Глава 17

Двор с квартирой над гаражом, в которой жил скульптор-багамец, был отделен от соседнего участка сетчатой оградой. Позади сетки играли в чехарду штук тридцать негритят. Увидев въезжающую в соседний двор машину, негритята бросили свое занятие и прильнули к сетке, с любопытством разглядывая паркующегося Хока. Перед самой дверью гаража, загораживая въезд, возвышалась скульптура, изображавшая, по всей видимости, какую-то птицу. Скульптура была выполнена из различных запасных частей от автомобилей. Туловище было из радиатора, а крылья — из автомобильных крыльев, как бы неуклюже это ни звучало. Птица была выкрашена красной нитроэмалью, а в глазницы чудовищного создания скульптор вставил габаритные фары. "Наверняка этот горе-скульптор подсоединит их к электричеству, — подумал Хок, — как только закончит свое творение.

Но тут же забыл об этом, потому что вдруг осознал, что никогда больше не увидит эту «птицу». Хок понял, что ни за какие коврижки не переселится сюда. И уж тем более не позволит переехать в этот дом Эллите.

Стоит Эллите появиться в квартире скульптора, как она моментально превратится в местную достопримечательность, на которую будут приходить поглазеть все кому не лень. И эти детишки за забором, судя по всему, тоже не дадут ей проходу.

Еще пару дней назад Хок с радостью согласился бы даже на это жилье, но теперь ситуация кардинально изменилась. Хока бросило в дрожь от одной мысли о том, что его дочкам придется оставаться тут без присмотра практически целый день. Не выходя из машины, Хок развернулся и выехал со двора. Едва задние колеса «леманса» коснулись мостовой, как в ветровое стекло врезался пущенный меткой рукой голыш. Слава Богу, стекло даже не треснуло. Орава негритят, разразившись радостными воплями, бросилась врассыпную.

Хок выехал на Саут Дикси и направился по шоссе в сторону Кендалла. Свернув на Норт Кендалл, Хок доехал до 136-й авеню, оставил машину на громадной автостоянке, прилегающей к торговому центру «Кендалл Лейкс», и отправился пешком к тому месту, где когда-то были обнаружены окровавленные шорты и футболка Мэри Роллинз. Теперь на месте поля с фасолью выросло здание закусочной, в которой подавали сэндвичи с говядиной. «Специальное воскресное блюдо» представляло собой сэндвич за два доллара девяносто девять центов, к которому давали бесплатный стаканчик «коки». Хок вошел в заведение, заказал «специальный воскресный» сэндвич и обильно полил его не менее «специальным» соусом из хрена. За прилавком заведения суетились подростки в не по размеру больших муслиновых рубахах с просторными рукавами и красных жилетиках, не застегнутых на груди. Очевидно, менеджер заведения стремился создать в закусочной средневековый колорит, но его безнадежно разрушали потертые джинсы продавцов-подростков. Столы и скамейки были намертво прикручены к полу, причем скамейки стояли довольно далеко от столов, так что посетителям приходилось обедать в совершенно неудобных позах.

Три года назад тут росла фасоль, а теперь на небольшом пятачке жались друг к другу полсотни маленьких кафешек и магазинчиков: эдакое стадо, отбившееся от вожака — огромного супермаркета «Пабликс», расположенного чуть поодаль... В супермаркет толпами валил народ, одетый в основном в футболки и шорты. Повсюду сновали маленькие дети, с аппетитом уплетавшие всевозможные вкусности, купленные родителями для того, чтобы капризные чада не мешали им бесцельно шататься по магазину.

Хок вдруг засомневался в целесообразности спецзадания, на выполнение которого бросил его и Билла с Эллитой майор Браунли. Кендалл — самый быстрорастущий район во всей округе. Там и сям в Кендалле понатыкали домов и торговых центров, и сюда понаехало народу со всей страны. О тридцати тысячах туристах уже и говорить не приходится. Более холодный «висяк», чем дело об исчезновении Мэри Роллинз, трудно было представить. Если ее все-таки убили, то тело Мэри Роллинз уже закатано в асфальт.

