Теперь, Найл начал подозревать, что эти странные объекты были галлюцинациями, вызванными едой, и что он один мог видеть их. Он решил поэкспериментировать. Взяв чашку, он нашел кусочек зеленого цвета, который был примерно кубической формы. Его было тяжелее жевать, чем другие, и был он кислым, почти фруктового вкуса. Сконцентрировавшись на этом, Найл позволил чувству реальности распасться. Воздух наполнился, подобными алмазам, фиолетовыми формами, которые опускались вниз так мягко, как падают осенние листья. Они, казалось, были мягкими и живыми, и крутились с ленивым, подобным пламени, движением. Одна из этих форм коснулась его руки, и он был удивлен ощутив, что она холодна как снежинка.
Найл заключил, что корешки, что он пробовал, действовали на него как наркотики. И их эффект проявлялся только потому, что он был в состоянии суперчувствительности. Как будто кто-то говорил с ним, пробуя сказать ему что-то его собственным индивидуальным голосом.
Он опознал один корень как сельдерей. Когда он его жевал, ничего сначала, казалось, не случалось. Потом он заметил, что коричневый корень дерева, спускающийся с потолка, запылал пульсирующим, синим цветом. Когда Найл встал и поглядел поближе, он увидел, что тот, казалось, был покрыт крошечными движущимися как личинки телами, каждое испускало электрический синий свет. Казалось они, принадлежали корню, будто были его частью. Но когда он попробовал сосредоточиться на них, чтобы посмотреть поближе, они просто исчезли, оставив его уставившимся на разноцветный грязный корень. Как только он прекратил пробовать сосредоточиться, цветные личинки вновь появились.
Заинтересовавшись, он взял в рот другой кусочек корня, и пережевывая сосредоточился на нем. Неожиданно Найл почувствовал головокружение, из-за мгновенной потери чувства реальности. Появилась пульсирующая форма сине-зеленого цвета, которая, казалось, выворачивала себя непрерывно наизнанку. Пока он поддерживал чувство ирреальности, стараясь рассмотреть пульсирующую форму, один из желтых шаров подплыл к ней, и внезапно сделав бросок, проглотил ее как большая рыба, хватает креветку.
На дне чашки, лежало множество маленьких кусочков корня, некоторые едва больше ногтя. В голову пришла мысль, что случиться если он одновременно попробует полдюжины кусочков. Он увидел бы полдюжины других галлюцинаций? Найл тут же пожалел о своей стремительности. Даже прежде, чем он начал жевать, на него обрушился такой порыв странных ощущений, что он был поражен. Чувство собственной идентичности кануло вдали. Его разум очистился. Осознание того, кто он и где находится, резко исчезло. Это походило на то, как будто он оказался в белой пустоте.
Когда, через несколько минут, вернулось нормальное состояние, Найл оказался окруженным, вызывающим головокружение, разнообразием полупрозрачных плавающих форм, разных конфигураций, цветов и размеров. Как будто он был погружен в некий переполненный аквариум. Эти живые пятна пылали с такой интенсивностью, что его подозрение относительно того, что всё это оптический обман, исчезло. Они были, несомненно, реальны, как часть действительности, которую его чувства обычно игнорировали. То же самое касалось и пещеры, в которой он сидел, и земляного потолка над ним. Найл теперь понял, что они были полны колебаний: колебаний корней дерева, живой почвы, которая постоянно преобразовывалась, крошечных червей, личинок и микроорганизмов, которые получали жизнь от почвы, и даже глины и камней.
Эти колебания иногда, казалось, достигали наивысшей интенсивности и преобразовывались в крошечные синие пузыри, которые плавали в воздухе и присоединялись к ближайшим материальным предметам. Они, казалось, имели особенное влечение к коричневому мху, который покрывал стены пещеры, и они покрывали его как блестящий голубой иней. Но иногда эти пузыри делались настолько переполненными, что они объединялись, чтобы сформировать большие пузыри, которые медленно плавали в воздухе. Они, Найл понял интуитивно, были одной из самых простых форм жизни. Когда он потянулся и коснулся особенно большого, его разорвало, и кончики пальцев почувствовали, электрическое покалывание столь же острое как булавочный укол.
