Глава 14

Мне стало страшно – так, что руки и ноги похолодели.

Мне стало страшно – и за себя, но еще больше – за сэра Робера.

С огромным трудом я смог успокоиться.

Однако, я ведь был приглашен на пир самой леди Энид и ее кузиной. Значит, я имею право… И надо спешить, конечно же. надо поспешить!…

Трапезная была подо мною, как на ладони Но как мне попасть в трапезную? С балкона не спрыгнешь – слишком высоко. Замок я изучить как следует еще не успел – запросто могу заблудиться в коридорах и переходах. А еще и пустят ли меня в трапезную? У дверей-то ведь, наверное, стража.

Но я должен, должен рассказать сэру Роберу все, что я знаю, что я понял.

А я понял: Габриэль Андроктус – это Скорпион, а Скорпион – это Бенедикт… Да, да, и теперь Бенедикт явился сюда, чтобы завладеть замком, стать его полновластным хозяином!…

Возле балкона было окошко. В окно был виден двор, стена замка, башни. Над ними развевались ало-белые знамена рыцарского рода ди Каэла.

Наступал вечер. Скоро на небе высыпят звезды, взойдет луна… Какая из лун?

Что мне делать? Кто посоветует?

Я бросил кости. Выпал знак Дракона? Что говорится об этом знаке в «Калантине»? Кажется, что-то о «разоблаченной невинности».

Ну что же, я готов во всем признаться, во всем покаяться. Ласка залезла в нору зверя и назад пути уже нет…

Внезапно за окном послышался звук – словно разбили хрустальный кубок.

Я замер, охваченный недлбрым предчувствием.

Ждать долго мне не пришлось. Огромный черный ворон опустился на подоконник.

Мне снова стало страшно.

Скорпион всесилен и всемогущ. От него действительно никуда не скрыться. Ворон смотрел на меня, так, словно душу из меня вынимал. Взор его был столь же острым и цепким, как клюв и лапы.

– Опять, Ласка, ты хочешь уйти из-под моей власти? Ну, ну, посмотрим, что у тебя из этого получится!

Голос ворона был тихим, но до ужаса злым.

– Вот ты и добрался до замка. И твои разнесчастные братцы тоже здесь. – Ворон злобно хихикнул. – Надо сказать, они преизрядно позабавили сэра Робера. Но они ему сейчас не интересны. Он хотел бы поговорить с тобой…

Я постарался выразить удивление:

– Со мной? О чем же может говорить столь благородный рыцарь с оруженосцем опоздавшего на турнир рыцаря?!

– А ты, я смотрю, все дурачком прикидываешься?! Ну-ну! Все печали сэра Робера как раз в связи с «опоздавшим на турнир рыцарем». Разве ты не согласен, что судьба обошлась с сэром Баярдом весьма дурно? – Ворон ухмыльнулся – Но к тебе… к тебе, Ласка, суддьба благосклонна. И об этом знаем только мы с тобой. И о том, что хочет тебе сказать сэр Робер, будем знать тоже только мы с тобой.

Ворон замолчал. Потом заговорил снова:

– И вот что еще…

Но я прервал черную птицу. Я уже смог подавить в себе страх и сказал твердо:

– Я виноват перед сэром Баярдом. Я не рассказал ему всей правды. Это из-за меня он не станет мужем леди Энид. О, если бы я мог, я бы поменялся с ним своей счастливой судьбой!

Ворон снова усмехнулся:

– Поменялся? О-хо-хо! Да я сам уже четыреста лет ничего не могу изменить в своей судьбе!

И с этими словами ворон взлетел с подоконника. Черная тень легла на камни двора – так предчувствие чьей-то близкой смерти ложится на сердце.

Сумерки сгущались, но я смог увидеть: ворон, пролетев над двором, сел на самую высокую башню замка.

Во дворе оруженосцы седлали коней. Пир уже заканчивался. Многие из рыцарей выходили из замка, заметно качаясь. Вина у сэра Робера было вдоволь. Правда, старые закаленные в боях вояки еще сидели за столом. И в трапезной звучали лихие песни соламнийских рыцарей.

Неожиданно на звездное небо с востока наползла огромная туча. Вскоре она закрыла почти все небо. Что-то страшное ощущалось в ней – словно несла она беду и небесам, и земле.

