Заговор сердец

– А вы… вы здесь…

– Спал ли я здесь? – закончил он, угадав причину ее тревоги. – Разумеется. Кто-то должен был быть радом с вами. Другого никто и не ожидал, так что волноваться незачем. Каждое утро, когда я, совершенно разбитый после ночи, проведенной на вашей жуткой кушетке, входил в кабинет, я слышал один и тот же вопрос: «Как Кэсси?» Ни любопытных взглядов, ни шепотка за спиной. Вашей репутации по-прежнему ничто не грозит. – В голосе Джордана сквозила досада, а Кэсси была слишком слаба, чтобы спорить.

– Вообще-то, – как бы оправдываясь, сказала она, – я вовсе не думала о своей репутации. Моя кушетка слишком мала для вас.

– В чем мне и пришлось убедиться. – Он сочувственно посмотрел на ее удрученное лицо. – Извините меня, Кэсси. Я, кажется, слишком резок сегодня.

– Теперь меня можно без опасений оставить одну. В квартире тепло, и я могу понемногу вставать.

– Может быть, завтра, – твердо сказал Джордан. – Пока же я приготовлю завтрак и пойду к себе принять душ и переодеться. Джин будет здесь примерно в десять. Сегодня вечером мы обсудим дальнейший курс лечения. Кэсси поймала себя на том, что по непонятной причине молча смотрит на него. Джордан вскинул голову и на секунду встретился с ней взглядом, после чего, не говоря ни слова, вышел из комнаты.

Вскоре пришла Джин, принесла чистое белье. Убирая квартиру, она сообщала Кэсси последние новости, и той показалось, что она не была в городе очень-очень давно.

– В газете творится что-то невообразимое, – рассказывала Джин. -Джордан в редакции почти не появляется. Я говорила ему, что могу остаться здесь с ночевкой, чтобы постоянно быть рядом с вами, но он и слушать не хочет. Последние три дня он вообще забросил газету. Клод Экленд вдруг очень посерьезнел и взялся за работу. Даже бросил эту свою раздражающую привычку хихикать по всякому поводу. Джордан болезненно реагирует на любые двусмысленные разговоры и фривольные намеки.

Кэсси вдруг почувствовала себя виноватой. Джордан решил, что их помолвка должна выглядеть как настоящая, и в результате взвалил на себя огромную обузу, а ведь он на такое вовсе не рассчитывал. Недаром сегодня утром у него был донельзя рассеянный вид.

После ухода Джин она немного поспала, а затем решительно направилась в ванную, чтобы до появления Джордана быстренько принять душ, иначе ей это не удастся, он наверняка не разрешит. Она успела надеть чистую ночную сорочку и домашний халат и собралась приготовить себе чашку чаю, когда он вошел в квартиру. В руке у него был огромный букет цветов, под мышкой бутылка вина, а к груди он прижимал коробки и банки со снедью, одновременно пытаясь более или менее свободной рукой кое-как закрыть дверь. Кэсси в изумлении взирала на эту картину.

Она успела уже привыкнуть к нему и к его постоянному присутствию в доме и вдруг осознала, что вовсе не хочет видеться с ним реже. За эти дни ее чувства к нему стали иными; незаметно для себя она привыкла к той спокойной уверенности и защищенности, какую испытывала рядом с этим сильным и властным человеком, и, внезапно осознав это, была ошеломлена. Закрыв наконец дверь и повернувшись, Джордан внезапно застыл, увидев наблюдавшую за ним Кэсси. То, что он прочел в ее глазах, мгновенно стерло с его лица раздражение и досаду.

– Вы не очень-то выполняете мои предписания, а? – мягко заметил он, пройдя в кухню и выкладывая покупки на стол.

Кэсси молча покачала головой, не в состоянии вымолвить ни слова от обуревавших ее противоречивых чувств. Джордан вопросительно посмотрел на нее и, улыбнувшись, протянул ей цветы.

– Теперь, когда вы достаточно оправились от болезни, чтобы оценить мой поступок, я принес вам этот букет, – просто сказал он.

