Четверо Справедливых - Преступление Летучего Отряда

— Ли Джозеф… Ты помнишь, Марк, его вечные россказни о духах, с которыми он вел нескончаемые разговоры? Я и тогда побаивался его. А теперь он сам разгуливает в образе духа — это не очень-то приятная новость! — Хрипло расхохотавшись, он снова приложился к виски.

— Насколько мне известно, Ли Джозеф мертв! — упрямо заявил Марк, пытаясь выглядеть абсолютно спокойным.

Тизер уставился на него. Уголки рта его подергивались.

— Ты в этом уверен? Тем лучше. Ты помнишь, как он беспрестанно болтал о всякой чертовщине? Это действовало мне на нервы. — И он поглядел перед собой пустыми глазами, словно перед ним предстали некоторые видения старика. Он был до того напуган, что не отдавал себе отчета в том, что окружающие слышат его слова. — Это было ужасно! Я бы не хотел вторично пережить это! Помнишь, Марк, как он там стоял и говорил, что снова вернется к нам? И при этом улыбался…

С молниеносной быстротой Марк бросился к нему, схватил его за руку и резко тряхнул:

— Довольно болтать! И ступай к себе! Неужели ты не видишь, что напрасно волнуешь Анн?

— Право, мне очень жаль, — пробормотал Тизер. — Я в самом деле раскис, да еще в обществе дамы.

Марк подал Анн незаметно знак, но это казалось излишним. Она поспешно взяла шапочку, сумку и, не прощаясь, удалилась.

— Ли Джозеф… Ли Джозеф… — Продолжал доноситься до нее голос Тизера. — Но ведь люди не воскресают… Марк, ты ведь наверняка знаешь, что он мертв… Ведь на расстоянии десяти шагов…

Анн была рада, когда звук захлопнувшейся за ней двери оборвал повизгивание Тизера. Тизер был не из приятных компаньонов. Он вечно напивался и нес тогда какую-то зловещую, не совсем внятную чепуху. Анн предпочитала не встречаться с ним и избегала вступать в какие бы то ни было разговоры.

Она пересекла лестничную площадку и направилась в свою собственную квартирку. Прислуга накрыла стол к ужину и принесла несколько холодных блюд. Но Анн не чувствовала аппетита и поэтому прежде прошла в ванную комнату, приняла душ.

Более года прошло со дня смерти Ронни, и Анн напрасно пыталась возродить в себе чувство ненависти к этому столь приветливому полицейскому. Ей хотелось бы ненавидеть так же остро, как она его ненавидела тогда. Она жаждала мести и во имя этой мести готова была поддерживать знакомство с ним. Эту мысль внушил ей Марк. Она вырвала из газеты портрет Брадлея и вставила в рамку вместе с портретом своего покойного брата. Ронни был красив. Правильные черты лица и ясные, беззаботные глаза сняли добротой. А рядом с ним был Брадлей с суровым, циничным лицом, неприветливо глядевший на окружающий мир. Она задалась целью влюбить в себя этого человека. Идея эта зародилась под влиянием Марка. Но задача была мучительной, потому что она беспрестанно возвращалась мыслями к своему покойному брату. Постепенно она приучила себя к тому, что могла бывать в его обществе, не выдавая подлинного своего отношения.

Брадлей симпатизировал ей — это она заметила в первый же день их знакомства. Казалось, что он заинтересован в ее судьбе и сочувствует ее горю.

— Ваш брат попал в скверное общество, — как-то сказал он. — Я наблюдал за ним и видел, как он опускается все ниже и ниже. Я сделал все, что мог, чтобы спасти его. Если бы он сделал хоть один шаг навстречу, то я сумел бы спасти его.

Переодеваясь, Анн поставила рамку с обеими фотографиями на туалетный столик. Лицо ее было озабочено. На самом ли деле она правильно ведет себя с Брадлеем? До сего времени ее попытки пересилить себя были тщетными. Он по-прежнему был внимателен к ней, но не проявлял особого доверия. Марк всегда после ее встреч с инспектором осведомлялся о том, что нового о его деятельности удалось выяснить.

