаянно осматривал двор, пытаясь найти путь к спасению. Тщетно! Будь у него время, можно было бы попытаться выломать или изрубить мечами одну из внутренних дверей, даже попытаться поднять решетку ворот… Но вот времени-то им отпущено и не было.

Вот уже до слуха обреченных донеслось знакомое бормотание жрецов. Как только сумерки сменятся ночной темнотой, разящие тени возьмутся за свое кровавое дело.

Кейн понял, в чем была его ошибка. Он вновь посчитал Ортеда хитрым, коварным, но мыслящим логически и способным сдерживать эмоции человеком, а Ортед был мстительным божеством, вселившимся в человеческое тело.

Кейн метнулся к Энджелу. Конь нервно похрапывал, беспокойно озираясь вокруг себя. Напряжение висело в воздухе. Наступило последнее затишье перед бурей.

Кейн порылся в седельной сумке и извлек из нее аккуратно перевязанный сверток. Сорвав веревки и оберточную ткань, он достал тот самый ларец, который с таким трудом был извлечен из-под руин Амертири. Зная, что содержимое ларца может уничтожить не только Ортеда, но и его самого, Кейн планировал воспользоваться этим древним оружием в несколько иной обстановке. Но теперь у него выхода не было. Приходилось рисковать.

Хрипло прочитав нужное заклинание, Кейн сорвал алую печать, запиравшую крышку ларца. Огромная энергия внутри металлического ящичка стала пробуждаться. Страшная, смертоносная сила, однако, если повезет, она унесет жизни не только Кейна и его спутников, но и одержимого дьяволом Пророка.

Сжимая в руках обжигающий ларец, от которого уже шли во все стороны синие лучи, Кейн, продолжая произносить древние заклинания на мертвом языке, бросился к подножию главной башни крепости. Его охранники и офицеры инстинктивно метнулись в противоположный угол двора.

С последней фразой заклинания Кейн отшвырнул от себя вспыхнувшую бело-голубой звездой коробку, надеясь лишь на то, что все слова сказаны верно и, сделав свое дело, смертоносная энергия вновь вернется в свою темницу.

Двор крепости озарился ярким, ярче солнечного, светом. Лошади заржали, люди закрыли руками опаляемые огнем лица. Ударившись о стену башни, звезда словно взорвалась дождем ярких искр.

Излучая волны первородного пламени, будто сгустившись из языков огня, у подножия башни появилась саламандра, потягивающаяся и лениво озирающаяся вокруг себя.

На языке, которым владели древние колдуны, тысячелетия назад приручившие и заточившие в серебристый металл воплощение духа огня, Кейн выкрикнул несколько команд. Чудовищная голова саламандры дернулась, словно живая, в знак согласия и подчинения.

Вот огнедышащее чудовище коснулось стены — и в поток кипящей лавы превратилась расплавившаяся каменная кладка. Пробуравив багровую доску, сверкая огненным хвостом, как кометой, саламандра стала пробираться внутрь башни. Вперед и вниз — к подземным казематам Седди.

Смолкло бормотание жрецов, смолк и дьявольский смех Ортеда. Полуослепшие от невероятно яркого света люди Кейна слышали теперь панические крики тех, кто находился в подвалах крепости. Саламандра скрылась, лишь столб света уходил в небо из прожженной ею дыры в стене.

— Отойдите подальше к наружной стене, — крикнул Кейн. — Я не знаю, что произойдет, когда эта тварь найдет алтарь.

А саламандра, повинуясь приказу, продолжала рыскать в подвалах крепости, прожигая себе путь сквозь камень. Найти и уничтожить алтарь Черного Бога — эту команду она получила и должна была ее выполнить во что бы то ни стало.

Первородный огонь осветил круглый подземный зал. На миг черное зеркало на потолке отразило нестерпимо яркий свет. Нечто неуловимо черное, чернее, чем темнота, взвыв и съежившись в агонии, метнулось от алтаря вверх и скрылось в бездонной черноте зеркала…

Каменные плиты подпрыгнули, валя с ног людей и лошадей. Затем послышался приглушенный толщей земли взрыв: первородное пламя охватило алтарь Черного Бога, взорвалась огненная звезда. Трещины пробежали по стенам замка и башен, рухнула часть крепостной стены.

Словно домик из кубиков, сложилась внутрь себя главная башня цитадели Пророка, обрушившись в яму, наполненную расплавленным, кипящим камнем. Яму, образовавшуюся в толще земли в том месте, где… где больше не существовало алтаря тысячелетиями обитавшего здесь бога.

