Сверкающий купол

      - У кого вы нашли это имя? - требовательно спросил Мартин Уэлборн, и уличные чудовища неожиданно поняли, что детективов интересует дело.
      - У какого-то голого гомика, - сказал Гибсон Хэнд.
      - У какого-то педика из Кемп Пендлтона, - добавил Бакмор Фиппс. Вместе с именем у него был номер телефона.
      - Можете идти, - сказал Мартин Уэлборн теперь уже счастливой шлюхе. Затем он повернулся к уличным чудовищам и сказал, - Мне жаль разочаровывать ваших подруг, но мы поедем обратно в участок и вы расскажете все о вашем голом морском пехотинце.
      - Она затрахала парня до смерти и идет домой, - застонал Гибсон Хэнд. - Я всю неделю никому как следует не сунул, и надо оставаться на сверхурочную!
      В то время как рассерженные уличные чудовища рассказывали Элу Макки и Мартину Уэлборну все, что они знали о морском пехотинце, Куница с Хорьком за два года совместной работы первый раз серьезно поссорились.
      - Мы переработали три вонючих часа, - орал Куница, а солнце падало в Тихий океан, который они не могли увидеть в лос-анджелесских сумерках, будь они даже на пятидесятом этаже, а не на втором, из-за естественной облачности и неестественного смога.
      - Я хочу подежурить еще немного, - сказал Хорек. - Этот узкоглазый придет сегодня в ресторан. Я чувствую.
      - Ты чувствуешь... Чувствуешь! Ты кто, гуру с Сансет стрип?
      - Если чувствуешь, надо верить. Я не знаю, как объяснить.
      Правильная карма.
      - Карма! Карма! - Куница топал по крыше мотоциклетными ботинками, пиная ленивых голубей, слишком глупых, чтобы убраться с его пути. - Почему бы тебе не поехать в Малибу и не вступить в секту, которая молится жирным индийцам в летних костюмах и белых туфлях? Карма!
      - Можешь идти. Я остаюсь, - сказал Хорек.
      - А на чем я поеду? Может еще такси взять?
      - Бери "тойоту".
      - А как ты попадешь обратно?
      - Возьму такси. Проголосую. Пойду пешком.
      - Во-первых, у тебя на такси нет денег. Во вторых, никто не остановится, когда голосует такая рожа, как ты. В третьих, ты не ходил пешком с тех пор, как Иуда продал Иисуса Христа!
      - Пошел вон с моей крыши, - сказал Хорек. - Ты мне не нужен.
      - Я не оставлю тебя одного на этой крыше, - сказал Куница.
      - Ты собираешься меня унести? - сказал Хорек, и положение стало критическим.
      Мяч был на куницыной половине поля. Последовала минута напряженной тишины, и он сказал, - Мне кажется, я знаю, что ты чувствуешь. Этот парень сунул тебе в лицо твой же револьвер. Это ведь не вонючий Вьетнам. Это твой город. Одно дело, когда тебя укокошат на войне. Одно дело, когда попадешь в аварию. Но совсем другое дело, когда тебе кто-то угрожает в твоем собственном городе. Я хочу сказать, что это очень дрянная и паршивая вещь оказаться убитым. Ты это чувствуешь? Что-то в этом роде?
      Хорек повернулся спиной к Кунице и посмотрел вниз на тайский ресторан. Туда входил маленький человечек. На нем был серый костюм и черно-белые туфли. Это был не убийца. Стоя спиной к Кунице, Хорек сказал, - Это... личное. Во Вьетнаме лично я не имел ничего против врага. Я тебе что-то скажу, потому что знаю, что ты никому не расскажешь. Когда той ночью я пришел домой, я... заплакал. Первый раз в жизни я понял, какая это горестная вещь, - быть убитым.
      Куница с минуту помолчал, а потом сказал, - У меня в ботинке заначка шесть долларов. Пойду куплю пива. Мне все равно сегодня нечего делать, кроме как смотреть по ящику "Даллас". Хорек кивнул и Куница спустился с крыши. Еще один человек точно такого же сложения вышел из "форда" на освещенное место перед входом в тайский ресторан. Он повернул голову. Бинокль прорезал сумерки, и Хорек увидел его во всех деталях. Он не был убийцей.
      12. РАСКЛАДНАЯ ДЖИЛЛ.
