— ..более того, вам не придется умирать от страха, когда корабль будет проплывать мимо Пиратских Городов, — говорил стоящий в центре человек, — потому что у нас на борту не один, а два мага первого класса: несравненный Колгар из Йолдера, чародей, и Артальда Честный, ворлок! Любой из этих признанных волшебников легко может защитить судно от нападения пиратов. Спать они будут по очереди, и никому не удастся застать нас врасплох! Минимальный риск при максимальном выигрыше — все сокровища Тинталлиона ждут нас! Ну, так кто из вас записывается в команду «Пурпурной Звезды»?
      — А где прежняя команда? — спросил пожилой матрос.
      — Друг мой, да ты не слушал! — воскликнул вербовщик. — «Пурпурная Звезда» — новое судно, только что со стапелей. — Он махнул рукой на запад, где, как предположил Тобас, находились верфи. — Так кто записывается?
      Старый моряк начал выбираться из толпы и, увидев Тобаса, стоявшего с открытым ртом, тронул юношу за плечо:
      — Не слушай его, парень. Тинталлион — паршивое местечко, и живут они там не богаче нас с тобой.
      С этими словами моряк отошел прочь. Тобас и не собирался в Тинталлион. Он тоже развернулся и направился к соседней группе. Разговор там шел примерно такой же. Вербовщику требовались три опытных матроса вместо смытых за борт во время шторма.
      В середине третьей группы стоял солдат в желтом плаще и красном килте. Громко, но устало и монотонно он зачитывал последний указ правителя города, Азрада VII, о мерах по улучшению кораблестроения.
      Четвертая группа собралась вокруг молодой женщины в длинном белом бархатном платье, подол которого был густо заляпан грязью. Тобаса поразила ее прическа, скрепленная заколками с драгоценными камнями. Женщина уверяла собравшихся, что она — принцесса и ищет храбрых молодых людей, способных помочь ей восстановиться на престоле какого-то местечка, именуемого Мезгалон, которого ее якобы предательски лишили силой. Тобас зачарованно слушал. Никогда прежде ему не доводилось видеть настоящих принцесс. Но то, что рассказывала эта особа в грязном платье, больше походило на сказку, слышанную им в детстве от матери Перетты. Юноша никак не мог принять слова женщины всерьез.
      Во-первых, даже если отбросить разницу, которая, как Тобас давно уже понял, существует между вымыслом и реальностью, эта принцесса мало соответствовала тому светлому образу, который он нарисовал в своем воображении. Несмотря на некоторую утонченность, она была плосколицей и плоскогрудой, к тому же говорила в нос и ужасно картавила. Портовые шлюхи и то больше походили на сказочных принцесс, чем она.
      «Что ж, — подумал Тобас, — не всем же принцессам обязательно быть красавицами».
      Ему было странно находиться в городе, где кто угодно может назваться принцессой. Хотя, может быть, в старых историях, которые он привык считать сказками, больше правды, чем вымысла, а тельвенцу они казались фантастическими только потому, что Тельвен — исключительно унылое местечко?
      Конечно же, в Мире много чудес, о которых он даже и не подозревал. Может быть, здесь, в Этшаре, он найдет что-нибудь поинтереснее чародейства? Маловероятно, конечно, но, как говорят, чем черт не шутит.
      В следующих группах опять вербовали матросов, затем шахтеров для работы на алмазных копях Тазмора. Тобас постепенно терял интерес к происходящему. Все это прекрасно, но ему такие предложения не подходят. Он мысленно обругал себя за глупые попытки найти здесь что-нибудь стоящее. У него нет ни денег, ни еды, ни ночлега, а день уже подходит к концу. И он до сих пор ничего не предпринял для того, чтобы выучить новые заклинания. Он еще вернется сюда, если захочет. Теперь же есть более срочные дела.
      И все же, что ему делать? Он ведь ничего не планировал заранее. Тобас снова обругал себя, на сей раз за бездарно потраченное время на корабле, когда можно было спокойно все обдумать и принять решение.