И Найл внезапно понял, почему люди-хамелеоны дали ему земляную воду, чтобы выпить и земляные корни, чтобы поесть. С их помощью Найлу открыли истину — он живет в мире богатых форм жизни, которые он обычно не замечает. Почему, в отличие от его проводников, он был так слеп? Ответ был очевиден. Его разум был слишком быстр. Он походил на человека на галопирующей лошади, для которого мимолетный пейзаж был только пятном.
Лучшей иллюстрацией этого, были его часы, теперь лежащие где-нибудь на дне реки. Когда Дорин, лучший механик в городе жуков, дал их ему, он потратил несколько минут, загипнотизированный медленным движением секундной стрелки. Если бы он тогда посмотрел на конец минутной стрелки, то также смог бы уловить её движение. Но если бы он обратил внимание на часовую стрелку, то вряд ли заметил ее движение. Его разум отказывался замедляться на долго. Но теперь, когда он преодолел точку глубокого расслабления, будет столь же легко видеть движение часовой стрелки как секундной.
Найл внезапно понял, что, хотя они не смотрели на него, каждый из людей-хамелеонов знал о его присутствии. Они настроились на его мысли, и знали обо всем, что он думал и чувствовал, с тех пор как он начал есть. На мгновение он почувствовал себя смущенным, как будто-то, был пойман говорящим сам с собой. И тут же понял, что не было никаких причин для смущения. Они не подслушивали. Они просто читали его мысли так же, как он был в состоянии читать их. Они считали его таким же странным и экзотическим, как он считал их. Они были очарованы явно безрассудным движением его сознания. Им было трудно понять, почему он концентрировался таким странным образом, и почему так быстро двигается. Для них, он был существом, нормальная жизнь которого проходила в темпе, который заставил бы их чувствовать головокружение.
Теперь они преуспели в том, чтобы заставить Найла замедлиться к их собственной скорости, он понял, что это и было их целью с тех пор, как они спасли его в реке. Было невозможно общаться с ним, пока его разум, не достиг определенной точки расслабления. И теперь, когда он достиг этой точки глубокого расслабления, он мог общаться с ними, потому что он разделял медленное, повседневное движение их сознания.
Было другое интересное следствие того, что он перешел к той же самой длине волны, что и люди-хамелеоны. Найл мог теперь видеть в темноте, так, что пещера была столь ясно видима, как будто освещалась днем. Но, так или иначе, все вокруг него стало более ярким и богатым. Не только цвета были более ярки, но и все казалось более реальным. Он определил, что он теперь наблюдал мир через глаза людей-хамелеонов, и что они, естественно, чувствовали все более интенсивней, чем Найлу показывали человеческие чувства.
Он понял почему он никогда не чувствовал полностью весь мир. Он всегда имел неясное чувство, что было что-то странное и непонятное в жизни человека. Как будто кто-то составил некие правила и затем забыл объяснить их. Теперь он понял, почему так было, потому что половина действительности отсутствовала: та часть, которая сейчас проявилась в точке глубокого расслабления.
Всматриваясь в их странные, обезьяноподобные лица, Найл понял, что люди-хамелеоны пытались общаться с ним. Так же, как люди могут общаться улыбкой или хмурым взглядом, или даже дерганием бровей, таким образом, люди-хамелеоны могли общаться мимикой. Это было языком на его самом тонком уровне, на уровне прямого знания. Это было значительно медленней, чем человеческая речь, но человеческая речь, в сравнении с этим, была столь же груба как каменная глыба.
Первое что Найл понял, было то, что люди-хамелеоны рассказали о своей жизни. Ритм их сознания был тем же самым как у того что растет из Земли: деревьев, травы и мха.
Это означало, что они были практически не уязвимы. Никакой враг не мог видеть их. Как пауки, они имели огромное терпение. Но в отличие от пауков, они не имели никакой потребности ловить добычу. Они замирали для удовольствия. Они не находили ничего более очаровательного как падающий дождь. Это казалось невыразимо драматическим, капающий вниз из облаков дождь, помогающий наполнить влагой землю. И водопад, который почти утопил Найла, для них походил на театр, где сама жизнь шла перед их глазами. Это объясняло, почему Найл был спасен так быстро: они развлекались их любимым времяпрепровождением, наблюдая водную пену среди камней. Они часто стояли там с рассвета до сумерек.
Но кто они? Откуда прибыли?
Ответ на эти вопросы был труден для понимания. Они говорили, что они намного старше, чем люди. Они жили на Земле прежде, чем появились первые предки человека. Люди вероятно назвали бы их духами природы. Когда они передали Найлу представление об их сущности, он понял на что это значит — быть духом. И ощутив себя духом Найл был восхищён чувством полной свободы.
