Война и мы. Авиаконструкторы - Неизвестный Сикорский. «Бог» вертолетов

Вадим Михеев

Неизвестный Сикорский. «Бог» вертолетов

Автор выражает глубокую признательность своему многолетнему соратнику и соавтору Геннадию Ивановичу Катышеву, без участия которого не появилась бы эта книга.

С болью и гордостью за Россию

Очевидно, в природе существует закон – у ярких, одаренных личностей, которые оставляют после себя заметный след, обязательно или короткая блистательная жизнь, или нелегкая судьба, которая не раз проверяет человека на прочность и силу духа.

Наш соотечественник, выдающийся авиаконструктор ХХ века Игорь Иванович Сикорский на глазах одного поколения прожил несколько удивительных жизней, и в каждой он был по-своему велик. Он внес огромный вклад в развитие мировой авиации, и этот вклад трудно переоценить. С его именем связаны первые полеты российских аэропланов, первые оригинальные отечественные конструкции летательных аппаратов, которые во многом превосходили лучшие иностранные образцы. А создание многомоторных тяжелых самолетов – это новый рывок вперед. Считалось, что построить тяжелый самолет нельзя. Именитые теоретики отвергали такую возможность. Молодой Сикорский во главе небольшой группы энтузиастов смог сделать смелый шаг в неведомое и построил четырехмоторный гигант, который стал родоначальником всей мировой тяжелой авиации. «Русский Витязь» и его преемник «Илья Муромец» ошеломили современников мировыми рекордами продолжительности полета и большой грузоподъемностью. Создание этих машин произвело настоящий революционный переворот в умах людей, который опрокинул сложившиеся догмы расчета, постройки и применения самолетов и заставил по-новому взглянуть на авиацию в целом, увидеть перспективы ее развития и новые возможности.

Нестандартное мышление молодого инженера и конструктора, незаурядные способности летчика-испытателя видеть все преимущества и недостатки машины, склонность к анализу и обобщениям, редкая способность принимать смелые решения вопреки мнению маститых ученых, упорство, энергия и огромное трудолюбие, полная самоотдача и преданность небу позволили И.И. Сикорскому в течение нескольких десятков лет быть в первых рядах творцов передовой авиационной техники.

В трагическое для России послереволюционное время Сикорский вынужден был покинуть Родину, величию и славе которой он отдал столько сил. Очутившись в конце концов за океаном, молодой перспективный инженер и талантливый летчик, бывший на высоте признания и в фокусе российской славы, вдруг оказался среди эмигрантов, никому не нужных «второсортных» людей послевоенной Америки. Это было тяжелое время. Только вера в свою звезду, верность небу и локоть русского эмигранта помогли Сикорскому, несмотря на невероятные трудности, закрепиться в авиации и снова занять в ней достойное место.

Он предвидел развитие авиации и всегда работал на завтрашний день. Его машины отличались простотой и оригинальностью, смелостью конструкторских решений, изяществом аэродинамических форм. И там, за океаном, они продолжали бить мировые рекорды.

Первые пассажирские лайнеры, которые соединили континенты, – летающие лодки и амфибии – это тоже машины Сикорского.

Острое чувство необходимости постоянной работы над новым привело Сикорского – одного из первых энтузиастов винтокрылой авиации в царской России – к постепенной доводке до работоспособного состояния вертолета классической одновинтовой схемы. В 1941 г. его вертолет уже побил мировой рекорд продолжительности пребывания в воздухе – более полутора часов. К концу Второй мировой войны серийные вертолеты Сикорского впервые в мире нашли свое достойное применение в широкой повседневной практике. А после войны во многом благодаря новаторской деятельности нашего соотечественника началось завоевание мира вертолетом, без которого в настоящее время практическая деятельность человека немыслима.

В 1989 г. к столетнему юбилею мы с большим трудом смогли выпустить книгу «Авиаконструктор И.И. Сикорский». Она вышла в издательстве «Наука» небольшим тиражом. Чувствуя большой интерес наших читателей к этой теме, теме забытых страниц славной истории государства Российского, а также некоторую вину, которую все мы несем перед памятью нашего великого соотечественника за столько лет забвения на его Родине, авторы решили продолжить начатую работу, тем более что у нас были нереализованные заготовки, которые по многим причинам, в том числе и политическим, тогда до читателя дойти не могли. В результате, в 1992 г. в Военном издательстве вышла наша значительно увеличенная книга «Крылья Сикорского».