      С наступлением темноты даже Хорьку захотелось спуститься с крыши. Глаза его болели, и он чувствовал себя измотанным. Ему хотелось пойти домой и упасть в постель, не поужинав. Одна хорошая черта у его бывшей жены: она умела готовить. Консервированный томатный суп и сэндвичи с сыром на сегодняшний гурманский ужин?
      - У меня не хватит сил пернуть, - сказал он на обратном пути в участок.
      - Я очень рад это слышать, - сказал Куница.
      - По-моему, сегодня я засну в одежде, как вонючий пожарник, - сказал Хорек. - Я не смогу сдвинуться с места, если ты подожжешь мне бороду.
      Сегодня ничто не сможет его взволновать, думал он. Но только меньше, чем через час он будет бегать по бульвару Голливуд, разбивая окна и поднимая тревогу: "Мафия идет!"
      Бакмор Фиппс с Гибсоном Хэндом почти закончили рассказ о Гладстоне Кули, когда в комнату детективов вернулись Куница с Хорьком, не ожидавшие в этот час увидеть на своих рабочих местах уличных чудовищ и команду по убийствам.
      - Все, что вам надо сделать, - это позвонить завтра в Кэмп Пендлтон, сказал Гибсон Хэнд. - Рядовой первого класса Кули. Ха! Вот что происходит с нашей проклятой страной! Морской пехотинец в черных трусиках. Дайте мне стофунтового паренька из любой уличной банды с винтовкой 22 калибра, и он перестреляет к чертовой матери батальон таких морских пехотинцев. Один тощий мексикашка со своим мексиканским маузером. И я!
      - Когда я служил в морской пехоте, - сказал Бакмор Фиппс, - у нас таких зараз не было. Он всего лишь часть теперешней молодежи. Это все демократы. Если у нас будет президентом еще один демократ, ливийский флот может спокойно брать Нью Йорк.
      - Мы завтра поговорим с нашим молодым морским пехотинцем, - сказал Мартин Уэлборн. - И я хочу поблагодарить вас, ребята, за помощь.
      - У вас что, крупное убийство? - спросил Куница, в то время как Хорек зевал и делал последние записи в журнале.
      - Просто один настоящий мужчина встретил смерть лицом к лицу, - сказал Гибсон Хэнд.
      - Не забудьте имя и приметы проститутки Джилл, - сказал Мартин Уэлборн уличным чудовищам. - Слишком часто нам встречается этот телефонный номер. Потом он повернулся к Кунице с Хорьком и добавил, - Я собирался сказать вам это завтра: опять вынырнул телефон, который потерял ваш подозреваемый, когда вы брали Бозвелла.
      - Это телефон киностудии?
      - Он самый, - сказал Эл Макки. - Этот телефон, похоже, носит с собой куча уличного народца.
      Когда уличные чудовища уже выходили, Эл Макки сказал как бы в раздумье, - Посматривайте парня в черном "бентли", который любит кидаться деньгами.
      Что заставило Хорька мигнуть полусонными глазами, - Какой черный "бентли", - спросил он детективов по убийствам.
      - Какой-то парень в "бентли" дал телефон маленькой блондинистой проститутке, которая дала его другой проститутке, которая сегодня в мотеле до смерти затрахала одного парня, - объяснил Эл Макки. - Это немножко сложно. Дело в том, что этот телефон Бакмор нашел у одного морского пехотинца. Это тот же телефон...
      - Черный "бентли"? - сказал Куница Хорьку. - Друг Томми-Консервной банки?
      - ... что потерял ваш узкоглазый, - продолжал Эл Макки.
      - Мы знаем, что какой-то любитель ставить на лошадей ездит на черном "бентли", - сказал Хорек, полностью проснувшись. - Может тоже кокаиновый дилер, но все это наверно чепуха. И тем не менее по бульвару катается не так уж много черных "бентли". Им не нравится выводить их из Беверли Хиллз без бронетанкового эскорта.
      - Может, это один и тот же парень, - сказал Куница.
      - Ладно, мы идем домой, - объявил Бакмор Фиппс. - Выйдете на этого узкоглазого, возьмите нас с собой. Гибсон никого не убивал уже две или три недели, с тех пор, как его выгнали из отдела.