Брадлей происходил из весьма простой семьи. Его мать была дочерью рабочего, а отец — каретником, страстно любившим птицеводство. В детстве из-за своего простого происхождения Брадлею приходилось ловить на себе пренебрежительные взгляды. Он начал свою жизнь с конюшенного мальчика, переменил целый ряд профессий, пока не попал на службу в полицию. Тяжелая жизнь, выпавшая на его долю, закалила и поставила перед необходимостью пополнения знаний.

Он настойчиво работал над собой. Закончив ночной обход, он зубрил неправильные французские глаголы, пополнял свои познания в вопросах права и криминалистики.

Затем разразилась война. В двадцать два года он заслужил нашивки сержанта, к двадцати четырем годам был капитаном. Вернулся из Месопотамии с неплохим знанием арабского языка. При желании он мог бы занять в Багдаде очень видное положение, но предпочел вернуться на службу в лондонскую полицию.

…Ани закончила свой ужин и налила себе чашку кофе. Но прежде чем успела ее допить, зазвонил телефон.

Это был Мак-Гилл.

— Не пойму, что случилось с Тизером, — сказал он. — По-видимому он сильно переутомился. Его работа в приюте для бездомных не прошла бесследно. Надеюсь, что он не слишком сильно взволновал вас?

Услышав, как она рассмеялась в ответ, Марк почувствовал облегчение.

— Я успела уже позабыть об этом, — сказала она. — Хотя я не выношу его общества. И вообще не выношу пьяниц.

В течение всего телефонного разговора Марк даже не упомянул о Ли Джозефе.

Приют для бездомных был слабостью Марка. Кто другой стал бы тратить свои средства, хотя бы и добытые не совсем законным путем, на то, чтобы облегчить жизнь своих менее удачливых собратьев по преступной профессии? Вникая в эту идею более серьезно, приходилось делать вывод, что в ней крылось противоречие. Марк откупил какое-то старое здание, в котором ранее помещалась гостиница, впоследствии прикрытая полицией. Он отремонтировал полуразрушенный дом и предоставил возможность селиться в нем бездомным преступникам, выходившим из тюрьмы на волю. Здесь эти парии, отщепенцы человеческого общества, находили за скромные деньги кров и еду. Несмотря на то что Марку ежегодно приходилось расходовать на этот дом немалые суммы, он все же считал траты целесообразными.

Анн очень высоко расценивала этот поступок Марка и даже как-то предложила ему раз в неделю помогать в его благотворительной деятельности, но он решительно отказался.

— Я бы не хотел, — сказал он, — чтобы ваше имя стали связывать с моим. Ведь может случиться, что когда-нибудь полиция арестует меня, и я бы не желал, чтобы вы оказались впутанной в еще одну историю.

Эти слова свидетельствовали о его великодушии и еще более усилили симпатию Анн к этому человеку.

— Приходите ко мне. Вы выпьете ваш кофе у меня, а я рад буду случаю поболтать с вами, — предложил Марк, услышав от нее, что она ничем важным не занята.

Повесив телефонную трубку, Анн направилась к нему. Он ожидал ее на пороге своей квартиры.

— Этот Тизер становится все более невыносимым. Нормальный человек при таком количестве алкоголя давно бы слег в могилу. Мне придется позаботиться о том, чтобы найти другого управляющего.

— Он всегда был мне несимпатичен.

— Я очень рад, Анн, что вы разделяете мое мнение. Мне пришлось изрядно повозиться с ним после вашего ухода. Теперь у него появилась какая-то мания преследования. Всюду ему мерещится этот Летучий Отряд. В каждом встречном автомобиле он подозревает полицию. Он хочет уйти из организации, да и я был бы не прочь избавиться от него.

Анн воспользовалась случаем и перевела беседу на организацию Марка.