– Знай, мой маленький друг, – прозвучал внезапно с подоконника голос ворона, хотя самой птицы рядом давно уже не было, – пророчество это начертано Бенедиктом ди Каэлой.

Страх снова охватил меня, холодный пот заструился по спине. Скорпион и невидимый был рядом со мной, он следил за мной всегда и всюду, и я был совершенно беззащитен перед ним.

А голос продолжал говорить:

– Ему было видение свыше. А что такое видение, мальчик? Вспышка, молния во тьме, внезапное озарение, тайна. Каждый ищет свою разгадку тайны и каждый по-своему понимает пророчество. Любое пророчество нельзя только однозначно. Баярд Брайтблэд, прочитавший пророчество в «Книге Винаса Соламна», даже и не ведает о втором его смысле. Хочешь, я расскажу тебе о нем?…

За окном неожиданно повалил густой снег. Снег – ранней осенью, в этих краях?

– Слышал ли ты что-нибудь об Эрике Повелителе Бури?

Я кивнул головой.

– Так вот, он был, как и Баярд Брайтблэд, рыцарем меча. Прославленный, искусный воин. Он свершил немало подвигов и снискал себе громкую славу. Его даже называли украшением рыцарства! Казалось, он не знал ни страха, ни усталости. И вот однажды он повел рыцарей Соламнии в поход против воинов Нераки. Тебе это, наверное, хорошо известно, мой мальчик, ведь в том походе участвовал и твой отец. Да, говорю я тебе, Эрик Повелитель Бури был храбрым рыцарем и умелым командиром… Ты, кажется, хочешь возразить мне, Ласка?! Не советую! Я ведь говорю истинную правду и воздаю должное славному рыцарю Эрику.

Да, ворон говорил правду, но мне было неприятно слышать от него слова похвалы рыцарям.

– Ты ведь уже слышал об Эрике от жрецов Гилеана, верно? Да и от людей, пришедших из Восточных Дебрей, тоже. О, люди из Восточных Дебрей почитают книгу «Калантины», верят в нее так же, как и ты! Верят в магические значения цифр, какие выпадают им, когда они бросают кости. И называют это высоким словом «пророчество»!

Ворон зло рассмеялся.

– Но однако, вернемся к Эрику Повелителю Бури. Он был храбр и умен. Но он тоже верил в пророчества «Калантины». И, собираясь в поход, хотя он и был уверен в победе, он решил узнать волю богов. Он бросил кости и ему выпало…

– 2:10, – прошептал я.

– Да, 2:10, – подтвердил голос ворона. – Знак Ворона! Это значит: в ближайшем будущем тебя подстерегают опасности. Не так ли, Гален?

– Но это лишь одно из толкований, – попытался возразить я.

– Да, конечно. Но оракул бога Гилеана, к которому обратился Эрик, подтвердил именно это толкование. «Этот поход, сказал он, – будет твоим последним походом. А затем в Соламнии воцарится мир». Эрик был соламнийским рыцарем и мир для Соламнии был ему дороже всего. И он без колебания выступил в поход. Но оракул сказал не все, что он знал, он утаил, что мир в Соламнии не будет миром победителей, он будет миром мертвых… В отряде Эрика была сотня рыцарей. И эта сотня на перевале Чактамир вступила в бой с несметным воинством Нераки. Весь день, от рассвета до заката, длился бой. Половина отряда Эрика погибла. А потом настал час и Эрика Повелителя Бури… Рыцари отстояли Чактамир, они водрузили знамя Соламнии над перевалом. Бой затихал, уже темнело, в тот день быстро стемнело… Но стрела, вонзившаяся в грудь Эрика, была еще быстрее… Так наступил мир для храброго рыцаря Эрика Повелителя Бури.

– Стрела была черной? – спросил я.

– Да. И с вороньим пером, Гален. С пером ворона. Как ты видишь, предсказание «Калантины» сбылось.

– Ну что же, – сказал я, осторожно подбирая слова, – история, которую вы рассказали, очень интересная. Но какое отношение она имеет к замку ди Каэла?

– Я уже говорил тебе, – назидательно прокаркал ворон, – что пророчества можно истолковать по-разному. Но впрочем, тебе-то какое дело до Эрика и его рыцарей?