В радостном смущении пробормотав слова благодарности, она ни разу не посмотрела в глаза Джордану, а он, твердо взяв ее за руку, повел в спальню.

– Если вы не будете путаться у меня под ногами, я, может быть, позволю вам встать к ужину, – пообещал он. – Однако при малейшем неповиновении эта привилегия будет отнята.

– Мне нужно поставить цветы в воду, – уклончиво сказала она, не в силах справиться со своими новыми чувствами.

– Чуть позже. – Взяв у нее цветы, он открыл дверь спальни. – Будьте паинькой, и в вашей жизни случится много приятных вещей! – В ответ на удивленный взгляд Кэсси он неожиданно по-мальчишески улыбнулся. – Любимая поговорка моей мамы, – признался он. – Таким образом ей удавалось сладить со мной, когда я был озорным, неуправляемым сорванцом.

– Ну и как, эти ожидания были оправданы? – неуверенно спросила Кэсси, впервые в своей взрослой жизни чувствуя себя в буквальном смысле маленькой девочкой, тем более что стояла сейчас перед ним босиком.

– Неизменно, – твердо сказал он. – Моя мать никогда не лжет!

Кэсси послушно побрела к постели, все еще явственно слыша его слова. Ее мать лгала постоянно! Лавиния Престон не останавливалась ни перед чем, чтобы заполучить предмет своих желаний, ей было неважно, что проигравшей могла стать ее собственная дочь. Внезапно Кэсси поняла, что обида и боль приняли какой-то новый оттенок. Теперь ее больше не волновало, что мог сказать или сделать Луиджи. Его поступки вызывали в ней только удивление и отвращение. По сравнению с Джорданом он был так мелок и незначителен. Мягкость, которая так нравилась ей в нем когда-то, оказалась на поверку слабостью. В Джордане тоже была мягкость, но без малейшего признака слабости. Он был нежен и мягок с родителями, мягок и ласков с ней, Кэсси, когда она действительно нуждалась в этом, но это была мягкость сильного человека. Интересно, как бы повел себя Луиджи в случае ее болезни? Смог бы он так же заботиться о ней и наплевать на то, что скажут люди?

Да, связанные с ним обида и боль прошли, но с тем большей силой она почувствовала, как трудно ей примириться с предательством собственной матери, которая никогда ее не любила. Сердечная теплота Дороти Рис была чужда Лавинии, в дочери она всегда видела помеху и даже угрозу.

Кэсси все еще была во власти своих безрадостных мыслей, уставясь невидящим взглядом в стену, когда в комнату вошел Джордан.

– Вот-вот произойдет кое-что приятное, – начал он. – Я разжег огонь в вашем скверном маленьком камине и… – Он вдруг замолчал, и Кэсси с ужасом поняла, что плачет. – Кэсси? – тихо сказал он. – Наверно, вам все-таки лучше остаться в постели.

– Нет. – Она с решительным видом утерла слезы и, сбросив ноги с кровати, потянулась к халату. – Это чистейшее малодушие, жалость к себе.

– Ясно. – Озабоченное выражение исчезло с его лица. – Как я понимаю, из-за Луиджи?

– Ошибаетесь, – сказала она, пытаясь надеть халат. – Луиджи просто итальянский сосунок! Я плакала не из-за него, а из-за самой себя. Если на то пошло, я не боюсь признаться в собственной слабости!

– В таком случае вам будет позволено отужинать со мной у камина, вновь повеселев, сказал Джордан. – Если вы способны самостоятельно добраться до гостиной, я принесу туда поднос с едой.

– Чудесно! – Кэсси свернулась калачиком в кресле и потягивала кофе. Такое ощущение, будто я не ела уже много дней.

– Что более или менее правда, – заметил Джордан. – Что до угощения, то я немножко схитрил. Еду нужно было лишь подогреть. У меня большой талант по части выполнения инструкций.

Неожиданно для себя Кэсси весело рассмеялась и, увидев, с какой теплотой наблюдает за ней Джордан, слегка покраснела.