      - Мы дадим вам знать, - пообещал Эл Макки.
      - По-моему, люди, которые водят "бентли", просто выпендриваются, заметил Бакмор Фиппс своему напарнику, когда они выходили.
      - Да конечно же, Бакмор! В этом и заключается жизнь! - сказал Гибсон Хэнд. - Я тебе сейчас все объясню...
      - Ты думаешь, парень в черном "бентли" связан с узкоглазым, который хотел меня замочить? - спросил Хорек у Мартина Уэлборна.
      - Не знаю, - сказал Мартин Уэлборн. - Все, что мы знаем, - это у всех, кто нам попадается есть телефон этой киностудии. Проститутка, которую зовут Джилл, получила его от человека в "бентли". У морского пехотинца, который позирует скульпторам, оказался телефон и имя нашей жертвы. А еще одному парню, который любит кататься на роликах, назначили таинственное свидание в том месте, где умерла наша жертва. Поскольку мы знаем только об этих, не исключено, что еще не у одного десятка есть этот телефон. Почему именно эта киностудия? Что здесь общего с нашей жертвой? Для начала мне бы хотелось найти Джилл и парня в "бентли".
      - С Джилл мы вам помочь не можем, - сказал Хорек. - Но мы, возможно, сможем найти парня по имени Ллойд, который разъезжает по бульвару в черном "бентли".
      - Мы же не можем просто войти в ресторан к Флеймауту Фарреллу и попросить его как букмекера дать нам список его клиентов? - сказал Куница.
      Хорек встал и стал ходить взад-вперед по комнате. Он посмотрел на Эла Макки и Мартина Уэлборна. Он посмотрел на Куницу. Потом он нехорошо усмехнулся.
      - Если этот черный "бентли" приведет к узкоглазому, все, что я хочу, это быть рядом, когда вы его будете брать. Вам придется пообещать.
      Эл Макки пожал плечами и сказал, - Гибсон с Бакмором хотят участвовать, вы двое хотите участвовать. По-моему, у этого узкоглазого столько же шансов остаться в живых, как у камикадзе.
      - Обещаете? - потребовал ответа Хорек. - Да или нет?
      - Обещаем, - сказал Мартин Уэлборн.
      - Пошли, Куница, - сказал Хорек. - Я угощаю!
      - Нам следует знать, куда вы идете? - спросил Эл Макки.
      - Лучше не надо, - заверил его Хорек. - Когда вы завтра придете, у нас будет имя человека в черном "бентли". Я только надеюсь, что это тот самый "бентли".
      - Спокойной ночи, ребята, - сказал Эл Макки. Лучше не задавать слишком много вопросов хорькам и куницам этого бренного мира. Меньше придется врать, когда охотники за скальпами из отдела внутренних расследований посадят тебя за детектор лжи.
      - Ну, не знаю, - сказал Куница, когда они с Хорьком гнали по бульвару Голливуд к ресторану, принадлежащему букмекеру Флеймауту Фарреллу.
      - Я тебе говорю, подействует, - сказал Хорек. - Не будь паинькой.
      - Не знаю...
      - Слушай, ты же видел, какой идиот этот Томми-Консервная банка. Ты думаешь, у такого узкоглазого будет хитрый букмекер? Хитрый букмекер прежде всего не работает в какой-то забегаловке на бульваре, так ведь? Да этот чертов бульвар кишит полицейскими!
      - Может нам надо просто поговорить с Томми-Консервоной банкой. Может, он сможет узнать фамилию и адрес Ллойда. В конце концов, мы же произвели его в секретные агенты.
      - Бро-о-ось, - сказал Хорек. - Ты только представь: Томми в своем плаще и ковбойских сапогах что-то вынюхивает возле лошадиного тотализатора? Могу спорить, что под плащом он будет голый. И будет высовывать свою консервную банку перед каждой проходящей бабой. Бро-о-ось, Куница. Подействует, если мы сделаем по-моему.
      Делая это по-хорьковски, они были вынуждены оставить "тойоту" на Уилтон-плейс и выполнять всю остальную работу на своих двоих.