Медленно-медленно сыпались в огнедышащую бездну камни рушащейся башни. Новые и новые взрывы сотрясали крепость. Затем — мгновения тишины. И не сразу до притупленного грохотом слуха людей донеслись с двух сторон крики. Кричали и стонали те, кто находился в сжигаемой страшным пламенем крепости, вторили им горожане с улиц, вновь погрузившихся в темноту.

Уже треть крепости обрушилась в огнедышащую бездну. Кейн с беспокойством смотрел на все еще державшуюся вертикально башню, где находились личные покои Ортеда. Но смеха Пророка больше не было слышно. Черный Бог покинул его.

Кейн вскочил на ноги. Теперь только скорость могла спасти его. Оглядевшись, он увидел, что Энджел тоже не получил серьезных ранений. Многим из охранников генерала повезло куда меньше.

— Что ж, жалкий кровавый ублюдок, — прокричал Кейн, вскакивая в седло и обращаясь к башне Ортеда, — если ты еще жив, то оставайся в своей крепости и сам выясняй с Джарво, кто из вас больше провинился друг перед другом. Мне здесь больше делать нечего!

В момент, когда первый взрыв потряс крепость, Эрилл как раз обдумывала шансы проскочить незамеченной мимо часовых, охраняющих боковые ворота цитадели. Честно говоря, эти шансы равнялись нулю. Немногим больше они становились с того момента, когда кто-нибудь обратил бы внимание на то, что плавало в позолоченной ванне. Это открытие не слишком огорчило золотоволосую девушку. Теперь когда ее маленькая личная месть была исполнена, жизнь перестала казаться ей чем-то невообразимо важным.

Взрыв подбросил ее и швырнул на пол, как капризный ребенок швыряет разонравившуюся куклу. Удача и реакция акробатки уберегли Эрилл от перелома шеи. Стражники у ворот оказались не столь ловки и везучи.

Не вдаваясь в изучение причин такого катаклизма, Эрилл воспользовалась образовавшейся прорехой в обороне крепости самым естественным для непрошеного гостя способом. Припустив во все лопатки, она пронеслась мимо лежащих на земле стражников, выбежала на улицу и прежде, чем в ее ногах стала ощущаться усталость, оказалась у городской стены.

Пандусы и боевые площадки стены были завалены трупами. Ортед, направив свои полки к казармам, где мертвым сном спали солдаты Кейна, не рассчитал время. Джарво, подъехав к Ингольди, встретил на стенах лишь дежурный караул да дополнительные патрули.

Эрилл опытным взглядом окинула поле боя. В телах мертвецов застряли стрелы — видимо, солдаты были убиты в первые же минуты штурма. Застав город, раздираемый боями изнутри, Джарво решил штурмовать стены силами одного авангарда. Сейчас бой переместился к главным воротам Ингольди. Судя по звукам, атакующие были уже не только на стене, но и за стеной. Если они захватят надвратную башню, поднимут решетку, опустят подъемный мост и распахнут ворота, то Ингольди, Седди и сатакийцы обречены. Походу Черного Креста — конец.

Это позабавило Эрилл. Мир, похоже, действительно ввергался в пучину первозданного хаоса. Ей же, судя по всему, опять удалось избежать верной смерти.

Неподалеку над стеной возвышалась смотровая вышка. Часовой-наблюдатель, находившийся на ней, рухнул вниз, пронзенный сразу несколькими стрелами. Вряд ли сегодня ночью кому-либо придет в голову обыскивать пустой наблюдательный пункт. Эрилл проворно взобралась по лестнице на смотровую площадку. Ее карман приятно оттягивала табакерка с перемолотыми листьями коки, которую она взяла со столика в ванной Эскетры. А перед ее глазами разворачивалась величественная панорама битвы.

Не проскакав и нескольких кварталов, Кейн осознал всю полноту своего поражения.

Навстречу ему попадались группы его окровавленных солдат. Город был поднят по тревоге и брошен против изменников нучи. Всадники Кейна, измученные долгим переходом, не ожидали предательского нападения и уснули мертвым сном. Проснулись они, когда запылали подожженные Стражами Сатаки казармы. Выбегавшие из горящих зданий в темноту, кашляющие от дыма солдаты попадали под мечи сатакийцев.

