Глава 3

На следующий день, когда к дому подъехал «порше» Джордана, Кэсси, стоя у окна и глядя, как он выходит из машины, вдруг разволновалась. Вид у него был довольно хмурый. Совместная затея, похоже, нравилась ему не больше, чем ей. Любопытно, что он сегодня надел, сама-то Кэсси долго не могла решить, какое платье выбрать. Джордан был в отличном темно-сером костюме и сверкающей белизной сорочке, и Кэсси поневоле признала, что он слишком, даже вызывающе красив. Но взгляд у него был какой-то отрешенный, холодноватый, и она вдруг засомневалась в успехе их предприятия. Хорошо хоть, что в итоге она остановила свой выбор на строгом костюме. Испытание предстоит необычайно трудное, и надо быть во всеоружии. Очевидно, Джордан разделял ее мнение, поскольку при виде подчеркивающей стройность ее бедер узкой юбки и короткого прямого жакета на его лице тотчас отразилось явное одобрение.

– Великолепно! – воскликнул он. – Синий цвет очень вам вдет. – Он окинул ее внимательным взглядом, сразу же отметив на ее лице следы беспокойно проведенной ночи, и снова нахмурился. – Все будет хорошо, Кэсси, – деловито сказал он, взял ее чемодан и посторонился, пропуская ее вперед. – Через несколько часов вы сами убедитесь, что все ваши тревоги были напрасны.

Кэсси так не думала, но тем не менее ей было приятно, что Джордану небезразлично ее беспокойство. И все же она чувствовала себя не в своей тарелке. Джордана, казалось, вовсе не трогало, что он, не скрываясь, заехал за ней и что они одновременно взяли выходной в газете. Их обоих прекрасно знали в городе, и Кэсси не оставляло ощущение, будто множество глаз наблюдают за их отъездом. А ее шефу все это было, по-видимому, совершенно безразлично.

Напряжение не покинуло ее, даже когда город остался позади. Напротив, тревожные мысли все больше овладевали ею, и, когда спустя некоторое время Джордан повернулся к ней, Кэсси прочла в его глазах досаду.

– Я очень хорошо понимаю ваше беспокойство, – недовольно произнес он, – но вынужден сказать: не забывайте, что в скором времени вам предстоят некоторые испытания и способность к нормальному общению со мной будет самым легким из них. Никто, и менее всего Лавиния Престон, не поверит в нашу помолвку, если мы станем смотреть друг на друга как чужие люди, не желающие даже разговаривать.

– Извините. – Кэсси взглянула на него с легким вызовом. – Разумеется, вы правы, но я действительно не знаю, о чем мне говорить. В конце концов, мы ведь даже не друзья, не говоря уж о большем. Вряд ли из нашей затеи что-нибудь получится. – Она сокрушенно вздохнула, чем еще сильнее рассердила его.

– Не получится, если мы не приложим усилий! – отрезал он. – Нужно хотя бы на эти выходные забыть о взаимной неприязни и попытаться лучше узнать друг друга.

– А как насчет остальных дней? – раздосадованная его тоном, спросила Кэсси. – Всех этих… месяцев, когда мы будем вынуждены притворяться перед вашим отцом?

– А кто говорит, что мы должны все время торчать у него перед глазами, изображая влюбленных?! – язвительно заметил Джордан. – Мы оба работаем, и, к счастью, далеко от больницы. Так что всегда найдется возможность провести короткую репетицию, если возникнет необходимость проведать его.

– Такая необходимость безусловно возникнет! – резко бросила Кэсси. -Я намерена и навещать его в больнице, и справляться о его состоянии, и видеться с ним после выписки, и…

– Жаль, что при встрече с вашим бывшим возлюбленным вам нельзя изобразить, будто вы помолвлены с моим отцом! – съязвил Джордан. – О нем вы говорите с куда большим энтузиазмом, чем о нашей общей миссии.

– Луиджи никакой не возлюбленный, ни бывший, ни нынешний! – разозлилась Кэсси. – И для меня совершенно естественно говорить о вашем отце с любовью. Его я знаю, а вас не знаю совсем. До вчерашнего вечера вы только и делали, что придирались ко мне, вечно были недовольны. А к вашему отцу я всегда заходила без страха.

