Так два нарка начали слежку, которая в конце концов привела к тому, что Куница с Хорьком помогли подготовить баскетбольную команду "Лос-Анджелес Лейкерс" к чемпионату мира. И только случайно дала еще одну зацепку в деле об убийстве Найджела Сент Клера.
      Тринадцать часов с "Просто Биллом" чуть не закончились прежде чем начаться. "Мерседес" свернул направо и опять направо на Франклин авеню, направляясь обратно к Оксфорд стрит с неизбежностью почтового голубя. Но перед тем, как въехать на Оксфорд, "мерс" лихо развернулся на Франклин авеню, потом еще раз, почти столкнувшись лоб в лоб с зеленой "тойотой", и Куница закричал, - Ныряй на пол! Эта сволочь ищет хвост!
      Затем, с Хорьком, лежащим на полу "тойоты", Куница повернул направо на Франклин авеню, уверенный, что "Просто Билл" не заметил "тойоту", а если и заметил, то увидел только одну голову в машине, а не две, что было гораздо подозрительнее и говорило бы о слежке с напарником.
      Им пришлось ждать всего тридцать минут. Серебристый "мерседес" второй раз выехал из ворот на Оксфорд стрит. Водитель, казалось, был удовлетворен отсутствием наблюдения и повернул в обратную сторону, проехав мимо "тойоты", зажатой между соседними машинами, причем оба нарка нырнули на пол, пока "мерседес" не повернул направо на Франклин. Тогда они рванули за ним, воспринимая "Просто Билла" гораздо серьезнее.
      - Этот козел дело знает, - отметил Хорек. - Почему мы не поверили Соксу Уилсону? Нам надо для "хвоста" еще две машины.
      - Чего ради я сболтнул Вуферу про наркотики на этой улице?
      - Чего ради этим неизвестным злоумышленникам в следующий раз не пофантазировать как следует и не придумать надежный план, как отправить Вуфера в отделение для психов прежде чем он спустит с нас шкуру? У меня плохое предчувствие, что "хвост" на всю ночь.
      - У меня плохое предчувствие, что я сегодня не увижусь в "Сверкающем куполе" с бабенкой с четырьмя грудями.
      - Черт возьми, сегодня никто из нас не дотронется до... С ЧЕТЫРЬМЯ ГРУДЯМИ?
      Именно в этот момент "мерседес" увеличил скорость на желтом сигнале светофора и проскочил на красный на Гоуер стрит.
      - Вот сволочь! Он до сих пор смотрит за "хвостом"! Куница послал "тойоту" на противоположную полосу, вынудив водителя встречного грузовичка ударить по тормозам, свернул налево, перелетев через ограждение заправочной станции, проехал по тротуару и только после того, как за "мерседесом" прошло не меньше пары машин, рискнул снова пристроиться за ним. Если бы они проехали за наблюдательным водителем на красный, все кончилось бы досрочно. Пульс у Хорька подпрыгнул до 130, и он поминутно смотрел в выпученные зеленые глаза Куницы, намертво вцепившегося в баранку.
      - Черт бы тебя побрал, Хорек, смотри за ним! Мы можем его потерять. Вот зараза, где он? Мы его потеряли!
      Оба нарка завертели во все стороны головами, щурясь на пробивающиеся через смог солнечные лучи, которые окрашивали каждый светлый автомобиль в серебристый цвет.
      - Я мигнул. Я всего лишь мигнул.
      - А ты мигай, когда мы закончим эту проклятую слежку! А ты... Вот он!
      Серебристый "мерседес" остановился на Вайн стрит у винной лавки. Куница затерялся среди машин на левой полосе, проехал мимо лавки и до первого левого поворота, в то время как Хорек лежал на полу. Он остановился за углом, где Хорек выпрыгнул из машины и побежал на угол, чтобы следить за "мерседесом". Пока Куница держал "тойоту" наготове у обочины, Хорек осторожно выглядывал из-за угла. Вдруг Хорек побежал обратно к "тойоте", и Куница немедленно тронул машину.
      - Вышел?
      - Нет. Еще там. У нее правда четыре груди?