Оставаясь в новой книге верными концепции освещения наиболее ярких моментов деятельности пионера авиации и отдавая должное таланту этого выдающегося конструктора, авторы одновременно попытались отвести Сикорскому место в иерархии мировых достижений того времени и дать объяснение, почему Россия сделала в начале ХХ века научно-технический рывок, обогнав по некоторым направлениям ведущие страны мира. Книга «Крылья Сикорского» позволила нам донести до читателя еще одну небольшую крупицу правды о «России, которую мы потеряли».

С темой Сикорского был приподнят совершенно неведомый информационный пласт об огромной созидательной работе русской эмиграции, которая дала заметный толчок развитию многих стран, в том числе и самых передовых, особенно в научно-технической области. Приятно отметить, что нашу книгу неоднократно цитировали на международных симпозиумах по культурному наследию российской эмиграции. Авторы постарались в книге «Крылья Сикорского» осветить малоизвестные для нашего читателя этапы развития мировой пассажирской авиации, связанные с созданием тяжелых летающих лодок и амфибий, и огромную роль, которую сыграл в этом И.И. Сикорский. Мы смогли поподробнее осветить деятельность авиаконструктора в области вертолетостроения.

Объем книги «Крылья Сикорского», хотя он был значительно больше первого издания, все равно не позволил целиком охватить многогранную деятельность И.И. Сикорского. В частности, требовала дальнейшего раскрытия роль конструктора в развитии авиации дореволюционной России. К сожалению, авторам очень мало было известно о личной жизни Сикорского в Америке, о его ближайших друзьях и соратниках. Совершенно не получила отражения в книге деятельность Сикорского на поприще богословия и философии. Авторам не хватало очень многих сведений о его жизни, чтобы претендовать на всеобъемлющее освещение биографии и роли Игоря Ивановича в истории человечества. Поэтому, сразу после выхода в свет «Крыльев Сикорского», свободные от прежних пут, мы вновь безоглядно нырнули в манящие глубины любимой темы. Г.И. Катышев занялся освоением столь незнакомой для советского человека науки, как теология, а В.Р. Михеев вернулся в пьянящие джунгли архивных завалов и благородную тишину библиотек.

Читатель, поверь, позади оставлены буквально тонны пыльных томов всех доступных отечественных архивов, и теперь с полной ответственностью можно утверждать, что к работе привлечены практически все сохранившиеся в России материалы о жизни и деятельности великого авиаконструктора. Огромную помощь оказали профессиональные архивисты В.М. Шабанов, О.В. Головникова и А.А. Литвин. Своими материалами по истории петербургской авиации поделились В.П. Иванов, Г.Г. Петров и А.О. Александров. Мы выражаем искреннюю благодарность А.В. Климиксееву за предоставленные из семейного архива уникальные фотографии. Авторы признательны Е.И. Погребысской и С.Ю. Есаулову, а также нашим зарубежным друзьям Х. Уудману, А.С. Никольскому и Ю.И. Башко, поделившимся ценными материалами, хранящимися в домашних архивах.

Подготовка новой книги была бы невозможной без работы в иностранных архивах. Огромная масса материалов о Сикорском находится там. Известные ученые-историки авиации В.Н. Сокольский и В. Хардести помогли В.Р. Михееву получить стипендию Смитсониан инститьюшн для ознакомления с американскими архивами. Кроме того, стипендию для работы с архивами фирмы «Сикорский Эркрафт» предоставил С.И. Сикорский, оказавший всестороннюю помощь при подготовке новой книги. Во время своего пребывания в США автор близко познакомился не только с ведущими американскими историками и авиационными инженерами, но и со многими представителями русской эмиграции, поделившимися материалами личных архивов и воспоминаниями о И.И. Сикорском.

Огромный собранный материал заставил авторов разделить сферы деятельности при его обработке. Если исправлением глав, посвященных дореволюционным годам жизни Сикорского и его творчеству на поприще вертолетостроения, занимался преимущественно В.Р. Михеев, то главы о межвоенной жизни и деятельности конструктора полностью дорабатывались Г.И. Катышевым. Ознакомление с предоставленными семьей авиаконструктора богословскими изданиями и неопубликованными рукописями И.И. Сикорского позволило Г.И. Катышеву впервые всесторонне осветить ранее неизвестную «четвертую страницу» жизни великого человека, его вклад в теологию и философию.

