На дне впадины была конструкция из плоских камней, которая закрывала колодец. Вода была такой чистой, что Найл почувствовал желание встать на колени и вглядеться в нее, как будто окуная свою душу в холодную глубину. Он был около трех футов глубиной, а дно его было покрыто белым веществом похожим на песок. Стенки колодца были толстыми, покрытыми зеленым мхом. В маленькой пристройке к колодцу был глиняный сосуд, похожий на тот из которого Найл пил в пещере людей хамелеонов, только у него была ручка. Тут была еще изогнутая деревянная палочка, часть ветки, с которой была содрана кора.
Один из людей-хамелеонов взял эту палочку, погрузил в воду и энергично размешал. В результате мох взмыл в воду и заполнил колодец своими частичками. Найлу предложили взять глиняный кувшин и наполнить его водой. Он погрузил его в колодец и наполнил до краев. После этого лидер людей-хамелеонов взял его у Найла и отхлебнул из него, затем отдал обратно Найлу, который также поднес его к губам и отпил.
Вкус был такой потрясающий и укрепляющий, что Найл уставился на воду с изумлением, наверное, она обладала какими-то магическими свойствами. Найл передал кувшин остальным и каждый по очереди отпил из него. После того как они сделали это, Найл понял, что это была не просто церемония прощания, это был ритуал, назначение которого — создать чувство родства и предложить ему защиту.
Когда кувшин вернулся к лидеру людей хамелеонов, он отдал его Найлу и указал на воду: "Если ты захочешь вернуться к нам, запомни этот вкус".
Когда он посмотрел в зеленые, с коричневыми пятнышками, глаза, то почувствовал волну благодарности смешанной с удивлением. Он внезапно понял, что вызвал чувство глубокой привязанности у своих товарищей. Раньше это казалось непонятным ему, пока инстинкт, который проснулся от телепатической близости, не подсказал ему, что они были очень озабочены его безопасностью. Он — странное существо, король среди себе подобных, но имел смелость доверить себя реке, которая текла из ниоткуда (так люди-хамелеоны представляли себе реку, текущую из города пауков), и теперь рисковал своей жизнью, разыскивая опасного врага.
Что больше всего их поражало, так это то, что он был один. Люди-хамелеоны ни на минуту не оставались в одиночестве на протяжении их жизни, и даже их лидер был больше похож на старшего брата, чем на авторитетную фигуру. Найл понял, с некоторым затруднением, что они рассматривали его как героическую персону. Но он знал, что находиться одним приходится многим человеческим существам, и ничего особенно героического в этом нет.
Найл вытащил флягу с водой из своего рюкзака, вылил содержимое на землю и наполнил ее водой из колодца.
В пристройке, где лежал кувшин также было несколько камней, которые оказались кремнием. Повара на его кухне до сих пор использовали их, когда у них кончались спички. Кремний, очевидно, был оставлен здесь, как и кувшин, для нужд путников. Найл взял два из них ударил друг о друга, чтобы высечь искру и сложил в рюкзак.
Они выбрались из впадины и начали подниматься на вершину горы. Местность впереди простиралась так далеко как могли видеть глаза, Найл понял, почему эта гора была выбрана западной границей территории людей хамелеонов. На землях позади нее было много разнообразных долин и лесов, наполненных разнообразными существами, где работа людей-хамелеонов была нужна для сохранения гармонии. А местность, которая лежала перед ним казалась бедной и однообразной. К северу Найл мог видеть Серые Горы, к югу плодородные земли, которые принадлежали паукам и жукам-бомбардирам; за ними лежало море, а еще дальше Дельта.
Об этих землях люди-хамелеоны не знали ничего, до того момента как Найл не появился среди них; теперь его знания стали частью их знаний, расширив границы их представлений о территории в десять раз превышающей по размеру их собственную. Найл тоже узнал много нового, теперь он ориентировался в этой местности не хуже самих людей-хамелеонов.
На долгое прощание не было времени; настало время двигаться дальше. Люди-хамелеоны должны вернуться в свой живописный мир лесов и речушек, где время не властно, а Найл вернется в свой мир людей, где оно играет важную роль.
В этот момент люди бы пожали друг другу руки или обнялись. Но у людей-хамелеонов не было эквивалента словам "до свидания". В любом случае они не говорили до свидания; когда Найл быстро спустился вниз, он знал об их присутствии, как будто они шли рядом с ним. Но когда он оглянулся назад через несколько минут, они уже исчезли.
