Заговор сердец

– Нет, лежи, не вставай! – резко сказал он, когда она попыталась сесть. – Лежа ты просто невыразимо соблазнительна, особенно вот так, с полуобнаженными плечами. Лавиния очень красива, умна и талантлива, но в тебе есть тепло, которого недостает ей, и ты до кончиков ногтей настоящая. Это пока только прелюдия, но не сама любовь. Не прячься в свою раковину, ни в коем случае не отступай назад.

Он протянул руку, чтобы снять с вешалки дубленку, а Кэсси наконец справилась с собой и неуверенно произнесла:

– Я приготовлю кофе. – Ей не хотелось, чтобы он уходил. – Со мной… я уже успокоилась.

– А я? Вы думаете, я способен сейчас пить кофе? – криво усмехнулся Джордан. – До вас не доходит, почему я хочу поскорее убраться отсюда? – У двери он остановился и посмотрел на нее. – Мы так и не поговорили о рождественском празднике… заприте за мной дверь, Кэсси. Только не сразу, подождите, пока я не уеду!

Глава 7

В выходные Джордан ни разу не зашел, и Кэсси подумала, что у него намного больше здравого смысла, чем у нее самой. Если их помолвка должна развиваться так, как они запланировали, то, чем меньше они будут встречаться наедине, тем лучше для дела. Все, однако, осложнялось тем, что они работали в одной газете и постоянно находились в центре внимания людей, которые по роду своей деятельности привыкли проявлять подозрительность.

Джордан позвонил в понедельник, и тотчас же в ней ожило знакомое напряжение.

– Кэсси? Как дела?

Он не назвал себя, считая, что она сразу узнает его голос. И она узнала, правда с досадой, ведь он явно воображает себя единственным мужчиной, который может ей позвонить. Но, если разобраться, он действительно был единственным, кто мог ей позвонить, так как всех других она давно отшила, и поэтому Кэсси прекрасно понимала, что ее реакция начисто лишена логики.

– Не волнуйтесь, завтра я выхожу на работу, – коротко сказала она, и на другом конце линии повисла напряженная тишина.

– Я спросил, – голос в трубке опять стал бесстрастным и холодным, как вы, а не где вы или где собираетесь быть завтра.

– Мне намного лучше! – разозлилась Кэсси. – Я полагала, вам, как главному редактору, будет небезынтересно узнать, когда один из ваших сотрудников сможет приступить к своим обязанностям.

– Значит, вы чувствуете себя вполне здоровой, чтобы выйти из дома, я вас правильно понял? – пророкотал он тоном, в котором не было ни следа прежней мягкости.

– Я совершенно здорова. – Кэсси различила в своем голосе враждебные нотки и с ужасом осознала, что сама затеяла эту совершенно нелепую стычку. Ей очень хотелось начать все сначала, но, увы, было слишком поздно. Опять она повела себя как стерва, грубая и неблагодарная! Пока у нее в голове метались эти мысли, Джордан повесил трубку, и Кэсси поняла, что по ее вине они вернулись к тому, с чего начали, – незнакомцы, у которых есть общая тайна. Теперь им будет куда труднее играть свою роль.

На другой день коллеги встретили Кэсси с энтузиазмом правоверных, приветствующих возвращение заблудшей души. Гай попросту рухнул в кресло и облегченно вздохнул.

– Теперь мне удастся хоть немного выспаться! – воскликнул он. – Хотите, чтобы я ввел вас в курс последних событий, босс?

– Позже, – засмеялась Кэсси. – Чего бы я действительно хотела, так это чтобы ты поприсутствовал вместо меня на сегодняшнем утреннем совещании; я пока разберусь, что к чему. Сейчас-то от меня на совещании толку мало.

– Ты вполне могла бы узнать у Джордана обо всем, что творится в газете, пока нежилась из-за гриппа дома в постели, – мимоходом поддел ее Клод Экленд.

– Джордан сам сообщит вам последние новости о нашей помолвке, вспыхнула Кэсси. – Если вас что-то интересует, спрашивайте у него. Раз уж вам настолько невтерпеж, я скажу ему, чтобы он распорядился выпустить специальный пресс-релиз.

