Глава 11

— Я все-таки позвонил Виолетте Дюденхоф, — приступил к рассказу Лорен.

— Неужели? — Дэбра готовила салат, высушивая мокрые листья латука бумажными салфетками. По телевизору в соседней комнате бодро рекламировали новое слабительное.

— Я старался говорить с ней очень тактично. К тому же, Господи, сколько времени прошло. Рэндал погиб более двадцати лет тому назад, вряд ли все еще стоит скрывать правду. Я поинтересовался по поводу каких-либо родственников Рэндала в Нью-Мексико в возрасте от двадцати до тридцати лет в настоящее время.

— Действительно, в такте не откажешь, — усмехнулась Дэбра.

— Насколько ей известно, ответила она, у Рэндала вообще не осталось никаких родственников после смерти его единственного брата от СПИДа в Сан-Франциско. Он был гомосексуалистом.

— Это ничего не меняет. Она может и не знать о том, что у Рэндала был сын.

Дэбра достала из микроволновой печи кипящую кастрюлю с энчиладами — блинчиками из кукурузной муки с мясом, сыром и перцем.

Лорен никогда всерьез не задумывался о гомосексуалистах. Как они приходят к этому, как обнаруживают в себе отклонения? Вникать в их мироощущение и образ жизни не доставляло ему большого удовольствия.

— Хонечно, может не знать, — отозвался он.

— Да и никто не слышал о сыне Рэндала.

— Тем не менее я не откажусь от этой затеи. Может быть, кто-нибудь что-то знает. — Тут вдруг ему в голову пришла новая идея. — Послушай, а что, если Пашиенс тоже гомик?

— С чего ты взял?

— С одной стороны, у него пунктик выставлять напоказ свои мужские хобби, всячески подчеркивая принадлежность к слабому полу. С другой — его очень волнует внешний вид и антураж собственного кабинета. Роскошный турецкий ковер, длинные волосы... Оружие для охраны подобрал самое лучшее. А одежда? К тому же ни разу не был женат. Наверно, состоял в половой связи с Убитым, а потом вдруг убрал его неизвестно зачем.

— Салли Мэнсон мне как-то говорила, что Пашиенс сделал ей предложение.

— Да что ты? Ну, и она согласилась?

— Какое-то время они встречались, затем он достал ее своим выпендрежем и нарциссизмом.

— Здорово! Нарциссизм! Самолюбование — это в его духе.

Лорен задумался. Пока единственно возможная стратегия — расспрашивать. Может быть, удастся найти еще свидетеля, кроме того десятилетнего мальчика.

— Собрать бы побольше сведений о жене.

— О жене Джернигана, — догадалась Дэбра.

— Да. Кое-какую информацию я получил от Пашиенса, но еще не просматривал этот файл.

— Думаешь, Пашиенс причастен к убийству?

— Похоже, он знает больше, чем можно предполагать. — Тут Лорен бросил взгляд на аппетитные энчилады. — Ну и аромат! — В кухне аппетитно пахло жареным луком. — Хотя мне не хотелось бы думать, что он как-то связан с убийством.

Не успел Лорен закончить фразу, как телевизор словно по заказу ответил грохотом взрывов и выстрелов.

Вечерние новости начались с репортажа из какой-то горячей точки планеты.

— По Убитому, кажется, стреляли двое? — не отрываясь от занятия, спросила Дэбра.

— Да, у обоих оружие одного типа. И охранники из ЛВТ тоже разъезжают на джипах парами. И на проходной стоят тоже двое.

— Но ведь калибр не совпадает.

— Калибр странный, сорок первый. В наших краях такой не встречается. Промежуточный между девятью миллиметрами и сорок пятым. Словно владелец этого оружия считает, что калибр девять миллиметров годится лишь для изнеженных баб, а пушка сорок пятого калибра слишком тяжела.

Дэбра извлекла из печки кастрюлю с кашей из испанского риса, помешала, оставив там ложку. Лорен достал из буфета две тарелки.