– Как ваш отец? – поспешно спросила она, ведь разговор как-никак лучше молчания.

– Готов к завтрашнему отъезду в больницу, – спокойно ответил Джордан.

Кэсси остолбенела. – Завтра пятница, – напомнил он. – Врачи хотят за выходные подготовить его к операции, она назначена на понедельник. Вы потеряли немало дней, Кэсси, – мягко добавил он.

– Когда мы поедем навестить его?

– В конце следующей недели, если вы будете чувствовать себя нормально, – сказал он. – Но до тех пор вам надо как следует подлечиться. Снегопад прекратился, но на следующей неделе синоптики обещают новые снежные шквалы, так что вам придется посидеть дома, в тепле.

– Со мной все будет в порядке, – отмахнулась Кэсси. – Как дела в газете? Из-за меня многие могут свалиться с гриппом.

– Газета выходит вовремя, как и раньше, – со сдержанной суровостью ответил он. – Гай пока на месте. Ваша заметка вызвала огромный поток писем, почти сплошь в вашу поддержку. Гай просто в восторге. Вы, кстати, не знаете, какой шум вызвало объявление в газете о нашей помолвке? Ну да ничего. Я принес все номера, и завтра вы сможете наверстать упущенное.

– Я прочту их сегодня вечером, когда вы уйдете, – с жаром воскликнула Кэсси и увидела, как при этих словах его брови насмешливо приподнялись. – Ага, значит, я должен уйти? Я вас правильно понял?

– Я… в общем… со мной ведь все в порядке, – пролепетала она под пристальным взглядом его серебристо-серых глаз. – Завтра я уже буду почти здорова и смогу сама ухаживать за собой. Я действительно очень вам благодарна, но…

– Но вас опять тревожит ваша репутация? – с иронией произнес он. – Ну что ж, по правде говоря, я буду только рад снова очутиться в собственной удобной постели. Не скажу, что меня воодушевляет перспектива провести еще несколько ночей на вашей узкой кушетке. Признаться, в иные минуты я серьезно подумывал перевезти вас к себе домой, но сразу отмел эти дерзкие поползновения, представив себе, как вы рассвирепеете, стоит вам немножко оклематься.

Ее порозовевшее от смущения лицо, похоже, изрядно его позабавило. Однако затем он вдруг перестал подтрунивать над ней и заговорил о другом. – Как-нибудь на следующей неделе, когда вы более или менее придете в норму, – сказал он Кэсси, – мне понадобится ваша помощь – нужно организовать рождественскую вечеринку.

– Разве вы не поедете на Рождество домой? – с удивлением спросила она. – А как же ваши отец и мать и как насчет…

– Разумеется, на Рождество я поеду к ним, – твердо сказал Джордан. И не один, а с вами!

– Я… мне кажется, я не…

– Может, вы собираетесь встречать Рождество в доме у матери? – тихо спросил он, и Кэсси отрицательно покачала головой, пристально глядя в пылающий камин.

– Нет, я никогда не езжу домой на рождественские каникулы. Чаще всего мать там не бывает, а отец веселится со своими друзьями в Лондоне. Это… короче, я к этому привыкла. Я хочу сказать, как правило, в это время мать находится за границей, ну и…

– Как я понимаю, вы проводили Рождество со своей нянюшкой? – ровным голосом спросил он.

– Обычно да, – призналась Кэсси, не глядя на его внезапно помрачневшее лицо.

– Вы едете со мной! – заявил Джордан не терпящим возражений тоном. -Для родителей это само собой разумеется, они будут вас ждать. К тому времени отец уже вернется домой, и к нему устремится целый поток гостей, начиная с весьма отдаленной родни и кончая довольно милыми соседями. Это что касается настоящего Рождества. Сейчас я имею в виду другое. За несколько дней до Рождества я хочу устроить праздник для сотрудников и пригласить их с мужьями и женами. Поэтому необходимо все как следует обдумать.

– Вот здорово! – воскликнула Кэсси. Увидев ее сияющие глаза, Джордан широко улыбнулся.