— Вам приходится иметь в своем распоряжении множество доверенных людей — я познакомилась с некоторыми из них. Надо признать, они совсем не похожи на торговцев сахарином. Но я никогда не задумывалась над тем, каким образом вы распространяете ваш контрабандный товар. Я всегда считала Тизера по крайней мере честным человеком…

Замечание Анн несколько озадачило Марка.

— Он в общем-то славный парень… — заметил он. — Но разве честные во всех отношениях люди не пускаются на то, чтобы обманывать таможню? Я никогда не испытывал угрызения совести из-за того, что ввозил недозволенным образом товары. И думаю, что Тизера тоже никогда не мучила совесть. Да, простите, мисс Анн! Вот сейчас я совершенно случайно вспомнил, что вам следовало бы сегодня съездить с небольшим пакетом в Оксфорд. Я дам вам план и укажу место, на котором вас встретят наши люди…

— А как же Летучий Отряд? — поддразнила она.

— Я рассчитываю на расположение, которое Брадлей питает к вам. Он никогда не позволит задержать вас. А если и сделает это, так ведь вы не выдадите нас. Стоит вам заговорить — и многие из нас сядут в тюрьму…

— Стоит мне заговорить? Видно, Тизер заразил вас своей манией преследования.

Комната, в которой они находились, была слабо освещена. На письменном столе стояли две лампы, из-под абажуров разливался красноватый свет. Вечер был прохладным, а камин излучал приятное тепло. Анн опустилась в стоявшее около него кресло, протянула руки к огню. Некоторое время она молчала, затем задумчиво произнесла:

— Разве не странно, что каждый раз, когда упоминается имя Ли Джозефа…

— Видно привидения Ли Джозефа в самом деле околдовали вас, — прервал ее Марк и перевел разговор на другую тему. Но вскоре Анн снова заговорила о старике и его заброшенном жилище.

— Вы в самом деле уверены в том, что Ли Джозеф мертв? — спросила она.

Марк глубоко вздохнул. Никто лучше него не мог быть осведомлен о том, что Ли Джозеф больше не существовал на свете.

Глава 7

Товар для Оксфорда

Марк собирался ответить на ее вопрос, но отвлек звонок телефона. Помимо домашнего аппарата, у него в квартире стояли еще два телефона, отличавшихся по тону звонка. Телефон, стоявший в спальне, имел звонок густого тембра. Этот телефонный звонок никогда не радовал Марка. У него было несколько информаторов и агентов, сообщавших ему весьма важные данные и звонивших по этому аппарату, о существовании которого в телефонной книжке не было упомянуто.

Он прошел в спальню и тщательно прикрыл дверь.

Когда он снова вернулся к Анн, она подняла на него глаза:

— Мне все же придется ехать в Оксфорд, или что-нибудь изменилось?

— Я этого еще не знаю!

В голосе звучало столько раздражения, что она изумленно взглянула на него.

— Что-нибудь не в порядке, Марк?

— Ничего особенного. Один из моих людей сейчас сообщил, что только что выехал Летучий Отряд, и что он, по-видимому, направился ко мне.

Он опустился в кресло и скрестил руки на груди.

Анн заметила его необычную нервозность.

— Вы целиком можете довериться этому человеку? Вы действительно полагаете, что полиция едет сюда?

Он мрачно кивнул.

— Я не знаю, откуда он черпает свою информацию, но он никогда меня не обманывал. — Внезапно он вскочил с места. — Анн, вы оставили пакет, как обычно, в автомобиле? Я пройду в гараж и приведу все в порядок.

— Может, и мне пойти с вами? Я могу быть полезна…

Он отрицательно покачал головой и покинул комнату.

Квартира была расположена на первом этаже, и из нее вел ход в гараж, расположенный непосредственно за домом. Марк прошел на кухню, спустился по нескольким ступенькам вниз, отпер дверь и вошел в гараж.

