Герои (№3) - Отважное сердце

Как только шаги Гилеандоса в коридоре стихли, я услышал: Алфрик снова идет ко мне. Я пополз от него на середину темницы.

– С крысой все ясно, – сказал брат. – А что ты болтал о костре?

Я ничего не ответил.

Когда я слышал шаги Алфрика, я начинал снова ползти; когда брат останавливался, замирал и я.

Мне казалось, эта игра в кошки-мышки тянется уже целую вечность…

Наконец, за дверью послышались шаги, заскрежетал ключ в замке и в нашу темницу хлынул свет. Я огляделся: мы с Алфриком сидели почти вплотную друг к другу – спиной к спине.

Брат протянул было руку, чтобы схватить меня, но отец уже стоял над нами. В левой руке он держал факел, а правой крепко схватил Алфрика за воротник рубашки. Я и представить не мог, что мой старый отец так быстро бегает!

Около двери стояли два дюжих стражника и, глядя на нас с братом, ухмылялись. Отец кивнул им, и они стали прикреплять к стене камеры ножные кандалы. Я увидел: в руках у них только две цепи.

– Гилеандос! – позвал отец, и в камеру вошел наш учитель.

Отец крепко держал Алфрика, а Гилеандос склонился надо мной и назидательно изрек:

– Ты, Гален, еще мал и не научился искусству лжи. А посему – не лги взрослым. Я ведь отлично понял, что ты хотел сказать на самом деле, мой мальчик.

«Значит, я еще не научился правдиво врать?! Это не очень-то приятный мне комплимент…»

А Гилеандос продолжал:

– Крыса – это Алфрик. В переносном смысле, конечно. Ведь ты не ударялся головой о стену. Тебя избил твой брат. Верно, Гален?

– Да.

– Но почему ты боялся сказать правду? Ты боишься своего брата?… А тот пожар, шесть месяцев назад? Это ведь тоже не твоих рук дело? Я прав?

– Наверное…

– Так, так, мой мальчик. Ты не хочешь признаться, что брат постоянно обижает тебя и бьет… Но разве не было бы лучше для тебя самого, если бы ты с самого начала рассказал нам всю правду?!

– Да, наверное…

Стражники надели на ноги Алфрика кандалы – тот бессильно только брызгал слюной. Отец с гневом и презрением смотрел на своего старшего сына; факелом он размахивал, словно мечом.

– Гален, – сказал мне Гилеандос, – мы с твоим отцом решили, что тебе пойдет на пользу посидеть в камере рядом с закованным в кандалы братом. Сидеть тебе придется, видимо, до тех пор, пока сэр Баярд не отыщет свои доспехи. Мы надеемся, что и ты, и Алфрик – вы оба – сумеете сделать правильные выводы из всего, что с вами случилось и встанете на путь правды и добра.

– Я не уверен, – глядя на Алфрика, ледяным голосом сказал отец, – что лгун и трус достоин звания рыцаря. Благородная кровь и поступков требует благородных.

Больше не сказав ни слова, отец и Гилеандос ушли. Стражники снова закрыли дверь.

Во тьме камеры я услышал, как гремят цепи Алфрика. Их скрежет заставил меня вспомнить разные жуткие истории о преступниках.

А брат начал красочно описывать, что бы он сделал со мной, если бы сейчас я попался ему в руки.

Я постарался отвечать ему как можно спокойнее.

– Мне твои угрозы не очень-то страшны. Наверное, ты еще так ничего и не понял. Ведь в этих кандалах ты можешь остаться на всю жизнь. Или, по крайней мере, лет на десять. Пока какой-нибудь добрый рыцари не сжалится над тобой и не захочет сделать тебя своим оруженосцем. А ведь по возрасту ты уже давно мог бы стать оруженосцем какого-нибудь благородного рыцаря. Но ты – слишком подлый, Алфрик. Вспомни: когда тебе было четырнадцать, рыцарь Гариз из Палантаса сказал тебе эти же самые слова. Тогда, когда он увидел, как ты вынимаешь деньги из ящика в церкви… Я в четырнадцать лет мог бы запросто стать оруженосцем, но отец решил, что сначала оруженосцем долен стать ты. Ведь ты – его старший сын, его наследник. Ты, наверное, и представить себе не можешь, как наш отец мучается: в двадцать один год сыновья рыцарей уже сами являются рыцарями, а ты даже не стал оруженосцем! Он должен кормить взрослого оболтуса, заботиться о нем. А ты, ты на его заботу отвечаешь к тому же подлостью и враньем! Ты только и способен на то, чтобы бить слуг и ездить на лошадях. Много ума для этого не требуется.