– Вы хотите сказать, что ко мне вы заходить боитесь? – спросил он не то с удивлением, не то удовлетворенно.

– Да! Если хотите знать, боюсь! – Кэсси резко повернулась к нему, отчего ее рыжевато-каштановые локоны взметнулись волной.

Он быстро посмотрел на нее – алые от гнева щеки, сверкающие вызовом карие глаза. Затем спокойно перевел взгляд вперед, на дорогу, а когда Кэсси украдкой покосилась в его сторону – ей стало неловко за эту вспышку раздражения, – она увидела, что губы Джордана подрагивают от сдерживаемого смеха.

– А вы, оказывается, прямо порох! – мягко заметил он. Кэсси не ответила, и он, протянув руку, взял ее судорожно стиснутые пальцы в свою сильную теплую ладонь. – Сосчитайте до десяти, и мы возобновим наш разговор, – спокойно предложил он. – Давайте начнем с того, что мы помолвлены. Почему бы нам в таком случае не познакомиться поближе. Я бы не хотел, чтобы нам задавали щекотливые вопросы, на которые мы не сумеем ответить. Пожалуй, начну с себя. Мне тридцать шесть, родился в Лондоне, назвали меня в честь деда с материнской стороны. Учился в обычной школе, где пришлось заниматься как одержимому, затем Кембридж. Остальное я уже рассказывал – в общих чертах. Я не люблю распространяться о своих… приключениях.

– В этом нет необходимости. Я читала ваши книги, – пробормотала Кэсси, отметив его удивленный взгляд.

– В самом деле? Вы мне льстите, если, конечно, не считаете их ужасными.

– Нет, книги правда хорошие. Только грустные немного… – задумчиво добавила она.

– Как и сама жизнь, – мрачно произнес Джордан и решительно переключился на бодрый тон: – Теперь ваша очередь.

– Глупо как-то, – смущенно сказала Кэсси, опустив глаза. – Будто мы затеяли игру по дороге на казнь.

– Ну, это вы хватили! Дело не настолько плохо, – рассмеялся он. Только помните: у вашей матери будут подозрения. Но не у моего отца. Он будет в восторге!

– Вы очень хладнокровный человек, да? – сухо сказала Кэсси и вновь услышала его жесткий, невеселый смех.

– Вы, как я вижу, успели это заметить? Но мое хладнокровие не касается отца и матери. Других – да.

– Вот как? Кстати, я ничего не знаю о вашей матери! – забеспокоилась Кэсси. – Кроме ее имени.

– Дороти, – удовлетворенно сказал Джордан. – Отец называет ее Дот. Ну а теперь рассказывайте о себе. Я не смогу убедительно играть свою роль; если мне придется то и дело изображать удивление, говоря при этом: «А я и не знал, дорогая». Ваша мать непременно начнет задаваться всякими вопросами насчет вас.

Кэсси покраснела – слава Богу, Джордан, кажется, этого не заметил! Но что ни говори, а он прав, и она принялась рассказывать о себе. Джордан был хорошим слушателем, и постепенно она забыла о смущении, не отдавая себе отчета в том, что рассказывает ему повесть своего одиночества. Кэсси вернулась от воспоминаний к действительности, только когда они подъехали к окраине Лондона, и, увидев, что Джордан собирается свернуть в город, не удержалась от замечания, что такая дорога отнимет кучу времени.

– Вероятно, – пробормотал он, внимательно следя за оживленным движением, – но не забывайте, мы помолвлены, а у вас пока еще нет обручального кольца.

– Это вовсе не обязательно, – поспешно сказала Кэсси, внезапно ощутив непонятную тревогу, не имевшую никакого отношения к предстоящей встрече с матерью и Луиджи. – В наше время многие…

– Многие, но не я! – отрезал он. – Мои родители – люди старой закалки, и для них это само собой разумеется. Ваша мать богата, и, естественно, ее будет интересовать приблизительная стоимость кольца. Н-да, если идти у вас на поводу, провал обеспечен. Ваша мать сразу все поймет и посоветует нам в следующий раз получше выучить свои роли.