Последним этапом подготовки новой книги был поиск издательства. И здесь судьба свела нас с руководителем петербургского издательства «Политехника» Г.Ф. Мощенко, великим подвижником своего дела. Без его участия издание третьей книги было бы невозможно. Он помог определить объемы и характер книги, настоял на ускорении ее подготовки и, самое главное, вселил в авторов надежду, что их многолетний труд не останется напрасным. В 2003 г. наш фундаментальный труд «Сикорский» вышел в свет. Огромный объем книги – 57 печатных листов – предопределил ее ограниченный тираж и, соответственно, трудность приобретения. Фундаментальность издания, к сожалению, имела и еще одну отрицательную сторону. Многие читатели жаловались на академизм труда «Сикорский» и его трудность для восприятия широким кругом читателей. Поэтому мы с готовностью отозвались на предложение известного московского издательства «Яуза» подготовить к публикации сокращенный и упрощенный вариант книги.

Мы надеемся, что книга «Неизвестный Сикорский» понравится читателю. Он найдет в ней много нового, интересного, поучительного. Но нам больше бы хотелось, чтобы книга заставила каждого читателя на примере И.И. Сикорского задуматься о прошлом нашей Родины, ее судьбе и определить свое место в процессе возрождения России.

(В целях исключения возможных ошибок все даты во время пребывания И.И. Сикорского в России приводятся по старому стилю.)

Истоки

25 мая 1889 г. в семье известного научного и общественного деятеля, ординарного профессора Киевского Императорского университета Св. Владимира, статского советника Ивана Алексеевича Сикорского родился пятый ребенок – младший сын, нареченный Игорем. Это была уважаемая в Киеве семья, всех детей крестили именитые люди. На этот раз исключения тоже не было. Восприемниками Игоря стали двоюродный брат императора Великий князь Петр Николаевич и его мать Великая княгиня Александра Петровна. Сам Иван Алексеевич происходил из многодетной семьи простого сельского священника. Он окончил Киевскую семинарию, но по отцовским стопам не пошел: поступил в Киевский университет. И.А. Сикорский выбрал одно из самых трудных и загадочных направлений медицины – психологию и психические заболевания и со временем стал признанным мировым авторитетом в этой области. В 1869 г. он с отличием окончил университет и был оставлен при нем «для подготовления к профессорскому званию», защитил диссертацию и получил степень доктора медицины. Поскольку в Киеве тогда не было кафедры психиатрии, для продолжения своих научных исследований ему пришлось переехать в Петербург.

В столице Иван Алексеевич стал работать в госпитале Медико-хирургической академии (впоследствии Военно-медицинская академия). Основными направлениями его работы были психиатрия, психология, педагогика. Труды ученого по психиатрии, всеобщей психологии и нервно-психиатрической гигиене переводились на европейские языки, а книги по воспитанию детей выдержали за границей более 10 изданий и служили даже в качестве учебников. В 1885 г., когда в Киевском университете была образована кафедра по профилю научной работы Сикорского, Иван Алексеевич вернулся в родные стены Киевского университета.

Кадет Игорь Сикорский с братом и сестрами

В Киеве размах деятельности профессора кафедры систематического и клинического учения о нервных и душевных болезнях приобрел невероятный характер. Он читал лекции студентам по медицине и праву, вел курсы повышения квалификации для профессорско-преподавательского состава, работал в клиниках и больницах, принимал пациентов, которые приходили и приезжали к нему со всей России. Ученый активно участвовал в общественной жизни, входил в многочисленные организации и возглавлял ряд обществ. Например, был одним из основателей в России фребелевского движения, председателем киевских обществ вспомоществования студентам и попечительства о заключенных, основателем и председателем общества трезвости и т. д. В собственном доме профессор открыл первую в стране школу для умственно недоразвитых и отсталых детей.