      Денег нет, значит, нет еды и крова, разве что украсть что-нибудь или продать. Продать нечего, кроме себя самого и единственного заклинания. Но он еще не сошел с ума, чтобы продаться в рабство. Да и кому в этом огромном и богатом городе понадобится чародей, чтобы зажигать огни с помощью магии. Конечно, ему все равно придется как-нибудь устраиваться, но все вербовщики на этом рынке предлагают работу вне города и в основном опасную и малопривлекательную. А покидать город Тобасу не хотелось. Он не настолько отчаялся, чтобы с головой бросаться в какую-нибудь авантюру, заведомо обреченную на провал. Лучше выучить еще несколько заклинаний и стать нормальным чародеем. Для этого нужен учитель. А где как не в Этшаре Пряностей его искать!
      Он обратится к товарищам по Гильдии, расскажет им свою трагическую историю и попросит поддержки до лучших времен.
      Может быть, они даже даром научат его заклинаниям. Собрав все свое мужество, он дернул за рукав человека, который с несколько ошарашенным видом слушал особо рьяного оратора.
      — Простите, сударь, я только что приехал из.., из Тинталлиона. Не подскажете ли, где я могу найти чародея?
      — На улице Чародеев, где же еще. — Мужчина с раздражением отряхнул рукав, брезгливо оглядывая грязную поношенную одежду юноши.
      — О, конечно, сударь, я должен был догадаться. А как мне туда добраться?
      Этшарец недовольно хмыкнул:
      — А черт его знает. Квартал Чародеев — в другом конце города, возле Южных ворот. — Он неопределенно махнул рукой куда-то в юго-восточном направлении.
      Тобас поблагодарил и огляделся по сторонам. От площади расходились семь улиц: три на север, по одной на запад и восток, одна — на юго-запад, одна — на юго-восток. Выбрав последнюю, юноша тронулся в путь.
      Пройдя мимо длинной череды магазинов, складов и многоквартирных домов, он оказался на другой рыночной площади. Она представляла собой длинный узкий треугольник, острой вершиной указывающий на юг. Восточной стороной треугольника служил широкий канал, на берегах которого теснились причалы для торговых судов. Здесь был настоящий рынок. На каждом шагу возвышались груды разнообразных товаров, никто не произносил речей, хотя в середине площади на возвышении стояла пустая трибуна. Товары сгружали со стоящих у причалов судов — меха, кувшины, ткани, драгоценности, строительный камень и древесину, а также коробочки, амфоры и бутылки с травами и пряностями.
      Удивленный Тобас понял, что все еще находится в портовом районе — в Гавани, как сказал матрос с «Золотой Чайки». А ведь он прошел расстояние, равное длине всего Шана-на-Море. Величина Этшара Пряностей превзошла все его ожидания. Юноше ничего больше не оставалось, кроме как идти дальше.
      Достаточно поплутав в лабиринте улиц, Тобас вышел на широкий проспект, идущий строго на юг. Через квартал этот проспект пересекался с другим проспектом, таким же широким и шумным. Непрерывно слышался грохот проезжающих экипажей. В воздухе ощущался запах раскаленного металла.
      Солнце опускалось все ниже. Тени высоких домов пересекли улицу и легли на строения с восточной стороны проспекта. Тобас понял, что безнадежно заблудился. Он робко остановил очередного прохожего и снова спросил, как попасть на улицу Чародеев.
      Богато одетый этшарец в плаще из черного бархата улыбнулся невежеству чужака и милостиво объяснил:
      — Пройдешь по Верхней улице через Новый Город, затем свернешь на юго-восток по Арене и, пройдя примерно четверть мили, увидишь вывески.
      Он ткнул пальцем в восточном направлении, указывая, где Верхняя улица. Тобас рассыпался в благодарностях и двинулся дальше.
      Пока юноша добрался до места, он уже совершенно вымотался. В желудке бурчало, ноги отваливались, и Тобас решил, что ничто уже в этом гигантском городе не может его удивить. Он брел мимо мраморных особняков и разваливающихся хижин, мимо огромных площадей в толпе людей самой разнообразной наружности. Он прошел расстояние, гораздо большее, чем вообще мог себе представить возможным в черте города. Когда он наконец добрался до улицы Чародеев, спустились сумерки. В этот час на улицах уже зажигали факелы и лампы, освещавшие вывески и витрины магазинов.