      Фонарики они не захватили, и перелезать через десятифутовую изгородь, окружавшую кинопроявочную фабрику, было опасно. Проволочные заборы часто означали, что по двору бегают сторожевые собаки, но собачьих куч рядом с изгородью они не увидели, и поэтому рискнули. Проблема заключалась в том, чтобы перемахнуть через забор обратно и сделать это быстро, как только они выполнят первую часть плана. Это было рискованно, особенно если вдруг патруль из голливудского участка будет проезжать мимо и увидит, как двое бандитов в коже лезут в темноте через забор, и выпустит пару зарядов дроби из "Итаки", оставив их трупы висеть на проволочной изгороди. Очень немногие из голливудских патрульных знали нарков, и времени на знакомство, если их увидят убегающими в темноте, останется слишком мало. Но риск был частью плана. Даже Куница, после того, как он смирился с сумасшедшим замыслом Хорька, начал входить во вкус.
      Они крались по темной дорожке между ресторанчиком Флеймаута Фаррелла и фабрикой кинопленки. Они отпрыгнули в тень, когда мимо на велосипеде проехала старуха в бейсбольной шапочке с охрипшей белой уткой в корзине на багажнике. Хорек поглядел на Куницу. На утке был желтый свитер. Голливуд!
      Когда Хорек подобрался к тротуару, он изогнулся и заглянул в окно "Изысканных блюд" Флеймаута Фаррелла и увидел печального пенсионера, давящегося сэндвичем с жирной ветчиной, и невзрачного маленького человечка в футболке - очевидно, самого Флеймаута Фаррела, пересчитывающего дневную выручку у кассы. С его нижней губы свисала сигарета со столбиком пепла, который был длиннее, чем окурок. Из-за сигареты разгорелся спор с пенсионером, когда тот получил ветчину с белым хлебом.
      - Я не просил перчить ветчину.
      - Я ее не перчил.
      Куница посмотрел на часы и прошептал, - Томми-Консервная банка сказал, что он закрывает примерно в это время.
      - Нам просто везет, что у него запоздалый клиент, - прошептал Хорек, когда они отступили обратно в переулок.
      - Интересно, сколько еще этот старик собирается сосать свой засаленный сэндвич?
      - Какая разница? Давай займемся делом, - сказал Хорек. - Все будет выглядеть реальнее, когда там клиент.
      - Не нравится мне это, - сказал Куница. - Нет. Не нравится.
      Они подкрались на угол, подождали, пока проедет поток машин, посмотрели, нет ли прохожих, и снова заглянули в ресторанчик. Старый козел взял еще одну чашку кофе!
      - Черт с ним, - сказал Куница. - Надоело мне тут торчать, как кошка в подворотне. Раньше начнем - раньше кончим.
      - Ты первый, о представитель куньих, - усмехнулся Хорек.
      Куница залез в глубокий карман мотоциклетной куртки и достал обыкновенный строительный кирпич. Он начал вытирать кирпич о джинсы, но Хорек сказал, - На этом вонючем кирпиче отпечатков не будет! Ты чего, насмотрелся дешевых боевиков, или что?
      Итак, Куница огляделся, вынырнул из темноты и кивнул Хорьку, который достал увесистый кирпич из своего кармана. Затем оба нарка встали на тротуаре и после "раз... два... три!" размахнулись и швырнули оба кирпича в витринное стекло Флеймаута Фаррелла. Раздался звук, напоминавший симфонию для медных тарелок.
      Оба нарка метнулись к дорожке в переулке и махнули через первый забор еще до того, как Флеймаут Фаррелл успел подняться с пола. Клиент в полной растерянности метался по ресторанчику, держа в руке сэндвич с окороком и вопя, - Землетрясение! Землетрясение!
      А Флеймаут Фаррелл, поверив, что началось светопреставление по крайней мере в 8,6 баллов, заполз под стол, как рекомендовали инструкции по гражданской обороне.
      - Это то самое, крупное, о котором говорили! - вопил пенсионер. Калифорния поплыла к Таити!
      Затем, когда не последовало ни тряски, ни угрожающего глухого рокота, а старик перестал кричать и сбивать его с толку, Флеймаут Фаррелл, перекусивший сигарету пополам, начал плеваться табаком и осторожно вылез из-под стола.
      - Мою витрину разбили кирпичом! - сказал он, увидев на полу расколотое орудие разрушения. - Мою витрину разбили двумя кирпичами! - сказал он, осматривая остатки ресторана. Аризона все-таки не получит рай для туристов в виде пляжей на побережье. Кто-то расколотил ему стекло!