Глава 7
Что-то в суровой вересковой пустоши перед ним заставило Найла почувствовать тревогу. Неcпроста эти мили грубой серой травы напомнили ему о серой плесени, покрывавшей сломанные деревья в долине элементалей, он ощущал то же самое тревожное чувство, что за ним наблюдают враждебные глаза. Но он увидел только несколько воронов, кружащихся в небе.
Так как больше не было ни малейшего следа тропы в этой однообразной дикой местности, Найл решил забраться на вершину холма, с которого можно было осмотреться и наметить дальнейший путь. Он оказался выше, чем ожидалось, и стоя на выветренной гранитной вершине, которая торчала из высохшего торфа, Найл смог, оглянувшись назад, увидеть более чем в двадцати милях вдали вершину снежной горы возвышающейся над священным озером.
Это заставило его вспомнить об источнике потока, который загрязнял священное озеро. Люди-хамелеоны понятия не имели где он начинался, так как он начинался вне их территории. Контакт Найла с людьми-хамелеонами внедрил в его разум ясное и детальное представление об их территории. Он определил, что, если поток течет с запада на восток, то его подземное течение должно пройти довольно близко к холму, на котором он стоял.
Рано или поздно, но Найл должен был направить свой путь на север, и не было никакой причины, почему он не должен сделать это немедленно. Накинув плащ на плечи, так как ветер становился холодным, он направил свой путь вниз по северному склону холма. Но путешествие было не долгим. Через пол мили Найл почувствовал под ногами ощущение покалывания, которое указало ему, что рядом подземный поток. В этой точке Найл повернул на запад и последовал вдоль русла потока. Его озадачило то, что поток под его ногами казался меньшим, чем он ожидал — предположительно не больше шести футов шириной. Вспоминая размеры священного озера Найл имел все основания предполагать, что питалось рекой или, по крайней мере, несколькими источниками.
Ландшафт, раскинувшийся перед ним, был голый и безлесный: низкие холмы, покрытые грубой травой, и долины, полные утёсника обыкновенного и ежевики. И так как до заката оставалось меньше часа, Найл начал думать о поиске места для ночлега. Это был долгий день, и он прошел более двадцати миль; ноги начинали болеть. Теперь, когда Найл больше не сопровождался людьми-хамелеонами, он стал подвержен обычной человеческой усталости.
Но это была не просто усталость, что-то еще заставляло его чувствовать себя странно подавленным. После территории людей хамелеонов, с ее деревьями и водоемами и осенними цветами, этот пейзаж вересковой пустоши казался мрачно безжизненным. Он не видел ни одного элементаля, с тех пор, как расстался со спутниками, и для него это было не удивительно. Он заметил, что элементалям, несомненно, была свойственна жизнерадостность. Похоже, они любили природу и существовали, используя ее жизненную силу. В том что окружало Найла сейчас было очень мало жизненной силы.
Следуя вдоль подземного потока, он обнаружил, что идет вдоль невысокого хребта, под которым виднеется долина, с торфяным коричневым озером, полным увядающей осоки. Горный хребет вел к плато в несколько сотен ярдов шириной, в центре которого был высокий камень, приблизительно двенадцать футов высотой, окруженный плотным, колючим кустарником. Найл хотел расположиться лагерем у подножия камня, где кустарник защитил бы его от стороннего наблюдателя. Но, когда он приблизился, то увидел своеобразный желтоватый мох, покрывавший его поверхность, которая, казалось, напоминала лицо старика. Внезапно догадавшись, что это было обиталище элементалей, он всмотрелся пристальней, как будто пробуя вынудить их показать себя. В этот момент, скала, казалось, превратилась во враждебное лицо, которое в свою очередь уставилось на него, рассерженное вторжением на его территорию. Найл ощутил это так ясно, как будто его чувства все еще были настроены на частоту людей-хамелеонов. Он чувствовал, что остальная часть элементаля была погружена до плеч в торф. Более того, казалось, он собирается выбраться наружу, чем заставил Найла, пожалеть о вторжении. Он повернулся и пошел прочь не задерживаясь, с облегчением думая что знания о природе, почерпнутые им у людей-хамелеонов, спасли его от выбора этого места для ночлега. Элементаль, конечно, нашел бы некий способ расплаты за его грубую ошибку, например, насылая на него реалистичные кошмары.