      - ХОРЕК, МАТЬ ТВОЮ, БЫСТРО НА УГОЛ! МЫ РАБОТАЕМ! С НАС ШКУРУ СПУСТЯТ!
      Поэтому Хорек помчался обратно на угол, надулся и поклялся завладеть девицей с четырьмя грудями, если только Куница откроет ее тайну в следующий раз, как напьется в "Сверкающем куполе".
      Четыре груди!
      Затем "Просто Билл" спокойно вышел из винной лавки, лениво оглядел улицу в обоих направлениях, закурил и сел в свой 450 SL, продолжая путь.
      Нарковская тачка следовала за ним по голливудской автостраде. Теперь они использовали маскарад. Въезжая на шоссе, Куница спрятал свою косичку под строительную каску. Хорек сполз по сидению, осторожно выглядывая, когда Куница отвлекался.
      Потом "мерседес" съехал с шоссе, развернулся на "ромашке", снова заехал и направился в обратную сторону, а Хорек надел светлый парик а-ля Фарра Фосетт и прислонился к Кунице, в то время как оба они истекали потом в остатках полуденной жары.
      - По-моему, дезодорант тебе не помогает, - сказал Куница, когда Хорек свернулся калачиком у него на плече.
      - А ты захотел Бо Дерек? - ответил Хорек. - О господи, только не это! Этот козел едет домой!
      Когда "мерседес" и "тойота" съехали с автострады, машин между ними не было. "Просто Билл", казалось, поглядывал в зеркало заднего вида. Хорьку пришлось обнять Куницу обеими руками и прижаться еще крепче.
      - Черт возьми, Хорек. Давай я отвезу тебя в морг. Тебя уже можно вскрывать.
      - А как по-твоему, воняешь ты после двух дней футбола? Ты не пользовался дезодорантом с тех пор, как Христос был плотником. Ты...
      - Вот он! Опять на проклятое шоссе! - заорал Куница, а Хорек швырнул свой парик а-ля Фарра Фосетт на заднее сидение и немедленно отодвинулся в свой конец машины. "Просто Билл" ехал обратно по автостраде, на этот раз направляясь прямо в центр Лос-Анджелеса, к Портовому шоссе, в сторону доков Сан Педро.
      Только теперь шоссе было забито возвращающимися с работы, поэтому Куница с Хорьком держались через шесть машин после серебристого "мерседеса", который, предполагали они, не должен свернуть с шоссе до самого порта.
      - Жаль, что "Просто Билл" не баба. За бабами так легко следить, сказал Хорек, искоса поглядывая на Куницу, сменившего строительную каску на ковбойскую шляпу на случай, если "Просто Билл" наблюдал за дорогой.
      - Баба или нет, следить за ним чертовски тяжело, - сказал Куница, потирая опухшие глаза. Проморгайся перед слежкой.
      - Если баба заметит, что за ней следят, - с ней никаких проблем, сказал Хорек, краем глаза наблюдая за Куницей. - Между прочим это ей льстит. Она думает, что ее корсет производит впечатление. Кстати о бабах...
      - Да, у нее четыре вонючих груди, и ты можешь предложить мне всю зарплату, которая у тебя остается после алиментов, но я все равно не скажу, как ее зовут, - заявил Куница.
      - Да ладно тебе, Куница, я же в тот раз поделился с тобой стюардессой!
      - Что значит поделился? Ты мне дал ее адрес и телефон, вот и все, и ты не предупредил, что у нее слабость к самоанским гребцам, и мне чуть не перегрызли глотку, когда я заявился с пивом на вечеринку, где все парни были такими здоровенными, что по сравнению с ними Шульц и Саймон - гномы. И ты называешь это "поделиться"?
      - А что, все четыре груди полностью развиты? Соски розовые или коричневые? Они как, по два с каждой стороны или как-нибудь разбросаны? Ты только скажи, как ее зовут, Труди, Ширли или Рози? Это одна из трех, так ведь?
      И так далее. Они ехали в медленной, нудной - бампер к бамперу веренице автомобилей по Портовому шоссе в еле ползущем потоке движения. Выхлопные газы смешивались с надвигающимися сумерками, и появлялся тот особенный, смертоносный живописный лос-анджелесский закат.