– Между прочим, мы уже проехали множество ювелирных магазинчиков, ~ нетерпеливо сказала Кэсси, которой вдруг загорелось почувствовать на пальце кольцо Джордана, пусть даже это всего-навсего игра.

– На этот случай у меня тут есть особое местечко, – с решительным видом сказал он.

– Понятно. Обычно вы покупаете обручальные кольца у одного и того же ювелира, да?

– Ну-ну! – усмехнулся он. – Вам бы не мешало убрать свои колючки, если вы хотите, чтобы наша помолвка выглядела убедительно. Вообще-то я купил себе там первые в моей жизни часы, когда почувствовал, что наконец становлюсь на ноги. В тот день я получил на телевидении первое месячное жалованье, решил шикануть и купил себе дорогие часы.

– Вот эти? – спросила Кэсси, бросив взгляд на плоские золотые часы, украшавшие его сильную кисть, и подумав, что, может быть, ей стоит попробовать устроиться на телевидение, раз там так хорошо платят.

– О нет! – он рассмеялся. – Эти пришли вместе со славой. А те первые я сохраню для потомков. В свое время я так им радовался! – мягко добавил Джордан.

– А теперь вы повзрослели… – пробормотала Кэсси, опасливо гладя на сверкающую витрину ювелирного магазина, возле которого они остановились. – Да, – ответил он. – Повзрослел и стал циником.

Едва они вошли в магазин, Кэсси от волнения замолчала, только отметила про себя, что Джордана мгновенно узнали и приветствовали улыбками, а помощник управляющего тотчас обратился к нему по имени. Через минуту, весело ухмыляясь, подобно джинну из бутылки, появился и сам управляющий. – Это популярность, а не дурная слава, – вполголоса обронил Джордан, отвечая на ее язвительный взгляд, а секунду спустя внимание Кэсси полностью приковали искрящиеся на специальных подносах обручальные кольца. Разумеется, право выбора принадлежало Джордану. С ее стороны было бы смешно и даже подловато выбирать кольцо ради того, чтобы обмануть его отца. При мысли о собственной матери у Кэсси не возникало ни малейших угрызений совести. В конце концов Джордан остановил свой выбор на кольце, украшенном бриллиантовой розеткой, с крупным, чистой воды центральным камнем. Ощутив на пальце его тяжесть, Кэсси даже оробела.

У нее возникло странное ощущение, будто все это происходит не наяву, а во сне. Усилием воли она заставила себя вернуться к реальности, перехватив мягкий, сочувственный взгляд управляющего, для которого эта картина явно была не в новинку, и услышав спокойный голос Джордана.

– Тебе нравится, дорогая? – ласково спросил он, и Кэсси пробормотала, что кольцо замечательное. Управляющий довольно улыбнулся, чем поверг ее в полнейшее замешательство. – Она не будет его снимать, – твердо заявил Джордан, взял коробку и, передав ее Кэсси, вынул чековую книжку. Увидев цифру на чеке, Кэсси снова ошеломленно замолчала. И только когда они вышли на улицу, яростно набросилась на Джордана:

– По-моему, вы просто сошли с ума! Можно было бы вполне обойтись бижутерией. Кто в наше время способен отличить настоящую вещь от подделки? – Господи, святая простота! – Он насмешливо развел руками. – Люди вроде вашей матери разгладят фальшивку за милю. И зарубите себе на носу: может быть, я человек ужасный, брюзга и придира, но уж дешевкой я никогда не был! И вы сейчас в этом убедитесь. Ну-ка, угадайте, куда мы пойдем обедать?

– Я никогда не говорила, что вы ужасны, – твердила свое Кэсси, не в силах отвести взгляд от сверкающего кольца, массивная тяжесть которого одновременно и раздражала ее, и успокаивала. – Я говорила только, что мне было боязно заходить к вам в кабинет!