Солнце было теперь близко к горизонту, и когда, все еще следуя за подземным потоком, Найл спускался в следующую долину, наступили сумерки. Найл вынужден был свернуть у ближнего кустарника, продвижению препятствовало неровное основание, по которому было необходимо идти осторожней, чтобы не вывихнуть лодыжки на корнях утёсника. И когда он споткнулся о валун, выступающий из земли как большое яйцо, Найл решил сесть и дать отдых своим ногам. Это было такое облегчение, что он испытал желание снять рюкзак и закрыть глаза. Но наступившая темнота заставила оказать сопротивление давившей на него усталости.
Когда он достиг вершины следующего горного хребта, Найл испытал облегчение, обнаружив пейзаж впереди все еще купавшимся в вечернем закате. Он смотрел сверху на чашеобразную долину, которая тянулась к западу; и была по крайней мере в милю шириной. В центре располагалось озеро, выглядящее золотым в солнечном свете, но пока он спускался к нему по склону, оказалось, оно необыкновенного бледно зеленого цвета. Найл предложил, что такую окраску даёт застоявшаяся вода или что-то подобное некой зеленой растительности типа морских водорослей, которые покрывают водоемы. Мгновение спустя, он заметил поток, который тек в дальней стороне долины, опровергая предположение, что вода застойная.
Это могло быть источником загрязнения священного озера? В это трудно было поверить. Озеро выглядело мирным и привлекательным. Даже трава, которая спускалась вниз к его краю, была столь же свежей и зеленой как в озере. Место было идеальным, чтобы расположиться лагерем на ночлег.
Через четверть часа, к тому времени, когда Найл достиг кромки воды, солнце коснулось горизонта. У озера, он рассмотрел, что его окраска происходила из-за крошечных зеленых частиц. Найл опустил в озеро руку и зачерпнул немного воды ладонью. Зеленые фрагменты были похожи на частицы мха. Почти наверняка это — не источник загрязнения. Должно быть загрязнение связано с подземным потоком.
Так как берег был отлогий, Найл не решился спать слишком близко к воде. Вместо этого он пошел, назад по южному склону, пока не нашел небольшое углубление с ровным основанием. через минуту солнце опустилось за горизонт, и он оказался в темноте. Найл сбросил рюкзак на землю, затем улегся около него на спину закинув руки под голову. Чувство облегчения было огромным.
Но когда усталость ушла из его тела, он понял, что хочет есть. Найл сидел в темноте и возился с сумкой. Бечевка которая связывала горловину, была сильно затянута, обеспечивая условия, при которых содержимое оставалось сухим. Он включил фонарь и вынул флягу с напитком. Он надеялся, что она содержит мед, разновидность которого он пил в лодке, которая привезла его в страну пауков. Напиток был сладок и пах медом. Он хихикнул от удовольствия, поскольку питьё побежало вниз по горлу и распространилось теплом в животе. Затем Найл открыл пакет с едой. Он содержал твердый, постный печеный бисквит, хрустящую разновидность которого он особенно любил, и сыр из козьего молока. Он намазал сыр ножом. Его мать также положила коробку в вощеной бумаге, которая содержала маленькие зеленые огурцы, засоленные в уксусе, и даже баночку соли. Он съел три бисквита и половину сыра прежде, чем голод был удовлетворен. Он также отпил приблизительно одну треть меда, который вызвал приятную беззаботность. В то время пока он ел, Луна поднялась, делая ненужной подсветку от фонаря.
Небо было полно звезд, и Найл узнал многие из тех, что показывал ему дед: Капелла, Ипсилон, Кассиопея, созвездие Персея. Найл зевнул и завернул остатки еды в пакет. Воздух был таким приятно теплым, по-видимому, потому что земля впитала за день солнечное тепло, что он намеревался уснуть укрывшись только плащом. Затем Найл сообразил что, если бы он сделал это, то должен был бы использовать сумку как подушку. Тогда он решил, что более разумно использовать спальный мешок, имеющий своего рода карман, предназначенный, для размещения подушки, и положил под голову свернутый плащ.
