Глава 1

– Пора начинать утреннее совещание, Кэсси.

Гай Мередит бросил взгляд на Кэсси и печально улыбнулся. Он знал, так же, впрочем, как и она, что это неизбежно, но он знал и другое: сейчас ей очень не хочется входить в кабинет главного редактора.

– Давай пойду я, только придумай какую-нибудь уважительную причину, предложил он, но Кэсси покачала головой и стала методично собирать фотографии и заметки. Она не может не пойти, однако это вовсе не означает, что нужно нестись сломя голову.

– Нет, Гай, это мое дело. Хозяин ждет, так что пойду я. Отыщи фотографию общинных земель, ту, что Патрик сделал весной. Мы начнем работать над этим материалом, как только я вернусь.

Начальники других отделов были уже в кабинете главного, но Кэсси умышленно не торопилась. У нее сложилось твердое убеждение, что Джордан Рис каждое утро проверял, в котором часу она пришла на работу, да и вообще видеть его было крайне неприятно. Просто в голове не укладывается, что один человек способен так все изменить. Первое время казалось, что каждый сотрудник газеты «Брэдбери хералд» готов взбунтоваться против любых его нововведений, однако сейчас эти же люди выглядели вполне умиротворенными и довольными. Только Кассандра Престон ни за что ни про что впала в немилость!

Кэсси уже довольно давно работала в прессе, начав свою журналистскую карьеру в так называемой Газетной группе Риса. Пришла она туда прямо с университетской скамьи. Хэролд Рис был замечательный человек. Он очень помог ей, поддерживая все ее начинания и внушая ей уверенность в себе. В двадцать пять она стала редактором отдела сенсационных новостей, причем прекрасным, инициативным редактором, снискавшим популярность у городских читателей, и за годы работы завела множество полезных контактов. Она всей душой любила журналистику, и голова ее вечно была полна новых увлекательных идей. Когда Хэролд Рис ушел на покой и его место занял сын, Кэсси оказалась буквально на грани нервного срыва.

Джордан Рис ничем не походил на своего отца. С первого же взгляда на него становилось ясно, этот человек не пойдет проторенным путем, просто продолжая семейную традицию. Он уже сделал себе имя, и никто не сомневался, что долго он тут не задержится. Ведь для телевизионного журналиста, работавшего за границей, сидеть в Брэдбери – смертная скука. Наверняка Группа Риса очень скоро назначит сюда нового главного редактора, а Джордан Рис вновь отправится за океан и будет слать телерепортажи из какой-нибудь горячей точки земного шара. Впрочем, пока он находился здесь, и Кэсси поневоле ежедневно с ним встречалась.

Она подошла к его кабинету, все-таки умудрившись чуточку опоздать, и он снова поймал ее на этом.

– Мисс Престон!

Джордан Рис всего-навсего назвал ее имя, а у нее уже дрожат колени. Как ему это удается? Он ведь отнюдь не рассержен! Этот человек вообще никогда не выходил из себя. Но уже в самом его голосе чувствовалась некая затаенная угроза, даже когда он просто давал ей какое-нибудь поручение. Сейчас, стоя в дверях своего кабинета, он казался слишком большим и для этого помещения, и для той работы, которую временно здесь исполнял. – Сообщите, когда будете готовы, если это вас не затруднит, – сказал он без улыбки.

На телеэкране он всегда выглядел таким красивым, таким уверенным в себе, и девушки в журналистском колледже считали его просто неотразимым. Некоторые прямо-таки гонялись за его книгами – не столько ради того, чтобы прочитать о волнующих и зачастую трагических событиях, сколько ради его фотографии на обложке.

Сама Кэсси тоже читала его книги, и временами у нее мелькала мысль, что Джордан Рис, пожалуй, человек несчастливый. Может, дело вовсе и не в том, что ему доставляет радость при всяком удобном случае выискивать у нее промахи? Другим-то, как правило, удавалось избегать его недовольства. И обращался он к ним запросто, по именам. Только ее называл не иначе как «мисс Престон»! Даже во сне она слышала его суровый голос, видела светлые, как серебристые льдинки, глаза. Он отравлял ей всю жизнь. И в дверях он стоял, несомненно, для того, чтобы перед совещанием испортить ей настроение. Она знала, что почему-то не вызывает у него симпатии, и, скорее всего, виновата в этом ее внешность. У Кэсси были решительные, искристо-карие глаза, опушенные густыми темными ресницами. Губы ее часто трогала улыбка, а в дерзком лице явно читалось нечто бунтарское. Может, именно это и не нравилось Джордану Рису? Может, он чувствовал, что не дождется от нее рабской покорности? Вдобавок он не одобрял ее манеру одеваться. Окинув быстрым недовольным взглядом короткую юбку и длинные ноги и прочтя в глазах Кэсси откровенный вызов, он посторонился и жестом пригласил ее войти.

Раньше этот кабинет принадлежал его отцу, и теперь, бывая здесь, она всякий раз оглядывала его с чувством обиды и негодования. Комната утратила свой прежний безалаберный уют. Джордан Рис переделал все по-своему. Не кабинет, а какая-то больничная палата или приемная дантиста! Кругом стерильная чистота и порядок. На полках сплошь торговые журналы и правительственные бюллетени – ничего лишнего. Растения на окнах – свежие, ярко-зеленые, не чета запыленным сухим былинкам, которые его отец вечно забывал поливать.

Картины из рыбацкой жизни тоже исчезли, и об этом она жалела больше всего. Хэролд Рис был заядлым рыболовом, настоящим фанатиком. Нередко он сидел, откинувшись на спинку стула, и мыслями уносился в мир сверкающей на солнце воды и стремительной форели; в такие мгновения он напрочь забывал о делах, но тем не менее работа шла своим чередом; и все были довольны. Все умудрялись и теперь быть довольными, все – только не она! Кэсси тряхнула головой, откидывая назад свои длинные, отливающие рыжиной локоны. Ну что ж, в крайнем случае всегда можно уйти в другую газету.

– Итак, начнем!

Джордан Рис посмотрел на часы, потом – многозначительно – на Кэсси, которая спокойно и прямо встретила его взгляд. Недалек тот день, когда она просто встанет и уйдет, не дожидаясь, пока он закончит свою тираду! Кэсси вопросительно приподняла брови, но Рис, насупившись, прошагал к своему месту и сел так, что стул угрожающе накренился назад – вот-вот упадет. Секунду-другую он продолжал сверлить ее глазами, отчего все присутствующие почувствовали себя неуютно, а Кэсси, чтобы не дать угаснуть боевому пылу, постаралась думать о другом. Каждый рабочий день превращался в сплошной поединок.

– Может быть, начнем с вас, мисс Престон? – холодно обратился к ней он. – Как обстоит дело насчет больницы?

– Идет своим чередом, – ответила Кэсси. «Дело» представляло собой самую настоящую широкую кампанию по борьбе за права. – Представители местного здравоохранения написали вчера жалобу по поводу статьи, опубликованной нами на прошлой неделе, и события продолжают развиваться. Они признают, что безобразия в гинекологическом отделении действительно имеют место, но считают, что нас это не касается!

– Покажите мне письмо.

Кэсси протянула ему конверт: она так и думала, что он попросит показать письмо, потому и взяла его с собой. Если он сейчас скажет, что надо бросить эту затею, она уйдет из газеты. Рис быстро пробежал глазами текст.

– Можете ответить сами, – пробормотал он. – Перо-то у вас ядовитое.

Вон как они взвились!

Кэсси облегченно вздохнула и в то же время разозлилась. Ядовитое перо? Надо же, и тут выставил ее этакой вредной старой девой, которая только и знает, что строчить ядовитые послания!

– Что-нибудь новое есть? – коротко спросил Рис. Кэсси с вызовом смотрела ему в глаза, а он по-прежнему балансировал на стуле. Как бы ей хотелось, чтобы этот стул опрокинулся. Ну еще, еще чуть-чуть!

– Несколько дней назад я краем уха услышала кое-какие новости, а сегодня утром в Совете мне подтвердили. Вам, вероятно, известно, что наш маленький сосед, община Райзуэлл, проводит большинство своих дел через Совет Брэдбери?

Он кивнул, серьезно глядя на нее и не говоря ни слова.

– Ну так вот, они платят Совету, не получая от него в полной мере причитающихся им услуг, и похоже, что Брэдбери еще и обкрадывает своего маленького соседа!

– Весьма интересно. – Стул занял нормальное положение, и Джордан Рис подался вперед, упершись ладонями в крышку стола. Кэсси смотрела на его засученные рукава, сбившийся на сторону галстук и расстегнутый ворот рубашки и секунду молчала, забыв, что хотела сказать.

– Продолжайте, – мягко попросил он.

– Так вот, – взяв себя в руки, быстро произнесла Кэсси, – весной мне показалось, что общинные земли выглядят слишком уж великолепно. Крокусов больше, чем обычно, – добавила она, имея в виду обширное пространство ухоженного зеленого пояса, почти полностью окружающего город. – Очевидно, наш городской департамент по озеленению стянул их у Райзуэлла.

Клод Экленд, редактор отдела новостей, по обыкновению неприятно фыркнув, заявил:

– А вот я не жалуюсь! Окна моего дома выходят на эти общинные земли.

Весной они выглядели как картинка.

– Есть у нас эта картинка! – оборвала его Кэсси. – И еще одна, с предыдущей весны. Нынешняя весна оказалась небывало урожайной по части крокусов. Доказательства неопровержимы!

– Вы уверены? – Жесткий рот Джордана искривила гримаса, подозрительно похожая на усмешку, и Кэсси почувствовала прилив ярости. Конечно, для того, кто привык освещать военные действия и, стоя перед камерой, слышал свист пуль возле уха, проблема, может, и пустяковая. Но для возмущенных жителей Райзуэлла она более чем серьезна.

– Да, уверена. У меня информация непосредственно из палаты Совета.

Он кивнул, глядя ей прямо в лицо.

– Так что же вы собираетесь предпринять?

– Это хорошая основа для статьи. У нашей газеты в Райзуэлле большая читательская аудитория. И в любом случае мы, как большой сосед, не вправе отнимать то немногое, что у них есть. А такое происходит уже не впервые. У меня обширная информация – проверенная! – добавила Кэсси, видя, как поползли вверх его брови.

Джордан Рис кивнул, отвечая на ее агрессивность пристальным взглядом сузившихся светлых глаз.

– Действуйте! – спокойно сказал он.

Ну что ж, именно так она и поступит.

Совещание продолжалось своим чередом, и Кэсси была рада слегка расслабиться и вступать в дискуссию лишь изредка, по необходимости. Она поймала себя на том, что наблюдает за ним, как вчера, и позавчера, и вообще изо дня в день, на всех совещаниях. Прямо какое-то тайное увлечение!

У него были сильные и по-мужски выразительные руки. Некогда темный загар заметно потускнел, но и теперь золотистый тон кожи резко контрастировал с до странности светлыми глазами.

Рис поднял голову и встретился с ней взглядом. Кэсси принялась торопливо собирать свои вещи, остальные-то участники совещания уже встали из-за стола.

– Задержитесь на минуту, мисс Престон, – услышала она голос главного и, обеспокоенная, вновь присела на стул. Наверняка Джордан решил дать ей бой! Она невольно подобралась, и не зря. Когда все разошлись, он взял вчерашний вечерний выпуск, открыл полосу с ее театральной рецензией и сухо сказал: – Сплошная злоба, ад и полное отсутствие объективности! Мне казалось, именно вы, как никто другой, должны с пониманием относиться к людям театра, и в частности к актерам!

Лучше бы ему этого не говорить. Слово «актер» оживляло в ней слишком много воспоминаний, причиняя невыносимую боль. Кэсси побледнела и обожгла его гневным взглядом. Все страхи были вмиг забыты.

– Я всегда пишу объективно, – возмутилась она. – Здешний театр только потому и хорош, что к нему предъявляют высокие требования.

– Вы считаете, что здесь, в Брэдбери, приложимы те же критерии, что и в театрах лондонского Вест-Энда? – неумолимо настаивал он.

– Я считаю, что за свои деньги люди вправе иметь качественную продукцию где бы то ни было, – отрубила Кэсси. – Если постановка на уровне, то и отзывы вполне положительны. Если же она не удалась, рецензия будет разгромная. Кстати, еще не было случая, чтобы мне не прислали билетов! А раскритиковала я их далеко не впервые! Ваш отец не имел ко мне претензий! – с горечью закончила она. – Он предоставлял мне действовать по моему усмотрению и не вмешивался в мою работу.

Рис жестом показал, что она может быть свободна, и лишь добавил:

– Это потому, что вы не форель. Все, что без плавников, остается вне поля зрения моего отца. Впрочем, я знаю, он очень гордился вами. Ему бы и в голову не пришло в вас усомниться.

– Если вы намекаете, что ваш отец позволял мне делать все, что вздумается и…

– Почему вы держите театральный раздел за собой? – перебил он, окинув Кэсси быстрым пристальным взглядом из-под темных бровей. – У вас и без того дел невпроворот. А рецензии мог бы писать кто угодно.

– Я предпочитаю заниматься этим сама! – сухо ответила Кэсси. Секунду-другую Джордан Рис молча смотрел на нее, потом кивнул, как бы закрывая тему.

– Вы собираетесь поместить материал о департаменте по озеленению в новом цветном приложении? – насмешливо спросил он, как будто речь шла о чем-то вроде рубрики «Сад и огород», а не о серьезном журналистском расследовании.

– Нет! Эти материалы займут целиком всю первую полосу!

– В самом деле? – протянул он с видом человека, успокаивающего капризного ребенка. – У вас, наверное, уже и заголовок есть?

– «Грабеж средь бела дня»! – Вскинув подбородок, Кэсси гордо вышла из кабинета, едва не хлопнув дверью. Ей было наплевать, закончил он разговор или нет.

– Чего он хотел? – спросил Клод Экленд, с интересом гладя на пунцовую от гнева Кэсси.

– Мне бы не хотелось говорить.

– У-у-у! Какой гадкий! – Он тихонько присвистнул, чем вконец вывел Кэсси из себя, но, решив не обращать на него внимания, она быстро прошагала через весь офис к своему столу и с минуту сидела у компьютера, чтобы успокоиться, а уж потом насесть на Гая по поводу нового материала.

В театр она снова пошла на той же неделе. Ей всегда присылали два пригласительных билета, чтобы она могла привести с собой кого-нибудь из друзей, но Кэсси ходила в одиночку. Для нее это была работа, и на сей раз она проделала ее вторично. Она перечитала рецензию за минувшую неделю и убедилась, что та была действительно уничтожающей. Что касается этой недели, Кэсси решила удостовериться, что ее прошлое не мешает ей быть объективной. Новая рецензия была уже написана и сейчас лежала у нее в сумке. Первый акт пьесы подходил к концу, и пока что Кэсси не видела причин упрекать себя в пристрастности – постановка производила весьма скверное впечатление.

Во время антракта Кэсси пошла в бар и заказала коктейль. Она не испытывала ни малейшего неудобства оттого, что стоит здесь одна. Поэтому, когда рядом раздался низкий голос, повторивший ее заказ, и сильная загорелая рука положила на стойку деньги за два бокала, она вздрогнула от неожиданности.

– Я сидел в бельэтаже, – предваряя ее вопрос, сказал Джордан Рис, когда они шли к столику. – Я все время наблюдал за вами, и, насколько успел заметить, вы не сделали ни одной записи. Очевидно, у вас абсолютная память, мисс Престон?

– Сегодня записывать ни к чему! – Кэсси гневно сверкнула глазами, возмущенная его подглядыванием. – Я смотрю эту пьесу уже второй раз. Первый был два дня назад. Рецензия уже готова и лежит у меня в сумке.

– Значит, вы не считаете себя непогрешимой? Можно мне взглянуть на ваш отзыв?

Он властно протянул руку, привычно ожидая повиновения, и ей ничего не оставалось, кроме как вынуть из сумки блокнот со стенографической записью и передать его Рису, в полной уверенности, что он давно уже забыл уроки стенографии, ведь его жизнь весьма и весьма далека от таких прозаических вещей.

Но ее ожидания не оправдались. Просматривая ее записи, Джордан Рис время от времени бросал короткие замечания, которые показывали, что он прекрасно понимает написанное.

– Я вижу, что на этой неделе ваши впечатления от игры актеров ничуть не лучше, чем на прошлой, – сказал он, возвращая ей блокнот.

– А ваши? – насмешливо спросила Кэсси.

– Честно говоря, это ужасно, – признал он. – Если б не следил за вами, я бы, наверное, просто уснул.

Его слова не слишком порадовали Кэсси. Сам факт, что он следил за ней, проверял, как какого-нибудь зеленого несмышленыша, поднимал в ее душе бурю негодования. Услышав звонок, извещающий о начале второго акта, она взяла сумку и встала.

– А что, если мы не пойдем досматривать спектакль? – с надеждой спросил он, и на секунду у нее возникло искушение ответить: «С какой стати?», заставив его проскучать до конца теперь, когда он понял, что следить за ней – пустая трата времени. Но ей тоже не улыбалось смотреть это занудство, и, пожав плечами, она направилась к выходу.

Рис шагал рядом, а Кэсси никак не могла придумать, как бы повежливее от него отделаться. Пока они были в театре, прошел дождь, и мокрые мостовые блестели, отражая вечерние огни. Многие прохожие узнавали и окликали Кэсси, что несколько смягчало напряженную скованность, вызванную его присутствием, но тем не менее она с трудом обуздывала сильнейшее желание пуститься наутек. Она по горло сыта его обществом на работе и по крайней мере сейчас вполне могла бы обойтись без этого!

– Вы давно в этом городе? – спросил Джордан, после того как очередной прохожий весело поздоровался с ней. – Похоже, вы знаете тут всех и каждого.

– Я приехала сюда сразу после университета, – коротко ответила она. Мне здесь нравится.

– Далеко вы уехали от дома, – спокойно заметил он. – Удивительно, что вы пошли в журналистику, ведь семья у вас насквозь театральная.

– Не хотелось идти проторенной дорогой! – отрезала Кэсси. Упоминание о семье обдало ее леденящим холодом, это была запретная тема, даже для нее самой.

– Я знаю, ваша мать играет сейчас в Вест-Энде, – продолжал он, не догадываясь, что еще глубже всаживает нож и бередит незажившую рану. Кэсси пришлось напомнить себе, что он ничего не знает. И никто не знает. Он причиняет ей боль не нарочно, просто по неведению. – А о вашем отце я давно ничего не слышал. Он был в Нью-Йорке вместе с вашей матерью?

– Они не ездят вместе, – холодно ответила Кэсси. – И никогда не ездили. Издержки актерской профессии. Они так привыкли. Мой отец теперь… на отдыхе! – заключила она с сарказмом, который заставил Риса пристально посмотреть ей в лицо.

– Вы довольно много играли в университете, – мягко сказал он, несомненно полагая, что тактично ушел от щекотливой темы, хотя на самом деле продолжал терзать ее.

– Вы прекрасно осведомлены, мистер Рис, – заметила Кэсси, и тут он, кажется, наконец сообразил, что, сколько бы ни расспрашивал – хоть всю ночь! – ответы будут только такие – скупые, немногословные.

– Все это есть в вашем личном деле, мисс Престон, – холодно произнес он, – к тому же вы любимица моего отца, и при каждом визите к нему я должен докладывать о ваших успехах!

– Потому вы и придираетесь ко мне без конца? – с горькой иронией спросила Кэсси, не в силах подавить душевную боль, хотя боль эта не имела никакого отношения к Джордану Рису.

– Нет. Мне просто надо знать, что вы делаете свою работу как следует! – досадливо отмахнулся он. – Я уделяю вам не больше внимания, чем другим. Я ведь тоже должен делать свою работу.

– Даже если она вам не нравится! – закончила Кэсси за него и тотчас прикусила язык – напрасно она это сказала.

– Даже если она мне не нравится, – согласился он и раздраженно добавил: – Дальше я вас не провожаю. Судя по количеству знакомых, вряд ли вам угрожает опасность нападения. До вашего дома рукой подать, да и оружие у вас есть – ваш острый язычок. Им вы сможете сразить противника наповал.

Он круто повернулся и пошел назад. Скорее всего, он оставил свой автомобиль возле театра и просто решил проводить ее. Кэсси почувствовала запоздалое раскаяние и хотела было извиниться, но, обернувшись, увидела, что он уже далеко – высокая темная фигура, от которой вновь повеяло давней неприступностью. Кэсси уныло поплелась домой, забыв о собственных горестях и казня себя за скверный характер и еще более скверное поведение.

С утренней почтой принесли письмо, на которое Кэсси сперва не обратила внимания. Она давно взяла себе за правило читать письма за завтраком и не видела необходимости ломать эту привычку. Так что конверт спокойно лежал на столе, дожидаясь, когда она приготовит себе тост и кофе. Без каких бы то ни было дурных предчувствий она отхлебнула кофе и потянулась за письмом. Взгляд небрежно скользнул по конверту – штемпель ее родного города, но адрес напечатан на машинке, а значит, письмо не от отца и тем более не от матери! Мысль о матери Кэсси решительно отбросила. Неприятностей и без того хватает. Скорее всего, какой-нибудь счет. Равнодушно распечатав конверт, она пробежала первые строчки и внезапно побледнела как полотно.

Дважды она прочитала письмо от начала до конца, но оцепенение от шока не проходило, и только мысль о том, что, опоздав на работу, она даст Джордану Рису лишний повод для придирок, заставила ее встать, надеть пальто и взять сумку. В голове царил полнейший сумбур – как быть? Что делать? Вот и говори после этого о дурных предчувствиях!

Послание все-таки оказалось от матери, по крайней мере от ее секретарши, так как Лавиния Престон с некоторых пор не утруждала себя писанием писем. Она собиралась в конце этой недели ненадолго заехать домой по пути в Нью-Йорк, где у нее премьера в одном из бродвейских театров, и выражала надежду, что Кэсси сможет приехать повидаться с ними; и Кэсси знала, что «с ними» означало вовсе не мать и отца, а мать и Луиджи. Кэсси так углубилась в свои мысли, что прошла мимо здания газеты, но, спохватившись, повернула назад.

– Заблудились, мисс Престон?

Услышав язвительно-насмешливый голос Джордана Риса, Кэсси невольно вздрогнула, и во взгляде ее не было на сей раз ни обычной дерзкой улыбки, ни гнева – лишь растерянность и испуг. Рис только что вылез из своей машины – блестящего ярко-красного «поршекаррера». И правда, он слишком «крупная фигура» и для такой работы, и для этого города, и машина у него чересчур дорогая. На миг Кэсси забыла свои неурядицы, поймав себя на том, что разглядывает его.

Ей вспомнилось, как она впервые увидела Джордана. Хэродд Рис привел его тогда в редакцию и знакомил с сотрудниками. Рис-старший, как всегда, был вежлив и предупредителен, младший держался на редкость невозмутимо. Эта первая встреча произвела на Кэсси ошеломляющее впечатление – никогда прежде ей не доводилось сталкиваться с таким красивым и одновременно таким жестким человеком.

Ровный золотистый загар говорил о том, что он, должно быть, недавно вернулся из очередного заморского вояжа. Волосы темные, густые; складки у рта – так и кажется, что он большой любитель посмеяться, хотя впоследствии Кэсси убедилась, что даже улыбка – редкая гостья на этом лице. А вот глаза, светлые, холодные, как серебристые льдинки, сразу же внушили ей безотчетную тревогу. Джордан Рис устремлял на каждого очередного сотрудника равнодушный, твердый взгляд, как бы ставя галочку в скучном инвентаризационном перечне, коротко вежливо кивал и крепко пожимал руку. Ее рука буквально утонула в его мощной ладони, и Кэсси облегченно вздохнула, когда он отошел от нее. Она сразу же поняла, что никогда не сможет с ним поладить, и оказалась совершенно права: Джордан Рис во всем был полной ее противоположностью!

– Надеюсь, вы все-таки решитесь войти внутрь?

Кэсси вконец смешалась. Господи, как глупо! Ведь он открыл ей дверь и ждет. А она стоит с отсутствующим видом, бессмысленно уставившись на него и думая о своем. Всему виной это письмо. Оно повергло ее в настоящую панику.

– Простите. Я задумалась о… кое о чем… – Поблагодарив его легким кивком, Кэсси быстро вошла в здание газеты. Рис не сказал больше ни слова. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала спиной его взгляд и была рада, когда наконец добралась до дверей офиса. Гай Мередит открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но осекся, увидев вошедшего следом за нею главного редактора, и быстро согнал с лица удивленное выражение.

– Театральная рецензия готова, Кэсси? – спросил Гай и, дождавшись утвердительного кивка, жестом показал на стол. – Тебе там прислали два билета на следующую неделю. С кем пойдешь? С приятелем?

– Разумеется!

Кэсси опустилась на стул и, роясь в сумке, краем глаза отметила, как мимо прошел в свой кабинет Джордан Рис. Приятель! Слова «театральная» и «приятель» все еще отдавались в ее душе болью и стыдом. А ведь все это было давным-давно. И думать об этом ей совершенно не хотелось. Кстати, ехать домой вовсе не обязательно. Вполне можно либо не ответить на письмо, либо сослаться на перегруженность работой. Но нет, на такое она неспособна. Не в ее привычках уклоняться от жизненных сложностей, а если еще представить себе хорошо знакомую мину насмешливого презрения на лице у матери, тем более отбросишь подобные мысли.

С Луиджи Роза-то Кэсси познакомилась в университете, когда он только что приехал из Италии. В свои тридцать лет он был гораздо старше других студентов и буквально заворожил всех, особенно девушек. Смуглый красавец с мягкими манерами уроженца Средиземноморья, Луиджи пользовался огромной популярностью в студенческой общине. К тому же он был невероятно милый! Ему никогда не надоедало выслушивать чужие проблемы. И то, что у Кэсси таковых не имелось, что она была просто «хорошим парнем», вызывало у него живейшую симпатию.

Он занимался в той же группе сценического мастерства, которую в свободное время посещала и Кэсси, и был великолепным актером. Выросшая в театральной семье, Кэсси сразу заметила в нем настоящий талант и постоянно внушала ему, что сцена – его призвание.

Общие интересы сблизили их, и как-то само собой получилось, что все вокруг решили: самому завидному холостяку недолго осталось пребывать в этом качестве. Ну а Кэсси была по уши влюблена и совершенно счастлива. Казалось, ничто не способно омрачить ее безоблачное счастье, и она пригласила Луиджи к себе домой на долгие летние каникулы. Вот тогда-то и рухнули все ее мечты. Домой прилетела мать, выкроившая для отдыха несколько дней между репетициями. Но, увидев Луиджи, Лавиния Престон продлила свой отпуск.

Кэсси очень рано поняла, что родители не питают друг к другу особо нежных чувств. Отец не достиг такой известности, как Лавиния. Он был характерным актером, много работал над собой, но прекрасно сознавал, что его игра никогда не сравнится блеском с игрой его жены. По-настоящему Кэсси не чувствовала близости ни к той, ни к другому. Она вечно им мешала и, как только подросла, тотчас отправилась в школу-интернат, а до этого времени ее воспитывали няньки и гувернантки. Так что Луиджи был ей намного ближе родителей.

Далеко не сразу Кэсси поняла, что происходит, далеко не сразу догадалась, что ее красивая и талантливая мать нарочно медлит с отъездом и сидит в этой ненавистной глуши… ради Луиджи! Ну не смешно ли? Ведь он моложе ее на целых двенадцать лет! Однако Лавиния Престон никогда не скрывала, что в ее жизни много мужчин, а вдобавок эта женщина – огненно-рыжая, с сияющими изумрудно-зелеными глазами – была изумительно хороша собой; Кэсси с ее каштановыми локонами и золотисто-карими глазами выглядела рядом с матерью как Золушка, тем более что не могла похвастаться ни житейским опытом, ни какими актерским талантом.

Потом они вернулись в университет, и почти сразу же Луиджи уехал, бросив учебу, которой, в общем-то, никогда не увлекался, а через неделю Кэсси увидела в газете, на первой полосе, фотографию: звезда английского театра Лавиния Престон на трапе самолета перед вылетом в Нью-Йорк и рядом с нею – Луиджи, красивый, улыбающийся. Конечно, в университете тотчас пошли пересуды, что-де собственная мать отбила у Кэсси любимого, отбила сознательно и умело; но пересуды – это еще полбеды, самое страшное – предательство матери, которое оставило в сердце Кэсси незаживающую рану… И вот теперь Лавиния снова здесь, вместе с Луиджи, и ждет мирной встречи в семейном кругу!

Прошло четыре года, а кажется, все было только вчера. В Нью-Йорке Луиджи не произвел того впечатления, на какое рассчитывал, а впрочем, он в этом и не нуждался. Лавиния была не только талантливой актрисой, природа не обидела ее и другими способностями. Она была богата, но зря деньгами не швырялась и свои финансовые дела вела с умом, на солидной основе. Под ее крылышком Луиджи мог жить как принц и ничегошеньки не делать – только оставаться красивым и внимательным чичисбеем. К тому же Лавиния знала, чем привязать его к себе: она постоянно сулила ему большие роли, что с успехом сделала и в первую встречу, а он верил каждому ее слову.

Давняя любовь, еще сохранившаяся в сердце Кэсси, была теперь отмечена изрядной долей презрения, и все-таки ей не хватало мужества встретиться с ними, даже спустя столько лет. Она нипочем не выдержит насмешливого и понимающего взгляда матери, безучастности отца и неискренних сетований Луиджи на превратности судьбы.

– Мисс Престон!

О Боже, оказывается, она работала и одновременно думала совсем о другом! Кэсси резко выпрямилась, не отрывая тревожного взгляда от дисплея: выходит, она уже закончила свою заметку и текст исчез с экрана. Что она сделала не так? Ладно, сейчас узнаем. На негнущихся от страха ногах Кэсси проследовала в кабинет Джордана Риса.

– Что с вами происходит? – сердито воскликнул он. – До сих пор я мог упрекнуть вас в излишней язвительности, пристрастном подходе, в резкости тона, наконец, но не в ошибках!

– Ч-что?.. Что я сделала не так? – в панике спросила Кэсси.

Рис что-то буркнул и жестом указал ей на стул.

– Вам лучше присесть, а то упадете… Я просмотрел ваш материал, так как он весьма заинтриговал меня, и обнаружил массу нелепых ошибок. Такое впечатление, будто вы сидели за компьютером в полубессознательном состоянии. Честно говоря, я бы не удивился.

– О Господи, ведь это уже пошло в набор! Я не успею!..

Кэсси вскочила на ноги, однако главный нетерпеливым жестом заставил ее снова сесть и кивнул на дисплей собственного компьютера.

– Я внес исправления и запустил материал в набор, – бросил он. – В целом статья замечательная, но напичкана прямо-таки дикими ляпами! Эрик Браун стал бы посмешищем Совета, появись он в публикации под именем мисс Браун! Что с вами случилось? Я составил список ваших нелепостей, можете взглянуть.

Он протянул ей лист бумаги с длинным перечнем ошибок, и Кэсси залилась краской стыда и унижения. Оправдаться ей было нечем, и, посмотрев на нее долгим, досадливым взглядом, он наконец позволил ей удалиться. Она задержалась в редакции, пока номер не был окончательно подписан в печать. Все уже ушли, свет горел только над ее столом. Но и в тиши опустевшего здания она никак не могла отыскать решения своей проблемы – его просто не существовало. Если отказаться приехать, мать поймет, что Кэсси одержала победу, пусть и ценой мучительных терзаний. Луиджи преисполнится наигранного сожаления, а что до отца, так ему вообще плевать на ее проблемы! Если же поехать – сумеет ли она встретить их лицом к лицу? Сумеет ли убедить их в своей победе, в своем равнодушии к тому, что когда-то произошло? Вряд ли ей по силам сыграть беспечность, которой на самом деле нет и в помине.

– По-моему, у вас что-то стряслось, а?

Кэсси вздрогнула, услышав рядом низкий, теперь уже спокойный голос, и задним числом сообразила, что Джордан Рис, как всегда, покидает здание редакции последним.

– Я… мм… нет! – Застигнутая врасплох, она совершенно растерялась, но он словно и не заметил. Потянулся к выключателю, погасил свет, затем взял сумку и протянул ее Кэсси.

– Берите пальто, Кассандра, – решительно сказал он. – Сейчас мы с вами пойдем на уголок, в кафе-чайную, и выпьем по чашке хорошего горячего чая.

– Но я… я не хочу… – промямлила она, в замешательстве оттого, что Рис назвал ее по имени, а он, не обращая внимания на протесты, взял ее за локоть и чуть ли не силой повел к выходу.

– Зато я хочу! – твердо заявил он. – К тому же мне надо кое-что вам сказать, и сейчас для этого самое подходящее время.

Наверняка предложит ей уволиться, подумала Кэсси без тени сомнения, и приглашает на чашку чая, чтобы, так сказать, смягчить удар. Жуткий день! Тут бы не чаю, а чего-нибудь покрепче!

– Я вижу, общинные земли украсились рождественскими огнями, – мягко сказал Джордан Рис, глядя туда, где кончались городские постройки. – Будем надеяться, что это не за счет жителей Райзуэлла, не то их быстренько поснимают и развесят вновь, когда в газетных киосках появится ваша статья. При мысли об этом даже меня переполняет праведный гнев, а ведь я в Райзуэлле ни разу не бывал!

Он говорит все это, чтобы успокоить ее, не дать ей уйти, решила Кэсси. И напрасно, нужды в этом нет. Его рука крепко сжимала ее локоть, и Кэсси, несмотря на свой высокий рост, чувствовала себя рядом с ним маленькой и ничтожной. Ясно одно: улизнуть не удастся. Что бы он ни собирался сказать, Кэсси придется выслушать его, так или иначе!

Глава 2

Кэсси надеялась, что в чайной будет полно народу и поговорить они не смогут, но ее надежды не оправдались. В небольшом зальчике было всего три человека, включая официантку, и Джордан повел ее в дальний угол, подальше от любопытных глаз. Сделав заказ, он откинулся назад, устремил на нее суровый взгляд, и Кэсси тотчас поняла, что ей предстоит трудный поединок с человеком, который, пожалуй, характером был еще решительнее и тверже, чем она сама.

– С тех пор как я пришел в «Хералд», – негромко начал он, – вы постоянно выказываете мне свою антипатию. Очевидно, потому, что я не мой отец. Любое мое распоряжение вы встречаете чуть ли не в штыки, вполне сознательно решив для себя, что будете соглашаться со мной лишь в случае крайней необходимости. Каждую минуту вы готовы скрестить со мной шпаги, и каждое утреннее совещание превращается поэтому прямо-таки в поле битвы.

Возразить на это было нечего, а лгать Кэсси не умела, поэтому, окинув ее сердитым взглядом, он продолжил:

– А сегодняшний день показал, что и помимо вашего явного нерасположения ко мне дело обстоит совсем плохо. Так вот, я не хочу изображать из себя ни отца, ни друга, но при всем вашем упрямом стремлении к независимости вы не можете не признать, что я просто обязан выяснить ситуацию, особенно когда вынужден сам исправлять ваши ошибки.

– Это больше не повторится, – быстро сказала Кэсси; Рис холодно смотрел на нее, и она поспешно опустила голову. – Я получила некое известие и очень расстроилась, вот и все. Само собой, я не намерена пребывать в таком состоянии. Сегодня четверг. Мне нужно продержаться еще только один день, а в выходные я постараюсь уладить свои проблемы.

– Итак, подведем итог: у вас есть проблема, вы отказываетесь от помощи, а к утру в понедельник вернетесь в нормальное состояние – раздраженно-сердитое! – ехидно сказал он.

– Да. Если вы считаете это нормальным! – с досадой парировала Кэсси.

– О нет, нормальным я это не считаю, мисс Престон! Но ситуация именно такова.

Значит, теперь она снова «мисс Престон», отметила Кэсси, устало улыбнулась официантке и налила себе чаю, решив, что неплохо и помолчать.

– Ну что ж, раз наша изыскательская экспедиция завершилась, – заметил он после непродолжительного молчания, – я скажу вам, почему мне хотелось спокойно с вами поговорить.

Теперь держись, подумала Кэсси и приготовилась к схватке, однако и сами слова, и изменившийся тон Джордана Риса заставили ее поднять голову и с удивлением посмотреть на него.

– В конце будущей недели моего отца кладут в больницу. Ему давно уже необходима операция, – спокойно сообщил Джордан.

– Господи! А я ничего не знала! – с сочувствием и тревогой воскликнула Кэсси. Хэролд Рис значил для нее очень много. Он был ей почти как отец, внимательный, с доброй усмешкой вникавший в ее проблемы и всегда готовый помочь, дать совет. Именно Хэролд Рис спасал Кэсси от отчаяния; зная о ее скрытом ото всех горе, он никогда ни о чем не спрашивал, но в тяжелую минуту неизменно находил нужные слова ободрения.

– Поверьте, он никогда не отдал бы мне бразды правления, если бы хорошо себя чувствовал, – улыбнулся Джордан. – Могу вас уверить, что, сидя дома со своими любимыми картинами на «рыбные» сюжеты, он думает только о «Хералд».

Ну, кругом виновата! – покаянно подумала Кэсси. Конечно же, он увез свои любимые картины домой. А она-то, злюка, решила, что Джордан Рис их выбросил. Нет, она и вправду необъективна!

– Это… это очень серьезно? – тихо спросила она, надеясь, что Джордан рассмеется и скажет «нет». Однако он, подняв на нее тревожно-озабоченный взгляд, пожал плечами.

– Кто знает… Операция на желудке вообще штука неприятная, для любого, а он уже далеко не молод.

– Могу я чем-нибудь помочь? – не задумываясь, спросила Кэсси и вновь ощутила на себе пристальный взгляд серебристо-серых глаз.

– Да, можете. Он хочет видеть вас. В эти выходные он еще будет дома и очень надеется повидать свою подопечную. Вы знаете, как он вам симпатизировал и симпатизирует. Вот я и пригласил вас сюда, чтобы просить съездить со мной к старику на уик-энд. Пусть ляжет в больницу со спокойной душой, убедившись, что с вами по-прежнему все в порядке. Ну так что? Вы можете приехать?

Кэсси чуть замялась, и его взгляд мгновенно оледенел, жесткий рот скривился в презрительной усмешке. Ответить он ей не дал.

– Значит, нет! Этого следовало ожидать. Настоящая журналистка, чуждая сантиментов, не так ли?

– Вы не поняли! – в отчаянии воскликнула Кэсси. – Я хочу поехать. Ваш отец слишком много для меня значит…

– Но не настолько много, чтобы вы сделали над собой усилие, – язвительно перебил он.

– В любые выходные, кроме этих! – умоляюще сказала Кэсси, не обращая внимания на презрительный тон. – Я с радостью навещу его на следующей неделе. Я приду в больницу. Я буду рядом и стану навещать его каждый день.

– Поздновато, ведь ему хочется поговорить с вами до больницы, – холодно произнес Джордан. – Чтобы душа успокоилась. Он твердо решил привести все свои дела в порядок, и одно из этих дел – вы. Очень жаль, что вам это некстати!

Он поставил свою чашку на стол, явно намереваясь встать и уйти, и Кэсси сдалась.

– Я поеду, – тихо сказала она, но эти ее слова вызвали у Риса еще большую досаду.

– Поневоле? Нет уж, спасибо! – процедил он. – Отец вполне обойдется без тех, кому нет до него никакого дела!

– А вы жестоки! – через силу выдавила Кэсси, с упреком глядя на его затвердевшее лицо. – Я все не могла понять, почему вы мне не нравитесь, но ведь это так очевидно. Вы жестоки! Вы совершенно не похожи на своего отца. Откуда вам знать, что он для меня значит и почему я не сразу сказала «да». Вы только с ходу нападаете!

К своему ужасу, она почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, замолчала и поспешно отвернулась, ожидая, что он возмущенно уйдет.

– Мой отец не из тех, на кого можно с легкостью равняться, – тихо сказал Джордан, – у него передо мной много преимуществ, и одно из них ваше доверие. Ну предложил я вам свою помощь, а что толку? Вы незамедлительно поставили меня на место. Причем без лишних слов, – добавил он с горечью, глядя в ее полные слез глаза. – Я быстро понимаю намеки, особенно когда их бросают как булыжники!

– Я… я поеду к нему в этот уик-энд, – пробормотала Кэсси, отводя взгляд. – Я правда хочу поехать! Я вам уже сказала, что он для меня значит, и сказала, всерьез.

– Хорошо. – Собираясь уходить, он знаком подозвал официантку. – Нам нужно выехать в середине дня, а если подучится, даже раньше. Сегодня вечером я постараюсь по телефону договориться, чтобы завтра вам дали выходной. Я заеду за вами около одиннадцати, если сумею найти вам замену. – Но что подумают остальные… – начала было Кэсси и густо покраснела, услышав его брошенное вполголоса замечание насчет «остальных» и дурацких измышлений. Слава Богу, в сумерках он не видит ее лица.

– Я подвезу вас до дома, чтобы завтра не искать нужный адрес, – решительно сказал Джордан Рис, когда они шли через дорогу, – я весьма приблизительно знаю, где вы живете.

– Сейчас я и сама какая-то «приблизительная», – рассеянно обронила Кэсси; они как раз дошли до «Хералд» и садились в шикарный рисовский «порше». Джордан обжег ее сердитым взглядом.

– Ради всего святого, Кассандра, – воскликнул он, – я ведь знаю, насколько небезразличен вам мой отец, и знаю, что решительности вам не занимать! Что с вами творится? Вы не похожи сами на себя. Выкладывайте, что произошло, или мне придется как следует вас встряхнуть.

Вид у него был такой, словно он и впрямь может выполнить свою угрозу, а Кэсси никак не могла отделаться от чувства вины, к тому же для нее было очень важно, чтобы Джордан понял, насколько ей дорог его отец.

– Я собиралась съездить на выходные домой, – пробормотала она, не отрывая взгляда от своих рук, плотно прижатых к коленям. – Я… я не так уж часто там бываю, но… но от матери… вернее, от ее секретаря пришло письмо. Мать приедет туда на выходные, и… и я решила встретиться с ней, чтобы она в конце концов поняла, что…

– Ясно, – задумчиво произнес он, и Кэсси вдруг неудержимо захотелось рассмеяться.