В тот вечер они остались дома одни. Катрина и Келли ушли в гости к Небесной. Наполнив тарелки. Лорен и Дэбра переместились к телевизору, в гостиную,

Перекрывая раскаты взрывов, голос за кадром рассказывал о военных действиях в Африке. Дэбра нажала на пульт дистанционного управления, грохот уменьшился. Обжигаясь острым соусом с перцем, Лорен посматривал на экран. Через спутниковую связь транслировался прямой репортаж о гражданской войне с поля боя в провинции Натал. Камера показывала изуродованные трупы на минном поле, солдат, стреляющих из минометов.

— Сегодня ты опять будешь шить костюмы?

— Да. Времени осталось мало, а одета только половина хора.

— Сондра Джерниган тоже поет в хоре?

— Да.

— Репетиция сегодня?

Дэбра кивнула.

Пальба в телевизоре усилилась, южноафриканская степь на экране заколыхалась — очевидно, оператор с камерой в руках побежал в укрытие.

— Превосходный соус, — похвалил Лорен жену.

— Перец из магазина Хатча, свежий.

Что Бог послал, подумал Лорен.

Чтобы не привлекать внимание обывателей видом полицейской машины, Лорен поехал к Джернигану на «Таурасе» Дэбры. Сондра сегодня поет в хоре, значит, есть шанс поговорить с Тимом наедине. На звонок Лорена никто не отозвался. Машин у дома Джерниганов тоже не было. Лорен решил пока расспросить тех соседей, с которыми не удалось побеседовать вчера. И опять ничего нового.

Затем Лорен расположился у почтового ящика на фигурной железной решетке с узором типа «Раскрытой симметрии». Виста-Линда жила своей жизнью — фонтанчики поливали ухоженные газоны, все так же умиротворяюще стрекотала машинка для стрижки травы. На мопеде пронесся мальчишка лет десяти с яркой флуоресцентной полосой на шлеме. Пророкотала машина с испорченным глушителем. Смеркалось. Свежая прохлада октябрьского ветерка заставила Лорена застегнуть воротник.

Лорен наслаждался одиночеством, внимая уюту и благополучию привилегированного местечка.

Расслабившись, он не сразу заметил высокого прохожего на безлюдной улице. В этом районе обычно никто не ходил пешком. Да и ходить было некуда, разве что на остановку маглева. Именно оттуда сейчас появился Джерниган. Теперь ему приходилось ездить в Лабораторию поездом, пока машина находилась в ремонте. Заметив Джернигана, Лорен двинулся ему наперерез. Джерниган ускорил шаг.

— Привет, доктор Джерниган.

Джерниган, размахивая портфелем из искусственной кожи, быстро продолжал переставлять длинные ноги в сторону своего дома.

— Нам не о чем с вами разговаривать, — процедил он, прыгающей походкой спешно продвигаясь к убежищу.

— Я просто хочу поговорить с вами ради вашей же пользы. — Лорен вприпрыжку поспевал за Джерниганом. Совсем недавно, припомнил полицейский, за ним точно так же бежала охранница с проходной ЛВТ.

— Меня это не интересует.

— Я хочу порекомендовать вам хорошего адвоката.

В ответ Джерниган бросил презрительный взгляд

через плечо.

— Послушайте, — на ходу уговаривал Лорен, — я опросил свидетелей. Я предупреждал, что сделаю это. И я нашел того, кто видел, что в субботу вечером домой вас привезли. Кроме этого, перед смертью Убитый сказал...

Джерниган не остановился, но задергался как ненормальный. Сойдя с дорожки, он прямо по кроваво-красному гравию нервно устремился напрямик к двери.

— Вижу, вы следуете дурному совету, — бросил ему в спину Лорен, прыгая по хрустящей лаве. — Вам стоит встретиться с настоящим адвокатом.

— Оставьте меня в покое, — крикнул Джерниган. И вдруг резко затормозил и развернулся, чуть не задев Лорена портфелем.

— Правда, обратитесь к адвокату. Я не подозреваю вас в убийстве, но вы препятствуете следствию. Ваш рассказ не согласуется с показаниями других свидетелей.

— Мне наплевать!

— Позвоните хотя бы Оливеру Кантвеллу. Он хороший адвокат.

Джерниган чуть успокоился и в нерешительности заколебался. На шее, выдавая его состояние, бешено пульсировала жилка.