Дом Сикорских на Большой Подвальной № 15 (ныне ул. Ярославов Вал) был известен всему Киеву. Сюда наезжали верхи, можно сказать сливки общества, и киевская знать, и лучшие представители русской интеллигенции. Ивана Алексеевича звали «кумиром просвещенного Киева». Когда в Киеве завершились работы по строительству собора Св. Равноапостольного князя Владимира, живописец В.М. Васнецов отобразил И.А. Сикорского в облике евангелиста Иоанна в росписи парусов главного купола храма.

За свою плодотворную научную и государственную деятельность профессор Сикорский был награжден орденами, в том числе очень высокими – Св. Станислава 2-й степени в 1887 г. и Св. Анны 2-й степени в 1890 г. В соответствии с табелью о рангах ему в 1896 г. был пожалован чин действительного статского советника, соответствовавший воинскому чину генерал-майора. Так сын простого священника стал потомственным дворянином Российской империи.

Становление И.А. Сикорского как человека и подданного великой империи происходило в пореформенной России 60-х годов, когда разворачивала свои плечи «демократическая» интеллигенция. У студента Сикорского, а потом и молодого ученого было много соблазнов окунуться в океан утопий. Однако тот духовный стержень, полученный в семье простого сельского священника, не позволил поскользнуться и давал возможность в любое время опереться на него в отстаивании своих убеждений, определивших весь образ его жизни. Высочайшая культура, незыблемые моральные принципы и глубокий профессионализм естественно сочетались с логически осознанным патриотизмом, который воспринимался как триединство Православия, Царя и Отечества. Профессор Сикорский был активным членом Клуба русских националистов. Эта сторона деятельности ученого отразилась на его собственной судьбе и бумерангом задевала на протяжении всей жизни гениального сына.

Киев на переломе веков считался духовным центром неказенного русского национализма. В нем первыми в России и возникли сильные великодержавные националистические организации, которые представляли не только крестьянство, городское мещанство и мелкую буржуазию, но и вычеркнутую в большевистское время из русской истории так называемую державную интеллигенцию. Державная интеллигенция не отделяла себя от традиций и судеб народа, знала, что нужно стране, работала на Россию и гордилась великой державой. В отличие от оппозиционной «демократической» интеллигенции, державные интеллигенты видели будущее своей страны не в революциях, казнях, социалистической уравниловке и атеизме, а в постепенном эволюционном развитии общества посредством улучшения народного благосостояния, укоренения национального самосознания, повышения общей культуры и образования, распространения профессиональных и правовых знаний. Одной из заметных фигур державной интеллигенции был Иван Алексеевич Сикорский.

Глубоко верующий человек, убежденный монархист и, пользуясь современной терминологией, великодержавный шовинист, профессор Сикорский никогда не стыдился своих взглядов и открыто отстаивал их с университетской кафедры, в общественных организациях Киева, в своих многочисленных статьях и книгах. «Революция – есть больной психоз, а больной психоз – есть революция», – вынес диагноз профессор Сикорский и отстаивал его во всех своих научных работах, наживая себе и своим близким многочисленных врагов в действительно больном российском обществе.

И.А. Сикорский был известен в России не только как убежденный противник революций, но и как активный борец с различными национальными сепаратистскими течениями, которые стали расцветать в России накануне Первой мировой войны. До сих пор польские историки не могут простить «полонофобу» Сикорскому борьбы со шляхетским засильем на территории Украины. Правда, и самим украинцам профессор отказывал в праве считаться самостоятельной нацией. У главного идеолога украинского сепаратизма львовского профессора М.С. Грушевского не было более яростного оппонента, чем И.А. Сикорский.

«Монархизм» и «черносотенство» отца косвенно довлели потом над авиаконструктором всю жизнь. «Передовая общественность» от кадетов до большевиков ненависть к Сикорскому-старшему перенесла и на его талантливого сына. Не упускалась малейшая возможность опорочить авиаконструктора и его творения, исказить истину, оболгать, натравить на него воинствующую серость.

Теперь немного о корнях древа Сикорских. Самый дальний предок, о котором есть достоверные данные, Григорий Секора, родился в начале XVIII века и имел казачьи корни. Сын его Алексей стал священником и переделал фамилию на «благородный манер» в Сикорский. Внук Григория Иван родился в 1772 г. Сын Ивана Алексей (1806–1879 гг.), дед Игоря Ивановича, как уже упоминалось, был простым православным священником в селе Любча, что недалеко от Белой Церкви. В семье священника было 16 детей. Десятым был Иван (1842–1919 гг.).