– Да нет, ничего вам не ясно, – довольно резко перебила она. – Ничего! Ведь ситуация весьма необычная. Далеко не всякая мать…

Она замолчала. Вот ужас – чуть было не выболтала ему свою тайну. Джордан внимательно посмотрел на нее, повернул ключ зажигания, и машина тронулась. Всю дорогу Кэсси старалась успокоиться, но, когда он затормозил у ее дома, она все еще чувствовала пробегавшую по телу мелкую дрожь. – Ввиду того, что в вашей собственной жизни возникла кризисная ситуация, – тщательно подбирая слова, сказал он, – я приношу извинения за то, что им наговорил, и скажу отцу, что привезу вас к нему на следующей неделе или чуть позже.

– Нет! – Если выбирать между Хэролдом Рисом и его душевным спокойствием и насмешливым презрением матери, то она, не задумываясь, отдаст предпочтение Хэролду Рису. – Я поеду на этой неделе, а дома пусть думают, что хотят!

– Вы твердо решили? – спокойно спросил он, пристально глядя на Кэсси и отмечая охватившее ее волнение.

– Да, – сделав глубокий вдох и не отводя глаз в сторону, твердо сказала Кэсси.

– В таком случае почему бы нам не поужинать сегодня вместе? Думаю, нам не мешало бы поближе познакомиться, прежде чем мой отец начнет выяснять, что к чему, а?

В ее глазах опять промелькнула нерешительность, и он не удивился, только вздохнул, включая зажигание.

– Это всего лишь предложение…

У этого человека поистине редкостная способность внушать ей чувство вины! Она была несправедлива, вела себя с ним вызывающе и едва ли не грубо, ни за что ни про что обвиняла во всех смертных грехах – вот и сейчас тоже вела себя непозволительно.

– У меня в морозилке найдется пара бифштексов, – торопливо сказала она. – Еще можно быстренько приготовить салат, и фрукты есть. Как насчет поужинать здесь, у меня, я…

– У меня нет слов, – широко улыбнулся Джордан. – Я вернусь через час и прихвачу бутылку вина, ладно?

– Да, а я… я пока займусь едой…

– Если к тому времени придете в себя и передумаете, – поддразнивая ее улыбкой, мягко произнес он, – оставьте на двери записку.

Не дожидаясь ответа, он тронул машину с места, а Кэсси вошла в дом, слегка растерянная от неожиданного для нее самой приступа гостеприимства. Впервые она пригласила к себе мужчину, мало того – Джордана Риса! Вот уж не думала, не гадала! То ли еще будет! Она озабоченно огляделась и поспешно вытащила на свет пылесос. Что вполне сойдет для нее, вряд ли покажется нормальным ему. Не хватало только, чтобы он ходил по квартире с пыльной тряпкой.

Когда он вернулся, Кэсси успела привести квартиру в полный порядок, принять душ и надеть приберегаемое для особых случаев вышитое платье, и бифштексы были уже почти готовы. Джордан позвонил у двери, как раз когда она заправляла салат, и, впустив его, она с облегчением отметила, что он тоже переоделся, сменив темный костюм на менее строгую экипировку. Черная сорочка еще больше подчеркивала яркость его серебристо-серых глаз, и секунду-другую они стояли, молча глядя друг на друга.

– Обоюдный сюрприз! – подытожил он, направляясь с бутылкой вина прямо на маленькую кухню. – Вы позволите мне накрыть на стол?

– Пожалуйста, если хотите. – Кэсси кивнула на выдвижной ящик с приборами, постелила на стол голубую клетчатую скатерть и опять занялась салатом. – Э-э… да, рюмки наверху, в шкафу. Их там немного, гости у меня бывают редко и…

– По одной на каждого вполне хватит, – спокойно сказал Рис. – Успокойтесь же, Кассандра. Право слово, я ведь не кусаюсь.

– Не смогу, если вы будете называть меня Кассандрой, – сказала Кэсси, склонясь над салатом, чтобы скрыть проступившую на лице краску. Ну что бы ему быть чуть меньше ростом; а то ведь всю кухню собой заполонил. Эта квартира не рассчитана на таких высоких людей, как он и она. Из-за него все здесь казалось прямо-таки игрушечным.

– Кассандра, – задумчиво протянул он, открывая вино. – Предсказательница. Каковы будут предсказания насчет бифштексов?

– Сгорят, если мы сию же минуту не примемся за ужин! – с ходу ответила Кэсси, выкладывая на блюдо готовые бифштексы и ставя на стол салат. – На вид очень аппетитно, – подвигая ей стул, с некоторым удивлением сказал Джордан.

– Бифштекс приготовит кто угодно, – сдержанно заметила Кэсси, не принимая предложенный им дружеский тон.

– Раз вы верите в это, значит, можете поверить во что угодно, – усмехнулся Джордан, и Кэсси решила, что как-нибудь сумеет довести до конца совместную трапезу, а затем они серьезно поговорят о его отце. Нынешний вечер – первый и последний, ей вовсе не по душе устанавливать близкие отношения с этим весьма могущественным человеком. Он не в ее вкусе. Ей нравились более мягкие, более чуткие мужчины. Как правило, ярко выраженное мужское начало вызывало у нее опасливые ощущения. А он был именно такой, и ничего тут не поделаешь. Кэсси изо всех сил старалась быть к нему справедливой, но в глубине души все время чувствовала раздражение. Сидя напротив своего гостя, Кэсси украдкой, из-под ресниц наблюдала за ним. Точно так же она наблюдала за ним каждое утро, на совещании, и знала почему. Ее отталкивала напористая мужественность Риса, и она постоянно была начеку. Слишком много в нем прямо-таки материально ощутимой животной силы, и каждый раз, когда он оказывался рядом, в Кэсси сами собой срабатывали защитные рефлексы. Она искренне жалела, что пригласила его к себе, но ведь он, как всегда, сумел поставить ее в пиковое положение.

– Вы живете здесь с тех пор, как приехали в город? – полюбопытствовал он, когда они после ужина пили кофе в ее небольшой, аккуратно прибранной гостиной.

– Нет, в то время квартира была мне не по карману. Вы, наверное, забыли, но младшие сотрудники зарабатывают очень немного, – покосившись на него, сказала Кэсси. – Я снимала жилье с тремя другими девушками. Мы неплохо ладили, но я предпочитаю жить одна, хотя отношения у нас остались дружеские.

– А как вы проводите выходные дни? – с интересом спросил он, внимательно глядя на ее склоненное над чашкой лицо. Он сидел откинувшись на спинку кресла и удобно вытянув ноги, будто у себя дома, и в глазах Кэсси на мгновение мелькнула досадливая неприязнь. Как хорошо было жить в этом городе, пока не появился он! С его приездом все у Кэсси пошло наперекосяк. Спустя четыре года ей опять придется увидеть Луиджи. Будь Хэролд Рис по-прежнему здесь, она бы рассказала ему обо всем, и он бы наверняка предложил какое-нибудь простое решение.

– По-разному. Хожу по магазинам, просто гуляю. Иногда встречаюсь со знакомыми девушками, с теми, вместе с которыми снимала жилье, – коротко ответила она.

– И у вас нет постоянного друга?

– Нет! – Кэсси воинственно сверкнула глазами, и Джордан Рис с грустью улыбнулся.

– Я всего лишь пытаюсь поддержать разговор, Кэсси, – спокойно сказал он, – и вовсе не хочу совать нос в вашу личную жизнь. Пожалуй, будет лучше, если мы вернемся к нашему уик-энду, пока я не злоупотребил вашим гостеприимством. С заменой я все устроил. Один из младших редакторов поработает вместо вас. Конечно, это не входит в его обязанности, но и делать там особенно нечего: вы ведь уже подготовили материал, да и Гай будет на месте.

– Извините, – пробормотала Кэсси. – Это нервы. Я совсем не хотела вас обидеть. Я… может быть, еще кофе?

– Нет, благодарю, – быстро произнес он, переходя на деловой тон. Давайте все-таки вернемся к предстоящему уик-энду.

Господи, столько сразу навалилось на нее. Пришла беда – отворяй ворота. Мать, Луиджи, безмятежное равнодушие отца… Хэролд Рис ложится в больницу, и это ей далеко не безразлично, однако мысль о выходных в доме родителей по-прежнему отодвигает все остальное на задний план, а с Джорданом Рисом она ведет себя просто ужасно. Ведь она и сейчас не перестает плохо думать о нем, а его проблемы, что ни говори, куда серьезнее ее собственных. В глубине души она прекрасно знает, что Джордан никогда бы не согласился стать главным редактором «Херадд», если бы не любил своего отца.

– Кэсси?

Услышав тихий голос Джордана, она вдруг поняла, что сидит низко опустив голову и по щекам у нее текут слезы. Вот кошмар! Кэсси была не в силах поднять глаза, и, когда он подошел и сел рядом, внутри у нее все оцепенело от напряжения.

– Послушайте, – мягко сказал он, – если вам необходимо поехать домой, то не мучайтесь и поезжайте. Для вас это наверняка очень важно, иначе вы не были бы сейчас в таком состоянии.

– Нет, я поеду к вашему отцу! Мне наплевать, что они подумают! Я вообще никогда больше не поеду домой, вот и все. Как бы я ни поступила, им от этого ни жарко ни холодно.

Помолчав, он негромко сказал:

– А что, если мы попробуем разом убить двух зайцев? Насколько я помню из вашего личного дела, вы жили в Хэмпшире. В таком случае мы могли бы заехать туда по пути. В пятницу вы там переночуете, а в субботу днем мы отправимся дальше, в Суррей.

– Нет, это исключено! – воскликнула Кэсси, поспешно вытирая слезы. Я не вынесу присутствия постороннего, когда… Я хочу сказать, что должна быть там одна… Мне будет очень не по себе, если вы…

В ответ на ее бурную отповедь на лице у Риса появилось выражение такой безмерной усталости и покорного смирения, что Кэсси забыла о своей гордости и все ему рассказала.

– Мать приедет туда не одна, а с одним человеком, – не глядя на него, начала Кэсси. – Еще в университете я… мы… собирались обручиться. Я пригласила его к нам на каникулы, мать в это время тоже была дома. -Кэсси пожала плечами. – Тогда-то все и произошло! Они оба приедут туда на эту субботу и воскресенье, вместе. Внешне все выглядит вполне респектабельно, верно? – добавила она с горькой усмешкой. – В конце концов, для актрисы считается вполне нормальным иметь постоянного поклонника, тем более для такой красивой и талантливой актрисы, как моя мать. И совсем не важно, что Луиджи намного моложе ее, об этом никто и не догадывается. Она выглядит прекрасно.

– Знаю, я ее видел, – коротко заметил Джордан. – Тогда зачем эта семейная встреча, Кэсси? Чтобы растравить раны? Проверить, сколько вы способны выдержать? Она поймала вас в силки, верно? Если вы откажетесь от встречи, значит, вы еще не успокоились, еще тоскуете по Луиджи. Если приедете, то каждое ваше слово, каждый взгляд будут истолкованы превратно. Вы все еще любите его?

– Не знаю, – тихо сказала Кэсси. Она и вправду не знала. Сейчас она чувствовала к нему презрение, даже неприязнь. Но как знать, что будет, когда она снова увидит его, заговорит с ним?

– Вы должны встретиться с ним, это единственный способ все выяснить, – с каким-то ожесточением произнес Джордан.

– Знаю, но…

– Но что, если вы все еще любите его? И это как-то проявится? Вообще выход есть, – спокойно сообщил он. – Вам нужно приехать туда с женихом, для них это будет хороший сюрприз!

– Я бы с радостью! – горько сказала Кэсси. – Только… вы, должно быть, не обратили внимания, но, увы, у меня нет под рукой подходящей кандидатуры.

– Я могу прекрасно сыграть эту роль, если вы мне позволите, – деловито сказал он, – и если в свою очередь согласитесь кое в чем помочь мне. – Что? – Она резко выпрямилась, глядя на лукаво улыбающегося Джордана.

– Это удивленное восклицание или вопрос? – спросил он. – Если вы изумлены, то, ради Бога, не делайте поспешных выводов! Если же это вопрос, тогда сварите-ка еще кофе, а я все вам расскажу.

Кэсси с готовностью сбежала на кухню, ей срочно требовалось побыть одной. Он настоял помыть посуду еще до того, как они принялись за кофе, поэтому надолго все равно не отлучишься. И однако же, когда она в конце концов, собравшись с духом, принесла кофе, Джордан метался по комнате, как хищник по клетке.

– Вряд ли вам это понравится, – с мрачной решимостью заявил он. – И, зная вашу вспыльчивость, я очень прошу вас: сначала выслушайте меня, хорошо?

Кэсси молча кивнула, разлила кофе по чашкам и села, а Джордан с чашкой в руке продолжал стоять. Затем поставил кофе на каминную полку и некоторое время смотрел на нее, как бы в раздумье подбирая нужные слова.

– Вызнаете, чем я занимался до того, как возглавил здешнюю газету? неожиданно спросил он.

– Да, вы работали на телевидении, зарубежным корреспондентом. В университете мы часто смотрели ваши передачи.

– Ясно, – сухо заметил он. – Вы были совсем малышкой, когда я впервые попал за границу. Мне уже тридцать шесть.

– А мне двадцать пять. Ну и что? Какое это имеет отношение к делу? – Кэсси с недоумением взглянула на него. – Что же касается малышки, то ростом я всегда была чуть ли не выше всех, включая парней. Но дело не в этом. Ваши репортажи были по-настоящему захватывающими, а временами опасными.

– Это уж точно, – задумчиво подтвердил он. – Когда живешь с постоянным ощущением скоростного полета на большой высоте, то очень трудно привыкнуть к земле. Работа в «Брэдбери хералд» редко дает ощущение высоты и никогда – опасности, если не считать наших с вами стычек. Вы совершенно правы, я был отнюдь не в восторге, да и теперь еще иногда ощущаю досаду. Он сел, не отводя от нее пытливого взгляда.

– Мой отец основал эту газетную фирму. Начав репортером, он поднялся до главного редактора «Брэдбери хералд», а затем, когда подвернулась возможность, купил все предприятие. Он вложил в него все наличные деньги и все, что сумел занять и затраты себя оправдали. Он начал почти с нуля. Ему было очень нелегко, Кэсси, и временами нам приходилось экономить каждое пенни. Университет для меня тоже не был развлечением, потом я стал репортером, из тех, кому, как вы только что напомнили, платят гроши, перебрался на радио и, наконец, на телевидение. Отец хотел, чтобы я приехал сюда и принял руководство газетой, но мне нравилась моя работа. Лишь когда отец отошел от дел, я с большой неохотой приехал сюда, прежде всего потому, что он заболел. Он против моего возвращения на телевидение, боится, что в один прекрасный день пуля настигнет меня, и поэтому хочет, чтобы я остепенился, завел семью и остался здесь. Это – очередной пункт программы, с которым нужно разобраться перед тем, как лечь в больницу.

– Выходит, он думает, что больше не выберется оттуда? – с тревогой спросила Кэсси, забыв о собственных неприятностях.

– Ему уже под семьдесят, и с больницей он долго тянул. Сдавление желудка – вещь весьма неприятная, и он, по-моему, решил, что всей правды ему не говорят.

– А на самом деле говорят? – с искренним беспокойством спросила Кэсси.

– Да, но у него очень неспокойно на сердце. Признаюсь, Кэсси, я схитрил, – виновато усмехнулся Джордан. – Я пригласил вас сегодня, чтобы попросить съездить со мной к отцу, но затем собирался предложить вам обручиться со мной, для виду, чтобы успокоить старика – пусть спокойно ляжет в больницу, думая, что я наконец остепенился.

Да, серьезный резон, куда серьезнее, чем тот, по которому ей самой требовался провожатый, и все же слова Джордана привели Кэсси в сильное замешательство.

– Почему я? – озадаченно спросила она. – Отношения у нас не самые лучшие, и я больше чем уверена, у вас наверняка найдется приятельница и не одна! – более подходящая для этой роли.

– Но ни одна из них не понравится ему, – грустно усмехнулся Джордан. – Его любовь, похоже, распространяется только на нас с вами. И большая ее доля принадлежит вам!

– Мне об этом неизвестно.

Кэсси вскочила и, обхватив себя за плечи, принялась нервными шагами мерить гостиную. Одно дело – обманывать свою мать и Луиджи, и совсем другое – Хэролда Риса.

– Нет, так нельзя! – решительно сказала она. – Когда он выйдет из больницы и все узнает, он будет просто оскорблен и перестанет доверять нам обоим. Я не могу так поступить с вашим отцом.

– Но собираетесь проделать это с вашей матерью и этим… Луиджи, мягко напомнил он.

– Там совсем другое! Для меня это самозащита… к тому же я не согласилась на такой план…

– …пока что, – спокойно закончил он. – Если говорить об отце, то он с легким сердцем ляжет в больницу, зная, что я надежно берегу все, чем он в своей жизни дорожит. А когда его выпишут, мы все ему осторожно объясним, и не сразу, а через месяц-другой. К примеру, скажем, что слишком часто ссоримся, и, кстати, нисколько не погрешим против правды, – иронически добавил он.

– Через месяц-другой? – Кэсси перестала сновать по комнате и быстро села. – Я никогда… я думала, это всего на один день!

– Да ладно вам! – оборвал он. – Лавиния Престон далеко не глупа, а к тому же великолепная актриса. Чтобы убедить ее, мало приехать с кавалером и нежно повздыхать! Уж кто-кто, а она сразу заметит плохую игру! Джордан прав. Просто ей не приходило в голову взглянуть на ситуацию с такой стороны, и в глубине души эта затея по-прежнему пугала ее. Как-никак речь идет о нескольких месяцах! Да и при мысли об отце Джордана сердце сжимала тревога.

– Я не могу дурачить вашего отца! – решительно сказала она, но под взглядом Джордана вновь почувствовала неуверенность.

– Даже ради того, чтобы дать ему немного радости и покоя перед тяжким испытанием? Слишком большой груз для вашей совести? А мне было показалось, что он значит для вас больше, чем ваши собственные родители. Для него-то вы на самом деле как дочь. Сегодня я прочел ему по телефону вашу последнюю статью, так он буквально расцвел от гордости. Вот ради этого он и работал в газете. Ну, что для вас важнее, Кэсси? Ваша совесть или ваше доброе отношение к отцу? Суть проблемы именно в этом.

– Не знаю, справлюсь ли я, – помолчав, сказала Кэсси. – Я чувствую плохую игру, но это вовсе не значит, что сама я – хорошая актриса. Мать сразу меня раскусит, впрочем, как и ваш отец.

– Я больше чем уверен, что ваша мать ни о чем не догадается, – хмуро сказал Джордан. – От вас требуется лишь время от времени вздыхать и заливаться краской, а вашу мать и Луиджи я беру на себя. Надеюсь, вы умеете вздыхать и стыдливо краснеть? – насмешливо добавил он.

– Краснеть – да, а вот насчет стыдливости и нежных вздохов не знаю, ответила Кэсси, внезапно улыбнувшись.

Неожиданно она почувствовала, как все ее тревоги и страхи улетучиваются. Джордан Рис не юный мальчик, который станет смущенно хихикать от ее вранья. Мысль о том, что он будет радом, успокоила Кэсси, и она была рада, что выложила ему свои беды.

– Ваш отец, однако же… – начала она, и ее лицо вновь потухло.

– Со временем все образуется, – спокойно проговорил он. – У вас ведь нет причин желать нашей помолвке скорого конца, верно?

– Нет, пожалуй. Да, в общем, это не имеет значения, – с удрученным видом сказала она.

До сих пор Кэсси давала от ворот поворот всем мужчинам, пытавшимся ухаживать за ней. После Лунджи она не доверяла никому, кроме Хэролда Риса. И все-таки доверилась Джордану, но в конце концов это доверие взаимно.

– В таком случае завтра мы едем, и будь что будет. – Он встал. – А тем временем прорепетируйте свою на редкость очаровательную улыбку. Она вам понадобится, когда вы предстанете перед вашей матерью и… другом. Никто ничего не знает, только вы и я. И она не узнает, поверьте!

Кэсси молча кивнула, все еще с тревогой, но он, уже в дверях, ободряюще улыбнулся, и оба вдруг почувствовали себя заговорщиками, которые владеют некой общей тайной. Как хорошо, подумала Кэсси, что завтра не нужно идти на работу. Не придется давать объяснения.

Глава 3

На следующий день, когда к дому подъехал «порше» Джордана, Кэсси, стоя у окна и глядя, как он выходит из машины, вдруг разволновалась. Вид у него был довольно хмурый. Совместная затея, похоже, нравилась ему не больше, чем ей. Любопытно, что он сегодня надел, сама-то Кэсси долго не могла решить, какое платье выбрать. Джордан был в отличном темно-сером костюме и сверкающей белизной сорочке, и Кэсси поневоле признала, что он слишком, даже вызывающе красив. Но взгляд у него был какой-то отрешенный, холодноватый, и она вдруг засомневалась в успехе их предприятия. Хорошо хоть, что в итоге она остановила свой выбор на строгом костюме. Испытание предстоит необычайно трудное, и надо быть во всеоружии. Очевидно, Джордан разделял ее мнение, поскольку при виде подчеркивающей стройность ее бедер узкой юбки и короткого прямого жакета на его лице тотчас отразилось явное одобрение.

– Великолепно! – воскликнул он. – Синий цвет очень вам вдет. – Он окинул ее внимательным взглядом, сразу же отметив на ее лице следы беспокойно проведенной ночи, и снова нахмурился. – Все будет хорошо, Кэсси, – деловито сказал он, взял ее чемодан и посторонился, пропуская ее вперед. – Через несколько часов вы сами убедитесь, что все ваши тревоги были напрасны.

Кэсси так не думала, но тем не менее ей было приятно, что Джордану небезразлично ее беспокойство. И все же она чувствовала себя не в своей тарелке. Джордана, казалось, вовсе не трогало, что он, не скрываясь, заехал за ней и что они одновременно взяли выходной в газете. Их обоих прекрасно знали в городе, и Кэсси не оставляло ощущение, будто множество глаз наблюдают за их отъездом. А ее шефу все это было, по-видимому, совершенно безразлично.

Напряжение не покинуло ее, даже когда город остался позади. Напротив, тревожные мысли все больше овладевали ею, и, когда спустя некоторое время Джордан повернулся к ней, Кэсси прочла в его глазах досаду.

– Я очень хорошо понимаю ваше беспокойство, – недовольно произнес он, – но вынужден сказать: не забывайте, что в скором времени вам предстоят некоторые испытания и способность к нормальному общению со мной будет самым легким из них. Никто, и менее всего Лавиния Престон, не поверит в нашу помолвку, если мы станем смотреть друг на друга как чужие люди, не желающие даже разговаривать.

– Извините. – Кэсси взглянула на него с легким вызовом. – Разумеется, вы правы, но я действительно не знаю, о чем мне говорить. В конце концов, мы ведь даже не друзья, не говоря уж о большем. Вряд ли из нашей затеи что-нибудь получится. – Она сокрушенно вздохнула, чем еще сильнее рассердила его.

– Не получится, если мы не приложим усилий! – отрезал он. – Нужно хотя бы на эти выходные забыть о взаимной неприязни и попытаться лучше узнать друг друга.

– А как насчет остальных дней? – раздосадованная его тоном, спросила Кэсси. – Всех этих… месяцев, когда мы будем вынуждены притворяться перед вашим отцом?

– А кто говорит, что мы должны все время торчать у него перед глазами, изображая влюбленных?! – язвительно заметил Джордан. – Мы оба работаем, и, к счастью, далеко от больницы. Так что всегда найдется возможность провести короткую репетицию, если возникнет необходимость проведать его.

– Такая необходимость безусловно возникнет! – резко бросила Кэсси. -Я намерена и навещать его в больнице, и справляться о его состоянии, и видеться с ним после выписки, и…

– Жаль, что при встрече с вашим бывшим возлюбленным вам нельзя изобразить, будто вы помолвлены с моим отцом! – съязвил Джордан. – О нем вы говорите с куда большим энтузиазмом, чем о нашей общей миссии.

– Луиджи никакой не возлюбленный, ни бывший, ни нынешний! – разозлилась Кэсси. – И для меня совершенно естественно говорить о вашем отце с любовью. Его я знаю, а вас не знаю совсем. До вчерашнего вечера вы только и делали, что придирались ко мне, вечно были недовольны. А к вашему отцу я всегда заходила без страха.

– Вы хотите сказать, что ко мне вы заходить боитесь? – спросил он не то с удивлением, не то удовлетворенно.

– Да! Если хотите знать, боюсь! – Кэсси резко повернулась к нему, отчего ее рыжевато-каштановые локоны взметнулись волной.

Он быстро посмотрел на нее – алые от гнева щеки, сверкающие вызовом карие глаза. Затем спокойно перевел взгляд вперед, на дорогу, а когда Кэсси украдкой покосилась в его сторону – ей стало неловко за эту вспышку раздражения, – она увидела, что губы Джордана подрагивают от сдерживаемого смеха.

– А вы, оказывается, прямо порох! – мягко заметил он. Кэсси не ответила, и он, протянув руку, взял ее судорожно стиснутые пальцы в свою сильную теплую ладонь. – Сосчитайте до десяти, и мы возобновим наш разговор, – спокойно предложил он. – Давайте начнем с того, что мы помолвлены. Почему бы нам в таком случае не познакомиться поближе. Я бы не хотел, чтобы нам задавали щекотливые вопросы, на которые мы не сумеем ответить. Пожалуй, начну с себя. Мне тридцать шесть, родился в Лондоне, назвали меня в честь деда с материнской стороны. Учился в обычной школе, где пришлось заниматься как одержимому, затем Кембридж. Остальное я уже рассказывал – в общих чертах. Я не люблю распространяться о своих… приключениях.

– В этом нет необходимости. Я читала ваши книги, – пробормотала Кэсси, отметив его удивленный взгляд.

– В самом деле? Вы мне льстите, если, конечно, не считаете их ужасными.

– Нет, книги правда хорошие. Только грустные немного… – задумчиво добавила она.

– Как и сама жизнь, – мрачно произнес Джордан и решительно переключился на бодрый тон: – Теперь ваша очередь.

– Глупо как-то, – смущенно сказала Кэсси, опустив глаза. – Будто мы затеяли игру по дороге на казнь.

– Ну, это вы хватили! Дело не настолько плохо, – рассмеялся он. Только помните: у вашей матери будут подозрения. Но не у моего отца. Он будет в восторге!

– Вы очень хладнокровный человек, да? – сухо сказала Кэсси и вновь услышала его жесткий, невеселый смех.

– Вы, как я вижу, успели это заметить? Но мое хладнокровие не касается отца и матери. Других – да.

– Вот как? Кстати, я ничего не знаю о вашей матери! – забеспокоилась Кэсси. – Кроме ее имени.

– Дороти, – удовлетворенно сказал Джордан. – Отец называет ее Дот. Ну а теперь рассказывайте о себе. Я не смогу убедительно играть свою роль; если мне придется то и дело изображать удивление, говоря при этом: «А я и не знал, дорогая». Ваша мать непременно начнет задаваться всякими вопросами насчет вас.

Кэсси покраснела – слава Богу, Джордан, кажется, этого не заметил! Но что ни говори, а он прав, и она принялась рассказывать о себе. Джордан был хорошим слушателем, и постепенно она забыла о смущении, не отдавая себе отчета в том, что рассказывает ему повесть своего одиночества. Кэсси вернулась от воспоминаний к действительности, только когда они подъехали к окраине Лондона, и, увидев, что Джордан собирается свернуть в город, не удержалась от замечания, что такая дорога отнимет кучу времени.

– Вероятно, – пробормотал он, внимательно следя за оживленным движением, – но не забывайте, мы помолвлены, а у вас пока еще нет обручального кольца.

– Это вовсе не обязательно, – поспешно сказала Кэсси, внезапно ощутив непонятную тревогу, не имевшую никакого отношения к предстоящей встрече с матерью и Луиджи. – В наше время многие…

– Многие, но не я! – отрезал он. – Мои родители – люди старой закалки, и для них это само собой разумеется. Ваша мать богата, и, естественно, ее будет интересовать приблизительная стоимость кольца. Н-да, если идти у вас на поводу, провал обеспечен. Ваша мать сразу все поймет и посоветует нам в следующий раз получше выучить свои роли.

– Между прочим, мы уже проехали множество ювелирных магазинчиков, ~ нетерпеливо сказала Кэсси, которой вдруг загорелось почувствовать на пальце кольцо Джордана, пусть даже это всего-навсего игра.

– На этот случай у меня тут есть особое местечко, – с решительным видом сказал он.

– Понятно. Обычно вы покупаете обручальные кольца у одного и того же ювелира, да?

– Ну-ну! – усмехнулся он. – Вам бы не мешало убрать свои колючки, если вы хотите, чтобы наша помолвка выглядела убедительно. Вообще-то я купил себе там первые в моей жизни часы, когда почувствовал, что наконец становлюсь на ноги. В тот день я получил на телевидении первое месячное жалованье, решил шикануть и купил себе дорогие часы.

– Вот эти? – спросила Кэсси, бросив взгляд на плоские золотые часы, украшавшие его сильную кисть, и подумав, что, может быть, ей стоит попробовать устроиться на телевидение, раз там так хорошо платят.

– О нет! – он рассмеялся. – Эти пришли вместе со славой. А те первые я сохраню для потомков. В свое время я так им радовался! – мягко добавил Джордан.

– А теперь вы повзрослели… – пробормотала Кэсси, опасливо гладя на сверкающую витрину ювелирного магазина, возле которого они остановились. – Да, – ответил он. – Повзрослел и стал циником.

Едва они вошли в магазин, Кэсси от волнения замолчала, только отметила про себя, что Джордана мгновенно узнали и приветствовали улыбками, а помощник управляющего тотчас обратился к нему по имени. Через минуту, весело ухмыляясь, подобно джинну из бутылки, появился и сам управляющий. – Это популярность, а не дурная слава, – вполголоса обронил Джордан, отвечая на ее язвительный взгляд, а секунду спустя внимание Кэсси полностью приковали искрящиеся на специальных подносах обручальные кольца. Разумеется, право выбора принадлежало Джордану. С ее стороны было бы смешно и даже подловато выбирать кольцо ради того, чтобы обмануть его отца. При мысли о собственной матери у Кэсси не возникало ни малейших угрызений совести. В конце концов Джордан остановил свой выбор на кольце, украшенном бриллиантовой розеткой, с крупным, чистой воды центральным камнем. Ощутив на пальце его тяжесть, Кэсси даже оробела.

У нее возникло странное ощущение, будто все это происходит не наяву, а во сне. Усилием воли она заставила себя вернуться к реальности, перехватив мягкий, сочувственный взгляд управляющего, для которого эта картина явно была не в новинку, и услышав спокойный голос Джордана.

– Тебе нравится, дорогая? – ласково спросил он, и Кэсси пробормотала, что кольцо замечательное. Управляющий довольно улыбнулся, чем поверг ее в полнейшее замешательство. – Она не будет его снимать, – твердо заявил Джордан, взял коробку и, передав ее Кэсси, вынул чековую книжку. Увидев цифру на чеке, Кэсси снова ошеломленно замолчала. И только когда они вышли на улицу, яростно набросилась на Джордана:

– По-моему, вы просто сошли с ума! Можно было бы вполне обойтись бижутерией. Кто в наше время способен отличить настоящую вещь от подделки? – Господи, святая простота! – Он насмешливо развел руками. – Люди вроде вашей матери разгладят фальшивку за милю. И зарубите себе на носу: может быть, я человек ужасный, брюзга и придира, но уж дешевкой я никогда не был! И вы сейчас в этом убедитесь. Ну-ка, угадайте, куда мы пойдем обедать?

– Я никогда не говорила, что вы ужасны, – твердила свое Кэсси, не в силах отвести взгляд от сверкающего кольца, массивная тяжесть которого одновременно и раздражала ее, и успокаивала. – Я говорила только, что мне было боязно заходить к вам в кабинет!

– Впредь, вызывая вас к себе, я буду громко ругаться в соседней комнате, – успокоил Джордан. Он посмотрел на руку Кэсси, затем перевел взгляд на ее растерянное лицо и с искренним удовлетворением проговорил: – Вспыхивает так же ярко, как ваши щеки!

Как выяснилось, он решил пообедать в одном из самых дорогих отелей, и Кэсси вновь почувствовала легкую панику.

– Ну зачем это?! – возбужденно воскликнула она, остановившись у самого входа. – Я… мой костюм вовсе…

– Вы прекрасно выглядите, – спокойно сказал он, невозмутимо ожидая, когда она решится войти. – Цвет вашего костюма великолепно гармонирует с цветом волос. – Кэсси шагнула к нему, и Джордан уверенно взял ее под локоть. – Длина юбки тоже вполне подходящая!

– Просто нормальная, – пробормотала Кэсси. – Сейчас в моде более короткие юбки.

– Вот как? А я было подумал, что девушки стали более длинноногими!

Его слова ничуть не ободрили Кэсси, и, конечно, здесь его тоже встретили как старого знакомого!

– Цена славы, – усмехнулся он. – Да вам это наверняка знакомо, ведь ваша мать…

– Не припомню, чтобы мы с ней бывали где-нибудь вместе, – ответила Кэсси, чувствуя, что каким-то образом задела его, потому что взгляд у него стал хмурый и обиженный. Ладно, по крайней мере они не играли в молчанку, а это уже неплохо, вдобавок на ее пальце сверкало кольцо, словно талисман, отпугивающий злых духов. Может, с этим кольцом ей и не понадобится ничего изображать? Может, мать клюнет на обман? Кэсси очень на это надеялась, так как успела понять, что без Джордана ей нипочем не справиться с принятой на себя ролью.

Когда машина взбиралась на холм, приближаясь к деревне, до Кэсси вдруг дошло, что она не была здесь уже много месяцев. В тот последний приезд отец держался так равнодушно, был так занят собой, что она уехала раньше, чем планировала, и теперь, когда Джордан свернул налево и она увидела впереди свой дом, сердце ее учащенно забилось.

Дом был большой, белый, не то чтобы красивый, но весьма внушительный. Окружавший его сад подступал к самой дороге. Джордан затормозил у широких белых ворот, позади громадного «даймлера», на котором обычно ездила ее мать.

– Они уже здесь, – испугалась Кэсси; при виде знакомого автомобиля и сверкающего белизной дома прошлое вновь нахлынуло на нее, разом лишив всякой уверенности.

– Не волнуйтесь и делайте так, как я вам скажу, – спокойно проговорил Джордан. – Идите в дом одна, я скоро подойду, и помните, вы уже не юная девочка, прошло довольно много времени. И вы больше не живете здесь. Если станет совсем невмоготу, мы просто уедем – короткий визит, и все. Кэсси с тревогой посмотрела на него, но Джордан решительно кивнул, указывая на ведущую к дому дорожку, – уверенный в себе мужчина, которому надо подчиняться.

– Ну же, – приказал он. – Просто откроете дверь и войдете в дом. Я буду недалеко, следом за вами. Я – это неожиданный сюрприз, козырь, спрятанный у вас в рукаве. Мы должны разыграть его наилучшим образом! Кэсси направилась к дому, чувствуя, как дрожат коленки. Теперь она порой не могла вспомнить лицо Луиджи, порой начисто забывала обо всем, смеялась и наслаждалась весельем, однако в глубине души отлично понимала, почему сторонится людей и не доверяет мужчинам, понимала, что жизнь с легкостью может вновь причинить ей боль.

Войдя в холл, она услышала их голоса, по крайней мере звучный голос матери и ее соблазнительно-волнующий, грудной смех. Может, Луиджи нет в доме? Может, никаких мучительно-жестоких напоминаний о прошлом не будет? Она открыла дверь и тотчас же увидела Луиджи.

С бокалом в руке он сидел у камина, смеясь какой-то реплике матери, и у Кэсси перехватило дыхание. Он ничуть не изменился. Все те же блестящие черные, слегка волнистые волосы. Те же темные живые глаза. При виде Кэсси его улыбка на мгновение погасла, затем он встал и обратил внимание своих собеседников на то, что их дочь приехала домой.

– Кассандра, ты все же сумела вырваться! И так скоро! Наверняка это было очень не просто. Как замечательно, что ты так спешила увидеться с нами!

Мать шагнула навстречу, глядя на дочь блестящими, но в то же время настороженными зелеными глазами и старательно игнорируя Луиджи Роза-то, который не сводил глаз с Кэсси. И тут в игру вступил козырь. На пороге появился Джордан. Он подошел к Кэсси и уверенно обнял ее за талию – все оцепенели от изумления.

– Ты опять забыла в машине свою сумку, дорогая, – весело сказал он, касаясь губами ее волос. – Похоже, у тебя это становится привычкой. Кэсси вздрогнула, но Джордан быстро пришел на выручку: подал ей сумку, а затем привлек к себе, и рядом с ним Кэсси почувствовала себя маленькой и хрупкой. Господи, он обнимает ее за талию – вот ужас-то! Она всегда испытывала неловкость в его присутствии, а сейчас ей и вовсе казалось, будто она угодила в ловушку. Ни один мужчина не обнимал ее и вообще не прикасался к ней уже так давно, что Кэсси буквально перестала дышать, думая только о том, чтобы он поскорее отпустил ее.

– Джордан! Джордан Рис! – удивленно воскликнула ее мать. – Вы приехали с Кассандрой?

Было очевидно, что она не верит своим глазам, но не менее очевидно было и другое: она знакома с ним. Кэсси невольно напряглась, и Джордан крепче прижал ее к себе, предостерегая от опрометчивых шагов. – По правде говоря, я бы потребовал объяснений, если б она приехала с кем-нибудь другим, – беззаботно сказал Джордан. – Мне почему-то не очень нравится, когда на горизонте у Кэсси маячит какая-либо персона мужского пола, не считая, конечно, моего отца, который в ней души не чает. – Он легким, как бы привычным жестом повернул Кэсси к себе. – Милая моя глупышка, они что же, действительно ничего не знают? Ты даже не потрудилась написать родителям, что мы помолвлены? – В его голосе звучала насмешливая нежность, но глаза, которые видела только Кэсси, смотрели с холодным спокойствием и предостережением.

– Я… я была ужасно занята… – пробормотала Кэсси, щеки у нее горели нежным румянцем.

Лавиния Престон молчала, долго молчала. На памяти Кэсси такое случилось с нею впервые; и, повернувшись к матери, Кэсси увидела на ее лице очень странное выражение, смысл которого никак не могла разгадать.

– Ты помолвлена… с Джорданом?.. – Казалось, Лавиния была ошеломлена.

Кэсси опять запаниковала, и опять Джордан, предостерегая, стиснул ее талию и заставил взять себя в руки.

– Как видишь! – засмеялась она, протягивая вперед руку со сверкающим на пальце кольцом. Впервые в жизни, пусть и на краткий миг, она была здесь победительницей, и неожиданно в ней всколыхнулись теплые, дружеские чувства к ее властному, хладнокровному боссу.

– Вот, значит, почему ты поспешила приехать. Хотела сообщить нам…

– Не совсем, – весело сказал Джордан, игриво ероша прическу Кэсси. -Некоторые считали, что вы знаете! – Он улыбнулся Кэсси, явно довольный ее самообладанием, затем снова повернулся к Лавинии. – Вообще-то мы просто взяли дополнительный выходной. Не так уж часто нам выпадает продолжительный уик-энд.

Лавиния не могла больше довольствоваться отведенной ей второстепенной ролью и вмешалась в разговор, настойчиво приглашая их пройти в гостиную. Первоначальная растерянность в ее глазах исчезла без следа.

– Ну, хватит стоять в прихожей, входите же! – Она повернулась к Джайлзу Престону, который тоже смотрел на Кэсси в полнейшем изумлении. -Дорогой, они обручены… У тебя где-то должно быть шампанское. Давай его сюда!

Без Джордана у нее бы ничего не вышло, снова и снова твердила себе Кэсси. Он играл свою роль тонко и легко. Собственника не изображал, с подчеркнутой близостью не навязывался, только намекал, что между ними царит полная гармония, и делал это весьма убедительно. Ее отец заметно приободрился. Прежде она никогда не видела его таким веселым. Джордан непринужденно общался со всеми и держался раскованно и уверенно.

– Кэсси, конечно, говорила вам о Луиджи? – как бы невзначай обронила Лавиния, когда все уселись за стол. – Они знакомы еще по колледжу.

– Как же, разумеется. Погодите, вы ведь, кажется, актер? – улыбнулся Джордан, глядя на Луиджи.

– О, со временем из него действительно получится хороший актер, поспешно сказала Лавиния и потрепала Луиджи по руке. – Он же как-никак мой ученик! В недалеком будущем его имя засияет на театральных афишах лучших театров… Я не видела вас целую вечность, Джордан, – продолжала она, стараясь заполнить неловкую паузу. – По-моему, последний раз мы встречались на обеде в «Карлтоне», верно?

– Да, – усмехнулся Джордан, – и все присутствующие стоя аплодировали вам!

– Но они и вас узнали. – Лавиния довольно рассмеялась. – Вы ведь и сами знаменитость.

– Теперь уже нет, – ровным голосом произнес он. – Я несколько удалился от света, возглавив Газетную группу, основанную моим отцом.

– Должно быть, это так скучно для вас! – Лавиния просто не поверила своим ушам. – После той безумно интересной жизни, какую вы вели, теперешняя наверняка кажется вам слишком пресной.

– Вовсе нет, если рядом Кэсси, – быстро сказал Джордан, обнимая ее за плечи. – Кстати, раз уж мы затронули эту тему, боюсь, я не смогу оставить Кэсси с вами на все выходные. Мы хотим и к моим заехать. В вашем распоряжении сегодняшний вечер и завтрашнее утро. Потому мы и приехали так рано.

Кэсси вдруг заметила, что Луиджи сидит очень тихо и наблюдает за ней. До сих пор она прятала от него глаза, но теперь Джордан не оставил ей выбора, и если уж придется ночевать в этом доме, то незачем делать вид, будто Луиджи здесь нет.