– Мой отец сражался под Чактамиром! – пылко воскликнул я.

– А, ну да, ну да! – словно бы удивился ворон. – Ну что же, теперь я расскажу тебе историю Бенедикта ди Каэлы…

Я с ужасом почувствовал: чьи-то невидимые руки легли мне на плечи. Я вздрогнул. Но несмотря на весь свой страх, сумел взять себя в руки и сказал как можно более спокойно:

– И это будет история о вас! Ведь вы – и Скорпион, и Габриэль Андроктус, и Бенедикт ди Каэла!

Ворон рассмеялся:

– А ты, оказывается, не слишком наблюдателен, мой мальчик! Будь ты повнимательнее, ты бы понял: мы все – только посланники Бенедикта. Да, я появляюсь чаще других – и только. За те столетия, что я появляюсь, мне пришлось пережить уже две смерти. Одну – тогда, на Чактамире. Там где погиб Эрик…

– И, несмотря на свою смерть, – попытался я съязвить, – вы появились еще и в ущелье Тротала, что возле Восточных Дебрей?!

– Ну что же, верно, – равнодушно ответил голос. – Это соответствует рассказам о Бенедикте ди Каэле. Будем для удобства считать, что я и есть Бенедикт… Я собрал тогда небольшой отряд… о, надо признать, это были отчаянные головорезы! И с этим отрядом добрался до Нераки. Ну а там мой родной братец Габриэль убил меня. Человек, борющийся за то, чтобы в мире восторжествовали добро и справедливость, не может не прибегнуть к жестокости и злу, не так ли?

В голосе ворона звучала явная издевка. Я промолчал.

– Итак, все посчитали меня погибшим. Ну что ж, я был мертв. Но – только для них… Отец передал все мои земли и титулы своему младшему сыну Габриэлю. Моему убийце! О, да, батюшка наш всегда благоволил к нему более, чем к нам…

– Вы говорите о себе и о Дункане?! – изумленно воскликнул я. – Но ведь это вы убили Дункана!

– К сожалению, Гален, нет! – ответил ворон. – Конечно, Габриэль верил, что я хочу отравить всю семью… Да, я делал яды. Но я их предназначал для крыс. Только для крыс! Я просто терпеть не мог этих тварей! А их в замке было – просто уйма!

А я ощутил: что-то невидимое вонзилось мне в плечо. Я вскрикнул.

– Как бы там ни было, яды я предназначал для крыс… А смерть моего братца Дункана – нет, это не моих рук дело. Кто же его знает, от чего он умер? Но только я его не убивал.

– Ну а пожар? Ведь это вы сожгли тело Дункана?

– Конечно, я. Вон, посмотри, во-он, видишь окно? Это его комната. Сжигать покойного – это давняя традиция, обычай, который введен не мной и не тобой. Тебе, конечно, никто не рассказывал, что служитель Мишакаль вытворял с телом покойного Дункана, пока я не украл своего братца у него из-под носа…

Но ведь, – пролепетал я, – он только хотел узнать: был ли отравлен Дункан? И если отравлен, то кем?

– И узнал? – вновь усмехнулся ворон. – Наш папаша поначалу не хотел звать служителя Мишакаль. Но потом все-таки согласился. А ведь это же – кощунство. Кощунство! Ты понимаешь это, Гален?

Я промолчал.

– Должен сказать: я никогда не причинял вреда своим братьям. Я не желал им зла. Я был послушным отцу сыном. До тех пор, пока отец во всеуслышание не объявил, что я – мертв. И вот уже четыре сотни лет я пытаюсь доказать роду ди Каэла, что я – жив. Да, жив. И я хочу вернуть себе свои земли. Свой замок. Свои титулы. Но мое имя проклято, оно словно бы предано забвению. Комната, в которой я жил, закрыта, туда боятся заходить… А что может быть страшнее, чем быть пороченным в веках? Ты знаешь и о крысах, и о пожаре, и о людоедах. Все это списывают на меня. Но хочу заметить, такого рода забавы вовсе не по мне, я не опускаюсь до такого. Все это рождено духом самого рода ди Каэла, и все эти порождения не подчиняются воле своих создателей, начинают действовать против них…

– Но все-таки вы – мертвец?! – воскликнул я. – Как же вы возвращаетесь в мир живых?