      И пока Хорек обдумывал проблему четырех грудей - две вверху и две внизу, "Просто Билл", в самую последнюю секунду перед поворотом на Санта Барбара авеню, рванул руль вправо, погнав "мерседес" вниз по съезду. Третья полоса шоссе, на которой находилась "тойота" с парой бородатых нарков, внезапно остановилась.
      - Мы его потеряли! Ушел! - завопил Куница.
      - Я тебе говорил, что нельзя так далеко отрываться, - завопил в ответ Хорек.
      - Ты хотел, чтобы я с ним сцепился бамперами? Может ты хотел, чтобы он нас взял на буксир?
      - Ты все хитришь да осторожничаешь, и погляди, что из этого вышло! Я семь раз подстригал газон! Почему ты не поехал по центральной полосе?
      - Потому что в пробке нельзя ехать по центральной полосе, пень ты недоделанный! На центральной полосе ты застрянешь!
      - Значит, ты схитрил, и теперь мы в пробке и можем спокойно спуститься к океану и посмотреть, как ловится рыбка, или поискать ракушки, или...
      - Хорек, он позади!
      И он действительно оказался позади. "Просто Билл" вернулся на шоссе на въезде со Слюзон авеню. Куница увидел его через зеркало шестью машинами дальше.
      - Господи Иисусе! Не оборачивайся, - сказал Хорек.
      - Ты думаешь, у меня не все дома? Надевай парик.
      - Ты сказал, что дезодорант мне не помогает, - напомнил ему Хорек.
      - Брось дуться и двигайся сюда!
      Поэтому они снова сидели прижавшись на протяжении пяти миль, а "Просто Билл" ехал за ними. Вообще-то это был неплохой способ следить за ним, поскольку большинство водителей включает сигнал поворота задолго до самого поворота, и Куница мог увидеть сигнал и свернуть первым. Только "Просто Билл" не ездил, как большинство водителей. Он даже не ездил, как большинство дилеров. Он ездил, будто отвозил секрет нейтронной бомбы этим проклятым русским, и Кунице это до смерти надоело. Куница совсем потерял терпение, когда "мерседесу" удалось протиснуться сквозь просвет между двумя машинами и въехать на левую полосу. Он начал быстро уходить.
      - Он в левой полосе, Куница! - сказал Хорек.
      - Вижу.
      - Так выезжай к чертовой матери из этой полосы!
      - Я не могу. Ты что, не видишь, что меня зажали?
      Затем Куница высунулся из окошка и безумно замахал рукой старику в соседнем "бьюике", который беззубо улыбнулся и помахал ему в ответ. И их еще больше зажали.
      - Я всю свою вонючую жизнь провожу на самой медленной полосе, - ныл Хорек.
      Потом Куница опять высунулся из окна и завизжал на "Триумф" ТR-7, ехавший впереди. Водитель ответил им оскорбительным движением руки и злорадно нажал на тормоза, что заставило Куницу ударить по своим тормозам, а Хорька влететь головой в стекло, в результате чего парик а-ля Фарра Фосетт сбился на сторону.
      Куница отреагировал немедленно: он стал методично бить ТР-7 двухместный автомобильчик с откидным верхом - бампером под зад, с каждым ударом посылая "Триумф" вперед, пока голова его водителя не начала мотаться взад-вперед, как метроном. Водитель ТР-7 поднял обе руки вверх в жесте униженной капитуляции и выехал с шоссе на траву, позволив тем самым Кунице съехать на обочину и, накренившись, промчаться с сумаcшедшей скоростью с полмили, после чего они увидели, что "мерседес" спокойно едет по второй полосе. В таком отдалении от центра движение было меньше, и темнота растворила розовато-лиловую и малиновую красоту зловеще дымного заката.
      К тому времени, как они подъехали к Сан Педро, Хорек накачался пивом прерогатива пассажира - и накачался достаточно, чтобы порассуждать с философской точки зрения. Он сказал, - По-моему, в последнее время гороскоп мне не светит. Ты еще видишь "Просто Билла"?