Она встретила взгляд Луиджи спокойной и милой улыбкой. Темные влажные глаза смотрели с хорошо знакомым выражением, от которого у нее сжалось сердце. А вдруг он до нее дотронется? Что тогда? Не выдаст ли она себя с головой?

– Ты стала еще красивее, Кэсси, – негромко произнес он. – И в тебе появилось что-то новое, хотя трудно определить словами, что именно.

– Ну а я просто польщена, что ты еще не забыл меня, Луиджи, – сказала Кэсси. – По дороге сюда я все пыталась вспомнить твое лицо.

– Значит, ты думала обо мне? – улыбнулся он. – По крайней мере это уже кое-что.

Кэсси почувствовала, как Джордан напрягся. Его рука сильнее сжала ее плечо, и, приободрившись, она ответила легким, шутливым тоном:

– Разумеется, я думала о тебе. Раз моя мать находится в этом доме, ты тоже должен быть здесь. Для меня вы нераздельны, как соль и перец, хлеб и масло.

– Дорогая, я схожу за твоим чемоданом, – вставая, сказал Джордан, как раз в ту минуту, когда Джайлз Престон снова потянулся за шампанским. – А потом я отлучусь на время. Вернусь чуть позже.

– Как насчет того, чтобы выпить еще бокальчик шампанского? – спросил отец с улыбкой, к удивлению Кэсси.

– Один бокальчик можно, – согласился Джордан, – но после мне действительно нужно уйти. – Как только шампанское было разлито, он тут же поднял свой бокал и, глядя прямо Кэсси в глаза, четким и твердым голосом, от которого у нее по спине поползли мурашки, произнес: – За мою будущую жену! – Что-то в его интонации вдруг встревожило Кэсси, ничуть не меньше, чем весь этот тщательно подготовленный фарс. Однако Джордан еще не закончил. Посмотрев на Лавинию, он спокойно добавил: – И за мою будущую тещу!

Лавиния осталась на высоте, ведь недаром она актриса, притом замечательная, одна из лучших. Лишь щеки у нее слегка порозовели и улыбка была чуть напряженной. Статус тещи подразумевал вполне определенный возраст, и Кэсси нутром чувствовала, что ее мать не из тех, кто способен безропотно проглотить подобную «пилюлю».

Кэсси быстро вышла следом за Джорданом к машине и, как только они очутились вне пределов слышимости, сердито набросилась на него:

– Куда это, черт возьми, вы собрались? Хотите оставить меня одну?

– Паниковать не стоит, – спокойно сказал он. – Я просто намерен зарегистрироваться в той большой гостинице на окраине деревни. Общество Луиджи мне в больших дозах противопоказано, я таких просто не выношу. А вы пока поговорите с ним и с вашей матерью, постарайтесь как-нибудь умаслить отца, распакуйте нужные вещи. Сегодня вечером я приглашаю всех на ужин, а завтра после полудня мы сразу попрощаемся и уедем.

– Вы знакомы с Лавинией, да? – тоном обвинителя спросила Кэсси, слегка уязвленная тем, что он умолчал об этом. – Ни слова мне не сказали, а сами ужинали с нею!

– И еще с десятком других, – невозмутимо заметил Джордан, вынимая из багажника ее чемодан. – Я брал у нее на телевидении интервью, в прямом эфире, а потом все пошли в ресторан ужинать. Вот и все мое знакомство с вашей матерью, если не считать, что я видел ее в двух спектаклях и читал о ней в газетах. Кстати, незачем так петушиться, – мягко добавил он. -По вашему воинственному виду любой поймет, что вы ссоритесь со мной. -Он поставил чемодан, взял ее лицо в ладони и, почувствовав, как Кэсси напряглась, предупредил: – На нас смотрят! Ваша мать с подозрительной улыбкой стоит в дверях, а экс-возлюбленный смотрит в окно.

– Никакой он мне не возлюбленный! – вскинулась было она, но Джордан взглядом успокоил ее и ласково взъерошил ей волосы.

– Он, похоже, в этом не уверен. Придется убедить, – решительно сказал он, притянул ее к себе и шепнул, касаясь губами ее волос: – Боюсь, сценического поцелуя маловато, Кэсси. Ваша мать легко обнаружит подделку. Прошу прощения, но целоваться надо по-настоящему.

Он медленно, не отводя взгляда от изумленных глаз Кэсси, склонился к ней.

– Спокойно! – еле слышно произнес он. – Даю слово, ничего дурного с вами не случится.

После Луиджи ее еще никто не целовал, подумала Кэсси, чувствуя в опасной близости губы Джордана, и вдруг ее охватил панический страх, прямо-таки безумное желание любой ценой вырваться на свободу, убежать. И каким-то образом он это понял, теснее прижал ее к себе, не давая пошевельнуться, и жадно приник к ее губам.

Сначала она не поняла, что с ней происходит: где-то внутри всколыхнулось странное возбуждение, которое она отнесла за счет накопившейся ярости. И опять Кэсси одеревенела, но Джордан с еще большей жадностью впился в ее губы, пока ей не стало трудно дышать, а в следующий миг все исчезло без следа и по всему ее телу разлился безмятежный покой.

Он оторвался от нее, взгляд сверкнул холодной иронией.

– Господи, как же с вами все-таки трудно! Я, между прочим, не единственный персонаж нашей пьесы! А пока что все роли мои – я и главный герой, и режиссер-постановщик, и черт знает кто еще. Если Лавиния поверит во все это, значит, она явно стареет!

– В этом не было никакой необходимости! – вспыхнула Кэсси, читая в его глазах едва ли не презрение и мгновенно позабыв о своих недавних чувствах.

– Если вы намерены продолжать в том же духе, я завтра уеду без вас, пригрозил он.

– Вы этого не сделаете! – в ужасе выдохнула она.

– Но вполне мог бы! – Он с явным удовлетворением отметил нотки покорности, вновь появившиеся в ее голосе. Чемодан стоял у самой калитки. -Он совсем не тяжелый, так что вы сможете сами отнести его в дом. Если я пойду с вами, мне опять придется поцеловать вас, а вы, чего доброго, кинетесь от меня прочь как угорелая. Увидимся примерно через час, – деловито закончил он. – Можете сказать там, что я приглашаю всех на ужин. Она проводила взглядом удаляющийся автомобиль, теперь уже совершенно уверенная в том, что чувство, бушующее у нее в груди, – это именно ярость.

К ней тут же подошел Луиджи и, подхватив чемодан, направился к дому.

Кэсси нехотя поплелась следом.

– Вы поссорились? – мягко спросил он. – И поэтому он не захотел сам внести чемодан в дом?

– С чего ты взял? – рассмеялась Кэсси. – Мы с Джорданом никогда не ссоримся.

Не мешало бы скрестить пальцы, произнося эту ложь, но Луиджи принял все за чистую монету. Теперь, когда Джордан уехал, ей вдруг стало очень одиноко. Скорей бы уж он вернулся! – подумала она и сама удивилась собственному нетерпению.

– Он очень властный и волевой человек, а мне помнится, раньше ты предпочитала общество совершенно других людей, не таких, как он.

– Не смеши меня! – оборвала Кэсси, раздосадованная и его словами, и странной преданностью Джордану Рису, внезапно охватившей ее самое. Мало у нее проблем, не хватало только чувства вины! В конце концов, у них двустороннее соглашение, даже если роль, выпавшая на долю Джордана, оказалась сложнее ее собственной. – Девочка, которую ты знал, давно стала взрослой, – отрезала она. – Мое отношение к людям и ко многому другому сильно изменилось. Я теперь совершенно не такая, как раньше.

– Не думаю, – вкрадчиво произнес Луиджи. – Для меня ты все та же, красивая, стройная, изящная, с этими пышными, отливающими золотом волосами… – Он поставил чемодан у ее двери – очевидно, не забыл, что она всегда жила в этой комнате. – Мои чувства к тебе не изменились, сага. -Он выразительно посмотрел на нее.

На миг их взгляды встретились, и Кэсси невольно погрузилась в темные глубины его глаз, не в силах устоять перед знакомой улыбкой. Прошлое с внезапной силой ожило в ее памяти, и она снова увидела себя в объятиях Луиджи, вспомнила, как им было хорошо и весело вместе.

На лестнице послышался голос матери, и улыбка в глазах Луиджи тотчас потухла, на его лице отразилось легкое раздражение. Он не двинулся с места, а Кэсси подхватила свой чемодан и вошла в комнату. Закрыв за собой дверь, она с глубоким вздохом прислонилась к ней спиной.

Луиджи, оказывается, до сих пор имеет над ней гипнотическую власть и способен причинить ей настоящую боль. Кэсси вдруг ужасно обрадовалась, что Джордан находится здесь и что само его присутствие мощной стеной отгораживает ее от теперешней ситуации. Сегодня вечером они все увидят, что она действительно помолвлена с Джорданом Рисом, человеком динамичным и жестким, который не даст ее в обиду. Он совершенно прав, она пока что не очень старалась сыграть свою роль.

Спустившись вниз, она увидела, что отец сидит в одиночестве. На ее вопрос, где мать и Луиджи, он лишь пожал плечами.

– Наверно, прогуливаются в саду, – безразлично ответил он. – Сдается мне, что твой приезд и неожиданное зрелище громадного обручального кольца произвели на них весьма удручающее впечатление.

Бросив на него быстрый взгляд, Кэсси заметила на его лице промельк знакомой лукавой усмешки.

– Тебя это не волнует, папа? – тихо сказала она, впервые заговорив о том, о чем раньше спросить не осмеливалась. – Она ведь твоя жена.

– А ты моя дочь! – ровным голосом произнес он, гладя ей прямо в глаза, впервые сбросив с себя маску безразличия. – Считается, что актеры весьма эмоциональная публика, хотя, по-моему, все это не что иное, как игра. Мы слишком эксплуатируем наши чувства на сцене, так что на реальную жизнь их остается не так уж много. Тем не менее кое-какие чувства все же теплятся, поэтому я испытал большое удовлетворение, увидев тебя сегодня с Джорданом Рисом. Он как нельзя лучше подходит тебе, не то что этот сладкоглазый итальянец. Ты совершенно не такая, как твоя мать, Кассандра. Тебе нужен человек, который окружит тебя заботой и возьмет на себя ответственность за твою жизнь. Джордан именно таков, дорогая. Не стоит стремиться к тому, что может стать для тебя самой большой ошибкой. Он вновь уткнулся в газету, явно довольный тем, что разговор окончен. – Папа, – нетерпеливо сказала Кэсси, отнимая у него газету. – Я ведь говорила о матери и о тебе, о вас обоих!

– Я знаю Винни! – засмеялся он и добавил: – Она не любит, когда я называю ее так. Этим именем я звал ее сразу после женитьбы, а теперь она слишком важная персона. Кассандра, она всю жизнь делала то, что ей нравится. Она звезда! Тебе известно, что даже этот дом принадлежит ей? Я никогда не пытался с ней соперничать, даже в молодости. Когда этот итальянец надоест ей, она, не задумываясь, бросит его. Мне это не в новинку, сто раз видел.

– Я не понимаю тебя, – тихо сказала Кэсси.

– И не надо, дорогая, – спокойно отозвался отец. – Думай о Джордане. Кстати, он вряд ли позволит тебе думать о ком-нибудь еще, – улыбнулся он, ероша ей волосы. И сразу же она вспомнила, как совсем недавно ее волосы ерошил Джордан. Он бы, наверно, и на сцене прекрасно выступил с такими незаурядными актерскими способностями.

В эту минуту на пороге появилась ее мать, за которой с каким-то потерянным видом следовал Луиджи.

– Так, так! – с многозначительной насмешливостью воскликнула она. -Придется мне почаще наведываться сюда, чтобы знать, отчего это вы оба выгладите такими довольными. Что же вы тут замышляете, милые мои заговорщики?

– Мы всего лишь говорили о человеческой психологии, обсуждали характер кое-кого из знакомых, – с откровенным цинизмом заявил ей отец.

При этих словах в зеленых глазах Лавинии вспыхнула холодная настороженность. И Кэсси почему-то вдруг пожалела Луиджи. В нынешних обстоятельствах ему досталась весьма жалкая роль. Непонятно, зачем он вообще нужен Лавинии, ну разве только по самой банальной и очевидной причине. Кэсси снова передернуло от отвращения, после чего нужные слова пришли к ней сами собой. И она долго говорила о Джордане, чувствуя молчаливую поддержку отца, который, к ее большому облегчению и еще большему удивлению, тоже читал его книги.

Глава 4

Когда Кэсси вошла в гостиницу, где поселился Джордан, и огляделась по сторонам, она снова, в который раз с благодарным чувством подумала о его предусмотрительности. Как и следовало ожидать, ее мать очень удивилась, что Джордан решил остановиться в гостинице, а не в их доме, но он без труда отмел ее подозрения.

– Этот день принадлежит Кэсси, и это ее дом, – сказал он, с улыбкой глядя на Кэсси, которая волей-неволей вновь очутилась в его объятиях, едва он опять ступил на порог. – Вы ведь не часто видитесь друг с другом. Это даст вам возможность спокойно обсудить все без меня. Она сможет без помех рассказать, какой я хороший.

Эта тонкая шпилька, как заметила Кэсси, не слишком понравилась ее матери, но Лавиния с заученно страдальческой улыбкой сделала вид, будто ее это ничуть не задело. Луиджи был очень внимателен и бросал сердитые взгляды на Джордана, спокойно обнимавшего одной рукой Кэсси, а она очень к месту! – то и дело краснела под устремленными на них обоих пристальными взглядами.

Однако здесь все было как-то иначе. Гостиница оказалась довольно большой. К тому же она пользовалась немалой популярностью, особенно по пятницам, когда устраивались танцевальные вечера. Джордан заказал столик в глубине зала и усадил Кэсси прямо у стены, а сам сел рядом, отгородив ее от Луиджи и от матери. Отец оказался прямо напротив. Все было продумано и проделано с такой тщательностью и так ловко, что, если бы не внезапное и совершенно необъяснимое озарение, Кэсси никогда бы ни о чем не догадалась. Больше никому из присутствующих, видимо, и в голову не пришло, что их расположили в соответствии с определенным замыслом, как фигуры на шахматной доске.

За ужином Джордан почти никому не давал слова сказать, и Кэсси уже самонадеянно решила, что все позади, как вдруг Луиджи пригласил ее потанцевать.

– О, ноя… – Кэсси почувствовала, что ее охватывает паника, и тут же, словно только этого и ждала, вмешалась ее мать.

– Ну же, Кассандра! – насмешливо протянула она. – Ты ведь не собираешься просидеть весь вечер в этом углу? Вы так мило танцевали с Луиджи в тот раз, когда ты приезжала домой на летние каникулы. Помнишь? Потанцуйте, как в старые времена.

Да. Тогда-то он и сказал ей, что уезжает с ее матерью в Нью-Йорк. И именно в тот раз он попросил ее подождать, не лишать его такого шанса. Они танцевали всего один раз, после чего глаза Луиджи не видели никого, кроме Лавинии. Джордан отодвинул стул, и, выскользнув из-за стола, Кэсси вдруг почувствовала, что прошлое вновь завладевает ею.

Потребовалось немалое хладнокровие, чтобы не выдать себя, очутившись в объятиях Луиджи, и Кэсси была почти уверена, что он это знает. Он крепче прижал ее к себе, и на миг Кэсси снова очутилась в том, теперь уже неправдоподобно далеком времени: счастливая, уверенная в себе, отдающаяся этим томным черным глазам. Ей казалось, однажды она уже была здесь, танцевала в этом самом зале, она помнит, как обнимали ее эти руки и как наблюдала за ними ее мать.

Она вся напряглась и резко отстранилась от него, ожидая прочесть в его глазах веселую усмешку.

– Не успела ты приехать и войти в гостиную, как я увидел, что ты ничего не забыла, – тихо сказал он. – Когда следом за тобой вошел он, я не поверил своим глазам. Ведь мы предназначены друг для друга, сага, и ты это знаешь. Зачем же ты все это делаешь?

– Мне кажется, ты пьян, – холодно бросила Кэсси. – Я обручена с Джорданом, что же касается наших с тобой отношений, я просто не понимаю, о чем ты говоришь. Все это осталось в далеком прошлом, я тогда была очень юной и глупой. Ты был старше и мог внушить мне все что угодно. Теперь я уже взрослая, пойми!

– Мы с ним ровесники, – улыбнулся Луиджи, явно не веря ее словам. До чего же самоуверен! Раньше Кэсси этого не замечала. – Он тебе не пара. Настолько не пара, что у меня зародились подозрения. Неужели ты вправду обручена с этим человеком, у которого такие холодные глаза, как ледяные озера?

И вовсе не холодные! Когда Джордан смеялся, его глаза искрились теплом и делали его неотразимо обаятельным. Внезапно все это стало для нее настолько очевидно, что Кэсси поняла: былая власть Луиджи над ней отошла в прошлое. Ее тревоги и страхи не более чем сентиментальная чепуха. Сейчас он просто раздражал ее, особенно когда заговаривал о Джордане. К своему изумлению, она вдруг сообразила, что знает Джордана намного лучше, чем Луиджи. В сущности, она и раньше не знала о Луиджи совсем ничего, а теперь он стал для нее совершенно чужим и только вызывал раздражение.

Она высвободилась из его объятий и направилась к столу. Луиджи поневоле последовал ее примеру. Джордан наблюдал за ними с бесстрастной миной, Кэсси даже забеспокоилась – вдруг он не одобрит демонстративности ее поведения.

– Что ж вы так мало потанцевали, дорогая? – недобро рассмеялась Лавиния. – Может быть, ты устала?

– Нет, просто не люблю, когда мне наступают на ноги! – сердито заметила Кэсси, собираясь сесть на свое место, но Джордан остановил ее.

– Пошли, – спокойно сказал он, – попробуем поднять твое настроение.

Кэсси была застигнута врасплох и, прежде чем придумала повод для отказа, снова очутилась на танцевальной площадке.

– Что произошло? – быстро спросил Джордан. – Все было нормально, а потом вы вдруг резко отстранились друг от друга и тут же опять продолжили танец. Со стороны это выглядело довольно странно.

– Я и не знала, что у нас такая заинтересованная аудитория! – огрызнулась Кэсси. – Просто я хотела поскорее от него избавиться.

– Чтобы вконец не растаять? – язвительно полюбопытствовал Рис. Кэсси вспыхнула от злости и, резко вздернув подбородок, посмотрела ему в лицо, тут же в который раз удивившись, что даже на высоких каблуках достает ему лишь до подбородка.

– Вас это не касается! – отрубила она, уязвленная его насмешливым тоном. Она только что мысленно защищала его, а он!..

– Тогда, может быть, раскроем им наш секрет? – холодно спросил он. -Подойдем к ним, швырнем кольцо на стол и воскликнем: «Первое апреля!» Зачем продолжать эту игру, если мы с вами не заодно?

– Просто вы рассердили меня. – Кэсси быстро взяла себя в руки, испугавшись его угрозы. – Вы прямо-таки заставляете меня говорить то, о чем я вовсе не собиралась упоминать. А на Луиджи я разозлилась, потому что он нам не верит.

– Что именно он сказал? – деловито спросил Джордан, и снова в ней вспыхнули злость и раздражение на этого властного, сдержанного человека, которого, по всей видимости, невозможно застать врасплох.

– Он сказал, что не верит в нашу помолвку! – сердито бросила она. -Догадываюсь, что для вас, привыкшего к полной приключений жизни, все это скучно, но мне очень трудно изображать беззаботное равнодушие, когда я слышу такие слова. Лишь отец, по-моему, клюнул на эту удочку. Те же двое не верят нам ни на йоту. Скорее всего, сейчас они наблюдают, как мы ссоримся, и посмеиваются над этим фарсом.

– Выпустили пар? – спокойно спросил Джордан. Невозмутимость, с какой он произнес эти слова, заставила Кэсси с изумлением взглянуть на него. -Если да, то мы сейчас постараемся их переубедить. Однако предупреждаю вас, Кассандра, мне надоело играть сразу две роли. Или вы подыгрываете мне, или мы заканчиваем наш спектакль!

Он привлек ее к себе, прижав теснее, чем вот только что Луиджи, и, если сидящие за столом считали, что наблюдают за их ссорой, теперь им ясно дали понять, что размолвка закончилась. Джордан погладил ее по волосам и ласково притянул ее голову к себе на грудь. Кэсси включилась в игру, ощущая на себе их любопытные, оценивающие взгляды. Ей нужно лишь полностью довериться Джордану.

Он расстегнул пиджак и положил ее руку себе на грудь, чтобы она почувствовала, как бьется его сердце. Кэсси торопливо подняла к нему лицо, и его губы нежно коснулись ее щеки.

– Прошу вас, не отодвигайтесь, Кэсси, милая, – прошептал он, и она повиновалась, чувствуя, как коленки дрожат от волнения, и сознавая, что с ней творится что-то странное.

– Почему вы так сказали? – сдавленным голосом спросила она, уткнувшись ему в плечо.

– Я где-то читал, что ваша мать умеет читать по губам, – спрятав лицо в ее волосах, пробормотал он, явно посмеиваясь над забавностью ситуации. – Среди актеров это не такая уж редкость. Я хочу играть наверняка.

– Я очень сожалею обо всем этом, – призналась Кэсси с судорожным вздохом, выдавшим, несмотря на все усилия, ее волнение. – Я понимаю, вы сделали намного больше, чем полагалось по роли. Сама-то я без конца паникую. Ужас, ведь то же самое мне предстоит в вашем доме!

– Там будет по-другому, Кэсси, – шепнул он. – Мои родители только обрадуются и охотно всему поверят. Я прекрасно понимаю, почему вы прежде были в таком жутком состоянии. Если не считать вашего отца, который, судя по искре удовлетворения в его глазах, полностью на вашей стороне, остальные настроены весьма враждебно.

– Для меня это не новость, – вздохнула Кэсси. – Я всегда должна была следить за каждым своим шагом и всегда знала, что мать считает меня лишь обузой. Дочь для актрисы – постоянное напоминание о возрасте. Люди начинают сравнивать, высчитывать годы. Удивительно, как она вообще не отреклась от меня.

– Бедная малышка, – ласково сказал Джордан, но Кэсси услышала в его голосе насмешливые нотки и, подняв голову, опалила его гневным взглядом. – Мне жалости не надо! – резко бросила она, и Джордан почувствовал, как напряглось ее тело. – Извините, я случайно забыла на миг, кто вы на самом деле.

– Они-то действительно заинтересуются моей персоной, если вы будете постоянно фыркать на меня, – усмехнувшись, заверил Джордан. – Вы умудрились снова свести на нет все мои усилия. Придется опять начинать все с нуля.

По ее щеке к губам скользнули губы Джордана, и Кэсси подчинилась его игре. Он не намерен попусту повторять свои угрозы, это ясно. Она подняла голову навстречу поцелуй, и Джордан, притянув ее к себе, прижался к ее губам. На сей раз она не сопротивлялась, стремясь не выйти из роли, и только удивилась, что делает это безо всякого усилия над собой.

Внезапно его поцелуй стал более требовательным и страстным, и Кэсси всем существом невольно откликнулась на зов неожиданно вспыхнувшего чувства, губы сами собой приоткрылись ему навстречу. Она была охвачена жарким огнем, прекрасным и одновременно пугающе мощным, а Джордан тут же воспользовался ее минутной слабостью, и его язык молнией обжег нежную тайну ее рта. Он перестал делать вид, что танцует, и целиком отдался поцелую.

Наконец Кэсси очнулась, почувствовав, что он неохотно оторвался от нее; музыка тем временем умолкла, и множество любопытных глаз с интересом наблюдали за ними. Она залилась краской, и Джордан повел ее к столу, крепко обхватив за талию.

– Если уж это их не убедит, то не убедит ничто, – вполголоса пробормотал он.

Он отпустил Кэсси и взял ее дрожащую руку в свою, ободряюще поглаживая большим пальцем ее запястье.

– Продолжайте смотреть на меня так, как сейчас, – прошептал он, когда они были уже почти у стола. – Это именно то, что нужно. Теперь я могу простить вам предыдущие оплошности.

Как ему удается быть таким спокойным, было выше ее разумения. Если она сейчас же не сядет, то просто рухнет без сил у его ног. – Боже мой, Джордан! – в изумлении воскликнула Лавиния, стараясь замаскировать смехом неодобрение. – Чувствую, для вас небезопасно оставаться наедине с моей дочерью.

– Ну что ж, – небрежно бросил Джордан, с едва уловимой насмешкой гладя на нее. – Кэсси стоит на пороге новой жизни, так что ваша власть уже не та, что раньше. – Своими сильными пальцами он прижал руку Кэсси к столу, повернув ее так, чтобы сверкающий камень был виден во всей своей красе. – Мое кольцо! И Кэсси теперь тоже моя, Лавиния. Я не привык ничего уступать. И Кэсси тоже никогда не уступлю.

Его решительный тон не на шутку встревожил Кэсси. Зачем так переигрывать? Ведь через некоторое время их «помолвка» прикажет долго жить! Что тогда? Лавиния же просто умрет со смеху!

Она в панике посмотрела на Джордана и прочла в цепком, гипнотическом взгляде какое-то странное выражение, меж тем его губы сперва дрогнули в откровенно насмешливой улыбке, а потом нежно и властно коснулись ее рта. Хорошо все-таки, что он остановился в гостинице. Еще несколько подобных высказываний, и оба они окажутся в такой ловушке, что их помолвка затянется на годы!

На следующий день, когда они отправились в Суррей, к родителям Джордана, Кэсси чувствовала себя совершенно разбитой. Она была как выжатый лимон и знала это. Окинув ее быстрым взглядом, Джордан тотчас заметил, как она бледна и измучена, но промолчал. Кэсси была ему за это благодарна. В словах она не нуждалась. Их сказано уже слишком много.

Предыдущий вечер сложился для нее на редкость удачно. Джордан будто и не хотел их всех отпускать. Он непринужденно беседовал с ее отцом, танцевал с матерью и дал Кэсси возможность стряхнуть с себя напряжение. Однако нынешним утром все вернулось на круги своя.

Луиджи ходил за ней как привязанный, с выражением отчаяния на лице и то и дело заводил речь о помолвке. Когда ему наконец удалось застать ее одну, он тут же бесцеремонно заключил ее в объятия.

– Я не могу позволить тебе уйти из моей жизни, Кэсси! – с жаром начал он. – Вчера я все время ждал случая попросить тебя выйти за меня замуж и вернуться вместе с нами в Нью-Йорк.

– Ты в своем уме? – воскликнула Кэсси, и в тот же миг ее захлестнули радость и облегчение оттого, что слова Луиджи не вызвали в ее сердце ни малейшего отклика. – Уже четыре года ты живешь с моей матерью! За кого же ты меня принимаешь, за наивную идиотку? Мне теперь совершенно все равно, как ты и что ты. Постарайся уяснить себе простую вещь: я помолвлена и очень счастлива. И немедленно прекрати эти разговоры.

– Не могу! С этим человеком ты стала жесткой и упрямой, но для меня это не имеет значения. Останься здесь, а он пусть уезжает. Верни ему это до нелепости дорогое кольцо!

Кэсси и Сама считала это кольцо неуместно дорогим, однако, услыхав это от Луиджи, просто рассвирепела. Да как он смеет! Его это совершенно не касается! Для нее он никто, чужак, а вот Джордан… Джордан… Неожиданно она поймала себя на том, что ею завладели доселе неведомые и непонятные чувства. Человек, вызывавший у нее досаду и раздражение, сделавший ее жизнь невыносимой, за эти три дня стал для нее воплощением надежности и силы, с ним она делила свои тайные страхи и надежды, к нему она могла обращаться за помощью. Все это настолько поразило Кэсси, что она замолчала, а Луиджи ошибочно принял ее внезапное молчание за нечто совсем иное.

– Carol – Он вновь притянул ее к себе, но лишь на секунду. Кэсси вырвалась с таким яростным отвращением, что ему только и оставалось ретироваться, тем более что в этот миг в комнату вошла ее мать.

– Люди, склонные переоценивать свои возможности, навлекают на себя большие неприятности, – как бы предупреждая Кэсси, заметила Лавиния, пристально вглядываясь своими зелеными глазами в ее растерянное лицо. -Угомонись, Кассандра! Тебе не под силу справиться даже с никчемным слабаком Луиджи. Что же говорить о таком человеке, как Джордан Рис!

– Наши с Джорданом дела тебя совершенно не касаются, – отрезала Кэсси. Она и думать забыла о своих страхах, о тревоге, целиком поглощенная размышлениями о внезапной и загадочной перемене в ее отношении к Джордану.

Лавиния вставила сигарету в длинный дорогой мундштук, каждым движением выдавая свое недовольство и досаду.

– Джордан Рис слишком стар для тебя, – нетерпеливо сказала она. -Господи, ведь он уже седеет. Он, наверное, еще старше Луиджи и с куда более независимым и трудным характером.

– Я предпочитаю зрелых мужчин, – с неожиданной злостью выпалила Кэсси. – Папа знает меня лучше, чем ты, и неудивительно, если вспомнить, что я виделась с ним намного чаще, чем с тобой. Мне бы никогда и в голову, не пришло связаться с человеком на двенадцать лет моложе меня. Я бы чувствовала себя его теткой!

– Твое энциклопедическое незнание жизни просто поразительно! – фыркнула Лавиния. – Из твоего брака с Джорданом Рисом ничего путного не выйдет! Слишком у тебя мягкий характер. Ему больше подходит такая, как я.

– Давай не будем говорить о том, какая ты, – гневно бросила Кэсси, выходя из комнаты.

Она вспомнила всю боль и отчаяние, какими терзалась раньше от подобных стычек. Ее мать с легкостью манипулировала Луиджи, ловко расставляя ему силки и пленяя торжествующей улыбкой победительницы. С Джорданом такое было совершенно невозможно. Джордан – человек сильный, решительный и независимый. Кэсси не сомневалась, что, попытайся ее мать проделать свои штучки с Джорданом, тот отреагировал бы на них презрительной улыбкой или дал бы ей резкий отпор. Скорее бы уж он приехал и забрал ее отсюда.

На прощание ее отец обменялся с Джорданом энергичным рукопожатием, а глаза его, будто он сам одержал победу, горели торжеством, особенно когда он переводил взгляд на вытянутую физиономию Луиджи. Лавиния едва прикоснулась губами к щеке дочери и тут же повернулась к Джордану, одарив его своей самой соблазнительной улыбкой.

– Как ни странно, Джордан, я еще ни разу не имела случая выразить вам расположение, на какое вы по праву можете рассчитывать как член семьи, воскликнула она, шагнув к нему с явным намерением поцеловать. Кэсси вся напряглась от охватившего ее беспомощного гнева.

Но Джордан не дал застать себя врасплох и ловко воспользовался ее же оружием. Взяв руку Лавинии в свою, он, не целуя, слегка склонился над ней с учтивым достоинством настоящего рыцаря.

– Когда мы с Кэсси поженимся, нам с вами придется согласовать кой-какие детали, – шутливо заметил он. – Называть ли мне вас по-прежнему Лавинией, или вы предпочитаете, чтобы я называл вас мамой?

Все это было сказано совершенно естественным тоном и недвусмысленно расставило все точки над «i». На миг Лавинии Престон изменил даже ее великолепный актерский дар. Она весело рассмеялась, но Кэсси увидела вспышку гнева в прелестных ее глазах и, с радостным облегчением взяв Джордана за руку, направилась вместе с ним к выходу.

– Проголодались? Я знаю, что приехал чуть раньше, чем мы договаривались, и не дал вам позавтракать, но все же нам предстоит еще довольно долгий путь. Хотите – остановимся и перекусим прямо сейчас? – Низкий спокойный голос Джордана вернул Кэсси к реальности, и она устало улыбнулась.

– Да, пожалуйста. – Стараясь избежать его взгляда, Кэсси глубоко вздохнула и оторвалась от спинки сиденья. – Спасибо, что приехали пораньше, и… спасибо за все.

– Мне не терпелось поскорее увезти вас оттуда, – сказал он. – В этом доме слишком нездоровая атмосфера.

Ей показалось, что этот упрек адресован также и ей, и, смутившись, она ничего не сказала. Слишком нездоровая атмосфера, насыщенная неприглядными эмоциями. Она тоже внесла свою лепту, по крайней мере вначале. На ее месте кто-нибудь вроде Джордана послал бы их всех к черту, или посмеялся бы над ними, или даже просто наплевал бы на всю эту историю. Но вот как быть с ее матерью? Она ведь не первый раз пыталась очаровать Джордана. Прошлым вечером в гостинице она совершенно откровенно с ним заигрывала. Будь их помолвка настоящей, Кэсси испугалась бы, что давняя история может повториться вновь. Джордану все это, наверное, кажется унизительной возней.

– Не забудьте, вам предстоит сыграть свою роль еще раз, – сказал он, когда молчание стало совсем уж неловким. – Но я обещаю не злиться на вас. Вы увидитесь с теми, кто по-настоящему любит вас, так что сейчас можете расслабиться.

– Надеюсь, угрызения совести будут не слишком болезненными, – пробормотала Кэсси. – Я ведь тоже люблю вашего отца.

– Как ни странно, я тоже! – усмехнулся он. – И у меня тоже есть совесть. Мне приходится выбирать, что важнее. Вообще-то я думал, мы с вами все уже обсудили и избрали наилучший вариант для его блага.

– Я знаю. Я… не права, простите, – удрученно сказала Кэсси, и он бросил на нее быстрый, зоркий взгляд своих светлых, с серебристым отливом глаз.

– Ради Бога, бросьте вы думать об этих глупцах у вас дома, Кассандра, а то мне придется как следует вас встряхнуть! – рассердился он. – Мой отец ожидает увидеть нормальную, вспыльчивую и своенравную Кэсси. И если увидит нечто безвольно-унылое, вся вина падет на меня.

Джордан свернул к гостиничной стоянке и остановил машину.

– Все вдет по расписанию, – пробормотал он, глянув на часы. – Позавтракаем здесь.

Он вышел и открыл дверцу для Кэсси. Взяв ее за руку, он решительно вытянул ее из машины. Настолько решительно, что она покачнулась, с трудом сохраняя равновесие, и в тот же миг он подхватил ее одной рукой, не давая упасть.

– Боюсь, войти вам придется без моей помощи, – улыбнулся он. – Как вы знаете, на руках через порог переносят только невест!

Кэсси густо покраснела и обожгла его сердитым взглядом.

– Вот и отлично. Вижу прежнюю Кэсси! – мягко улыбнулся Джордан. – Вас очень легко вывести из себя.

Кэсси посмотрела на него с упреком, внезапно снова нахлынула неуверенность; он взял ее под руку и, ободряя взглядом, повел в гостиницу завтракать.

– Ну же, – мягко сказал он. – Все уже позади. Теперь будет намного приятнее.

В ответ на ее глубокий печальный вздох Джордан весело рассмеялся, и сразу же прежняя уверенность и спокойствие возвратились к ней, напряженная скованность исчезла от теплого прикосновения его руки.

– Есть еще одно преимущество, – умиротворенно и несколько опрометчиво сказала Кэсси за завтраком в теплой и уютной столовой. – Перед вашими родителями нам незачем слишком усердно разыгрывать жениха и невесту.

– Не уверен, что это преимущество, – рассмеялся Джордан. – В том, чтобы целовать женщину вопреки ее желанию, есть особая прелесть. И кстати, так легче легкого поставить ее на место.

– Надо же, типичный мужской шовинизм! – рассердилась Кэсси. – Квинтэссенция всей вашей омерзительной самоуверенности и мнимого превосходства над нами. Секс как оружие порабощения.

Его широкая ухмылка показала ей, с какой легкостью он способен завести ее, заставить плясать под свою дудку. И она даже не пыталась скрыть свою ярость.

– Само слово «секс» в ваших устах звучит странно, – мягко подколол ее он. – У меня просто мурашки ползут по спине, когда я слышу такое от закаленной журналистки, ненавидящей мужчин и привыкшей во всем полагаться только на себя.

– При чем здесь все это! – с нарастающим раздражением воскликнула Кэсси и злорадно добавила: – Моя мать, между прочим, считает, что вы для меня староваты.

– А вот это уж вовсе неправда, – заверил он, окончательно развеселившись. – Тому, кто на вас женится, придется многому вас учить. Ведь вашим недостаткам нет числа. Ужасный характер, сомнительные манеры, упрямство и совершенно нелепая способность ни с того ни с сего чисто по-женски ударяться в слезы. Молодому человеку с этим просто не совладать!

– Вы закончили? – в ярости спросила Кэсси.

– Хотите еще? – усмехнувшись, поинтересовался Джордан.

– Ради Бога, замолчите! – не выдержала Кэсси. А она-то, дура, считала, что он понимает ее и успокаивает! Просто смешно. Ведь прекрасно же знала, что он собой представляет. Сколько натерпелась от него на работе! Выходя с ним из гостиницы, Кэсси все еще кипела от злости, а он наслаждался вспышкой ее темперамента. В машине она неподвижно застыла на своем месте, наблюдая, как Джордан пристегивает ремень безопасности.

– Я вижу, вы окончательно восстановили свой боевой дух, – удовлетворенно подытожил он. – Держите ушки на макушке, когда мы вернемся в редакцию. Теперь-то я знаю, как с вами обращаться.

– Потому и наговорили мне кучу приятных вещей? – сердито спросила она. – Чтобы встряхнуть меня после всей этой пытки в родительском доме? – Конечно, – мягко ответил Джордан. Протянув руку, он взял Кэсси за подбородок и чуть приподнял ее лицо. – Вы думаете, мне нравится причинять вам боль, Кассандра? По-моему, вас и так уже достаточно помучили. Раны до сих пор не зажили.

Секунду Кэсси молча, с недоумением смотрела на него. Он опустил руку и тронулся с места. А она вдруг поняла, что не испытывает боли, что раны зажили, и почувствовала огромную радость. Проведенные с ним два дня излечили ее от застарелого тяжкого недуга. Темные влажные глаза итальянца уже не бередили ей душу. Теперь перед нею были серые, серебристо-серые, решительные и невероятно мужские глаза, по временам способные вызывать искреннее раздражение своей самоуверенностью и все же до странности успокаивающие и родные. Они видели ее страхи, ее боль, ее беззащитность, видели ее вспыльчивость и своевольное упрямство. Жаль только, что Джордан Рис человек слишком опасный, чтобы когда-нибудь назвать его своим другом.

Кэсси громко рассмеялась, увидев дом, в котором жил Хэролд Рис, – невысокий, длинный, окруженный садом, наверняка очень красивым в весеннюю и летнюю пору. А рассмеялась она потому, что очень близко за домом протекала река.

– Я должна была догадаться! – весело воскликнула она в ответ на недоуменный взгляд Джордана. – Ведь Хэролда Риса невозможно представить себе без удочки!

– В одежде рыболова он выглядит куда естественней, чем в какой-либо другой, – с улыбкой согласился Джордан. – Мои детские воспоминания – это сплошь выходные дни, проведенные на речных берегах, мама читает или вяжет, а отец учит меня тонкостям ловли капризной форели.

Кэсси примолкла. Ей вспомнились многочисленные няньки, к которым она не успевала толком привыкнуть, так как мать увольняла их, изощряясь в придирках. Вспомнилась и тишина в доме, когда родители уезжали в долгие гастрольные поездки. В свое время и Кэсси ненадолго вошла в театральный мир, мишурный блеск сияющих огней, атмосферу ярких красок и актерского грима, но все это кончилось, едва она подросла, ибо мать никак не могла примириться с тем, что при всей своей моложавости не в силах соперничать с расцветающей красотой изящной длинноногой дочери.

Что до Джордана, то у него наверняка все в порядке. Да разве может быть иначе, если имеешь вполне нормальную семью и такого отца, как Хэролд Рис?

– Сожалеете, что ввязались в эту историю, Кэсси? – услышала она несколько напряженный голос вышедшего из машины Джордана.

– Нет. – Кэсси покачала головой, с легкой грустью глядя на него. -Наверно, я просто завидую вам, завидую вашей нормальной жизни, полной тепла и любви.

– В таком случае добро пожаловать в эту жизнь, – сказал он. – Поверьте, вам будут только рады. – Их приезд был замечен, так как открылась входная дверь, и Джордан поспешил обнять Кэсси за талию. – Кое-кому здесь вы весьма небезразличны, Кэсси, – мягко добавил он. – Здесь вы ребенок, которого любят и которому потакают. Моя мать большая мастерица по этой части, придется немного, ее приструнить. Но это не ваша забота. -Джордан с улыбкой взглянул на нее. – Наслаждайтесь жизнью и забудьте о неприятном визите в свой родительский дом.

Она посмотрела в его спокойные, уверенные глаза и неожиданно для самой себя улыбнулась. В ответ просиявший Джордан вдруг нагнулся и быстро поцеловал ее.

– Вот так, – поддразнил он, поворачивая ее лицом к двери, навстречу стоящей там улыбающейся женщине, глаза которой светились радостной надеждой.

Глава 5

Кэсси не ожидала, что Дороти Рис окажется такой маленькой, но тут же забыла о своем удивлении, увидев счастливые, улыбающиеся глаза матери Джордана. Дороти смотрела, как они идут к ней по садовой дорожке, и лицо ее дышало такой радостью, что Кэсси внезапно почувствовала себя провинившейся девчонкой.

– Джордан! – Приподнявшись на цыпочки, Дороти поцеловала сына и лукаво засмеялась. – Мы знали, что ты приедешь с мисс Престон, и по описанию твоего отца я предполагаю, что это и есть единственная и неповторимая Кэсси? – Она улыбнулась Кэсси и вновь посмотрела на сына. – Означает ли это, что ты… Или целовать редактора новостей для тебя обычное дело?.. Джордан рассмеялся и, взяв Кэсси за руку, показал матери обручальное кольцо.

– Мы помолвлены, – сказал он, продолжая держать руку Кэсси в своей, и я бы не очень хотел, чтобы ты выложила ей все, что обо мне думаешь.

– Боже мой, Джордан, если бы ты знал, как мы… Твой отец будет в восторге! Ну, входите же скорей.

Она впорхнула в дом, словно крохотная экзотическая птичка, а Джордан с доброй, чуть снисходительной улыбкой посмотрел на Кэсси.