Но почему они решили воплотиться в теле, стать материальными существами? Это произошло из-за некоего большого изменения в окружающей среде. Качество энергии Земли внезапно стало более сильным и более богатым. Найл понял то, о чем они говорили: Большое Изменение было вызвано энергиями Земной Богини. Но почему это должно было заставить их захотеть иметь тело? Ответ был передан за долю секунды, и показался настолько очевидным, что Найл почувствовал себя глупым, задав подобный вопрос. Быть духом принесло свободу. Но быть твердотелым принесло намного более острое удовлетворение. Вся невероятная, богатая действительность мира стала доступной: горы и реки, рассветы и закаты.
Найл осмысливал этот ответ в течение долгого времени, позволяя себя испытать богатство, которое они описывали. Но это неизбежно привело к другому вопросу. Если они не имели никаких врагов или хищников, почему они предпочитали оставаться невидимыми? Ответ нарушил спокойное течение его мыслей. Они говорили, что Земля полна опасных и злых сил и что никто не может быть абсолютно свободен. От такого ответа по коже пробежали мурашки. На мгновение Найл подумал, что он мог относиться и к Магу. Но его мысленный запрос на этот счет не получил никакого ответа. Может быть они никогда и не слышали о Маге.
Тогда Найл захотел знать, что за злые силы имеются в виду? С внезапностью, которая поразила Найла, человек-хамелеон встал и передал Найлу, что он должен сделать то же самое. Найл понял, что он собирался показать ответ на его вопрос.
Глава 4
Потянувшись, Найл обнаружил, что его конечности были менее скованы, чем он ожидал. Он был также удивлен поняв, что, хотя пещера казалась прохладной как всегда, его одежда была теперь полностью сухой. Проведя рукой по затылку, он больше не почувствовал ушиба под спутанными и пропитанными кровью волосами. Земляная вода, должно быть, обладала лечебными свойствами.
Проводник позвал Найла, и он последовал за ним вглубь пещеры, и затем под аркой, через комнату, которую он посчитал кухней. Тут был вход в другой туннель, который уходил круто вниз. Множество деревянных бочек, хранящихся в нишах стен, привлекли внимание Найла, из-за насыщенного цвета их древесины. Тогда он понял, что, их цвет не изменился, он как у любой другой древесины. Просто объединив свое сознание с сознанием людей-хамелеонов Найл теперь всё видел в новом свете, будто он очутился в другой, особой, реальности. Фактически все изменилось не вокруг, а в нем. За время, что он провел в пещере — около двух часов — Найл почувствовал, что как будто перестал быть собой. Он видел себя через глаза людей-хамелеонов. Как будто он плавал в воздухе над собственным телом и не узнавал себя.
Войдя в туннель Найл почувствовал лишь легкое беспокойство. Теперь он ощущал себя свободно, как будто он был барсуком или кроликом, и ощущение толщи земли над головой было столь же естественным как прогулка под открытым небом.
Странные чувства сопровождали Найла в туннеле, через который проходил их путь. Он был сделан не людьми, а очевидно некими разумными существами, которые тщательно уложили камни, чтобы удержать вес свода. Снова и снова, он чувствовал, как будто какие-то лица смотрели на него из пустых стен — нечеловеческие лица, которые знали о его присутствии.
Спуск по туннелю тянулся примерно с полмили. Затем туннель выровнялся и стал более широким и высоким. В этом месте произошло любопытное явление. В потолке была трещина, и вода, казалось, капала через нее, как будто с просачивающейся крыши. Однако Найл обратил внимание, что капающая жидкость обладает фосфоресцирующим свойством. Он понял, что это — не вода, а некая синяя жизненная субстанция, формирующая пленку, на вроде изморози, на коричневом лишайнике пещеры. Субстанция накапливалась в углублении пола и образовала водоем.
Человек-хамелеон приостановился, проходя через этот водоем, позволяя падающей жидкости капать на его голову. Когда, мгновение спустя, Найл прошел под странным протекающим сводом, он понял, почему его проводник сделал паузу. Синяя жидкость, которая капнула на макушку и скатилась на лицо, вызвала невыносимо восхитительное покалывание и ободрение. Было настолько приятно, что Найл удивился, почему человек-хамелеон не задержался тут подольше.