– Впредь, вызывая вас к себе, я буду громко ругаться в соседней комнате, – успокоил Джордан. Он посмотрел на руку Кэсси, затем перевел взгляд на ее растерянное лицо и с искренним удовлетворением проговорил: – Вспыхивает так же ярко, как ваши щеки!

Как выяснилось, он решил пообедать в одном из самых дорогих отелей, и Кэсси вновь почувствовала легкую панику.

– Ну зачем это?! – возбужденно воскликнула она, остановившись у самого входа. – Я… мой костюм вовсе…

– Вы прекрасно выглядите, – спокойно сказал он, невозмутимо ожидая, когда она решится войти. – Цвет вашего костюма великолепно гармонирует с цветом волос. – Кэсси шагнула к нему, и Джордан уверенно взял ее под локоть. – Длина юбки тоже вполне подходящая!

– Просто нормальная, – пробормотала Кэсси. – Сейчас в моде более короткие юбки.

– Вот как? А я было подумал, что девушки стали более длинноногими!

Его слова ничуть не ободрили Кэсси, и, конечно, здесь его тоже встретили как старого знакомого!

– Цена славы, – усмехнулся он. – Да вам это наверняка знакомо, ведь ваша мать…

– Не припомню, чтобы мы с ней бывали где-нибудь вместе, – ответила Кэсси, чувствуя, что каким-то образом задела его, потому что взгляд у него стал хмурый и обиженный. Ладно, по крайней мере они не играли в молчанку, а это уже неплохо, вдобавок на ее пальце сверкало кольцо, словно талисман, отпугивающий злых духов. Может, с этим кольцом ей и не понадобится ничего изображать? Может, мать клюнет на обман? Кэсси очень на это надеялась, так как успела понять, что без Джордана ей нипочем не справиться с принятой на себя ролью.

Когда машина взбиралась на холм, приближаясь к деревне, до Кэсси вдруг дошло, что она не была здесь уже много месяцев. В тот последний приезд отец держался так равнодушно, был так занят собой, что она уехала раньше, чем планировала, и теперь, когда Джордан свернул налево и она увидела впереди свой дом, сердце ее учащенно забилось.

Дом был большой, белый, не то чтобы красивый, но весьма внушительный. Окружавший его сад подступал к самой дороге. Джордан затормозил у широких белых ворот, позади громадного «даймлера», на котором обычно ездила ее мать.

– Они уже здесь, – испугалась Кэсси; при виде знакомого автомобиля и сверкающего белизной дома прошлое вновь нахлынуло на нее, разом лишив всякой уверенности.

– Не волнуйтесь и делайте так, как я вам скажу, – спокойно проговорил Джордан. – Идите в дом одна, я скоро подойду, и помните, вы уже не юная девочка, прошло довольно много времени. И вы больше не живете здесь. Если станет совсем невмоготу, мы просто уедем – короткий визит, и все. Кэсси с тревогой посмотрела на него, но Джордан решительно кивнул, указывая на ведущую к дому дорожку, – уверенный в себе мужчина, которому надо подчиняться.

– Ну же, – приказал он. – Просто откроете дверь и войдете в дом. Я буду недалеко, следом за вами. Я – это неожиданный сюрприз, козырь, спрятанный у вас в рукаве. Мы должны разыграть его наилучшим образом! Кэсси направилась к дому, чувствуя, как дрожат коленки. Теперь она порой не могла вспомнить лицо Луиджи, порой начисто забывала обо всем, смеялась и наслаждалась весельем, однако в глубине души отлично понимала, почему сторонится людей и не доверяет мужчинам, понимала, что жизнь с легкостью может вновь причинить ей боль.

Войдя в холл, она услышала их голоса, по крайней мере звучный голос матери и ее соблазнительно-волнующий, грудной смех. Может, Луиджи нет в доме? Может, никаких мучительно-жестоких напоминаний о прошлом не будет? Она открыла дверь и тотчас же увидела Луиджи.

С бокалом в руке он сидел у камина, смеясь какой-то реплике матери, и у Кэсси перехватило дыхание. Он ничуть не изменился. Все те же блестящие черные, слегка волнистые волосы. Те же темные живые глаза. При виде Кэсси его улыбка на мгновение погасла, затем он встал и обратил внимание своих собеседников на то, что их дочь приехала домой.

