Ловушка (№3) - Ловушка для влюбленных

Это был Кит.

Она подумала о его глазах во сне, а потом вспомнила его взгляд, когда они разговаривали вчера в коридоре. Вначале это был тот Кит, которого она всегда знала и который никогда не смотрел на нее иначе как с терпеливой доброжелательностью и, в некотором роде, братской любовью. Но потом, под конец, что-то случилось, его взгляд на долю секунды изменился, когда скользнул по ее губам. В тот момент ей показалось, что он наклонился чуть ближе, совсем чуть-чуть. На мгновение почудилось, что он собирается поцеловать ее.

Или она все просто выдумала и это не более реально, чем ее сон?

«Каково было бы поцеловать Кита по-настоящему? – размышляла она. – Если уж на то пошло, каково это – целоваться вообще?»

За все ее двадцать три года ни один мужчина даже не покусился сорвать у нее невинный поцелуй. Юные, незамужние леди не должны целоваться или обниматься с молодыми джентльменами до брака, но, разумеется, она знала, что такое происходит довольно часто. И хотя никто никогда не говорил о подобных вещах вслух, многие удивились бы, узнав, что женщина ее лет абсолютно неопытна в этом смысле.

Изменится ли что-нибудь, когда начнется этот сезон? Может, какой-нибудь мужчина наконец захочет поцеловать ее? И захочет ли этого она? Что, если ей не понравится его прикосновение и она отреагирует неправильно? Что, если он посчитает ее полной дурочкой из-за ее наивности?

Быть может, во время их последнего с Китом урока ей стоит попросить его научить ее целоваться, с ноткой юмора подумала она.

Секунду спустя губы Элизы потрясенно приоткрылись, когда эта идея глубже угнездилась в ее мозгу. Нет, смешно даже думать об этом. У Кита глаза вылезут из орбит, и они оба будут чувствовать себя крайне неловко после его отказа.

Но что, если он не откажется?

Ей снова вспомнилось, как он смотрел на ее губы вчера днем. Неужели он думал о том, чтобы поцеловать ее? Или она просто выдает желаемое за действительное?

Есть только один способ узнать это.

Но осмелится ли она? Или страх все-таки ее удержит? И если она не будет действовать, то не станет ли сожалеть всю оставшуюся жизнь, что так и не узнала, действительно ли поцелуи Кита такие сладкие, какими они были во сне?

Глава 11

Сидя на обтянутой персиковым атласом кушетке в гардеробной герцогини, Элиза наблюдала, как камеристка подруги втыкает последнюю шпильку в элегантную прическу Вайолет.

– Жаль, что ты не едешь с нами сегодня, но, полагаю, ты уже видела Амфитеатр Эстли и Египетский зал Буллока, – заметила Вайолет. – Джанет сказала, Мойра с Шивон только об этом и говорят с тех пор, как она предложила эту экскурсию. Даже Финн взволнован, хотя старательно делает вид, что для него эта затея – чистейший вздор и его вынуждают поехать. Ты же знаешь, каковы молодые люди в его возрасте – пекутся о поддержании своей репутации любой ценой.

– Не думаю, что с возрастом мужчины в этом отношении меняются, – высказала свое мнение Элиза.

Вайолет рассмеялась и повернулась на стуле лицом к Элизе.

– Как это верно. Адриан с Даррагом тоже ворчали, но я не думаю, что им так уж не хочется нас сопровождать. И все-таки мне очень жаль, что тебя не будет с нами.

– О, я не сожалею, что не пойду. До моего первого бала осталось всего два дня, так что я должна использовать эту последнюю возможность попрактиковаться с Китом. – У Элизы перехватило горло при мысли о том, в чем она надеялась попрактиковаться.

– Я думаю, ты и так уже достигла огромных успехов, – похвалила ее Вайолет, потрепав по руке. – Но, полагаю, еще один урок не помешает.