Я услышал: Алфрик захныкал.

Ну что же, прекрасно! И я продолжал:

– Десять лет в кандалах – это уж как пить дать! Стать оруженосцем в тридцать один?! Курам на смех! А это значит, ты никогда не станешь оруженосцем рыцаря, а уж рыцарем – тем более. Можно, конечно, пойти в священники. Но, наверное, и тут ты уже опоздал. Тридцать один год – это старость. В любом случае. В любом деле. И ты это, конечно, сам прекрасно понимаешь. Вот, например, наш брат Бригельм…

Бывает же такое! Знаете, как в старинной какой-нибудь комедии: едва только упомянут чье-то имя, как этот человек тотчас появляется на сцене. Не успел я произнести имя брата, как Бригельм, открыв дверь, вошел к нам в камеру.

Но его приход был, пожалуй, сейчас некстати. Я только-только вошел в раж! Алфрик мне сейчас был не страшен!

Как бы там ни было, на пороге стоял Бригельм. На его лице ясно прочитывалось сострадание – ему было жалко и меня, избитого Алфриком, и Алфрика, извивающегося в кандалах.

– О, милые мои братья! Вас бросили в эту вонючую, холодную, темную камеру! Почему, за что вас держат здесь? И уже так долго! Но я верю – и вы верьте вместе со мной, – скоро все это кончится.

– то кончится, Бригельм? – спросил Алфрик. Кажется, он старался говорить спокойно, но голос его все-таки сорвался на визг.

– Скоро все это кончится, – повторил Бригельм, садясь около меня, и добавил: – Я принес вам хорошие новости. Час назад сэр Баярд поймал-таки вора, который украл его доспехи. Скоро отец позовет вас к себе…

Сэр Баярд поймал Скорпиона?! Н-да, хорошую же новость принес Бригельм.

А брат продолжал:

– Я знал, что правда восторжествует. Знал, что вы ни в чем не виноваты и имя нашей семьи вами не запятнано!

«Угу, до пятого колена», – мрачно подумал я.

В большом зале было полутемно – факелы здесь на этот раз горели тускло.

Отец и сэр Баярд сидели во главе стола в судейских мантиях. В зале были и слуги, и крестьяне окрестных деревень – они негромко переговаривались. Собаки тоже были здесь – играли, боролись, карабкались на стол.

Посмотрев на пойманного вора, я усмехнулся: это и есть главное действующее лицо судебного представления?! Тощий, почти скелет. Ноги тонкие – однако, ощущалось, сильные и жилистые; они напоминали ноги Скорпиона… Одет он был во все черное, на вид ему – лет шестьдесят.

Он не проронил ни слова, и я, с замирающим сердцем, ждал, когда он заговорит – его голос, если это Скорпион, выдаст его.

Конечно, просто «козел отпущения» – для меня гораздо лучше, чем настоящий преступник. Скорпион мог бы порассказать обо мне такого!…

Мы с Алфриком – в окружении стражников – стояли в середине зала. Бригельм сидел по правую руку от отца.

Сэр Баярд, покачивая ногой и барабаня пальцами по столу, время от времени взглядывал на нас с Алфриком – острый взгляд его серых глаз был острым, изучающим. Мне казалось: он думает сейчас примерно так: «Да, этот человек в черном слишком тщедушен. Разве такой заморыш мог запугать всех или хотя бы убить Джафу?!»

Наверное, этот слабак, когда его поймали, только при одном взгляде на сэра Баярда со страху выронил оружие…

Нет, это не Скорпион, это не тот, кто украл доспехи. Но я готов был во всеуслышание сказать, сто это именно он. Мне так не хотелось вновь оказаться в темнице! Я уже открыл было рот, но вовремя прикусил язык: если я скажу, что это не Скорпион, то последует множество каверзных вопросов, и я, возможно, запутаюсь во лжи.