– Прелесть, да? – с гордостью спросил он. – Сегодня она просто выше похвал. Обычно-то обрывает фразы на середине. Думаю, это она ради вас старается. Как правило, она говорит без умолку и никогда не заканчивает свою мысль.

– Она совершенно не похожа на вас, – прошептала Кэсси, все более отчетливо сознавая, что водить за нос этих людей непозволительно.

– Наверное, я все-таки унаследовал от них кое-какие положительные черты, вам не кажется? – ехидно спросил Джордан. – Присмотритесь ко мне поближе, а потом скажите.

Он подтолкнул ее вперед, и Кэсси буквально оцепенела от страха.

– Ох, Джордан, я не уверена, что…

– Если вы сейчас меня подведете, – прицыкнул он, и в его тихом голосе не было уже ни намека на улыбку, – то я действительно накажу вас!

Она не успела ответить, так как перед ними внезапно появился Хэролд Рис. Его бледное, больное лицо светилось такой надеждой и счастьем, что у Кэсси мучительно сжалось сердце и она поклялась сделать все, что Джордан сочтет необходимым.

– Кассандра! – дрогнувшим голосом произнес Хэролд Рис. – Дот говорит, вы обручились с этим шалопаем. Дорогая моя, если это правда, то я самый счастливый человек на свете!

– Это правда, – сказала Кэсси, чувствуя глубокую, искреннюю жалость к этому истерзанному недугом человеку, и порывисто обняла его, чего раньше никогда не делала.

– Я тоже самый счастливый человек на свете, – с ударением произнес Джордан, глядя на радостно улыбающегося отца.

– Ах ты, разбойник! – обнимая сына, воскликнул Хэролд Рис. – Как же это тебе удалось?

– Она просто не выдержала осады, верно, милая? – подмигнул ей Джордан, к которому снова вернулось хорошее настроение.

– Пожалуй, – дрожащим голосом пробормотала Кэсси. Господи, да что же это такое?! Она плачет, а они смотрят на нее и весело улыбаются.

– У нее уйма чисто женских слабостей и недостатков, – мягко сказал Джордан и привлек ее к себе. – Ты не знал, что она может расплакаться по самому пустяковому поводу?

– Твой отец никогда не доводил меня до слез, – всхлипнула Кэсси. Хэролд Рис был на седьмом небе.

– Вот так-то! Съел? Пока что пальма первенства за мной, – громко провозгласил он. – Надеюсь, ты слышала. Дот?

– Еще бы!

Мать Джордана впорхнула в комнату с заставленным закусками подносом, и Кэсси с головой окунулась в атмосферу тепла и любви, царящую в этой семье. Не выпуская Кэсси из объятий, Джордан подвел ее к небольшому дивану и усадил у пылающего камина.

– Отпусти ее хоть на минутку, сынок! Дай ей спокойно выпить чаю, скомандовал Хэролд, усаживаясь напротив с твердым намерением получить от визита Кэсси и сына максимум удовольствия. Джордан убрал руку с такой явной неохотой, что глаза матери затуманились сентиментальной грустью. -Ты привез газеты за эту неделю? – строго спросил Хэролд, а когда сын ответил, что они в машине, сразу же потерял к ним интерес и внимательно посмотрел Джордану в лицо. – Значит, ты решил наконец остепениться, – с большим удовлетворением отметил он. – Женишься и перестанешь лезть под пули.

– Вроде бы так, – медленно проговорил Джордан, и от Кэсси не укрылась нотка сожаления в его словах. Она почувствовала, как он вдруг весь напрягся, и погрустнела, словно от необъяснимой утраты. Джордан никогда не откажется от привычной, полной опасностей жизни. Он не может без риска. И нежелание распространяться о своих планах – достаточное тому доказательство. На такого рода обман даже он неспособен. Его родители, однако, как будто ничего не заметили. Они были слишком взволнованы помолвкой сына и слишком счастливы сейчас, в эту минуту, чтобы задаваться вопросом о будущем. Кэсси вдруг охватила злость на Джордана за этот его обман, который в конце концов больно ранит его отца.

– Вы не собираетесь устроить меня на ночь в гостинице? – спросила она через некоторое время, улучив минуту, когда они остались наедине.

– Господи, конечно, нет! – воскликнул он, с изумлением глядя на нее.

– Отец устроил бы мне хорошую трепку! Для него само собой разумеется, что вы останетесь в доме, и так оно и будет.

– Лучше бы вы сказали им о… о помолвке заранее, по телефону, – с досадой буркнула Кэсси. – Многовато новостей для одного раза, вы не находите? Ваш отец выглядит таким нездоровым.

– А как еще он должен выглядеть? – раздраженно бросил Джордан. – Мы ведь потому все и затеяли, разве нет? А теперь выходит, я виноват? Если уж хотите знать, то я не стал заранее говорить ему о помолвке, так как был совершенно не уверен, что вы пойдете до конца, – холодно добавил он. – Вы все время колебались и готовы были в любую минуту пуститься наутек. – Я… Простите меня. – Кэсси опустила голову, сознавая, как ему с ней тяжело. – Я совсем вас замучила.

– Ну, я на другое и не рассчитывал, – сердито сказал он. – И все-таки надеялся на ваше мужество. Постарайтесь, чтобы его хватило до завтра, до нашего отъезда!

Она сама напросилась на эту отповедь, но все же в душе закипела обида, и лишь появление Хэролда Риса предотвратило готовую вспыхнуть ссору. Ей было нетрудно разговаривать с родителями Джордана, если только речь не заходила о помолвке и предстоящей свадьбе. В этом смысле здешняя ситуация разительно отличалась от той, с которой она столкнулась в доме своей матери. Там нужно было приложить все силы, чтобы убедить их в помолвке; здесь же, как и предвидел Джордан, убеждать никого не требовалось. Его родители с такой радостью говорили о будущем, что Кэсси готова была сквозь землю провалиться.

Однако противостоять сердечности этих людей было совершенно невозможно, и, когда Джордан предложил до наступления темноты немного погулять, она с готовностью согласилась, чтобы отвлечься от навязчивого чувства вины. Одевшись потеплее, они вышли из дома.

– Нет никакой необходимости… – начала было она сердито, когда Джордан взял ее за руку и они направились к ближайшему перелеску.

– Необходимость есть! – отрубил он, еще крепче сжимая ее руку. – Отцовский кабинет выходит окнами как раз в этот переулок. Не в пример вашей матери, он не станет подглядывать, но наверняка захочет еще разок полюбоваться нами и порадоваться, что его мечты сбылись. Если вы разрушите эти мечты, я…

– Обойдемся без угроз, – раздраженно осадила его Кэсси; они свернули за угол, и дом исчез из виду. – Я очень привязана к нему и потрясена тем, как он выглядит. Если вы думаете, что я способна сделать что-то такое…

– Тогда почему бы вам не расслабиться? Ведь все хорошо! – сердито продолжал он.

– Я боюсь почувствовать себя слишком счастливой, – отвернувшись, с грустью призналась Кэсси. – Сама атмосфера тепла и любви в вашем доме так не похожа на…

– Господи, мы никак не можем понять друг друга. – Джордан шагнул к Кэсси и привлек ее к себе, она неохотно подчинилась. – А все потому, что мы совсем друг друга не знаем, – сказал он, погладив ее по волосам. -Это полностью моя вина. Я должен был догадаться.

– Нет, виновата я сама. Веду себя как девчонка, – невольно вырвалось у Кэсси. Она вдруг с испугом почувствовала, что ей слишком уж хорошо и покойно в объятиях Джордана, но побоялась отстраниться, чтобы снова не рассердить его.

– Ну что ж, я уже говорил однажды, что будущему мужу придется многому вас учить, – мягко сказал он, – но это не относится к нынешней ситуации, Кэсси. Вы здесь желанный гость, и вам это известно. Даже если б не было нужды разыгрывать помолвку, вас все равно приняли бы с распростертыми объятиями. Мой отец очень любит вас, и совершенно очевидно, что вы понравились моей матери, сами по себе.

– Не такая уж я милая, – пробормотала Кэсси. Джордан чуть приподнял ее голову и, глядя в лицо, улыбнулся.

– Как ни странно, иногда вы весьма милы, – спокойно сказал он. Кэсси продолжала смотреть ему в глаза, читая в них то, что безотчетно желала увидеть эти последние несколько дней, как вдруг Джордан резко отпрянул, а еще через несколько минут повернул к дому. – Чертовски холодно. – Пожалуй, пора возвращаться.

Кэсси захлестнуло какое-то странное разочарование, но она молча согласилась. Было и правда очень холодно и знобко.

– Ваш отец так обрадовался, что вы не намерены возвращаться к прежней, опасной жизни, – собравшись с духом, сказала она.

– Да. Правду я сообщу ему, когда он оправится от болезни, – хмуро проговорил Джордан, и Кэсси больно прикусила губу, удивляясь, отчего эти слова так ее испугали. В конце концов, разве она этого не ожидала? Наутро она проснулась рано и, нежась в тепле старомодно-уютной спальни, вдруг услыхала за дверью чьи-то осторожные шаги. Выглянув в коридор, Кэсси увидела мать Джордана – одетая в халат, она шла к лестнице. – Простите, что я разбудила вас, Кэсси, – виновато прошептала она. Я проснулась и вдруг страшно захотела чаю.

– Чудесно! Подождите меня, я мигом. – Кэсси метнулась в комнату, быстро набросила на себя халат и присоединилась к Дороти Рис.

На кухне было тепло и уютно. От большой раскаленной плиты веяло умиротворенным покоем, и Кэсси вспомнила слова Джордана, что в этом доме она должна наслаждаться атмосферой любви и душевного тепла.

– Ой, какая прелесть! – подойдя к плите, воскликнула Кэсси.

– Смотрите не обожгитесь, дорогая, – гремя чашками, предупредила ее Дороти. Кэсси с улыбкой наблюдала за ее хлопотами.

В эту минуту появятся Джордан, бодрый, оживленный. В белом свитере с высоким воротом и черных брюках он выглядел необычайно мужественно и привлекательно.

– Так вот вы чем занимаетесь, – шутливо сказал он. – Решили устроить небольшой междусобойчик. Отец требует чаю, – обратился он к матери, с улыбкой глядя на Кэсси.

Пожалуй, Кэсси была даже как-то придавлена его великолепием. Черные брюки красиво обтягивали его узкие бедра, а белый свитер подчеркивал спортивную силу широкоплечей фигуры. Он с веселым удивлением отметил ночной халатик Кэсси, ее прекрасные, еще не прибранные со сна волосы, и его нескромный взгляд заставил Кэсси смущенно отвести глаза. Она посмотрела в окно и вдруг в восторге закричала:

– Джордан! Снег идет! – В порыве совершенно детской радости она бросилась к окну.

– Снег так снег. Джордан подошел к ней и стал молча смотреть на падающий за окном снег. На сей раз, почувствовав на талии его руку, Кэсси не сжалась от напряжения. Он повернул ее лицом к себе, и она мягко подалась к нему навстречу, сознавая, что его мать растроганно наблюдает за ними.

– Почему это женщины так сходят с ума по снегу? – поддразнил он. – Я вот всего лишь неотесанный мужлан и прежде всего думаю о том, что нам придется выехать пораньше, пока дороги вконец не замело.

– Разве это так уж необходимо? – Кэсси повернулась к нему, и, увидев ее разочарованное лицо, Джордан, тихо рассмеявшись, еще крепче обнял ее, а она продолжала умоляюще смотреть в его серебристо-серые глаза.

– Боюсь, что да, – спокойно сказал он, коснувшись губами ее щеки и краешка губ.

– Хэролд будет очень недоволен, – заметила Дороги. – Тем не менее можешь взять свой чай, а отцу я отнесу чашку сама.

Джордан отпустил Кэсси и, бросив на нее быстрый взгляд, шагнул к столу, чтобы взять свой чай.

– Великолепно сыграно, – сухо бросил он. – С таким правдоподобием и подкупающе наивной искренностью!

Кэсси взяла свою чашку и пошла наверх принять душ и одеться. А ведь никакой игры не было! – вдруг поняла она, и ее сердце учащенно забилось. Они выехали после завтрака. Хэролд Рис очень расстроился и долго уговаривал Джордана остаться, ведь, хотя снег не перестал, никаких заносов на дорогах не было. Кэсси погрузилась в молчание. Впрочем, в разговоре не было нужды, так как Джордан был занят своими невеселыми мыслями, и Кэсси догадывалась какими. Накануне он как бы дал отцу обещание, которое оказалось для него ловушкой, и сейчас обдумывал, как выйти из создавшегося положения.

Когда они наконец добрались до Брэдбери, он пригласил ее в ресторан, однако ужин прошел в невеселом молчании, и Кэсси была рада вернуться в свою одинокую квартиру. У нее накопилось немало вопросов к самой себе, нужно было привести в порядок мысли, многое обдумать, но о своем неожиданном отношении к Джордану она предпочитала не вспоминать.

На следующий день снег уже не радовал Кэсси. Он шел всю ночь, и здесь, в Брэдбери, его оказалось гораздо больше, чем на юге. Метеорологи предсказывали продолжение снегопада, и Кэсси показалось, что у нее начинается простуда. На работе она никак не могла заставить себя заняться делами, а когда появился Джордан и прошел в свой кабинет, она сделала вид, будто не заметила его. Дело сделано, конец. Отныне будут лишь нечастые визиты к его отцу, а затем все подойдет к своему естественному завершению.

– Привет!

От неожиданности она чуть не подпрыгнула, но досада на весело ухмыляющегося Клода Экленда сменилась полнейшим замешательством, когда тот схватил ее руку и поднял вверх, как бы награждая Кэсси титулом чемпиона. – Свершилось! Наша Кэсс все-таки сделала это! Эй, вы там! Посмотрите-ка все сюда!

Кэсси почувствовала себя в ловушке, из которой, казалось, не было выхода. Щеки ее горели огнем, в глазах появилось загнанное выражение. Клод держал ее руку так, чтобы все видели обручальное кольцо. Господи, как она забыла его снять!

Сотрудники обступили ее, посыпались вопросы:

– Кто он, Кэсси?

– Кто этот счастливчик?

– Изумительное кольцо! Наверное, стоит целое состояние.

Женщин больше интересовала стоимость кольца, но Клод Экленд, мертвой хваткой вцепившись в ее руку, с настойчивостью настоящего газетного волка и охотничьим азартом в глазах требовал объяснений.

– Выкладывай начистоту, Кэсс!

– Позвольте, я объясню! – Спокойный голос за спиной заставил Кэсси похолодеть. Что он собирается сказать? Ох, какая же она дура! Это кольцо Бог весть почему дарило ей ощущение покоя и защищенности, оно совершенно усыпило ее бдительность – и вот пожалуйста: она просто о нем забыла! – Отвечаю на все вопросы по очереди, – невозмутимо сказал Джордан. – Она помолвлена со мной, я и есть тот самый счастливчик, кольцо действительно стоит кучу денег, но Кэсси достойна такого подарка.

Мертвая тишина. Кэсси по-прежнему сидела пунцовая от смущения, но никто этого не видел, взоры присутствующих были устремлены на Джордана. – А теперь, – благодушно сказал он, – было бы неплохо заняться выпуском газеты. – Все поспешили вернуться на свои рабочие места, только Клода Экленда Джордан задержал на минутку. – Я думаю, с этой новости мы и начнем, – улыбнулся он. – Сделайте фотографию Кэсси и подберите какую-нибудь из моих. Подробный текст я передам вам позднее.

– Классный ход! – восторженно завопил Клод. – На ближайшие день-два ребята с телевидения в наших руках!

– Я не хочу, чтобы они беспокоили меня, – предупредил Джордан. – И не впутывайте в это Кэсси. – Он тронул Кэсси за плечо. – Кэсси, если не возражаешь, зайди на минуточку, – с обманчивой мягкостью сказал он, и она прошла за ним в кабинет, совершенно заледенев от испуга.

– Джордан, мне и самой все это очень не по душе, простите, если можете! – выпалила она, едва за ними закрылась дверь. – Я просто забыла его снять. О Господи, что же теперь делать?!

– Успокойтесь. – Он подвинул ей кресло, уселся на свой стул и, как обычно, накренил его назад, бросая вызов закону всемирного тяготения. -Честное слово, я все равно собирался сказать вам, что о нашей помолвке будет сообщено в «Брэдбери хералд».

– Что? – Кэсси резко выпрямилась, и Джордан, криво усмехнувшись, вернул стул в безопасное положение.

– Каждую субботу я посылаю отцу все выпуски газеты за неделю. По его требованию. Не думайте, что он полностью отпустил вожжи. И что он подумает, если его собственная газета не объявит о помолвке ее главного редактора, его сына, и Кассандры Престон, заведующей отделом сенсационных новостей? В нормальных обстоятельствах подобный факт вообще невозможно утаить. К тому же необходимо помнить о вашей матери. Вы же сами сказали, что она не очень-то поверила в нашу помолвку. Лавиния не марсианка и прекрасно знает, где вы работаете. Неужели вы думаете, что она лишь пожмет плечами и забудет об этом? Она попытается выведать правду – Заметив, что Кэсси побледнела, Джордан мягко заметил: – Это было неизбежно, Кэсси.

– Мне это никогда не приходило в голову, – с убитым видом проговорила Кэсси. Джордан молча кивнул, как бы признавая, что у нее случаются приступы глупости.

– Понимаю. А я думал и собирался сказать вам обо всем, но, как нередко бывает, ситуация вышла из-под контроля, чему я, кстати, очень рад. Так она выглядит куда более естественно.

– Вы… вы рады? – изумленно спросила Кэсси, и он, усмехнувшись, кивнул.

– Милая моя Кэсси, мы с вами прожили два чертовски трудных дня. Неужели вы думаете, что мне хочется устраивать себе такую встряску регулярно? Мы просто обязаны пройти через это, чтобы не накликать на себя еще большие неприятности. Оставим все как есть, и через день-другой ажиотаж утихнет и страсти улягутся сами собой. От вас требуется только продолжать мило краснеть и улыбаться, все остальное я беру на себя.

Кэсси растерянно кивнула и собралась уходить, заранее опасаясь двусмысленных вопросов и намеков, но в дверях остановилась, потому что Джордан спросил:

– У вас все в порядке, Кэсси? Выглядите вы не очень хорошо.

– Вас это удивляет? – Голос ее дрогнул.

Его помрачневшее лицо не предвещало ничего хорошего.

– Сегодня утром, когда я пришел сюда, вид у вас был просто жуткий. И сейчас вы выглядите не намного лучше. Так все ли у вас в порядке?

– Я… я чувствую себя прекрасно, – пробормотала она и выскочила из кабинета. Их мнимая помолвка не принесет ей никаких послаблений на работе, это было ясно как день.

Вернувшись к себе, она обнаружила, что там царит необычная тишина. Никто не обмолвился ни словом при ее появлении, даже Клод. По всей видимости, он решил пока держать свои мысли при себе и без нужды не раскачивать лодку.

Когда подошло время обеда, она поспешила незаметно улизнуть и возвратилась только через час, продрогшая до костей. На улице уже намело большие сугробы, и кое-где тротуары были завалены снегом.

– Будем надеяться, что городские власти не станут сидеть сложа руки, – сказал Гай, глядя, как она сбивает прилипший к сапогам снег, – не то нам придется обратиться в Совет, на этот раз по поводу состояния тротуаров и дорог. С тобой все в порядке, Кэсси?

– Кажется, я немного простудилась, – пробормотала Кэсси и тотчас невольно вскрикнула, так как неожиданно появившийся Джордан схватил ее за руку и, не обращая внимания на любопытные взгляды сотрудников, буквально потащил в свой кабинет.

– Какого черта вы ушли обедать без меня? – яростно прошипел он. – Как вы думаете, что они после этого станут думать о нашей помолвке?

– Я… по-вашему, я не должна была…

– Считается, что помолвленные хотят все время быть вместе! – голосом, полным враждебности и сарказма, сказал он. – Им хорошо друг с другом! Когда один из них внезапно убегает, оставляя другого в одиночестве, люди начинают задаваться вопросами. А так как мы только что обручились, то у окружающих такое поведение не может не вызвать интереса.

Кэсси бил озноб, голова разболелась. Меньше всего ей сейчас нужны были его назидания и этот язвительный сарказм.

– Нашу помолвку нельзя назвать настоящей, и мы вовсе не любим друг друга! – холодно ответила она. – За обедом я привыкла общаться с людьми и узнавать кое-какие новости. Вы бы мне только помешали. – Она вдруг громко чихнула и внезапно почувствовала, как у нее заболело горло и заслезились глаза.

– Вы сказали, что чувствуете себя прекрасно, – обвиняющим тоном произнес он, глядя, как Кэсси прижимает к лицу носовой платок, и тем не менее продолжая смотреть на нее с холодной начальственной неприязнью.

– Идите к черту! – Кэсси в ярости вышла из кабинета. Полчаса спустя она убедилась, что по-настоящему заболела, и тихо сказала Гаю: – Я чувствую себя просто ужасно. Гай. Пойду домой. В случае чего прикрой меня, ладно?

– Само собой. – Он внимательно посмотрел на нее и хмуро прокомментировал: – Держу пари, это грипп!

– Похоже, тебя это даже радует, – вымученно рассмеялась она, надевая пальто и направляясь к двери.

Кэсси уже спустилась вниз, когда Джордан догнал ее и молча повел к своей машине.

– Прекрасно, нечего сказать! Теперь уже ваш заместитель сообщает мне, что моя невеста заболела, – сердито бросил он, вталкивая ее в машину. -Очень скоро, Кэсси…

– Прошу вас, оставьте меня в покое, – с несчастным видом взмолилась она и услышала в ответ что-то вроде рева сердитого медведя:

– С большим удовольствием – когда все будет позади, мисс Простои. А до тех пор мы связаны друг с другом, очень прошу вас не забывать об этом!

Довезя ее до дома, он вошел с ней в квартиру. От неожиданности она даже пикнуть не успела, но уже в следующую секунду возмутилась:

– Что скажут люди?! – Из-за страшной головной боли она думала лишь о том, как бы поскорее добраться до постели.

– Скажут: «Мы всегда подозревали, что она из таких», но потом поймут, что жених у вас по-настоящему заботливый: он привез вас домой, потому что вы заболели. Немедленно раздевайтесь и живо в постель! – приказал Джордан. – Я приготовлю вам горячее питье и сразу же уеду.

На этот раз Кэсси без звука повиновалась, и, когда несколько минут спустя Джордан, постучав, вошел к ней в спальню, она лежала с закрытыми глазами, натянув одеяло чуть ли не до ушей.

– Вас все еще знобит? – тихо спросил он, и она лишь кивнула в ответ, до того ей было скверно.

Он ушел, и Кэсси попыталась заснуть, от слабости даже не притронувшись к горячему питью. Она лежала без сна, трясясь от озноба, когда Джордан снова вошел в квартиру. Через минуту он уже был в ее комнате, с грелкой в руках.

– Как вы вошли в квартиру? – пробормотала она, но Джордан пропустил ее вопрос мимо ушей, откинул одеяло и сунул грелку ей в ноги, а потом опять как следует укрыл ее.

– Все, теперь спать, – решительно сказал он. – Я возвращаюсь в редакцию, попозже загляну еще.

– Нет никакой необходимости… – начала было Кэсси, однако Джордан и это пропустил мимо ушей. Когда за ним тихо закрылась входная дверь, Кэсси уютно зарылась в теплую постель и, прижав к себе грелку, наконец-то заснула.

Проснувшись, Кэсси обнаружила, что в ее спальне находятся двое мужчин, в том числе Джордан. Он сразу заметил, что она открыла глаза, и мягко предупредил:

– Это доктор Джоунз, дорогая. – Он явно старался придать своему голосу ласковые нотки, но для Кэсси в нем звучала угроза, и она порадовалась, что ей не надо отвечать. Горло болело, а голова, казалось, при малейшем движении готова была оторваться от шеи.

Доктор измерил ей температуру, проверил частоту пульса, всем своим видом показывая, что беспокоиться решительно не о чем.

– Как я и говорил, господин Рис, – благодушно сказал он, – это грипп.

При нынешней разновидности вируса болезнь протекает довольно тяжело, так что температура продержится несколько дней. Лучше всего дня три соблюдать постельный режим, потом можно позволить больной ходить по квартире, но на улицу ни в коем случае не высовываться. Держите ее в тепле и давайте побольше пить – бульоны и всякое такое.

Джордан с озабоченным видом кивал головой, а Кэсси думала: уж не повредились ли они оба умом. Ведь Джордан вовсе не собирается быть ее сиделкой.

Как только они вышли, она встала, хотя и с трудом, и накинула домашний халат. Вот когда Джордану придется уяснить, что его роль в ее жизни чисто театрального свойства. Она кое-как проковыляла в свою небольшую гостиную и прислонилась к двери, не уверенная, что сумеет двинуться дальше. В эту минуту, проводив врача, вернулся Джордан, увидел ее и не на шутку рассвирепел.

– Какого черта?.. – начал он, но Кэсси тут же оборвала его.

– Именно это я и хотела у вас спросить, – дрожащим голосом проговорила она. – Что вы хотите доказать, врываясь без спроса в мою квартиру и беря на себя мои заботы? Я прекрасно справлюсь без вас и не хочу, чтобы вы кормили меня бульоном, лекарствами и «всем таким»!

– Хотя бы один раз в вашей бестолковой жизни вы сделаете то, что я вам скажу, – отрезал он и, схватив ее в охапку, потащил в спальню. -Женщины вроде вас – большая редкость, но все равно выбирать надо осмотрительнее, в другой раз буду умнее. А теперь, случись с вами что, вся вина падет на меня. Ваши коллеги скажут, что, пока вы не встретили меня, с вами было все в порядке, – вранье, конечно, но тем не менее в него поверят, и мой отец на всю жизнь отвернется от меня. – Он откинул одеяло и уложил ее в постель. – Вы останетесь здесь и будете выполнять все предписания врача, а чтобы удостовериться в этом, я тоже остаюсь!

– Но это невозможно! – возмутилась Кэсси, со стоном хватаясь за разрывающуюся от боли голову. – Люди же…

– Врач ответит на эти сплетни, что вы серьезно больны и только сумасшедший захочет спать с вами. Ваша репутация останется безупречной, мисс Престон. Вот когда вы поправитесь и ваша бледность сделает вас неотразимой – тогда посмотрим!

– Что вы хотите этим сказать? – всполошилась Кэсси.

Джордан вдруг рассмеялся и положил свою приятно прохладную руку на ее горящий лоб.

– Просто шучу, чтобы поднять себе настроение, – с лукавой усмешкой признался он. – Оставайтесь в постели, Кэсси, прошу вас.

Она кивнула, глядя на его посветлевшее от улыбки лицо, и Джордан направился к двери.

– Что… что вы собираетесь делать? – с тревогой спросила она.

– Поищу тут у вас чего-нибудь съестного. Затем сбегаю в магазин, приготовлю что-нибудь легкое для вас и более существенное для себя. А после лягу спать на вашей кушетке.

– Вы не должны этого делать! – испугалась Кэсси, заранее зная, что именно так он и поступит.

– Помолвка оказалась более ответственным делом, чем я предполагал, спокойно ответил он. – После теперешнего опыта я сомневаюсь, стоит ли предпринимать вторую попытку.

С этими словами он вышел. Позднее, уже засыпая, Кэсси услышала урчанье мотора и поняла, что, несмотря на все ее протесты, Джордан сделает все так, как считает нужным. Но она была слишком больна, и поэтому ей было все равно.

Глава 6

Следующие три дня самочувствие у Кэсси было прескверное, и она с трудом представляла себе, что происходит вокруг. Знала только, что Джордан был рядом и что каждый день приходил врач, остальное же казалось ей дурным сном. Озноба она почти не ощущала, но поднять голову была совершенно не в силах, разве что в случае крайней необходимости; в висках пульсировала мучительная боль. Все было как в тумане – Джордан носил ее на руках в ванную, ждал за дверью, относил назад в постель, заботливо мыл ей лицо и руки и менял смятые простыни, на которых она в забытьи металась каждую ночь.

Именно Джордан приподнимал ее в постели, чтобы покормить бульоном, он же подходил к ней ночью, когда она что-то бессвязно бормотала в бреду, и брал ее беспокойные горячие ладони в свои сильные, прохладные руки, тихо и ласково приговаривая что-то своим низким мягким голосом.

На четвертое утро она почувствовала себя значительно лучше и осмотрелась в знакомой комнате, не ощущая больше боли в глазах. Она была еще очень слаба, но ломота в теле прошла, и Кэсси осторожно пробралась в ванную комнату, держась за мебель, чтобы не упасть.

Он сказал, что бледность сделает ее интересной. Кэсси действительно была бледна, но, глядя на свое отражение в зеркале, просто ужаснулась. Ну и вид у нее! Кое-как она привела себя в порядок и стала искать чистую ночную сорочку, и в эту минуту в ванную вошел Джордан, осунувшийся и очень усталый.

Секунду он молча вглядывался в ее лицо, затем устало улыбнулся.

– Как вы себя чувствуете? – спокойно спросил он. – Я не собираюсь требовать от вас объяснений по поводу непослушания.

– С трудом, но двигаюсь, – слабым голосом сказала Кэсси. – По-моему, в доме не осталось чистого ночного белья, – озадаченно добавила она.

– Ах да. – Усталым жестом Джордан потер щеку. – Скоро придет Джин.

Она взяла на себя все заботы по стирке и кое-каким другим мелочам.

– Джин? Из газеты?

– Угу, – кивнул он. – Она сама предложила помочь. Вы были очень больны, Кэсси. И я подумал, что вам понадобится женская помощь. Мне казалось, узнав, что я менял вам ночную сорочку, вы будете несколько смущены, хотя Джин упомянула, что было забавно слышать, как вы несколько раз назвали ее моим именем. Он неожиданно улыбнулся и решительно подошел к ней.

– А теперь назад в постель, – приказал он. – Вы даже не покраснели, а это явный признак, что до выздоровления далеко и пока нужно оставаться в Постели.

– Я доставила вам уйму хлопот, – пробормотала Кэсси, когда Джордан, ни разу не взглянув ей в глаза, деловито накрывал ее одеялом.

– Так как во всем этом не было злого умысла, – спокойно сказал он, то я вас прощаю. Но вот в «Брэдбери хералд» все идет кувырком. Заведующей отделом новостей нет, главный редактор и один из репортеров по очереди ухаживают за нашей больной и на работе появляются от случая к случаю, Гай держит всех на расстоянии, боясь свалиться с гриппом; в общем, работа всей редакции под угрозой полной остановки.

– А вы… вы здесь…

– Спал ли я здесь? – закончил он, угадав причину ее тревоги. – Разумеется. Кто-то должен был быть радом с вами. Другого никто и не ожидал, так что волноваться незачем. Каждое утро, когда я, совершенно разбитый после ночи, проведенной на вашей жуткой кушетке, входил в кабинет, я слышал один и тот же вопрос: «Как Кэсси?» Ни любопытных взглядов, ни шепотка за спиной. Вашей репутации по-прежнему ничто не грозит. – В голосе Джордана сквозила досада, а Кэсси была слишком слаба, чтобы спорить.

– Вообще-то, – как бы оправдываясь, сказала она, – я вовсе не думала о своей репутации. Моя кушетка слишком мала для вас.

– В чем мне и пришлось убедиться. – Он сочувственно посмотрел на ее удрученное лицо. – Извините меня, Кэсси. Я, кажется, слишком резок сегодня.

– Теперь меня можно без опасений оставить одну. В квартире тепло, и я могу понемногу вставать.

– Может быть, завтра, – твердо сказал Джордан. – Пока же я приготовлю завтрак и пойду к себе принять душ и переодеться. Джин будет здесь примерно в десять. Сегодня вечером мы обсудим дальнейший курс лечения. Кэсси поймала себя на том, что по непонятной причине молча смотрит на него. Джордан вскинул голову и на секунду встретился с ней взглядом, после чего, не говоря ни слова, вышел из комнаты.

Вскоре пришла Джин, принесла чистое белье. Убирая квартиру, она сообщала Кэсси последние новости, и той показалось, что она не была в городе очень-очень давно.

– В газете творится что-то невообразимое, – рассказывала Джин. -Джордан в редакции почти не появляется. Я говорила ему, что могу остаться здесь с ночевкой, чтобы постоянно быть рядом с вами, но он и слушать не хочет. Последние три дня он вообще забросил газету. Клод Экленд вдруг очень посерьезнел и взялся за работу. Даже бросил эту свою раздражающую привычку хихикать по всякому поводу. Джордан болезненно реагирует на любые двусмысленные разговоры и фривольные намеки.

Кэсси вдруг почувствовала себя виноватой. Джордан решил, что их помолвка должна выглядеть как настоящая, и в результате взвалил на себя огромную обузу, а ведь он на такое вовсе не рассчитывал. Недаром сегодня утром у него был донельзя рассеянный вид.

После ухода Джин она немного поспала, а затем решительно направилась в ванную, чтобы до появления Джордана быстренько принять душ, иначе ей это не удастся, он наверняка не разрешит. Она успела надеть чистую ночную сорочку и домашний халат и собралась приготовить себе чашку чаю, когда он вошел в квартиру. В руке у него был огромный букет цветов, под мышкой бутылка вина, а к груди он прижимал коробки и банки со снедью, одновременно пытаясь более или менее свободной рукой кое-как закрыть дверь. Кэсси в изумлении взирала на эту картину.

Она успела уже привыкнуть к нему и к его постоянному присутствию в доме и вдруг осознала, что вовсе не хочет видеться с ним реже. За эти дни ее чувства к нему стали иными; незаметно для себя она привыкла к той спокойной уверенности и защищенности, какую испытывала рядом с этим сильным и властным человеком, и, внезапно осознав это, была ошеломлена. Закрыв наконец дверь и повернувшись, Джордан внезапно застыл, увидев наблюдавшую за ним Кэсси. То, что он прочел в ее глазах, мгновенно стерло с его лица раздражение и досаду.

– Вы не очень-то выполняете мои предписания, а? – мягко заметил он, пройдя в кухню и выкладывая покупки на стол.

Кэсси молча покачала головой, не в состоянии вымолвить ни слова от обуревавших ее противоречивых чувств. Джордан вопросительно посмотрел на нее и, улыбнувшись, протянул ей цветы.

– Теперь, когда вы достаточно оправились от болезни, чтобы оценить мой поступок, я принес вам этот букет, – просто сказал он.

В радостном смущении пробормотав слова благодарности, она ни разу не посмотрела в глаза Джордану, а он, твердо взяв ее за руку, повел в спальню.

– Если вы не будете путаться у меня под ногами, я, может быть, позволю вам встать к ужину, – пообещал он. – Однако при малейшем неповиновении эта привилегия будет отнята.

– Мне нужно поставить цветы в воду, – уклончиво сказала она, не в силах справиться со своими новыми чувствами.

– Чуть позже. – Взяв у нее цветы, он открыл дверь спальни. – Будьте паинькой, и в вашей жизни случится много приятных вещей! – В ответ на удивленный взгляд Кэсси он неожиданно по-мальчишески улыбнулся. – Любимая поговорка моей мамы, – признался он. – Таким образом ей удавалось сладить со мной, когда я был озорным, неуправляемым сорванцом.

– Ну и как, эти ожидания были оправданы? – неуверенно спросила Кэсси, впервые в своей взрослой жизни чувствуя себя в буквальном смысле маленькой девочкой, тем более что стояла сейчас перед ним босиком.

– Неизменно, – твердо сказал он. – Моя мать никогда не лжет!

Кэсси послушно побрела к постели, все еще явственно слыша его слова. Ее мать лгала постоянно! Лавиния Престон не останавливалась ни перед чем, чтобы заполучить предмет своих желаний, ей было неважно, что проигравшей могла стать ее собственная дочь. Внезапно Кэсси поняла, что обида и боль приняли какой-то новый оттенок. Теперь ее больше не волновало, что мог сказать или сделать Луиджи. Его поступки вызывали в ней только удивление и отвращение. По сравнению с Джорданом он был так мелок и незначителен. Мягкость, которая так нравилась ей в нем когда-то, оказалась на поверку слабостью. В Джордане тоже была мягкость, но без малейшего признака слабости. Он был нежен и мягок с родителями, мягок и ласков с ней, Кэсси, когда она действительно нуждалась в этом, но это была мягкость сильного человека. Интересно, как бы повел себя Луиджи в случае ее болезни? Смог бы он так же заботиться о ней и наплевать на то, что скажут люди?

Да, связанные с ним обида и боль прошли, но с тем большей силой она почувствовала, как трудно ей примириться с предательством собственной матери, которая никогда ее не любила. Сердечная теплота Дороти Рис была чужда Лавинии, в дочери она всегда видела помеху и даже угрозу.

Кэсси все еще была во власти своих безрадостных мыслей, уставясь невидящим взглядом в стену, когда в комнату вошел Джордан.

– Вот-вот произойдет кое-что приятное, – начал он. – Я разжег огонь в вашем скверном маленьком камине и… – Он вдруг замолчал, и Кэсси с ужасом поняла, что плачет. – Кэсси? – тихо сказал он. – Наверно, вам все-таки лучше остаться в постели.

– Нет. – Она с решительным видом утерла слезы и, сбросив ноги с кровати, потянулась к халату. – Это чистейшее малодушие, жалость к себе.

– Ясно. – Озабоченное выражение исчезло с его лица. – Как я понимаю, из-за Луиджи?

– Ошибаетесь, – сказала она, пытаясь надеть халат. – Луиджи просто итальянский сосунок! Я плакала не из-за него, а из-за самой себя. Если на то пошло, я не боюсь признаться в собственной слабости!

– В таком случае вам будет позволено отужинать со мной у камина, вновь повеселев, сказал Джордан. – Если вы способны самостоятельно добраться до гостиной, я принесу туда поднос с едой.

– Чудесно! – Кэсси свернулась калачиком в кресле и потягивала кофе. Такое ощущение, будто я не ела уже много дней.

– Что более или менее правда, – заметил Джордан. – Что до угощения, то я немножко схитрил. Еду нужно было лишь подогреть. У меня большой талант по части выполнения инструкций.

Неожиданно для себя Кэсси весело рассмеялась и, увидев, с какой теплотой наблюдает за ней Джордан, слегка покраснела.

– Как ваш отец? – поспешно спросила она, ведь разговор как-никак лучше молчания.

– Готов к завтрашнему отъезду в больницу, – спокойно ответил Джордан.

Кэсси остолбенела. – Завтра пятница, – напомнил он. – Врачи хотят за выходные подготовить его к операции, она назначена на понедельник. Вы потеряли немало дней, Кэсси, – мягко добавил он.

– Когда мы поедем навестить его?

– В конце следующей недели, если вы будете чувствовать себя нормально, – сказал он. – Но до тех пор вам надо как следует подлечиться. Снегопад прекратился, но на следующей неделе синоптики обещают новые снежные шквалы, так что вам придется посидеть дома, в тепле.

– Со мной все будет в порядке, – отмахнулась Кэсси. – Как дела в газете? Из-за меня многие могут свалиться с гриппом.

– Газета выходит вовремя, как и раньше, – со сдержанной суровостью ответил он. – Гай пока на месте. Ваша заметка вызвала огромный поток писем, почти сплошь в вашу поддержку. Гай просто в восторге. Вы, кстати, не знаете, какой шум вызвало объявление в газете о нашей помолвке? Ну да ничего. Я принес все номера, и завтра вы сможете наверстать упущенное.

– Я прочту их сегодня вечером, когда вы уйдете, – с жаром воскликнула Кэсси и увидела, как при этих словах его брови насмешливо приподнялись. – Ага, значит, я должен уйти? Я вас правильно понял?

– Я… в общем… со мной ведь все в порядке, – пролепетала она под пристальным взглядом его серебристо-серых глаз. – Завтра я уже буду почти здорова и смогу сама ухаживать за собой. Я действительно очень вам благодарна, но…

– Но вас опять тревожит ваша репутация? – с иронией произнес он. – Ну что ж, по правде говоря, я буду только рад снова очутиться в собственной удобной постели. Не скажу, что меня воодушевляет перспектива провести еще несколько ночей на вашей узкой кушетке. Признаться, в иные минуты я серьезно подумывал перевезти вас к себе домой, но сразу отмел эти дерзкие поползновения, представив себе, как вы рассвирепеете, стоит вам немножко оклематься.

Ее порозовевшее от смущения лицо, похоже, изрядно его позабавило. Однако затем он вдруг перестал подтрунивать над ней и заговорил о другом. – Как-нибудь на следующей неделе, когда вы более или менее придете в норму, – сказал он Кэсси, – мне понадобится ваша помощь – нужно организовать рождественскую вечеринку.

– Разве вы не поедете на Рождество домой? – с удивлением спросила она. – А как же ваши отец и мать и как насчет…

– Разумеется, на Рождество я поеду к ним, – твердо сказал Джордан. И не один, а с вами!

– Я… мне кажется, я не…

– Может, вы собираетесь встречать Рождество в доме у матери? – тихо спросил он, и Кэсси отрицательно покачала головой, пристально глядя в пылающий камин.

– Нет, я никогда не езжу домой на рождественские каникулы. Чаще всего мать там не бывает, а отец веселится со своими друзьями в Лондоне. Это… короче, я к этому привыкла. Я хочу сказать, как правило, в это время мать находится за границей, ну и…

– Как я понимаю, вы проводили Рождество со своей нянюшкой? – ровным голосом спросил он.

– Обычно да, – призналась Кэсси, не глядя на его внезапно помрачневшее лицо.

– Вы едете со мной! – заявил Джордан не терпящим возражений тоном. -Для родителей это само собой разумеется, они будут вас ждать. К тому времени отец уже вернется домой, и к нему устремится целый поток гостей, начиная с весьма отдаленной родни и кончая довольно милыми соседями. Это что касается настоящего Рождества. Сейчас я имею в виду другое. За несколько дней до Рождества я хочу устроить праздник для сотрудников и пригласить их с мужьями и женами. Поэтому необходимо все как следует обдумать.

– Вот здорово! – воскликнула Кэсси. Увидев ее сияющие глаза, Джордан широко улыбнулся.