Ответом мне было молчание – ворон, видимо, задумался над ответом.

Затем вокруг меня разлилось благоухание роз, послышался шелест птичьих крыльев.

– Да, я возвращаюсь… Я возвращался – или вернее, думал, что возвращался – тогда, когда был пожар… Но это не было подлинное возвращение. Настоящее возвращение состоялось лет двадцать-тридцать спустя… И что я помню о тех годах? Вокруг меня – тьма. Жаркая, кроваво-красная тьма! Порою сквозь тьму пробивается свет. Этот свет был похож на зарево пожара… Слышались какие-то голоса. Слов я не мог разобрать… Затем во тьме возникла комната. Ее пол был из полированного оникса. На полу сидели и лежали рыцари. Они как будто спали и вместе с тем смотрели в черное зеркало пола. Я тоже посмотрел в это зеркало. Не знаю, что видели рыцари, но я не увидел ничего, кроме звезд… А потом меня снова окружила тьма. И снова она рассеялась. И теперь я увидел горы. Над ними восходила луна – черная, словно пол в той комнате с рыцарями. Но теперь вокруг не было никого… Черная луна, безмолвные горы и призрачные тени от них. Может быть, где-то в горах жизнь и таилась, но я не знал. Возможно, этот пейзаж возник для меня слишком рано.

Или он был предназначен не мне?…

Голос снова умолк.

В окно настойчиво стучали первые лучи рассвета. Но нет, нет, я ошибся. Это был свет восходящей Солинари.

Я, словно очнувшись от сна, огляделся. Оказывается я был в своей комнате. Одетый, я сидел на кровати.

А голос ворона снова заговорил:

– Неожиданно горы осветил солнечный луч, яркий, сильный. И я увидел… Впрочем, я не стану рассказывать тебе о том, что увидел… Теперь прошло уже четыреста лет. У рыцарей ди Каэла впервые родился не сын, а дочь. Впервые появился не наследник, а наследница! Тоько теперь должно состояться мое настоящее возвращение в мир живых! Теперь мне не нужны ни крысы, ни пожары, ни скорпионы. Мне не нужна ничья посторонняя помощь!…

– А разве возможно настоящее возвращение из мира мертвых в мир живых? – попытался возразить я. – Мне кажется…

Но голос меня тотчас перебил:

– Ты не должен знать больше того, что долен знать. Я просто рассказал тебе, почему вы – и твой хозяин Баярд и ты сам – мешаете мне. Я – законный наследник рода ди Каэла! И я стану наследником, не пролив ничьей крови!

– А рыцари, которых вы убили на турнире? – спросил я.

– Поединки проходили по всем правилам. И никто этого не станет отрицать. Я хотел победить, но я не хотел убивать ни рыцаря Орбана, ни рыцаря Просперо…

– Ну, а тот крестьянин – Джафа?

– А что мог я поделать, если он сам пожелал своей смерти?

– То есть, как это так?

– А вот так! – насмешливо ответил мне ворон.

– Ну, а Эджин?

– Какой Эджин? – недоуменно спросил голос.

– Кентавр, которого убил людоед. И кроме того, я до сих пор не могу понять, зачем сэр Баярд вступил в сражение с людоедом?…

Ворон словно бы улыбнулся:

– О, это было хорошо задумано! И на сэра Баярда было просто приятно смотреть. Сражение человека со стихией! Твой Эджин… мне очень жаль, что он погиб… но он не должен был вмешиваться в поединок рыцаря и людоеда. кентавр погиб по собственной глупости…

Слова прозвучали безжалостно. Я промолчал, но сказал сам себе и – Эджину: «Эджин, клянусь, я отомщу ему за твою смерть!»

А потом сказал вслух:

– Значит, вы хотите завладеть всеми богатствами рода ди Каэла, так?!

Черная птица рассмеялась:

– Хорошо же ты меня понял, Гален! Ну сам, подумай: разве я могу быть алчным? ведь я сейчас – дух, я бесплотен. Что мне до всех их родовых земель, до их золота, всех их сокровищ?! Да и до замка, в конце концов? Нет, мне ничего не нужно. Но я хочу, чтобы у меня был сын. Наследник рода. Поэтому я и женюсь на леди Энид. А еще, Ласка, признаюсь тебе: я не видел женщины прекраснее, чем она… Возможно, она, как и ее мать, умрет молодою…

Я стоял, не в силах даже пошевелиться – словно в столбняке. Только в голове гвоздем точила мысль: «Но что же ему от меня-то нужно?»