– Я обещал кое-что очень приятное, – напомнил он. – Хотя, честно говоря, не уверен, что все получится как надо. Будет непросто примирить в умах людей двух совершенно разных Кэсси – веселую, сердечную хозяйку и строгую, крутую журналистку, – спокойно добавил он. – А вот сейчас вы похожи на маленькую девочку, что решительно меня удивляет.

– И меня тоже, – рассмеялась она. – Обычно я кажусь себе огромной и неуклюжей, прямо как лошадь. Ночи, проведенные на кушетке, явно повлияли на ваше зрение!

– Ну уж это вы хватили, – мягко сказал он. – Скорее вас можно сравнить с прелестным длинноногим олененком.

Он вдруг встал, стараясь не обращать внимания на ее залившееся краской лицо, и огляделся вокруг, ища свое пальто.

– Если вы убеждены, что сможете обойтись без моей помощи, то я, пожалуй, переночую сегодня у себя.

– Все будет хорошо, – поспешно сказала Кэсси. Внезапно ей захотелось побыть одной, восстановить былую уверенность в себе.

– В таком случае вам придется проводить меня к выходу и крепко-накрепко запереть дверь. Он надел дубленку. – Завтра я весь день буду на работе. Джин навестит вас, а я приду к ужину. Я все приготовлю сам. Это совсем не трудно, когда покупаешь еду в почти готовом виде.

– Не беспокойтесь за меня, – повторила Кэсси, подавляя шевельнувшийся было в душе давний дух противоречия. Уже у порога Джордан решительно покачал головой, видя, что Кэсси не терпится поскорее закрыть за ним дверь.

– И последнее! – сказал он. – Я приеду со всякой снедью, вином и десертными закусками. Постарайтесь на всю катушку воспользоваться свободным временем! Не исключено, что болеть вам больше не придется.

– Так и быть, – коротко ответила она, и его темные брови иронически взлетели вверх.

– Вы очень любезны, мисс Престон, – насмешливо протянул он, и она поспешно отвела взгляд, прекрасно сознавая, что получила по заслугам. Обычное дело – она попросту не знала, как себя с ним вести.

– Простите, я не имела в виду… Я действительно вам благодарна, но…

– Только не переусердствуйте в своей благодарности, – шутливо предостерег он. – Одного слова «простите» и двух-трех слезинок более чем достаточно. И перестаньте расхаживать по дому босиком! – неожиданно резко добавил он. – Нечего удивляться, что вы заболели.

Кэсси метнула на него гневный взгляд и чуть было не сказала, что его это не касается, но, увидев, что Джордан смеется, поневоле признала, что он способен завести ее с пол-оборота и в этом ему нет равных.

– Спокойной ночи, Кэсси, – улыбнулся Джордан, и неожиданно для себя она тоже улыбнулась, а в следующую секунду поняла, что вовсе не хочет, чтобы он уходил.

Видимо, это отразилось у нее на лице, потому что он, уже было взявшись за ручку двери, вдруг повернулся и привлек Кэсси к себе. Она почувствовала тепло его груди под распахнутым пиджаком, тяжесть его рук на своих плечах, увидела, как он наклонился к ней, и невольно протянула ему губы для прощального поцелуя, а он нежно, ласково коснулся ее губ своими и тотчас поднял голову и всмотрелся в ее лицо.

Кэсси стояла не шелохнувшись и сама была виновата в том, что он не ушел, что его губы, такие жаркие и настойчивые, снова жаждут ее поцелуя. Ее руки покорно лежали на груди Джордана, когда он развязал пояс ее халатика и, прижимая ее к себе, чувствуя сладостную женскую плоть под тонкой тканью ночной сорочки, с еще большей страстью впился ей в губы. Кэсси знала, он полностью владел собой. Это она вдруг увидела сверкающую россыпь звезд, чье легкое прикосновение пронизывало все ее тело волнами неизъяснимого блаженства. Ее руки обвились вокруг шеи Джордана, и он бережно привлек ее ближе, осыпая поцелуями ее лицо и шею, ее глаза и приоткрытые губы, до тех пор пока она беспомощно не обмякла в его объятиях.