Мгновение спустя, Найл ощутил, как пылающая сила заполнила его тело приятной, чистой радостью, подобно некой невыразимо восхитительной пище или напитку. Но Найл быстро почувствовал, что взял все, что он мог поглотить, и последовавшее слабое головокружение напоминало ощущение сытости после обжорства. Дальше Найл шел, ощущая себя легкомысленным и нелепо счастливым, как будто он выпил слишком много медовухи. Также он заметил усиление ощущения, что стены живые и полны пустых лиц.
Теперь они шли на уровне, где земля под ногами стала настолько скалистой и неровной, что однажды Найл даже споткнулся и упал на четвереньки, к ногам человека-хамелеона, который шел позади него. Было трудно понять, почему пол стал настолько грубым и неровным. Это было, как будто преднамеренно сделано, чтобы свернуть лодыжки неосторожным путешественникам. Он отметил ту же самую неровность на стенах и потолке наверху. Он также заметил, что туннель стал намного более широким, и что потолок был почти вдвое выше его роста. Люди-хамелеоны, казалось, передвигались без труда, скользя по неровностям со своего рода естественным изяществом, которое он наблюдал у кошек.
Справа и слева то и дело открывались другие туннели. Их становилось все больше. Вся земля с обеих сторон была испещрена ими. Многие из этих туннелей уходили вниз под крутым углом. Было очевидно, что Найл со своим проводником были уже совершенно в другом месте. Он читал в мыслях своего компаньона, что туннели населены созданиями весьма отличающимися от него.
Вдруг небольшой ветерок подул из бокового туннеля, и воздух стал более холодным. Был любопытный, острый запах в ветерке, который Найл не смог распознать, хотя это напомнило ему о запахе, с которым он столкнулся в мастерской Голо, когда он точил ножи на точильном камне, из под которого летели искры, и в то же самое время охлаждал лезвие небольшим количеством белой жидкости, которая капала из узкого желобка.
Через четверть мили запах стал настолько силен, что запершило в горле и выступили слезы. Чтобы попробовать подавить кашель, Найл под рубашкой повернул мыслеотражатель. Это помогло, подавить кашель, не вызывая боль, которую он ожидал. Но это также нарушило чувство контакта с людьми-хамелеонами. Потеря контакта также означала, что он теперь оказался в полутьме.
Внезапно, они вышли из туннеля, и человек-хамелеон остановился. Найл так же остановился, затем шагнул назад настолько быстро, что он почти врезался в человека позади него. Он стоял в нескольких шагах от края пропасти, и хотя было слишком темно, чтобы видеть далеко, ветер, который вырывался из глубин, предполагал, что там могло быть очень глубоко. Ветер был теплый, и был, очевидно, источником запаха, который резал глаза. Будучи не знакомым с вулканическими извержениями, Найл не знал, что это был запах расплавленной лавы.
Найл посмотрел вверх; свободное пространство простиралась настолько высоко, что это вызывало головокружение. С обеих сторон от Найла над пропастью шел выступ приблизительно в десять футов шириной, дальше он исчезал в темноте. Найл порадовался, что на нем мыслеотражатель. Он никогда не любил высоты, и это место вызывало тошноту. Он шагнул назад и оперся плечами на камни; ощутив себя в большей безопасности.
Но где они намеревались пройти? Найл чувствовал, что люди-хамелеоны ждали чего-то, но он больше не использовал их разум, и был неспособен понять, что именно они ждут.
И тут он увидел существо, которое двигалось к ним по выступу, и был рад, что он прислонился к стене; иначе его ноги, возможно, подвели бы его. Существо было большим — настолько большим, что казалось, заполняло весь выступ, и на первый взгляд, казалось, было безголовым. Когда оно приблизилось ближе, Найл увидел, что голова была погружена так глубоко в огромные плечи, что не имелось ничего, что напоминало бы шею. Форма головы была более или менее человеческой, но взглянув в лицо, Найл понял, что оно было только отдаленно человекообразным. Голое тело было покрыто густой шерстью, и выглядело, как будто оно было вырублено из дерева, но осталось незаконченным скульптором. Глаза были погружены настолько глубоко, что было невозможно их увидеть, в то время как беспорядочно торчащая борода под подбородком росла редкими пучками.