Клод тотчас состроил серьезную мину, а на лице Гая расцвела широкая ухмылка.

– Наша Кэсс снова в полном порядке, парень! А ты чего ожидал? – весело спросил он. – Ты ведь ее прекрасно знаешь. Если хочешь кинуть в нее камень, тут же быстро пригнись, иначе он срикошетит в тебя самого!

Гай вдруг запнулся. Кэсси подняла голову и увидела в дверях Джордана.

Он молча, холодно наблюдал за ними. Вряд ли он слышал весь разговор, хотя наверняка перехватил ухмылку Клода и последние слова Гая. Кэсси отвела глаза и уставилась в пол. Впрочем, какое все это имеет значение? Джордан и без того знает ее характер.

После совещания Гай подошел к Кэсси и тихо шепнул:

– Твой возлюбленный желает тебя видеть. Он недоволен, Кэсс. Сидит как айсберг. Ты уж постарайся, выручи нас!

Я бы и сама не отказалась, чтоб меня кто-нибудь выручил, подумала Кэсси. В последний раз, когда они с Джорданом были наедине, он осыпал ее поцелуями, говорил, что она красивая, теплая, живая. А сегодня утром у него на глазах она буквально съела Клода с потрохами. На ватных ногах она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

– Я не буду спрашивать о вашем самочувствии, – холодно заметил он. Как я понимаю, вы вполне пришли в себя, а Клоду самое время позаботиться о своей безопасности! Он что, позволил себе какие-то оскорбительные намеки?

– Не более, чем всегда, – сдержанно ответила Кэсси. – Таких, как он, осадить нетрудно.

– Как и вообще всех нас, мужчин, верно? – усмехнулся он, не отводя взгляда от ее стройной фигуры. За время болезни она очень похудела, это бросалось в глаза. Кэсси была уверена, что Джордан не упустит возможности заметить, что от нее остались кожа да кости, и даже заранее покраснела. Но он, как обычно преподнес ей сюрприз.

– Я думал, вам захочется узнать, как чувствует себя мой отец, – тихо сказал он. – Вчера, если вы помните, ему сделали операцию. Она прошла намного легче, чем предполагай медики, и сейчас его состояние вполне удовлетворительно. Моя мать навещала его и говорит, что все в порядке. У Кэсси неожиданно подкосились ноги, она рухнула на стул и, не в силах сдержать слезы, отвернулась в сторону.

– О Боже! Как я могла забыть!

Она лихорадочно искала носовой платок, Джордан молчал. Она была так занята собой, своей обидой на Джордана, хотя, пока она болела, он буквально не отходил от нее, будто их помолвка была настоящей, и за всем этим начисто забыла о главной причине этой помолвки.

– Прекратите! – Джордан рывком поставил ее на ноги. – Я сказал это вовсе не затем, чтобы вы почувствовали себя виноватой и разразились слезами. Ну же, Кэсси. Я просто думал, вам будет интересно узнать об этом. – Я знаю, – пробормотала она. – Вы не виноваты, что я… я…

– Если вы застрянете в моем кабинете, – резко сказал он, – Клод Экленд начнет вынюхивать под дверью. Скорей всего, он вообще будет следить за нами в оба, чуть не с секундомером в руках. Вытрите слезы. Мне плевать, если он решит, что мы с вами занимаемся любовью, но я, черт побери, вовсе не хочу, чтобы он вообразил, будто я могу вас поколотить.

Он совершенно прав, ей нужно вернуться в редакционную комнату. В конце концов, она здесь работает и не могла не ожидать хорошей взбучки за свое непозволительное поведение.

– Где ваше кольцо? – внезапно взвился Джордан. Кэсси поспешно взглянула на свою левую руку, потом с облегчением вздохнула.

– Слава Богу, я было испугалась, что потеряла его! Оно у меня в сумке. Утром я сняла его, чтобы…

– Наденьте его и не снимайте, – сердито сказал он. – Достаточно того, что вы выйдете из моего кабинета со слезами на глазах. Стоит вам на минуту забыть о кольце, как мигом посыплются весьма неприятные вопросы. Наша договоренность потеряет силу тогда, когда мы сами это решим, а не когда нас к этому вынудят.