Конечно, Хок и не предполагал обнаружить в Кендалле какие-либо следы преступления трехлетней давности, но он все же не думал, что вместо рядов фасоли обнаружит огромный супермаркет. Хок доел сэндвич, запил его «кокой», встал из-за стола, направился к стойке и, предъявив полицейский жетон, потребовал у продавца-подростка телефон. Оказалось, что телефонный аппарат находится в подсобке. Парень проводил туда Хока и стал нервно переминаться с ноги на ногу, пока Хок накручивал диск телефона.

— Сынок, это конфиденциальный полицейский разговор. Выйди, пожалуйста, из комнаты и закрой за собой дверь, — сказал Хок.

Юноша нехотя повиновался.

Эдди Коэн снял трубку после двенадцатого гудка.

— Здравствуйте, Эдди. Это сержант Мозли. Эллита, часом, не оставляла для меня телефон?

— Секундочку, сержант. Он у меня тут где-то записан.

Хок подождал, пока Эдди найдет у себя бумажку с номером, а потом записал продиктованные Коэном цифры в блокнот.

— Это номер телефона-автомата в Делрей-Бич, сержант. Мисс Санчес сказала, что будет ждать возле автомата вашего звонка ровно в два часа. Если вам не удастся позвонить ей в два, то не звоните по этому телефону вообще, потому что мисс Санчес ждать не будет. Сразу после двух она возвращается в «Эльдорадо».

Хок взглянул на часы. Половина первого.

— Я все понял, Эдди. Если вдруг мисс Санчес позвонит еще раз, передайте ей, что я направляюсь в управление и позвоню ей оттуда ровно в два часа.

— Есть, сержант. Еще какие-нибудь указания будут?

— Да. Ни в коем случае не выключайте кондиционеры в моем номере и в комнате мисс Санчес.

— Но я их уже выключил, сержант. Мистер Беннет сказал, что...

— Мне наплевать на то, что сказал мистер Беннет. Идите и включите их прямо сейчас. Понятно?

— Я сейчас поищу Эмилио...

— Не надо искать Эмилио. Поднимитесь в номера сами и включите оба кондиционера. Сейчас же.

— Если вы так настаиваете...

— Да, настаиваю. — Хок повесил трубку.

Прежде чем покинуть закусочную, Хок купил двухсотграммовую бутылочку «специального» соуса из хрена и поблагодарил юношу за прилавком за то, что тот позволил полицейскому воспользоваться телефоном.

Вернувшись в управление, Хок зашел к себе в офис и включил настольную лампу. Через пару минут на пороге его офиса возникли двое детективов, дежуривших в это воскресенье. Они стояли в нерешительности, ожидая, что Хок пригласит их войти, но Хок и не думал этого делать. Оба детектива были одеты в драные джинсы, стоптанные кроссовки и грязные футболки. У обоих длинные волосы. И тот, и другой при бороде. Кеведо был на несколько лет старше Донована, но оба считались опытными детективами, поскольку работали в отделе уже четвертый год. Детективы походили на бродяг, которые болтаются днями напролет в Бейфронт-парке и в гавани. И это было неудивительно, поскольку именно там дневали и ночевали всю последнюю неделю Кеведо с Донованом. Месяц назад кто-то облил двух спящих бродяг бензином и поджег несчастных. Бродяги сгорели заживо, и теперь Кеведо с Донованом выполняли роль подсадных уток, надеясь схватить убийцу.

— Я слышал, что у тебя спецзадание, Хок, — решился наконец, нарушить молчание Донован.

— Мало ли, что ты слышал, — не слишком вежливо ответил Хок.

Кеведо показал на стопку папок:

— Не многовато ли дел для одного человека? — спросил он.