Его лицо было серьезно, когда он отстранился и, глядя на нее сверху вниз, запахнул на ней халат. – На сегодня это, пожалуй, последняя приятная неожиданность, – мягко сказал он. – Заприте дверь, Кэсси. – И не успела она еще по-настоящему отдышаться, как он ушел.

Кэсси быстро заперла дверь и, вернувшись в гостиную, без сил упала на кушетку. Что же такое на нее нашло? Может, это последствия гриппа? Если бы он продолжал целовать ее, она бы так и стояла, забыв обо всем! Откинув голову на подлокотник кушетки, Кэсси лежала потрясенная, не в силах пошевелиться. Единственное, о чем она могла сейчас подумать, – это о том, что здесь спал Джордан, и тотчас же подскочила как ужаленная. Ну вот, снова разболелась голова! Так нельзя. Надо срочно что-то предпринять! Она стала относиться к Джордану совершенно иначе, и напрасно, потому что давным-давно решила: больше она никогда не позволит себе влюбиться!

Очевидно, грипп отступил по-настоящему, так как утром самочувствие Кэсси значительно улучшилось. Как обычно, пришла Джин и уходить не торопилась, прекрасно зная, что Джордан не станет придираться к опозданию, ведь она хлопотала ради Кэсси.

– Видели газеты за эту неделю? – спросила Джин. Они сидели за кофе, после того как Джин перемыла посуду и прибрала квартиру. – В одном из номеров поместили вашу прелестную фотографию. Никто не знает, когда Патрик успел ее сделать, и, по-моему, Джордан ее раньше не видел. Он долго разглядывал снимок, а потом, не говоря ни слова, просто вышел. Держу пари, это была ревность, – с надеждой добавила она.

– Ревность? – удивилась Кэсси.

– Да. Вы знаете, я готова поклясться, что он очень хотел бы знать, каким образом Патрику удалось ее сделать.

Видимо, Джин все это представляется чистой воды любовным романом, и Кэсси вдруг подумала, до чего же трудно ей будет играть свою роль на работе. Как только стало известно об их помолвке, она заболела и была избавлена от необходимости постоянно притворяться. Джордан принял груз ответственности на себя, хотя в ее отсутствие это было куда легче. При ней любая мелочь могла возбудить у сотрудников подозрения, а этих мелочей было великое множество.

После ухода Джин Кэсси просмотрела принесенные Джорданом газеты, с удовлетворением прочитав все статьи, затем нашла фотографию, вызвавшую у Джордана досаду. На первый взгляд снимок был самый обыкновенный, но она сразу поняла, что так рассердило Джордана и почему Джин – по ошибке! вообразила, что он ревнует. На фотографии они были вместе, а шапка сверху гласила: «Джордан Рис решил обосноваться в Брэдбери!» Несомненно одно – сам Джордан никогда бы не одобрил подобный заголовок. Он отнюдь не собирался осесть где бы то ни было, и, знай они его так же хорошо, как она, никогда бы не написали ничего подобного.

Эта мысль заставила ее задуматься. Она действительно знала его. Медленно, но верно он стал близким ей человеком, и ее недавнее отношение к нему теперь вызывает только улыбку. Неужели она могла питать к нему такую неприязнь? Неожиданно для себя она вдруг почувствовала облегчение. Почему бы не извлечь удовольствие из этой короткой помолвки? Ведь это выгодно им обоим. Не в их интересах, чтобы это предприятие подошло к слишком скорому концу. И вообще, разве они не могут стать настоящими друзьями?

Она позвонила в ближайший бакалейный магазин и сделала не совсем обычный продуктовый заказ, попросив, чтобы покупку доставили не позже чем через час, а затем с некоторым опасением набрала номер Джордана. Странное ощущение – звонить в собственную редакцию. Секретарь у телефона тотчас узнала Кэсси и справилась о ее самочувствии. Кэсси повеселела, а когда попросила соединить ее с Джорданом, услышала в голосе секретарши то же романтическое волнение, с каким говорила Джин.