Слова Джордана обожгли Кэсси холодом, и ей не оставалось ничего иного, кроме как послушно вернуться к своему рабочему столу. Ну что ж, они ведь с самого начала отнюдь не были друзьями. Они даже не нравились друг другу, и у Джордана нет оснований менять свое отношение к ней. Он проявил доброту и участие, когда Кэсси заболела, но даже и это было уступкой обстоятельствам. С какой стати ему играть комедию наедине, без посторонних глаз, особенно сейчас, когда она повела себя с ним не лучшим образом?

Когда пришло время ленча, она взяла себя в руки и направилась в его кабинет, как и подобало настоящей невесте, и, разумеется, наткнулась там на Клода. Что ж, этого следовало ожидать!

– Как насчет ленча, Джордан? – с милой улыбкой проворковала она – незачем давать ему возможность читать нотации! – но он в ответ лишь едва взглянул на нее.

– Извини, мне придется задержаться. Ты не могла бы позавтракать без меня? – рассеянно спросил он.

– Ну конечно. Я просто не хотела, чтобы у тебя испортилось настроение, – съязвила она, и ее ирония не прошла незамеченной. Она увидела искры гнева в его глазах и, одарив его чарующей улыбкой, отправилась завтракать одна. В любом случае ленч в его обществе был бы нелегким испытанием. Взглянув на небо, Кэсси отметила, что снова пошел снег. Истории лучше избегать повторений. На этот раз он бы наверняка позволил ей окочуриться от воспаления легких.

Теперь, когда ничто ее не отвлекало, Кэсси по уши погрузилась в работу, радуясь, что не нужно беспокоиться о Джордане. К концу дня она полностью вошла в прежний ритм, с удовольствием делая работу, которую знала и любила и за которую ей платили. Раз или два в редакторскую заходил Джордан, но на сей раз они говорили только о деле, как два профессионала, и на его сухие вопросы она отвечала в той же четкой манере. Как всегда, он был крайне педантичен и настолько придирчив, что Клод в конце концов принес Кэсси свои извинения.

– Извини меня за то, что я тебе наговорил, Кэсс, – сухо сказал он. -Теперь я знаю, чем вы занимались у тебя на квартире. Он клал тебе на лоб холодные компрессы и заставлял печатать газетные материалы!

Его слова вызвали взрыв хохота как раз в ту минуту, когда Джордан вышел из кабинета, спеша на деловую встречу. Услышав веселый шум, он медленно направился к столу Кэсси, глядя на ее смеющееся лицо.

– Сегодня я больше не вернусь в офис, – громко, чтобы все слышали, сказал он. – Я зайду к тебе, и мы обсудим наши планы.

– Я… ээ-э… в котором часу? – пробормотала Кэсси, пытаясь понять, что он задумал.

– Скорей всего, я приду раньше тебя, – ровным голосом сказал он. – У меня есть свой ключ.

Наклонившись, он поцеловал ее прямо на глазах изумленного Клода, и Кэсси наконец-то все поняла. Есть немало способов нанести ответный удар. К сожалению, ей самой оставалось только улыбаться.

С возвращением Кэсси и Джин редакция заработала почти в полную силу, и все материалы удалось подготовить четко и в срок, так что ровно в пять Кэсси уже была дома и с большим облегчением вздохнула, увидев, что Джордана пока нет. Скорее всего, он и не собирался приезжать. Демаршем в редакции он только намекнул, что она должна быть начеку, а кроме того, хотел ввести всех остальных в заблуждение.

Однако Джордан все же пришел, почти следом за ней, ни словом не обмолвившись по поводу того, что Кэсси явилась домой на полчаса раньше положенного.

– Если вы быстренько наденете пальто, – деловито сказал он, – мы как раз успеем до закрытия пробежаться по магазинам.

– До Рождества еще целых три недели. С сегодняшнего дня и до самых праздников все магазины работают до семи, – сообщила Кэсси, и Джордан, облегченно вздохнув и сняв пальто, направился в кухню.