И тут прозвучали слова:

– Вот тот, кто помогал мне!

Голос человека в черном прозвучал негромко и сухо, словно зашелестела бумага. Этот несчастный скелет стоял перед отцом и костлявым пальцем указывал на меня!

– Вы, вероятно, говорите об Алфрике! – воскликнул я в отчаянии. – Я никогда до сего мига не видел вас!

Сэр Баярд в упор посмотрел на меня и поднялся со своего места Он откашлялся и затем повернулся к человеку в черном:

– Знаешь ли ты, кому предъявляешь обвинения? Обвинение в воровстве – это тяжкое обвинение. – Сэр Баярд замолчал, опустил глаза, потом внимательно посмотрел на меня. – Да, это тяжкое обвинение. Воровство – это не детская шалость. Это серьезный проступок. Это… это как часовому уснуть на своем посту.

Не дожидаясь вопросов, я поспешил сказать:

– Сэр, как я уже говорил: я не успел разглядеть человека, который украл ваши доспехи. Но клянусь вам, я никогда не замышлял ничего худого против вас и никогда не намеревался красть ваши доспехи. Вы, конечно, можете верить мне, а можете верить этому человеку, которого вы сами взяли с поличным, – и я театральным жестом показал на человека в черном.

Тот, стоя перед отцом, смотрел себе под ноги. Отец, желая знать мнение сэра Баярда, взглянул на рыцаря. А сэр Баярд так и впился в меня глазами.

– Ну что же, я верю тебе, юноша, – и, сказав это, он повернулся ко мне спиной. Затем, переступив через лежавшую собаку, пошел к камину.

– Но это он, он помогал мне! И я могу доказать это! – заговорил человек в черном.

Говорил он тихо, но все в зале услышали его слова.

Отец встал и посмотрел на своего старшего сына. Кто-кто, а уж я-то отлично знал, что несчастный Алфрик если в чем-то и виноват, то только в том, что он глуп и в тот вечер был пьян.

Сэр Баярд, не глядя ни на кого, помешивал угла в камине, затем сказал:

– Наверное, пришло время выслушать Алфрика.

Брат с минуту переводил взгляд с отца на сэра Баярда и обратно. Начал он неуверенно – видимо, боялся, что вдруг скажет что-нибудь не то.

– В тот вечер, отец, я вышел из-за стола, так как время было уже позднее, и стал подниматься к себе…

– Ты это уже неоднократно говорил раньше, мой мальчик, – сказал отец и покраснел так, что даже его седая борода порозовела.

Сэр Баярд отошел от камина и сел в свое кресло. И в тот же миг будто бы облако закрыло солнце – в зале стало еще темнее. Нет, не облако – словно кто-то заглянул в окно, что выходит на восток. Кто-то подглядывает, шпионит?… Длилось это всего мгновение. Я взглянул на сэра Баярда – рыцарь сидел, слушая моего брата, и, казалось, ничего не заметил. А может быть, ничего и не было? Мне просто померещилось?

– …Около дверей вашей комнаты, сэр, я увидел Галена, а так как я хотел стать вашим оруженосцем, то решил защищать интересы своего рыцаря…

Но Баярд прервал его:

– Итак, Алфрик, брат казал вам, что за окном замка он увидел кого-то подозрительного – он почему-то решил, что это вор, который хочет украсть доспехи. А вы, Алфрик, были… не совсем трезвы, вам это все тоже показалось подозрительным, и вы открыли дверь в комнату…

– Да, да, я подумал, что вор – там. Конечно, я понимаю, что вором мог быть и сам Гален… – брат недобро усмехнулся.

Крестьяне и слуги зашептались. Отец покраснел еще больше, и, сев в кресло, сжал подлокотники с такой силой, что я услышал, как они затрещали. Бригельм склонился к отцу, он побледнел и был явно взволнован.

Сэр Баярд смотрел на меня с сочувствием.