      - Я-то еще вижу, - с отвращением сказал Куница, - чего не могу сказать о тебе.
      - Мне кажется, мне следует переехать из Вениса, - сказал Хорек. - В моем возрасте уже поздно искать любовь в шуме прибоя.
      - У тебя отсохнут жабры, - проворчал Куница, наблюдая за тем, как "мерседес" постепенно съезжает на правую полосу. - Тебе нельзя далеко от воды. Ты долго не протянешь.
      - Мне все равно, - сказал Хорек, вспарывая последнюю банку с пивом и заставляя Куницу выругаться. - У меня плохая карма. По-моему, мне надо взять отпуск за свой счет, поехать в Гималаи и начать поклоняться какому-нибудь китайскому гуру в Катманду или как его там.
      - Мне кажется, это не то место для китайских гуру.
      - Ну где-нибудь еще. По-моему, мне надо жить с монахами и мангустой, и тогда я найду нирвану. То есть женщину с четырьмя грудями.
      Это поставило Куницу перед необходимостью закатить глаза под строительную каску, поскольку он снова сменил маскировку.
      - Ну ладно, ладно. Если ты прекратишь накачиваться пивом, потому что нам предстоит работа, я скажу тебе, кто она. Но только после работы и только если ты бросишь сосать пиво.
      Куница еще не закончил фразу, а пивная жестянка уже летела из окна машины. Хорек весь без остатка включился в работу.
      - Я смотрю за ним, Куница!
      - Хорошо.
      - Жаль, у нас нет вертолета. Мы бы вышибли ему один габаритный сигнал, чтобы легче было следить.
      - Вышибли бы, да.
      - Мы бы посадили ему на крышу пятно из светящейся краски, если бы у нас был вертолет.
      - Надо думать.
      - Не беспокойся, Куница, мы возьмем эту сволочь! - Теперь Хорек сидел прямо, как палка, наблюдая за "мерседесом" в бинокль. Он был похож на Чарльтона Хестона на командном мостике эсминца. Удивительно, чего только некоторые не сделают ради четырех грудей!
      Тем временем "Просто Билл", казалось, совершает неспешную экскурсию по порту. Он въехал на стоянку салуна "Рыжая Борода", где в течение десятилетий копы и портовые грузчики устраивали легендарные побоища.
      Рассказывали, что когда Рыжая Борода умер, на его похороны сошлась половина жителей Сан Педро и все алкаши, шпана и хулиганье от мейн-стриповского спортзала до тюрьмы на Терминал Айленд. В свое время Рыжая Борода Махоуни был моряком торгового флота, знаменитым победителем по армрестлингу и довольно неплохим профессиональным боксером, если не принимать во внимание его уязвимый подбородок. Поэтому собрались все после того, как Рыжая Борода Махоуни отдал концы, выпив на спор за один час полторы кварты ямайского рома и выиграв таким образом 500 долларов, но потеряв жизнь в результате алкогольного отравления. Он ушел из жизни с таким шиком, что все алкаши от гетто до порта говорили о его кончине тихими уважительными голосами.
      В день его похорон порт походил на карнавальное шествие. Там были два джазовых оркестра, формирование бойскаутов, взвод копов в форме, которые заработали свои боевые шрамы в салуне "Рыжая Борода", и целый автобус алкашей в лохмотьях, выпущенных по этому случаю на свободу сентиментальным начальником смены, который в 1948 году потерял три зуба в драке с торговым моряком, но который затем имел удовольствие наблюдать, как Махоуни-Рыжая Борода выбил обидчику копа все зубы, а потом держал моряку руки, чтобы коп сам мог на нем отыграться. Вот таким парнем был Махоуни-Рыжая борода.