      Тобас сразу же понял, что стоит на улице Чародеев. За день ему довелось прочесть уйму вывесок, но таких он не видел нигде.
      На углу большая зеленая табличка возвещала: «ТАННА Великая, чародейство на все случаи жизни. Специализация — любовный приворот». Следующая, написанная красными буквами на золотом фоне, гласила: «Альдерамон из Тинталлиона. ВЫСОКОКВАЛИФИЦИРОВАННЫЙ ЧАРОДЕЙ», дальше следовало «ТОРУМ — МАГ, любовный приворот, проклятия, засуха и прочие заклятия». И так далее и тому подобное по всей улице, насколько хватало глаз. Отовсюду раздавались какие-то необычные звуки, перестуки и еле слышный звон колокольчиков. В ближайшем окне мелькали разноцветные огоньки, и до юноши донесся запах, чем-то напоминающий запах щелочного мыла.
      Танна Великая. Хм. Тобас не решился зайти к женщине с таким громким именем и постучал в следующую дверь. По крайней мере Альдерамон из Тинталлиона проще отнесется к акценту свободноземельца.
      Дверь открыл крупный мужчина средних лет, с ухоженной рыжей бородой, одетый в черную куртку и коричневые бриджи. Голову его венчала странная квадратная шапочка, которая, как предположил Тобас, разглядев кустистые брови хозяина, служила для прикрытия обширной плеши.
      — Чем могу помочь? — осведомился мужчина.
      — Надеюсь, сможете. — Голос Тобаса дрогнул. — Я тоже чародей. В некотором роде. И я хотел бы попросить вас об одолжении.
      Юноша с мольбой посмотрел на рыжебородого чародея. Альдерамон некоторое время молча изучал пришельца. Оборванный усталый юнец, находящийся на грани отчаяния. Чародей посторонился, освобождая проход:
      — Заходи. В чем там у тебя дело?
      В просторной комнате все было обито красным бархатом и золотой парчой. Посередине стояли три низких стола и шесть обтянутых бархатом стульев. Как ни утомили Тобаса дневные скитания, он все же заметил, что стулья несколько потерты. Интересно, что это означает. То ли у хозяина обширная клиентура и его дела идут отлично. То ли он слишком беден или слишком ленив, чтобы заменить обивку.
      Последовав приглашению Альдерамона, Тобас опустился на стул, счастливый уже оттого, что наконец-то может присесть.
      — Немного вина?
      — Да, пожалуйста.
      Чародей исчез за занавешенной дверью и через мгновение появился оттуда с подносом, на котором стояли графин, два стакана и тарелка с маленькими пирожками.
      — Боюсь, пирожки немного зачерствели, — извинился хозяин.
      Тобас, признаться, этого и не заметил. Даже не пытаясь сдерживаться, он быстро заглотил пирожки и запил их стаканом золотого терпкого вина.
      Немножко утолив голод, он выпрямился на стуле, несколько смущенный, и попытался придумать, с чего лучше начать рассказ.
      — Ты сказал, что ты чародей? — помог ему Альдерамон.
      — Ну, да... В некотором роде. Я был учеником Роггита из Тельвена, но он... он умер до того, как обучение закончилось.
      — А! И как далеко ты продвинулся?
      Тобас слишком устал, чтобы лгать.
      — Он обучил меня всего одному заклинанию.
      — И какому же?
      — «Триндлов Огонь».
      — Хм-м. — Альдерамон некоторое время задумчиво смотрел на юношу. — Могу ли я посмотреть твой кинжал?
      Удивленный Тобас достал атамэ и протянул чародею. Альдерамон извлек свой нож и очень осторожно соединил лезвия обоих кинжалов, острие к острию. Раздался треск, над столом рассыпался сноп искр, и комната наполнилась странным запахом, напомнившим Тобасу послегрозовой воздух.
      — А я и не знал, что так может быть! — воскликнул он.
      — Теперь знаешь. — Альдерамон вернул юноше атамэ. — Ты действительно чародей, поскольку твой атамэ — настоящий. У атамэ много всяких свойств, в том числе и способность определять подлинность другого атамэ. Даже специалисты не знают всех возможностей магического кинжала.