А Алфрик продолжал:

– Да, я открыл дверь комнаты, а потом и дверцу шкафа по настоятельной просьбе Галена. Теперь я понимаю: всю вину за случившееся он хотел свалить на меня…

Я захныкал:

– Отец, отец, это неправда… Я сыграл хорошо: в голосе моем прозвучали и удивление, и обида, и раскаяние. Потупив глаза я пошел в дальний угол зала, где было почти совсем темно. И уже оттуда сказал сэру Баярду:

– Вы, сэр, наверное, верите моему брату. Ну да, конечно. Он ведь должен стать вашим оруженосцем. А он только и может, что разбивать головы слугам, точно орехи.

Сравнение мое было грубым и, конечно, неудачным, но я полагал, что таким образом смогу завоевать расположение к себе слуг и крестьян.

Я стоял в углу, около чадящего факела – дым ел мои глаза. И заплакать теперь было совсем не трудно. Роняя слезы, я посмотрел на собравшихся в зале. Человек в черном слегка улыбнулся. Сэр Баярд не сводил со своего пленника глаз.

– О, сэр, – сказал я с дрожью в голосе, – я уже и так наказан: я лишился отцовского расположения… – я всхлипнул.

– Я опозорил наш род до пятого колена…

Бригельм шагнул ко мне, мягко взял меня за руку:

– Гален, успокойся. Я уверен, что ты ни в чем не виноват. Я вырвал свою руку из рук брата и, всхлипывая, воскликнул:

– Нет, виноват! Я виноват не меньше, чем и Алфрик!…

– Да, вы, Гален Пасварден, виноваты! – с торжествующим видом возгласил человек в черном. – Вы – жадный и лживый мальчишка!

И – к моему неописуемому удивлению – он вынул из кармана мое фамильное кольцо.

Все застыли на месте. Чадивший рядом со мной факел погас. Я стоял, открыв рот. Мне показалось: тишина длятся целую вечность! Наконец, я смог жалко пролепетать:

– Откуда у него мое кольцо?! О, да это не мое кольцо! Это подделка!

Отец вскочил с кресла – так, что спавшие у его ног собаки в испуге, поджав хвосты, кинулись прочь.

– Молчать, Гален! – загремел на весь зал его голос. – А как он узнал твое имя?! Такое кольцо нельзя подделать!

– Я не знаю, – захныкал я. – Может быть он, когда воровал доспехи, украл и мое кольцо?…

Мои слова отец пропустил мимо ушей.

– А ну, покажи мне свою руку! – скомандовал он тоном, не терпящим возражений.

Я протянул ему свою дрожащую руку – руку, на которой не было фамильного кольца.

Лицо его помрачнело. Я забормотал:

– Но… но… – я ничего не мог придумать, но понимал, что молчание сейчас смерти подобно.

– Так, – сказал отец зловещим голосом. – А почему ты раньше не сказал, что у тебя украли фамильное кольцо?!

А я стоял как дурак и только растерянно повторял:

– Но… но…

– Ладно, Гален, – сказал отец уже тише и спокойнее. – Когда у сэра Баярда украли доспехи, ч подумал, что это сделал ты или твой брат, или вы оба вместе, или кто-то посторонний попросил вас украсть их. И я поклялся наказать вора и вас обоих. Но я знал, что если я один буду судить вас, это будет против законов соламнийских рыцарей. Посему я предоставляю право окончательного приговора сэру Баярду Брайтблэду.

Отец замолчал. Нас с братом – под конвоем – вывели из зала, но ни его, ни меня не отвели в темницу. Алфрику вообще разрешили ходить по всему замку, а меня заперли в библиотеке Гилеандоса. Наша камера была занята теперь другим пленником – человеком в черном.

Сидя в библиотеке среди книг и рукописей, среди реторт и пробирок, служивших Гилеандосу для алхимических опытов, я бросал кости – получилось 9 и 11. Знак крысы. Каменный туннель. Что это значит? Найти ответ мне не помогли и книги из библиотеки Гилеандоса. Судьба моя была мне не ясна.