– Я обещал кое-что очень приятное, – напомнил он. – Хотя, честно говоря, не уверен, что все получится как надо. Будет непросто примирить в умах людей двух совершенно разных Кэсси – веселую, сердечную хозяйку и строгую, крутую журналистку, – спокойно добавил он. – А вот сейчас вы похожи на маленькую девочку, что решительно меня удивляет.

– И меня тоже, – рассмеялась она. – Обычно я кажусь себе огромной и неуклюжей, прямо как лошадь. Ночи, проведенные на кушетке, явно повлияли на ваше зрение!

– Ну уж это вы хватили, – мягко сказал он. – Скорее вас можно сравнить с прелестным длинноногим олененком.

Он вдруг встал, стараясь не обращать внимания на ее залившееся краской лицо, и огляделся вокруг, ища свое пальто.

– Если вы убеждены, что сможете обойтись без моей помощи, то я, пожалуй, переночую сегодня у себя.

– Все будет хорошо, – поспешно сказала Кэсси. Внезапно ей захотелось побыть одной, восстановить былую уверенность в себе.

– В таком случае вам придется проводить меня к выходу и крепко-накрепко запереть дверь. Он надел дубленку. – Завтра я весь день буду на работе. Джин навестит вас, а я приду к ужину. Я все приготовлю сам. Это совсем не трудно, когда покупаешь еду в почти готовом виде.

– Не беспокойтесь за меня, – повторила Кэсси, подавляя шевельнувшийся было в душе давний дух противоречия. Уже у порога Джордан решительно покачал головой, видя, что Кэсси не терпится поскорее закрыть за ним дверь.

– И последнее! – сказал он. – Я приеду со всякой снедью, вином и десертными закусками. Постарайтесь на всю катушку воспользоваться свободным временем! Не исключено, что болеть вам больше не придется.

– Так и быть, – коротко ответила она, и его темные брови иронически взлетели вверх.

– Вы очень любезны, мисс Престон, – насмешливо протянул он, и она поспешно отвела взгляд, прекрасно сознавая, что получила по заслугам. Обычное дело – она попросту не знала, как себя с ним вести.

– Простите, я не имела в виду… Я действительно вам благодарна, но…

– Только не переусердствуйте в своей благодарности, – шутливо предостерег он. – Одного слова «простите» и двух-трех слезинок более чем достаточно. И перестаньте расхаживать по дому босиком! – неожиданно резко добавил он. – Нечего удивляться, что вы заболели.

Кэсси метнула на него гневный взгляд и чуть было не сказала, что его это не касается, но, увидев, что Джордан смеется, поневоле признала, что он способен завести ее с пол-оборота и в этом ему нет равных.

– Спокойной ночи, Кэсси, – улыбнулся Джордан, и неожиданно для себя она тоже улыбнулась, а в следующую секунду поняла, что вовсе не хочет, чтобы он уходил.

Видимо, это отразилось у нее на лице, потому что он, уже было взявшись за ручку двери, вдруг повернулся и привлек Кэсси к себе. Она почувствовала тепло его груди под распахнутым пиджаком, тяжесть его рук на своих плечах, увидела, как он наклонился к ней, и невольно протянула ему губы для прощального поцелуя, а он нежно, ласково коснулся ее губ своими и тотчас поднял голову и всмотрелся в ее лицо.

Кэсси стояла не шелохнувшись и сама была виновата в том, что он не ушел, что его губы, такие жаркие и настойчивые, снова жаждут ее поцелуя. Ее руки покорно лежали на груди Джордана, когда он развязал пояс ее халатика и, прижимая ее к себе, чувствуя сладостную женскую плоть под тонкой тканью ночной сорочки, с еще большей страстью впился ей в губы. Кэсси знала, он полностью владел собой. Это она вдруг увидела сверкающую россыпь звезд, чье легкое прикосновение пронизывало все ее тело волнами неизъяснимого блаженства. Ее руки обвились вокруг шеи Джордана, и он бережно привлек ее ближе, осыпая поцелуями ее лицо и шею, ее глаза и приоткрытые губы, до тех пор пока она беспомощно не обмякла в его объятиях.

Его лицо было серьезно, когда он отстранился и, глядя на нее сверху вниз, запахнул на ней халат. – На сегодня это, пожалуй, последняя приятная неожиданность, – мягко сказал он. – Заприте дверь, Кэсси. – И не успела она еще по-настоящему отдышаться, как он ушел.

Кэсси быстро заперла дверь и, вернувшись в гостиную, без сил упала на кушетку. Что же такое на нее нашло? Может, это последствия гриппа? Если бы он продолжал целовать ее, она бы так и стояла, забыв обо всем! Откинув голову на подлокотник кушетки, Кэсси лежала потрясенная, не в силах пошевелиться. Единственное, о чем она могла сейчас подумать, – это о том, что здесь спал Джордан, и тотчас же подскочила как ужаленная. Ну вот, снова разболелась голова! Так нельзя. Надо срочно что-то предпринять! Она стала относиться к Джордану совершенно иначе, и напрасно, потому что давным-давно решила: больше она никогда не позволит себе влюбиться!

Очевидно, грипп отступил по-настоящему, так как утром самочувствие Кэсси значительно улучшилось. Как обычно, пришла Джин и уходить не торопилась, прекрасно зная, что Джордан не станет придираться к опозданию, ведь она хлопотала ради Кэсси.

– Видели газеты за эту неделю? – спросила Джин. Они сидели за кофе, после того как Джин перемыла посуду и прибрала квартиру. – В одном из номеров поместили вашу прелестную фотографию. Никто не знает, когда Патрик успел ее сделать, и, по-моему, Джордан ее раньше не видел. Он долго разглядывал снимок, а потом, не говоря ни слова, просто вышел. Держу пари, это была ревность, – с надеждой добавила она.

– Ревность? – удивилась Кэсси.

– Да. Вы знаете, я готова поклясться, что он очень хотел бы знать, каким образом Патрику удалось ее сделать.

Видимо, Джин все это представляется чистой воды любовным романом, и Кэсси вдруг подумала, до чего же трудно ей будет играть свою роль на работе. Как только стало известно об их помолвке, она заболела и была избавлена от необходимости постоянно притворяться. Джордан принял груз ответственности на себя, хотя в ее отсутствие это было куда легче. При ней любая мелочь могла возбудить у сотрудников подозрения, а этих мелочей было великое множество.

После ухода Джин Кэсси просмотрела принесенные Джорданом газеты, с удовлетворением прочитав все статьи, затем нашла фотографию, вызвавшую у Джордана досаду. На первый взгляд снимок был самый обыкновенный, но она сразу поняла, что так рассердило Джордана и почему Джин – по ошибке! вообразила, что он ревнует. На фотографии они были вместе, а шапка сверху гласила: «Джордан Рис решил обосноваться в Брэдбери!» Несомненно одно – сам Джордан никогда бы не одобрил подобный заголовок. Он отнюдь не собирался осесть где бы то ни было, и, знай они его так же хорошо, как она, никогда бы не написали ничего подобного.

Эта мысль заставила ее задуматься. Она действительно знала его. Медленно, но верно он стал близким ей человеком, и ее недавнее отношение к нему теперь вызывает только улыбку. Неужели она могла питать к нему такую неприязнь? Неожиданно для себя она вдруг почувствовала облегчение. Почему бы не извлечь удовольствие из этой короткой помолвки? Ведь это выгодно им обоим. Не в их интересах, чтобы это предприятие подошло к слишком скорому концу. И вообще, разве они не могут стать настоящими друзьями?

Она позвонила в ближайший бакалейный магазин и сделала не совсем обычный продуктовый заказ, попросив, чтобы покупку доставили не позже чем через час, а затем с некоторым опасением набрала номер Джордана. Странное ощущение – звонить в собственную редакцию. Секретарь у телефона тотчас узнала Кэсси и справилась о ее самочувствии. Кэсси повеселела, а когда попросила соединить ее с Джорданом, услышала в голосе секретарши то же романтическое волнение, с каким говорила Джин.

– Господин Рис? Звонит ваша невеста, сэр.

При этих словах Кэсси чуть было не бросила трубку на рычаг, но Джордан, похоже, явно забавлялся ситуацией.

– Привет, Кэсси, – весело сказал он. – Уж не собирается ли моя невеста сообщить, что ужин не состоится?

Для нее было бы вполне естественно позвонить именно по этой причине, и то, что Джордан успел так хорошо изучить ее характер, заставило ее покраснеть.

– Не угадали, господин Рис! – как можно более небрежно ответила Кэсси. – Я просто хочу сообщить, что вам незачем думать о всяких там консервах. Я чувствую себя намного лучше, а делать мне совершенно нечего. Вот я и решила хоть чуточку вознаградить вас за хлопоты и приготовить ужин сама.

Кэсси была довольна собой – ей удалось произнести все это легким небрежным тоном.

– Вы что, выходили на улицу?.. – начал Джордан, но она перебила:

– Никуда я не выходила. Все покупки будут доставлены прямо на дом, так что избавьте меня от нравоучений.

– Ладно, Кэсси, – рассмеялся он. – Буду ровно в семь тридцать.

Когда он положил трубку, Кэсси бросила взгляд на часы, подумала, что до ужина, к сожалению, еще очень далеко, и с досады прикусила губу, поняв, что ей не терпится увидеть его, заглянуть в эти серебристые глаза, услышать его низкий голос, ощутить тепло и ласку. Но что, если эта ее идея с ужином не так уж и хороша? Недавняя мысль получить радость и удовольствие от их короткой помолвки представлялась теперь довольно опасной, хотя отказаться от этой затеи Кэсси уже не могла, и неважно, будет ли она холодна с ним или приветлива. В конце концов, он был очень добр к ней.

Она приготовила рагу из телятины под белым соусом и подогретую на малом огне в сиропе с бренди фруктовую начинку для блинчиков, и на все это ушла масса времени.

Она едва успела покончить со стряпней и облачиться в длинное платье, как приехал Джордан. Увидев ее побледневшее лицо, он сразу посуровел.

– Напрасно я разрешил вам надрываться на кухне, – сокрушенно сказал он. – Вы самая невозможная женщина на свете.

– Да я вовсе и не надрывалась, – солгала она. – Мне просто хотелось хоть как-то вас отблагодарить.

– Что-то вроде прощальной трапезы? – усмехнулся он.

– И вы еще говорили, что мне недостает мягкости, – поддела его Кэсси.

Лицо Джордана смягчилось, губы тронула знакомая улыбка.

– О, простите великодушно, – весело сказал он. – Что ж, даю вам высочайшее разрешение покормить меня. Пахнет очень вкусно.

За столом он не переставая нахваливал ее стряпню, и Кэсси разрумянилась от удовольствия.

– Где вы научились так прекрасно готовить? – с удивлением спросил он.

– Уверен, что не у Лавинии.

– Вы правы, – спокойно ответила Кэсси, чувствуя, как исчезает вызванное его комплиментами хорошее настроение. – Я этому научилась в старших классах швейцарской школы.

Джордан уставился на нее, и Кэсси поспешно отвела взгляд.

– У вас, оказывается, уйма скрытых талантов, а?

Как и комплексов, с горечью подумала она, а вслух сказала:

– Я сварю кофе. Напоследок, в знак благодарности!

Кэсси была рада удалиться на кухню, подальше от испытующего взгляда Джордана. Ей нужно справиться с опасным волнением. Там, в гостиной, возле догорающего камина, в уютном тепле комнаты, ей снова захотелось очутиться в объятиях Джордана. Господи, откуда оно взялось, это непонятное безумие?! Кэсси потянулась за кофейными чашками и без всякого удивления отметила, что руки у нее дрожат.

В этот миг что-то быстро метнулось по полу. Кэсси мгновенно вскочила на кухонный стол и сдавленным голосом крикнула:

– Джордан!

Секунду спустя он ворвался на кухню и с изумлением уставился на нее ведь он решил, что она опрокинула на себя горячий кофе, потому и закричала, а вместо этого увидел ее на столе, сжавшуюся в комочек, уткнувшую подбородок в колени.

– Мышь! – испуганно сказала она, тыча пальцем куда-то в угол. – Мышь!

Он расхохотался, и Кэсси буквально рассвирепела. Ладно-ладно, дайте срок, а уж она непременно найдет двух-трех мужчин, которые панически боятся мышей и прочей мелкой живности, и напишет о них большую статью на две газетных полосы!

Кэсси думала, что Джордан просто изображает из себя храбреца перед нею, а мышь-то может в любую минуту выбежать из угла.

– Она там, смотрите! – рассердилась она, показывая пальцем на мышь и стараясь не упускать ее из виду.

– Я вижу, – успокоил Джордан. – Что мне сейчас нужно, так это консервная банка, предпочтительно с крышкой.

– Вообще-то я их не коплю, – возмущенно фыркнула Кэсси. – Но раз такое дело, банка вон там, на верхней полке, с крышкой.

– Я хочу поймать вашу мышь, – добродушно сказал Джордан, снимая с банки крышку и переключая внимание на непрошеную гостью.

– Глаза у нее блестящие, как бусинки, – испуганно заметила Кэсси. По-моему, она тоже боится.

– Разумеется, боится, – съязвил Джордан. – Если уж вы сумели нагнать страху на меня, с моим ростом и весом, то просто чудо, что она до сих пор не окочурилась!

Кэсси пропустила насмешку мимо ушей.

– Только не убивайте ее! – предупредила она Джордана.

– У. женщин есть раздражающая способность выставлять взаимоисключающие требования, – заметил он, и Кэсси обожгла его сердитым взглядом.

– Мыши очень проворны! Они даже по стенам бегают.

– Вряд ли, – отозвался он, спокойно продвигаясь к углу.

– И по занавескам лазают, – сердито бросила Кэсси, уверенная, что мышь убежит. – И по одежде, и… вообще…

– Неприятная перспектива, согласен, – ответил Джордан, сосредоточив все внимание на своей добыче.

Внезапно он сделал молниеносный выпад и тут же прихлопнул банку крышкой.

– Хотите взглянуть поближе? – с невинным видом спросил он, но Кэсси еще плотнее укуталась в платье и испуганно замотала головой. Джордан вышел.

Когда он вернулся, Кэсси была все еще на кухне, придирчиво осматривая каждый угол.

– Я выпустил ее в садик. Она непременно найдет себе какую-нибудь щелку или отверстие. – Говоря это, он стоял у раковины спиной к ней и мыл руки. Потом повернул голову, посмотрел на нее и, помолчав, сказал: – Мыши больше нет. Можете спокойно ходить по квартире.

– А вдруг есть другие? – возразила Кэсси, продолжая внимательно оглядывать кухню.

– Целый взвод мышей? Перестаньте, Кэсси, этого просто не может быть. – Он повесил полотенце и с веселым любопытством посмотрел на нее. В вас одновременно уживаются холодная трезвость мысли и типично женская глупость! Мне помнится, вы обещали угостить меня кофе?

Кэсси осторожно соскользнула со стола на пол и взглянула на Джордана.

Он стоял рядом, в глазах искрилась насмешка.

– Идите в гостиную. Я сам позабочусь о кофе. Вы заслужили отдых, принимая во внимание прекрасный ужин и не менее замечательное представление!

Кэсси нахмурилась, затем и в ее глазах вспыхнули смешливые огоньки, и оба они весело рассмеялись.

– Вот так-то. – Он положил руки ей на плечи, их взгляды встретились, и улыбка мало-помалу погасла. А в следующий миг Кэсси очутилась в объятиях Джордана, прижалась к его груди и ощутила ласковое и такое успокаивающее прикосновение его ладони, гладящей ее волосы. – Кэсси, – услышала она его глубокий, волнующий голос, – вы такая… ранимая, за все эти годы вы так стосковались по человеческому теплу и участию, что сейчас, когда вам готовы подарить это тепло, вы чувствуете себя уязвленной. Вас очень легко обидеть.

Ее щеки вспыхнули от смущения и стыда, и она резко отпрянула, повернувшись спиной к Джордану.

– Единственная моя слабость в том, что я подхватила грипп, и вы были добры ко мне, за что я вам благодарна, – поджав губы, сказала она. -Больше благодарностей не будет. Спасибо за своевременное напоминание. Кэсси вышла из кухни, глаза у нее были полны слез от отчаянного смущения. Она прекрасно понимала, что произошло, ведь и прошлой ночью, и сегодня она сама бросилась ему на шею!

Она едва успела дойти до кушетки, как услышала быстрые шаги Джордана.

Он догнал ее, схватил за плечи и повернул к себе лицом.

– Ради всего святого, Кэсси! – воскликнул он. – Я ведь всего лишь человек! Вы такая красивая, такая чертовски привлекательная. Думаете, мне не хочется заключить вас в объятия? Целовать вас? Черт побери, мне очень нравится изображать помолвку с вами!

Кэсси была не в силах смотреть ему в глаза, и Джордан нетерпеливо приподнял ее лицо за подбородок.

– Посмотрите на меня. Вы что же, так и будете избегать моего взгляда из-за того, что я попытался защитить вас?

Когда она наконец посмотрела на него, в ее глазах стояли слезы, и он, что-то сердито проворчав, притянул ее к себе.

– Предположим на минуту – только предположим! – что я не сумею сейчас сдержаться, – хрипло сказал он. – Что тогда, мисс Престон? Как вы относитесь к романам на работе? Представьте себе, что будет, когда через неделю-другую вы опомнитесь и обнаружите, что ваша неприязнь ко мне никуда не исчезла, а чувство близости родилось всего лишь из благодарности облегчения и нашего с вами заговора?

Слова Джордана подействовали на Кэсси как холодный душ. Нежность и тепло вновь уступили место холодной настороженности. Сейчас ей даже казалось непостижимым, как она могла с таким нетерпением ждать его прихода.

Джордан смотрел на нее внимательно, испытующе, и от него не укрылось, что она снова спряталась в свою скорлупку. Он сокрушенно покачал головой.

– О Господи! Опять вы за свое, Кэсси! Ну зачем, зачем вы так! Я же все равно знаю, какая вы на самом деле. Теперь вам меня не провести. Даже если через десять минут вы снова меня возненавидите, я не стану спокойно смотреть на то, как вы собственными руками губите свою жизнь, обрекая себя участи старой девы.

Кэсси не сопротивлялась, когда он привлек ее к себе и жадно приник к ее холодным губам, вдыхая в них жизнь. Они податливо открылись, готовые разделить его страсть, и Джордан, нежно сжимая руками ее лицо, проник языком и сладостные глубины ее рта.

Джордан подтолкнул ее к кушетке и снова обнял, осыпая поцелуями ее лицо, глаза, шею, и ей вдруг почудилось, будто она тонет в каком-то теплом, мягком облаке и, как во сне, издалека слышит его голос.

– Забудь обо всем, Кэсси, – повторял он. – Ты прелестная, теплая, живая…

– Джордан! – Кэсси хотела сказать, что не нужно ничего говорить, что она простила ему все так больно ранившие ее слова, но он не позволил ей этого сделать.

– Шшш! – тихо прошептал он, нежно лаская ее.

Он расстегнул застежку платья и стал целовать ее плечи и нежную выпуклость груди. Его поцелуи были до того легкими и трепетными для такого сильного, уверенного в себе мужчины, что Кэсси казалось, будто она превращается в нечто невесомое и бесплотное. Она бессильно откинула голову, и Джордан принялся покрывать поцелуями ее шею.

– Оставайся всегда такой же прекрасной и полной жизни, милая Кэсси, твердил он. – Перестань наконец прятаться от самой себя.

Она обвила руками его шею, а Джордан крепко прижал ее к своей груди и, прежде чем отпустить, снова приник к ее губам в жарком поцелуе. Затем он встал и посмотрел на нее сверху вниз.

– Нет, лежи, не вставай! – резко сказал он, когда она попыталась сесть. – Лежа ты просто невыразимо соблазнительна, особенно вот так, с полуобнаженными плечами. Лавиния очень красива, умна и талантлива, но в тебе есть тепло, которого недостает ей, и ты до кончиков ногтей настоящая. Это пока только прелюдия, но не сама любовь. Не прячься в свою раковину, ни в коем случае не отступай назад.

Он протянул руку, чтобы снять с вешалки дубленку, а Кэсси наконец справилась с собой и неуверенно произнесла:

– Я приготовлю кофе. – Ей не хотелось, чтобы он уходил. – Со мной… я уже успокоилась.

– А я? Вы думаете, я способен сейчас пить кофе? – криво усмехнулся Джордан. – До вас не доходит, почему я хочу поскорее убраться отсюда? – У двери он остановился и посмотрел на нее. – Мы так и не поговорили о рождественском празднике… заприте за мной дверь, Кэсси. Только не сразу, подождите, пока я не уеду!

Глава 7

В выходные Джордан ни разу не зашел, и Кэсси подумала, что у него намного больше здравого смысла, чем у нее самой. Если их помолвка должна развиваться так, как они запланировали, то, чем меньше они будут встречаться наедине, тем лучше для дела. Все, однако, осложнялось тем, что они работали в одной газете и постоянно находились в центре внимания людей, которые по роду своей деятельности привыкли проявлять подозрительность.

Джордан позвонил в понедельник, и тотчас же в ней ожило знакомое напряжение.

– Кэсси? Как дела?

Он не назвал себя, считая, что она сразу узнает его голос. И она узнала, правда с досадой, ведь он явно воображает себя единственным мужчиной, который может ей позвонить. Но, если разобраться, он действительно был единственным, кто мог ей позвонить, так как всех других она давно отшила, и поэтому Кэсси прекрасно понимала, что ее реакция начисто лишена логики.

– Не волнуйтесь, завтра я выхожу на работу, – коротко сказала она, и на другом конце линии повисла напряженная тишина.

– Я спросил, – голос в трубке опять стал бесстрастным и холодным, как вы, а не где вы или где собираетесь быть завтра.

– Мне намного лучше! – разозлилась Кэсси. – Я полагала, вам, как главному редактору, будет небезынтересно узнать, когда один из ваших сотрудников сможет приступить к своим обязанностям.

– Значит, вы чувствуете себя вполне здоровой, чтобы выйти из дома, я вас правильно понял? – пророкотал он тоном, в котором не было ни следа прежней мягкости.

– Я совершенно здорова. – Кэсси различила в своем голосе враждебные нотки и с ужасом осознала, что сама затеяла эту совершенно нелепую стычку. Ей очень хотелось начать все сначала, но, увы, было слишком поздно. Опять она повела себя как стерва, грубая и неблагодарная! Пока у нее в голове метались эти мысли, Джордан повесил трубку, и Кэсси поняла, что по ее вине они вернулись к тому, с чего начали, – незнакомцы, у которых есть общая тайна. Теперь им будет куда труднее играть свою роль.

На другой день коллеги встретили Кэсси с энтузиазмом правоверных, приветствующих возвращение заблудшей души. Гай попросту рухнул в кресло и облегченно вздохнул.

– Теперь мне удастся хоть немного выспаться! – воскликнул он. – Хотите, чтобы я ввел вас в курс последних событий, босс?

– Позже, – засмеялась Кэсси. – Чего бы я действительно хотела, так это чтобы ты поприсутствовал вместо меня на сегодняшнем утреннем совещании; я пока разберусь, что к чему. Сейчас-то от меня на совещании толку мало.

– Ты вполне могла бы узнать у Джордана обо всем, что творится в газете, пока нежилась из-за гриппа дома в постели, – мимоходом поддел ее Клод Экленд.

– Джордан сам сообщит вам последние новости о нашей помолвке, вспыхнула Кэсси. – Если вас что-то интересует, спрашивайте у него. Раз уж вам настолько невтерпеж, я скажу ему, чтобы он распорядился выпустить специальный пресс-релиз.

Клод тотчас состроил серьезную мину, а на лице Гая расцвела широкая ухмылка.

– Наша Кэсс снова в полном порядке, парень! А ты чего ожидал? – весело спросил он. – Ты ведь ее прекрасно знаешь. Если хочешь кинуть в нее камень, тут же быстро пригнись, иначе он срикошетит в тебя самого!

Гай вдруг запнулся. Кэсси подняла голову и увидела в дверях Джордана.

Он молча, холодно наблюдал за ними. Вряд ли он слышал весь разговор, хотя наверняка перехватил ухмылку Клода и последние слова Гая. Кэсси отвела глаза и уставилась в пол. Впрочем, какое все это имеет значение? Джордан и без того знает ее характер.

После совещания Гай подошел к Кэсси и тихо шепнул:

– Твой возлюбленный желает тебя видеть. Он недоволен, Кэсс. Сидит как айсберг. Ты уж постарайся, выручи нас!

Я бы и сама не отказалась, чтоб меня кто-нибудь выручил, подумала Кэсси. В последний раз, когда они с Джорданом были наедине, он осыпал ее поцелуями, говорил, что она красивая, теплая, живая. А сегодня утром у него на глазах она буквально съела Клода с потрохами. На ватных ногах она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

– Я не буду спрашивать о вашем самочувствии, – холодно заметил он. Как я понимаю, вы вполне пришли в себя, а Клоду самое время позаботиться о своей безопасности! Он что, позволил себе какие-то оскорбительные намеки?

– Не более, чем всегда, – сдержанно ответила Кэсси. – Таких, как он, осадить нетрудно.

– Как и вообще всех нас, мужчин, верно? – усмехнулся он, не отводя взгляда от ее стройной фигуры. За время болезни она очень похудела, это бросалось в глаза. Кэсси была уверена, что Джордан не упустит возможности заметить, что от нее остались кожа да кости, и даже заранее покраснела. Но он, как обычно преподнес ей сюрприз.

– Я думал, вам захочется узнать, как чувствует себя мой отец, – тихо сказал он. – Вчера, если вы помните, ему сделали операцию. Она прошла намного легче, чем предполагай медики, и сейчас его состояние вполне удовлетворительно. Моя мать навещала его и говорит, что все в порядке. У Кэсси неожиданно подкосились ноги, она рухнула на стул и, не в силах сдержать слезы, отвернулась в сторону.

– О Боже! Как я могла забыть!

Она лихорадочно искала носовой платок, Джордан молчал. Она была так занята собой, своей обидой на Джордана, хотя, пока она болела, он буквально не отходил от нее, будто их помолвка была настоящей, и за всем этим начисто забыла о главной причине этой помолвки.

– Прекратите! – Джордан рывком поставил ее на ноги. – Я сказал это вовсе не затем, чтобы вы почувствовали себя виноватой и разразились слезами. Ну же, Кэсси. Я просто думал, вам будет интересно узнать об этом. – Я знаю, – пробормотала она. – Вы не виноваты, что я… я…

– Если вы застрянете в моем кабинете, – резко сказал он, – Клод Экленд начнет вынюхивать под дверью. Скорей всего, он вообще будет следить за нами в оба, чуть не с секундомером в руках. Вытрите слезы. Мне плевать, если он решит, что мы с вами занимаемся любовью, но я, черт побери, вовсе не хочу, чтобы он вообразил, будто я могу вас поколотить.

Он совершенно прав, ей нужно вернуться в редакционную комнату. В конце концов, она здесь работает и не могла не ожидать хорошей взбучки за свое непозволительное поведение.

– Где ваше кольцо? – внезапно взвился Джордан. Кэсси поспешно взглянула на свою левую руку, потом с облегчением вздохнула.

– Слава Богу, я было испугалась, что потеряла его! Оно у меня в сумке. Утром я сняла его, чтобы…

– Наденьте его и не снимайте, – сердито сказал он. – Достаточно того, что вы выйдете из моего кабинета со слезами на глазах. Стоит вам на минуту забыть о кольце, как мигом посыплются весьма неприятные вопросы. Наша договоренность потеряет силу тогда, когда мы сами это решим, а не когда нас к этому вынудят.

Слова Джордана обожгли Кэсси холодом, и ей не оставалось ничего иного, кроме как послушно вернуться к своему рабочему столу. Ну что ж, они ведь с самого начала отнюдь не были друзьями. Они даже не нравились друг другу, и у Джордана нет оснований менять свое отношение к ней. Он проявил доброту и участие, когда Кэсси заболела, но даже и это было уступкой обстоятельствам. С какой стати ему играть комедию наедине, без посторонних глаз, особенно сейчас, когда она повела себя с ним не лучшим образом?

Когда пришло время ленча, она взяла себя в руки и направилась в его кабинет, как и подобало настоящей невесте, и, разумеется, наткнулась там на Клода. Что ж, этого следовало ожидать!

– Как насчет ленча, Джордан? – с милой улыбкой проворковала она – незачем давать ему возможность читать нотации! – но он в ответ лишь едва взглянул на нее.

– Извини, мне придется задержаться. Ты не могла бы позавтракать без меня? – рассеянно спросил он.

– Ну конечно. Я просто не хотела, чтобы у тебя испортилось настроение, – съязвила она, и ее ирония не прошла незамеченной. Она увидела искры гнева в его глазах и, одарив его чарующей улыбкой, отправилась завтракать одна. В любом случае ленч в его обществе был бы нелегким испытанием. Взглянув на небо, Кэсси отметила, что снова пошел снег. Истории лучше избегать повторений. На этот раз он бы наверняка позволил ей окочуриться от воспаления легких.

Теперь, когда ничто ее не отвлекало, Кэсси по уши погрузилась в работу, радуясь, что не нужно беспокоиться о Джордане. К концу дня она полностью вошла в прежний ритм, с удовольствием делая работу, которую знала и любила и за которую ей платили. Раз или два в редакторскую заходил Джордан, но на сей раз они говорили только о деле, как два профессионала, и на его сухие вопросы она отвечала в той же четкой манере. Как всегда, он был крайне педантичен и настолько придирчив, что Клод в конце концов принес Кэсси свои извинения.

– Извини меня за то, что я тебе наговорил, Кэсс, – сухо сказал он. -Теперь я знаю, чем вы занимались у тебя на квартире. Он клал тебе на лоб холодные компрессы и заставлял печатать газетные материалы!

Его слова вызвали взрыв хохота как раз в ту минуту, когда Джордан вышел из кабинета, спеша на деловую встречу. Услышав веселый шум, он медленно направился к столу Кэсси, глядя на ее смеющееся лицо.

– Сегодня я больше не вернусь в офис, – громко, чтобы все слышали, сказал он. – Я зайду к тебе, и мы обсудим наши планы.

– Я… ээ-э… в котором часу? – пробормотала Кэсси, пытаясь понять, что он задумал.

– Скорей всего, я приду раньше тебя, – ровным голосом сказал он. – У меня есть свой ключ.

Наклонившись, он поцеловал ее прямо на глазах изумленного Клода, и Кэсси наконец-то все поняла. Есть немало способов нанести ответный удар. К сожалению, ей самой оставалось только улыбаться.

С возвращением Кэсси и Джин редакция заработала почти в полную силу, и все материалы удалось подготовить четко и в срок, так что ровно в пять Кэсси уже была дома и с большим облегчением вздохнула, увидев, что Джордана пока нет. Скорее всего, он и не собирался приезжать. Демаршем в редакции он только намекнул, что она должна быть начеку, а кроме того, хотел ввести всех остальных в заблуждение.

Однако Джордан все же пришел, почти следом за ней, ни словом не обмолвившись по поводу того, что Кэсси явилась домой на полчаса раньше положенного.

– Если вы быстренько наденете пальто, – деловито сказал он, – мы как раз успеем до закрытия пробежаться по магазинам.

– До Рождества еще целых три недели. С сегодняшнего дня и до самых праздников все магазины работают до семи, – сообщила Кэсси, и Джордан, облегченно вздохнув и сняв пальто, направился в кухню.

– Прекрасно. В таком случае у вас есть некоторый запас времени. После магазинов мы где-нибудь вместе поужинаем.

Кэсси была слегка раздосадована тем, что он, не спросив ее, принялся хозяйничать на кухне, приготовляя чай, будто у себя дома, однако воспользовалась свободным временем – надела тонкое шерстяное платье и достала пальто. Она чуть подкрасилась, затянула пояс на пальто – для тепла! – и завершила свой зимний туалет, надев меховую шапку. Ей вовсе не улыбалось снова промерзнуть и заболеть, куда бы Джордан ни собирался ее повести.

В обычной ситуации Кэсси наотрез отказалась бы выходить из дома, но она помнила о своих сегодняшних «проколах», а вдобавок хотела как-то загладить свою вину: ее мучила совесть, что она ни разу не спросила Джордана об отце. Наконец, им просто необходимо появляться на людях вместе. Ведь именно поэтому он ее и пригласил, поэтому настаивал, чтобы она помогла ему устроить рождественский праздник.

Джордан пил на кухне чай и, когда она вошла, окинул ее внимательным взглядом.

– Хотите чаю? – коротко спросил он. Кэсси покачала головой, молча в ожидании стоя перед ним. Отставив пустую чашку, он быстро надел дубленку. – Ну что ж, тогда в путь, товарищ!

Видимо, Джордана весьма позабавила ее казацкая шапка, но Кэсси решила пропустить его выпад мимо ушей. И спрашивать, что он собирается покупать, она тоже не намерена!

Он выбирал елочные украшения, и, несколько минут постояв рядом с ним, Кэсси не выдержала, принялась ему помогать и в конце концов невольно увлеклась этим серьезным делом. Ведь страшно же интересно! С тех пор как стала жить одна, Кэсси ни разу не покупала себе елку на Рождество и Бог знает сколько времени не держала в руках хрупкие стеклянные колокольчики и блестящие шары. Она энергично вмешалась в отбор украшений и совершенно отстранила Джордана, он на время куда-то отлучился и вернулся с несколькими коробками крекеров, как раз когда нужно было расплатиться. Поужинали они довольно рано, а затем направились на машине за город; вот тогда-то самообладание оставило Кэсси. И настроение упало. Совсем недавно она чувствовала себя великолепно, начисто забыв, что этот вечер всего-навсего часть задуманного Джорданом плана. На рождественской вечеринке ей предстояло разыгрывать из себя любящую и счастливую невесту и делать вид, что это всерьез. Потом будет Рождество с родителями Джордана, а дальше что? Сколько еще они будут вместе, изображая жениха и невесту?

Лучше бы они работали в разных городах и в разных газетах. Очевидно, уйти придется ей, только вот куда, задумалась Кэсси. Найти работу в вечерней газете не так-то легко. Хотя в случае удачи она бы избежала двусмысленного положения после разрыва этой фальшивой помолвки. К тому же ее уход создаст впечатление, что у них не все ладно.

Дом Джордана располагался в нескольких милях от города, и Кэсси вспомнила, что его отец когда-то жил в этих местах. Правда, ей не доводилось бывать здесь, да и сам Хэролд Рис ездил сюда не так уж часто. Много лет назад он купил себе дом у реки и проводил там редкие свободные дни, пока не отошел от дел. Здесь же никакой реки не было.

Внутри дом оказался теплым и прекрасно обставленным. Когда Джордан жестом пригласил ее в просторную уютную гостиную, Кэсси несколько удивилась, обнаружив, что он уже успел купить рождественскую елку. Большая, пушистая, она была посажена в деревянную кадку и в комнате меньшего размера просто не поместилась бы.

– Я вижу, вы во всем любите масштабность, – заметила Кэсси без всякой иронии, но Джордан по-прежнему держался холодно и натянуто, очевидно полагая, что у нее очередной приступ задиристого настроения.

– Только в том, что меня действительно интересует, – буркнул он. – А сейчас я буду ее наряжать. Если хотите, можете помочь, если же нет, то присядьте и обдумайте пока предстоящую вечеринку.

– Сначала я хотела бы поговорить с вами, – набравшись смелости, сказала Кэсси. – Мне кажется, нам нужно кое-что обсудить, и чем скорее, тем лучше.

– Ну что же, – он был слегка раздосадован, но, видя, что Кэсси полна решимости настоять на своем, сдался, – валяйте. – Он уселся на стул, жестом пригласив ее сделать то же самое, и она не мешкая взяла быка за рога, опасаясь, что позже не хватит духу сказать ему все, что должно быть сказано.

– У нас с вами довольно сложная ситуация, я имею в виду, мы работаем в одной редакции, постоянно играем на людях, притворяясь, что нам очень нравится быть вместе. Я подумала, что нам бы лучше работать в разных газетах. Вокруг было бы куда меньше любопытных глаз, а значит, мы бы так не напрягались, изображая несуществующую близость. Мы могли бы навещать вашего отца каждую неделю, в другое же время спокойно жили бы своей жизнью. Совершенно очевидно, что уйти нужно именно мне, поэтому я решила, что немедленно займусь поисками нового места.

Он молча смотрел на нее, и Кэсси пришлось собрать все свое мужество, чтобы выдержать взгляд его холодных, сверкающих гневом глаз.

– Это и есть ваше решение? – с явной враждебностью спросил Джордан. Жалкий итог ваших глубоких раздумий?

– Вы же наверняка видите, что в этом есть смысл, – вспыхнула Кэсси.

– Я вижу, как это воспримут все окружающие… если я позволю такому случиться, – отрубил он. – Я очень хорошо помню ваше желание, чтобы помолвка продлилась один день! Помню и то, что объяснил вам абсолютную невозможность чего-либо подобного, и не собираюсь повторять свои доводы. Постарайтесь хоть сейчас посмотреть на все иначе, с точки зрения другого человека. Как вы полагаете, что подумает мой отец? Или ваша мать? Редакция загудит от слухов и домыслов. Если вы испытываете серьезные неудобства из-за нашей временной помолвки, так и скажите, и мы положим этому делу конец. Но хочу вас предупредить, Кэсси, в таком случае вам действительно придется искать другую работу! Когда я в последний раз навещал родителей, моя мать только и говорила что о вас. Она относится к вам как к дочери, и я не позволю, чтобы ей причинили боль. Только попробуйте расстроить ее теперь, когда она так тревожится об отце, и я устрою вам веселую жизнь!

Из всего сказанного у нее в мозгу засело только одно: «Когда я в последний раз навещал родителей».

– Вы… вы ездили домой к родителям? – в смятении спросила она, не понимая, как это раньше не пришло ей в голову.

– Естественно. Я должен был повидать отца перед операцией и хоть немного поддержать мать. Где, черт возьми, по-вашему, я еще мог быть? Я не мог взять вас с собой, вы же не вполне оправились от гриппа!

Она отвернулась, прикусив губу и вновь перебирая в памяти все свои мучительные, полные глубокой обиды мысли. Почти целую неделю он ночевал на ее неудобной кушетке, заботился о ней, а на выходные уехал повидать родителей. А что же она? Она злилась, что он куда-то запропастился. Снова, как бывало уже не раз, заняла боевые позиции, и все потому, что хотела видеть его рядом с собой. Кэсси сидела, не говоря ни слова, поглощенная своими невеселыми раздумьями. Она, значит, действительно хочет, чтобы он всегда был рядом! И нападает на него каждый раз, когда чувствует боль, а эта боль возникает, когда он оставляет ее одну.

В один прекрасный день срок их соглашения истечет, заговор перестанет существовать, и Джордан при первой же возможности вернется к тому, что больше всего привлекало его в этой жизни. Какой прок желать, чтобы он всегда оставался рядом, если вся их так называемая близость не более чем иллюзия, нереальная и щемящая, как и само Рождество!

– Хотите еще что-нибудь сказать? – нетерпеливо спросил Джордан, поднимаясь со стула и собирая коробки с покупками. Кэсси молча покачала головой. – Как я понимаю, очередной кризис позади? – проворчал он. – В таком случае, может, возьмемся за дело?

В полном смятении она присоединилась к Джордану. До чего же трудно разобраться в собственных чувствах! У нее и в мыслях не было испытывать вообще какие-либо чувства к этому человеку, а они возникли, и Кэсси не знала, как быть. Она принялась развешивать серебряную канитель. Джордан с любопытством наблюдал за ней.

– Может, все-таки продумаем план вечеринки?

– Сегодня мы просто не успеем сделать и то и другое, – быстро сказала она. – Я без труда набросаю план, если вы дадите мне основную идею. Обдумаю все дома или даже во время перерыва на работе. Никаких проблем.

– Ах, ну да! – протянул он. – Я и забыл, что вы окончили школу в Швейцарии. В ваших силах придать всему действу некую европейскую утонченность, а мне останется пожинать лавры! Займитесь нижними ветками, скомандовал он. – Я возьму стремянку и развешу игрушки наверху.

Кэсси была рада, что он вышел из комнаты. По крайней мере есть минута-другая, чтобы собраться с мыслями, однако еще до того, как он вернулся, она решила ни о чем не думать. У нее просто не было сил на откровенность с собой.

– Прелестная комната, – заметила она, когда Джордан вернулся в гостиную и поставил стремянку возле елки.

– Я уж и не надеялся услышать это от вас, – улыбнулся он. – Каждая вторая из женщин, которые здесь бывают, в восторге от нее!

На долю секунды Кэсси замерла как громом пораженная. У нее даже мысли не мелькало, что у Джордана могут быть другие женщины, и эти слова отозвались в ней почти осязаемой болью. Хотя почему бы и нет? Он красив, обаятелен, умен. И был он сейчас с ней, а не с другой потому, что, как он говорил, она нравится его отцу больше всех остальных. Это некоторым образом подчеркивало кратковременность их отношений, и Кэсси погрузилась в молчание. Джордан никогда и ни при каких обстоятельствах не захотел бы связывать себя надолго ни с одной женщиной. Она не могла себе представить, чтобы Джордан, оказавшись в какой-либо смертельно опасной ситуации, мог начисто забыть об оставленной дома «милой женушке». Его жизнь круто изменилась, когда отец отошел от дел и заболел, но ведь это не навсегда. Он наверняка постоянно твердит себе это.

– Великолепно! – Джордан спустился со стремянки и отступил назад, чтобы полюбоваться елкой. – Я сварю кофе, а потом мы в торжественной обстановке зажжем рождественские огни!

– Есть еще вот это, – сказала ему Кэсси. – Я… мы купили ее, чтобы украсить верхушку елки.

Она протянула ему пятиконечную звезду, он кивнул.

– О'кей. Я водружу ее на самый верх перед тем, как зажечь огни. Но сначала кофе.

Когда он ушел, Кэсси со всех сторон осмотрела елку. Да, просто чудо!