– Прекрасно. В таком случае у вас есть некоторый запас времени. После магазинов мы где-нибудь вместе поужинаем.

Кэсси была слегка раздосадована тем, что он, не спросив ее, принялся хозяйничать на кухне, приготовляя чай, будто у себя дома, однако воспользовалась свободным временем – надела тонкое шерстяное платье и достала пальто. Она чуть подкрасилась, затянула пояс на пальто – для тепла! – и завершила свой зимний туалет, надев меховую шапку. Ей вовсе не улыбалось снова промерзнуть и заболеть, куда бы Джордан ни собирался ее повести.

В обычной ситуации Кэсси наотрез отказалась бы выходить из дома, но она помнила о своих сегодняшних «проколах», а вдобавок хотела как-то загладить свою вину: ее мучила совесть, что она ни разу не спросила Джордана об отце. Наконец, им просто необходимо появляться на людях вместе. Ведь именно поэтому он ее и пригласил, поэтому настаивал, чтобы она помогла ему устроить рождественский праздник.

Джордан пил на кухне чай и, когда она вошла, окинул ее внимательным взглядом.

– Хотите чаю? – коротко спросил он. Кэсси покачала головой, молча в ожидании стоя перед ним. Отставив пустую чашку, он быстро надел дубленку. – Ну что ж, тогда в путь, товарищ!

Видимо, Джордана весьма позабавила ее казацкая шапка, но Кэсси решила пропустить его выпад мимо ушей. И спрашивать, что он собирается покупать, она тоже не намерена!

Он выбирал елочные украшения, и, несколько минут постояв рядом с ним, Кэсси не выдержала, принялась ему помогать и в конце концов невольно увлеклась этим серьезным делом. Ведь страшно же интересно! С тех пор как стала жить одна, Кэсси ни разу не покупала себе елку на Рождество и Бог знает сколько времени не держала в руках хрупкие стеклянные колокольчики и блестящие шары. Она энергично вмешалась в отбор украшений и совершенно отстранила Джордана, он на время куда-то отлучился и вернулся с несколькими коробками крекеров, как раз когда нужно было расплатиться. Поужинали они довольно рано, а затем направились на машине за город; вот тогда-то самообладание оставило Кэсси. И настроение упало. Совсем недавно она чувствовала себя великолепно, начисто забыв, что этот вечер всего-навсего часть задуманного Джорданом плана. На рождественской вечеринке ей предстояло разыгрывать из себя любящую и счастливую невесту и делать вид, что это всерьез. Потом будет Рождество с родителями Джордана, а дальше что? Сколько еще они будут вместе, изображая жениха и невесту?

Лучше бы они работали в разных городах и в разных газетах. Очевидно, уйти придется ей, только вот куда, задумалась Кэсси. Найти работу в вечерней газете не так-то легко. Хотя в случае удачи она бы избежала двусмысленного положения после разрыва этой фальшивой помолвки. К тому же ее уход создаст впечатление, что у них не все ладно.

Дом Джордана располагался в нескольких милях от города, и Кэсси вспомнила, что его отец когда-то жил в этих местах. Правда, ей не доводилось бывать здесь, да и сам Хэролд Рис ездил сюда не так уж часто. Много лет назад он купил себе дом у реки и проводил там редкие свободные дни, пока не отошел от дел. Здесь же никакой реки не было.

Внутри дом оказался теплым и прекрасно обставленным. Когда Джордан жестом пригласил ее в просторную уютную гостиную, Кэсси несколько удивилась, обнаружив, что он уже успел купить рождественскую елку. Большая, пушистая, она была посажена в деревянную кадку и в комнате меньшего размера просто не поместилась бы.

– Я вижу, вы во всем любите масштабность, – заметила Кэсси без всякой иронии, но Джордан по-прежнему держался холодно и натянуто, очевидно полагая, что у нее очередной приступ задиристого настроения.

– Только в том, что меня действительно интересует, – буркнул он. – А сейчас я буду ее наряжать. Если хотите, можете помочь, если же нет, то присядьте и обдумайте пока предстоящую вечеринку.