Затем подошел к автомобилю Анн, открыл заднюю крышку и вынул из-под сиденья сверток и парашют. Парашют он бережно свернул, а затем занялся свертком. В нем оказалась шкатулка; он отпер ключом и вынул двадцать пять маленьких пакетиков, завернутых в синюю бумагу.

В углу гаража стоял резервуар из оцинкованного железа, от которого к потолку и в пол уходили какие-то трубы. Марк приподнял крышку резервуара и заглянул внутрь. Нижнее отверстие было заткнуто конусообразной пробкой. Осмотрев, Марк вернул ее на место. Затем он тщательно уложил пакетики в резервуар и закрыл крышку.

Парашют он положил в опустевшую шкатулку и, захватив ее с собой, вернулся на кухню. Там он поставил ящичек в плиту, затем развел огонь, выждал пока разгорелся огонь и прошел в комнату.

— А теперь полиция может входить.

Анн по-прежнему сидела у камина, опустив голову и прикрыв лицо руками. Услышав, что Марк вернулся, она повернулась к нему, и он заметил, что она явно смущена.

— Предположим, что полиция действительно явится сюда и найдет что-нибудь подозрительное, что случится тогда с нами? — спросила она. — Я читала в газете о подобных случаях. Обыкновенно судьи не отправляют в тюрьму тех. кто предстает перед судом впервые. Они налагают на него денежный штраф, скажем, в сотню фунтов. Разумеется, это неприятно для вас, но я надеюсь, что никаких иных неприятных последствий это иметь не будет?

Она ждала его ответа. Но он ничего не ответил, и она сказала:

— Марк, вы ведь ведете значительно более крупные дела, чем те, в которых я вам помогаю. Ведь доставляемые мною пакеты настолько невелики, что вряд ли могут окупать мои расходы по поездкам. Я неоднократно думала об этом и пришла к выводу, что я не столько оказываю вам помощь, как являюсь помехой. Я знаю, что сколько бы вы не зарабатывали на моей помощи, этого все же недостаточно для того, чтобы окупались ваши начинания.

Мак-Гилл и до этого момента опасался, что она проявит слишком большой интерес к его делам. Впрочем, вопрос не явился для него неожиданностью.

— Вы работаете всего лишь в одном из маленьких ответвлений моего дела, — начал он несколько смущенно. — Организация наша раскинулась гораздо шире, чем вы предполагаете. И основная деятельность заключается вовсе не в перевозке пакетов. Вы мне полезны и по целому ряду иных причин. Вокруг меня слишком мало людей, которым я мог бы довериться так, как я доверяюсь вам. Вы знаете — от вас у меня нет секретов. Контрабанда перед лицом закона приравнивается к воровству. Я не смею утверждать, что это несправедливо. Я предоставляю вам судить об этом…

— Разумеется, Марк, — согласно кивнула девушка. — Бедный Ронни переступил закон, и мы также переступаем закон. Не подумайте, что я сожалею о том, что занимаюсь этого рода деятельностью…

Но прежде чем она успела высказать свою мысль, снова раздался звонок. Марк поспешил к телефону, стоявшему в соседней комнате. У него был уговор со швейцаром, предупреждавшим его о каждом необычном посетителе по телефону. Прислуга после ужина покидала его квартиру, и деятельность швейцара избавляла Марка от необходимости выходить на каждый звонок к дверям.

— Ладно, впустите его, — донеслось до Анн.

Марк вернулся в комнату и прошел к письменному столу.

На столе были прикреплены две кнопки, похожие на обыкновенные электрические выключатели. Услышав, что кто-то постучал во входную дверь, он повернул один из выключателей, а затем, когда шаги пришельца зазвучали в коридоре, вторично повернул выключатель.

— Войдите, — воскликнул Марк, и в комнату вошел старик. На вид ему было около семидесяти лет. Он был лысым, белая борода спускалась до жилета. Благодаря этой бороде было незаметно, что посетитель не носил ни галстука, ни воротничка. Он был очень высокого роста, не горбился, несмотря на свой возраст, плечи его были непомерно широки. В руке он держал фетровую шляпу, некогда серую, а ныне окрашенную в самые невозможные цвета и давно утратившую свой первоначальный вид. На нем было длинное, свисавшее до пят пальто, а на ногах рваные ботинки.