Я просидел взаперти несколько часов. Вот колокол на башне пробил три… потом четыре… потом пять… Стемнело. Вечером за окном библиотеки послышался слабый крик сойки. Дважды я слышал в коридоре тяжелые шаги моего брата Алфрика – он подходил к двери и пытался открыть ее. Однако, к своему разочарованию и к моей радости, он, как ни старался, открыть дверь не смог. А после того, как у сэра Баярда были украдены доспехи, ключи от комнат у Алфрика отобрали.

На всякий случай мешочек с камешками незнакомца я спрятал как можно глубже в карман куртки.

От нечего делать, я прочитал книгу о том, как можно остановить свой рост, и еще одну – о взрывчатых веществах. Примерил несколько костюмов Гилеандоса, которые нашел в его библиотеке, смешал какие-то алхимические порошки. В конце концов, я залез на письменный стол Гилеандоса и заснул там среди бумаг и рукописей.

* * *

Проснулся я в полной темноте от тревожного чувства: я в комнате не один.

– К-к-кто здесь? – заикаясь, спросил я.

Мне никто не ответил. Но я услышал: кто-то снаружи стучится в окно библиотеки. Я зажег свечу и подошел к окну. На карнизе сидела птица. Голубка? А может быть, ворон? Птица стучала в стекло своими черными крыльями.

Я распахнул окно.

– Ты прилетела ко мне, пичужка?

Птица не пошевелилась. Да живая ли она вообще?

И вдруг птица медленно повернула ко мне голову и сказала голосом, который шел как бы из ниоткуда:

– К тебе, мальчишка.

Свеча выпала из моих рук. Я тотчас поднял ее и, обжигая пальцы, затушил. В библиотеке снова стало темно, только свет луны проникал сквозь открытое окно.

Эта птица была вороном.

И этот ворон, словно купаясь в холодном свете луны, стал прогуливаться по подоконнику. Наконец он взмахнул крыльями и влетел в библиотеку. И тотчас уселся на высокую кафедру Гилеандоса.

– Ты полагал, что я забываю о тех, кто служит мне?

Его голос звучал ровно, невыразительно, но мне слышался в нем металл и яд.

В библиотеке явно стало холоднее.

– Я… я знал… я верил, что вы придете ко мне, сэр, – заикаясь, соврал я.

– Ты снова лжешь, мальчишка. Но, как бы там ни было, я действительно пришел – точнее, прилетел. Ты мне еще нужен.

Да, это был голос Скорпиона.

– Я счастлив состоять у вас на службе, сэр, – пролепетал я. – И позвольте мне еще сказать…

– Заткнись!

Короткое, резкое слово прозвучало словно гром среди ясного неба.

Испугавшись, я отпрыгнул назад и повалился на реторты и пробирки с алхимическими порошками.

– Ты мне еще очень многое должен, Гален Пасварден. Еще очень многое. И я боюсь, что тебе не удастся сберечь своей шкуры.

Я перепугался насмерть. И залепетал:

– Чего же вы от меня хотите? Неужели я не угодил вам тем, что помог украсть доспехи?!

С трудом, но я встал на ноги.

– Едва ли, мой мальчик, едва ли…

Ворон буквально пронзал меня своим острым – и равнодушным! – взглядом.

– Как ты, наверное, смог понять, если я нахожу себе друзей, то – на всю жизнь. Или ты считаешь, что мешочек с опалами ты получил за такую безделицу, как кража доспехов?! Ну-ну!

В библиотеке стало ужасно холодно. Я закутался в один из халатов Гилеандоса.

– Или ты полагаешь, что я навсегда воплотился в эту жалкую, слабую птицу? И что я уже не смогу стать тем скорпионом со смертоносным жалом на хвосте, которого ты уже видел однажды. Ты помнишь ту ночь?

Забыв, что вокруг темнота, я молча кивнул: мол, да, помню.

– В ту ночь, дорогой мой, ты просто взял у меня в долг и теперь ты только-только начинаешь его оплачивать.

– Но, может быть, вы заберете свои опалы назад?! И тогда мы будем квиты!

– Нет, Гален, мы не будем квиты. Сэр Баярд схватил моего слугу, да-да, того самого, что сейчас сидит в темнице. Конечно, он не долго служил у меня, но все-таки…

– Что вы хотите этим сказать? – замирая от ужаса, прервал я его.