— Мне нужно домой, — сказал Джерниган почти умоляюще. — Послать сообщение доктору Дейльху электронной почтой.

— Оливер Кантвелл, — повторил Лорен, — запомните.

Джерниган кивнул и снова по дорожке зашагал к двери. Лорен провожал его взглядом, пока дверь не захлопнулась.

Тьма сгущалась. Теперь он застанет дома еще не опрошенных свидетелей.

Вдали виднелся силуэт джипа ЛВТ. Пусть следят. Лорен всего лишь ходит по окрестным домам и беседует с людьми.

В Аточу Лорен вернулся в полной темноте, по-прежнему сопровождаемый непрошенными наблюдателями.

Поглядывая в зеркальце заднего обзора на «блэйзер», Лорен заметил лесной пожар к северу от Аточи. Клубы дыма подсвечивались оранжевым пламенем. Вокруг, как моль возле лампы, кружились пожарные вертолеты, пронзая мрак прожекторами.

Джип ЛВТ следовал за Лореном по пятам, нисколько не пытаясь скрываться. «Так, пожалуй, они доедут до самого моего дома», — понял Лорен. Видеть молодчиков Пашиенса рядом со своим тихим приютом? Лорен, проехав свой поворот, направил автомобиль в центр города. Сегодня понедельник, на улицах мало машин и прохожих. Лишь кое-где дружными компаниями гуляют парни.

Ради потехи завернул на стоянку перед школой и развернулся, вынудив преследователей повторить маневр. Ехидно усмехнулся в зеркальце. Чтобы организовать слежку как следует, одной машины маловато.

Фары выхватили из темноты высокого субъекта в тряпье. «Пророк» Робертс плетется домой с бутылкой — ежедневной порцией вдохновения. Чтобы воплотить в жизнь свой лозунг — «чудеса случаются каждый день».

Справа, как огромные термосы, пронеслись башни церкви апостолов, подсвеченные огнями городской площади. За церковью блеснули окна дома приходского священника.

По наитию Лорен неожиданно резко свернул вправо на затененную дорожку и остановился. Мимо промчался «блэйзер», продолжая двигаться по главной дороге. Лорен вышел из машины.

Он уже несколько месяцев не бывал на душеспасительной беседе со священником.

Вскоре джип метнулся обратно и проехал мимо, не заметив притаившейся машины Лорена.

Традиции церкви апостолов предписывали каждому верующему регулярно навещать пастора для отчета о состоянии своего духа. Такие посещения назывались «регулярными визитами». Понятие «регулярность» зависело от пастора, церковных старост и совести прихожан. В незрелом возрасте Лорен иногда годами пренебрегал этой священной обязанностью. В последнее время заходил сюда раз в два-три месяца, но ненадолго, просто сообщить, что с душой у него все в порядке.

Теперь же Лорен ощутил потребность разобраться в себе. Слишком многое накопилось на сердце. Кое в чем он боялся признаться даже себе, опасаясь не выдержать тяжести груза. Открыл калитку и прошел по мощеной дорожке. Постучав в дверь, сообразил, что не знает, с чего и начать.

Обычно пастор Рики не выказывал особой заинтересованности и задавал вопросы формально. Поэтому Лорен отвечал, не вдаваясь в подробности. Возможно, просто пастор улавливал настроение прихожан и вел себя соответственно.

— Здравствуйте, — начал Лорен. — Я не очень поздно? Хотел поговорить.

Выражение лица Рики ничуть не изменилось, поздний визит он принял как само собой разумеющееся,

— Входите. — Рики распахнул дверь и пригласил Лорена в свой рабочий кабинет. — Регулярный визит, или случилось что-нибудь непредвиденное?

— Не знаю, как лучше объяснить.

— Садитесь. Хотите чаю?

Обстановка пасторского кабинета поражала своей необычностью. Потолок разрисован всевозможными религиозными символами: христианские кресты, языческая свастика, древнеегипетский знак солнца, обтекаемые крылья Раймонда Леви. Деревянные стол, книжные полки и стулья украшены резными изображениями зигзагообразных молний и Иисуса Христа. Похоже на модернизм двадцатых годов.