— Очень славная квартирка, мой мальчик, — сказал незнакомец. — Я давно не видывал такой хорошей квартиры! Разве только квартира моего друга маркиза де Марфозило может сравниться с ней!

Он задумчиво поглядел на Анн и разгладил свою белую бороду.

— Вы знаете маркиза Марфозило? Известный охотник и большой ловелас…

На лице Марка отразилось нетерпение.

— Что вам угодно, Зедеман?

Мистер Филипп Зедеман опустил свою шляпу на стул.

— Староста нашей маленькой общины заболел. С ним ничего особенного не стряслось, но все наши парни выразили желание, чтобы я…

— Что с ним? — перебил его Марк.

— …Навестил нашего главу и сообщил бы ему об этом, — закончил старик свою фразу, не обратив внимания на вопрос Марка.

— С каких пор мистер Тизер расхворался?

Мистер Зедеман возвел глаза к потолку.

— Прошло, должно быть, несколько минут, прежде чем я согласился с тем, чтобы повидать вас…

— Но что с Тизером? — Марк не особенно дружелюбно поглядел на старика.

Мистер Зедеман опять возвел глаза к потолку, словно на нем был запечатлен ответ.

— Человек, не склонный посочувствовать своему ближнему в беде, сказал бы, что все симптомы указывают на то, что он болен белой горячкой, — серьезно ответил он. — Лично я склонен полагать, что он несколько перепил…

— Что в атом нового?

— Да, он мертвецки пьян, — покачал головой Зедеман. — Я только не могу уразуметь толком, кого именно следовало бы мне повидать. Вас или молодую даму, которая бывает в его обществе. Насколько мне известно, они испытывают друг к другу невыразимую симпатию. Вы, должно быть, знаете ее — изумительная блондинка, настоящий золотой фазан.

Марк опасался, что эта манера выражаться заденет Анн, но она лишь улыбнулась в ответ на слова старика.

— Ладно, — резко заявил Марк, — я навещу его позже, — и направился к двери, дав понять старику, что ему пора уходить.

Мистер Зедеман взял свою шляпу, бережно провел по ней рукой, расчесал бороду и тяжело вздохнул.

— Мое сообщение, не говоря уж о том, что мне пришлось затратить много времени…

Марк протянул ему серебряную монету. Старик взял ее, нисколько не обидевшись, отвесил глубокий поклон и величественно направился к выходу. Остановившись в дверях, он произнес:

— Да благословит вас небо, золотистый цветок!

— Кто это? — осведомилась Анн после того, как Марк проводил странного посетителя до выходных дверей. — Тизер в самом деле серьезно болен?

— По совести говоря, меня это нисколько не интересует, — ответил Марк, пожимая плечами. Он прошел в спальню, и она услышала, как он вызвал какой-то номер телефона. Он плотно затворил за собой дверь, и это обстоятельство поразило Анн. Ведь он говорил, что у него нет секретов от нее, а между тем вот уже дважды в течение сегодняшнего вечера он принял эту меру предосторожности.

Анн Перрмен не была удовлетворена собой. Вот уже несколько месяцев, как она тщетно пыталась разобраться в том, что беспокоило ее. Она не испытывала угрызений совести из-за того, что представлял собой ее новый род занятий; характер ее отношений с Мак-Гиллом также не мог беспокоить — отношения продолжали быть чисто деловыми. Он добросовестно выплачивал положенное ей вознаграждение и время от времени выдавал ей наградные в пределах обычных размеров наградных. Только благодаря вполне корректному характеру их взаимоотношений и была мыслима совместная жизнь и работа.