– Господин Рис? Звонит ваша невеста, сэр.

При этих словах Кэсси чуть было не бросила трубку на рычаг, но Джордан, похоже, явно забавлялся ситуацией.

– Привет, Кэсси, – весело сказал он. – Уж не собирается ли моя невеста сообщить, что ужин не состоится?

Для нее было бы вполне естественно позвонить именно по этой причине, и то, что Джордан успел так хорошо изучить ее характер, заставило ее покраснеть.

– Не угадали, господин Рис! – как можно более небрежно ответила Кэсси. – Я просто хочу сообщить, что вам незачем думать о всяких там консервах. Я чувствую себя намного лучше, а делать мне совершенно нечего. Вот я и решила хоть чуточку вознаградить вас за хлопоты и приготовить ужин сама.

Кэсси была довольна собой – ей удалось произнести все это легким небрежным тоном.

– Вы что, выходили на улицу?.. – начал Джордан, но она перебила:

– Никуда я не выходила. Все покупки будут доставлены прямо на дом, так что избавьте меня от нравоучений.

– Ладно, Кэсси, – рассмеялся он. – Буду ровно в семь тридцать.

Когда он положил трубку, Кэсси бросила взгляд на часы, подумала, что до ужина, к сожалению, еще очень далеко, и с досады прикусила губу, поняв, что ей не терпится увидеть его, заглянуть в эти серебристые глаза, услышать его низкий голос, ощутить тепло и ласку. Но что, если эта ее идея с ужином не так уж и хороша? Недавняя мысль получить радость и удовольствие от их короткой помолвки представлялась теперь довольно опасной, хотя отказаться от этой затеи Кэсси уже не могла, и неважно, будет ли она холодна с ним или приветлива. В конце концов, он был очень добр к ней.

Она приготовила рагу из телятины под белым соусом и подогретую на малом огне в сиропе с бренди фруктовую начинку для блинчиков, и на все это ушла масса времени.

Она едва успела покончить со стряпней и облачиться в длинное платье, как приехал Джордан. Увидев ее побледневшее лицо, он сразу посуровел.

– Напрасно я разрешил вам надрываться на кухне, – сокрушенно сказал он. – Вы самая невозможная женщина на свете.

– Да я вовсе и не надрывалась, – солгала она. – Мне просто хотелось хоть как-то вас отблагодарить.

– Что-то вроде прощальной трапезы? – усмехнулся он.

– И вы еще говорили, что мне недостает мягкости, – поддела его Кэсси.

Лицо Джордана смягчилось, губы тронула знакомая улыбка.

– О, простите великодушно, – весело сказал он. – Что ж, даю вам высочайшее разрешение покормить меня. Пахнет очень вкусно.

За столом он не переставая нахваливал ее стряпню, и Кэсси разрумянилась от удовольствия.

– Где вы научились так прекрасно готовить? – с удивлением спросил он.

– Уверен, что не у Лавинии.

– Вы правы, – спокойно ответила Кэсси, чувствуя, как исчезает вызванное его комплиментами хорошее настроение. – Я этому научилась в старших классах швейцарской школы.

Джордан уставился на нее, и Кэсси поспешно отвела взгляд.

– У вас, оказывается, уйма скрытых талантов, а?

Как и комплексов, с горечью подумала она, а вслух сказала:

– Я сварю кофе. Напоследок, в знак благодарности!

Кэсси была рада удалиться на кухню, подальше от испытующего взгляда Джордана. Ей нужно справиться с опасным волнением. Там, в гостиной, возле догорающего камина, в уютном тепле комнаты, ей снова захотелось очутиться в объятиях Джордана. Господи, откуда оно взялось, это непонятное безумие?! Кэсси потянулась за кофейными чашками и без всякого удивления отметила, что руки у нее дрожат.

В этот миг что-то быстро метнулось по полу. Кэсси мгновенно вскочила на кухонный стол и сдавленным голосом крикнула:

– Джордан!