Найл заснул так как его научили люди-хамелеоны — он сконцентрировался и поддерживал эту концентрацию пока не стал совсем сонным. Смысл этого метода состоял в том, что он погрузил себя в сон, словно в теплую ванну. Как только он так сделал, то ощутил присутствие людей-хамелеонов, и почувствовал, что сон окутал его вокруг, как туман навеваемый бризом. Когда Найл погрузился в сон, часть его оставалась бодрствующей.
Через полчаса или чуть больше, Найл был разбужен каплями дождя, упавшими на его лицо, и сонно натянул верх спального мешка на голову. Поскольку дождь стал более сильным, он застегнул застежку-молнию, предотвращая протекание дождя внутрь. Убаюканный шумом капель дождя , бьющихся о водонепроницаемую ткань, он погрузился обратно в сон.
Ему приснились люди-хамелеоны. Они были в подземной пещере, и говорили о нем. Они ему снились потому что, вероятно, была связь между их умами. Но, поскольку он знал, что спит, то должен был в некотором смысле проснуться и оказаться рядом с людьми-хамелеонами. Тогда где он на самом деле? Где его спящее тело? Он забыл, где оставил его. Тут лидер людей-хамелеонов заговорил с ним на их собственном символическом языке. Его смысл был совершенно четким. Он сказал: "Лежи тихо."
Мгновение спустя Найл проснулся. Он все еще чувствовал присутствие людей-хамелеонов. Он также ощущал опасность, и понимание важности не показать и малейшего признака того, что он проснулся.
Первое что он заметил, был необычный запах, который напомнил ему о Дельте: смесь рыбы и гниющей растительности. Тут он заметил, что больше не чувствует твердой земли под собой. Вместо этого он, как будто, лежал на самой мягкой перине в своем дворце. И перина плыла по воздуху, как будто перемещая его на летающем ковре. Водонепроницаемый откидной клапан больше не лежал на глазах, и Найл мог видеть: озеро, мерцающее в лунном свете, и то, что он движется к нему. Кто-то или что-то несло его с большой осторожностью, чтоб не дать ему проснуться. И он сообразил, что его жизнь зависела от того, сможет ли он не показать, что проснулся.
Сжатые пальцы правой руки лежали на груди, и подвинув немного средний палец, Найл почувствовал разрез туники. Так как он заснул на правом боку мыслеотражатель свалился в том же направлении. С огромной осторожностью, он протягивал средний палец, пока не коснулся прочной металлической цепи, которая держала мыслеотражатель. Тогда он зацепил крючком своего пальца цепь и согнул сустав, пока не коснулся мыслеотражателя. Осторожным движением двумя пальцами перевернул его, пока вогнутая поверхность не коснулась его кожи. Мгновенно, он почувствовал волну энергии и бодрости.
Усиленное внимание, вызванное мыслеотражателем сказало ему, что он приближался к озеру со скоростью нескольких шагов в минуту. И вода все еще лежит приблизительно в ста ярдах впереди. Теперь он знал, что должен будет применить всю силу концентрации, для спасения своей жизни. Но несмотря на то, что это знание обычно вызывает определенное состояние возбуждения, оно только увеличило его чувство самообладания.
Но что его несло? Он не смел повернуть голову, даже немного, чтоб попробовать увидеть, что это было. Но независимо от того, что это было, оно не обладало такими же телепатическими способностями, как пауки. Паук знал бы давно, что он проснулся.
Поскольку земля наклонилась вниз к озеру, водонепроницаемый откидной клапан сдвинулся открыв Найлу возможность увидеть то, что происходит. Он был приблизительно в двух футах над землёй, и существо, которое переносило его, сияло в лунном свете как гигантский слизняк. Но в отличие от слизняка, оно не использовало увеличение и сокращение мускулов, чтобы обеспечить движущую силу. Оно, казалось, катилось вперед, как большая масса желе.
Найл знал точно, что случится, выдай его малейшее движение. Он был бы немедленно поглощен в эту огромную подушку слизи и задушен. Это давно бы уже произошло, если бы он не лежал в спальном мешке. Слизняк был несколько растерян, что не смог сразу добраться до жертвы, но все же ощущал, что в этом водонепроницаемом коконе живая плоть есть!
Мгновение спустя, слабое движение ветерка ещё больше отвернуло водонепроницаемый клапан от глаз Найла так, что он смог сформировать полное представление о том, что происходит. Существо, которое несло его так тихо и осторожно, выглядело прозрачным в лунном свете, и Найл мог видеть землю через его желеобразное тело.