      Куница с Хорьком сидели за два квартала на бульваре Голливуд и ругались. Патрульная машина приехала только через двенадцать минут. Ленивые ослы!
      - Наши граждане заслуживают лучшей защиты от хулиганов, уничтожающих их собственность, - возмущенно сказал Хорек.
      У патрульных наверняка были дела поважнее, и они составили самый быстрый в мире протокол. Они уехали прежде чем Флеймаут Фаррелл начал подметать пол, стараясь придумать, чем ему забить витрину в такое позднее время. Он подумывал о том, чтобы отыскать в справочнике телефон лесопилки, работающей до полуночи, когда к нему в дверь постучали нарки, держащие в руках полицейские жетоны. Покончив с формальностями, они вошли в небольшое помещение, перешагнув в проем десять на двенадцать футов, который раньше был витриной.
      - Нас послали из Управления, как только там узнали о происшествии, сказал Хорек.
      - Правда? Я не ждал детективов до завтра или до послезавтра, - сказал Флеймаут Фаррелл. На первый взгляд он показался бледным и измученным, его светлые волосы начинали седеть. При свете волосы превращали его восковую кожу в полупрозрачную.
      - Мы из разведывательного отдела, - сказал Куница, - ходим в штатском.
      - Вы не "безнравственники"? - спросил Флеймаут Фаррел.
      - Если бы мы были "безнравственниками", мы бы посадили тебя месяц назад, Флеймаут, - сказал Хорек. - Мы знаем, что ты здесь принимаешь ставки на лошадей.
      Челюсть у Флеймаута отвисла и он стал еще более измученным. Он побелел, как сухой лед.
      - Я? Я? Я?
      - Брось распевать паршивые арии, Флеймаут, - сказал Куница. - Я, я, я - головка от патефона! Сядь!
      Флеймаут Фаррелл уселся бы и без команды. Ноги его не держали.
      - Мы с тобой сегодня возимся только по одной причине, Флеймаут, начал Хорек.
      - По какой? - Флеймаут Фаррелл переводил взгляд с одного нарка на другого. - Я никогда не покупал краденые пишущие машинки с бульвара! Я никогда...
      - Мы хотим спасти тебе жизнь, - сказал Хорек.
      - Мне жизнь?
      - Ты нам не нужен. Нам нужен Карло Андрутти.
      - Кто такой Карло Андрутти? Что он делает?
      - Ты и на самом деле мелкая рыбешка, Флеймаут, - с отвращением сказал Хорек. - Карло Андрутти контролирует все подпольные конторы отсюда до Малибу, это все, что он делает! И случайно вышло так, что примерно в то время, как тебя втянули в это дело со ставками на лошадей и телефоном на кухне...
      - Правильно! - согласился Флеймаут Фаррелл. - Меня втянули. Мне вообще не нужны лошади, и...
      - Примерно в то время, как ты попал в это дело, один парень порядков на сто выше, чем тот парень, с которым ты имеешь дело...
      - Мы знаем, кто он. Мы все знаем, - кивнул Куница.
      - Примерно в это время Карло Андрутти замечает, что в Голливуде начинают расти дешевые конторы вроде твоей, а он тебе не Армия Спасения, и ему... такие... вещи... не нравятся!
      - Я ничего не знаю! Ничего!
      - И поскольку мы расследуем организованную преступность, нам приходится думать о таких, как ты, чтобы им не привязали к трусам бетонные блоки и чтобы через месяц они не распугали пляжников в Санта Монике, вынырнув на поверхность, после того, как у них на трусах лопнет резинка. Вот что мы делаем, Флеймаут.
      - Так кто... кто...
      - Флеймаут, ты паршивый дурак, - сказал Куница, дергая себя за золотую серьгу, которую он носил в одном ухе.
      - Мы два дня следим за некоторыми подручными Карло Андрутти. Они повыбивали окна во всех букмекерских конторах города, телефонных или каких других, которые не принадлежат Карло Андрутти.
      - Они хотят что-то сказать тебе, Флеймаут.
      - Они надеются, что ты поймешь, Флеймаут.