      Только его звали не Махоуни. Его звали Мозес Манковиц. И в своем завещании он просил, чтобы на современном викинговом погребении присутствовал раввин. В решающий момент, когда катер похоронщиков собирался отчаливать с урной, наполненной Мозесом Манковицем, он же Махоуни-Рыжая Борода, ортодоксальный иудаистский раввин поправил свою черную шляпу, пригладил длинное черное пальто, поправил очки в роговой оправе и храбро зашагал через толпу алкашей, драчунов, портовых грузчиков, моряков с торговых и рыболовных судов, ветеранов-детективов, трудяг-полицейских в преклонном возрасте, плачущих проституток и пестрого сброда портового люда всех мастей - от Лонг Айленда до Лонг Бича. Многотысячное сборище странно замолкло, когда этот маленький человечек в черной одежде и с длинной бородой выступил вперед, чтобы читать на древнем языке. А потом они услышали. Мозес Манковиц? Сначала новость распространилась по толпе, как единственная на всех бутылка самогона. Ее передавали друг другу: Мозес Манковиц? Семидесятилетние девицы легкого поведения вытирали слезы и оскаливались. Что все это значит? Мозес Манковиц?
      А затем, словно опустившееся облако слезоточивого газа, новость дошла до всех! Они стали гримасничать. Они стали делать вид, что их тошнит. Они завыли. Они ею задыхались. Мозес Манковиц? Махоуни-Рыжая Борода? Ирландский сукин сын был поганым иудеем!
      Когда толпа начала приливать, как покрытые грязью портовые волны, лижущие этот причал, один из полицейских в форме предупредил раввина, что следует проявлять осмотрительность. Именно тогда не верящий своим ушам шкипер-итальянец с траулера, до отказа наполненный сорокоградусным бурбоном из салуна Рыжей Бороды, бросился вперед, вскочил на борт похоронного катера, забрался на мостик и вырвал урну из рук окаменевшего от ужаса гробовщика.
      - Скажи, что это не так, Мо! - закричал макаронник на урну, доказав тем самым, что он поверил.
      Почетный караул полицейских налетел на обезумевшего инородца, вырвал урну с прахом из его каменных лап и перебросил, будто гранату, бренные останки Махоуни-Рыжей Бороды в катер, после чего мореход-гробовщик благодарно взревел обоими дизелями и, оставив за собой восьмидесятиярдовый шлейф, направился в открытое море, чтобы разметать прах еврея из урны, пока не размели его самого.
      Но теперь салун "Рыжая Борода" остался лишь приманкой для туристов. Куница с Хорьком по очереди бегали в переулок, чтобы отлить, пока оставшийся наблюдал. Господи, да кому придет в голову торговать крупной партией гашиша в таком притоне для туристов, как "Рыжая Борода"?
      - Мне это не нравится, - сказал наконец Куница, когда они больше часа просидели в темноте, развалившись на сидениях "тойоты", глядя на автомобиль "Просто Билла". - Этот парень меня утомляет. Тут что-то не так. В этой забегаловке бывают только автобусы с крашеными пенсионерками, сошедших с вонючих круизных кораблей!
      Затем они оба заторопились. "Просто Билл" не спеша вышел из туристского притона вместе с двумя сморщенными старикашками с портфелями в руках и худой женщиной с тощими ногами, которой, похоже, оставалась всего неделя до вожделенной мечты Глэдис Бракмейер о доме на колесах.
      - Я сейчас помру, - сказал Хорек. - Откуда он такой только взялся?
      Но они скоро обнаружили куда он направлялся. Они собирались проехаться по мосту Винсент Томас. Новая тройка участников села в темно-зеленый "кадиллак" и последовала за "мерседесом" "Просто Билла" через ворота и на мост, в то время как Куница и Хорек ругались, бранились и ссорились с контролером у ворот, который никак не хотел верить, что они полицейские. Что это за копы, у которых нет мелочи для проезда по платному мосту? Потом Хорек вспомнил о пятидолларовой заначке, спрятанной в теннисной сумке в багажнике, и они заплатили, понося контролера, а он записал их номер, чтобы заявить настоящим полицейским.
      Доведенные до белого каления детективы решали, какая месть падет на голову контролера, когда Хорек закричал, - Я уже помер! По противоположной стороне моста приближался серебристый "мерседес", а за ним, через две машины, - нервничающее трио в зеленом "кадиллаке". Поэтому им пришлось проехать мост, развернуться и - опять на мост. Хорек готов был махнуть на все рукой, решив, что слежка превратилась в какую-то сумасшедшую пародию на охоту.