– Кажется, малыш, ты меня правильно понял. Да, мне сейчас нужен слуга, и, видимо, мне нет нужды говорить, что этим слугой будешь именно ты!

Он замолчал. А я, замерев, со страхом ждал, что он скажет дальше.

– Именно ты! – повторил он. – И ты будешь делать все, что я тебе прикажу. Сэр Баярд отправится на турнир, и ты будешь его сопровождать. Ты будешь следить за его оружием, одеждой, за его конем – словом, ты будешь делать все, что положено оруженосцу. И обо всем, что имеет отношение к сэру Баярду, ты будешь сообщать мне. Все, до мельчайших подробностей. Кто его окружает, о чем он думает, что намеревается сделать. Ты увидишь, как сэр Баярд выиграет турнир, – ворон словно бы усмехнулся, – и об этом тоже сообщишь мне.

И всего-то?! Ерунда, а не поручение!

– Но, сэр, – сказал я с легким сердцем, – прежде всего вы должны оправдать меня в глазах моего отца. Я заперт здесь потому, что отец считает: во всем, что случилось, виноват я. Отец увидел мое фамильное кольцо в руках этого вашего слуги в черном… И не думается, сэр, что, к сожалению, вам не удастся убедить моего отца в моей невиновности. Так что я никак не смогу вам помочь. Лучше вам поискать кого-нибудь другого. Поверьте, я очень огорчен тем, что вынужден отказать вам в вашей просьбе.

– Но я, мой мальчик, нисколько не огорчен твоим ответом. И я непременно позабочусь о твоем освобождении. Непременно.

– Но, сэр…

– Твое фамильное кольцо?! Поскольку мы заинтересованы друг в друге, то личные вещи друг друга, разумеется, следует возвращать…

Ворон взмахнул крыльями и полетел прямо ко мне. Я, испугавшись, закрыл лицо руками и тотчас почувствовал: птица села мне на плечо, цепко схватив его когтями. Я отнял руки от лица и прямо перед собой увидел черные глаза ворона.

– Посмотри на мои лапы, дурачок, – каркнул он.

– О, мое фамильное кольцо! Но как вы…

– Никогда не следует терять то, что принадлежит тебе, – назидательно сказал ворон. – И учти: ложи – это отнюдь не лучшая добродетель.

– Значит, если я расскажу всю правду отцу, он станет ко мне лучше относиться?

С вороном на плече я подошел к окну.

– Вот еще! Конечно же, нет! Но когда он увидит это кольцо на твоей руке и сравнит его с тем, какое он забрал у человека в черном, то решит… ну, он решит, что в худшем случае ты – фальшивомонетчик…

Из-за облаков показалась луна, и ворон тотчас спрятал голову под крыло.

Но вот луна вновь скрылась, и ворон, подняв голову, сказал:

– Дело в том, мой мальчик, что это кольцо в твоей комнате найдет… кто, как ты думаешь?… найдет сэр Бард! Он принесет кольцо твоему отцу и станет заступаться перед ним за тебя. Он будет добиваться для тебя прощения.

– И как же он будет добиваться этого?

Ворон широко расправил крылья.

– А это ты сам увидишь. Ну, а когда тебя простят, тогда… ну, ты уже сам знаешь, что ты будешь делать тогда…

И с этими словами ворон взлетел, сделал круг над двором и исчез во тьме.

* * *

А я снова заснул. Мне снились скорпионы и вороны… Проснулся я так же внезапно, как и в первый раз, с тревожным ощущением, что в комнате кто-то есть.

Я огляделся и у двери увидел чью-то высокую фигуру, державшую в руках свечу. Я потянулся к поясу за кинжалом, но тотчас вспомнил, что его у меня отобрали, когда посадили в темницу.

– Кто здесь?

Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. Фигура шагнула в комнату. Горящей свечой вошедший зажег еще несколько свечек в библиотеке Гилеандоса.

Сэр Баярд!

Да, это был именно он. Красные, желтые, золотистые отблески огня скользили по его лицу, и это придавало ему загадочное выражение.