      — Роггит никогда мне этого не говорил. Он сказал лишь, что кинжал нужен для большинства заклинаний и является отличительным знаком настоящего чародея.
      — И это, и еще многое другое. Знаешь ли ты, что, пока ты держишься за рукоятку, тебя нельзя сковать? Ни цепи, ни веревка не могут удержать чародея, пока у него есть атамэ. А если соединить лезвия, как я только что сделал, можно определить, является ли другой нож атамэ, то есть является ли его владелец действительно чародеем или он самозванец. А сила взаимодействия указывает на степень близости к подлинному владельцу. Если бы ты, допустим, украл этот нож у подлинного владельца, реакция была бы гораздо более впечатляющей.
      — Правда?
      — Правда.
      Тобас уставился на клинок, затем очнулся и убрал атамэ в ножны.
      — Так, значит, твой учитель умер, обучив тебя только заклинанию возгорания?
      — Да.
      — И когда это произошло?
      — Он умер примерно три шестиночья назад.
      — А сколько тебе лет?
      — Семнадцать, — неохотно признался Тобас.
      — И за пять лет он обучил тебя всего одному заклинанию?
      — Э-э-э, мне было больше двенадцати, когда он взял меня в ученики, и учитель был слишком стар, чтобы учить быстро. — Тобас опустил глаза, не зная, как отнесется Альдерамон к такому вопиющему нарушению правил ученичества.
      — Ну что ж, это меня не касается, — спокойно сказал Альдерамон. — Что сделано, то сделано, и ты теперь чародей, не важно, каким путем ты им стал. А что ты хочешь от меня?
      — Ну, видите ли, я теперь совершенно одинок. Родители умерли, учитель тоже, родственники прогнали меня. Я надеялся, что, может быть, Гильдия Чародеев позаботится о своем члене. У меня нет ни денег, ни дома и никаких перспектив. Нельзя ли сделать так, чтобы меня обучили другим заклинаниям? Чтобы я смог зарабатывать на жизнь?
      Альдерамон молча смотрел на юношу.
      — А почему ты пришел именно ко мне? — спросил он наконец.
      — Вы — первый чародей, которого я нашел.
      Альдерамон покачал головой:
      — Мальчик, я не являюсь цеховым мастером и не вхожу во Внутренний Круг — если такой круг действительно существует.
      — Но вы же чародей! Член Гильдии!
      — Ну да...
      — Так почему же вы не можете помочь коллеге-чародею?
      — Это не мои проблемы, парень. С чего вдруг я буду вешать на себя такую обузу? За все годы Гильдия мало что сделала для меня, а ты — и вовсе ничего.
      — Я сделаю все, что вы ни попросите, в обмен на несколько заклинаний. Но что я могу?
      — В том-то и дело, что ничего. У меня уже есть ученица. Она придет в следующем месяце, когда ей исполнится двенадцать. А ты в любом случае не можешь быть учеником. Во-первых, из-за возраста, а во-вторых, у тебя нет денег, чтобы платить мне за комнату и стол. Об остальном я уж не говорю. Понимаешь, в нашей среде так не принято. Заклинания чародея — его богатство, и никто не согласится просто так делиться своими знаниями с соперником. Я могу обменяться — обучить коллегу своему заклинанию в обмен на то, что он обучит меня своему, но я не торгую ими и, уж конечно, не обучаю задаром.
      Увидев в глазах юноши выражение полной безысходности, Альдерамон попытался смягчить удар, добавив:
      — Но ты можешь остаться здесь на ночь. А утром я накормлю тебя вкусным завтраком. Когда ты выспишься и поешь, мир перестанет казаться тебе таким жестоким. А может быть, кто-нибудь из Квартала Чародеев и сжалится над тобой.
      Тобас молча кивнул.
      — Что ж, тогда пошли наверх. Там есть еще одна кровать. Для ученика, когда таковой имеется. Ты, должно быть, крепко притомился за время своих скитаний и, наверное, хочешь спать?
      Тобас снова кивнул и поспешил за хозяином.

Глава 7

Глава 8