— Спасибо, чаю не надо. — Лорен поправил кобуру под кителем и опустился на расписной стул.

Рики подтянул на коленях брюки из рубчатого плиса и сел напротив. Рубашка синяя, без воротника. На столе компьютер с незаконченным текстом проповеди.

— Между нами есть кое-что общее, — начал Лорен.

Рики приготовился слушать, внимательно глядя на Лорена.

— Мы оба храним человеческие тайны, — продолжил Лорен. — Мы знаем об окружении больше других.

— Я не задумывался об этом.

— Порой мы вынуждены знать больше, чем хотелось бы.

— Верно. Вы об этом хотите поговорить? Чужие секреты гнетут вас?

— Не совсем так, — Лорен откашлялся, подыскивая подходящие слова. — Не секреты меня беспокоят. Понимаете, — замялся Лорен, ерзая на стуле, — мне трудно сказать об этом прямо.

— Тогда, — Рики наморщил лоб, — намекните в общих чертах.

— Скажите, — Лорен помедлил, облизнул пересохшие губы, — каково отношение церкви к сверхъестественному, к чудесам?

В глазах Рики мелькнул неподдельный интерес.

— Чудеса — неотъемлемая часть учения, — улыбнулся пастор. — Двенадцать человек засвидетельствовали вознесение Мастера в сером на небо. Сотворенные им чудеса описаны родоначальником нашей церкви.

— Значит, чудеса случаются каждый день?

— Лозунг бедного Робертса, — усмехнулся Рики.

— Робертс уже дошел до ручки.

— Пропащий человек. — Рики покачал головой. — Только чудо может спасти его.

— Пожалуй.

Лорена терзали сомнения. Не легкомысленный ли этот пастор?

— Сегодня я был в Лаборатории, — наконец выдавил Лорен. — На экскурсии. Посмотрел кое-что.

— А, вот в чем дело.

— Они утверждают, что еще немного, и они смогут сами создать Вселенную. Якобы уже известно, как происходило сотворение мира. Хотя, возможно, это следует принимать за обычную болтовню. Но я не уверен.

— Что бы они там ни делали, а сотворить Вселенную им не под силу, — отозвался Рики. — Они способны лишь на жалкое подобие. Настоящее чудо невозможно без участия Святого Духа.

— Конечно. Но я не это имел в виду, заговорив о чуде.

— А... Признаюсь, подумал, что они подорвали вашу веру в Бога.

— Нет. С этим все в порядке.

— Наука на самом деле только укрепляет веру, — улыбнулся Рики. — Дает новые доказательства существования Бога. Я изучал физику и нашел подтверждение основным положениям нашей религии.

Так и не найдя способа высказать свои мучительные сомнения, Лорен решил пока послушать пастора.

— При обнаружении эволюции в природе, — продолжал Рики, — начались бесконечные споры о происхождении людей: то ли человек произошел от каких-нибудь амеб, то ли он есть творение Господне. Стали докапываться, действительно ли мир был создан 22 октября 4004 года до рождества Христова, как вычислил некий епископ, или раньше. Да это же презренное буквоедство! Современные фарисеи придираются к несущественным мелочам так же, как и в древние времена, пытаясь убить веру. Но Господь не допустил полного ее уничтожения! Не надо понимать священные писания буквально! Важно, что мир действительно был сотворен!

Выслушивая философские откровения пастора, Лорен с сожалением подумал, что, видимо, не сможет поделиться с ним всем наболевшим.

— Современная наука ничего не принимает на веру. Современные фарисеи только тогда признают нечто, когда им известно об этом в мельчайших подробностях. Между тем существует принцип неопределенности Гейзенберга, доказывающий наличие свободной воли! Я изучил это.

— И вы тоже слышали о Гейзенберге?! — посмеиваясь, подхватил Лорен.

Рики улыбнулся.

— Вначале я изучал физику, пока не решил заняться философией. А когда здесь под землей построили ускоритель, я расширил свои познания о строении мира. Чтобы, так сказать, знать соседей. Теперь я, наверно, вполне мог бы быть физиком в ЛВТ. Гейзенберг сформулировал такой закон: невозможно точно определить одновременно координату и скорость частицы. Чем точнее мы знаем положение частицы в пространстве, тем больше ошибка в определении ее скорости. И наоборот. Это и есть принцип неопределенности Гейзенберга.