Час спустя Элиза сидела на диване в кабинете Вайолет, и во рту у нее было сухо, как в одной из тех египетских гробниц, которые Вайолет и остальные, должно быть, сейчас осматривали в Буллоке.

На другом краю дивана сидел Кит в по-мужски расслабленной позе. Он откусил от пирожного со своей тарелки, затем запил его глотком горячего чая и с присущей ему воспитанностью промокнул рот салфеткой, прежде чем с нескрываемым удовольствием перейти к следующей сласти.

Кит всегда любил чем-нибудь подкрепиться во время их уроков. Это просто необходимо, утверждал он, поскольку мужчина не может долго обходиться без еды.

У Элизы же, напротив, совсем не было аппетита. Она отставила в сторону свою чашку, и единственное маленькое пирожное, которое положила на свою тарелку только из вежливости, осталось нетронутым.

– Не голодны? – поинтересовался Кит. Она покачала головой:

– Я плотно позавтракала.

– А мне ожидание до ленча кажется слишком долгим. Он съел еще одно пирожное, допил чай и с тихим стуком поставил чашку на блюдце.

– Ну что ж, тогда приступим? – Он вытер свои изящные длинные пальцы, после чего сложил салфетку и положил ее рядом с пустой чашкой. – Беседа в гостиной или в бальном зале? Вы замечательно освоили и ту и другую, но, навести окончательный глянец никогда нелишне. Так чем займемся сегодня?

Чувствуя, как внутри у нее все подрагивает мелкой дрожью, она провела кончиком пальца по голубой обивке дивана. В голове был полный сумбур.

Стоит ли ей делать это? Сможет ли она это сделать? Потому что как только слова вылетят, их уже не вернешь назад.

Она вздрогнула, тяжело сглотнула и ринулась вперед, зная, что если не скажет сейчас, то непременно струсит и навсегда упустит свой шанс.

– Я подумала, что поскольку это наш последний урок, возможно, мы могли бы заняться кое-чем другим.

– Другим? Чем же? – не настаивающий на соблюдении формальностей, Кит подался вперед и взял чайник. Поставив чашку на место, стал наливать.

– Я думала… в общем, я подумала, знаете ли вы, что меня еще никогда не целовали?

Его взгляд метнулся кверху, а потом встретился с ее взглядом. – Что?

– Ни один мужчина ни разу не целовал меня, и я хочу, чтобы вы сделали это.

Горячий чай выплеснулся ему на пальцы.

– Дьявольщина! – Он выпустил чайник, и тот со стуком коснулся серебряного подноса. – Извините. Что вы сказали?

– О Бог мой, с вами все в порядке? – Она испуганно замерла. – Сильно обожглись? О, мне не следовало говорить… я не хотела, чтобы вы обожглись.

– Не обращайте внимания. Повторите, что вы только что сказали, не про ожог, а другое.

Она резко вздохнула, понизив голос почти до шепота:

– Я сказала, что хочу, чтобы вы… поцеловали меня. Он помахал в воздухе обожженными пальцами.

– Это не потому, что я хочу, чтобы именно вы поцеловали меня, – продолжала она, не обращая внимания на то, что к щекам ее прилил жар. – Просто я хочу знать, что это такое… на случай, если это произойдет в нынешнем сезоне… чтобы не оказаться в глупом положении.

Лгунишка, подумала она. Разумеется, она хочет, чтобы именно он поцеловал ее, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что не стоит ему об этом знать.

Он стал дуть на свои обожженные пальцы, не поднимая на нее глаз.

– И какой же джентльмен, по-вашему, может почувствовать непреодолимое желание поцеловать вас?

– Ну, я не имела в виду кого-то конкретного.

– Бревард? – Его челюсть приобрела квадратные очертания.

Она пожала плечами, удивляясь своей неожиданной браваде:

– Не знаю, но поскольку вы, похоже, считаете, что я в конце концов буду иметь успех в этом сезоне, я просто хочу быть подготовленной. А вы мой наставник.

Его темно-каштановые брови взлетели вверх.