Как-то, навещая отца-священника, Иван Алексеевич зашел к старым друзьям, служащим имения графа Браницкого, и встретил там будущую жену Марию. Она гостила у деда по линии матери Григория Бафталовского, управляющего имением. Отец Марии – Степан Темрюк-Черкес был полковником русской армии. Мария Степановна, мать авиаконструктора, так же как и его отец, получила медицинское образование, но не смогла работать по специальности, так как полностью посвятила себя семье. Дети – Лидия, Ольга, Елена, Сергей и Игорь – требовали внимания. Она прививала детям любовь к литературе, музыке – тому, что любила сама. Однажды мать рассказала Игорю о великом Леонардо да Винчи и о его изобретении геликоптере – летательной машине, которая должна была подниматься в воздух без разбега.

Однажды, когда Игорю было 11 лет, ему приснился сон: будто он находится в воздухе на борту летающего корабля, идет по коридору, как на пароходе, а по обеим сторонам – двери, отделанные под орех. Пол покрыт ковровой дорожкой, явственно чувствуется вибрация и подрагивание пола, сферические лампы разливают приятный голубоватый свет. Как только Игорь дошел до конца коридора и открыл дверь в роскошный салон, он проснулся. Сон был настолько четким, что он его запомнил на всю жизнь. Сон оказался вещим.

Как и родители, Игорь очень любил книги. Особенно его привлекал Жюль Верн, а описание вертолета просто поразило. Под влиянием этих книг он смастерил модель вертолета с двумя соосными винтами, которые приводились во вращение резиновым мотором. Эта модель успешно поднималась в воздух.

Первая киевская гимназия, где учился будущий авиаконструктор, считалась одной из лучших, она готовила к поступлению в университет. Однако гуманитарное будущее не манило Игоря. Он решил по стопам старшего брата Сергея стать морским офицером. В 1903 г. младший Сикорский поступил кадетом в Морской корпус в Санкт-Петербурге. Морской кадетский корпус считался одним из лучших военно-технических ученых заведений России, состоял из шести классов: трех общих и трех специальных. Первые давали воспитанникам среднее образование, а старшие классы представляли собой офицерское военно-учебное заведение.

Игорь хорошо учился в Морском корпусе. У воспитателей не было претензий к этому собранному, исполнительному и любознательному кадету. По-настоящему его интересы еще не определились, но явственно ощущалась тяга к технике. Это отмечалось и в характеристиках. Правда, было и другое. После второго года обучения отмечалось: «Не имеет военной выправки». Кроме того, выявились проблемы со здоровьем, врачи обратили внимание на слабость ног будущего моряка. К концу третьего года своей кадетской службы Игорь стал понимать, что военная стезя не для него. В 1906 г., окончив общий курс, он, с согласия Ивана Алексеевича, решается уйти из корпуса.

Студент Киевского политехнического института И.И. Сикорский

Игорь хотел стать инженером. Но куда же пойти учиться? В то время большинство высших учебных заведений России стояло закрытыми, сказывались отголоски революции 1905 г. Не желая тратить времени, Игорь уезжает во Францию и поступает в техническую школу Дювиньо де Ланно. В те годы Париж слыл центром зарождавшейся авиации. Пресса пестрела сообщениями о первых самолетах, вертолетах и других летательных аппаратах. Иногда Игорю удавалось посмотреть первые полеты пионеров авиации.

В 1907 г. занятия в российских вузах возобновились, Игорь Сикорский возвратился домой и осенью 1907 г. поступил в Киевский политехнический институт (КПИ), на механическое отделение. Учеба в КПИ была престижна. Он считался одним из лучших вузов страны. Прошел год учебы. Постепенно стали определяться и интересы Игоря. Его не тянуло к теоретическим дисциплинам. Все свободное время молодой конструктор проводил в своей импровизированной мастерской дома.