      - И все, что мы хотим сделать, - это не допустить, чтобы "солдаты мафии" опять "легли на матрасы на конспиративных квартирах". - Хорьку фраза понравилась. "Солдаты мафии". "Матрасы на конспиративных квартирах". Прямо как в идиотских гангстерских фильмах, которые придумывают за ланчем в загородном "Рангун рэкет клабе".
      - Что мне делать? Я не знал о мистере Андрутти! - воскликнул Флеймаут Фаррелл. - Я брошу все, если я кому-нибудь мешаю!
      - Прежде всего, все, что мы тебе сказали, должно остаться между нами. Тайна полицейского расследования, Флеймаут.
      - Я ничего не скажу.
      - И все, что ты скажешь нам, то есть то, что нам может понадобиться для твоего спасения от этих головорезов, тоже останется между нами.
      - Хорошо, - начал Хорек. - Во-первых, сюда заходит один парень ставить на лошадей. Приезжает на черном "бентли". Начнем с него.
      - Я таких не знаю, - сказал Флеймаут Фаррелл.
      - Черт с ним. Пошли отсюда, - сказал Куница. - Карло Андрутти повесит его вниз головой и выпустит из него всю кровь, как раввин из курицы.
      - Подождите минутку! Подождите минутку! Ладно, я его знаю! - закричал Флеймаут Фаррелл. - Вам придется взять меня под защиту, пока мистер Андрутти не узнает, что я больше не букмекер!
      - Парень в "бентли" представляет для нас проблему, Флеймаут, - сказал Куница. - Я не волен сказать тебе, как и почему, но он представляет для нас проблему. Начнем с того, как его зовут.
      - Ллойд.
      - Это мы знаем. Его фамилия?
      - Не знаю.
      - Где он живет?
      - Не знаю. Он мой клиент. То есть он раз или два делал ставки, вот и все. Он разговаривает, как настоящий игрок, но никогда не ставил больше сотни.
      - Ага. А как ты с ним познакомился? - спросил Хорек.
      - Он знает... он, э-э-э, он... знает одного моего знакомого.
      - Ты хочешь, чтобы мы прямо сейчас ушли из твоей несчастной жизни? спросил Куница.
      - Нет! Он, э-э, он знает... мою дочь, - тихо сказал Флеймаут Фаррелл.
      - Кто твоя дочь?
      - Ее зовут Пегги. Ей всего семнадцать. Она...
      А затем оба нарка невероятно изумились, увидев, что глаза Флеймаутв Фаррелла, незадачливого бизнесмена и неудавшегося букмекера, наполнились слезами. Он закрыл лицо руками и зарыдал, как вдова на поминках.
      Нарки озадаченно пожали плечами и стали ждать. Наконец Куница предложил Флеймауту Фарреллу сигарету, и тот ее взял. Хорек дал ему прикурить.
      - Он... он... он сказал, что хочет помочь Пегги, - всхлипывал Флеймаут Фаррелл. - Тринад... Тринадцать месяцев назад она... она убежала. Она... наркоманка и... может, кое-что еще...
      - Проститутка? - спросил Хорек.
      Флеймаут Фаррелл кивнул, не отрывая взгляда от пола.
      - Он... Этот Ллойд... он однажды пришел сюда с Пегги. Она сказала... Она сказала, что хочет забрать мамины вещи. Ее мама умерла много лет назад. Несколько колец.. и еще что-то. Мне не нужны кольца. Я просто... просто хотел, чтобы Пегги осталась!
      - И куда она ушла?
      - Не знаю. И Ллойд не знает. Они расстались на углу, - сказал он, вытирая глаза. - С тех пор Ллойд приходил два - три раза. Пегги рассказала ему о моем приработке. Он говорил, что приходит ставить на лошадей, но он не играет. Он сидит. Разговаривает с другими, которые заходят делать ставки. Чего-то ждет. По-моему, он ждет, чтобы пришла Пегги.
      - О чем он разговаривает? - спросил Хорек.
      - Часто спрашивает о ней. Кто ее друзья. Но я ничего не могу ответить. Он поклялся, что никогда, понимаете, никогда ею не воспользовался. Он поклялся, что ему жалко Пегги, и он хочет помочь ей.
      Флеймаут Фаррелл увидел, что копы обменялись взглядами.
      - Я поверю любому, кто скажет, что хочет помочь Пегги вернуться домой! - сказал Флеймаут Фаррелл и снова расплакался.