— Ага, — протянул Лорен, — теперь мне понятна та надпись на бампере.

Озадаченный, Рики прервался на мгновение, пожал плечами и продолжил свои рассуждения.

— Другой известный физик Шредингер проиллюстрировал этот принцип прелестной притчей о кошке и бутылке с ядом. Но не в этом дело. В прежней классической физике скорости и координаты считалось возможным определить точно. И тогда, если в какой-то момент времени известны положения и скорости всех частиц, можно совершенно точно рассчитать будущее. Это называется детерминизмом. Получается полная предопределенность, как раз то, чего хотелось бы заядлым кальвинистам. Но если, как ныне установлено современной физикой, есть неопределенность даже в настоящем, то как возможно точно предвидеть будущее? Значит, мой дорогой сэр, существует свобода воли. Мы не роботы! Мы сознательно выбираем себе будущее! Мы сами творим его! Тем самым доказано одно из положений нашей церкви. Самуэль Кэттон оказался прав!

С торжествующим видом Рики умолк, как бы ожидая аплодисментов.

— Это замечательно, Пастор.

«Зря я пришел к нему, — подумал Лорен. — Надо найти благовидный предлог, чтобы уйти».

— А что до чудес, то они действительно происходят! — Рики помолчал с открытым ртом, водя языком по зубам, как бы нащупывая нужные выражения. — Они случаются не просто каждый день, а каждую секунду! Разве процесс поглощения фотона электроном нельзя назвать чудом? Вместо двух сущностей возникает одна. Это и есть чудо, сын мой! И оно происходит постоянно миллиарды и миллиарды раз в секунду во всей Вселенной. Радуйся!

— Я пытаюсь.

У Лорена кружилась голова. Ему скорее по душе был прежний пастор. Зачитает, бывало, суровое предписание из Ветхого завета или другой священной книги. Затем смиренно напомнит о неисповедимости путей Господних. Мол, не дело рабов Божьих судить о правоте Бога. И отпустит с миром. Тот не читал лекций по физике, которой Лорен уже по горло насытился за последние несколько часов.

— Чудеса, — между тем неутомимо продолжал Рики, — это благоволение Господне. В нашем падшем мире, переполненном злом и неведением, нечистыми побуждениями и сомнительными деяниями, чудеса подобны гласу вопиющего в пустыне, призывающего нас не забывать о Боге! — Рики наклонился вперед и пристально взглянул Лорену в глаза. — Настоящие чудеса происходят тогда, когда ничто другое уже не поможет. Когда все безнадежно и нет никакого просвета. Лишь тогда Господь являет нам милость свою. Лишь тогда он вмешивается и творит чудо!

«Не пора ли Господу помочь и мне», — подумал Лорен.

— А вы видели настоящее чудо? — живо поинтересовался он.

— Нет, — улыбнулся Рики. — Но отсутствие чудес в моей жизни как раз и убедило меня в том, что они все же бывают. Я родился в городке Саскуэханна на севере Пенсильвании. Хотя и вырос в религиозной семье, принадлежащей к церкви апостолов, я не очень-то воспринимал веру. Согласитесь, выглядит довольно глупо: Бог послал ангела полуграмотному фермеру на севере Пенсильвании в надежде на широкую пропаганду своих откровений миру. — При этом пастор самоиронично хохотнул. — А всякие полезные вещи, связанные с церковью, считал я, очень выгодны федеральному правительству. Вот оно и насаждает веру. Затем в составе «Корпуса мира» меня послали в Африку. В Уганде тогда разразилась настоящая катастрофа, может, вы слышали?

Лорен кивнул.

— Потом я приехал в Лос-Анджелес, работал в приюте для бездомных. Не сумев помочь людям за границей, я надеялся приносить пользу у себя на Родине. И знаете, что я увидел? — В глазах пастора отразились тяжелые воспоминания. — Я ничего не смог сделать! Почти все благотворительные пожертвования идут на борьбу со СПИДом, на прочее денег не остается. А в таких больших городах, как Лос-Анджелес, десятки тысяч отверженных! Каждую ночь наш приют заполнялся до предела, а толпы оставались без крова. Мы не пускали к себе подозрительных бродяг, принимали лишь людей с маленькими детьми, и все равно множество детей ночевали на улице. А болезни!