В 1908 г. на каникулах во время поездки с отцом в Германию Игорь имел возможность много читать о впечатляющих полетах братьев Райт, графа Цеппелина и их единомышленников. Читая подробные газетные сообщения, Игорь всей душой почувствовал, понял, что авиация – это дело его жизни. Аэропланы казались уже проторенной дорогой в авиацию, и он решил заняться созданием вертолета, который мог бы взлетать и садиться без разбега, висеть неподвижно в воздухе, то есть делать то, что не под силу аэроплану. Пока отец работал в своей комнате над очередной книгой, Игорь делал наброски будущей машины и пытался рассчитать подъемную силу несущих винтов. Из тонких деревянных планок он изготовил винт чуть более метра в диаметре, закрепил его на деревянном валу и все это устройство установил на некоторое подобие весов, которые должны были измерять силу тяги винта. Потребная же для раскрутки винта энергия измерялась грузом, привязанным к бечевке, другой конец которой тянулся через блок и наматывался на вал несущего винта. Примитивное устройство, тем не менее, дало какие-то исходные для расчетов данные, которые позволили сделать вывод о возможности постройки вертолета с существовавшими в то время двигателями.

Начало пути

Вернувшись домой после каникул, Игорь продолжил работу в домашней мастерской. Одновременно читал об авиации все, что можно было достать, и к концу года он уже знал много об авиационном опыте, накопленном до него, особенно по вертолетам.

В то время в разных странах энтузиасты не знали, какому типу летательных аппаратов отдать предпочтение. Пионер французской аэронавтики Луи Бреге, впоследствии выдающийся конструктор самолетов, построил к лету 1907 г. четырехвинтовой вертолет, названный «жиропланом». После нескольких месяцев доводки 24 августа 1907 г. «жироплан» поднялся в воздух. Одновременно с Л.Бреге начал разработку вертолета другой французский энтузиаст авиации Поль Корню. Он построил двухвинтовой вертолет продольной схемы и 13 ноября 1907 г. тоже поднялся на нем в воздух. После этих успехов уверенность Игоря в правильности выбранного пути – строить вертолет – стала неколебимой. И хотя аэроплан уже в 1908 г. заметно вырвался вперед, Сикорский остался верен своему выбору.

Вертолет «Геликоптер № 1»

Работа настолько увлекла начинающего авиаконструктора, что он почти забросил институт и ходил туда от случая к случаю. Преподаватели жаловались отцу и просили принять меры. Вот в этих условиях Игорь и собрал семейный совет. Он рассказал о своих трудностях и перспективах, попросил материальной помощи и заявил, что для продолжения своей работы ему нужно поехать в Париж, набраться знаний и опыта, купить двигатель и другие необходимые материалы. Мнения членов семейного совета разделились, большинство считало рискованным отпускать юношу в развеселый город Париж с большой суммой денег. Решающее слово оставалось за отцом. После долгих раздумий Иван Алексеевич благословил сына. Сестра Ольга выделила деньги, и в январе 1909 г. Игорь покинул Киев.

Вначале юный авиатор полагал, что это будет кратковременный вояж, но, приехав в Париж, понял, что весьма полезно глубже познакомиться с летательными аппаратами, по возможности перенять опыт постройки машин и полетов на них. Игорь часами простаивал на аэродромах Исси-ле-Мулино и Жювиси, посетил одного из пионеров авиации – Фердинанда Фербера. Фербер посоветовал не тратить время на вертолет и сконцентрировать свои усилия на аэроплане, снабдил изобретателя литературой и пригласил в авиашколу, где работал инструктором. Школа сама по себе и не приносила много знаний, но зато она дала возможность находиться на аэродроме, позволяла знакомиться с материальной частью самолетов, обслуживанием и эксплуатацией.

Одной из самых сложных задач был правильный выбор двигателя для покупки. После посещения нескольких заводов и мастерских Игорь выбрал мотор «Анзани». Трехцилиндровый двигатель воздушного охлаждения развивал мощность 25 л.с., был прост, легок и относительно надежен. Были также заказаны некоторые детали для будущей машины, выполненные по эскизам Сикорского, в частности соосные валы и другие элементы трансмиссии.