Люди-хамелеоны подняли руки, на уровень плеча в привычном жесте приветствия. Найл решил, что они часто совершают сюда прогулки. Гигант не изобразил никакого жеста в ответ, но прорычал, показывая, что многие из его зубов отсутствовали.
Машина, для обучения во сне в Белой Башне, снабдила память Найла большим запасом знаний о прошлом, но её создатель, Торвальд Стииг, расценивал сверхъестественное или не поддающееся объяснению весьма скептически, в следствие чего Найл был неспособен найти какое-нибудь объяснение увиденному. В его памяти не было никаких рациональных сведений об этом волосатом гиганте. Найл решил, на основании специфических признаков, что создание было вероятно троллем из сказочных легенд.
Люди-хамелеоны стоявшие позади, позволили гиганту пройти, затем по выступу последовали за ним. Большие ноги существа заставили Найла подумать о древних, искривленных деревьях. Огромные ноги, были покрыты потрескавшейся коричневой кожей. Голова тролля была настолько утоплена между плечами, что из-за этого он выглядел безголовым.
Ветер снизу переходил в теплые порывы, иногда настолько сильные, что они отбрасывали Найла назад от края утеса. Однако люди-хамелеоны даже не колебались. Они шли с милю или больше, выступ, иногда спускался, иногда поднимался, иногда извивался, но всегда оставался примерно той же самой ширины, так, что в Найле росло подозрение, что тропа была вырублено в утесе руками. Это предположение подтвердилось, когда, после крутого поворота направо, Найл оказывался перед обширным пролетом неровного пути. Неровности варьировались по высоте, от шести дюймов до двух футов, и хотя тролль продолжала продвигаться вперед, не изменяя темп своих широких шагов, Найл и люди-хамелеоны стали передвигаться намного медленнее, часто используя руки, чтобы себе помочь.
Свет вокруг них был тускл, как звездной ночью. Найл смотрел себе под ноги, но в какой-то момент, он поднял глаза, чтобы поглядеть вверх, и почувствовал как ойкнуло сердце. Подъем был почти закончен, огромный мост простирался от уступа через пропасть с заливом магмы, от которой ветер с ревом дул вверх. Мгновение спустя они остановились на плоской платформе у начала моста на вершине скалы, примерно в сотню ярдов шириной. На дальней стороне, выступ исчез, вероятно, снова углубляясь в толщу горы.
Найл рассмотрел, что "мост" впереди был природного происхождения, примерно пятнадцати футов шириной. Поверхность моста была выгнута как гигантский ствол дерева. Мысль о попытке идти по нему в ревущей буре заставила сердце Найла замереть, и он решил поползти дальше на четвереньках. Поскольку тролль следовал впереди, он видел, что, буря дула снизу и мост вообщем-то защищал от нее. Только слабый ветер обдувал путешествующих через мост.
Хотя поверхность скалы была неровная, и изъедена ямами, провалами и трещинами, было нетрудно удерживать равновесие. И так как мыслеотражатель теперь мешал Найлу сосредоточить внимание, он достал его из под туники и повернул другой стороной. Через несколько минут вновь установился мысленный контакт с людьми-хамелеонами. Как только это произошло стало светлее и Найл теперь мог ясно видеть, как мост изгибается дугой в центре, и затем спускается к плоскому, скалистому уступу на дальней стороне провала, в четверти мили впереди.
Теперь, когда он снова разделял сознание людей-хамелеонов, Найл обнаружил, что знает ответы на все вопросы, которые его беспокоили. Для начала, он узнал, что тролль был хранителем этого моста, без его разрешения, никому не позволялось пройти. Оказалось, что местные тролли жили в пещерах, которые были частью разветвленной сети проходов, ответвляющихся от главного туннеля. Вообще они не особенно любили людей, но сделали исключение людям-хамелеонам, от которых видимо получали некоторую пользу, природу которой Найл был неспособен ухватить. Исключение, к счастью, распространялось и на гостей людей-хамелеонов.
Найла озадачило то, что, несмотря на их гигантского защитника, люди-хамелеоны казались странно напряженными и возбужденными, и, приближаясь к центру моста, стали двигаться быстрее. Найл стал уставать. Он не замечал ничего тревожного, хотя ветер, казалось, нес запах, который пробудил неприятные воспоминания. Мгновение спустя он опознал запах: гниющая плоть, которую он ассоциировал с трупом своего отца, и с телами, оставленными разлагаться в квартале рабов. (Когда Найл попал в город Смертоносца-Повелителя, рабы держались в неведении их истинного назначения, пищи пауков, и нескольким трупам рабов позволяли гнить, чтобы ослабить подозрения.)