Глаза пастора поведали Лорену, что сейчас он не замечает своего уютного рабочего кабинета — перед его взором встают страшные картины приюта. Больные дети на старых железных кроватях с заштопанными матрацами, пожертвованными приюту сердобольными гражданами.

— Боже мой! Дифтерия, скарлатина, полиомиелит. Хорошо, хоть не было проказы и шистосоматоза, как в Африке. Но денег на лекарства взять неоткуда. — Рики помолчал, заново переживая трагедию. Откашлялся. — Конечно, наше соседство не нравилось окрестным жителям. На нас писали жалобы, пикетировали. Не нравилось соседство с оборванцами. — Глаза пастора неестественно поблескивали, рука машинально почесывала бедро, но он ничего не замечал. — И однажды нас подожгли! Сгорел весь приют.

— Господи Иисусе! — воскликнул Лорен. И тут же подумал, что нарушил заповедь не упоминать всуе имя Божье.

Рики, однако, не обратив внимания на проступок Лорена, взволнованно продолжал:

— Там была пожарная сигнализация и противопожарная система. Никто не должен был пострадать. — Пастор нахмурился. — Никто не должен был пострадать! Но некоторые детали сигнализации оказались расхищенными нашими же клиентами. Они продавали их, чтобы раздобыть денег на выпивку, закуску и антибиотики. Сигнализация не сработала, огнетушители стащили еще раньше. Двенадцать человек от ожогов скончались, в основном дети из больничной палаты. Поджигателей так и не нашли. Приют перестроили под ресторан со стриптизом, а я вернулся назад в Пенсильванию, поступил в Колледж имени Кэттона.

— Я не знал об этом.

— Верю ли я в чудеса? Как видите, верю! — улыбнулся Рики.

— Потому что большинство людей спаслось во время Пожара?

— Нет. Тут нет никакого объяснения. — Рики нервно мотнул головой. — Все мои первоначальные планы помощи людям провалились. Федеральному правительству религия безразлична. Человечество несовершенно, как и наши планы. Как сказал Экклесиаст, все суета и прозябание духа. И если Бог не поможет, человечество вымрет. Земля превратится в пустыню. Вся надежда на Господа! Только он может нас спасти!

Возможно, думал Лорен, Рики прав. Он хорошо знает, как порочны люди, как им нужна вера. Но для Лорена вера не единственное утешение. У него есть дети. Кроме того, в отличие от Рики планы Лорена не рухнули, он сумел принести пользу людям.

— Если бы у вас были дети, вы не так мрачно смотрели бы в будущее, — заключил Лорен.

Рики просиял характерной для него улыбкой, показывая сразу все зубы и напоминая этим оскал черепа.

— Шеф, я имел множество детей. Одни умерли от голода, других скрутил полиомиелит, некоторые сгорели при пожаре. Кажется, Оден сказал, что лучше всего вообще не рождаться в этом греховном мире. Но раз уж мы появились на этот свет... Спасение я вижу только в вере. Я думаю, Оден согласился бы со мной.

Возразить что-либо было бы трудно. Лорен мог только добавить, что семья важна для него так же, как вера в Бога. Но Рики не понял бы этого.

— Чуть не забыл спросить, — с наигранной улыбкой сказал пастор, — вам удалось совершить чудо? Об этом вы хотели поговорить со мной?

— Ну что вы. Я не пророк и не святой, чтобы совершать чудеса. — От страстного рассказа пастора у Лорена защемило сердце. — Но, похоже, впервые в жизни мне пришлось столкнуться с необъяснимым.

Боясь показаться сумасшедшим, Лорен все еще не решался поведать о Рэндале, воскресшем спустя долгие годы и вновь отошедшем в мир иной.

— Это уже лучше. — Тяжело дыша, Рики достал носовой платок и вытер вспотевший лоб.

Дети, погибшие в огне, Рэндал Дюденхоф, изуродованный сплющенной машиной, повергли Лорена в смятение. Сколько же бед подстерегает человека на каждом шагу!