После более чем трехмесячного отсутствия 1 мая 1909 г. Игорь вернулся в Киев. В саду у Сикорских стояла небольшая беседка, которая и стала первым авиационным заводом конструктора. В июле 1909 г. постройка машины в целом была завершена. Основу аппарата образовала прямоугольная, расчаленная рояльной проволокой деревянная клетка без шасси. Прямо на полу с одного края был установлен двигатель «Анзани», с другого – располагалось место пилота. Двигатель посредством ременной передачи и трех конических шестерен подавал мощность на соосные несущие винты. Валы устанавливались один в другом на подшипниках. Диаметр несущих винтов был различен: верхнего – 4,6 м, а нижнего – 5 м. Вращались винты в противоположных направлениях с частотой 160 об/мин. Силовой основой каждой лопасти были два деревянных лонжерона, сходившихся крестообразно в месте крепления на валу. К лонжеронам крепились фанерные нервюры, обтянутые полотном. Угол между лонжеронами определял величину крутки лопастей. Лопасти расчаливались рояльной проволокой к двум кольцевым муфтам, установленным на каждом валу сверху и снизу винта. Изменяя при помощи муфт натяжение проволоки (сдвигая муфты), можно было регулировать шаг несущих винтов. Таким образом предполагалось осуществлять, как и на современных вертолетах соосной схемы, изменение подъемной силы и путевое управление. Для продольно-поперечного управления предусматривалось использовать управляющие поверхности, расположенные в потоке воздуха, отбрасываемого несущими винтами. Это приспособление, принцип действия которого был отработан на летающих моделях, на вертолет пока не устанавливалось. Перед изобретателем стояли скромные цели – проверить работу всех элементов конструкции и агрегатов, а также оценить величину подъемной силы.

Вертолет, масса которого составляла 205 кг, был установлен на двухколесную тележку. Изобретатель встал на свое место на противоположном от двигателя крае рамы, запустил двигатель и стал потихоньку прибавлять обороты. Возникла сильная вибрация. Пришлось снимать лопасти, тщательно их балансировать и ужесточать конструкцию. Для этого было введено дополнительное расчаливание лопастей в плоскости вращения, кроме того, установлены поперечные консоли, которые повышали жесткость лопастей и снижали уровень вибрации. После этого режим вращения стал мягче, но при увеличении оборотов снова возникла тряска. Так Сикорский впервые встретился с характерной для вертолетов проблемой отстройки резонансов и уменьшения вибраций. Конструктор сделал правильный вывод – причина резонанса в недостаточной жесткости внутреннего вала, на который крепился верхний винт. Устранение дефекта было просто. Игорь подобрал деревянный стержень длиной 1,2 м и стал его постепенно забивать в полый вал верхнего винта. Когда частота собственных колебаний вала стала выше максимальных значений диапазона рабочих частот вращения винтов, резонанс прекратился.

Вертолет «Геликоптер № 2»

Теперь можно было выводить двигатель на полную мощность. Игорь, не забираясь в клетку, плавно дал полный газ. Машина стала опрокидываться. Конструктор сбросил газ и прыгнул на поднявшуюся часть фермы. Аппарат медленно опустился. Впервые изобретатель ощутил мощь машины, почувствовал, как его создание рвется в небо. Он равномерно распределил вес по площадке и опять попытался подняться. Двигатель ревел на полной мощности, но вертолет не поднимался, а только вращался на земле. С этими «танцами» тоже можно было бороться, дифференциально изменяя общий шаг винтов. Устранив все недостатки, конструктор теперь чувствовал, что при полной даче газа винты принимают на себя большую часть веса машины, но оторвать ее от земли не могут. Изобретатель пришел к двум очевидным выводам: эта машина с человеком на борту подняться в воздух не сможет.

Сделав первые выводы, Игорь решил изменить программу испытаний. Он смастерил большие весы, которые позволяли замерять подъемную силу вертолета. Весы дали возможность определить, что тяга соответствует примерно 160 кг, а это на 45 кг меньше веса пустой машины. Выводы напрашивались сами. Нужно облегчить конструкцию, иметь более мощный двигатель, более совершенные и большие по размерам винты с лопастями улучшенной аэродинамики. Первая машина не оправдала надежд, но вместе с тем работа с ней дала такой объем ценной информации, которую другим путем в то время получить было невозможно.

Из четырех десятков построенных к концу 1909 г. вертолетов оторваться от земли удалось, кроме уже упомянутых Бреге и Корню, еще только трем аппаратам. Из них только вертолет американского конструктора Дж. Уильямса имел соосную схему. В историю же отечественной авиации вертолет Сикорского № 1 вошел как первый российский натурный вертолет, который был достроен и подвергнут испытаниям.