– Кассандра, ты все же сумела вырваться! И так скоро! Наверняка это было очень не просто. Как замечательно, что ты так спешила увидеться с нами!

Мать шагнула навстречу, глядя на дочь блестящими, но в то же время настороженными зелеными глазами и старательно игнорируя Луиджи Роза-то, который не сводил глаз с Кэсси. И тут в игру вступил козырь. На пороге появился Джордан. Он подошел к Кэсси и уверенно обнял ее за талию – все оцепенели от изумления.

– Ты опять забыла в машине свою сумку, дорогая, – весело сказал он, касаясь губами ее волос. – Похоже, у тебя это становится привычкой. Кэсси вздрогнула, но Джордан быстро пришел на выручку: подал ей сумку, а затем привлек к себе, и рядом с ним Кэсси почувствовала себя маленькой и хрупкой. Господи, он обнимает ее за талию – вот ужас-то! Она всегда испытывала неловкость в его присутствии, а сейчас ей и вовсе казалось, будто она угодила в ловушку. Ни один мужчина не обнимал ее и вообще не прикасался к ней уже так давно, что Кэсси буквально перестала дышать, думая только о том, чтобы он поскорее отпустил ее.

– Джордан! Джордан Рис! – удивленно воскликнула ее мать. – Вы приехали с Кассандрой?

Было очевидно, что она не верит своим глазам, но не менее очевидно было и другое: она знакома с ним. Кэсси невольно напряглась, и Джордан крепче прижал ее к себе, предостерегая от опрометчивых шагов. – По правде говоря, я бы потребовал объяснений, если б она приехала с кем-нибудь другим, – беззаботно сказал Джордан. – Мне почему-то не очень нравится, когда на горизонте у Кэсси маячит какая-либо персона мужского пола, не считая, конечно, моего отца, который в ней души не чает. – Он легким, как бы привычным жестом повернул Кэсси к себе. – Милая моя глупышка, они что же, действительно ничего не знают? Ты даже не потрудилась написать родителям, что мы помолвлены? – В его голосе звучала насмешливая нежность, но глаза, которые видела только Кэсси, смотрели с холодным спокойствием и предостережением.

– Я… я была ужасно занята… – пробормотала Кэсси, щеки у нее горели нежным румянцем.

Лавиния Престон молчала, долго молчала. На памяти Кэсси такое случилось с нею впервые; и, повернувшись к матери, Кэсси увидела на ее лице очень странное выражение, смысл которого никак не могла разгадать.

– Ты помолвлена… с Джорданом?.. – Казалось, Лавиния была ошеломлена.

Кэсси опять запаниковала, и опять Джордан, предостерегая, стиснул ее талию и заставил взять себя в руки.

– Как видишь! – засмеялась она, протягивая вперед руку со сверкающим на пальце кольцом. Впервые в жизни, пусть и на краткий миг, она была здесь победительницей, и неожиданно в ней всколыхнулись теплые, дружеские чувства к ее властному, хладнокровному боссу.

– Вот, значит, почему ты поспешила приехать. Хотела сообщить нам…

– Не совсем, – весело сказал Джордан, игриво ероша прическу Кэсси. -Некоторые считали, что вы знаете! – Он улыбнулся Кэсси, явно довольный ее самообладанием, затем снова повернулся к Лавинии. – Вообще-то мы просто взяли дополнительный выходной. Не так уж часто нам выпадает продолжительный уик-энд.

Лавиния не могла больше довольствоваться отведенной ей второстепенной ролью и вмешалась в разговор, настойчиво приглашая их пройти в гостиную. Первоначальная растерянность в ее глазах исчезла без следа.

– Ну, хватит стоять в прихожей, входите же! – Она повернулась к Джайлзу Престону, который тоже смотрел на Кэсси в полнейшем изумлении. -Дорогой, они обручены… У тебя где-то должно быть шампанское. Давай его сюда!