Найл абстрагировался от того, что произошло, и от факта, что он мог погибнуть в течение нескольких минут. Вместо этого он сосредоточился, пока не почувствовал, что погружается в расслабленное состояние, которого большинство животных достигает во время сна. Используя способ, которому научили его люди-хамелеоны, Найл не погрузился в сон, а остался на грани глубокого расслабления, то есть на том уровне, который у людей-хамелеонов считается естественным состоянием. В таком состоянии простейшие организмы могли переживать температуры близкие к абсолютному нулю. Найл чувствовал, как его жизненные процессы замедляются, так его сердцебиение снизилось до такого предела, что никакой медицинский инструмент, вероятно, его уже не обнаружил бы.
Сопровождаемый странным чувством, будто он плывёт куда-то вниз сквозь полную темноту, Найл, тем не менее, больше не чувствовал ни малейшего беспокойства относительно того, что происходило с его телом, которое слизняк перетаскивал к озеру. Всё это теперь казалось смешным и незначительным. Мысли Найла были полностью сконцентрированы на поиске энергии, которая где-то мерцала в темноте. Мгновение спустя, он почувствовал ее вокруг себя, как миллион пузырьков. Как только это произошло он начал поглощать ее, всасывая в себя и довольно успешно. Вскоре это стало почти невозможно выносить. Чистая жизненная сила грозила разрушить расслабление, и как пловец, легкие которого разрываются, Найл позволил себе вернуться в состояние бодрствования.
Слизняк ощутил увеличение жизненной силы жертвы, и начал двигаться быстрее, вероятно в предвкушении ожидаемой его трапезы. Но Найл знал: его способности к выживанию, гораздо более мощные, чем у бестолковой массы полубессознательной протоплазмы. Неторопливо сконцентрировавшись, он выявил главное инстинктивное желание, которое управляло этим существом, и отправил тому команду остановиться. Потребовалось несколько секунд, прежде чем оно отреагировало, и Найл предположил, что существо не обладает каким-либо центром объединенного нервного контроля, и команда должна была дойти до всех его клеток. Урез воды был уже менее чем в дюжине ярдов, когда наконец произошла остановка.
Найл развернул ноги боком, и уселся на спине существа как на лошади, всё еще с надетым спальным мешком. Потом он расстегнул молнию на мешке и спрыгнул с него. Желеобразная поверхность слизняка отражала лунный свет, и казалось, находилась в непрерывном движении, как проточная вода. Найл захотел разобраться, как мог столь простой организм — немногим совершеннее, в конце концов, чем головастик — вести себя, так как будто он обладал мускулами и примитивной центральной нервной системой? Найл послал ему команду переместиться в противоположном направлении, подальше от воды. Это потребовало намного большего усилия и концентрации, чем простой приказ остановиться, так как голод в клетках существа, который Найл фактически ощущал дискомфортом в своем собственном животе, тянул его к озеру. Но сила желания Найла наконец заставила существо повиноваться.
Пока существо перемещалось, Найл внимательно наблюдал, как оно это делает, пытаясь понять принцип его передвижения. Большая прозрачная масса просто катилась в направлении, которое указал Найл, и было совершенно не понятно, как она это делает. Найл ожидал увидеть ложноножки или что-нибудь в этом роде, но на самом деле существо, похоже, перемещалось целиком, касаясь земли по очереди каждой точкой тела, и катясь, словно колесо.
Но в таком случае, как оно удерживало Найла на спине, не позволяя ему соскользнуть? Могло быть только одно логическое объяснение: существо обладало достаточным уровнем сознания, чтобы разделить себя на две половины, одна из которых оставалась статической, как седло на лошади, в то время как нижняя половина — реализовывала этот специфический способ передвижения.
Прозрачность существа вызвала воспоминание о, событиях в Дельте. После того, как Найл пообщался с Богиней, ему показалось, что сама земля стала прозрачной. И внутри неё он четко видел переливающиеся волны жизненной силы. Это сопровождалось ощущением, которое он назвал "двойное зрение", как будто он обладал двумя наборами глаз, один из которых видел твердый материальный мир, в то время как другой — видел более глубокий уровень реальности, лежащий за гранью восприятия. И так как это было связано со способом "взгляд со стороны", используемым чтобы видеть элементалей, Найл попробовал применить его и к этой пульсирующей массе, которая терпеливо ожидала рядом, как привязанная лошадь.