– Сначала я хотела бы поговорить с вами, – набравшись смелости, сказала Кэсси. – Мне кажется, нам нужно кое-что обсудить, и чем скорее, тем лучше.

– Ну что же, – он был слегка раздосадован, но, видя, что Кэсси полна решимости настоять на своем, сдался, – валяйте. – Он уселся на стул, жестом пригласив ее сделать то же самое, и она не мешкая взяла быка за рога, опасаясь, что позже не хватит духу сказать ему все, что должно быть сказано.

– У нас с вами довольно сложная ситуация, я имею в виду, мы работаем в одной редакции, постоянно играем на людях, притворяясь, что нам очень нравится быть вместе. Я подумала, что нам бы лучше работать в разных газетах. Вокруг было бы куда меньше любопытных глаз, а значит, мы бы так не напрягались, изображая несуществующую близость. Мы могли бы навещать вашего отца каждую неделю, в другое же время спокойно жили бы своей жизнью. Совершенно очевидно, что уйти нужно именно мне, поэтому я решила, что немедленно займусь поисками нового места.

Он молча смотрел на нее, и Кэсси пришлось собрать все свое мужество, чтобы выдержать взгляд его холодных, сверкающих гневом глаз.

– Это и есть ваше решение? – с явной враждебностью спросил Джордан. Жалкий итог ваших глубоких раздумий?

– Вы же наверняка видите, что в этом есть смысл, – вспыхнула Кэсси.

– Я вижу, как это воспримут все окружающие… если я позволю такому случиться, – отрубил он. – Я очень хорошо помню ваше желание, чтобы помолвка продлилась один день! Помню и то, что объяснил вам абсолютную невозможность чего-либо подобного, и не собираюсь повторять свои доводы. Постарайтесь хоть сейчас посмотреть на все иначе, с точки зрения другого человека. Как вы полагаете, что подумает мой отец? Или ваша мать? Редакция загудит от слухов и домыслов. Если вы испытываете серьезные неудобства из-за нашей временной помолвки, так и скажите, и мы положим этому делу конец. Но хочу вас предупредить, Кэсси, в таком случае вам действительно придется искать другую работу! Когда я в последний раз навещал родителей, моя мать только и говорила что о вас. Она относится к вам как к дочери, и я не позволю, чтобы ей причинили боль. Только попробуйте расстроить ее теперь, когда она так тревожится об отце, и я устрою вам веселую жизнь!

Из всего сказанного у нее в мозгу засело только одно: «Когда я в последний раз навещал родителей».

– Вы… вы ездили домой к родителям? – в смятении спросила она, не понимая, как это раньше не пришло ей в голову.

– Естественно. Я должен был повидать отца перед операцией и хоть немного поддержать мать. Где, черт возьми, по-вашему, я еще мог быть? Я не мог взять вас с собой, вы же не вполне оправились от гриппа!

Она отвернулась, прикусив губу и вновь перебирая в памяти все свои мучительные, полные глубокой обиды мысли. Почти целую неделю он ночевал на ее неудобной кушетке, заботился о ней, а на выходные уехал повидать родителей. А что же она? Она злилась, что он куда-то запропастился. Снова, как бывало уже не раз, заняла боевые позиции, и все потому, что хотела видеть его рядом с собой. Кэсси сидела, не говоря ни слова, поглощенная своими невеселыми раздумьями. Она, значит, действительно хочет, чтобы он всегда был рядом! И нападает на него каждый раз, когда чувствует боль, а эта боль возникает, когда он оставляет ее одну.

В один прекрасный день срок их соглашения истечет, заговор перестанет существовать, и Джордан при первой же возможности вернется к тому, что больше всего привлекало его в этой жизни. Какой прок желать, чтобы он всегда оставался рядом, если вся их так называемая близость не более чем иллюзия, нереальная и щемящая, как и само Рождество!

– Хотите еще что-нибудь сказать? – нетерпеливо спросил Джордан, поднимаясь со стула и собирая коробки с покупками. Кэсси молча покачала головой. – Как я понимаю, очередной кризис позади? – проворчал он. – В таком случае, может, возьмемся за дело?