      - Ты указал в протоколе домашний адрес и телефон? - спросил Куница
      Флеймаут Фаррелл кивнул и вытер глаза о засаленный рукав футболки. Его кожа приобрела оттенок слоновой кости. Он был странно выглядевшим человечком. Его руки и лицо напоминали антикварный фарфор.
      - Когда вернется Ллойд, нам надо, чтобы ты о нем кое-что разузнал. Где он живет. Фамилию. Где он шатается. И запиши номер его машины. - сказал Хорек.
      - Я постараюсь, - кивнул Флеймаут Фаррелл.
      - Как он выглядит? - спросил Хорек. - Сколько ему лет?
      - Тридцать два - тридцать пять.
      - Цвет волос?
      - Брюнет. Темные глаза. Нет, кажется, голубые. Черт, я не помню цвет глаз. Футов шести ростом. Хорошо сложен.
      - Как культурист?
      - Не так хорошо. Он похож на безработных, которые сюда заходят: съедят пару пончиков и говорят, что они актеры. Хорошо одевается. Наверно из тех, что ходят в дискотеки.
      - Когда увидишь его в следующий раз, скажи, что знаешь, где можно найти Пегги, - приказал Куница. - И можешь с ней связаться. Потом назначишь Ллойду здесь встречу и позвонишь нам. - Куница дал Флеймауту Фарреллу визитную карточку полицейского.
      - При чем здесь мистер Андрутти? - с жалким видом спросил Флеймаут Фаррелл.
      - Поверь, мы хотим спасти твою шкуру, - сказал Куница.
      Когда нарки выходили через проделанную ими дыру, Флеймаут Фаррелл сказал, - Он зовет ее не Пегги.
      - Что? - обернулся Хорек.
      - Он зовет ее Джилл. Наверно это имя, под которым ее знают на улице. Джилл. - Затем Флеймаут Фаррелл опять закрыл лицо руками и в отчаянии зарыдал.
      Пока Хорек с Куницей заканчивали дела очень длинного дня, Эл Макки с Мартином Уэлборном сидели в машине неподалеку от Сансет Стрип. Они припарковались на стоянке рядом с уже закрывшейся заправочной станцией, спрятавшись за четырьмя другими машинами. Полуголые машины детективного отдела не были предназначены для слежки и разведывательной работы, и уличный народец узнавал их так же легко, как "черно-белые", только без "ушей Микки Мауса" - проблесковых маячков на крыше.
      - Не знаю, почему я позволяю тебе распоряжаться своей жизнью, Марти, сказал Эл Макки. Его голова покоилась на междверной стойке, в то время как Марти сидел за рулем и наблюдал в бинокль за массажным салоном "Ред Валентайн".
      - Я спасаю тебя от "Сверкающего купола". Смотри на это с такой точки зрения, сын мой.
      - "Сверкающий купол"... Сегодня по ТВ играют "Ангелы". Я собирался свернуться калачиком на диване вместе в банкой пива и сэндвичем с индейкой и посмотреть, как в очередной раз вышибают дух из нашей команды. А если захочется дополнительных наслаждений, всегда можно проснуться и выбить из постели кота, который туда забирается как только я засну. Господи, как я ненавижу этого кота!
      Мартин Уэлборн ни на секунду не опустил бинокль. Для такого позднего времени количество людей, входивших и выходивших из салона, было довольно большим. На углу также дежурили четыре проститутки, которые приставали к водителям проезжающих мимо машин. Одна из них была белой, но не Джилл. Она была брюнеткой. Он подумал, что она, возможно, носит парик. Наконец Мартин Уэлборн сказал, - Сэндвич с индейкой? Уж не научился ли ты готовить, став три раза холостяком?
      - Шутишь? Да я в своей грязной кухне ни до чего не дотрагиваюсь, не говоря уж о том, чтобы там есть. Я там кормлю кота. Я надеюсь, что он там подхватит какую-нибудь заразу и сдохнет. Я покупаю сэндвичи в магазине. Он закрывается поздно, поэтому может обслужить всех неудачников в мире.
      - Тебе надо научиться готовить, - сказал Мартин Уэлборн. - Это делает одиночество более приемлемым. - Затем он опустил бинокль и посмотрел на напарника, и Эл Макки увидел, что уголки его глаз опустились, и понял, что он думает о Пауле Уэлборн.