Секунду спустя он ворвался на кухню и с изумлением уставился на нее ведь он решил, что она опрокинула на себя горячий кофе, потому и закричала, а вместо этого увидел ее на столе, сжавшуюся в комочек, уткнувшую подбородок в колени.

– Мышь! – испуганно сказала она, тыча пальцем куда-то в угол. – Мышь!

Он расхохотался, и Кэсси буквально рассвирепела. Ладно-ладно, дайте срок, а уж она непременно найдет двух-трех мужчин, которые панически боятся мышей и прочей мелкой живности, и напишет о них большую статью на две газетных полосы!

Кэсси думала, что Джордан просто изображает из себя храбреца перед нею, а мышь-то может в любую минуту выбежать из угла.

– Она там, смотрите! – рассердилась она, показывая пальцем на мышь и стараясь не упускать ее из виду.

– Я вижу, – успокоил Джордан. – Что мне сейчас нужно, так это консервная банка, предпочтительно с крышкой.

– Вообще-то я их не коплю, – возмущенно фыркнула Кэсси. – Но раз такое дело, банка вон там, на верхней полке, с крышкой.

– Я хочу поймать вашу мышь, – добродушно сказал Джордан, снимая с банки крышку и переключая внимание на непрошеную гостью.

– Глаза у нее блестящие, как бусинки, – испуганно заметила Кэсси. По-моему, она тоже боится.

– Разумеется, боится, – съязвил Джордан. – Если уж вы сумели нагнать страху на меня, с моим ростом и весом, то просто чудо, что она до сих пор не окочурилась!

Кэсси пропустила насмешку мимо ушей.

– Только не убивайте ее! – предупредила она Джордана.

– У. женщин есть раздражающая способность выставлять взаимоисключающие требования, – заметил он, и Кэсси обожгла его сердитым взглядом.

– Мыши очень проворны! Они даже по стенам бегают.

– Вряд ли, – отозвался он, спокойно продвигаясь к углу.

– И по занавескам лазают, – сердито бросила Кэсси, уверенная, что мышь убежит. – И по одежде, и… вообще…

– Неприятная перспектива, согласен, – ответил Джордан, сосредоточив все внимание на своей добыче.

Внезапно он сделал молниеносный выпад и тут же прихлопнул банку крышкой.

– Хотите взглянуть поближе? – с невинным видом спросил он, но Кэсси еще плотнее укуталась в платье и испуганно замотала головой. Джордан вышел.

Когда он вернулся, Кэсси была все еще на кухне, придирчиво осматривая каждый угол.

– Я выпустил ее в садик. Она непременно найдет себе какую-нибудь щелку или отверстие. – Говоря это, он стоял у раковины спиной к ней и мыл руки. Потом повернул голову, посмотрел на нее и, помолчав, сказал: – Мыши больше нет. Можете спокойно ходить по квартире.

– А вдруг есть другие? – возразила Кэсси, продолжая внимательно оглядывать кухню.

– Целый взвод мышей? Перестаньте, Кэсси, этого просто не может быть. – Он повесил полотенце и с веселым любопытством посмотрел на нее. В вас одновременно уживаются холодная трезвость мысли и типично женская глупость! Мне помнится, вы обещали угостить меня кофе?

Кэсси осторожно соскользнула со стола на пол и взглянула на Джордана.

Он стоял рядом, в глазах искрилась насмешка.

– Идите в гостиную. Я сам позабочусь о кофе. Вы заслужили отдых, принимая во внимание прекрасный ужин и не менее замечательное представление!

Кэсси нахмурилась, затем и в ее глазах вспыхнули смешливые огоньки, и оба они весело рассмеялись.

– Вот так-то. – Он положил руки ей на плечи, их взгляды встретились, и улыбка мало-помалу погасла. А в следующий миг Кэсси очутилась в объятиях Джордана, прижалась к его груди и ощутила ласковое и такое успокаивающее прикосновение его ладони, гладящей ее волосы. – Кэсси, – услышала она его глубокий, волнующий голос, – вы такая… ранимая, за все эти годы вы так стосковались по человеческому теплу и участию, что сейчас, когда вам готовы подарить это тепло, вы чувствуете себя уязвленной. Вас очень легко обидеть.