При всем этом люди Кейна были закаленными в боях воинами. То и дело группам солдат удавалось — спиной к спине — вырваться из ловушки. То, что планировалось как бойня, превратилось в кровавую схватку с большими потерями с обеих сторон. Видя, что против них восстал весь город, наемники предприняли отчаянную попытку прорваться к воротам, чтобы, открыв их, скрыться в джунглях. В темноте и суматохе боя они даже не сообразили, что таким образом лишь открывают путь в город армии Джарво.

Откатившись назад, солдаты Кейна поняли, что попали в еще худшую переделку. Войскам Джарво был дан приказ уничтожать в городе всех поголовно. Фанатичные сатакийцы слепо выполняли последний полученный от Ортеда приказ — убивать неверных, а именно нучи из армии Кейна.

Стальные челюсти смерти должны были вот-вот сомкнуться. Последний слабый шанс для Кейна — пробиваться к северным, дальним, воротам Ингольди, прорваться через них и уйти в джунгли. Кольцо конницы Джарво не могло еще плотно сомкнуться вокруг города. Если удастся спрятаться в лесу, то потом — чем черт не шутит — можно уйти в менее враждебные края.

Еще одна небольшая группа солдат пробилась к Кейну, принеся очередные невеселые новости. Ортед, раненный в голову камнем, но живой и полный сил, лично возглавил яростный налет на инучири. Видимо, Пророк решил подороже продать свою жизнь, посвятив ее последние часы и минуты мести мятежному генералу.

Впереди — полки Объединенной Армии под командованием Джарво. Сзади — обезумевшие сатакийцы и фанатичные Стражи Сатаки, возглавляемые фанатиком Ортедом.

Смерть взглянула в глаза Кейну. В глазах же готовых достойно умереть солдат все же теплилась надежда на последнее чудо, которое мог… нет — должен был явить им генерал.

— Остается только выяснить, не осталось ли в подвалах Седди непрокипяченного вина, — буркнул он и скомандовал: — Вперед, ребята! Увидимся в аду! Только не потеряйтесь там, сдается мне, что сегодня это заведение будет забито под завязку.

Верхом и пешком солдаты направились по черным улицам к дымящимся развалинам Седди. Несколько сотен израненных, полуодетых, вооруженных чем попало воинов — все, что осталось от некогда могучего Меча Сатаки. Эти люди — чернорабочие войны, они привыкли зарабатывать себе на жизнь копьем и мечом. Настал час их последней битвы.

Солдаты гнали перед собой перепуганных глупцов, горожан, посланных на заклание своим Пророком. Сотни и сотни фанатиков сатакийцев находили свою смерть под мечами наемников.

Еще одна толпа — уже более или менее организованная. Времени на размышление нет, и Кейн, пришпорив Энджела, пустил своего скакуна галопом.

Закрутилась адская карусель из сверкающей стали, света факелов, искаженных ненавистью и болью лиц, израненных, изувеченных тел.

Кейн вгрызался в толпу, методично поднимая и опуская меч, даже не глядя на результат. Так опытный жнец не смотрит, как ляжет скошенный сноп пшеницы, зная, что верная рука и серп не подведут его. Все новые и новые люди бросались на него. Их кулаки, копья и клинки рвали в клочья кольчугу и кожу на его теле. Пущенный кем-то камень сбил с его головы шлем. Двое фанатиков в самоубийственном порыве сорвали с его предплечья щит. Карсультьяльский меч сверкал в левой руке Кейна, а в правой он сжимал изогнутую кавалерийскую саблю. Не бой, состоящий из выпадов и блоков, атак, защит и контратак, вел он в ту ночь. Нет, он просто выполнял тяжелую монотонную работу солдата-мясника. Убивать, убивать, убивать. Убивать до тех пор, пока смерть не положит конец холодной ярости своего верного слуги.

Один за другим падали замертво люди генерала. В душе Кейна не осталось места ни для скорби, ни для злости или ненависти. Чувство — это лишняя трата сил, а он сейчас был сосредоточен лишь на одном — на том, чтобы успеть уничтожить как можно больше врагов.

Лишь горстка солдат и офицеров пробилась вместе с Кейном к стенам Седди. Но сколько каждый погибший унес с собой сатакийцев, оставалось лишь догадываться.

Реки крови и груды трупов отметили путь армии Кейна. Стражи Сатаки и жрецы Сатаки, крестьяне и горожане — единство фанатиков, теперь всех их объединила смерть.