Результат был потрясающий! Слизняк начал распадаться, как будто превращаясь в воду. Всё это сопровождалось усилением специфического запаха исходившего от слизняка. Распад существа походил на очень быстрое таяние ледяного кома. Менее чем через минуту существо полностью исчезло. То что осталось, было светлой жидкостью, которую впитала трава, пока она сочилась к озеру.
Внезапно Найл почувствовал себя уставшим, как будто его собственная энергия истощилась. Прошедшие десять минут потребовали огромного умственного напряжения и концентрации. Найлу захотелось отдохнуть и, закрыв глаза, он позволил телу восстановить потраченную энергию.
Потом Найл собрал спальный мешок, поверхность которого была влажной, и поднялся на холм к месту, где была его стоянка. Земля, там где прошло существо, была влажной. Найл подумал, что это слизь, но когда он нагнулся и коснулся травы, то почувствовал влажность подобную воде, без вязкости характерной для слизи.
Его сумка была там, где он её оставил, и ее поверхность была сухой, очевидно существо не проявило никакого интереса к ней. Так как земля, где он спал, была влажной, Найл перенес сумку на новое место, на расстояние в дюжину ярдов. Инстинкт подсказывал ему, что больше нечего бояться озера. И можно, что было важно, хорошенько отдохнуть в оставшуюся часть ночи. Через несколько минут Найл уснул.
Рассвет уже миновал, когда Найл открыл глаза, и хотя Солнце все еще не достигло вершины холма позади него, оно уже осветило вересковые пустоши на западе. Найл выбрался из спального мешка, заметив, что тот покрыт беловатым налетом пахнущим рыбой. Он нажал защелку, которая заставила спальный мешок свернуться. В горле пересохло, также Найл чувствовал сильный голод. Сейчас бы завтрак из свежеиспеченного хлеба с маслом и с медом! Вместо этого пришлось довольствоваться родниковой водой из фляги, которая, тем не менее, неплохо взбодрила. Её вкус, во всяком случае, стал еще лучше, чем прямо из родника. Вода приобрела также запах, который напомнил Найлу о зелени: траве, листьях и молодых побегах. Мгновение спустя Найл больше не хотел есть.
Пока Найл упаковывал рюкзак, солнце поднялось над горой, осветило склон и зеленую поверхность озера. Найл был поражен красотой и умиротворенностью пейзажа. Он заметил, что в утреннем солнечном свете, влажная трава выглядела ярко зеленой, но все же в небольшой ложбинке, где он сначала заночевал, трава имела тот же самый слабый беловатый оттенок, который он заметил на нижней стороне его спального мешка, т.е. с той стороны, которая стала влажной от слизи. Очевидно, белизна была неким осадком, который образовался, когда испарилась слизь. Найла озадачило то, что эта область белизны простиралась приблизительно на двадцать футов в ширину. Существо которое Найл видел в лунном свете, не достигало и половины того размера.
Заинтригованный этой загадкой, Найл последовал, по белесому следу на покатом травяном спуске, до озера. Он оставался приблизительно двадцать футов шириной до места, где след исчезал в чистой воде.
Найл встряхнул головой. Как могло существо, которое было самое большее — восемь футов — оставить след в двадцать футов шириной?
Разгадка пришла сама собой, что заставило Найла упрекнуть себя за тупость. Существо, должно быть, было способно к расплющиванию до тонкого слоя, таким образом оно могло просочиться под него как вода. Что тогда произошло? Оно, должно быть, обернулось вокруг спального мешка, так как на спальном мешке остались следы белизны. К счастью, голова Найла была в водонепроницаемом мешке, используемом как подушка. Слизистое существо, возможно, накрыло его и душило в мешке. Найл, возможно, во сне отбивался и уворачивался при этом. Существо поняло, что теряет добычу, и решило перенести его к озеру и утопить, чтобы спокойно потом съесть.
И почему он не испытал ночью никакого чувства опасности? Возможно, существо обладало гипнотическими способностями, могло притупить чувство опасности у жертвы?
Теперь Найл не сомневался, что слизняк был причиной загрязнения священного озера. Как все живые существа, слизняк теряет миллионы клеток в течение целой жизни. Но тогда как клетки кожи, теряемые людьми уже мертвы, клетки этого простого организма оставались живыми. Единственная причина, по которой существо отторгло их, связана с особенностями его выживания. Эти живые клетки, возможно, желали бы распространяться пока не заполнили все озеро.