      Съехав с моста Винсент Томас, "Просто Билл" решил, что опасность миновала и можно приступать к делам, и он повел машину к ряду складских бараков возле порта, а "кадиллак" держался позади. В двух кварталах за "кадиллаком" зеленой "тойоте" пришлось маневрировать без огней, пробираясь по узким, безлюдным улочкам и переулкам.
      Когда Куница увидел, что тормозные огни "кадиллака" вспыхнули и остались гореть в переулке в опасной близости к океану, он принял решение.
      - Черт с ним, - сказал Куница. - Если я подъеду ближе, с огнями или без огней, "Просто Билл" нас заметит. Если у него есть здесь приятели, он нас уже заметил. Рискнем.
      Поэтому он остановил "тойоту" в ближайшем переулке, между стеной и мусорными ящиками, и они взяли из-под сидений фонарики и оружие и начали красться вдоль стен, ориентируясь по запаху океана, тухлой рыбы, птичьего дерьма и вони лос-анджелесского порта.
      Они остановились и забились еще глубже в темноту, когда тормозные огни "кадиллака" погасли, и двое мужчин, оставив женщину в машине, без портфелей пошли к набережной и скрылись из вида.
      - Мы по уши в дерьме, - прошептал Куница.
      - Мы по пояс в крокодилах, - прошептал Хорек.
      Они подкрались еще ближе, и теперь не замечали даже прохладный океанский ветер. Они покрылись потом, как на десятимильном забеге. Они молча проклинали почти полную луну и жалели, что нет ни облаков, ни тумана. Вдруг закричала чайка. Потом закричал человек.
      Женщина в машине его услышала или ей показалось, что услышала. Может кричала другая чайка? Она вышла и сказала, - Родни?
      Куница с Хорьком уже бежали рысцой позади дрожащей женщины, стоявшей в открытой дверце "кадиллака". Затем крик чайки утонул в вопле человека, - Не надо! Прошу вас! Не-е-е-е-ет!
      И женщина у "кадиллака" перекричала целую эскадрилью чаек, когда мимо нее в темноте пролетели две сухие тени, и оба нарка забежали за угол, и стук их сердец заглушал все, кроме визга женщины. Куница буквально столкнулся с "Просто Биллом", сбив его плашмя наземь и отбросив его пистолет 32 калибра по кирпичной мостовой, где новое действующее лицо азиат - держал на земле одного из стариков, залепив ему рот лейкопластырем, и связывал по рукам и ногам прежде чем перерезать горло и сбросить в воду.
      Другой старик, уже связанный и обмотанный лейкопластырем, стоял на коленях перед пистолетом "Просто Билла", когда тот полетел в сторону, а Куница грохнулся рядом с ним.
      Азиат стоял на ногах, лихорадочно доставая нож, когда на них налетел Хорек и осветил фонариком. Пока он разбирался, что к чему, азиат рванулся и побежал прочь от набережной прямо на старуху в "кадиллаке". Хорек три раза выстрелил по кидающемуся из стороны в сторону силуэту, все три раза промахнулся и побежал за ним, перепрыгнув через Куницу, который с помощью револьвера превращал башку "Просто Билла" в одну большую шишку.
      Азиат так ударил старуху, что ее вставные зубы выскочили и застучали по асфальту прежде, чем это сделала она. Затем азиат выхватил из машины один из портфелей и оказался идеальной мишенью в прицеле в двадцати ярдах от Хорька, когда тот вдруг поскользнулся на выпавшей вставной челюсти и непроизвольно выстрелил в быстро надвигающуюся стену тумана. Вот теперь, когда им нужен свет, опустился туман.
      Старуха все еще лежала на земле, визжа "Родни!" - немного неразборчиво из-за отсутствия челюстей - а Хорек бежал, хромая, за тенью с портфелем. Преследование закончилось у проволочного забора вокруг лодочной стоянки, забитой снятыми моторами. Внутри бесновался доберман, вполне готовый сожрать азиата, который ударился о проволоку, уронил портфель, рассыпав пачки денег, и уже собирался сдаваться. Но измученный Хорек (который никогда больше не будет пить по десять банок пива на дежурстве) споткнулся о бордюр и грохнулся оземь. И теперь его револьвер полетел на мостовую.