Марк был весьма осторожным человеком. Иногда Анн приходилось ездить по его делам в Париж, и тогда она привозила с собой большое количество маленьких пакетиков, рассованных по потайным карманам. Все ее расходы покрывались самым щедрым образом, но требовался отчет о каждом шаге. На первых порах она почувствовала себя задетой этим обстоятельством, но Марк объяснил, что это требует ее же собственная безопасность.

Марк снова вернулся. Лицо его было мрачным и озабоченным.

— С Тизером ничего не случилось, — сказал он. — Зедеман видел, как он вернулся домой и счел это достаточным предлогом для того, чтобы вытянуть у меня немного денег. Тизер выглядел немного хуже, чем обыкновенно. Но вот посещение полиции мне чертовски неприятно…

Неожиданно выражение его лица изменилось. Он подошел к стене, отодвинул часть деревянной облицовки и обнаружил под ней маленький тайник — зеленый лакированный сейф. Отпер его и вынул оттуда какой-то продолговатый сверток.

— Я чуть было не забыл об этом, — сказал он. — Мне следовало бы спрятать это в вашем хранилище, но… — и он нерешительно перевел глаза с пакетика на Анн.

— Это следовало бы вынести из дому еще до их прибытия.

— Что в пакете? — осведомилась Анн.

— В нем товар для Оксфорда. Там ожидает прибытия этого товара наш агент Меллоун. — И снова нерешительно поглядел на пакет. — Я не хотел бы рисковать…

— Я возьму это на себя, — заявила девушка и прежде чем он успел возразить ей, покинула комнату. Через пять минут она возвратилась, приготовившись к поездке.

Он все еще колебался, передать ли ей пакет.

— Быть может, все это лишь ловушка. Я не доверяю Зедеману. Очень возможно, что он действует заодно с Брадлеем. Я бы не стал подвергать вас опасности…

И все же она инстинктивно почувствовала, что он хотел, чтобы она съездила в Оксфорд и избавила его от этого свертка.

— Может, вы накинете на себя пальто и выйдете погулять? Дойдете до Темзы и бросьте сверток в реку.

Она расхохоталась в ответ.

— Какая чепуха! — взяла у него сверток и опустила его в карман.

— Если вы попадетесь, то я окажусь впутанным во всю эту историю. Разумеется, я всячески буду помогать вам, но если вы меня впутаете…

Анн изумленно посмотрела на него. Она не могла поверить своим ушам: неужели он был способен произнести эти слова?

— Разумеется, я никогда не впутаю вас. Если бы я даже и попалась, то никто ничего не узнал бы от меня…

Он снова запер сейф, и ей показалось, что он сделал это для того, чтобы выгадать несколько минут и снова овладеть собой, подавить охватившее его волнение. Было это страхом или…

Сегодня в поведении Марка таилось что-то странное. По-видимому, произошло нечто, совершенно выбившее его из колеи.

Глава 8

Анн арестована

Анн прошла в гараж, включила свет и, проверив уровень бензина, вывела машину на улицу. Заперев ворота, она внимательно огляделась по сторонам и быстро поехала по направлению к Риджент-Парку.

Анн направилась в Оксфорд не по большой дороге, шедшей через Мейденхед, а предпочла поехать кружным путем через Биконсфилд и Марлоу. Эта дорога была более спокойной, и движение на ней было менее оживленным.

Нельзя было однако избежать проезда через Хенлей. Она неслась по главной улице этого городка, полагая, что за ней никто не наблюдает, но едва выехала на широкую аллею, ведущую в Оксфорд, кто-то окликнул ее.

Она быстро оглянулась и увидела у перекрестка большую машину с притушенными огнями. Там же смутно маячили три силуэта. В то же мгновение кто-то попытался вскочить на подножку ее машины, но оступился. Немедленно большая машина рванулась с места. Анн дала полный газ, и ее машина стрелой понеслась от перекрестка.

Анн все наращивала скорость. Однако большая машина включила световой сигнал: красный свет — приказ остановиться. Это был полицейский автомобиль. Анн опознала его по мощному рокоту мотора. Эта специальная машина появилась на службе у полиции лишь недавно.