Пока Найл стоял, глядя на озеро, он обеспокоился еще одним вопросом. Почему существо внезапно распалось? В то время, когда это случилось, Найл предположил, что это было способом существа избежать подчинения, это его действие — своего рода самоубийство. Теперь, поразмышляв, он понял, что это было маловероятно. Было невозможно вообразить совершение самоубийства слизняком, а это существо было еще более простым чем слизняк.
Значит, его разрушила чья-то чужая воля. Но чья? И почему?
Этот вопрос продолжал занимать Найла. Он взвалил на себя рюкзак и выбрал курс на северо-запад. Когда Асмак взял Найла на мысленную "разведку" страны между городом пауков и Серыми Горами, Найл тщательно запомнил маршрут, и позже укрепил память с помощью мыслеотражателя. Теперь он имел четкое чувство направления.
За пределами долины зеленого озера, вересковая пустошь была неровная и малопривлекательная. Сама земля, казалось, напоминала полосу препятствий, и Найл часто спотыкался о травяные кочки, кривые корни и камни, которые выступали из торфа. Несколько воронов кружили в небе, но Найл не мог ощутить никаких элементалей, даже враждебных духов, подобных тому, что выказал такое негодование, когда он вздумал выбрать место для разбивки лагеря рядом с ним. Недостаток элементалей вероятно объяснял грубость ландшафта и грубость его растительности.
После часа утомительного пути через этот скучный ландшафт, с несвоевременно теплым октябрьским солнцем, играющим над головой, ноги Найла отяжелели, и он решил дать им отдых. Но земля была или слишком влажной или слишком твердой. Наконец он увидел плоский камень, приблизительно три фута в поперечнике, и с облегчением на него опустился. Только он сел, камень наклонился, и маленький грызун выбежал из-под него. Прежде, чем он достиг безопасности в колючем кустарнике, большой ворон напал на него и, убив одним ударом клюва, унеся из поля зрения.
Найл достал из рюкзака пакет с едой и съел часть твердого, хрустящего печенья. Пока он ел, ворон сел на скрюченное дерево на расстоянии в дюжину футов и стал наблюдать с живым интересом. Это была большая птица, более двух футов высотой, с опасно выглядящим, цвета слоновой кости, клювом.
Найл выпил немного родниковой воды, и начал чувствовать себя более расслабленным. Он часто видел воронов такого размера в пустыне, и восхищался их остротой зрения, которое в воздухе позволяло им видеть движение мыши за четверть мили. Праздно, просто чтобы убить время, Найл попробовал "взглядом со стороны" посмотреть, покажет ли его способность к двойному зрению что-нибудь вне его физической действительности.
Взгляд "двойным зрением", казалось, создавал вторую пару глаз, которые показывали душу вещей, а не их внешность. Люди-хамелеоны обладали этим искусством в высокой степени, почему они и могли видеть элементалей. Найлу в этом случае, оно показало ему только, что эта птица была типичным падальщиком — всегда в поисках любого вида еды. Благодаря контактам с умами людей-хамелеонов, Найл мог также мельком увидеть себя с точки зрения птицы. Он выглядел, как странное двуногое существо, которое носит пищу на спине и ест ее в положении сидя, вместо более удобного — вертикального. Главная озабоченность птицы в настоящее время была, состояла в том, а не мог ли двуногий оставить несколько крошек. Смотря на себя глазами ворона, Найл даже заметил, что он позволил его рюкзаку упасть набок, и что фляга с медом выкатилась.
Довольный хоть какой-то компанией в этом одиночестве, Найл громко сказал: "Мне жаль, что я не могу летать как ты."
Услышав собственные слова, Найл осознал их значение. Он снова посмотрел на себя глазами птицы. Но это требовало значительного усилия, чтобы проделывать это в течение больше чем нескольких секунд одновременно находясь как быть в двух местах сразу. Это надо было делать, сидя, иначе возникнет некоторое головокружение.
После того как Найлу удалость достигнуть требуемого изменения точки зрения, стало чрезвычайно интересно. Например, он мог видеть себя намного более четко чем своими человеческими глазами. Найл всегда расценивал себя как обладателя довольно хорошего зрения. Но по сравнению с вороном, его нормальное зрение было немногим лучше близорукости.