Найл моргнул. Люди-хамелеоны, идущие перед ним просто исчезли. Он мог все еще ощущать их присутствие, но они стали невидимыми. В то время как он все еще оглядывался в замешательстве, запах гниющей плоти, усилился, и что-то холодное и влажное ударило по затылку, заставив Найла упасть на четвереньки. Рука держащая за волосы, предотвращала его попытки повернуть голову. На руке, которая ухватила его за шею, чувствовались больше как у птицы когти. Когда он дотянулся до нее, его руки сомкнулись на костистом запястье, которое было холодно как лед. Повернув голову назад, он увидел лицо, которое немногим отличалась от черепа, с погруженными глубоко в глазницах глазами.
Что-то схватило его за лодыжку. Охваченный паникой, Найл лягнул назад, вопя от страха; нечто его отпустило. Он сумел развернуться, и его кулак ударил в костистое лицо. Захват на его волосах разжался. Тогда, к его облегчению и удивлению, нападавший стал распадаться на части, и тут Найл смог его разглядеть. То, что лежало у его ног, казалось просто грязной кучей воняющих, как останки с кладбища, костей.
Вокруг него, невидимые люди-хамелеоны сцепились со странными и отвратительно пахнущими существами, которые бросались на мост как птицы. Существо перед ним, которое имело редкие седые волосы, было очевидно живо, цепляясь за невидимую добычу как всадник вскочивший на лошадь. Найл схватил его за волосы и потянул, затем издал крик отвращения, поскольку волосы остались в его руке, с кусками гниющей плоти. Белые личинки ползали по обнажившейся поверхности черепа.
Испуганный, что его могут столкнуть с моста в котёл магмы внизу, Найл посмотрел на гигантскую фигуру тролля, чтобы увидеть, подвергся ли он нападению. Как только он посмотрел, возникла ослепительная вспышка, и запах озона заполнил воздух. Тролль стоял в стороне, протянув правую руку, раздался потрескивающий звук, и новый зигзаг молнии прыгнул с конца его пальца и ударил в летящее существо, которое только что приземлилось на скале. Оно, казалось, взорвалось и исчезло как пузырь, не оставив ничего, только пар от него пахнул распадающейся плотью, как от повара на кухне во дворце Найла, когда кипятили тухлое мясо. Тролль выглядел демонически, как некий бог разрушения, сломанные зубы обнажились в ухмылке. Каждый раз, когда он протягивал пальцы, молния потрескивала в коротком взрыве, каждая длительностью в долю секунды. Одно из летящих существ было в пределах нескольких шагов от Найла, когда оно было поражено, Найл почувствовал удар электроразряда, и одновременно мелкие фрагменты, как песчаная буря, обсыпали его лицо.
В течение минуты, все было закончено, и летающие существа исчезли. У Найла вызывало отвращение зловоние, и он чувствовал, что его сейчас стошнит. Прежде, чем это случилось он вспомнил про мыслеотражатель и быстро перевернул его под туникой. Тут же разум взял все под контроль и подавил тошноту.
Теперь он был в состоянии более детально рассмотреть возвышающуюся массу, оставленную позади них нападавшими. Найл понял, что они не были скелетами, а были трупами в начальном состоянии разложения. Их была дюжина или больше, и некоторые даже имели на себе фрагменты одежды. Эти фрагменты одежды представляли собой куски ткани, грубая серая текстура которой указала Найлу, что это была одежда рабов.
Найл чувствовал себя страшно уставшим, но поспешил вслед за людьми-хамелеонами, которые были теперь видимы. Через нескольких минут они были на дальней стороне моста, на твердой почве. Там, к удивлению Найла, люди-хамелеоны попадали на землю, тяжело дыша. Они всем своим видом показывали, что нападения закончились. Без сомнения во многом благодаря тому, что тролль стоял рядом как огромная черная статуя.