— Понимаете, — объяснил Рики, — я не очень-то верю людям, утверждающим, что они способны творить чудеса. Совсем другое дело, когда человек просто стал свидетелем дива. Тем более если речь идет о таком здравомыслящем и наблюдательном человеке, как вы. Вы смотрите на вещи трезво, в отличие от любителей всякой мистики, которых легко одурачить несложными фокусами. Они простодушно поверят во все, что угодно, ловкость рук назовут чудом. — Затем неуверено улыбнулся. — А кто произвел увиденное вами чудо?

— Этого я не знаю.

— Хм. Тогда не скажете ли вы, в чем оно заключается?

— Не хотелось бы преждевременно говорить, потому что я пока не уверен, действительно ли это чудо. Не исключено, что найдется более простое объяснение. Но...

«Сказать или нет? — Лорен мучительно колебался. — Ведь Рэндал действительно произнес мое имя».

— Как видно, это вас очень беспокоит. — Сняв очки, Рики принялся протирать их платком.

— Да.

— Чем вызвано такое беспокойство? — настаивал Рики, глядя на Лорена близорукими глазами.

«Как ответить? — Лорен пребывал в нерешительности. — Сказать, что боюсь? Смешно. Все стало бы на свои места, будь это, к примеру, заурядным следствием по делу об убийстве некоего субъекта, застигнутого Джерниганом в постели со своей женой».

— А если, предположим, я в самом деле увидел чудо?

— Тогда, — Рики снова нацепил очки, — мы попытались бы, с Божьей помощью, разобраться. Может быть, это знамение.

— С какой целью?

— Для укрепления веры. Не только вашей, но веры всех людей.

— Но это произошло, как бы сказать... Этого уже нет. Я оказался единственным свидетелем. — У Лорена кружилась голова, он с трудом подбирал слова. — Какой смысл Господу делать знамение, если его никто не видел!

— Но вы ведь видели?

— Только я один.

— Может быть, это был знак лично для вас?

— Маловероятно.

Сердце ныло. Как быть, Лорен не знал.

— Наша церковь, — разглагольствовал Рики, — разрывалась между учением Самуэля Кэттона, чудесами и откровениями, описанными в его книге, с одной стороны, и возникшими впоследствии собственными традициями — с другой. После смерти Кэттона был основан колледж, воспитывающиеся там церковнослужители превратили священное писание в догму. Теперь церковь и слышать не хочет о чудесах, не упомянутых в писании. Понимаете, современные чудеса способны опрокинуть сложившийся порядок вещей. Это всегда неудобно. В свое время мормоны оказались революционерами. Книга Мормона детально разбирает политические и духовные вопросы, волновавшие Нью-Йорк в двадцатые годы девятнадцатого века. Очевидно, именно поэтому эта книга неудобоварима для современного читателя. А церковь апостолов пошла еще дальше, восстала даже против мормонов, на столетие опередив свой век призывами к переустройству общества.

— Мне это не очень интересно, — нетерпеливо перебил Лорен. — Мне хотелось бы...

— Понять, как относиться к увиденному вами видению или чуду? Не знаю, что это было, но церковь полагает, что между Богом и человеком ничего нет, никакого посредника. И если вы оказались единственным свидетелем показанного лично вам чуда, значит, это был знак для вас лично.

— Это совсем не то! — почти крикнул Лорен. — Не то, что описано в Библии. Не было ни видения, ни ангела, ни голоса с неба. Ничего общего с падением стен Иерихона или кровавым дождем с гадами, сыплющимися с неба. Нечто другое, непонятное.

— Помолитесь, и ответ придет. Поверьте мне.

Перед глазами Лорена проносились ужасные картины: истекающий кровью Рэндал, запах виски, похожий на него Убитый, захлебнувшийся кровью.

— Ладно, я попробую. — Лорен провел рукой по лицу, как бы пытаясь снять напряжение.

— О чем еще вы хотели бы побеседовать?

— Это все.

— Вы забыли кое-что.

— Что именно?

— Нечто такое, что, говоря словами Кэттона, возмутило умы старейшин и сердца прихожан.