Дорога была совершенно свободна — впереди лежал лишь один перекресток. Она развила скорость в сто тридцать километров и мчалась, не обращая внимания на сигналы, и чуть было не столкнулась с шикарным «Роллс-Ройсом», вынырнувшим справа на дорогу. За «Роллс-Ройсом» навстречу ей шел грузовик. Этот грузовик наверняка задержит ее преследователей по крайней мере на минуту. Зеркальце, в котором она могла наблюдать происходящее за спиной, показало, что полицейские беспокойно задвигались в своей машине. Видимо, они затормозили. Затем раздался громкий хлопок — этот звук ей был хорошо знаком: у полицейского автомобиля лопнула шина.

Впереди, на расстоянии полумили, показалось небольшое строение. Анн вспомнила, что там на скрещении дорог всегда дежурил полисмен. Тут же за селением ответвлялась вторая дорога на север, и на эту дорогу она могла попасть только миновав селение. Сельская улица была значительно уже, чем шоссе, и ей пришлось убавить скорость. Теперь она держала йод шестьдесят километров в час. Оглянувшись, убедилась, что полицейский автомобиль отстал — его не было видно. Но это еще ничего не значило: дорога была извилистая, со множеством поворотов — возможно, что полицейский автомобиль следует за ней гораздо ближе, чем она предполагала.

Через несколько минут пришлось снова сбавить скорость — теперь до тридцати километров.

Неожиданно из мрака вынырнул конный полицейский. Его лошадь беспокойно запрыгала под ослепляющими лучами автомобильных фар. По-видимому, полисмен не знал, что ее преследуют, потому что подал ей знак, чтобы она проехала вперед. Но вдруг она услышала его тревожный свисток и сразу же увеличила скорость. Впереди снова расстилалась прямая, как стрела, дорога, и она могла дать предельную нагрузку мотору.

Автомобиль летел с неимоверной быстротой…

Она приближалась к мосту, перекинутому через глубокий, стремительный поток. Однако за мостом она увидела автомобильные фары. То был полицейский автомобиль.

Следовало быстро принять какое-нибудь решение. Дорога была недостаточно широка для того, чтобы на ней можно было сделать объезд.

Если тревожный свисток конного полицейского имел какой-нибудь определенный смысл, то это означало, что ее преследовали.

Анн выключила фары, остановила свою машину на середине моста, затем достала пакет и бросила его в воду. Затем двинулась в путь.

Автомобиль, ехавший ей навстречу, также сбавил скорость, Анн дала сигнал, требуя объезда, однако встречный автомобиль никак не реагировал. Ей не оставалось ничего другого, как остановиться. Из полицейского автомобиля выскочили двое и подбежали к ее машине. Затем она услышала знакомый голос:

— Готов побиться об заклад, что это мисс Перрмен!

То был сержант Симмондс, помощник Брадлея.

— Вы несколько раз ускользали от нас, и я опасаюсь, что это будет иметь для вас неприятные последствия. Может, вы разъясните нам, чего ради вы мчались с такой головокружительной скоростью?

— Но я ехала не быстрее, чем это разрешено.

Сержант что-то буркнул в ответ.

— Вы арестованы! — сказал он и, подозвав одного из полицейских, приказал ему сесть в ее машину.

— Прошу вас покинуть машину, мисс Перрмен, — сержант крепко сжал ее руку.

— Отпустите меня! — возмущенно воскликнула Анн. — Вам незачем хватать меня за руку!

Она попыталась освободиться, но он цепко держал ее Руку.

— Вы сядете в эту машину, — сержант жестом пригласил ее занять место в полицейском автомобиле, затем сел рядом По другую сторону от нее также сел сыщик.

Полицейский, занявший место в машине Анн, освободил путь и дал возможность проехать машине Симмондса. Последний крикнул ему:

— Машину мисс Перрмен доставьте в Скотленд-Ярд! Я там осмотрю ее.

По дороге в Лондон Симмондс стал несколько приветливее.