– Я подумала, вы могли бы… поучить меня… немножко… чтобы я не боялась, если это случится, вот. Но только если вы хотите. Я пойму, если вы откажетесь. – На этом ее речь сошла на нет, а наигранная смелость пропала так же резко, как и появилась. Она опустила взгляд на колени, стиснув руки изо всех сил.

Последовало долгое молчание, прежде чем он заговорил.

– Давайте посмотрим, правильно ли я понял. Вы хотите, чтобы я научил вас целоваться?

Она подняла голову:

– Да. Простого поцелуя будет достаточно.

– И я должен сделать это, дабы вы не испугались, если какой-то другой мужчина захочет поцеловать вас в будущем? Мужчина, который, вполне возможно, станет вашим мужем. А вы не думаете, что это ему следует учить вас целоваться?

Она нахмурилась:

– Ну, возможно, но…

– Но что?

– Но если я никогда ни с кем не целовалась, как я узнаю, подходит он мне или нет? Вайолет говорит, я не должна соглашаться на первое попавшееся предложение, которое мне сделают, если не буду уверена, что это именно тот человек, который мне нужен. Разумеется, этот сезон может оказаться не лучше, чем предыдущие, и тогда об этом и говорить будет нечего.

– Не думаю, что вам стоит беспокоиться. Я буду сильно удивлен, если в этом году вы не получите по крайней мере одно или два приемлемых предложения.

– Из-за моих денег, вы имеете в виду? Его взгляд смягчился.

– Нет, из-за вас. Разве не ради этого были все наши уроки? Она кивнула, согретая его словами.

Но когда он больше ничего не сказал, ее грудь сдавило. «Он собирается отказаться, – подумала она. – Совершенно ясно, что он ничего ко мне не чувствует». Вот и конец ее глупым, смехотворным мыслям о том, что он как-то по-особенному смотрел на нее в коридоре.

Внезапно ей захотелось уйти, исчезнуть, умереть.

– Хорошо.

Вначале она не была уверена, что правильно расслышала, таким низким и резким был его голос. Неужели он сказал «хорошо»?

Кит придвинулся ближе на диване.

– Вы уверены, что хотите этого? Ее сердце подпрыгнуло к горлу. – Да.

– И, полагаю, вы желаете начать сейчас? Она кивнула:

– Дома никого, и это ведь наш последний урок. Потом может быть неудобно.

Он криво улыбнулся:

– Сейчас тоже может быть неудобно, но давайте начнем, если таково ваше желание.

Гм-м… ее желание. Теперь, вплотную приблизившись к осуществлению своего плана, она осознала, какую опасную игру затеяла. Это все равно, как если бы она решила сунуть руку прямо в огонь. Оставалось только посмотреть, насколько сильно она в конце концов обожжется.

Он встал и, пройдя через комнату, закрыл дверь, щелкнув замком. О Господи, насколько же взволнованным и рассеянным было ее состояние, если она напрочь забыла про дверь! Та была наполовину открыта, и любой проходящий мимо слуга мог заглянуть и увидеть, чем они тут занимаются. Кит вернулся и опустился рядом с ней на диван, одним обтянутым брючиной бедром коснувшись ее бедра и вытянув руку вдоль спинки дивана позади нее. В этот момент острее, чем когда-либо прежде, она осознала, какой он большой и сильный.

Наклонившись ближе, он двумя пальцами приподнял ее голову за подбородок.

– Расслабься, – пробормотал он. – Больно не будет, ты же знаешь.

Она нервно засмеялась и кивнула, но не смогла вымолвить ни слова. Выжидающе стиснув руки на коленях, закрыла глаза и стала ждать.

Вначале она едва почувствовала, когда его губы коснулись ее рта – легкие, вкрадчивые и нежные, словно невесомое перышко на коже. Соприкосновение слегка усилилось, ощущение его губ стало более отчетливым, когда они тепло и нетребовательно легли на ее губы. Она уловила слабый аромат лавровишневой воды, которую он любил, ощутила мягкий шорох его дыхания, когда он медленно вдохнул и выдохнул через нос. А потом так же незаметно, как и начался, поцелуй уже закончился.