      Убийца-азиат радостно вскрикнул, подхватил револьвер Хорька, повернулся и через сетку в упор выстрелил в открытую пасть добермана, который упал, как камень, с застывшим навечно оскалом.
      Затем, когда Хорек начал плакать по своей мамочке и жалеть, что он не бухгалтер, как его отец, и бессвязно, отрывочно думать о разных вещах, которые впоследствии он не сможет вспомнить, убийца-азиат направил револьвер в рот Хорьку, подобно тому, как он только что проделал с доберманом, и нажал курок. И тот щелкнул. "Смит-и-вессон" с двухдюймовым дулом был пятизарядным револьвером.
      Убийца закричал криком чайки, схватил портфель и начал карабкаться по сетке, но перед этим он вдруг ниоткуда выхватил нож и резанул Хорька, который инстинктивно поднял руку и получил "защитную" рану на ладони, заштопанную впоследствии двенадцатью швами. Когда убийца оказался на верху забора, Хорек, плачущий теперь уже от ярости, рычащий, как покойный доберман, вытащил свой стилет и метнул его в карабкающуюся фигуру. Но поскольку кидание ножей работает только в кино, стилет ударился рукояткой о плечо убийцы, и не принеся тому никакого вреда, упал у ног Хорька. Пока истекающий кровью нарк беспомощно ревел, готовый променять четыре груди на одну пулю, прихрамывающий убийца перешагнул через мертвую собаку и через лодочный двор ушел на свободу. Хорек бился о сетку и своей окровавленной рукой кидался в убийцу камнями.
      К тому времени, когда Хорек возвратился к предполагавшимся трупам, Куница более или менее разобрался в ситуации. Два старых индюка оказались спекулянтами золотом со Спринг стрит в центральной части Лос-Анджелеса. Они скупали и хранили благородный металл задолго до того, как цена его взлетела до небес и стала прыгать на бирже. За последние два года "Просто Билл" продал им значительное количество золотых южноафриканских крюгерандов и не задавал никаких вопросов. В конце концов он устроил им крупную сделку с восточным "рыбаком", и тоже никаких вопросов.
      "Золотые жучки" очень испугались портовых связей, но "Просто Билл" зарекомендовал себя надежным клиентом, и один из них решил взять с собой жену, будучи убежденным, что его дорогая супруга прибавит уверенности в случае, если их каким-то образом собираются надуть. "Просто Билл" знал и любил ее и никогда бы не обидел такую прелестную старую даму. И так далее.
      Этих троих так и не убедили доводы Куницы и Хорька, что "Просто Билл" со своим косоглазым помощником разрезали бы ее от отвисшего подбородка до самой паховой кости в ту же секунду, как покончили бы с двумя спекулянтами-биржевиками, связав их и перерезав им глотку, словно поросятам, и швырнув их в воду, где исчезали незваные зародыши и портовые громилы, жестоко изнасилованные убежавшие из дому девушки и несчастные самоубийцы всех мастей, оканчивающие здесь свой путь.
      Вообще-то, когда один из "золотых жучков" взял себя в руки и начал думать о портфеле с пятьюдесятью тысячами долларов, которые Хорек "упустил", он начал грубить лейтенанту, возглавившему двадцать пять полицейских, которые в конце концов запрудили место происшествия в тщетных поисках ответа на вопрос о личности сбежавшего убийцы. (Было очевидно, что "Просто Билл" - тертый калач, готовый разговаривать с представителями закона только через адвоката одной из тех престижных фирм с сотней имен в названии. "Мерседес" был зарегистрирован на его настоящее имя - Уильям Бозвелл).
      Пока фельдшер со "скорой помощи" перевязывал Хорьку руку и собирался везти его в больницу, где ему наложат швы, всю округу заполонила синяя форма и затоптала все следы, которые еще могли быть там.
      Самый представительный из двух "золотых жучков" повернулся к Хорьку и сказал, - Если бы только вам удалось отнять портфель! Мне наплевать, что тот парень ушел! Если бы вы только смогли отобрать у него портфель! Вы знаете, с каким трудом мне достались эти деньги?