В полном смятении она присоединилась к Джордану. До чего же трудно разобраться в собственных чувствах! У нее и в мыслях не было испытывать вообще какие-либо чувства к этому человеку, а они возникли, и Кэсси не знала, как быть. Она принялась развешивать серебряную канитель. Джордан с любопытством наблюдал за ней.

– Может, все-таки продумаем план вечеринки?

– Сегодня мы просто не успеем сделать и то и другое, – быстро сказала она. – Я без труда набросаю план, если вы дадите мне основную идею. Обдумаю все дома или даже во время перерыва на работе. Никаких проблем.

– Ах, ну да! – протянул он. – Я и забыл, что вы окончили школу в Швейцарии. В ваших силах придать всему действу некую европейскую утонченность, а мне останется пожинать лавры! Займитесь нижними ветками, скомандовал он. – Я возьму стремянку и развешу игрушки наверху.

Кэсси была рада, что он вышел из комнаты. По крайней мере есть минута-другая, чтобы собраться с мыслями, однако еще до того, как он вернулся, она решила ни о чем не думать. У нее просто не было сил на откровенность с собой.

– Прелестная комната, – заметила она, когда Джордан вернулся в гостиную и поставил стремянку возле елки.

– Я уж и не надеялся услышать это от вас, – улыбнулся он. – Каждая вторая из женщин, которые здесь бывают, в восторге от нее!

На долю секунды Кэсси замерла как громом пораженная. У нее даже мысли не мелькало, что у Джордана могут быть другие женщины, и эти слова отозвались в ней почти осязаемой болью. Хотя почему бы и нет? Он красив, обаятелен, умен. И был он сейчас с ней, а не с другой потому, что, как он говорил, она нравится его отцу больше всех остальных. Это некоторым образом подчеркивало кратковременность их отношений, и Кэсси погрузилась в молчание. Джордан никогда и ни при каких обстоятельствах не захотел бы связывать себя надолго ни с одной женщиной. Она не могла себе представить, чтобы Джордан, оказавшись в какой-либо смертельно опасной ситуации, мог начисто забыть об оставленной дома «милой женушке». Его жизнь круто изменилась, когда отец отошел от дел и заболел, но ведь это не навсегда. Он наверняка постоянно твердит себе это.

– Великолепно! – Джордан спустился со стремянки и отступил назад, чтобы полюбоваться елкой. – Я сварю кофе, а потом мы в торжественной обстановке зажжем рождественские огни!

– Есть еще вот это, – сказала ему Кэсси. – Я… мы купили ее, чтобы украсить верхушку елки.

Она протянула ему пятиконечную звезду, он кивнул.

– О'кей. Я водружу ее на самый верх перед тем, как зажечь огни. Но сначала кофе.

Когда он ушел, Кэсси со всех сторон осмотрела елку. Да, просто чудо!

И как украшает эту теплую просторную гостиную с толстым бежевым ковром на полу и тяжелыми занавесями на окнах, защищающими от зимнего холода. Ей не хотелось уходить отсюда. Она бы с удовольствием переночевала тут на кушетке, кушетке Джордана. Кэсси вздохнула, прекрасно понимая, что с ней происходит, и вместе с тем не желая признаться себе в этом. А не водрузить ли пока звезду на верхушку елки? Она без труда дотянется с верхней ступеньки…

Кэсси взобралась на стремянку и стала укреплять звезду, но ей мешали обвившиеся вокруг ветки провода. Она было потянулась освободить звезду, и тут в комнату вошел Джордан.

– Кэсси! – Он быстро поставил чашки с кофе и бросился к ней.

До сих пор все было хорошо, но, услышав его громкий вскрик, Кэсси потеряла равновесие, тщетно попыталась поскорее спуститься вниз, пока шаткая стремянка не рухнула на пол, и почувствовала, что неудержимо падает. Джордан успел подхватить ее, но не устоял на ногах, и оба они грохнулись на пол. Он только успел локтем прикрыть ее голову, когда лестница с глухим стуком упала на ковер.