Ее веки, затрепетав, приоткрылись, и Элиза обнаружила, что он наблюдает за ней и что его лицо всего в нескольких дюймах от нее. Она сглотнула, почувствовав слабый укол разочарования. Почему-то она ожидала чего-то большего, чего-то волнующе-драматичного, вроде резкого поворота Земли вокруг своей оси, быть может.

Ей не удалось скрыть свое смятение.

– Это и есть поцелуй? Улыбка сделала ярче зелень его глаз.

– Ты сказала – простой. Я не хотел пугать тебя.

– О! – Мгновение она переваривала это. – Я не боюсь.

– Гм-м… Тогда попробуем еще раз? Что-нибудь более вдохновляющее?

– А такое бывает?

– О да, сколько угодно. Этот поцелуй и поцелуем-то назвать нельзя. Но на этот раз расслабься по-настоящему и приоткрой губы. – Что-что?

– Твои тубы… приоткрой их немножко, чтобы они не были так плотно сжаты, как будто зашиты.

Он подразумевает, что она тоже так сильно зажата? Ну, если подумать, то, пожалуй, да. Чуть-чуть.

Когда она заколебалась, он большим пальцем провел по ее нижней губе, и рот приоткрылся по собственной воле. Ее тело, очевидно, понимало лучше, чем мозг.

– Хорошо, – сказал он. – Теперь наклони голову.

– Наклонить?

– Гм-м… Вот так. – Он придвинулся чуть ближе и слегка склонил голову.

Она секунду разглядывала его, затем в точности скопировала его движение, склонив голову под таким же углом и в том же направлении.

Забавная улыбка приподняла уголки его губ.

– Нет, наоборот.

– О! – Она не вполне понимала, чего он добивается, пока не наклонила голову в противоположную сторону. Тут ей внезапно стало совершенно ясно, что когда они будут целоваться, их носы не будут сталкиваться, а губы сольются воедино так естественно, словно сцепляющиеся кусочки одной головоломки.

Он обхватил широкой ладонью ее сзади за шею, большим пальцем приподняв голову чуть-чуть кверху. А потом его рот опустился на ее губы, и… она поняла, каким незначительным был их первый поцелуй.

Пульс заколотился, стуча, словно крошечные барабаны, на запястьях и горле уже после нескольких секунд в его объятиях. Горячие и чуть влажные его губы стали откровением, миром волнующих открытий, когда пробовали и исследовали, твердые и требовательные, и в то же время бесконечно нежные. Плененная и очарованная, она была целиком и полностью во власти его неторопливого, сладостного, головокружительного поцелуя.

– Поцелуй и ты меня, – попросил он, прервавшись лишь для того, чтобы пробормотать эти слова.

Она нахмурила брови:

– Как?

– Повторяй за мной. Делай то, что делаю я, и ты поймешь.

Элиза закрыла глаза и прижалась сильнее к его губам, ведомая инстинктом, о существовании которого и не подозревала.

Его губы изогнулись на ее губах, когда он улыбнулся, без слов поощряя ее продолжать.

Его большой палец совершал неторопливые, плавные круги у основания черепа. У нее вырвался чуть слышный стон, за которым последовал едва уловимый трепет, грозящий воспламенить ее и без того уже пылающие чувства. Она застонала вновь и углубила их поцелуй, одержимая жаждой и ненасытная, желая большего и инстинктивно понимая, что ей ни за что, никогда не насытиться этим пленительным объятием.

На этот раз застонал Кит, с еще большей силой и страстью прижавшись ртом к ее губам.

Она была ошеломлена, когда горячий, влажный кончик его языка пробежал по чувствительной внутренней мякоти ее рта. От этого соприкосновения губы ее волнующе завибрировали, а пульс зачастил с быстротой и силой камешка, пущенного по зеркальной поверхности пруда.

Она со вздохом оторвалась.