Ее щеки вспыхнули от смущения и стыда, и она резко отпрянула, повернувшись спиной к Джордану.

– Единственная моя слабость в том, что я подхватила грипп, и вы были добры ко мне, за что я вам благодарна, – поджав губы, сказала она. -Больше благодарностей не будет. Спасибо за своевременное напоминание. Кэсси вышла из кухни, глаза у нее были полны слез от отчаянного смущения. Она прекрасно понимала, что произошло, ведь и прошлой ночью, и сегодня она сама бросилась ему на шею!

Она едва успела дойти до кушетки, как услышала быстрые шаги Джордана.

Он догнал ее, схватил за плечи и повернул к себе лицом.

– Ради всего святого, Кэсси! – воскликнул он. – Я ведь всего лишь человек! Вы такая красивая, такая чертовски привлекательная. Думаете, мне не хочется заключить вас в объятия? Целовать вас? Черт побери, мне очень нравится изображать помолвку с вами!

Кэсси была не в силах смотреть ему в глаза, и Джордан нетерпеливо приподнял ее лицо за подбородок.

– Посмотрите на меня. Вы что же, так и будете избегать моего взгляда из-за того, что я попытался защитить вас?

Когда она наконец посмотрела на него, в ее глазах стояли слезы, и он, что-то сердито проворчав, притянул ее к себе.

– Предположим на минуту – только предположим! – что я не сумею сейчас сдержаться, – хрипло сказал он. – Что тогда, мисс Престон? Как вы относитесь к романам на работе? Представьте себе, что будет, когда через неделю-другую вы опомнитесь и обнаружите, что ваша неприязнь ко мне никуда не исчезла, а чувство близости родилось всего лишь из благодарности облегчения и нашего с вами заговора?

Слова Джордана подействовали на Кэсси как холодный душ. Нежность и тепло вновь уступили место холодной настороженности. Сейчас ей даже казалось непостижимым, как она могла с таким нетерпением ждать его прихода.

Джордан смотрел на нее внимательно, испытующе, и от него не укрылось, что она снова спряталась в свою скорлупку. Он сокрушенно покачал головой.

– О Господи! Опять вы за свое, Кэсси! Ну зачем, зачем вы так! Я же все равно знаю, какая вы на самом деле. Теперь вам меня не провести. Даже если через десять минут вы снова меня возненавидите, я не стану спокойно смотреть на то, как вы собственными руками губите свою жизнь, обрекая себя участи старой девы.

Кэсси не сопротивлялась, когда он привлек ее к себе и жадно приник к ее холодным губам, вдыхая в них жизнь. Они податливо открылись, готовые разделить его страсть, и Джордан, нежно сжимая руками ее лицо, проник языком и сладостные глубины ее рта.

Джордан подтолкнул ее к кушетке и снова обнял, осыпая поцелуями ее лицо, глаза, шею, и ей вдруг почудилось, будто она тонет в каком-то теплом, мягком облаке и, как во сне, издалека слышит его голос.

– Забудь обо всем, Кэсси, – повторял он. – Ты прелестная, теплая, живая…

– Джордан! – Кэсси хотела сказать, что не нужно ничего говорить, что она простила ему все так больно ранившие ее слова, но он не позволил ей этого сделать.

– Шшш! – тихо прошептал он, нежно лаская ее.

Он расстегнул застежку платья и стал целовать ее плечи и нежную выпуклость груди. Его поцелуи были до того легкими и трепетными для такого сильного, уверенного в себе мужчины, что Кэсси казалось, будто она превращается в нечто невесомое и бесплотное. Она бессильно откинула голову, и Джордан принялся покрывать поцелуями ее шею.

– Оставайся всегда такой же прекрасной и полной жизни, милая Кэсси, твердил он. – Перестань наконец прятаться от самой себя.

Она обвила руками его шею, а Джордан крепко прижал ее к своей груди и, прежде чем отпустить, снова приник к ее губам в жарком поцелуе. Затем он встал и посмотрел на нее сверху вниз.