      И Куница не на шутку встревожился, потому что глаза у Хорька отчужденно поголубели и закатились, и он скороговоркой произнес:
      - Хоть один ваш друг стал бы рисковать за вас жизнью? Нет? Ну а я всего лишь рискнул. А я ведь даже не знаком с вами. И больше того...
      Куница подумал, что Хорька лучше убрать отсюда, прежде чем он прихлопнет "жучка" на месте. Но Куница хотел убедиться, что арестованного, а также рассыпанные деньги хорошо охраняют пара полицейских в форме, надевшие наручники на "Просто Билла" и поставившие его лицом к стене рядом с нарковской тачкой. Один из копов в форме, долговязый парень с прыщавым лицом, поглядывал на портфели, которые Куница раскрыл и бросил на заднее сидение "тойоты" вместе с четырьмя пачками долларов, которые Хорек принес с того места, где его чуть было не отправили на тот свет вместе с доберманом. Коп, стоявший рядом с "тойотой", освещал фонариком содержимое портфелей и в экстазе глядел на него, в то время как другой раскатывал челюстями жевательную резинку и держал ружье, нацеленное в спину "Просто Билла", с чьей головы капала кровь и который потел от боли туго стянутых наручников. Но он не жаловался.
      Теперь Хорек задрожал по-настоящему, когда у него начала выкристаллизовываться мысль, что он тоже мог лежать мертвым рядом с доберманом. И чем сильнее он дрожал, тем безумней выглядел.
      Когда они подошли к "тойоте", Куница увидел, что высокий прыщавый коп поглаживает пачки денег на заднем сидении. Неожиданно высокий коп обернулся с такими же ополоумевшими глазами, как у Хорька, и сказал:
      - Никому не известно, сколько пачек он обронил! Никому не известно, сколько ты подобрал! Никому не известно...
      Он прекратил бубнить, когда Хорек энергично кивнул со своей новой улыбкой лунатика и сказал:
      - Точно, приятель. Ты все правильно сообразил.
      И высокий прыщавый коп, и Куница с недоумением смотрели , как он прохромал ко второму копу, охранявшему "Просто Билла", и прежде чем кто-нибудь успел что-то сказать, выхватил у него ружье своей забинтованной рукой. Куница испугался, что "Просто Биллу" теперь не понадобятся адвокаты и исковые заявления, и залог, и наемные убийцы-азиаты, но вместо того, чтобы размазать "Просто Билла" по кирпичной стене склада, Хорек резко повернулся и наставил ружье на высокого прыщавого копа и сказал:
      - Ну-ка, гад, встань к стене. Рядом с этим вонючим бандитом!
      - Полегче, напарник, полегче, - увещевал его Куница, а высокий коп перестал гладить деньги и потянулся руками к нижнему краю облаков со словами, - Да я пошутил. Вы что, шуток не понимаете? Это была только шутка!
      Но Хорек не понимал шуток, особенно после того, как поглядел в дуло собственного револьвера в руках исступленного убийцы, слышавшего, как Хорек звал маму.
      - Полегче, Хорек! Успокойся ты, - умолял Куница.
      Затем Хорек медленно расслабился и позволил Кунице взять ружье из своей окровавленной руки, и отдать его окаменевшему молодому копу, который проглотил жевательную резинку и забыл про "Просто Билла", почти потерявшему надежду вылезти из этой передряги живым и попасть в маленькую, уютную, спокойную тюремную камеру.
      Когда нарки отъезжали на "тойоте" со своей нетронутой добычей, высокий прыщавый коп все еще повторял:
      - Я же пошутил! Вы что, шуток не понимаете?
      Затем появилась телевизионная съемочная группа, та самая, что разжаловала больше копов-работяг, чем все капитаны и заместители шефа вместе взятые. Предводителем стаи был хорошо известный в Лос-Анджелесе телерепортер, который за несколько месяцев до этого услышал, что у одной из жертв перестрелки с полицией в нижней части туловища имелось двенадцать ранений, нанесенных из малокалиберного оружия.