И как украшает эту теплую просторную гостиную с толстым бежевым ковром на полу и тяжелыми занавесями на окнах, защищающими от зимнего холода. Ей не хотелось уходить отсюда. Она бы с удовольствием переночевала тут на кушетке, кушетке Джордана. Кэсси вздохнула, прекрасно понимая, что с ней происходит, и вместе с тем не желая признаться себе в этом. А не водрузить ли пока звезду на верхушку елки? Она без труда дотянется с верхней ступеньки…

Кэсси взобралась на стремянку и стала укреплять звезду, но ей мешали обвившиеся вокруг ветки провода. Она было потянулась освободить звезду, и тут в комнату вошел Джордан.

– Кэсси! – Он быстро поставил чашки с кофе и бросился к ней.

До сих пор все было хорошо, но, услышав его громкий вскрик, Кэсси потеряла равновесие, тщетно попыталась поскорее спуститься вниз, пока шаткая стремянка не рухнула на пол, и почувствовала, что неудержимо падает. Джордан успел подхватить ее, но не устоял на ногах, и оба они грохнулись на пол. Он только успел локтем прикрыть ее голову, когда лестница с глухим стуком упала на ковер.

– О Боже! – Лежа на полу, Кэсси посмотрела вверх – отсюда елка выглядела совсем иначе, но тоже очень красиво. – Если б стремянка упала чуть-чуть в сторону, елке пришел бы конец!

– А упади она поближе, не поздоровилось бы нам с вами! – сердито заметил Джордан. – Мне следовало догадаться, что вы попытаетесь сделать все сами. Вы ведь уверены, что способны сделать любое дело лучше всех, да?

Кэсси подумала, что сердится Джордан совершенно зря, и быстро взглянула на него. Он сидел на ковре, устремив на нее возмущенный взгляд.

– Все было нормально, пока вы не заявились сюда с диким воплем, буркнула она, чувствуя, как неожиданно потускнело очарование рождественской красавицы. – В следующий раз, когда задумаете устроить вечеринку, найдите себе другую невесту!

– Вам не приходит в голову, как глупо вы выглядите, лежа на полу и испепеляя меня грозным взглядом?

Он засмеялся, и Кэсси окончательно рассвирепела. Она попыталась сесть, но Джордан легонько толкнул ее в плечо, и она снопа упала на спину.

– Не вставайте, – весело сказал он. – По крайней мере в этом положении у вас нет передо мной никаких преимуществ. Кэсси залилась краской, и его брови удивленно взлетели вверх.

– Никаких неприличных намеков, уверяю вас! – Джордан скользнул по ней медленным взглядом, и Кэсси отчаянно пожалела, что не вскочила на ноги. – Платье вам очень к лицу. Хотя цвет не вполне для вас обычный, красное вино, немного светлее ваших волос. Удивительно, но он вам идет. У вас определенно чутье на цвет. Тоже благодаря швейцарской школе?

– Скорее, проявление врожденного артистизма, – лаконично ответила Кэсси, в смятении от его странного взгляда и тех чувств, какие он против воли всколыхнул в ее душе. – Должно быть, я кое-что унаследовала от своей театральной семьи!

Легкая горечь в ее словах не прошла для Джордана незамеченной.

– Снова вспомнили Луиджи? – мягко спросил он.

– Никого я не вспомнила, – пробормотала Кэсси. – Что мне нужно, так это вспомнить о самой себе. А теперь, будьте любезны, позвольте мне встать, – язвительно добавила она.

– Да нет, не позволю. – Он наклонился над нею, обхватив ладонями ее лицо. – Мне больше нравится видеть вас вот так.

Это она ожидала услышать меньше всего и от смущения густо покраснела.

– Вы и в самом деле испуганы, верно, Кэсси? – спросил он. – И потому встречаете все в штыки?

– Я… я вовсе ничего не встречаю в штыки, – дрожащим голосом выдавила Кэсси.

– Вот и не нужно, – пробормотал он и вдруг прильнул к ее губам с нежным любопытством, дразня и как бы изучая, постепенно оттесняя ее защитные инстинкты на задний план. Кэсси попыталась отпрянуть, но в этой попытке не было искреннего желания освободиться. Она хотела его поцелуя, жаждала его, и Джордан, казалось, точно чувствовал это. Его пальцы ласкали ее лицо, скользили по изгибу стройной шеи, и, взволнованная его ласками, Кэсси обмякла в его объятиях.

– Так-то лучше, Кэсси, – прошептал он. – Вы снова начинаете оживать.

Без меня вы становитесь безжизненной ледышкой.

Внезапно до нее дошел смысл происходящего. Здесь не было ни намека на любовь, был всего лишь обдуманный, заранее спланированный акт оздоровления, ради ее пользы, а вовсе не потому, что он этого хочет. Сам Джордан в этом не нуждался. Он просто действовал как врач, ставящий медицинский эксперимент.

Кэсси отвернулась от него и, крепко зажмурив глаза и чувствуя спазм в горле, спросила:

– Можно мне теперь встать? Надеюсь, лечебный сеанс окончен? Минуту-другую царила гнетущая тишина, а затем последовал такой яростный взрыв, что Кэсси едва ли не физически ощутила его убийственную силу. – Ты, жалкая маленькая стерва! – свистящим шепотом процедил Джордан, но от этого шепота ее обуял панический ужас, ледяные мурашки пробежали по спине. Он не пошевелился, только в прикосновении его рук уже не было никакой нежности.

– Я могу встать? – уже менее решительно спросила она.

– Ну-ка, посмотрите мне в глаза, черт вас возьми совсем!

Схватив ее за подбородок, он рывком поднял ей голову. Кэсси открыла глаза, посмотрела на него и окончательно перепугалась – такое напряжение было во всем его облике, столько ярости в сверкающих светлых глазах. А он будто и не замечал ее страха. По ее милости Джордан Рис не помнил себя от холодной животной злости, особенно пугающей здесь, в гулкой зловещей тишине уединенного дома, нарушаемой лишь потрескиванием поленьев в камине.

– Значит, по-вашему, это всего лишь терапевтический сеанс? – спросил он. – Если это и было так, то ничего не вышло. Может, надо прибегнуть к шоковой терапии?

– От вас мне ничего не надо! – В глазах Кэсси сверкнул хорошо знакомый Джордану непокорный огонь.

– В самом деле? – мягкий тон не мог скрыть бушующего в нем гнева. Как же тогда объяснить, что еще недавно вы с такой легкостью и охотой падали в мои объятия? Видимо, что-то вам было нужно?

– Лично к вам это отношения не имело! Я была больна и испытывала к вам благодарность. Вы прекрасно знаете, что никогда мне не нравились! Вы были мне нужны, когда мы ездили повидаться с моей матерью, равно как и я была нужна вам тогда и нужна до сих пор. Я на многое готова ради вашего отца, только оставьте при себе свои терапевтические процедуры!

Он схватил ее за плечи и легко, как ребенка, притянул к себе, в его глазах бушевал огонь.

– Помните, я только что говорил о шоковой терапии?

Он грубо впился в ее губы, и Кэсси под его безжалостным напором невольно откинула голову, не имея сил сопротивляться. Он оказался еще сильнее, чем она думала, и ее беспомощные попытки оттолкнуть его ни к чему не привели. Джордан вообще не заметил их, так велико было его желание наказать ее.

– Нет! Пожалуйста! – Паника в ее голосе лишь распалила его. Не ослабляя железной хватки, он легким толчком повалил Кэсси навзничь и придавил к полу.

– Вы считаете, что знаете меня? – глухо прошипел Джордан. – Считаете, что я решил стать вашим личным психиатром? Вы совершенно меня не знаете. А я бываю нот таким, когда моему терпению приходит конец!

Он вновь наклонился поцеловать ее. Сильные пальцы впились в запястья Кэсси, которая отчаянно пыталась вырваться из этой стальной ловушки. Но вдруг все изменилось. Только что они боролись, ожесточенно, яростно, не помня себя. И вот в одну секунду все стало иначе. Трепеща от страсти, Джордан выпустил ее руки, пальцы его зарылись в ее волосы, а губы прижались к ее губам, но совсем не так, как минутой раньше.

От этого поцелуя Кэсси захлестнула волна такого острого наслаждения, какого она никогда прежде не испытывала. Все ее существо словно растворилось в безумии освобожденного желания, сердце готово было выскочить из груди. Она вдруг поняла, что впервые сама отвечает на его поцелуй, а в мозгу пицей билась одна мысль – утонуть в его объятиях.

Джордан поднял голову, и они посмотрели друг на друга, едва переводя дыхание. Джордан что-то глухо пробормотал, и в его глазах она прочла то же горячечное безумие, которое сжигало ее саму.

– О Боже! – хрипло выдохнул он и вновь жадно впился в ее губы, меж тем как его руки, только что враждебные и грубые, нежно ласкали ее тело. Через секунду платье было расстегнуто, и его ладони сомкнулись на трепещущей, напрягшейся от желания груди Кэсси. Горячие губы скользнули по ее лицу, потом по груди, язык нежно тронул отвердевшие соски. Кэсси оказалась во власти противоречивых чувств: ей хотелось и оттолкнуть его, и еще теснее прижаться к его губам, пальцы перебирали его волосы. С глухим стоном он покусывал ее нежную плоть, и все ее естество едва заметной дрожью отзывалось на его страсть.

Он вновь приник к ее губам, одной рукой сжимая ее грудь, и Кэсси внезапно поняла, что ее тело невольно, повинуясь сокрушительному огненному вихрю, пришло в движение, разжигая в Джордане ответное пламя. Кэсси металась, прожигаемая насквозь первозданным жаром страсти, перед мощью которого она была абсолютно бессильна. У нее вдруг перехватило дыхание, все тело немыслимо напряглось, отказываясь подчиняться ее воле и рассудку, и как бы со стороны она услышала, что сквозь рыдания твердит его имя. И снова все переменилось, и она внезапно осознала, что Джордан застегивает ей платье, твердо отстраняя от себя ее руки, все еще цепляющиеся за него.

Секунду спустя она была на ногах и мало-помалу пришла в себя, ощущая поддержку рук Джордана и видя перед собой его внимательные, как бы оценивающие глаза.

– Почему вы были так глубоко привязаны к этому итальянцу? – низким глухим голосом спросил он. – Вы ведь, по сути, до сих пор Спящая Принцесса. До сих пор не разбуженная. Его поцелуи наверняка были совершенно невинны, и, можете мне поверить, он вряд ли хотел чего-то большего, да и вас он как мужчина нисколько не волновал. Иначе он бы на поцелуях не остановился. Разумеется, если он живой человек, а не кукла из папье-маше! Кэсси молча смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, по-прежнему покорная его воле.

– Пора уж вам повзрослеть, Кэсси, – сердито сказал он, – и жить полнокровной жизнью! Я ведь не смогу научить вас жить в этом мире, разве что вы переедете сюда и будете рядом до окончания помолвки. В следующий раз, когда вы окажетесь в моих объятиях, я пойду до конца.

На обратном пути он не проронил ни слова, и Кэсси тоже всю дорогу молчала. Она просто не смела заговорить с ним, чувствуя, что в любую минуту он может взорваться, как динамит, и, когда наконец машина остановилась у ее дома и он, проводив ее до дверей квартиры, попрощался, Кэсси буквально ввалилась в прихожую, заперла за собой дверь и прислонилась к ней, ощущая спиной холодную твердую поверхность.

Она желала его! Желала с такой неодолимой силой, что в порыве отчаяния прикусила губу, но даже не почувствовала боли. Вся боль огненным сгустком пульсировала внутри, в сердце, и только разгоралась от сознания, что она одинока, еще более одинока, чем раньше.

Что же делать? Ведь придется ходить на работу в редакцию, время от времени ездить вместе с ним к его отцу. В глубине души она почему-то была уверена, что Джордан ни за что не отпустит ее из газеты, потому что его отец непременно захочет узнать, чем вызван ее уход, да и среди коллег пойдут разговоры.

Кто же виноват в случившемся? Вообще-то вопрос был никчемный, поскольку Кэсси прекрасно знала ответ. Все дело в ней самой, она сама стала вешаться Джордану на шею, хотя он этого совсем не ожидал, чуть ли не умоляла Джордана поцеловать ее прямо здесь, в ее квартире, только потому, что он был так внимателен и заботлив. Она не сумела правильно воспринять его доброе отношение, оказалась не способна повести себя, так сказать, нормально. Считала себя здравомыслящей, лишенной сантиментов деловой женщиной, но Джордан беспощадно продемонстрировал ей, какая она на самом деле, и заронил в ее душу болезненную жажду, которая, как она понимала, никогда не утихнет.

Глава 8

Случилось так, что Кэсси не видела Джордана ни на следующий день, ни вообще всю оставшуюся неделю. Он позвонил, как раз когда она уже собиралась идти в редакцию. Голос в трубке звучал сдержанно, холодновато-вежливо.

– Я хочу, чтобы вы знали, где я буду в течение ближайших нескольких дней, – сообщил он. – Главный редактор «Газетт» и его заместитель оба свалились с гриппом. Я сейчас же еду туда, а в нынешних обстоятельствах предпочтительно, чтобы вы раньше других были в курсе.

– Хорошо. Благодарю вас.

Кэсси смешалась, не зная, что сказать дальше. Упомянуть о вчерашнем вечере? Как он к этому отнесется? Обычно в таких ситуациях на подмену заболевшему выезжал заместитель их главного редактора. Это и понятно: «Газетт» была частью компании Риса и подобные замены считались в порядке вещей. А вот то, что в «Газетт» отправился сам главный, и не кто-нибудь, а Джордан, сын президента и самого крупного акционера компании, было весьма необычно. Он решился на этот шаг, наверно, потому, что не хочет встречаться с ней на глазах у сотрудников. Ведь ясно, что после вчерашнего они не смогут поддерживать прежние нормальные отношения.

– Может быть, у вас есть для меня какие-нибудь поручения? – неуверенно спросила она, мысленно возвращаясь к рождественской вечеринке и всему, что с ней связано.

– Нет, – холодно ответил он. – Увидимся, когда я вернусь в редакцию.

Вероятно, через три-четыре дня.

В трубке послышались гудки, а Кэсси все стояла, бездумно глядя на нее. Их затея казалась теперь совершенно невозможной. Начать с того, что идея помолвки принадлежала именно Джордану. И именно он вкладывал массу сил в осуществление своего плана, тогда как сама она сперва вообще не хотела ему помочь. Теперь же он вряд ли сумеет правдоподобно играть роль жениха даже в доме своих родителей, не говоря уж о том, что их каждодневные встречи в газете превратятся в сущую каторгу.

Ну что ж, по крайней мере в редакции она смогла взять себя в руки и ничем не выдала своего настроения.

– Джордана несколько дней не будет, – сказала она с порога, прежде чем Бэрри Сток, заместитель главного редактора, успел оповестить всех о причине его отсутствия. На время утреннего совещания каждый уже знал о случившемся столько же, сколько и сама Кэсси; и все находили это естественным – ясное дело, ей положено быть в курсе, и, даже если она узнала обо всем раньше Бэрри, ничего удивительного в этом нет. К сожалению, Джордан по причине своего отсутствия не может оценить ее предусмотрительность. И вообще, ей будет не хватать его эти несколько дней, подумала Кэсси.

Когда он позвонил в пятницу вечером, в его голосе не было прежней холодной отчужденности.

– Завтра я собираюсь к отцу, – спокойно сказал он, и по его тону было трудно понять, в каком он настроении. – Может, составите мне компанию?

– С удовольствием! – Чувствуя, как внутри нарастает знакомое желание ответить резкостью, Кэсси вовремя подавила закипающий гнев. – Все еще злитесь на меня? Но так или иначе, я хочу повидаться с вашим отцом.

– Превосходно, – ответил он. – Я заеду за вами около часу. Нет смысла отправляться раньше. В это время года по субботам на дорогах не так уж много автомобилей, а моя мать сейчас живет там в гостинице.

– Почему? – Кэсси ощутила укол обиды: как это он не сказал ей об этом раньше? Но тут же одернула себя: дом не ее, а Джордана, и дело касается не ее, а его родителей, и она здесь совершенно ни при чем.

– До больницы путь неблизкий, а она не любительница водить автомобиль. К тому же дом стоит несколько на отшибе – не самое подходящее место для одинокой женщины. Я перевез ее в прошлое воскресенье.

– Я… понятно. – Холодный тон его слов задевал ее, но она так и не нашлась, что сказать в ответ.

– Еще какие-нибудь вопросы? – коротко спросил Джордан. По тому, как прозвучал этот вопрос, Кэсси окончательно убедилась, что с ней говорит тот, прежний Джордан, которого она так хорошо знала до «помолвки». В итоге она оказалась права: он до крайности черствый, холодный, не терпящий возражений человек.

– Нет! – резко ответила Кэсси. – Жду вас завтра к часу.

На этот раз трубку бросила она, понимая, что если их разговор продолжится, то она выскажет ему все, что о нем думает. Теперь ей казалось совершенно непонятным, как это Джордан мог вызывать в ней нежные чувства. Мстительный мужлан, в этом вся его суть! Кэсси надела пальто и отправилась по магазинам. То, что Джордан Рис безумно действовал ей на нервы, не должно сказываться на ее отношении к его родителям. Кэсси искренне им симпатизировала и с большим удовольствием выбрала для каждого небольшой подарок. Домой она вернулась довольно поздно. Когда на следующий день Джордан заехал за ней, упакованные в оберточную бумагу подарки лежали в ее чемодане.

Увидев Кэсси, он окинул ее привычным холодным взглядом, в ответ на который она тут же вспыхнула от гнева.

– Вам не нравится, как я одета? – с дерзким видом спросила она, злясь на то, как неспешно и невозмутимо оглядывал ее Джордан. – Если, по-вашему, я выгляжу неприлично, то я могу переодеться!

– Я так не считаю, – спокойно ответит он. – Вы всегда одеты с большим вкусом.

– Тогда откуда этот неодобрительный взгляд?

– О неодобрении речи нет, – ровным голосом сказал Джордан. – Просто я подумал, не замерзнете ли вы в этой короткой юбке. А может быть, я с удовольствием любовался вашими ногами. Выбирайте, что вам больше нравится!

Этой реплики оказалось вполне достаточно, чтобы заставить ее замолчать. Не говоря больше ни слова, Джордан тронул машину с места и по пустынным морозным улицам направился к ближайшей магистрали.

За последнюю неделю погода установилась, лишь по сторонам на склонах холмов белели кое-где нерастаявшие пятна снега и время от времени блестели на солнце остатки ледяного покрова на полях. В полдень они остановились, выпили в молчании по чашке чаю и снова продолжили свой путь на юг. Джордан с невозмутимо-отрешенным видом вел машину. Его красивые руки уверенно сжимали руль, глаза были устремлены вперед, на дорогу. Кэсси очень хотелось посмотреть на него, но она все-таки удержалась. Постепенно, однако, она занервничала, особенно когда машина свернула на обычную сельскую дорогу. Здесь снег не успел еще полностью растаять и в некоторых местах по краям дороги превратился в лед; Кэсси заметила, как Джордан напрягся, оценивая ситуацию. Если снова начнется снегопад, то дорога здесь станет небезопасной. Оставалось надеяться, что метеорологи не ошиблись и до рождественских каникул снега не будет.

– Где мы остановимся? – спросила Кэсси, когда они наконец въехали в город.

– Думаю, неплохо бы поселиться в той же гостинице, где моя мать, сухо сказал он. – Это было бы вполне естественно, если, конечно, у вас не найдется веских возражений.

– У меня нет возражений, – ледяным тоном отчеканила Кэсси и язвительно добавила: – Я заплачу за себя сама!

– Не будьте занудой, Кэсси, – устало буркнул Джордан. – Нам и без того будет нелегко, так что оставьте вашу язвительность. Надеюсь, ваше доброе отношение к моему отцу поможет нам выдержать предстоящее испытание. Но помните, случись что – и вы найдете во мне решительного и безжалостного врага!

Кэсси прочла, явную угрозу не столько в словах, сколько в спокойном тоне, каким они были произнесены, и ей вдруг стало стыдно своей ребячливой вспышки. Она смущенно замолчала, а Джордан, казалось, вовсе забыл о ее существовании.

Зарегистрировавшись у администратора, он проводил ее в номер и тут же исчез, отправившись на поиски матери. А Кэсси вдруг совершенно отчетливо поняла, что ее ждет в ближайшее время. Если она намерена держаться как член семьи, ей придется проявить напористость и самой позаботиться о себе. К сожалению, на такое она не способна. Вся ее напористость кончалась на журналистике, в житейских делах ей очень недоставало уверенности в себе. От природы застенчивая и замкнутая, она не умела открыто выказывать свои чувства, опасаясь ответной холодности и враждебного непонимания.

Распаковав вещи, Кэсси села на край постели и погрузилась в свои невеселые мысли. В дверь постучали. На пороге возник Джордан.

– Мы собираемся выпить кофе в столовой на первом этаже, – деловито сообщил он. – Если вам будет угодно изобразить на лице улыбку, то можете составить нам компанию.

Кэсси молча взяла свою сумку и шагнула к двери, однако Джордан неожиданно остановил ее.

– Кэсси, – тихо сказал он, – простите меня за тот вечер, пожалуйста.

Это было настолько неожиданно, что она просто стояла и смотрела на него, не зная, как отнестись к его словам.

– Я сам создал такую ситуацию, из которой у вас не было другого выхода, кроме как нагрубить мне, – признался он. – Со мной трудно сладить, так что вам поневоле пришлось употребить ваш острый как бритва язычок. Зная вас, я должен был это предвидеть. – Он пожал плечами и сдержанно улыбнулся. – К сожалению, вам удалось по-настоящему задеть меня. И очень больно.

– Я задела вас? – ошеломленно воскликнула Кэсси, уставясь на него широко раскрытыми глазами.

– Мое самолюбие, Кэсси, – криво усмехнулся Джордан. – Какому мужчине приятно думать, что, когда он целует женщину, она в этот миг хладнокровно обдумывает, что за всем этим кроется. Считается, что в такой ситуации она забывает обо всем!

– Но я… я ведь упала и… – пробормотала Кэсси, пряча глаза и совершенно не зная, что сказать дальше. Он взял на себя всю вину, забыв о том, как она сама бросалась ему на шею. Кэсси совсем растерялась.

– И это тоже моя вина, – невесело засмеялся он в ответ на ее слова. С налету обрушился на вас с обвинениями: вы, дескать, постоянно стремитесь доказать, что никому ни в чем не уступите. Если б я вовремя сдержался, вы бы не упали со стремянки.

– В общем-то это неважно, – спокойно сказала Кэсси. – Мы с вами просто не можем вести себя как нормальные люди, верно? Между нами с самого начала существует глубокая внутренняя неприязнь. Жаль только, что вы связались именно со мной, вот и все.

– Верно, – криво усмехнулся он. – Но раз уж так получилось, давайте постараемся выйти из положения с минимумом потерь. Ну а теперь идемте к моей матери.

Кэсси вышла из номера, но тут же метнулась назад и быстро вытащила из чемодана красиво упакованный подарок.

– Я… я привезла с собой небольшие подарки для ваших родителей, объяснила она в ответ на удивленный взгляд Джордана. – Надеюсь, вы не против, – добавила она, заметив, как сузились его глаза.

– Если вам так захотелось, то мне, разумеется, нечего возразить, медленно произнес он. – Если вы считаете, что обязаны…

– Почему «обязана»? – перебила Кэсси, избегая его пристального взгляда. – Как ни странно, они мне очень нравятся!

– Как ни странно, вы им тоже, – взяв ее за плечи, мягко сказал Джордан. – И как ни странно, вы нравитесь и мне. – Он взглянул на нее с высоты своего роста и почувствовал, как она напряглась. – Беда в том, что вы все время гладите меня против шерсти. И виной тому, наверное, ваше инстинктивное стремление делать все мне наперекор. Однако в целом вы до сих пор вели свою роль неплохо. Пожалуй, нам стоит забыть о наших разногласиях и начать все сначала.

Только не теперь, когда она снова во власти недавних чувств! Когда лежащие на ее плечах руки Джордана буквально жгут кожу, даже сквозь ткань жакета. Достаточно одной ошибки, одного нежного взгляда с его стороны, и она опять будет ввергнута во вчерашнее безумие и, забыв обо всем на свете, со стоном забьется в его объятиях.

– В этом нет необходимости, – сказала она поспешно, отстраняясь. Все и так скоро кончится.

– Кончится? – изумился он. – А Рождество? К тому же нам придется еще некоторое время продолжать игру, пока отец окончательно не поправится и не будет в состоянии выдержать этот удар. Пока только начало!

– Я… я не могу!.. – в отчаянии воскликнула она, испуганно глядя на него. – Мне не выдержать все это снова. Теперь нам уже незачем так притворяться. Они все равно нам поверили. Я просто не сумею больше… когда вы…

– Когда я все время рядом, – сердито закончил Джордан. – Мы слишком далеко зашли, на попятный идти поздно, – отчеканил он. – Вам придется наступить на горло своим чувствам, как бы трудно это ни было. Советую начать прямо сейчас!

С этими словами он притянул Кэсси к себе и грубо, чуть ли не с намеренной жестокостью впился в ее губы. Джордан был слишком большим и сильным, чтобы она могла хоть как-то сопротивляться. Все ее существо захлестнула горячая волна желания, но он все же почувствовал в ней внутреннее сопротивление и стиснул еще крепче, не отрывая губ от ее рта. Когда он ослабил натиск и слегка отпустил ее, Кэсси уже целиком была в его власти. Руки безвольно повисли, гнев и страх исчезли без следа, уступив место какому-то сладкому полуобморочному состоянию. Встретив пристальный взгляд его светлых глаз, она мучительно покраснела.

– Вы… вы говорили, что больше никогда… – неуверенно пролепетала она.

– Под влиянием минутного гнева я совершенно забыл об этом, – буркнул он. – Сдается мне, вас ни на мгновение нельзя оставить без присмотра, иначе вы схватите свой журналистский блокнот и броситесь брать интервью у моих родителей. – С этими словами он быстро направился к двери, и ей оставалось только последовать за ним. Но Джордан вовсе не собирался оставить ее одну. Заперев дверь номера, он отдал ей ключ, а когда Кэсси с обиженным видом торопливо зашагала прочь, взял ее за руку и заставил замедлить шаг. – Помните, сейчас вы как бы на сцене, Кэсси, – предупредил Джордан, когда они подошли к дверям гостиничного кафе, – с этой минуты и до нашего отъезда!

Кэсси и сама это знала, вот почему, когда он взял ее за руку, она не сделала попытки освободиться.

Мать Джордана была так рада ее приходу, что Кэсси до слез смутилась и растрогалась. Дороги Рис твердо решила, что лучшей жены для сына и желать нельзя, и отец Джордана, когда они позднее навестили его, тоже не скрывал своей радости и гордости за сына. Радом была любящая семья, которой очень скоро предстояло увеличиться. Выглядел он теперь куда лучше, и Кэсси подумала о том, как трудно ей будет сказать этому добросердечному человеку, что его мечтам не суждено осуществиться.

Джордан тоже вел себя с подкупающей теплотой и заботливой мягкостью, и Кэсси показалось, что естественность, с какой он играл свою роль, произвела бы большое впечатление на ее мать. Но где взять актерское умение, чтобы убедить любящих стариков, что их помолвка не придуманная от начала до конца ложь, а всего-навсего досадная ошибка? На обратном пути, сидя рядом с Джорданом, Кэсси вдруг поняла, что надолго ее не хватит. Она готова была расплакаться от бессилия и чувства вины и поэтому всю дорогу угрюмо молчала.

Еще задолго до поворота на магистраль снова повалил снег, и видимость почти сразу намного ухудшилась. Внезапно поднявшийся ветер залеплял ветровое стекло крупными белыми хлопьями. Едва они вырулили на шоссе, как увидели, что по обочинам горят огни безопасности, предупреждая водителей о том, что необходимо сбавить скорость до минимума.

– Боюсь, так мы далеко не уедем, – пробормотал Джордан, нарушая царившую в салоне тишину. – Очень скоро нам придется ползти черепашьим шагом, и мне вовсе не улыбается попасть в пробку, всегда ведь найдется недоумок, которому приспичит всех обогнать. А это весьма небезопасно. Так что на следующем повороте мы свернем на проселок.

– Но там, наверно, еще опаснее? – встревоженно спросила Кэсси. На ней были плотные шерстяные колготки и высокие сапоги, что оказалось очень кстати. Если они застрянут на полпути, то она по крайней мере не будет страдать от холода. Слава Богу, догадалась взять с собой и меховую шапку.

– Может быть, – угрюмо сказал Джордан. – Но мы хотя бы не будем зависеть от других. – Вскоре перед ними замаячил знак сообщающий о возможности выхода на другую дорогу. Джордан засигналил и свернул туда, однако условия там оказались не намного лучше. – В случае чего остановимся на ночь в какой-нибудь гостинице, – спокойно сказал он. – Ближайший город сравнительно недалеко отсюда.

Кэсси понятия не имела, где они находятся. Из-за метели ей казалось, будто они попали в какой-то призрачный, нереальный мир, и, несмотря на то что в автомобиле было уютно и тепло, она, как и Джордан, прекрасно понимала, что, если они застрянут, этого тепла хватит не надолго. Здесь тоже намело уже довольно много снега. Наверно, в этой низине снег не успел полностью сойти, и теперь новый снегопад увеличил белый покров. – Придется нам все же остановиться, – сказал Джордан, проехав несколько миль. – Нет смысла рисковать, чтобы в конце концов застрять Бог знает в какой глуши. В ближайшем населенном пункте выходим, ладно?

Кэсси оставалось только согласиться. Откровенно говоря, ей было непонятно, как он вообще что-то видит в такой мгле.

Однако как раз она-то первая и разглядела огни придорожной деревни, и Джордан поехал туда, преодолевая все более глубокие сугробы. Он угрюмо молчал, и Кэсси поняла, что, как и она, он думает о том, есть ли в этой деревне хоть какая-нибудь харчевня или им придется ехать дальше. В любом случае еще несколько миль – и они все равно застрянут, так не лучше ли рискнуть и повернуть в деревню?

Они медленно ползли по деревенской улице. Кэсси изо всех сил пыталась высмотреть что-нибудь подходящее для ночлега и наконец, к великой радости, увидела вывеску деревенской гостиницы под названием «Пестрый теленок».

– Слава Богу! – пробормотал Джордан и потер уставшие от напряжения глаза. – Пойдемте поскорее выясним, что они могут нам предложить.

Похоже было, они тут не одни такие. Джордан с трудом припарковал свою машину радом с несколькими другими, а Кэсси с надеждой думала: дай-то Бог, чтобы их владельцы оказались местными жителями, а не их товарищами по несчастью, тоже решившими найти прибежище в этой гостинице.

Внутри было тепло и шумно, и Кэсси, стараясь не отставать, прошла следом за Джорданом в переполненный бар.

– Надеюсь, у вас можно будет переночевать? – обратился он к розовощекой улыбающейся женщине.

– Я тоже надеюсь, сэр! – засмеялась она. – За последний час на нас обрушилась уйма народу. Смею предположить, что вы, как и другие, свернули с шоссе, чтобы заночевать у нас?

– Верно, – сказал Джордан. – Вы позволите нам…

– Минутку, сэр. Пойду справлюсь у мужа. Он готовит номера для приезжих. Будет неприятно, если я обнадежу вас, а потом окажется, что свободных комнат нет.

К счастью, номер нашелся, и, когда их повели наверх, Кэсси с облегчением вздохнула.

– Вещи вам принесут немного погодя, – успокоил их хозяин. – Я просто покажу вам, что к чему, и оставлю ключ. А вы располагайтесь по своему усмотрению. У нас сейчас масса хлопот. Если хотите, чуть позже сможете поужинать.

– Спасибо, с удовольствием, – сказал Джордан. – Как насчет поужинать, Кэсси? – Он быстро взглянул на нее, и она, улыбнувшись, молча кивнула. Просто чудо, что им так сразу повезло.

– Вот и ваша комната! – Отперев массивную дубовую дверь, хозяин жестом пригласил их войти. – Последняя свободная комната во всей гостинице! Вам здорово повезло. Еще каких-нибудь полчаса, и номер наверняка был бы занят. Это единственная гостиница на много миль вокруг!

– У вас, значит, осталась только эта комната? – голосом, в котором Кэсси уловила нетерпеливую досаду, спросил Джордан. – Вообще-то мы рассчитывали на две.

– Мне очень жаль, сэр, но это действительно так. Больше ни одного свободного угла, ведь, как я уже говорил, наша гостиница единственная на много миль вокруг. Надеюсь, вам будет здесь достаточно удобно, – добавил он, бросив взгляд на обручальное кольцо Кэсси. – По крайней мере в такую ночь, как эта, никому в голову не придет задавать вам вопросы.

С этими словами он вышел, двусмысленным смешком вогнав Кэсси в краску и вызвав раздражение у Джордана. Взгляд Кэсси тотчас приковала к себе огромная двуспальная кровать – девушка так и осталась стоять в дверях, не в силах двинуться с места.

– Ну и как же нам быть? – недовольно спросила она у Джордана, который спокойно осматривал номер.

– Постараемся «устроиться» как можно лучше, как выразился наш благодетель. Ничего другого не остается. Вы ведь сами все слышали. В ближайшей округе ночлега не найти. Можем считать, что нам чертовски повезло!

– Мне так вовсе не кажется! – порозовев от смущения, заявила Кэсси. Эта штука, которая занимает чуть не всю комнату, не что иное, как двуспальная кровать.

– Слава Богу, что не односпальная, – сердито бросил Джордан. – Ради всего святого, Кэсси, вы ведь все отлично понимаете. При всем вашем недоверии и неприязни ко мне, вы ведь не станете подозревать, что я это подстроил!

– Ну что ж, в таком случае мы должны… кое о чем договориться, пробормотала Кэсси.

– Короче, мне бар, а вам кровать, да? – ехидно усмехнулся он. – Нет уж, благодарю покорно, мисс Престон! Эта штука достаточно велика для нас обоих. Можно устроить забор из подушек прямо посередине кровати, если вы настаиваете, или будем сидеть всю ночь, уставясь на постель, – кто первый заснет, тот и проиграет. Кстати, если вы не заметили, – раздраженно добавил он, – здесь нет центрального отопления. Вы только что переболели гриппом, а я вовсе не самоубийца! Так что сначала мы пойдем поужинаем, а затем организуем два оборонительных лагеря и немного поспим. Если повезет, завтра мы продолжим наше путешествие. Надеюсь, в этом захолустье все же найдется пара снегоочистителей!

В словах Джордана была неоспоримая логика. Даже сейчас, в пальто, она чувствовала, что в комнате очень холодно, и вместе с тем хорошо понимала, что им действительно повезло – по крайней мере крыша над головой. И Кэсси отправилась ужинать, думая о том, что Джордан, как всегда, прав. Однако, когда подошло время располагаться на ночь, ее снова охватила ужасная неловкость. Будь они просто друзьями, привыкшими весело проводить вместе время, то все это не имело бы такого уж большого значения. Кэсси с грустью вспомнила дни своей недавней болезни, тепло и заботу, которыми окружал ее Джордан. В подобной ситуации она бы не возражала против его присутствия. Она часто смеялась его шуткам и помнила, что тогда он был совсем другим, необычно мягким и внимательным.

Теперь же все было совершенно иначе, и ей очень не понравилась понимающая улыбка, с которой посмотрела на нее жена владельца гостиницы. Несомненно, она считала, что короткая остановка в гостинице усилит их нежные чувства друг к другу. Кэсси видела, какими глазами хозяйка смотрела на ее обручальное кольцо. Если бы она знала!

– Можете первая воспользоваться ванной, – холодно сказал Джордан, после того как они, поужинав, вернулись в комнату и он принес из машины чемоданы. – А потом приготовьте постель и укладывайтесь. Я тем временем искупаюсь и переоденусь прямо в ванной.

Кэсси так и сделала, чувствуя себя очень глупо из-за того, что сама все усложняет. Возвратившись в комнату, она молниеносно натянула ночную рубашку и халат. Когда Джордан вернулся, она стояла возле кровати, во все глаза глядя на его укутанную в черный махровый халат фигуру.

– Прошу прощения, но я не привык брать с собой пижаму, – проворчал он. – Откуда я знал, что придется заночевать в неотапливаемом помещении? Не волнуйтесь, я не собираюсь спать голышом!

– Как… где вы… – начала было она и тут же запнулась, увидев лукавую искру в его глазах.

– Разумеется, право выбора за вами, – невозмутимо сказал он. – Ложитесь на той стороне, которая вам больше нравится. В конце концов, разница невелика. Оба края постели соединяются посередине.

Окончательно смутившись, Кэсси метнулась к дальнему краю постели, скинула халат и быстро юркнула под одеяло. Уже лежа в кровати, она вспомнила, что они забыли поставить забор из подушек, хотя подушек все равно бы не хватило, так что она отказалась от этой затеи. Ей вовсе не хотелось видеть, какое выражение лица будет у хозяйки, если она обратится к ней с просьбой дать им еще несколько подушек.

Джордан выключил свет, и кровать тут же просела под его тяжестью.

– Вы бы лучше надели халат, – спокойно заметил он.

– Я и так хорошо укрыта! – машинально огрызнулась Кэсси.

– Меня волнует совсем не ваша скромность, – раздраженно сказал он. -Вы недавно перенесли грипп, и мне совсем не хочется, чтобы вы опять простудились.

– Мне вполне тепло, – солгала Кэсси. – В конце концов здесь не Эверест!

– Посмотрим, что вы скажете через час-другой, – поддел ее Джордан. -Кстати, на Эвересте нам, наверное, пришлось бы спать в одном спальном мешке. Перед стремлением выжить рушатся все условности.

Кэсси промолчала, пытаясь согреться. Ни за что на свете она не вылезет из постели и не покажет Джордану, что он оказался прав и ей не стоило снимать халат. Она поджала ноги, стараясь укутать их подолом ночной сорочки, крепко обхватила себя руками и попыталась уснуть.

Проснувшись, Кэсси увидела, что в комнате светло, и сообразила, что причиной тому обилие снега за окном. Ей было на удивление тепло и уютно – и тут же выяснилось почему: она лежала, тесно прижавшись к Джордану, обнимавшему ее за плечи. Значит, с ужасом подумала Кэсси, ночью она, как маленький зверек, в поисках живого тепла бессознательно придвинулась к нему.

Она осторожно попыталась отстраниться, но даже это едва заметное движение потревожило его сон. Он вздохнул, повернулся к ней и обнял ее другой рукой, не давая возможности освободиться. Конечно, можно было бы вырваться, но тогда он проснется и, поняв, что произошло, наверняка посмотрит на нее с презрением, так что лучше этого не делать. Ладно, она подождет, пока он проснется, а потом притворится, будто тоже спала. Кэсси затихла, прислушиваясь к ровному дыханию Джордана и ощущая на своем животе тяжесть его руки. Во сне его лицо потеряло обычную жесткость. Темные ресницы бросали мягкие тени на его щеки, густая прядь взлохмаченных волос упала на лоб, резко очерченные губы казались теплыми и мягкими, едва ли не чувственными.

Кэсси вдруг ощутила прилив знакомой, странной нежности. Едва заметная улыбка тронула ее губы, когда, протянув руку, она коснулась его лица. Ей хотелось любить Джордана, крепко обнять его, целовать это холодное красивое лицо, но только чтобы он не знал об этом. Она легонько провела пальцами по его щеке и неожиданно поняла, почему ее так безудержно влекло к нему, когда они оставались вдвоем в ее квартире. Несмотря ни на что, она любит его. Любит со всем пылом своего юного сердца.

Это новое чувство было совершенно не похоже на детские переживания, которые вызывал в ней Луиджи и которые она ошибочно принимала за любовь. Тогда ей казалось, что Луиджи проявляет к ней искренний интерес, и «любовь» была просто откликом на это. Теперь заинтересованной стороной была она сама. Джордан какое-то время был добр к ней, и Кэсси пустила его в свое сердце, хотя он вовсе в этом не нуждался. Внезапное открытие ошеломило ее. Ведь это новое чувство овладело всем ее существом без остатка. Она скользнула пальцем по губам Джордана, глядя на него широко открытыми удивленными глазами.

– То, что вы делаете, может оказаться небезопасным в столь ранний час. Вы разве не знаете?

Прозвучавший в тишине спокойный низкий голос Джордана застал Кэсси врасплох, она испуганно отдернула руку и хотела юркнуть на свою половину. Но он еще крепче прижал ее к себе.

– Я… должно быть, ночью я… каким-то образом придвинулась… растерянно начала было Кэсси, стараясь побороть охватившую ее панику.

– Знаю, – насмешливо пробормотал Джордан. – Я проснулся в разгар битвы за новые территории и, понимая, что неминуемо проиграю, принял меры предосторожности. – Его рука еще сильнее сжала Кэсси. – Вскоре после этого вы утихомирились. Разве я не говорил, что вам не понравится холодный Эверест?

– Наверно… наверно, уже пора вставать? – неуверенно выдавила из себя Кэсси. Вместо ответа Джордан с легкой улыбкой продолжал изучать ее сквозь ресницы.

– Сейчас только семь утра. Сомневаюсь, чтобы кто-то уже успел подняться. А я, если встаю, сразу же требую завтрак. К тому же в номере холодно.

Он разглядывал ее, с веселой насмешкой задержав взгляд на замысловатом кружевном воротнике ее сорочки.

– Помню, когда вы болели, я все думал, до чего же вы странное существо, – пробормотал он. – Днем вы без стеснения расхаживаете повсюду в коротких юбках, едва прикрывающих ваши красивые ноги, а вот ночью, когда стесняться некого, вы надеваете умопомрачительно скромную сорочку до пят, с длинными рукавами, вполне под стать вашей бабушке. Сперва я было решил, что днем вам хочется обращать на себя внимание, но, когда узнал вас получше, сразу отбросил эту мысль.

Его пальцы пробежали по маленьким аккуратным пуговкам ее ночной сорочки и осторожно, ласково обхватили ее грудь. Кэсси беззвучно ахнула, глаза ее расширились от изумления.

– Мне хочется посмотреть на вас, – тихо сказал Джордан, глядя прямо в глаза Кэсси.

– Джордан! – с мольбой воскликнула она. Волнение, прозвучавшее в ее голосе, не укрылось от Джордана, и он бережно взял ее руку в свою.

– Давайте начнем все с самого начала. Я проснулся от прикосновения ваших рук. Сделайте это еще раз, Кэсси!