Сэр Баярд огляделся.

– М-да, пожалуй, комната эта менее всего напоминает библиотеку.

Он посмотрел на стол, на котором лежали рукописи, стояли колбы и реторты.

– Здесь Гилеандос работает, – поспешил объяснить я. – Он любит заниматься алхимией.

Но рыцарь, казалось, меня не слышит.

– Наш разговор с тобой, Гален, будет либо коротким, либо длинным. Все зависит от тебя самого.

Сэр Баярд замолчал, снова посмотрел на стол, полистал рукопись. Его длинная тень пересекла весь стол наискосок.

– Думается, что тебя не следовало бы наказывать, – сказал он едва ли не ласково и раскрыл ладонь.

На ладони лежало, поблескивая в свете свечей, мое фамильное кольцо. Мое! Именно мое! Я даже видел гравировку на нем. Я открыл было рот, но вовремя сообразил, что лучшее, что я сейчас могу сделать – это промолчать.

– Час назад я нашел это кольцо на полу в своей комнате. Наверное, кто-то – кто, я не знаю – подбросил его в мою комнату, сжалившись над тобой. Выходит, кольцо, которое показал мой пленник, – подделка, и ничего более… Возможно, его подбросил кто-то из ваших слуг. Но кто бы это ни был, он сделал доброе дело. У вора было почти такое же кольцо – мы с твоим отцом их уже сравнили. Почти такое же, сказал я. За одним исключением: именно то кольцо – подделка.

– Значит, кто-то подбросил вам кольцо для того, чтобы доказать вам, что я не отдавал его вору?! Так значит, выходит, что я не виновен?!

– Выходит так. Но вот ведь какой вопрос возникает: как вор смог подделать твое кольцо и где оно было все это время? Согласись, неприятный вопрос!

Сердце мое бешено колотилось.

– Какая-нибудь магия? Или, может быть, это Алфрик? – как бы вскользь заметил я.

– Ну что же, возможно, возможно, – быстро отозвался сэр Баярд. Лицо его оставалось бесстрастным. Он в упор взглянул на меня: – Я склонен считать, что ты ни в чем не виновен. И вот еще в чем дело: я намереваюсь отправиться вскоре в путь, а мне на самом деле нужен оруженосец. А посему… – он замолчал, откашлялся; как мне показалось, он волнуется, – …стать моим оруженосцем я предлагаю тебе.

– Но Ал… – начал я.

– Сэр Эндрю до сих пор негодует на Алфрика. Он и слышать не захочет о том, чтобы тот стал моим оруженосцем. Прежде, чем прийти сюда, Гален, я хорошенько обо всем поразмыслил. Когда вор показал твое кольцо, ты ведь мог чего-нибудь соврать, не так ли? Мол, негодяй стал с тобой драться или запугал как-либо тебя… Но ведь ты ничего не сказал. Ты предпочел промолчать, чем лгать и изворачиваться – даже ради собственного спасения.

О, мне ужас как понравилось объяснение сэра Баярда моего молчания!

– А ведь именно такой правдивый оруженосец и нужен рыцарю, верно?

– Но…

– Ну, а если я неправ, Гален, что же, время покажет это. Мне нужен оруженосец, и мне кажется, что лучшего, чем ты, мне сейчас не найти.

Глава 4

Впрочем, как я вскоре убедился: быть оруженосцем – это вовсе не так романтично.

Я без устали полировал рыцарские доспехи. И мог сколько угодно, хоть все дни, смотреться в них, словно в зеркало, – ибо на этом, собственно, все мои обязанности и заканчивались.

Так что очень скоро – еще, будучи в замке – я стал ненавидеть знаменитого соламнийского рыцаря сэра Баярда Брайтблэда больше, чем брата Алфрика или учителя Гилеандоса. О, этот сэр Баярд!

Он только и делал, что приказывал: начистить доспехи до блеска!

А они и так уже сверкали, как ясное солнышко…

Жить я стал в комнате Бригельма. Эту комнате отдали мне потому, что в ней не было окон – значит, я не смогу сбежать, и не было почти никакой мебели – значит, я не смогу забаррикадироваться. Все, что было в комнате, это – матрац, шкаф, камин и лампа. И все время я должен был чистить и чистить доспехи сэра Баярда! Жуть до чего тоскливое занятие!