Найл никогда не чувствовал себя настолько расстроенным из-за неспособности говорить с его спутниками на человеческом языке. Он хотел знать о том, что произошло и почему их нападавшие, были разлагающимися трупами рабов. Он сидел уперевшись лбом в колени, огромная усталость, охватила его. Он едва имел силы дотянуться под рубашку и повернуть мыслеотражатель. Зловоние смерти заполнило воздух, но он едва заметил это. На шее образовалась язва, где рука схватила его, то же было и с лодыжкой. И когда он поглядел на свою лодыжку, то увидел, что плоть раздулась и покрылась маленькими пузырями, которые, казалось, были заполнены кровью. Он дотянулся до шеи, и почувствовал подобные пузыри и там. Найл чувствовал, что его истощение было связано с этими пузырями.
Казалось прошло лишь мгновение, кто-то коснулся его плеча, и он вскрикнул от неожиданности. Но это был только один из людей-хамелеонов. Найл понял, что он спал, но понятия не имел как долго. Он все еще чувствовал себя утомленным и жгучая боль на шее и в лодыжке превратилась в пульсирующую боль. Другие уже стояли. Он поднялся на ноги, и последовал за людьми-хамелеонами, которые уже отправились дальше.
Теперь земля больше не была тверда под ногами. Все было покрыто серым, бархатным мхом. Над землей стелился туман, напомнивший Найлу о ночи, которой он ушел из города жуков с другой группой спутников, отправлявшихся на поиски Крепости. Это создавало впечатление нереальности происходящего, что во многом было следствием усталости. А вот люди-хамелеона казалось двигались с новой энергией. Найл предположил, что они вероятно уже близки к цели.
C четверть часа он шел на автомате, за людьми-хамелеонами, идущими впереди. Дорога стала подниматься и вывела в узкую долину, обрамленную голыми скалами. Земля под ногами стала гладкой как дорога, хотя была настолько узка, что пришлось идти цепочкой. Тролль впереди испытывал небольшие трудности, связанные с его массивными ногами, хотя он возвышался над наклонными стенами. Найл, зная что его ожидают, встряхнулся и поднял голову. Они достигли конца подъема.
Долина закончилась, и свет, казалось, увеличивался, как при рассвете. Они стояли на вершине плато над озером, которое простиралось между холмами на протяжении около двух миль. Даже если бы он был один, то Найл знал бы, что это озеро священно, хотя он затруднился бы объяснить почему.
По всей его длине, за исключением склона, на котором они стояли, холмы, обрывались круто в воду, которая была очень черна. На поверхности воды, отражалось небо, показывая как в зеркале каждое плывущее облако. Вокруг витало ощущение тайны.
С того момента как он ушел из дома в пустыне Северного Хайбада, Найл видел два больших водоема: море и соленое озеро Теллам. Оба вызывали его восхищение. Но священное озеро внушало страх, как будто говорило о некой огромной тайне. Это походило на некую глубокую вибрацию, которая заставила весь его организм внимать с большим вниманием, как будто слушая заветное. Даже тролль, казалось, был затронут этим. Он стоял там как некая большая черная статуя настолько неподвижно, что Найл, предположил, что он превратился в камень. Сам Найл был бы рад стоять там, в течение многих часов или дней. Он впитывал окружающее спокойствие, как пустыня поглощает дождь.
Люди-хамелеоны, наконец, последовали за лидером вперед под уклон. Спуск покрывал серый, бархатный мох, гладкость которого заставляла идти с осторожностью. Найл заметил, что, в самой крутой части cклона, была вырезана цепочка небольших полостей, очевидно служащих для сиденья, с плоскими седалищами и спинками, размещенными как в амфитеатре. Предназначенные очевидно для того, чтобы люди или существа, приблизительно того же самого телосложения, приходили сюда, садились и любовались озером.
На последних пятидесяти футах склон стал менее крутым, создавая эффект, мало чем отличающийся от пляжа. У воды, как заметил Найл, серый мох стал зеленым, и непосредственно в воде, развились крошечные ветви, похожие на морские водоросли. В нескольких шагах от берега, вода выглядела настолько чистой и прозрачной, что была почти невидима.
Люди-хамелеоны, будучи голыми, вошли прямо в воду, и, к удивлению Найла, продолжали идти, пока их головы не скрылись. Найл задержался, чтобы снять сандалии и тунику. Зеленый мох имел мясистую консистенцию, которая, казалось, ласкала его ноги, как будто он шел по крошечным язычкам. Найл ступил в воду, которая была прохладной, но далеко не холодной. Он испытал порыв восхищения, который перехватил дыханье. Теперь он мог понять, почему люди-хамелеоны шли, пока полностью не погрузились.