      Но Мартин Уэлборн думал не о Пауле. На секунду она мелькнула в его мыслях. Потом исчезла. Разговор об одиночестве вызвал более устрашающие видения. Сегодня похоронили Элиотта Роблеса. Он хотел сходить на похороны. Он хотел послать к мессе открытку с соболезнованиями. Но то, что Элиотт Роблес был мексиканцем, не обязательно означало, что он был католиком. Немного было мексиканцев по имени Элиотт. Не считая смешного маленького наркомана Элиотта Роблеса.
      "Вы вынесли мое дело на улицу", - сказал ему Элиотт Роблес, когда Мартин Уэлборн сделал фатальную ошибку на допросе Чуи Вердуго. Когда Элиотт произнес эти слова, в глазах у него стоял ужасающий страх. А потом, минуту спустя, он выглядел отрешенным. Было ли это следствием наркотиков, которыми он кололся? Краж, которые приходилось совершать, чтобы достать наркотики? Возможно Мартин Уэлборн увидел в нем примирение с судьбой? Возможно он не питал зла к детективу за его непростительную, фатальную глупость? Возможно. Думать так было для него утешением. Придуманным им самим.
      Мартин вспомнил другого члена подростковой банды, который однажды сказал ему: "Если вы отберете у меня оружие, и меня из-за этого убьют, я буду и после смерти преследовать вас". Будет ли преследовать его Элиотт Роблес? Преследовать его после смерти, как это делает Денни Мидоуз.
      В тот день они подъехали к дому Мидоузов раньше патрульной машины. Безостановочно визжащая женщина стояла перед дверью, и они так и не добились от нее ни слова. Она даже не жестикулировала. Она только смотрела на дом и визжала.
      - Визжала, - пробормотал Мартин Уэлборн.
      - Что? - сказал Эл Макки. Он дремал. - Ты что-то увидел?
      - Увидел?
      Мартин Уэлборн дрожал. Как в тот день в кабинете капитана, когда им передали дело Найджела Сент Клера, когда глаза Марти то странно сосредоточивались, то уходили в себя. Эл Макки не мог видеть эти удлиненные карие глаза в темноте машины детективов. Марти трясло. Глаза.
      - Марти, ты в порядке?
      - В порядке?
      - Ты, э-э... Может хватит нам работать? По-моему, мы за один день наработали на два. Кажется, нам здесь не найти эту шлюшку Джилл, просиди мы хоть неделю.
      Мартин Уэлборн развернул носовой платок, вытер лоб, аккуратно свернул его и положил обратно в карман.
      - Наверное у меня приливы. - Он усмехнулся. - Говорят, случается с нами после сорока. Надо привыкать. Чертовски трудно стареть, правда, мой мальчик?
      - Да, черт возьми, - сказал Эл Макки, пристально глядя на напарника. Чем бы это ни было, это уже прошло. Единственной причиной, по которой он сидел вместе с Марти в этой дурацкой засаде на проститутку, получившую телефонный номер, который, вероятно, не имел ничего общего с их убийством, - было то, что дело Найджела Сент Клера вдохнуло в Марти новые силы. В первый раз с тех пор, как ушла Паула Уэлборн.
      - По-моему, мы можем просидеть здесь неделю и так и не увидеть белокурую проститутку Джилл.
      - Я согласен с тобой, - сказал наконец Мартин Уэлборн.
      - Нам самим придется все расхлебывать, Марти, - сказал Эл Макки. - В этом деле у нас не будет никаких зацепок. Нам уже известно, что у голливудских "безнравственников" нет сведений о проститутке по имени Джилл. Завтра проверим в шерифском отделе. Потом в Управлении. Потом начнем звонить продавцам "бентли".
      - В Калифорнии полно "бентли", - напомнил ему Мартин Уэлборн. - Как там говорят? Если Калифорния отделится от Америки, она будет седьмой в списке самых богатых стран?
      - Да, и у меня есть чувство, что большая часть этих "бентли" прописана на нашем участке, - вздохнул Эл Макки. - Во всяком случае, Ллойд - почти наверняка псевдоним. Или автомобиль зарегистрирован на кого-то еще. Расхлебывать все самим, вот что нам остается.