– О Боже!

Он окинул взглядом ее разгоряченное лицо, дыша часто и прерывисто.

– Чересчур, да? Остановимся?

Она задрожала, затем покачала головой:

– Нет.

– Возможно, мы зашли слишком далеко.

– Нет.

На мгновение показалось, что он все равно передумает и положит поспешный конец их уроку. Но потом она облизала губы.

Жест вполне невинный, чего нельзя было сказать о его реакции, когда взгляд его метнулся и остановился на ее влажных губах. Не успела она подумать о том, что означает его реакция, как он застонал и вновь завладел ее губами. Дерзкий и порывистый, он глубоко втянул их обе. Затрепетав ресницами, она снова ахнула, ощутив горячее проникновение его языка. Зажав нижнюю губу между зубами, он несколько долгих мгновений легонько покусывал ее, прежде чем потянуть, уговаривая приоткрыть рот пошире.

Потом его язык скользнул внутрь, удивляя ее вновь. Голова шла кругом, когда он дразнил и сладко терзал, исследуя контуры ее рта с интимностью, которая оставляла ее блаженно потрясенной. Он блуждал по зубам и языку, изучил нежную плоть внутренней стороны одной щеки, потом перешел к другой.

Дрожь прокатилась по ее телу, когда он слегка отстранился.

– Хорошо? – спросил он.

– М-м… – пробормотала она, словно в тумане. – У тебя вкус песочного пирожного.

Он улыбнулся и пару раз быстро поцеловал ее разомкнутыми губами.

– А у тебя вкус меда.

– Я не ела мед.

– Значит, по-видимому, ты сама сладкая, как мед.

Не дав ей времени поразмыслить над его замечанием, он поцеловал ее снова, сплетя их языки во властном, требовательном слиянии. Вновь и вновь его язык то погружался внутрь, то выскальзывал обратно, отступая после каждого набега до тех пор, пока она не осознала, что он хочет, чтобы она последовала его примеру, просунула язык ему в рот.

При этой мысли она затрепетала, живот свело от низкой, щемящей боли. Он вновь проскользнул внутрь, жадно ища и в то же время даря наслаждение до тех пор, пока у нее в легких не осталось воздуха. Когда он снова отступил, она набралась смелости, чтобы последовать за его языком, проскользнув через зубы и погрузившись глубже.

После этого время, казалось, остановилось, когда она затерялась в вихре ощущений, не зная и не чувствуя ничего, кроме изысканно острого экстаза его поцелуев.

Ощущая какое-то непонятное, болезненное томление, она поерзала на диване, чуть соприкасаясь бедрами с его ногами. Она забыла, где кончается его рот и начинается ее, когда они сплетали губы и языки во взрывном соитии, которое грозило лишить ее остатков разума. Ей хотелось, чтобы Земля перевернулась вокруг своей оси, и, видит Бог, она переворачивалась.

Где-то в глубине дома хлопнула дверь.

Кит замер и отстранился, положив резкий конец их поцелую.

Сбитая с толку, она заморгала.

– Кит?

Он выпрямился.

– Урок окончен. – Голос был резким и хриплым. Урок? Она и забыла, что их поцелуи были уроком.

Она протянула к нему руку, но он соскочил с дивана и зашагал по комнате.

– Это… ну, в общем, это зашло несколько дальше, чем я первоначально планировал. Мои извинения, Элиза.

Извинения? Он уже сожалеет о том, что произошло между ними?

– С поцелуями такое бывает, – объяснил он.

– Да? – Болезненно-мрачное предчувствие зашевелилось у нее в груди.

– Да, легко увлечься, забыть обо всем. – Понимаю.

– Понимаешь ли? Надеюсь, что да, потому что мне не хотелось бы, чтобы в будущем между нами возникла какая-то неловкость. То, что было между нами, не более чем упражнения. Ты хотела узнать, что такое поцелуй, и я показал тебе. Ничего больше это не означает.