– О Боже! – Лежа на полу, Кэсси посмотрела вверх – отсюда елка выглядела совсем иначе, но тоже очень красиво. – Если б стремянка упала чуть-чуть в сторону, елке пришел бы конец!

– А упади она поближе, не поздоровилось бы нам с вами! – сердито заметил Джордан. – Мне следовало догадаться, что вы попытаетесь сделать все сами. Вы ведь уверены, что способны сделать любое дело лучше всех, да?

Кэсси подумала, что сердится Джордан совершенно зря, и быстро взглянула на него. Он сидел на ковре, устремив на нее возмущенный взгляд.

– Все было нормально, пока вы не заявились сюда с диким воплем, буркнула она, чувствуя, как неожиданно потускнело очарование рождественской красавицы. – В следующий раз, когда задумаете устроить вечеринку, найдите себе другую невесту!

– Вам не приходит в голову, как глупо вы выглядите, лежа на полу и испепеляя меня грозным взглядом?

Он засмеялся, и Кэсси окончательно рассвирепела. Она попыталась сесть, но Джордан легонько толкнул ее в плечо, и она снопа упала на спину.

– Не вставайте, – весело сказал он. – По крайней мере в этом положении у вас нет передо мной никаких преимуществ. Кэсси залилась краской, и его брови удивленно взлетели вверх.

– Никаких неприличных намеков, уверяю вас! – Джордан скользнул по ней медленным взглядом, и Кэсси отчаянно пожалела, что не вскочила на ноги. – Платье вам очень к лицу. Хотя цвет не вполне для вас обычный, красное вино, немного светлее ваших волос. Удивительно, но он вам идет. У вас определенно чутье на цвет. Тоже благодаря швейцарской школе?

– Скорее, проявление врожденного артистизма, – лаконично ответила Кэсси, в смятении от его странного взгляда и тех чувств, какие он против воли всколыхнул в ее душе. – Должно быть, я кое-что унаследовала от своей театральной семьи!

Легкая горечь в ее словах не прошла для Джордана незамеченной.

– Снова вспомнили Луиджи? – мягко спросил он.

– Никого я не вспомнила, – пробормотала Кэсси. – Что мне нужно, так это вспомнить о самой себе. А теперь, будьте любезны, позвольте мне встать, – язвительно добавила она.

– Да нет, не позволю. – Он наклонился над нею, обхватив ладонями ее лицо. – Мне больше нравится видеть вас вот так.

Это она ожидала услышать меньше всего и от смущения густо покраснела.

– Вы и в самом деле испуганы, верно, Кэсси? – спросил он. – И потому встречаете все в штыки?

– Я… я вовсе ничего не встречаю в штыки, – дрожащим голосом выдавила Кэсси.

– Вот и не нужно, – пробормотал он и вдруг прильнул к ее губам с нежным любопытством, дразня и как бы изучая, постепенно оттесняя ее защитные инстинкты на задний план. Кэсси попыталась отпрянуть, но в этой попытке не было искреннего желания освободиться. Она хотела его поцелуя, жаждала его, и Джордан, казалось, точно чувствовал это. Его пальцы ласкали ее лицо, скользили по изгибу стройной шеи, и, взволнованная его ласками, Кэсси обмякла в его объятиях.

– Так-то лучше, Кэсси, – прошептал он. – Вы снова начинаете оживать.

Без меня вы становитесь безжизненной ледышкой.

Внезапно до нее дошел смысл происходящего. Здесь не было ни намека на любовь, был всего лишь обдуманный, заранее спланированный акт оздоровления, ради ее пользы, а вовсе не потому, что он этого хочет. Сам Джордан в этом не нуждался. Он просто действовал как врач, ставящий медицинский эксперимент.

Кэсси отвернулась от него и, крепко зажмурив глаза и чувствуя спазм в горле, спросила:

– Можно мне теперь встать? Надеюсь, лечебный сеанс окончен? Минуту-другую царила гнетущая тишина, а затем последовал такой яростный взрыв, что Кэсси едва ли не физически ощутила его убийственную силу. – Ты, жалкая маленькая стерва! – свистящим шепотом процедил Джордан, но от этого шепота ее обуял панический ужас, ледяные мурашки пробежали по спине. Он не пошевелился, только в прикосновении его рук уже не было никакой нежности.