— Столь разумная особа, как вы, мисс Перрмен, — начал он, — не должна была доставлять хлопот полиции. Ведь при подобной скорости вы могли задавить кого-нибудь. Вы, видно, не отдаете себе отчета в своих действиях или кто-то другой велел вам ехать с такой скоростью. Скажите откровенно, куда это вы мчались, мисс Перрмен, а я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы облегчить ваше положение. Не хочу называть имена, но нам известно, что вы впутались в дело, все последствия которого вам еще не ясны…

— То, что вы говорите, звучит весьма туманно, — холодно заметила девушка.

Он добродушно расхохотался.

— Я далеко не столь образован, как вы, мисс Перрмен. но полагаю что даме вашего круга не подобает мчаться по ночам с сумасшедшей скоростью по проселочным дорогам. Вы могли бы встретить кого-нибудь, и встреча эта закончилась бы большими неприятностями.

— На этот раз вы правы, — сердито заметила девушка.

Ответ ее позабавил Симмондса.

— Каково, Вальтерс? За словом в карман не полезет. Но мы вовсе не так скверны, как вы полагаете, мисс Перрмен. Мы выполняем свой долг. Мы охраняем покой мирных граждан. И столь почтенная особа, как вы, должна бы помогать нам, а не наоборот.

Она презрительно рассмеялась.

— Какую статью закона я нарушила по-вашему?

Мистер Симмондс задумался:

— Во-первых, вы ехали с чрезмерной скоростью…

Анн передернула плечами.

— Сумеете ли вы это доказать? Я что-то не припомню случая, чтобы сажали в тюрьму за слишком быструю езду по ночам!

Сержант Симмондс понимал, что находится в весьма сложном положении. Судьи потребуют доказательств. К тому же на дороге они видели множество автомобилей, и вполне возможно могли спутать машину Анн с какой-нибудь другой машиной. Кроме того, Анн ехала навстречу, а не в одном направлении с ними, а в этом случае трудно определить истинную скорость.

— Я знаю, что доказать это будет нелегко, — откровенно признался он. — Но я вовсе не испытываю желания предать вас суду. Я хочу лишь побеседовать с вами в течение пяти минут. Скажите мне честно, куда вы ехали, с кем должны были встретиться и что передать? Если вы рассудительная женщина, то ответите на вопросы и избавитесь от всяких неприятностей.

Его слова не произвели на Анн впечатления.

— Я не знаю, о чем вы говорите. Вы не имеете права допрашивать меня. Или, быть может, вы и меня, как других, собираетесь оглушить дубинкой? — иронически усмехнулась она.

Сержант Симмондс решительно запротестовал. Однако она отказалась отвечать на вопросы, и сержанту не оставалось ничего другого, как откинуться на спинку сидения и замолчать.

Он доставил Анн в Скотленд-Ярд. Десять минут спустя за ней захлопнулись двери камеры.

Глава 9

Промах Мак-Гилла

Мак-Гилл в беспокойстве расхаживал по своей квартире, поминутно поглядывал на часы. Уже пробило два часа ночи, а об Анн все еще не было никаких вестей. Он позвонил по телефону одному из агентов в Оксфорд и узнал от него, что Анн до сего времени не прибыла к месту назначения. Особого беспокойства это сообщение у него не вызвало. Анн была умна и, должно быть, избрала какой-нибудь окольный путь, чтобы избежать нежелательных встреч.

Но пора уже быть каким-нибудь вестям. Оксфордский сообщник обещал позвонить по телефону, как только она прибудет, но прошел еще час, а звонка не последовало.

Впрочем, Мак-Гилл считал, что дальнейшая работа с Анн была чревата осложнениями. Он знал, что ее вера в него поколеблена. Напрасно пытался он возродить в ней жажду мести — некоторые причины противодействовали этому… Он заметил, что особенно вредно влияло на Анн присутствие Тизера. Общество этого невероятного труса настраивало ее на скептический лад…