Он поднес руку Кэсси к своей щеке, и она не убрала ее. Будто зачарованная, смотрела, как ее пальцы скользят по шелковистой коже. Когда они коснулись его губ, он мягко взял ее ладонь и стал по очереди целовать кончики пальцев. Она и не предполагала, какую бурю чувств может вызвать такая вроде бы невинная ласка. Она невольно закрыла глаза, и Джордан привлек ее к себе, поддерживая ладонью ее голову, а другой рукой слегка лаская, ее грудь. Ослепленная вспыхнувшим желанием, Кэсси потянулась навстречу его губам.

Поцелуй и жаркие ласки Джордана наполнили Кэсси ни с чем не сравнимой нежностью, от которой у нее замерло сердце. Все ее существо затопила горячая волна неизъяснимого блаженства, и, когда он стал расстегивать пуговицы ночной сорочки, она не отшатнулась в испуге, а еще теснее прижалась к нему, почувствовав теплую ладонь на своей обнаженной груди.

– Чудная моя, прекрасная Кэсси, – прошептал Джордан, и эти его слова частично отрезвили ее, напомнив об уютном тепле залитой светом комнаты и об украшенной огнями рождественской елке. Неужели он целует ее только потому, что она, не удержавшись, прильнула к нему, потому, что, как он считает, ей это необходимо? – Нет-нет, Кэсси, – спокойно сказал он, гладя на нее теперь уже совершенно пробудившимися от сна, полными жизни глазами, и мягко провел ладонью по ее разгоряченной щеке. – Никакой терапии. Все это нужно мне самому!

Скользнув взглядом по длинной «бабушкиной» сорочке, он улыбнулся.

– Даже ей не удалось согреть вас, верно? Это исключительно моя заслуга. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – Я хочу ее снять.

Кэсси была словно околдована, перенесена вместе с Джорданом в какое-то сказочное царство, где не существует времени. Далеко-далеко в глубинах сознания жила мучительная мысль, что теперешняя реальность призрачна, что Джордан с легкостью оставит ее, едва лишь чары развеются, – мысль, подсказанная всем прежним жестоким опытом. Но у нее не было сил устоять перед его нежной страстью, она растворилась в доселе неведомом экстазе любви, и потому, когда его рука скользнула вниз, по ее стройному бедру, а затем двинулась вверх, снимая с нее сорочку, она повернулась к Джордану и, положив безвольные руки ему на плечи, в каком-то полусне прижалась к жесткому махровому халату и стала осыпать поцелуями его грудь.

– Кэсси! – Одним быстрым движением Джордан стянул с нее ночную сорочку, отшвырнул ее в сторону и сбросил халат. Схватив ее руки в свои, он прижал их к своему обнаженному телу, понуждая Кэсси продолжить ласку. Его рука с какой-то лихорадочной энергией гладила ее плечи, спину, затем устремилась к бедру. Он повернул ее к себе, сжал в тесном объятии и впился в ее глаза нетерпеливым, горящим от желания взглядом.

– Впервые в жизни мне по-настоящему захотелось сорвать одежду с женщины, – глухо сказал он. – Первый возлюбленный должен быть заботливым и нежным, Кэсси. Но я чертовски хочу вас!

Он впился в ее губы, и внезапно вся ее томная нежность исчезла без следа, уступив место огненной страсти. Обвив руками шею Джордана, Кэсси, не помня себя, отдалась его поцелуям.

На миг они, тяжело дыша, оторвались друг от Друга. Слегка отстранившись, Джордан ласкал ее, не отрывая жадных глаз от ее груди, которая словно тянулась навстречу обжигающим прикосновениям его пальцев. Его поцелуи жгли Кэсси огнем, он легонько покусывал ее бархатистую кожу, и она трепетала от блаженства.

Вновь Кэсси стала той, какую он знал однажды, – безоглядной и неудержимой в страсти, забывающей обо всем в его объятиях.

– Боже, какой необузданный темперамент! – хрипло пробормотал Джордан.

– От малейшего прикосновения ты вспыхиваешь палящим огнем.

Он снова приник к губам Кэсси, осыпая ее жадными поцелуями, и она, подхваченная вихрем безумного наслаждения, забилась в его руках, с губ срывались обессилено томные стонущие звуки, идущие из самых потаенных глубин ее существа. Казалось, Джордан потерял над собой всякую власть. Всем своим мощным телом он вжал ее в кровать, и, покорная его воле, Кэсси перестала метаться и затихла. Секунду Джордан смотрел на нее пристально-испытующим, насквозь прожигающим взглядом, в котором читался немой вопрос, и как бы в ответ Кэсси вся подалась навстречу его желанию. Глаза ее затуманились, в голове пронесся мерцающий звездный вихрь, эхо сумасшедшего биения ее сердца, чем-то похожий на расплавленное серебро любимых глаз.

– Джордан… – Ее голос, умоляющий, едва внятный, доносился откуда-то издалека, из закоулков едва брызжущего покорного сознания. В ответ на этот зов Джордан с какой-то пронзительной нежностью припал к горячим губам Кэсси и овладел ею.

В тот же миг Кэсси широко распахнула глаза, и все ее естество пронзила мучительная дрожь. Джордан нежно провел рукой по ее щеке и вновь с жадностью приник к ее губам, унося из мира реальности в вековечную бархатную тьму ночи.

Потом они лежали, прижавшись друг к другу, Кэсси уткнулась лицом ему в плечо. Как сквозь сон она слышала свой собственный голос, лепечущий его имя, и не разжимала объятий, боясь нарушить очарование окутанной тишиною комнаты и не желая возвращаться в реальную жизнь. Она уже не была прежней Кэсси. Новый опыт, открывший перед нею иной, прежде неведомый мир, перевернул все ее представления.

Почувствовав, что Джордан шевельнулся, Кэсси обхватила его руками, не желая отпускать, и он поднялся, увлекая ее за собой, не отрывая глаз от ее лица и нежно гладя по волосам.

– Никогда со мной такого не случалось, – странным голосом произнес он. – Секунду у меня было ощущение, что ты внезапно исчезла. Как ты себя чувствуешь?

Как будто родилась заново, стала совершенно другим человеком, с совершенно новой сутью, мысленно ответила Кэсси, глядя на Джордана. И тотчас ей вспомнились его слова: "Первый возлюбленный должен быть ласковым и нежным". Значит, для Джордана это всего лишь плотская страсть, не более. Следовало ожидать, что такие натуры, как он, таят в душе могучие страсти, и она снова очертя голову бросилась ему на шею, не устояв перед желанием почувствовать себя в его объятиях.

– Я в порядке, – с трудом выговорила Кэсси. – Разве что немного ошеломлена…

Она постаралась произнести это как можно более естественным тоном, лихорадочно соображая, что в таких случаях сказали бы современные и уверенные в себе особы.

– Кэсси! – В голосе Джордана вдруг послышались сердитые ноты, а пальцы чуть сильнее сжали ее лицо.

– Я действительно чувствую себя в полном порядке, – не очень убедительно улыбнулась она. – Вам не кажется, что нам, пожалуй, пора встать и посмотреть, какая на улице погода?

Секунду-другую он испытующе смотрел на нее, но не увидел ничего, кроме смущения и нетерпеливого желания поскорее одеться. Джордан пожал плечами, надел халат и затянул пояс.

– Вы безнадежны, Кэсси, – сказал он звенящим от гнева голосом. – Подарив мне самые удивительные и прекрасные минуты в моей жизни, вы туг же беспокоитесь о самых что ни на есть земных и тривиальных вещах, о погоде и о необходимости поскорее возвратиться домой.

Кэсси поразила неподдельная горечь, прозвучавшая в его словах. Самые прекрасные минуты в его жизни. Он что, всерьез? Даже если и так, что дальше? Временная помолвка, общая тайна, а в итоге возвращение Джордана к привычной и единственно возможной для него жизни?

– Джордан… – пробормотала Кэсси в замешательстве.

– Ладно, забудьте! – резко бросил он. – Я оденусь и пойду посмотрю, как обстоят дела. А вы пока оставайтесь здесь.

Забрав свою одежду, Джордан вышел, с такой силой хлопнув дверью, будто решил поднять на ноги всю гостиницу. От испуга и обиды на глазах Кэсси выступили слезы. Ничего, кроме боли, любовь ей не принесла. Ни разу в жизни она не чувствовала себя такой несчастной.

Глава 9

Ночью и утром на окрестных дорогах работали снегоочистители, и после молчаливого завтрака они продолжили свой путь на север. Джордан сидел с как никогда холодным и отчужденным видом, и Кэсси вдруг стало очень одиноко. В голове у нее смутно мелькнуло, что в обычных обстоятельствах она бы наверняка почувствовала себя глупой обманутой девчонкой. Она вспомнила, с каким яростным самозабвением он любил ее утром, а сейчас всем своим видом показывал, что говорить им не о чем. Правда, она сама сделала, так сказать, первый шаг, но ведь Джордан не только не оттолкнул ее, но охотно пошел навстречу, и сейчас Кэсси спрашивала себя, знает ли она его вообще. Именно он, а не она, каждый раз снова внутренне отдалялся. Интересно, как бы он Повел себя, если б она по-прежнему в сладком забытьи лежала в его объятиях? Неужели она действительно вызвала в нем отвращение и досаду или же он просто хотел таким образом снять с себя всякую ответственность за то, что произошло?

Ни он, ни она не имели ни малейшего намерения продлевать свой тайный сговор, и вот теперь все изменилось. Этого ни в коем случае нельзя было допускать, но Кэсси не могла отделаться от впечатления, что весь ее мир теперь совершенно иной, не такой, как раньше. Она думала об этом без сожаления. Она стала другим человеком, однако не могла ожидать того же от Джордана. И дело не в том, что все это произошло с ней впервые. Ее душа перевернулась – вот что главное. Перемена коснулась самых сокровенных глубин ее существа, наполнив ее доселе неведомым теплом и одновременно беззащитностью.

Она украдкой, с напряженным ожиданием покосилась на мрачное лицо Джордана. Мое сердце принадлежит ему! Короткая фраза ярко вспыхнула в мозгу, и Кэсси поняла: это навсегда. Вздумай кто-нибудь предъявить на нее права, она бы до крайности изумилась. Да как он смеет! Она принадлежит Джордану, и только ему.

Как бы почувствовав состояние Кэсси, он посмотрел на нее, и на миг, долгий, полный значения, их взгляды встретились, она была не в силах отвести от него глаз. Потом он снова сосредоточил внимание на дороге, крепко сжав губы, и Кэсси поняла, что он кипит от сдерживаемого гнева. Весь его вид говорил о том, что она стала для него обузой. Напрасно беспокоится. У Кэсси и в мыслях нет становиться для кого-нибудь обузой. На всю оставшуюся жизнь она сохранит в душе его любовь, внезапно вспыхнувшую ярким пламенем и так же внезапно погасшую.

Едва машина остановилась у ее дома, Кэсси сразу же вышла и направилась было к дверям, но Джордан немедля схватил ее чемодан, с явным намерением донести его до квартиры. Пожав плечами, Кэсси прошла в парадное и, отперев ключом дверь своей квартиры, протянула руку за чемоданом. Джордан, однако, вошел вслед за нею в прихожую и, закрыв за собою дверь, с решительным видом повернулся к ней лицом.

– Я поеду прямо в газету, а вы останетесь дома, – твердо заявил он.

– С чего вы взяли, что я останусь? – холодно спросила Кэсси, стараясь скрыть от него внутреннее смятение и неуверенность. Она шагнула в гостиную, но Джордан последовал за нею.

– Прежде чем мы встретимся в редакции, под перекрестным огнем множества любопытных глаз, я бы хотел поговорить с вами. Поговорим сегодня вечером, – настаивал он.

– С начала рабочего дня прошло уже несколько часов, – заметила Кэсси.

– Так что для спешки нет оснований. Если уж возникла необходимость в разговоре, давайте выясним все не откладывая, прямо здесь. Прежде всего теперь вам должно быть понятно, что одному из нас придется уйти из газеты. Вы прекрасно видите, что отныне ситуация станет значительно сложнее. Я вынуждена повторить то, что уже говорила раньше. Уйти придется именно мне, и чем скорее, тем лучше.

– С этим я согласиться не могу, – отчеканил Джордан. – По тем же причинам, что и раньше, если не считать нового, немаловажного обстоятельства. Я хочу, чтобы наша помолвка была настоящей. Я хочу, чтобы вы стали моей женой, приму на себя все заботы о вас!

Кэсси, буквально оцепенев от неожиданности, молча, с изумлением смотрела на него. Лишь на одну короткую секунду все в ней перевернулось от ликования. Разве не об этом она мечтала, разве не надеялась в конце концов услышать от Джордана эти слова? Увы, сначала он отказался от своих планов, уступив просьбе больного отца, а теперь вот готов принести свою жизнь в жертву мимолетной страсти, которая уже угасла. Не зная, как себя вести, Кэсси попыталась снова надеть привычную маску.

– Неужели я похожа на женщину, которая нуждается в чьей-то заботе? холодно усмехнулась она. – Мне кажется, вы забыли, что я за человек, Джордан. Передо мной собственная карьера, и отказываться от нее я не собираюсь. Роль милой преданной женушки не для меня!

– Разве я просил вас от чего-то отказываться? – разозлился он.

– Всего лишь от моей свободы, – бросила Кэсси.

Услышав это, Джордан секунду-другую молча смотрел на нее, затем резко повернулся и вышел. Подойдя к окну, Кэсси смотрела, как он сел в машину и уехал. Но слез не было. Новое, теплое, волшебное чувство не желало покидать ее. Она всем своим существом принадлежит этому мрачному, суровому человеку, только что на бешеной скорости умчавшемуся прочь. А он никогда не узнает, не должен узнать о ее чувствах. Так уж случилось. Джордану незачем страдать из-за этого, незачем надевать на себя пожизненные оковы. В конце концов, то, что произошло, произошло с ней, а не с ним. Тем не менее Кэсси не пошла на работу. Она понимала, что слишком выбита из колеи и не сумеет укротить непомерное любопытство таких, как Клод Экленд. Сначала ей нужно как следует выспаться.

Когда она появилась в редакции, то сразу же почувствовала, что тамошняя атмосфера стала иной. Джордан полностью игнорировал ее, и, конечно же, это не укрылось от сотрудников. – Что произошло, Кэсси? – тихо спросил Гай через несколько дней, когда все стало настолько очевидно, что даже Клод перестал донимать ее своими шуточками.

– Небольшая размолвка, – небрежно сказала Кэсси. Какой смысл делать вид, будто ничего не случилось, лучше уж признать незначительную ссору. Это хотя бы на время успокоит любопытствующих.

– Что ж, значит, между вами все кончено? – сразу погрустнел Гай. Помолвка дала сотрудникам надежду, что Джордан ослабит свою начальственную хватку. Ведь Кэсси – одна из них, и никто не сомневался, что в случае чего она не замедлит выступить в их защиту.

– С чего ты взял? – поспешно сказала Кэсси. – Все время от времени ссорятся. Что тут необычного? – И действительно, о каком расторжении помолвки можно говорить, когда мать Джордана звонит ей по поводу Рождества, а его отец с каждым днем идет на поправку и ожидает их приезда на праздничные каникулы?

Улучив свободную минуту, Кэсси вошла в кабинет Джордана и плотно закрыла за собой дверь.

– Вы как-то говорили, что тянете весь воз целиком, не имея от меня никакой помощи, – с ходу бросилась в атаку Кэсси. – Теперь же вы запрягли в этот самый воз меня одну. И люди, между прочим, замечают, не слепые. И мне интересно, собираетесь ли вы в связи с этим что-либо предпринять?

– Что, например? – не отрывая глаз от бумаг, коротко спросил Джордан.

– Ну хотя бы как насчет рождественской вечеринки для сотрудников газеты? – спросила Кэсси.

– К черту рождественскую вечеринку! – Джордан метнул на нее взгляд, в котором клокотало холодное бешенство. – Сегодня я намереваюсь убрать елку.

– Это же дурная примета! – с негодованием воскликнула Кэсси.

– Не думаю, – спокойно сказал он. – Дурная примета, скорее, то, что я вообще ее поставил. – Он снова уткнулся в свои бумаги, и Кэсси, не помня себя от гнева, шагнула к столу.

– До сих пор именно вы спрашивали меня, хочу ли я со всем этим покончить. Теперь же я хочу спросить вас кое о чем. Ваша мать вчера вечером звонила мне, интересовалась нашими планами насчет Рождества. Вы говорили, что не хотите причинять ей боль, и у меня нет ни малейшего намерения причинить боль ни одному из них. Так как же теперь?

– Вы прекрасно знаете мой ответ, – вскочив на ноги, рявкнул Джордан.

– В таком случае продолжим задуманное? – сердито спросила Кэсси. – Вы не потрудились посвятить меня в свои планы насчет этой вечеринки, и я кое-что придумала сама и хотела бы обсудить с вами мои идеи. Если сегодня вы все-таки придете к какому-то решению, то я займусь подготовкой!

– Займетесь? – раздраженно спросил он. – Я всего лишь просил вас помочь мне продумать, как все это организовать.

– Я уже продумала, – твердо проговорила Кэсси. – Объясните, что нужно, и я все организую.

– Не понимаю, – спокойно сказал Джордан, подходя к ней. – Что на вас нашло?

– Я всего лишь пытаюсь сдвинуть дело с мертвой точки, – взволнованная его близостью и стараясь сохранить хладнокровие, поспешно ответила Кэсси. – Вы преспокойно сидите в своем кабинете, а мне предоставляете отдуваться, отвечая на всякие дурацкие вопросы. Прием в вашем доме заставит всех прикусить языки, при условии, конечно, – что мы будем вести себя друг с другом как нормальные цивилизованные люди!

– Ну хорошо, – уступил наконец Джордан. – Согласен ознакомиться с вашими планами и сообщить свое мнение как можно скорее.

– Буду рада, если это произойдет до того, как мы отправимся в путь, с победным видом сказала Кэсси и протянула ему свой блокнот. – Здесь все записано.

Он бросил взгляд на блокнот, который Кэсси чуть ли не насильно сунула ему в руку, и на его заметно смягчившемся лице заиграла легкая улыбка.

– Ну а как насчет того, чтобы отпраздновать Рождество дома? – спокойно спросил он, пристально глядя ей в лицо.

– У нас нет иного выбора, кроме как поехать туда, – спрятав дрожащие руки в карманы, сказала она в спину собирающемуся уходить Джордану. -Пока что из-за снега у нас есть предлог остаться здесь, но ваша мать обязательно позвонит мне еще раз, и я вовсе не намерена ее разочаровывать.

– Поедем, если, конечно, погода не помешает, – как бы невзначай заметил он, однако тон, каким это было сказано, заставил Кэсси покраснеть. Зря она напомнила ему о снеге. Кэсси быстро вышла, получив лишнее подтверждение тому, что уже знала последние несколько дней. Радостное возбуждение начинало спадать, уступая место глубокой боли.

В конце января Кэсси поневоле вспомнила минувшее Рождество. Вечеринка в доме Джордана прошла с огромным успехом. Он объявил о ней внезапно. Для всех, кроме Кэсси, это оказалось совершенной неожиданностью, и Джордан запросто, без излишней помпезности, пригласил сотрудников к себе домой, начав свою речь следующими словами: "Мы с Кэсси будем очень рады, если все вы придете к нам в канун Рождества на небольшую вечеринку". Говоря это, он одной рукой обнял Кэсси за талию, и ей показалось, что все присутствующие с облегчением вздохнули.

После этого ей уже незачем было напрягаться, чтобы достойно сыграть свою роль. Однако кое-что не давало ей покоя весь вечер, омрачая хорошее настроение. Теперь, когда прошло больше месяца, тревога перешла в уверенность: она беременна. В глубине души Кэсси уже давно догадывалась об этом. Вполне вероятно, что испытываемое ею чувство внутреннего обновления и было первым предупреждением о случившемся, и Рождество в доме родителей Джордана стало для нее поистине радостным событием. Рождественский праздник оказался именно таким, каким она представляла его себе в мечтах. Здесь было все: пылающие в камине поленья, украсившие дом ветки падуба и омелы, сверкающая огнями елка с разложенными вокруг нее подарками, аромат готовящихся на кухне яств и непрерывный поток друзей и знакомых, забегающих в дом, чтобы поздравить всех с Рождеством. Хэролд Рис был уже дома и выглядел очень неплохо. В его взгляде читалось радостное возбуждение. Он от всей души наслаждался царящим вокруг весельем. Кэсси охотно помогала на кухне, получая большое удовольствие от полных лукавого юмора замечаний и своеобразных милых чудачеств Дороти Рис. Она почти забыла о невсамделишности происходящего.

В первый день Рождества, перед самым ужином, она стояла на кухне, заканчивая приготовление соуса, когда туда внезапно вошел Джордан, улыбаясь после шутливой перепилки с отцом, и все с той же улыбкой взял ее под руку и вывел на середину.

– Что ты делаешь! – недовольно воскликнула Кэсси. – У меня же там соус!

Джордан молча показал рукой на потолок, с которого свисала ветка омелы.

– Намерен проникнуться духом Рождества, – сухо ответил он, беря в ладони ее раскрасневшееся лицо, и, прежде чем она успела понять, что происходит, поцеловал в губы.

Прошла еще секунда, а Кэсси все стояла, не в силах шелохнуться. Ему никогда не было нужды ни просить, ни принуждать ее к этому. Она невольно приникла к нему, и Джордан с еще большей страстью впился в ее губы, пока она наконец не затрепетала в его объятиях, начисто забыв о подгорающем соусе и обо всем вокруг. – Ты не в силах оттолкнуть меня, – прошептал он, – к чему притворяться? Выходи за меня замуж, Кэсси!

– Брак – это нечто большее, чем просто поцелуи, – прерывающимся от волнения голосом произнесла Кэсси, безуспешно пытаясь высвободиться из его объятий. – У меня нет ни малейшего желания выходить замуж. Я уже видела, чем заканчиваются браки, благодарю покорно.

– Мои родители счастливы друг с другом, – нетерпеливо сказал Джордан.

– Почему же у нас должно быть иначе?

– Ради Бога, Джордан! – усмехнулась она. – Ваши отец и мать любят друг друга. Мои родители по крайней мере считали, что женились по любви. В отличие от них мы с вами знаем, что между нами никакой любви нет.

– Черт побери, Кэсси! – разозлился он. – Мы с вами хотим друг друга.

– Что до меня, то это не так, – поспешно солгала Кэсси. – Одного раза было более чем достаточно, и даже если я действительно… – Не дав ей договорить, Джордан неистово впился в ее губы, с явным намерением заставить ее покориться и замолчать. Кэсси почувствовала, как он весь напрягся от разочарования и гнева. Сейчас в нем не было ни намека на любовь, лишь чисто мужское желание подавить ее и настоять на своем, и Кэсси покорилась, впервые бессильно заплакав после той единственной ночи любви. Джордан отстранялся, чтобы посмотреть ей в лицо, и, воспользовавшись этим, Кэсси вырвалась из его объятий и бросилась прочь, из кухни в свою комнату наверху. Джордан не пошел за ней, и она усилием воли постаралась подавить в себе чувство внезапного и глубокого отчаяния. Как он может так себя вести, когда все, что она делает, она делает для него же самого? Она прекрасно понимает, в чем дело. Его отец да, вероятно, и мать наверняка спрашивали сына о дате их свадьбы. Кэсси знала, они надеялись, что решение об этом будет принято во время рождественских каникул, поэтому-то Джордан, чувствуя свою вину, так разъярился. С другой стороны, в глубине души Кэсси была уверена, что беременна и что ей надо срочно искать себе другую работу, подальше от него, пока он обо всем не узнал.

К концу января у нее уже не оставалось никаких сомнений, а новой работы еще и в помине не было. Утренние совещания превратились в сущий кошмар. Глаза ее невольно были прикованы к Джордану, и каждый раз, когда он бросал на нее взгляд, она с торопливым испугом отворачивалась. Напряжение, в котором она все это время жила, становилось для нее поистине невыносимым.

– Уф! Я весь мокрый, как из бани! – признался ей Гай как-то раз, когда они вышли из кабинета Джордана. – Такое впечатление, что он твердо решил стереть наш отдел с лица земли. Может, поговоришь с ним, а, Кэсс? – Попробую, – пообещала Кэсси. Она чувствовала себя виноватой в том, что потащила Гая с собой на совещание. Джордан действительно затерроризировал весь отдел, и сегодня утром она просто не могла заставить себя встретиться с ним лицом к лицу без подкрепления.

Она прошла к своему столу, радуясь, что Гай не видит отчаяния на ее лице, и тут все вдруг поплыло у нее перед глазами и все звуки в комнате куда-то исчезли. Кэсси попыталась ухватиться за спинку стула, но было поздно. Руки отказались повиноваться, и она, потеряв сознание, упала к ногам Гая.

Буквально через несколько мгновений она очнулась и увидела перепуганного Гая, поддерживавшего одной рукой ее голову, и спешащего к ней Джордана. Видимо, кто-то его позвал.

– Что произошло? – Джордан с нетерпеливой поспешностью отстранил Гая и, несмотря на его молчаливый протест, подхватил Кэсси.

– Стресс, вот что, – недовольно пробормотал Гай. – Она явно дошла до предела! Такие, как Кэсс, не бухаются в обморок по пустякам!

– По-моему, как раз наоборот! – отрезы Джордан.

Кэсси попыталась встать, но он без всякого усилия, как пушинку, поднял ее и поставил на ноги. Легкость, с которой он это проделал, его нерассуждающая, бездумная физическая сила почему-то привели Гая в бешенство.

– Если б вы не загоняли Кэсс до такой степени, наверно, не пришлось бы теперь приводить ее в чувство! – взорвался Гай.

Джордан резко повернулся и обжег Гая ледяным взглядом.

– Заткнись, Гай, – обманчиво мягким голосом произнес он. – То, что ты встреваешь в наши с Кэсси дела, может оказаться твоей роковой ошибкой. Я прекрасно знаю, что с ней такое.

Кэсси в панике закрыла глаза, чтобы не видеть лицо Гая. Ей не хотелось прочесть в его глазах ни понимания, ни испуга. Надо же было Джордану сказать именно эти слова! Ни одна живая душа не знала о ее беременности и никогда бы не узнала. Если не появится перспективы найти другую работу до конца следующего месяца, она все равно уйдет из газеты и уедет из города. Возможно, отец поможет ей найти что-нибудь подходящее подальше отсюда.

– Пожалуйста, отпусти меня, я могу стоять и без посторонней помощи, тихо сказала она, когда они отошли на достаточное расстояние от любопытных ушей.

– Ну что ж, прекрасно, – продолжая крепко держать ее за локоть, ответил Джордан. – Я отвезу тебя домой. – По его тону Кэсси поняла, что возражений он не потерпит, и поэтому решила не спорить.

– Как хочешь, – спокойно сказала она и пошла за пальто. В эту минуту ей хотелось как можно скорее уйти отсюда, и лучше всего одной.

Джордан вошел в квартиру и, когда Кэсси пошла на кухню вскипятить воду для чая, молча последовал за ней.

– Я все сделаю сам, – заявил он, забирая у нее чайник.

– Я не беспомощный ребенок! – резко бросила Кэсси, которая хотела только одного: чтобы он поскорее убрался отсюда, и готова была даже разозлить его, лишь бы он ушел, но, очевидно, Джодан решил не обращать внимания на ее колкости. Не говоря ни слова, он занялся приготовлением чая и наконец протянул ей чашку с горячим напитком.

– Откладывать свадьбу больше нельзя, – глядя на нее с высоты своего роста, сообщил он.

– Я не понимаю, о чем вы, – быстро сказала Кэсси, чувствуя, как гулко застучало вдруг ее сердце. – Мы ведь давно уже все обсудили.

– Но обстоятельства коренным образом изменились, – спокойно сказал он. – Вы в положении!

– Ради всего святого! – с жаром воскликнула Кэсси. – Я просто упала в обморок. Не стоит все так драматизировать.

– Перестаньте, Кэсси, – проворчал он. – Я ведь не мальчик. Я наблюдал за вами и заметил, что после Рождества вы день ото дня становитесь все более нервной и раздражительной. К тому же и по времени все совпадает. Вы, конечно, можете сказать, что я не прав, но лгать мне абсолютно бесполезно. Не та ситуация. Через месяц-другой все и так станет очевидно. Кэсси встала и направилась в гостиную. Джордан пошел за ней и остановился в дверях, а она, стараясь избежать его взгляда, уставилась в окно. – Я ищу другую работу, – спокойно сказала она. – С самого Рождества.

Никто из сотрудников не узнает об этом.

– Бросьте этот дурацкий оскорбительный тон! – вскипел он. – Это просто смешно. Допустим даже, что вам удастся найти другую работу и уехать отсюда. Как долго вы сможете скрывать свою беременность? Что вы намерены предпринять? – неожиданно пугающе спокойным тоном добавил он. – Что вы собираетесь делать с ребенком?

– Собираюсь сохранить его! – резко повернувшись к нему, гневно сказала Кэсси. – Да, сохранить, в наш сугубо несентиментальный и рациональный век…

– Но это мой ребенок! – разозлился он. – И нечего мне говорить о веке, в котором мы живем! Если вы воображаете, что я позволю вам уехать и стать матерью-одиночкой, то глубоко заблуждаетесь.

– Вы считаете, что можете мне помешать?

Внезапно она подумала, как хорошо могло бы все сложиться, если бы Джордан действительно любил ее, как они оба радовались бы сейчас, и при мысли об этом ее голос сам собой смягчился.

– Я заберу его от вас, – холодно сказал он. – У меня есть известность и репутация, я достаточно обеспечен и смогу дать ребенку все необходимое. Я буду бороться за него, можете в этом не сомневаться, Кэсси!

– Вы считаете, что способны выиграть? – пораженная его словами, с трудом скрывая неуверенность и испуг, спросила Кэсси. – Половину своей жизни вы проводите вдали от дома, в опаснейших местах.

– С этим покончено навсегда, – с язвительной улыбкой уверил ее Джордан. – Тем более что обстоятельства изменились.

Кэсси не ответила. Мысль о том, в какую крепкую западню она его загнала, больно ударила ее. Теперь уже не имело смысла говорить его отцу, что они не подходят друг другу, что в любом случае Джордан намерен вернуться к прежней жизни. Внезапно вся картина в корне изменилась. Она сама стала камнем у него на шее. Трудно поверить, что совсем недавно, когда она впервые пригласила его сюда, в эту квартиру, именно он пытался помочь ей уладить свои проблемы. И вот теперь из-за нее вся его жизнь пошла под откос.

– Помимо всего прочего, – неумолимо продолжил он, – у нас с вами есть родственники, с которыми нельзя не считаться. Ваша мать…

– Мне совершенно все равно, что подумает моя мать! – раздраженно отмахнулась Кэсси. – Пусть себе смеется до упаду, если уж на то пошло.

– Моим родителям вряд ли будет так уж смешно, – спокойно сказал он. Они уже в годах и будут только рады ребенку. Возможно, вам действительно все равно, что подумают ваши отец и мать, возможно, что для них подобные вещи не имеют значения. Что до моих стариков, то это вовсе не так. Они надеются, что раз мы любим друг друга, то непременно поженимся.

– Но мы же не любим друг друга, – с горечью сказала Кэсси, понимая, что оказалась в по-настоящему безвыходном положении.

– В таком случае нам придется сделать вид, – отрезал Джордан. – Как бы там ни было, вы выйдете за меня замуж, Кэсси, и немедленно. Если вы откажетесь, то я вам не завидую! – Он шагнул к двери, затем повернулся и обжег ее гневным взглядом. – Я ухожу и вернусь ровно в пять. К тому времени будьте любезны дать мне окончательный ответ!

Кэсси не знала, как быть. Если бы она не любила его, все было бы просто, она ни за что бы не уступила. Она ведь не дура и знает, что любой суд решит дело в ее пользу, считая, что ребенку прежде всего нужна мать. Но скандальная шумиха, вся эта ужасная тяжба… Имя Джордана будет вываляно в грязи, и его родители никогда не оправятся от такого удара. Но, уступи она и выйди за него, вся жизнь Джордана будет исковеркана.

Если же она начнет борьбу, то причинит боль не только ему, но и себе, и всем его близким. Когда он вернулся, Кэсси так и сидела, в пальто, держа в руке чашку с остывшим чаем.

Судя по всему, это был его обеденный перерыв, и он воспользовался оставшимся у него ключом, так что его внезапное появление в гостиной застало Кэсси врасплох. Когда он сказал, что вернется в пять, она поверила. Он умудрился в очередной раз начисто выбить ее из колеи.

– Итак? – От его острого, все подмечающего взгляда не укрылось, что Кэсси сидела все в той же неподвижной позе, в какой он ее оставил. – Я готов выслушать любые ваши доводы.

Она молчала, и он подошел ближе, устремив взгляд на ее бледное лицо.

– Кэсси, – смягчившимся голосом спросил он, – с вами все в порядке?

Секунду она молча смотрела на него широко открытыми, полными тревоги глазами, потом отвернулась, признав свое поражение. Не было в нем ни намека на любовь. Просто он из чувства долга решил взвалить на себя ответственность, даже если тяжесть этой ответственности в конце концов сломает всю его жизнь.

– Я сидела и думала, но, что бы ни, придумывала, все причиняет кому-то боль, – едва слышно произнесла Кэсси. – Я просто не знаю, что делать.

– Зато я знаю! – твердо сказал Джордан и, взяв ее за руки, поднял со стула. – Меньше всего я хочу, чтобы было плохо вам.

Нежданная нежность ошеломила Кэсси. Она даже пошатнулась, и Джордан, приняв изумленное выражение ее лица за симптом близкого обморока, снова быстро подхватил ее.

– Вы сказали, что с вами все в порядке, – укоризненно напомнил он ей.

– Я… я совершенно здорова, – неуверенно сказала она.

– В таком случае скорее надевайте свою сногсшибательную меховую шапку, – улыбнулся он. – Я приглашаю вас пообедать со мной.

– А как же газета?! – воскликнула Кэсси и по его недовольному ворчанию поняла: он напрочь забыл, что ему нужно возвращаться в редакцию. Подойдя к телефону, он набрал номер секретаря и попросил своего заместителя.

– До конца дня меня на месте не будет, Бэрри, – сообщил он. – Все вопросы подождут до утра. – Минуту он молча слушал, затем добавил: – Прекрасно, с этим ты справишься сам. Соедини меня с Гаем Мередитом. Интересно, что он собирается сказать и как объяснит ее отсутствие на работе, подумала Кэсси, однако Джордан не привык давать объяснения.

– Кэсси не придет, – сообщил он, как только Гай взял трубку. – Придется тебе опять поработать одному. – Секунду-другую он молча слушал, напряженно хмурясь, затем резко бросил в трубку: – Разумеется, с ней все в порядке. Перестань изображать из себя сердобольную мамашу!

– Неужели обязательно разговаривать с Гаем в таком тоне? – возмутилась Кэсси, когда Джордан снова повернулся к ней.

– Только так, – раздраженно бросил он. Но, посмотрев на нее, сразу смягчился. – Надевайте свою русскую шапку, на улице холодно, – миролюбиво проворчал он, – и, если вам так уж необходим Гай в роли крестного отца, я не против. Пока же на меня ложится ответственность заботиться о вас, а Гай пусть занимается газетой!

Оказалось, что, пока Кэсси сидела у себя в квартире, с тревогой ожидая прихода Джордана, он успел уже все обдумать насчет предстоящего бракосочетания и просто не дал ей времени предложить собственные варианты.

– Вы думаете, ваш отец захочет участвовать в свадебной церемонии? задумчиво спросил он ее за обедом. Не было никакого смысла упираться и говорить, что его планам не суждено осуществиться. Кэсси поняла это, бросив быстрый обеспокоенный взгляд на его лицо. Ей, как видно, придется пройти через все это.

– Я… я думала, что у нас будет спокойная гражданская церемония, с. тревогой сказала она.

– При моей-то матери? – усмехнулся он. – Только представьте себе, Кэсси. Ваша мать будет в Соединенных Штатах, и мое мнение – пусть она там и остается, если, конечно, вы не против. – Кэсси покачала головой, и Джордан решительно продолжил: – На бракосочетание мы отправимся из моего дома. Все как следует подготовим и приедем ко мне на день раньше, и в церковь вас повезут прямо оттуда. А я переночую в гостинице.

– К-когда? – выдавила Кэсси, побледнев как полотно. Долгие годы она ощущала себя обузой для близких, но с тех пор, как она пошла работать, ее жизнь принадлежала только ей одной, и вот теперь придется отказаться от этого и встречать каждый новый день с мыслью о том, что она обуза на шее Джордана.

– Как можно скорее, – решительно сказал он, жестом показывая официанту, что пора принести счет. – У нас есть свой дом, что может нам помешать?

Кэсси не ответила, но прекрасно знала, куда они едут, так как Джордан свернул на шоссе, ведущее из города, и помчался на север. У них будет свой дом. До сих пор у нее не было времени подумать об этом. Мысленно она представляла себе квартирку в незнакомом, неприветливом городе. У Джордана же был свой дом, который теперь станет и ее домом.

Ей совсем не хотелось выходить из машины, когда он наконец подъехал к дому и остановился на усыпанной гравием площадке у белого парадного входа.

– Ну же, Кэсси, – ласково сказал он, открывая дверцу. – Вам правда не о чем беспокоиться, даю слово.

В ее характере не осталось и следа прежней ершистости, призналась себе Кэсси, шагая к дому. Она стала совершенно другим человеком и теперь с трудом вспоминала, какой была. Она чувствовала себя беззащитной, напуганной и в любую минуту могла расплакаться.

– Я сейчас разожгу камин, – сказал Джордан, помогая ей снять пальто. – А вы пока просто побродите по дому. Мне бы хотелось, чтобы вы заглянули в каждую щелку, в каждый угол и затем вернулись с многочисленными жалобами и предложениями. Я сделаю все, как вы скажете.

Он мягко подтолкнул ее к двери из холла, и Кэсси начала осмотр с нижних помещений, намеренно не заходя в гостиную. Связанные с нею воспоминания были все еще болезненно свежи. Сначала нужно как следует взять себя в руки.

Дом был большой и просторный, обставленный уютной красивой мебелью, с прекрасной кухней и не менее великолепным вторым этажом. Кэсси вдруг стало ужасно одиноко, будто она очутилась здесь не по праву (да ведь так оно и было!), и когда она неожиданно вошла в спальню Джордана, то почувствовала, как испуганно забилось сердце. Все в этой комнате говорило о нем: краски, картины, настольная лампа, – и она не удивилась, увидев двуспальную кровать. Он бы просто не уместился на обычной кровати. Ей вспомнилось, как он ночевал в ее квартире на маленькой кушетке, вспомнились его чуткость и доброта. Ну а сейчас? Разве сейчас он не так же добр и внимателен к ней? До чего же хочется вернуть то время с его спокойными товарищескими отношениями, но, увы, все это в прошлом.

Спустившись вниз, она застала Джордана в гостиной, пришлось собраться с духом и присоединиться к нему.

– Ой, вы уже убрали елку! – воскликнула она и тут же залилась краской под его насмешливо-ироничным взглядом.

– Разумеется, – спокойно ответил он. – Я знаю все, что положено делать в таких случаях. Моя мать научила меня заботиться о прелестных феях, живущих в дальнем конце сада. Все украшения я аккуратно убрал, ветки падуба сжег, а елку нужно посадить в землю, но расти она не должна. По-моему, я ничего не упустил.

Кэсси с улыбкой кивнула и села в кресло у камина, глядя не на Джордана, а на пляшущие языки жаркого пламени. На мгновенье повисла напряженная тишина, затем он спросил:

– Скажите, что мне следует изменить?

– Ничего! – Взглянув на него, Кэсси тут же отвернулась, чтобы не видеть этих серебристых глаз, в которых отражался огонь камина. – Здесь так чудесно. Я в восторге от кухни, а ванные комнаты просто бесподобны. Кэсси снова замолчала, и Джордан, поняв, что она больше ничего не скажет, неожиданно деловито проговорил:

– Экономки у меня нет. Только приходящая прислуга, она каждый день убирает дом. Но если вы пожелаете…

– Нет, – быстро сказала Кэсси. – Я привыкла обходиться без этого. Мне нравится готовить, и после работы я спокойно смогу…

– О работе отныне не может быть и речи, – твердо заявил он, пристально глядя на Кэсси, лицо которой выражало удивление. – Когда я сказал Гаю, что вы в редакцию не придете, я имел в виду именно это. Сегодня утром, отвезя вас на вашу квартиру и вернувшись в газету, я навел справки и выяснил, что можно получить специальное разрешение и зарегистрировать наш брак в конце следующей недели. До тех пор я хочу, чтобы вы оставались здесь и привели эту берлогу в жилой вид.

– Вы говорили, что мне не придется ни от чего отказываться, – с обидой напомнила Кэсси, но Джордан лишь посмотрел на нее безмятежным взглядом.

– Это было до того, как мы узнали о вашей беременности, – заметил он.

– Вам нет никакой необходимости работать, и я хочу, чтобы вы отнеслись к этому спокойно. Это не значит, что вы станете затворницей. У вас будет своя машина и полная свобода делать все что угодно.

– За исключением того, что я действительно хочу делать! – съязвила Кэсси.

– Если вы имеете в виду ежедневные поездки в "Хералд", то да, – твердо сказал Джордан. – Я хочу, чтобы это холостяцкое жилище стало настоящим уютным домом, куда мы вернемся после свадьбы. У меня самого нет ни времени, ни возможности привести его в надлежащий вид. – Внезапно его голос смягчился. – Разве вам не хочется, чтобы у нашего ребенка был настоящий дом, Кэсси? – тихо спросил он.

Кэсси молча кивнула и отвернулась. Весь ее гнев куда-то исчез. Она действительно хотела этого. Может быть, даже слишком хотела, принимая во внимание свое не очень счастливое детство.