«Ничего?» – думала она, чувствуя, как печаль, словно осколки льда, кристаллизуется в ее крови. Для него – возможно, но вот для нее это кое-что значило.

Кит сложил руки на груди.

– Ты испытывала любопытство, но больше в этом нет нужды. Хотя ради тебя самой я бы не советовал использовать этот твой сегодняшний опыт в будущем.

Ее подбородок напрягся.

– Значит, ты считаешь, что я не должна улучшать свою технику в этом сезоне, позволяя мужчинам увлечь меня в глубь сада.

Он грозно сдвинул брови:

– Разумеется, нет!

– Не понимаю почему. Ты ведь делаешь это.

– Что я делаю?

– Водишь девушек в глубь сада. За эти годы я множество раз видела, как ты делаешь это, так что, полагаю, именно этим объясняется твоя очевидная опытность в искусстве соблазнения. Сегодняшний урок, как я понимаю, был не первым, который ты давал.

Его хмурый взгляд стал еще более грозным, если такое возможно.

– Что я делаю или не делаю с девушками в садовых аллеям, не твое дело.

Его отпор был для нее как пощечина.

– Также, как не твое дело, что я буду или не буду делать с джентльменами. – Она опустила взгляд, боясь, что он может увидеть муку в ее глазах. – Ну что ж, благодарю за весьма интересную, поучительную науку. Вчера я купила в магазине Хэчарда одну книгу, которую мне не терпится начать читать, поэтому, если мы закончили…

Его лицо сделалось непроницаемым.

– Да, мы закончили.

Она поднялась, расправила складки юбки и направилась к двери.

– Элиза?

Она остановилась, положив руку на ручку двери. Сердце забилось в ускоренном ритме.

– Просто будь осторожна, что бы ты ни делала. Не позволяй причинить тебе боль.

– О, не стоит волноваться, – отозвалась она наигранно бодрым тоном. – Я всегда крайне осторожна.

Что же касается боли, то его предостережение слишком запоздало.

Глава 12

Кит вылил остатки шампанского в свой высокий бокал и стал смотреть, как Элиза кружится в объятиях своего последнего партнера по танцу.

Когда они прибыли на прием к Лаймондемам два часа назад, она была полна дурных предчувствий.

«А вдруг я забуду, как вести светскую беседу?» – думала она, когда он помогал ей выйти из герцогской кареты.

«Вдруг все хитрости и приемы, которым он меня учил все это время, разом вылетят у меня из головы?» – спрашивала она себя, когда они с Китом поднимались по парадной лестнице вслед за Вайолет и Адрианом.

«А вдруг… никто не пригласит меня танцевать и я начну этот сезон так же, как начинала все предыдущие, – позабытой и никому не нужной?»

Но ей не стоило беспокоиться.

Во-первых, она выглядела прелестно: полная жизни, в ярко-розовом атласе, который прекрасно оттенял ее светлую кожу, добавлял румянца щекам и придавал глазам яркий, серебристый оттенок. Темные, волнистые локоны восхитительно обрамляли лицо, притягивая не один заинтересованный мужской взгляд.

Они вчетвером едва успели поздороваться и коротко поговорить с встречающими гостей хозяевами, как подошел джентльмен, вполне уважаемый сын баронета, и пригласил Элизу на первый танец. Несколько долгих мгновений она была похожа на косулю, попавшуюся на глаза охотнику. Метнув нервный взгляд в сторону Кита, она ждала его поддержки и его молчаливого одобрения, которое Кит не преминул дать едва заметным кивком. Только тогда она обрела голос и приняла предложение с очаровательной любезностью.

Неторопливо прогуливаясь по бальному залу, Кит слышал обрывки разговоров и видел удивленные взгляды в сторону Элизы. Многие были поражены ее изменившейся внешностью, другие же не могли ни о чем говорить, кроме приданого Элизы. Кит изо всех сил старался не обращать внимания на подобные замечания, понимая, что люди все равно будут говорить, что бы он ни сказал или ни сделал.