А ворон прокаркал:

– Никому ни слова о том, что я тебе говорил! Слышишь, Ласка, никому ни слова! – Он помолчал. – Впрочем, Баярд уже не верит тебе. Не доверяет он уже и сэру Роберу. Не забывай, что я тебе сказал при первой нашей встрече: «Я БУДУ ПЛЯСАТЬ В ТВОЕЙ ШКУРЕ»! Ты ведь помнишь эти слова?! Так что ты знаешь, что тебя ждет. А если ты оценишь мое доверие к тебе, то ничего страшного с тобой не случится. И обдумав все как следует, охотно согласишься мне помогать. Мне сейчас будет весьма кстати твоя помощь…

Я ожидал подобных слов. Но какой конкретно помощи ждал от меня Скорпион? В любом случае получается, что он хочет не только жениться на леди Энид и стать наследником рода ди Каэла, но… Что «но»?

Голос молчал.

Неожиданно в коридоре послышались чьи-то шаги. Я открыл дверь и увидел… Бригельма. Брат шел с подносом на голове – словно какой-нибудь африканец.

Я ужасно обрадовался брату.

А Бригельм, дурачась, воскликнул:

– Ваш ужин, сэр! – Потом сказал уже серьезнее: – Стражники сказали, что ты почти целый день не выходил из комнаты. Я подумал: не заболел ли ты…

Ноги мои были словно приклеены к полу. Руки сведены судорогой. В горле пересохло – я не мог и слова вымолвить.

– Да что ты стоишь, как вкопанный?! – воскликнул брат.

– У тебя от голода, наверное, живот уже свело! Или рассудок помрачился… Я тебе ужин принес, слышишь, Гален?!

Брат вошел в комнату, поставил поднос на стол.

– Вот – суп, вот – жаркое. Ешь, братец! Ешь и запивай вот этим прекрасным вином. Оно, кстати, старше тебя… Ешь, говорю тебе!

– Бригельм!

Голос мой прозвучал, наверное, как-то странно – брат посмотрел на меня с удивлением.

– Бригельм, я действительно нездоров.

Но брат словно бы и не услышал меня. Он деловито налил большую тарелку супа, в кубок – вина. Затем налил вина и себе.

– А ну, Гален, давай ешь!

Пригубив из кубка, Бригельм стал рассказывать…

– Ты, Гален, наверное, уже знаешь, что Алфрик, как и мы, столкнулся на болоте с сатирами. Мне он, во всяком случае, рассказал об этом. Он, разумеется, и не подумал о том, что это – просто видение. Морок. Он даже убил кого-то из них. И не одного – нескольких! Он был так горд – словно одолел целую армию! Сражался он с ними отчаянно. Он сказал мне – я повторю тебе слово в слово: «Я пришел в благородную ярость!»

Я удивился:

– В благородную ярость? Неужели наш брат Алфрик так и сказал?

Бригельм кивнул.

– О, да! В общем, он даже обратил сатиров в бегство. Так вот, слушай: одержимый благородной яростью, Алфрик погнался за ними. И вдруг наткнулся на колуна, с которым мы сражались на поляне, посреди болота. Представляешь себе? от подобных шуточек…

– Да он, – прервал я брата, – еще и не такое может выделывать!

Бригельм, соглашаясь со мной, задумчиво кивнул.

– Да, и знаешь, что еще сказал Алфрик. Я запомнил слово в слово: «Я сразился с сатирами для того, чтобы благородный рыцарь сэр Баярд Брайтблэд мог беспрепятственно проехать по болоту». Вот видишь, он за сэра Баярда живот готов был положить.

– Это на него так похоже!… – насмешливо ответил я.

Но вскоре я почувствовал: усталость свинцовой тяжестью навалилась на меня. Встреча с вороном, разговор с ним вымотали меня совершенно. А от еды и от вина меня совсем разморило, неудержимо потянуло в сон.