– Комнату, которая смотрит на холмы, – быстро сказала она, – ту, что в задней части дома, можно переоборудовать в детскую. И я могла бы устроиться там. Если вы разрешите кое-что в ней поменять…

– Делайте все, что считаете нужным, – холодно сказал он. – Я уже говорил, вы можете поступать по вашему усмотрению. Вообще-то именно этого я от вас и жду. Сейчас я сварю кофе, а потом отвезу вас домой. Послезавтра у вас будет своя машина, тогда вы сможете приезжать сюда днем. Надеюсь, вы умеете водить?

Кэсси в ответ лишь кивнула, не удивляясь, что чувствует себя здесь чужой. Все-таки она совершенно не знает Джордана. Здесь, в этом доме, слушая, как он строит планы ее будущей жизни, она вдруг почувствовала страх, и вполне обоснованный, ведь Джордан наверняка будет полон сожаления и досады, но никогда не скажет об этом вслух.

Что ж, по крайней мере у нее будет своя комната. Очевидно, он и не ожидал, что она будет спать у него. Возможно, после рождения ребенка он согласится на развод, и они придут к полюбовному соглашению. Для нее это был единственный мыслимый выход из сложившейся ситуации, который бы дал свободу Джордану и не причинил боли никому, кроме нее самой.

Глава 10

Для родителей Джордана известие об их свадьбе оказалось столь же ошеломляющим, сколь и по-настоящему радостным. После звонка сына оба они потребовали к телефону Кэсси, и ей было очень трудно держаться естественно в присутствии стоявшего рядом Джордана, пытающегося скрыть свое мрачное настроение. Она передала ему трубку, когда слезы перехватили горло, и невольно восхитилась тем, как легко и непринужденно звучал его голос, тогда как лицо оставалось совершенно неподвижным.

Его родители были в восторге, что свадебный кортеж отправится из их дома, и, как Джордан и предвидел, Дороти Рис немедля занялась предсвадебными хлопотами. Со вздохом облегчения Кэсси подумала, что, скорее всего, прекрасная и знаменитая Лавиния Престон не приедет.

А вот отец удивил ее своим энтузиазмом. Судя по голосу, он радовался не меньше, чем Хэролд Рис. Расспрашивал о мельчайших подробностях. И лишь позже Кэсси подумала о том, что никто из них не выразил удивления по поводу всех этих спешных приготовлений в столь неурочное для свадеб время года. Ну что ж, в конце концов они все узнают. Не нужно большого ума, чтобы сложить два и два.

В день свадьбы было довольно холодно. Они с Джорданом приехали накануне утром, хотя могли сделать это и раньше. Как подозревала Кэсси, Джордан хотел избежать лишних вопросов, вдобавок ему не очень-то улыбалось весь день изображать счастливого жениха, а ведь это было необходимо!

– Может, лучше бы подождать и сшить белое подвенечное платье, дорогая? – спросила Дороти Рис, помогая Кэсси одеться. – Ты выглядишь прелестно, я ничего не хочу сказать, но знаешь, ведь каждая мечтает о белом свадебном платье в такой день, тем более в феврале, в эту ужасную погоду.

Кэсси взглянула на себя в зеркало. Что касается девичьих представлений о том, как должна выглядеть новобрачная, то она постаралась максимально к ним приблизиться. Кремовый шерстяной костюм с вышитым золотом воротничком, длинные волосы подколоты на затылке и украшены узким венком из свежих цветов, оттенки кремового и розового приятно контрастируют с блестящими темно-рыжими волосами. Вообще-то она не думала, что ее подвенечное платье должно непременно быть белым. Любовь к Джордану пришла так неожиданно, что у нее просто не было времени помечтать о свадьбе. Да если бы и нашлось время помечтать, она же знала, какое будущее ждет Джордана. В этом будущем для нее все равно места нет. Если не считать той вспышки слепой страсти, Джордан ее никогда не любил. Более того, всегда относился к ней с неприязнью. Глаза ее наполнились слезами, и в то же мгновение она почувствовала ласково обнимающую ее руку Дороти.

– Ты замечательно выглядишь, Кэсси, – мягко сказала она. – Ты очень красива. Мы все так любим тебя. Если я заставила тебя плакать…

– Нет, – улыбнулась Кэсси. – Я думаю, это от волнения. – Внезапно ей захотелось, чтобы радом оказался друг, просто друг; она посмотрела в теплые, улыбающиеся глаза матери Джордана и тихо сказала: – Я беременна. Говоря это, Кэсси совершенно не представляла себе, как встретит эту новость Дороти. Ее собственная мать наверняка обозвала бы ее дурой. Минуту-другую Дороти стояла в безмолвном оцепенении, затем ее лицо озарилось счастливой улыбкой.

– Кэсси! Дорогая моя! Я так рада! Хэролд будет на седьмом небе от счастья, разумеется, если ты позволишь мне ему сказать… – Внезапно на ее лице отразилась тревога. – Кэсси, ты действительно хочешь?..

– Конечно! – просто ответила Кэсси, чувствуя, как громадный камень упал у нее с души. Конечно, она мечтает иметь ребенка от Джордана. Ее лицо снова порозовело. Бледность, все утро так тревожившая мать Джордана, внезапно исчезла, и Дороти с ласковой улыбкой посмотрела ей в глаза. – В таком случае нам пора отправляться в церковь! – радостно сказала она.

Два месяца спустя единственной радостью, согревавшей Кэсси душу и сердце, была растущая в ней таинственная и теплая новая жизнь. С самого начала Джордан был к ней не более чем внимателен. Он вел себя так же отчужденно, как и тогда, когда они встретились впервые, и было совершенно очевидно, что хочет он только одного – держаться от нее подальше и видеться по возможности реже.

Кэсси вела дом как образцовая хозяйка, на это у нее и уходила большая часть времени. В деньгах Джордан ее не стеснял, и она занялась покупкой картин, декоративных безделушек, новой и более удобной мебели, отдавшись единственной цели – наполнить их дом настоящим теплом и уютом, в чем и преуспела. Дом становился все более красивым и удобным, но атмосфера в нем – все более холодной.

Джордан работал. Иначе не скажешь. Он уходил еще до того, как Кэсси просыпалась, хотя она по привычке вставала в тот же час, что и раньше, когда ей нужно было ходить на работу. Вечерами он неизменно хвалил ее за все то новое, что она успевала сделать за день в доме, восхищался ее кулинарными подвигами, а затем удалялся в свой кабинет, где допоздна стучал на машинке. Что он печатал, Кэсси не видела. Утром кабинет был уже аккуратно прибран, ящики рабочего стола заперты на ключ.

Если ему предстояло задержаться из-за делового ужина, он звонил и как примерный муж сообщал ей об этом или же оставлял на видном месте записку. У Кэсси было такое чувство, будто она делит жилье с необычайно воспитанным квартирантом, и поэтому она ощущала себя в доме досадной обузой.

Если бы не машина, Кэсси бы, наверное, просто сошла с ума. Она регулярно ездила в город и нередко встречалась там со своими знакомыми. Джин устроила так, что они часто могли вместе обедать, и благодаря этому Кэсси была в курсе всех редакционных новостей и сплетен.

Однажды, едва расставшись с Джин, она тут же столкнулась с Гаем Мередитом, которого не видела с тех пор, как ушла из газеты.

– Кэсс! – окликнул он и, подбежав, заключил ее в объятия. – Ну как ты, дорогая? – сердечно спросил он и, не дожидаясь ответа, потащил ее назад, в тот самый ресторан, из которого она только что вышла. – Я буду есть, а ты рассказывай, – решительно заявил он в ответ на ее протесты, что она только что пообедала и о еще одной трапезе не может быть и речи. Кэсси так рада была его видеть, что охотно согласилась. – Надеюсь, ты не очень занята? – вдруг встревожился он после того, как чуть ли не насильно усадил ее на стул. Кэсси ответила ему невеселой улыбкой.

– Нет, не очень. – В конце концов есть предел даже такому приятному занятию, как устройство собственного жилища. – Кстати, поздравляю с получением моей работы!

– Можешь взять ее обратно в любое время, – буркнул Гай. – Джордан…

– Он осекся в замешательстве и покраснел. Кэсси понимающе усмехнулась.

– От меня таиться незачем, Гай. Я по-прежнему свой парень!

– Он работает так, будто решил загнать себя в могилу, – хмуро сказал Гай. – Пойми меня правильно, это, конечно, его дело, и мужик он крепкий, должен выдюжить, хотя в последнее время он стал, по-моему, малость сдавать. Беда в том, что он в газете единственный супермен и не замечает, что способен и нас загнать до смерти в этой гонке. И, вероятнее всего, первыми жертвами будем именно мы. – Бросив на нее быстрый взгляд, Гай снова занялся своим обедом. – Жаль, что ты ушла, Кэсс. Мне правда кажется, что с твоим уходом он просто возненавидел всех нас.

Это было не так, но ведь истинную причину Гаю не объяснишь. Джордан возненавидел работу из-за того, что очутился в пожизненной ловушке. Она уже толком не слушала Гая. Все-таки она права, нельзя лишать Джордана надежды. Пора наконец найти выход из этой невозможной ситуации.

После обеда Гай проводил ее до машины. Он явно повеселел и с ласковой улыбкой смотрел, как она отпирает дверцу, собираясь сесть за руль.

– Хочешь, скажу тебе кое-что, Кэсс? – спросил он.

– Давай! – рассмеялась она.

– Я серьезно. – До того как появился Джордан, я почти все время только и думал что о тебе, Кэсс. Мечтал, что в один прекрасный день ты выйдешь за меня замуж. Думаю, что сделал бы тебе предложение, если бы не боялся твоего острого язычка. Хотя мне и в голову не приходило, что вы с Джорданом…

– Ох, Гай! – Кэсси опять подошла к нему, Гай машинально взял ее руку в свою. – Я ведь ничего не знала! Если я причинила тебе боль…

– Нет, Кэсс, – мягко сказал он. – Просто оставайся моим другом, вот и все.

– Хорошо, Гай, – тихо сказала Кэсси. Гай потянулся к ней, собираясь поцеловать в щеку, и в этот миг она увидела в проезжавшем мимо "порше" Джордана. Глаза у него были холодные, похожие на ледяные озера, как говорил Луиджи.

Когда Кэсси подъехала к дому, "порше" стоял у парадного входа. Джордан был на кухне, готовил себе кофе.

– Я не знала, что ты вернешься к обеду, – быстро сказала она, жалея, что не успела ничего приготовить.

– Я не собираюсь обедать, – не глядя на нее, бросил он. – Я приехал переодеться. Во второй половине у меня совещание в "Газетт", а Потом еще одно. Я не успею вернуться к ужину.

– Мы поужинаем позднее… – начала было Кэсси, но он резко оборвал ее:

– Я поем в городе!

Он быстро вышел из кухни, так и не притронувшись к кофе. Кэсси потерянно смотрела ему вслед, как вдруг он обернулся и посмотрел на нее.

– Если уж ты встречаешься с Мередитом, будь добра, не делай это так откровенно!

Кэсси вспыхнула.

– Я вовсе не встречаюсь с Гаем!

– У меня отличное зрение! – отчеканил Джордан, устремив на нее ледяной взгляд. – Поцелуи со старыми знакомыми на улице – совсем не то, что мне хотелось бы видеть.

– Мы с ним встретились совершенно случайно, – возмущенно запротестовала Кэсси. – Я не видела его с тех пор… с тех пор…

– …с тех пор, как грохнулась в обморок в редакции и он побежал за мной! – закончил Джордан и холодно добавил: – Надеюсь, ты объяснила ему, что уже замужем и он несколько запоздал со своими ухаживаниями?

– Гаю объяснять ничего не нужно, – с горечью сказала Кэсси. – Он прекрасно знает, что я замужем, и любой, у кого есть глаза, не может не видеть, что я беременна!

Джордан окинул ее холодным взглядом, губы скривились в подобии улыбки.

– Прошло еще не так много времени. Твоя беременность не настолько заметна, как ты стараешься меня уверить! – гневно бросил он.

От незаслуженной обиды глаза Кэсси наполнились слезами, и она поспешно отвернулась. Очевидно, ему доставляет удовольствие мучить ее и мучиться самому.

– Кэсси! – Джордан шагнул к ней, но она быстро отпрянула назад и спокойно посмотрела ему в лицо.

– Я не хочу задерживать тебя, – сказала она с той же холодной сдержанностью, с какой только что говорил он сам. – По словам Гая, ты работаешь с одержимостью самоубийцы, – намеренно добавила она. – И я не стану тебе мешать!

Джордан вышел, бледный и мрачный, сел в свой "порше" и укатил в город. Впервые после свадьбы они по-настоящему поссорились, и почему-то Кэсси стало легче. Она предпочитала видеть Джордана скорее разъяренным, чем холодно-вежливым. Когда он вернется, она сообщит ему о своем решении.

Вернулся он в одиннадцать, но Кэсси еще не ложилась. Она накинула халат, собираясь спуститься вниз, чтобы поговорить с мужем. Этот халат она купила совсем недавно. Старый скоро станет слишком тесен. Пока что беременность была заметна разве только для нее самой, но Кэсси не хотелось, чтобы ее чуть пополневшая фигура бросалась в глаза Джордану. Незачем постоянно напоминать ему, но она поймала его в ловушку. Халат был широкий, просторный и мягко обтекал ее фигуру. Окинув себя быстрым придирчивым взглядом, Кэсси пошла вниз.

Войдя в гостиную, она увидела, как Джордан наливает себе виски. Он явно не ожидал ее появления.

– Я хочу поговорить с тобой, Джордан, – решительно начала она, опасаясь, что нервы у нее могут сдать.

– Это что, срочно? – досадливо скривился он, бросив быстрый взгляд на ее лицо. – Работать с одержимостью самоубийцы довольно утомительно, как ты понимаешь, – усмехнулся он.

Кэсси залилась краской, но тем не менее решила довести дело до конца, здесь и сейчас, не откладывая до завтра.

– Это не займет много времени, – холодно сказала она. В ответ он молча кивнул на стул, по всей видимости приглашая ее сесть. Но, не доверяя своей выдержке, Кэсси осталась стоять. – Сразу же после рождения ребенка, – спокойно сказала она, – я хочу получить развод!

Секунду он молча смотрел на нее – лицо было как каменное, только в глазах читалось странное выражение, не на шутку испугавшее Кэсси.

– Если бы не ребенок, – быстро продолжила она, – мы бы никогда не стали мужем и женой, и по сути ничего ведь и не изменилось. Совершенно ясно, что мы относимся друг к другу как раньше, и, по-моему, нет смысла мучиться вдвоем всю жизнь.

– Я сделал тебе предложение, еще ни о чем не зная, – напомнил Джордан слишком уж спокойным тоном. – К тому же тебе известно, я буду бороться за ребенка. Я и об этом тебе говорят.

– Ты проиграешь, – постаравшись придать своему голосу твердость, сказала Кэсси, – да и нужды в этом нет. Ты сможешь видеть его, когда пожелаешь. Может, если мы не будем женаты, мы… мы останемся друзьями и… – У тебя уже есть друг! – выпалил Джордан. – Или, может, Мередит претендует стать чем-то большим после этого мифического развода? Скажи ему, пусть не надеется. Он упустил свой шанс.

– Гай тут совершенно ни при чем! – в отчаянии воскликнула Кэсси. Она хотела помочь Джордану, дать ему возможность уйти от нее, а он уцепился за беднягу Гая. Как это похоже на мужчин – не желать расстаться даже с тем, что им не нужно.

– Ну что ж, зато я при чем, и я отвечаю "нет"! – объявил Джордан. Если тебе надоело притворяться заботливой женой, заведи экономку! Если ты думаешь, что я позволю тебе уйти, а потом ты будешь оставлять ребенка одного, а сама станешь рыскать в поисках сенсаций, то ты жестоко ошибаешься. Надеюсь, ты успела покончить с привычками швейцарской школы! Беспощадность этих слов так ошеломила Кэсси, что она молча отвернулась и пошла к двери, ничего не видя от слез.

– Кэсси! – Внезапно он очутился рядом и, схватив ее за плечи, повернул к себе лицом. – Прости. Я не должен был так говорить!

Впервые после свадьбы он прикоснулся к ней, и Кэсси ощутила неодолимое желание прижаться к нему, крепко-крепко. По ее щекам текли слезы, и Джордан ласково гладил ее лицо, вытирая соленые ручейки.

– Прости меня, Кэсси, – тихо сказал он. Она чувствовала, что он напрягся как струна, и прекрасно знала почему. Стоя рядом, он не мог не заметить очевидных признаков беременности, изменивших ее фигуру, хотя она сделала все, чтобы это скрыть. Высвободившись из его объятий, Кэсси быстро направилась к выходу.

– С резкими словами я как-нибудь справлюсь, – без всякого выражения проговорила она. – Только, пожалуйста, не прикасайся ко мне.

Он не сказал ни слова и не бросился вслед за нею. Кэсси убежала в свою комнату и заперла за собою дверь, думая только об одном: как ей прожить оставшиеся несколько месяцев в его доме?

На следующее утро Кэсси вновь застала Джордана на кухне. Прислуга в этот день была выходная, и Кэсси быстро спустилась вниз, чтобы поскорее управиться с мелкими делами, не терпящими отлагательства. Увидев Джордана, который, сидя за кухонным столом, пил чай, Кэсси неожиданно смутилась и покраснела.

Он смотрел прямо на нее, а она не знала, что сказать. На ней была юбка, которую она почти перестала росить, так как та стала слишком тесна в талии. Кэсси даже не могла ее как следует застегнуть. Блузка тоже сидела чересчур в обтяжку на располневшей груди. Впервые за последние месяцы Джордан застал ее врасплох. Рука Кэсси машинально потянулась к молнии на юбке, что не укрылось от его зоркого взгляда.

– Слишком узкая? – насмешливо спросил он.

От этих слов она еще больше покраснела и выбежала из кухни, чтобы укрыться до его ухода в своей комнате.

Никогда больше она не даст застать себя врасплох, поклялась себе Кэсси, швыряя блузку на кровать. Конечно, рано или поздно ее полнота все равно станет заметной, но к тому времени она привыкнет к пренебрежительному тону и холодности Джордана и уже не будет так нервничать. Скинув юбку, она бросила ее рядом с блузкой, и в эту самую минуту в комнату без стука вошел Джордан.

– Что я такого сказал? – раздраженно начал он и тотчас осекся, увидев перепуганную Кэсси, на которой не было ничего, кроме лифчика и трусиков. Бледная как мел, она схватила юбку, чтобы хоть как-то прикрыться, а Джордан медленно шагнул вперед, не отрывая от нее своих серебристых глаз. – Ты все еще стесняешься меня? – с удивлением спросил он Кэсси. -Оказывается, ты застенчива? Потому и убежала от меня вчера вечером?

– Нет! Нет… я… – Она почувствовала, что снова краснеет, и беспомощно смотрела, как он медленно подходит ближе. – Пожалуйста, Джордан, оставь меня. Ну пожалуйста! Я…

– Ты в самом деле не знаешь, до чего ты хороша? – мягко спросил он, вовсе не собираясь уходить. – Не понимаешь, что беременность сделала тебя еще привлекательнее? Кожа прямо светится изнутри, волосы блестят еще Лучше прежнего, в глазах тепло и мягкость. Впервые с тех пор, как я тебя узнал, ты выглядишь такой хрупкой и нежной. – Он взял из безвольных пальцев Кэсси юбку, бросил на кровать. – С каждым днем ты буквально расцветаешь на глазах, – прошептал он. – С каждым днем в тебе распускается таинственный мистический цветок, имя которому – женщина.

Его взгляд, чувственный и напряженный, жадно скользил по ее телу. Кэсси стояла не шевелясь. Сердце ее бешено заколотилось, когда он расстегнул бюстгальтер и тот бесшумно упал на пол.

– Ты даже не представляешь, как ты сейчас хороша… – хрипло выдохнул Джордан. Его руки скользнули вверх и бережно обхватили ее груди. Он посмотрел на Кэсси затуманенными от желания глазами. – Я никогда еще так не хотел тебя, – прошептал он.

Кэсси вся дрожала, глухой от страсти голос Джордана проникал в самую глубь ее естества, прикосновения его горячих рук будили ответное желание. Точно во сне, она накрыла ладонями ласкающие ее руки и посмотрела на него широко открытыми, удивленными, вопрошающими глазами.

– Джордан, я не хочу… – Она хотела сказать, что не хочет держать его в ловушке, но он неправильно истолковал ее слова, хотя даже это не остановило его и не вернуло к реальности.

– Зато я хочу, – пробормотал он, – и если не сделаю этого, то тихо сойду с ума!

Он потянул ее к кровати и, опустив на прохладные простыни, яростно обрывая пуговицы, стянул через голову рубашку. Впервые она видела, как он раздевается, продолжая неотрывно пожирать ее глазами. Она забыла обо всем, сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди. А он уже был рядом и, глядя на Кэсси темными от страсти глазами, медленно снял то последнее, что укрывало ее от его лихорадочно горящего взора.

– Кэсси! – услышала она хриплый, срывающийся голос. – Скажи, что ты хочешь этого. Я хочу знать. Не заставляй меня снова думать, что я хитростью заманят тебя. Мне нужно знать, Кэсси!

– Джордан! – Она крепко прижалась к нему, чувствуя силу его желания, стала жадно ласкать его пылающее неистовой страстью тело. Джордан жадно приник к ее губам, и она чуть не задохнулась в его объятиях.

– Помоги мне быть нежным, – простонал он. – Я безумно хочу тебя, Кэсси!

А ей вовсе не хотелось, чтобы он был нежным. Мгновение спустя она уже была как в огне, и ее пылкий порыв отозвался в нем стоном невыразимого блаженства и одновременно протеста. Он обхватил губами ее сосок, и оба они, подхваченные ураганом желания, тут же забыли о ее беременности. Джордан шептал ее имя, стараясь нежной лаской сдержать огненный вихрь, уносивший Кэсси на край земли, откуда странным далеким эхом звал ее голос. Глаза Кэсси заворожено смотрели в раскаленную серебряную лаву его зрачков, и Джордан наконец овладел ею с тем свирепым самозабвением, которого она так ждала и которое повергло ее в темную пучину, озарявшуюся неистовыми вспышками слепящего света.

Очнувшись, Кэсси встретила взгляд Джордана, устремленный на ее разрумянившееся лицо. Джордан подложил ладонь ей под голову, и, даже если бы захотела, Кэсси не смогла бы отвести от него глаз. Свободной рукой он ласкал ее грудь и легкую шелковистую выпуклость живота.

– На этот раз, – медленно проговорил он все еще хрипловатым от страсти голосом, – я не позволю тебе ни пошевелиться, ни открыть рот. На этот раз ты не сможешь лишить меня райского блаженства. Я снова изведал его, но теперь уж не дам ему ускользнуть.

Кэсси молча смотрела на него, пораженная его словами и пронзительностью его взгляда.

– Джордан… – начала было она, но, прочитав угрозу в его глазах, замолчала.

– Нет, не хочу слышать ничего дурного, – мягко предупредил он. – Лучше скажи то, что мне так хочется услышать.

Но в эту минуту донесся звук, слышать который не хотелось ни ему, ни ей. К дому подъехала машина, затем хлопнула дверца, и тотчас внизу раздался требовательный звонок.

– Какого черта?.. – досадливо проворчал Джордан, а Кэсси поспешно соскользнула с постели и, не обращая внимания на внезапное легкое головокружение, накинула халат, подбежала к окну и выглянула на улицу.

– Это… это моя мать! – ахнула она.

– Не верю! – воскликнул Джордан, сердито собирая свою разбросанную одежду. – Лавиния выбрала самое подходящее время для визита, – буркнул он.

Быстро застегнув халат, Кэсси понеслась вниз, чтобы опередить Джордана.

– Осторожней на ступеньках! – крикнул он вдогонку, и его рассерженный голос слегка ободрил ее.

Кэсси открыла дверь, Лавиния впорхнула в прихожую и безошибочно направилась в гостиную – самое выигрышное место для очередной драматической сцены.

– Как же ты… – растерянно начала Кэсси, но Лавиния тут же перебила: ничего не поделаешь, первое слово должно непременно быть за ней.

– Твой отец… – благосклонно сообщила она, – кажется, он был на твоей свадьбе?

– Ты ведь была в Нью-Йорке… – Кэсси сразу почувствовала себя виноватой.

– Все в порядке, дорогая! – улыбнулась Лавиния. – Я действительно не могла тогда приехать. Да и сейчас у меня выдался один-единственный свободный день, завтра я опять должна быть там. Но мне очень нужно повидаться с тобой, поэтому я и прилетела.

– Повидаться со мной? – тупо переспросила Кэсси.

– Конечно! Я же только что сказала! – с легкой досадой проговорила Лавиния и, окинув дочь пристальным взглядом, возмущенно выпалила: – Ты беременна!

Кэсси густо покраснела.

– И вдобавок замужем! – сообщил вошедший в эту минуту Джордан и, подойдя к Кэсси, обнял ее за плечи.

– Понятно, – кивнула Лавиния, на сей раз глядя на Джордана без тени кокетства. – Кой-какие новости до меня иногда доходят.

– Главное, чтобы они доходили вовремя, – отрубил Джордан, и Лавиния тут же показала коготки.

– Я хочу поговорить с Кассандрой наедине, – холодно сказала она. – Ты не мог бы оставить нас на минуту одних?

– Нет! – мгновенно вскипел Джордан, но Кэсси умоляюще посмотрела на него, и после некоторого колебания он согласился. ~ Хорошо. Пойду пока приготовлю кофе.

– Ревнив, – усмехнулась Лавиния, когда он вышел. Резко опустившись на стул, что было на нее совершенно не похоже, она снизу вверх посмотрела на Кэсси. – Ты любишь его?

– Да, – просто ответила Кэсси. Она действительно любила его, страстно, нежно, неистово, как только может любить женщина.

– Ну и слава Богу! – Чуть откинувшись назад, Лавиния взглянула на дочь. В прекрасных зеленых глазах мелькнула легкая усмешка. – Могу только сказать, что он определенно не выпустит тебя из рук. Первый мужчина, оказавшийся сильнее меня. Для него я не более чем досадная помеха, – с неподдельным удивлением закончила она.

Эти последние слова не на шутку разозлили Кэсси. И ради этого ее вырвали из объятий Джордана? Чтобы встретиться с матерью, которая появляется только тогда, когда ей что-нибудь нужно?

– По-моему, у тебя и без моего мужа хватает воздыхателей, – с жаром произнесла Кэсси.

Лавиния в недоумении вскинула брови.

– Что ты хочешь этим сказать? – холодно процедила она.

– Ты отняла у меня Луиджи! – бросила Кэсси, и в эту минуту в дверях появился Джордан и замер, услышав ее голос. – Ты и Джордану строила глазки. Мало тебе одного любовника!

Лавиния медленно встала, в гневе забыв об утонченных манерах светской львицы.

– Принимая во внимание твою беременность, я не дам тебе по физиономии за эти слова. Но все-таки объясню тебе, какая ты дура. Ты внушала себе, что влюблена в Луиджи. И ничего не знала о нем, кроме того, что он сам тебе рассказал. Ну что ж, зато я кое-что о нем знала, хотя сразу поняла, что говорить об этом с тобой бесполезно. Многие думают, что мы, актеры, не замечаем ничего, что находится за пределами рампы, но они ошибаются! Я часто встречала Луиджи Роза-то в ресторанах, которые любила посещать. Он постоянно ловил мой взгляд и всегда как бы случайно оказываются именно там, где бывала я. Я не обращала на него внимания, но в конце концов его назойливость стала мне надоедать. К тому же мне стало любопытно, откуда у него деньги, чтобы оплачивать счета в ресторанах. Я, как ты знаешь, предпочитаю дорогие рестораны. – Она вновь опустилась на стул. Кэсси тоже села, внезапно почувствовав слабость в ногах.

Джордан подошел и уселся на подлокотник Кэссина кресла; положив руку ей на плечо. Лавиния бросила на них быстрый взгляд и продолжила:

– Я была заинтригована и осторожно навела справки. Оказалось, что Луиджи Роза-то, этот маленький актеришка с большими претензиями, игравший незначительные роли в итальянском театре, добывал себе средства существования, продавая наркотики!

Кэсси побелела как мел. Заметив это, Джордан успокаивающе сжал ее плечо, а Лавиния между тем рассказывала дальше:

– Вероятно решив, что ничего не выйдет и моего покровительства ему не дождаться, он внезапно исчез, чему я была искренне рада. Представьте же себе мое удивление и досаду, весь мой ужас, когда я вновь увидела его, и с кем? С моей собственной дочерью! – Она вскочила и нервно прошлась по гостиной, вовсе не заботясь о впечатлении, которое производит на зрителей, и дрожащим от ярости голосом продолжала: – Как я во время тех каникул следила за каждым твоим шагом, девочка моя! Я ужасно боялась, что он и тебя приучит к этой дряни. Сам он не принимал наркотики, но за их счет жил на широкую ногу и к тому же платил за обучение в колледже. Как выяснилось, за тебя и этом смысле можно было не волноваться. Тем не менее я решила преподать ему урок и вырвать тебя из его грязных рук. Он ведь прилип к тебе ради меня, упорный мерзкий змееныш. Ему ведь хочется увидеть свое имя в огнях рекламы, и предпочтительно перед моим именем, как бы не веря себе, добавила она. – Я Должна была пригласить тебя туда, чтобы увидеть твою реакцию на него и в случае чего принять необходимые меры. – Она вдруг весело рассмеялась. – Ты приехала с Джорданом Рисом, на пальце у тебя сверкало роскошное обручальное кольцо, и твой жених ни на минуту не хотел оставлять тебя одну. Джордан не обращал на меня ни малейшего внимания, он буквально не сводил с тебя влюбленных глаз, и я готова была кричать от радости! Сегодня я приехала сюда, чтобы лишний раз убедиться, что все в порядке. И я убедилась. А теперь ты можешь предложить мне чашку кофе, – сказала она, устремив на Джордана царственно-повелительный взгляд. И, к изумлению Кэсси, Джордан послушно исполнил ее просьбу.

– А отец? Ты ему рассказала? – спросила наконец Кэсси.

– Джайлзу? Боже сохрани! Разумеется, нет! – воскликнула Лавиния. – Он бы рассвирепел и своим вмешательством только все испортил. Твой отец слишком прямолинеен. Нет, мне пришлось взять все в свои руки, и, кстати говоря, я осуществила этот план с немалым удовлетворением. Теперь я в любой момент могу расправиться с этим черноволосым красавчиком. – Лавиния откинула назад свою прекрасную голову и вздохнула. – И я просто слышать не могу это слово – "сага". Мерзавец его совершенно испоганил.

– Почему ты ничего не сказала мне? – едва внятно спросила Кэсси.

– Как я могла это сделать, дорогая? – нетерпеливо ответила Лавиния, вставая и натягивая перчатки. – Мы никогда не были близки друг с другом. – Подойдя к двери, она на мгновение остановилась и чмокнула дочь в щеку. – Бабушка! – скривившись, пробормотала она. – Придется теперь играть возрастные роли.

Не успели они оглянуться, как она исчезла. Обаяние ее личности было настолько велико, что, где бы она ни была, после ее ухода всем становилось не по себе. Однако на этот раз она как бы перепахала прошлое, заставив их увидеть его по-новому. Кэсси все стояла у двери, глядя в пространство.

Джордан прислонился к окну и всем своим видом показывал, что не желает ни о чем говорить.

– Она… оказывается, ей не все равно, – озадаченно произнесла Кэсси, не понимая, почему Джордан так сердит.

– Пожалуй. На свой лад… – буркнул он сквозь зубы и отвернулся. Вся его напряженная фигура недвусмысленно выражала ярость. – Я способен убить любого, кто тебя обижает, – глухо сказал он. – Смешно, если подумать, что я-то и обижал тебя чаще других!

– Это вовсе не так, – прошептала Кэсси. Она все еще не опомнилась после всего, что произошло, после его страстных объятий и слов, после рассказа матери. – Когда у меня родится ребенок…

– Не у тебя, а у нас! – вскинулся Джордан. – Это мой ребенок!

Кэсси молча смотрела на него, ошеломленная вспышкой гнева, исказившей его обычно спокойное лицо. Наверно, сейчас не время говорить с ним. Он слишком возбужден, слишком взвинчен от гнева.

– Ладно… не так уж это и важно, – нерешительно сказала она. – Мы поговорим позже.

– Нет, сейчас! – отрубил Джордан.

Кэсси посмотрела на него с тревогой и грустью. Она так безмерно любит его, но не в силах заставить себя сейчас подойти к нему. Она же опять все испортит, а ошибок и без того хватает. Она желала ему счастья, и неважно, чем это обернется для нее самой. Увидев выражение ее лица, он еще больше помрачнел.

– Господи! Какой несчастной жертвой должна себя чувствовать женщина в подобные минуты, – с горечью вырвалось у него. – Вот ведь не знаю, куда деваться от злости из-за того, что твоя мать способна проявить свою заботу лишь в такой холодной, сугубо практичной манере, а сам? Хорош гусь – загнал тебя в западню. Ведь ребенок-то мой!

– Я… я очень хочу от тебя ребенка, – просто сказала Кэсси. – И всегда хотела.

– Кэсси?

Он смотрел на нее как на сумасшедшую, но она решила высказать все до конца, пусть знает.

– Когда он родится, – торопливо заговорила она, – я не потребую развода. Я хочу остаться здесь. Я не буду мешать тебе, Джордан. Я просто… просто буду ждать тебя здесь… когда ты будешь приходить или приезжать, неважно откуда… чтобы у тебя был настоящий дом, чтобы ты видел своего ребенка и радовался ему и…

– Куда же, по-твоему, я буду уезжать? – Гипнотические серебристые глаза смотрели на нее со странным выражением.

– В другие страны… за океан… Здесь все наладится, и тебе незачем будет сидеть…

– Ты считаешь, что я очень хочу уехать от тебя? – звенящим от напряжения голосом спросил он. – Считаешь, что я в состоянии сделать это? Может, ты ждешь не дождешься, когда я уеду, чтобы остаться в доме полновластной хозяйкой?

– Я… я просто не хочу стеснять твою свободу, – дрожащим голосом ответила Кэсси. – Не хочу, чтобы ты думал, будто я покушаюсь на твою независимость.

– Именно из-за тебя я и остался здесь, – спокойно сказал он. – Когда я впервые пришел с отцом в газету, я не давал ему никаких обещаний. Потом я увидел тебя, и все остальное отошло на задний план. Я остался здесь ради тебя, Кэсси, только ради тебя. Ты для меня никакая не обуза. Я каждую минуту думал о тебе, но мне казалось, что ты меня ненавидишь. С первого же раза, как увидел тебя, я не мог думать ни о чем, кроме тебя. – Джордан! – Кэсси была так счастлива, что от избытка чувств у нее закружилась голова.

– Попробуй только упасть в обморок! – испуганно воскликнул он, бросаясь к ней. – Я еще не закончил… Что бы там ни было, тебе никуда от меня не деться, Кэсси. Я люблю тебя, родная! – покаянно улыбнулся он и шутливо добавил: – Вот теперь можешь падать в обморок!

– О Джордан, Джордан, я так тебя люблю! – По щекам у Кэсси струились слезы, она обвила его шею руками.

– Ты уверена? – серьезно спросил он, и она вдруг весело рассмеялась сквозь слезы.

– Конечно, уверена! Неужели ты думаешь, что между нами что-нибудь было бы, если б я тебя не любила? – с деланной суровостью спросила она.

– Вот теперь я снова вижу прежнюю Кэсс, – улыбнулся Джордан, еще крепче прижимая ее к себе. – Если б ты знала, как безумно я люблю тебя, Кэсси! – зарывшись лицом в ее волосы, прошептал он. – Я не смогу жить вдали от тебя!

Немного погодя, едва не задушив Кэсси поцелуями, он наконец выпустил ее из объятий.

– Ты ведь ничего не ела! – спохватился он. – Наверное, проголодалась.

Нужно срочно накормить вас обоих.

– Я сейчас все сделаю, – засмеялась Кэсси, но Джордан и слушать не захотел, приготовил завтрак и, усадив ее за кухонный стол, принялся смотреть, как она ест.

– Ты опоздаешь на работу, – глянув на часы, сказала Кэсси. Однако Джордан лишь отмахнулся.

– Сегодня работа обойдется без меня. У меня есть дело поважнее – ты, – решительно заявил он. – К тому же твоя мать прервала нас на самом интересном месте. Сначала мы вернемся наверх и закончим начатое. А потом заберем все твои вещи из твоей одинокой комнаты и перенесем их в мою одинокую комнату. Отныне ты всегда будешь со мной, Кэсси Рис!

Лицо Кэсси озарилось счастливой улыбкой. Она знала, что с Джорданом она будет улыбаться всю жизнь. Он сидел рядом, подперев рукой подбородок, и в глазах его она читала всю ту любовь, о которой могла только грезить.

– Если б нам не пришлось изображать помолвку ради твоего отца… начала она.

– В этом вообще-то не было нужды, – быстро сказал* Джордан. – Он хотел повидать тебя, и я обещал, что постараюсь и уговорю тебя поехать со мной, но, когда ты рассказала мне о Луиджи, я испугался, что, встретившись с ним, ты поймешь, что все еще любишь его. Между нами ничего еще не было. Но мне было страшно потерять тебя навсегда. Требовалось срочно что-то предпринять. Это дало мне возможность быть рядом с тобой. К тому же это был неплохой предлог для поцелуев и объятий. – Он ухмыльнулся.

– Ты был очень добр ко мне, – вздохнула Кэсси, – особенно во время моей болезни.

– Я еще тогда хотел перевезти тебя сюда, – мягко сказал Джордан. -Хотел сам заботиться о тебе и даже близко никого к тебе не подпускать.

– Я не встречалась с Гаем, – поспешно вставила Кэсси.

– Знаю. Я просто был в ужасном состоянии. Но разве я не сказал тебе, что он может стать крестным отцом?

– С тех пор как мы поженились, я почти не видела тебя, – мягко укорила его Кэсси.

Джордан наклонился и поцеловал ей руку.

– Знаю. Я так сильно желал тебя, что мне было трудно находиться с тобой рядом. Я стал думать, что с самого начала неправильно истолковал твое отношение ко мне, что ты решила поселиться в отдельной комнате от неприязни… А вообще, я и правда был очень занят, – добавил он, бросив на нее быстрый взгляд. – Мне предложили написать новую книгу, вдобавок мы расширяем свою сеть за счет еще двух газет. Пришлось кое с кем посовещаться и изрядно поездить, но сейчас все уже в порядке. Через месяц-другой я уйду из "Хералд" и возглавлю всю группу. А значит, у меня будет возможность продолжить работу над книгой и появится больше времени для тебя.

– Это же просто великолепно, милый! – радостно воскликнула Кэсси.

Джордан встал и помог ей выйти из-за стола.

– Вы уже закончили завтрак, миссис Рис, – решительно произнесен. Хватит отлынивать от своих обязанностей. Я не намерен терять такой прекрасный день впустую!

– Я ведь даже не успела одеться, – запротестовала Кэсси и услышала в ответ веселый тихий смех.

– С этим можно подождать, – мягко сказал он.

Ровно через год, незадолго до Рождества, Джордан вел машину по заснеженной дороге, возвращаясь из города домой.

– Держу пари, отец не переставая нянчил Тимоти все время, пока мы с тобой ходили по магазинам, – с улыбкой сказал он.

– Я в этом вовсе не сомневаюсь, – рассмеялась Кэсси. – С тех пор как они приехали к нам, твой отец так и кружит возле его кроватки, думая, что я ничего не замечаю. Просто чудо, что Тимоти вообще умудряется спать.

Джордан помог ей выйти из машины, и они пошли к дверям, неся в руках яркие свертки.

– В последнее время я очень полюбил снег, – мечтательно сказал Джордан, останавливаясь, чтобы поцеловать Кэсси. – Если бы не снег, события приняли бы более затяжной характер, и я не знаю, насколько бы у меня хватило терпения. Вполне возможно, что мне пришлось бы просто прибегнуть к силе!

Они вошли в дом, весело смеясь, окутанные снежной пылью, и успели увидеть, как Хэролд Рис поспешил с внуком в детскую.

– А у нас новость! – взволнованно сообщила Дороти. – Догадайтесь, кто к вам заезжал? Мать и отец Кэсси! К сожалению, они не смогли остаться. Твоя мать, дорогая, хотела увидеть своего внука.

– Надеюсь, она не брала его на руки, – пробурчал Джордан, помогая Кэсси снять пальто. – Я вовсе не уверен, что она умеет обращаться с младенцами.

– По правде говоря, твой отец дал ей на минутку подержать внука и все боялся, как бы она его не уронила, – сказала Дороти, хитро поглядывая на мужа. – Так или иначе, – защебетала она, обращаясь к ошеломленной Кэсси, – остаться они не смогли, им нужно возвращаться в Америку. Пьесу, в которой играет твоя мать, решено экранизировать, и Лавинии предложили сыграть в фильме главную роль. Твой отец тоже будет участвовать, – победоносно закончила она.

– Неужели в главной мужской роли? – с недоверием воскликнула Кэсси.

– В роли полковника-южанина, – уверенно сказал Хэролд Рис и тут же по-мальчишески ухмыльнулся.

– Полковника-южанина, – склонив голову набок, задумчиво протянула Кэсси. – А что, пожалуй, роль как раз для него.

– Значит, твоя бабуля скоро станет кинозвездой! – сообщил Джордан спящему в кроватке сыну.

– Ради Бога, не называй ее так, Джордан! – рассмеялась Кэсси. – Если Тимоти станет называть ее не Лавиния, а бабуля, она этого просто не перенесет.

– Охотно верю, – пробормотал Джордан, обнимая жену. – Во всяком случае, она больше не вызывает у меня раздражения. Ведь я заполучил тебя отчасти благодаря ей. Но только отчасти, – мягко добавил он.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду… Если бы нам не пришлось ехать… – начала Кэсси, понизив голос, чтобы ее не услышали родители Джордана.

– Как я уже сказал, – прошептал ей в ухо Джордан, – я был полон решимости умыкнуть тебя силой, если бы другие средства отказали!

– Вряд ли бы это тебе что-то дало, – отодвинувшись от него, с вызовом сказала Кэсси.

– Думаю, ты ошибаешься, – уверил ее Джордан. – И собираюсь доказать тебе свою правоту!