Танец закончился. Сын баронета подвел Элизу к Вайолет и откланялся. Кит раздумывал, надо ли ему подыскивать для нее нового партнера в случае, если никто не подойдет, когда его друг, лорд Викери, возник рядом с Элизой и отвесил поклон.

Кит ринулся вперед, чтобы перехватить пару, узнав лукавый блеск во взгляде приятеля, поскольку не раз видел у него такой за карточным столом. Но было слишком поздно: Викери и Элиза уже направлялись в танцевальный круг.

Любимец света, шутник и острослов, он наверняка «порвет» Элизу в клочья. Однако не прошло и минуты, как Викери откинул назад голову и рассмеялся, к облегчению Кита, вовсе не над Элизой. Кит наблюдал, как Элиза мало-помалу очаровывает его друга, и когда они вернулись с танца, Викери задержал руку девушки в своей, словно не хотел с ней расставаться.

Еще один джентльмен умыкнул Элизу на следующий танец как раз в тот момент, когда Викери остановился и хлопнул Кита по плечу:

– Я должен тебе ящик французского шампанского, дружище.

– О, за что?

– За мисс Хэммонд, разумеется. Я не думал, что такое возможно, но ты просто настоящий волшебник. Мало того, что она превратилась в красавицу во всех смыслах этого слова, так она к тому же еще и прелесть. Рассказала мне историю про собаку герцогини, забавнее которой я ничего в жизни не слышал. Настоящая Элиза Хэммонд явно пряталась, а ты, умный мальчик, подобрал ключ и освободил ее.

«Неужели я сделал именно это? – размышлял Кит. – Освободил Элизу? Или она сделала это сама?»

Если она изменилась с тех пор, как начались их уроки, то только потому, что уже таила в себе эти качества. Возможно, он помог ей вернуть уверенность в себе, подавляемую годами невнимания и небрежения, но именно ее собственный ум, ее характер и сила воли помогли ей добиться желаемого, позволив застенчивому существу, жившему в ней, подняться и зацвести, подобно растению, которому дали наконец солнце и тепло.

Он понаблюдал, как она кружится в объятиях очередного кавалера, улыбающаяся и сияющая.

Разрази его гром, когда же Элиза стала такой красивой? И, если уж на то пошло, когда она стала такой соблазнительной?

Прошло два дня после той их интерлюдии в кабинете, а он до сих пор не мог выбросить их поцелуи из головы. И видит Бог, не мог избавиться от ее вкуса и запаха, который задержался в его сознании, словно нескончаемое объятие. Ее поцелуи вначале, возможно, были неумелыми, но она достаточно быстро уловила суть любовной игры. Уловила и вступила в нее с неожиданной готовностью и пылом. Даже сейчас он все еще помнил, какими мягкими и теплыми были ее губы. Каким гладким и восхитительным было ощущение ее рта и языка. Как горячо и сильно бурлила кровь у него в жилах до тех пор, пока он едва не потерял всякое чувство приличия.

Хотя, если уж быть честным до конца, не было ничего приличного в том, что они делали. Ему с самого начала следовало отказаться от ее предложения. Что за безумие овладело им, что он согласился учить ее целоваться?

Кит взял еще один бокал шампанского, сделал большой глоток, который щекотно растекся пузырьками у него на языке и смягчил необычную сухость в горле.

Что ж, их с Элизой момент взаимного безумия прошел, подумал он, и больше не повторится. Она ведь подруга Вайолет, в конце концов, а для него скорее младшая сестра, чем женщина. Впрочем, у него никогда не возникало желания поиграть в любовные игры с Вайолет, и уж определенно его поведение по отношению к Элизе даже отдаленно не назовешь братским.

Но их уроки уже закончились, и теперь они оба вольны продолжать жить каждый своей жизнью. Конечно, он будет как следует присматривать за ней на протяжении сезона, чтобы никакие беспринципные типы, всякие там охотники за приданым, мошенники и повесы, не вздумали обидеть её или причинить ей вред. Но в остальном он был совершенно уверен, что она теперь обладает всеми необходимыми навыками для самостоятельной успешной охоты на мужа.