Так прошло несколько дней. Наконец все к отъезду было готово.

И вот настал день, который я ожидал уже с нетерпением – день отъезда.

С самого утра заморосил дождь. В такую погоду, обычно, хочется проспать весь день, – но я уже был готов ехать куда угодно хоть в дождь, хоть в снег, хоть в холод, хоть в зной.

Пока отец и сэр Баярд завтракали в большом зале, я в комнате Бригельма снова и снова полировал доспехи своего хозяина.

– Что же изменилось в жизни моей? – разговаривал я вслух сам с собой. – Что я выиграл, став слугой сэра Баярда? Раньше я убирал комнату Алфрика, теперь чищу рыцарские доспехи. Ну, отправимся мы сейчас в путь, поедем в южную Соламнию. Будет мой хозяин сражаться на всяких там турнирах, побеждать всех, завоевывать сердце какой-то там красавицы. А я? Я буду полировать его доспехи, чистить его коня, бегать со всякими дурацкими поручениями, делать все, что мне прикажут. И ведь даже – пикнуть не смей! Уже сейчас мне надоело быть слугой славного рыцаря. А что же будет потом? Устал, устал я от вечных попреков!

Мне понравилось, как прозвучала последняя фраза. Закрыв глаза, я повторил ее несколько раз. А затем – затем, вздохнув, снова стал полировать доспехи.

И вдруг я подумал: я даже не знаю, как собрать все части доспехов воедино?! Ведь все эти дни я полировал доспехи по частям – в замке они сэру Баярду были не нужны. Ничего себе оруженосец! Не знает, как собрать рыцарское вооружение!

А ведь скорпион велел, чтобы я собирал сведения о сэре Баярде! Эта работа будет потруднее, чем собрать доспехи. Э-эх, ничего у меня не получится. И за что же на меня гневаются боги?!

Я снова заговорил вслух сам с собой:

– Никогда мне не собрать доспехи! Никогда мне не собрать нужные Скорпиону сведения о самом сэре Баярде! Я не знаю, для чего шпионю за своим хозяином! Я даже представления не имею о том, кто он такой!

Я захныкал от жалости к себе; почувствовал, что озяб, и подошел к камину.

– Сэр Баярд помалкивает о своих подозрениях. Но я знаю, я вижу, я чувствую: он не верит мне. Он не верит в мою честность и правдивость.

Перед тем, как меня заперли в комнате Бригельма, я прихватил с собой одного из щенков. Сейчас щенок был у меня за пазухой, я в раздражении вытащил его и швырнул на матрац. Затем принялся выворачивать карманы. Перво-наперво выпала красная фишка с цифрами 100 и 44. Я стал гадать, что бы эти цифры могли значить в моей судьбе. Ничего путного мне в голову тогда не пришло. Только много позже, когда все закончилось, я вспомнил об этих цифрах, расшифровал их и воскликнул: «Так вот что это значило!»…

А тогда, задумавшись о том, что значат эти цифры на фишке, я просто смог немного успокоиться…

Затем я вытащил из карманов перчатки. Я купил их у одного заезжего купца – тот клялся, что командир соламнийцев в этих перчатках сражался в битве при Чактамире. Купил я их как раз перед самым приездом к нам сэра Баярда Брайтблэда, а деньги взял у слуг – они сами совали деньги мне в руки в надежде на то, что им будет позволено взглянуть на доспехи прославленного рыцаря… Толстые кожаные перчатки! Конечно, я и не мечтал о том, чтобы предстать в них перед отцом и братьями – меня тут же спросили бы, где я взял деньги. Но перед детьми наших слуг я покрасоваться мог: я, помню, позвал их к себе, надел перчатки и сказал, что это перчатки сэра Баярда, и доспехи его можно посмотреть тоже, но за это уже придется заплатить. Детишки, поверив мне, отдали все свои сбережения. Это было днем, а в тот же вечер доспехи сэра Баярда были украдены…