Без Джордана у нее бы ничего не вышло, снова и снова твердила себе Кэсси. Он играл свою роль тонко и легко. Собственника не изображал, с подчеркнутой близостью не навязывался, только намекал, что между ними царит полная гармония, и делал это весьма убедительно. Ее отец заметно приободрился. Прежде она никогда не видела его таким веселым. Джордан непринужденно общался со всеми и держался раскованно и уверенно.

– Кэсси, конечно, говорила вам о Луиджи? – как бы невзначай обронила Лавиния, когда все уселись за стол. – Они знакомы еще по колледжу.

– Как же, разумеется. Погодите, вы ведь, кажется, актер? – улыбнулся Джордан, глядя на Луиджи.

– О, со временем из него действительно получится хороший актер, поспешно сказала Лавиния и потрепала Луиджи по руке. – Он же как-никак мой ученик! В недалеком будущем его имя засияет на театральных афишах лучших театров… Я не видела вас целую вечность, Джордан, – продолжала она, стараясь заполнить неловкую паузу. – По-моему, последний раз мы встречались на обеде в «Карлтоне», верно?

– Да, – усмехнулся Джордан, – и все присутствующие стоя аплодировали вам!

– Но они и вас узнали. – Лавиния довольно рассмеялась. – Вы ведь и сами знаменитость.

– Теперь уже нет, – ровным голосом произнес он. – Я несколько удалился от света, возглавив Газетную группу, основанную моим отцом.

– Должно быть, это так скучно для вас! – Лавиния просто не поверила своим ушам. – После той безумно интересной жизни, какую вы вели, теперешняя наверняка кажется вам слишком пресной.

– Вовсе нет, если рядом Кэсси, – быстро сказал Джордан, обнимая ее за плечи. – Кстати, раз уж мы затронули эту тему, боюсь, я не смогу оставить Кэсси с вами на все выходные. Мы хотим и к моим заехать. В вашем распоряжении сегодняшний вечер и завтрашнее утро. Потому мы и приехали так рано.

Кэсси вдруг заметила, что Луиджи сидит очень тихо и наблюдает за ней. До сих пор она прятала от него глаза, но теперь Джордан не оставил ей выбора, и если уж придется ночевать в этом доме, то незачем делать вид, будто Луиджи здесь нет.

Она встретила взгляд Луиджи спокойной и милой улыбкой. Темные влажные глаза смотрели с хорошо знакомым выражением, от которого у нее сжалось сердце. А вдруг он до нее дотронется? Что тогда? Не выдаст ли она себя с головой?

– Ты стала еще красивее, Кэсси, – негромко произнес он. – И в тебе появилось что-то новое, хотя трудно определить словами, что именно.

– Ну а я просто польщена, что ты еще не забыл меня, Луиджи, – сказала Кэсси. – По дороге сюда я все пыталась вспомнить твое лицо.

– Значит, ты думала обо мне? – улыбнулся он. – По крайней мере это уже кое-что.

Кэсси почувствовала, как Джордан напрягся. Его рука сильнее сжала ее плечо, и, приободрившись, она ответила легким, шутливым тоном:

– Разумеется, я думала о тебе. Раз моя мать находится в этом доме, ты тоже должен быть здесь. Для меня вы нераздельны, как соль и перец, хлеб и масло.

– Дорогая, я схожу за твоим чемоданом, – вставая, сказал Джордан, как раз в ту минуту, когда Джайлз Престон снова потянулся за шампанским. – А потом я отлучусь на время. Вернусь чуть позже.

– Как насчет того, чтобы выпить еще бокальчик шампанского? – спросил отец с улыбкой, к удивлению Кэсси.

– Один бокальчик можно, – согласился Джордан, – но после мне действительно нужно уйти. – Как только шампанское было разлито, он тут же поднял свой бокал и, глядя прямо Кэсси в глаза, четким и твердым голосом, от которого у нее по спине поползли мурашки, произнес: – За мою будущую жену! – Что-то в его интонации вдруг встревожило Кэсси, ничуть не меньше, чем весь этот тщательно подготовленный фарс. Однако Джордан еще не закончил. Посмотрев на Лавинию, он спокойно добавил: – И за мою будущую тещу!