Тогда почему эта мысль не радует его, а, наоборот, вызывает какое-то непонятное раздражение?

Сегодня она прекрасно справляется, превосходя даже самые радужные его ожидания и прочно утверждаясь среди высокомерной светской элиты.

Он должен быть счастлив за нее. И он действительно счастлив. По крайней мере будет, как только сможет наконец расслабиться и получить удовольствие от вечера. С этой мыслью он отставил бокал и отправился на поиски какой-нибудь симпатичной партнерши для танца. Чем симпатичнее, тем лучше, решил он.

К концу второго танца его настроение заметно улучшилось. Он вернул прелестную мисс Куингби ее любящей мамочке – с тайным облегчением избавляясь от бесконечно хихикающей дебютантки – и окинул взглядом зал в поисках Элизы.

Он нахмурился, когда обнаружил ее сидящей на стуле у дальней стены, невдалеке от кучки матрон. Быть может, вечер, в конце концов, идет не так уж хорошо, как он думал.

Он прошел через зал, кивая приятелям, которые энергично подзывали его к себе, когда он проходил мимо.

– Элиза, что вы здесь делаете? – спросил он без предисловий, опускаясь на стул рядом с ней.

Она вскинула голову, на губах заиграла легкая улыбка.

– А, Кит, я думала, вы танцуете. Я только что видела вас в танцевальном кругу с очень миловидной брюнеткой.

– Мисс Куингби, да, – ответил он, тут же забыв про упомянутую девушку. – А почему вы не танцуете?

– О, я танцевала. Слишком много на самом деле, потому-то я и решила устроить себе короткую передышку. – Она высунула ноги из-под юбок и пошевелила пальцами в атласных туфельках. – Мои ноги, как я обнаружила, непривычны к такой нагрузке.

Напряжение отпустило его плечи.

– Значит, вы не чувствуете себя покинутой?

– Нисколько. Пока что вечер идет просто великолепно. Люди значительно лучше воспринимают меня новую, чем я ожидала. А у некоторых старых знакомых даже хватило такта смутиться от того, что не сразу узнали меня или не слишком благожелательно относились ко мне в прошлом. Неудобно признаваться, но их замешательство доставило мне немалое удовольствие.

Кит усмехнулся:

– Что ж, на мой взгляд, вы это удовольствие заслужили сполна. А теперь что вы скажете на то, чтобы пройтись в танце по кругу, если ваши ноги уже достаточно отдохнули? Мы еще не танцевали сегодня, вы и я. А поскольку следующий танец – котильон, потом мы можем вместе поужинать. Я как раз знаю столик…

– Извини, Уинтер, – прервал его приятный знакомый голос, – но леди уже обещала котильон мне.

Кит поднял глаза:

– Бревард, я и не знал, что ты сегодня здесь.

– Приехал чуть позже. Моя младшая сестра слегла с ужасной простудой, поэтому, прежде чем уехать из дома, я хотел убедиться, что у нее есть все, что нужно. Я уже решил было не ехать, но Фрэнни и слышать об этом не захотела. Прогнала меня, не отнимая платка от своего маленького красного носика. – Подбородок Бреварда сокрушенно опустился.

– Разве лорд Бревард не молодец, что так заботится о своей сестре? – заметила Элиза, послав виконту теплую улыбку.

«Если он такой уж заботливый, то мог бы остаться дома», – подумал Кит. Одна рука, лежащая на бедре, непроизвольно сжалась в кулак. Он выдавил улыбку:

– Как поживает малышка Фрэнни? Она была еще девчушкой, когда мы виделись в последний раз.

– Теперь она уже совсем взрослая, по крайней мере так думает, и готова к выходу в свет. Если бы не болезнь, сегодня она была бы здесь. Она так расстроилась, что пропустит все удовольствие. Мне дано задание подробно рассказать обо всем утром за завтраком.