Одно желание влекло Кейна вперед — найти Ортеда и голыми руками вырвать у него из груди черное сердце. Но ни среди сражающихся сатакийцев, ни в руинах крепости Пророка не было видно. Страшная ярость охватила Кейна. Пророк Сатаки поступил так, как поступил бы самый обыкновенный главарь разбойничьей шайки. Послав своих верных подданных удерживать подступы к Седди, сам он преспокойно скрылся, захватив с собой столько золота и драгоценных камней, сколько мог унести на себе здоровый мужчина.

Нет, с этим Кейн смириться не мог. Одно дело — погибнуть в бою под натиском численно превосходящего противника; совсем другое — умирать, зная, что человек, чье безумное предательство погубило тебя и твоих друзей, целый и невредимый скрылся от возмездия.

Усталость и дюжина ран ослабили натиск Кейна. Он был львом, на которого напала несметная стая крыс. Сколько вокруг себя он ни убивал, на их место вставали все новые и новые враги. Скоро этому должен был наступить конец.

В какой-то момент Кейн понял, что перед ним у стен Седди появились новые противники. Передовые отряды Объединенной Армии пробились к центру города, и теперь Кейн столь же методично, как он рубил сатакийцев, вступал в схватку с куда более серьезными противниками — солдатами Джарво.

Вот атакующие полки окружили крепость, проутюжив толпы сатакийцев. Вот пали под мечами и саблями нападающих последние соратники Кейна. Вот последний раз заржал и рухнул верный Энджел. Кейн едва успел соскочить с седла. Оказывается, благородное животное даже в кошмаре битвы пощадило метнувшегося прямо под копыта ребенка. За свое благородство израненный конь поплатился жизнью: мальчишка ткнул ему в брюхо обломок копья. В следующий миг меч Кейна рассек мальчишку надвое.

На мгновение толпа сомкнулась над ненавистным еретиком и мятежником. Отчаянным усилием Кейну удалось пробиться к стене. Повернувшись к ней спиной, он стал медленно продвигаться вдоль каменной вертикали, не видя, впрочем, особого смысла в своих действиях. Оставшись без коня, он был обречен. Все должно закончиться в течение нескольких минут.

Отчаянный приступ ярости охватил его при виде уже подзабытого лица со страшным шрамом на щеке. Джарво!

Кейн громко прокричал слова проклятия. Противник узнал его в свете пламени.

Джарво — верхом, в доспехах, в окружении верной охраны — изо всех сил пробивал себе дорогу к Кейну. Теперь ему не составит труда смять, изрубить на куски своего давнего противника.

Эх, если бы поблизости оказался оставшийся без седока конь… Нет, никакой надежды. Словно волка, его со всех сторон обложили своры собак и вооруженные луками и копьями охотники. Последним броском еще можно отправить на тот свет несколько лающих псов, но против их хозяев он уже бессилен.

Вдруг Кейн ощутил за спиной пустоту и какой-то неестественный холод. Башня Ислсль! В пылу боя он неосознанно пробился к ней.

Даже в разгар битвы башня оставалась пустой. Несколько трупов лежало у распахнутой двери. Войти внутрь? Зачем? Там негде спрятаться, нет возможности защитить себя…

Крик Джарво и грохот копыт донеслись до его слуха. Через мгновение все будет кончено. Не удастся ли прихватить с собой на тот свет Джарво? Нет, Джарво был слишком хорошим бойцом, а Кейн слишком вымотан и изранен даже для того, чтобы защитить себя.

Дверной проем словно звал Кейна. Там, наверху, есть другая дверь…

Кейн всегда сомневался — правду ли говорят древние легенды, правильно ли он понял заклинание, открывающее дверь в другой мир?

Думать было слишком тяжело. Тяжело становилось просто стоять.

Еще секунда — и он сможет отдохнуть…

Сделав шаг назад, Кейн последним усилием захлопнул за собой окованную железом дверь и задвинул толстые стальные засовы. Дверь тотчас же задрожала под градом ударов.

Кейн посмотрел наверх. Ни одной звезды на небе. Черное покрывало ночного небосвода сливалось с полукружием каменной площадки на вершине башни.

Новые, куда более сильные удары сотрясли дверь. Застонали петли и засовы. Видимо, Джарво где-то раздобыл бревно или тяжелую скамью, которой его солдаты воспользовались как тараном.

Кейн уже поднимался по лестнице.