– Я могу встать? – уже менее решительно спросила она.

– Ну-ка, посмотрите мне в глаза, черт вас возьми совсем!

Схватив ее за подбородок, он рывком поднял ей голову. Кэсси открыла глаза, посмотрела на него и окончательно перепугалась – такое напряжение было во всем его облике, столько ярости в сверкающих светлых глазах. А он будто и не замечал ее страха. По ее милости Джордан Рис не помнил себя от холодной животной злости, особенно пугающей здесь, в гулкой зловещей тишине уединенного дома, нарушаемой лишь потрескиванием поленьев в камине.

– Значит, по-вашему, это всего лишь терапевтический сеанс? – спросил он. – Если это и было так, то ничего не вышло. Может, надо прибегнуть к шоковой терапии?

– От вас мне ничего не надо! – В глазах Кэсси сверкнул хорошо знакомый Джордану непокорный огонь.

– В самом деле? – мягкий тон не мог скрыть бушующего в нем гнева. Как же тогда объяснить, что еще недавно вы с такой легкостью и охотой падали в мои объятия? Видимо, что-то вам было нужно?

– Лично к вам это отношения не имело! Я была больна и испытывала к вам благодарность. Вы прекрасно знаете, что никогда мне не нравились! Вы были мне нужны, когда мы ездили повидаться с моей матерью, равно как и я была нужна вам тогда и нужна до сих пор. Я на многое готова ради вашего отца, только оставьте при себе свои терапевтические процедуры!

Он схватил ее за плечи и легко, как ребенка, притянул к себе, в его глазах бушевал огонь.

– Помните, я только что говорил о шоковой терапии?

Он грубо впился в ее губы, и Кэсси под его безжалостным напором невольно откинула голову, не имея сил сопротивляться. Он оказался еще сильнее, чем она думала, и ее беспомощные попытки оттолкнуть его ни к чему не привели. Джордан вообще не заметил их, так велико было его желание наказать ее.

– Нет! Пожалуйста! – Паника в ее голосе лишь распалила его. Не ослабляя железной хватки, он легким толчком повалил Кэсси навзничь и придавил к полу.

– Вы считаете, что знаете меня? – глухо прошипел Джордан. – Считаете, что я решил стать вашим личным психиатром? Вы совершенно меня не знаете. А я бываю нот таким, когда моему терпению приходит конец!

Он вновь наклонился поцеловать ее. Сильные пальцы впились в запястья Кэсси, которая отчаянно пыталась вырваться из этой стальной ловушки. Но вдруг все изменилось. Только что они боролись, ожесточенно, яростно, не помня себя. И вот в одну секунду все стало иначе. Трепеща от страсти, Джордан выпустил ее руки, пальцы его зарылись в ее волосы, а губы прижались к ее губам, но совсем не так, как минутой раньше.

От этого поцелуя Кэсси захлестнула волна такого острого наслаждения, какого она никогда прежде не испытывала. Все ее существо словно растворилось в безумии освобожденного желания, сердце готово было выскочить из груди. Она вдруг поняла, что впервые сама отвечает на его поцелуй, а в мозгу пицей билась одна мысль – утонуть в его объятиях.

Джордан поднял голову, и они посмотрели друг на друга, едва переводя дыхание. Джордан что-то глухо пробормотал, и в его глазах она прочла то же горячечное безумие, которое сжигало ее саму.

– О Боже! – хрипло выдохнул он и вновь жадно впился в ее губы, меж тем как его руки, только что враждебные и грубые, нежно ласкали ее тело. Через секунду платье было расстегнуто, и его ладони сомкнулись на трепещущей, напрягшейся от желания груди Кэсси. Горячие губы скользнули по ее лицу, потом по груди, язык нежно тронул отвердевшие соски. Кэсси оказалась во власти противоречивых чувств: ей хотелось и оттолкнуть его, и еще теснее прижаться к его губам, пальцы перебирали его волосы. С глухим стоном он покусывал ее нежную плоть, и все ее естество едва заметной дрожью отзывалось на его страсть.