Лавиния осталась на высоте, ведь недаром она актриса, притом замечательная, одна из лучших. Лишь щеки у нее слегка порозовели и улыбка была чуть напряженной. Статус тещи подразумевал вполне определенный возраст, и Кэсси нутром чувствовала, что ее мать не из тех, кто способен безропотно проглотить подобную «пилюлю».

Кэсси быстро вышла следом за Джорданом к машине и, как только они очутились вне пределов слышимости, сердито набросилась на него:

– Куда это, черт возьми, вы собрались? Хотите оставить меня одну?

– Паниковать не стоит, – спокойно сказал он. – Я просто намерен зарегистрироваться в той большой гостинице на окраине деревни. Общество Луиджи мне в больших дозах противопоказано, я таких просто не выношу. А вы пока поговорите с ним и с вашей матерью, постарайтесь как-нибудь умаслить отца, распакуйте нужные вещи. Сегодня вечером я приглашаю всех на ужин, а завтра после полудня мы сразу попрощаемся и уедем.

– Вы знакомы с Лавинией, да? – тоном обвинителя спросила Кэсси, слегка уязвленная тем, что он умолчал об этом. – Ни слова мне не сказали, а сами ужинали с нею!

– И еще с десятком других, – невозмутимо заметил Джордан, вынимая из багажника ее чемодан. – Я брал у нее на телевидении интервью, в прямом эфире, а потом все пошли в ресторан ужинать. Вот и все мое знакомство с вашей матерью, если не считать, что я видел ее в двух спектаклях и читал о ней в газетах. Кстати, незачем так петушиться, – мягко добавил он. -По вашему воинственному виду любой поймет, что вы ссоритесь со мной. -Он поставил чемодан, взял ее лицо в ладони и, почувствовав, как Кэсси напряглась, предупредил: – На нас смотрят! Ваша мать с подозрительной улыбкой стоит в дверях, а экс-возлюбленный смотрит в окно.

– Никакой он мне не возлюбленный! – вскинулась было она, но Джордан взглядом успокоил ее и ласково взъерошил ей волосы.

– Он, похоже, в этом не уверен. Придется убедить, – решительно сказал он, притянул ее к себе и шепнул, касаясь губами ее волос: – Боюсь, сценического поцелуя маловато, Кэсси. Ваша мать легко обнаружит подделку. Прошу прощения, но целоваться надо по-настоящему.

Он медленно, не отводя взгляда от изумленных глаз Кэсси, склонился к ней.

– Спокойно! – еле слышно произнес он. – Даю слово, ничего дурного с вами не случится.

После Луиджи ее еще никто не целовал, подумала Кэсси, чувствуя в опасной близости губы Джордана, и вдруг ее охватил панический страх, прямо-таки безумное желание любой ценой вырваться на свободу, убежать. И каким-то образом он это понял, теснее прижал ее к себе, не давая пошевельнуться, и жадно приник к ее губам.

Сначала она не поняла, что с ней происходит: где-то внутри всколыхнулось странное возбуждение, которое она отнесла за счет накопившейся ярости. И опять Кэсси одеревенела, но Джордан с еще большей жадностью впился в ее губы, пока ей не стало трудно дышать, а в следующий миг все исчезло без следа и по всему ее телу разлился безмятежный покой.

Он оторвался от нее, взгляд сверкнул холодной иронией.

– Господи, как же с вами все-таки трудно! Я, между прочим, не единственный персонаж нашей пьесы! А пока что все роли мои – я и главный герой, и режиссер-постановщик, и черт знает кто еще. Если Лавиния поверит во все это, значит, она явно стареет!

– В этом не было никакой необходимости! – вспыхнула Кэсси, читая в его глазах едва ли не презрение и мгновенно позабыв о своих недавних чувствах.

– Если вы намерены продолжать в том же духе, я завтра уеду без вас, пригрозил он.

– Вы этого не сделаете! – в ужасе выдохнула она.

– Но вполне мог бы! – Он с явным удовлетворением отметил нотки покорности, вновь появившиеся в ее голосе. Чемодан стоял у самой калитки. -Он совсем не тяжелый, так что вы сможете сами отнести его в дом. Если я пойду с вами, мне опять придется поцеловать вас, а вы, чего доброго, кинетесь от меня прочь как угорелая. Увидимся примерно через час, – деловито закончил он. – Можете сказать там, что я приглашаю всех на ужин. Она проводила взглядом удаляющийся автомобиль, теперь уже совершенно уверенная в том, что чувство, бушующее у нее в груди, – это именно ярость.

К ней тут же подошел Луиджи и, подхватив чемодан, направился к дому.

Кэсси нехотя поплелась следом.

– Вы поссорились? – мягко спросил он. – И поэтому он не захотел сам внести чемодан в дом?

– С чего ты взял? – рассмеялась Кэсси. – Мы с Джорданом никогда не ссоримся.

Не мешало бы скрестить пальцы, произнося эту ложь, но Луиджи принял все за чистую монету. Теперь, когда Джордан уехал, ей вдруг стало очень одиноко. Скорей бы уж он вернулся! – подумала она и сама удивилась собственному нетерпению.

– Он очень властный и волевой человек, а мне помнится, раньше ты предпочитала общество совершенно других людей, не таких, как он.

– Не смеши меня! – оборвала Кэсси, раздосадованная и его словами, и странной преданностью Джордану Рису, внезапно охватившей ее самое. Мало у нее проблем, не хватало только чувства вины! В конце концов, у них двустороннее соглашение, даже если роль, выпавшая на долю Джордана, оказалась сложнее ее собственной. – Девочка, которую ты знал, давно стала взрослой, – отрезала она. – Мое отношение к людям и ко многому другому сильно изменилось. Я теперь совершенно не такая, как раньше.

– Не думаю, – вкрадчиво произнес Луиджи. – Для меня ты все та же, красивая, стройная, изящная, с этими пышными, отливающими золотом волосами… – Он поставил чемодан у ее двери – очевидно, не забыл, что она всегда жила в этой комнате. – Мои чувства к тебе не изменились, сага. -Он выразительно посмотрел на нее.

На миг их взгляды встретились, и Кэсси невольно погрузилась в темные глубины его глаз, не в силах устоять перед знакомой улыбкой. Прошлое с внезапной силой ожило в ее памяти, и она снова увидела себя в объятиях Луиджи, вспомнила, как им было хорошо и весело вместе.

На лестнице послышался голос матери, и улыбка в глазах Луиджи тотчас потухла, на его лице отразилось легкое раздражение. Он не двинулся с места, а Кэсси подхватила свой чемодан и вошла в комнату. Закрыв за собой дверь, она с глубоким вздохом прислонилась к ней спиной.

Луиджи, оказывается, до сих пор имеет над ней гипнотическую власть и способен причинить ей настоящую боль. Кэсси вдруг ужасно обрадовалась, что Джордан находится здесь и что само его присутствие мощной стеной отгораживает ее от теперешней ситуации. Сегодня вечером они все увидят, что она действительно помолвлена с Джорданом Рисом, человеком динамичным и жестким, который не даст ее в обиду. Он совершенно прав, она пока что не очень старалась сыграть свою роль.

Спустившись вниз, она увидела, что отец сидит в одиночестве. На ее вопрос, где мать и Луиджи, он лишь пожал плечами.

– Наверно, прогуливаются в саду, – безразлично ответил он. – Сдается мне, что твой приезд и неожиданное зрелище громадного обручального кольца произвели на них весьма удручающее впечатление.

Бросив на него быстрый взгляд, Кэсси заметила на его лице промельк знакомой лукавой усмешки.

– Тебя это не волнует, папа? – тихо сказала она, впервые заговорив о том, о чем раньше спросить не осмеливалась. – Она ведь твоя жена.

– А ты моя дочь! – ровным голосом произнес он, гладя ей прямо в глаза, впервые сбросив с себя маску безразличия. – Считается, что актеры весьма эмоциональная публика, хотя, по-моему, все это не что иное, как игра.