— Не то слово, — согласился Хок. — Как успехи? Нашли «факельщика»?

— Нет еще, но есть подвижки.

— Отлично. Не буду вас тогда задерживать. — Хок вдруг рыгнул, и во рту у него появился кислый привкус соуса из хрена. Желудок моментально скрутило узлом.

— Мы тут в буфет собрались, — сказал Кеведо. — Тебе принести кофе?

— Нет, спасибо. — Хок вытащил из кармана бутылку с соусом. — Кеведо, вот тебе подарок. Я знаю, что тебе нравятся острые соусы. Попробуй.

— А как же ты? — спросил Кеведо, принимая бутылку.

— А я две бутылки купил. Одну оставил в машине. Бери, бери. Классно идет к гамбургерам.

— Спасибо, Хок. Спасибо большое.

Двое детективов удалились. Хок встал и закрыл за ними дверь. Затем сел за стол и проводил взглядом Кеведо и Донована до самого лифта.

Значит, кто-то уже проговорился. Кеведо и Донован что-то пронюхали про «висяки» и зашли самолично удостовериться в том, что слухи верны. Это означает, что скоро у Хока станет одной проблемой больше. Про «висяки» пронюхает пресса, а когда еще и Морроу предъявят обвинение, то от репортеров отбоя не будет.

И что он им тогда скажет? Что командира Морроу раскололи по чистой случайности? Что он еще лаже не успел ознакомиться со всеми старыми делами? В Майами ничего нельзя сохранить в тайне: несмотря на огромную численность населения Майами напоминает небольшой городок, где всем до всего есть дело, и все друг про друга все знают.

Зазвонил телефон. Хок снял трубку. Это была Эллита, звонившая из Делрей-Бич:

— Я еще раз позвонила мистеру Коэну, и он сказал мне, что ты едешь в управление, Хок. Я решила позвонить тебе сама, не дожидаясь двух часов, потому что девчонкам уже надоело бродить по здешнему универмагу. Кроме того, мне не хотелось откладывать на потом хорошие новости. Я нашла Мэри Роллинз, Хок. Она жива и здорова, работает официанткой в Делрей-Бич.

— Это точно?

— Абсолютно. Хотя мне пришлось довольно долго уламывать миссис Фридли, прежде чем та раскололась. Это долгая история, Хок. Я тебе потом ее расскажу. Меня сейчас волнует другое: что теперь делать с Мэри Роллинз? Миссис Фридли не старуха, Хок, — совсем наоборот. Она училась с Мэри в одном классе. Потом Ванда Фридли вышла замуж за торговца недвижимостью и переехала в Бока Ратон. Она совершенно случайно столкнулась с Мэри, зайдя в кафе, где та работает официанткой. Мэри попросила Ванду никому не говорить об этой встрече. Скорее всего, Мэри сама инсценировала убийство, чтобы сбежать от матери.

Оказывается, Мэри работала в Майами в одной из сберегательных касс. Жила с мамой, которая отбирала у нее всю зарплату, а потом выдавала дочери из ее же денег мелочь на карманные расходы. Потом Мэри познакомилась в сберкассе с каким-то парнем и стала его любовницей. Этот парень женат, у него трое детей, и он живет здесь, в Делрей-Бич. Когда Мэри повысили зарплату в сберкассе, она благоразумно не сообщила об этом матери и стала потихоньку копить деньги...

— Эллита, ты можешь покороче?

— Я и так стараюсь быть краткой, Хок. В общем, накопив двести долларов, Мэри оставила на фасолевом поле окровавленные шорты и футболку, а сама села на автобус и укатила в Делрей-Бич. Она посчитала, что если матери сообщат о том, что Мэри мертва, то она прекратит поиски дочери.

— А откуда она взяла столько крови?

— У Мэри начинает идти носом кровь всякий раз, когда она нервничает. Вот девушка и воспользовалась этой болезненной особенностью своего организма. Правда, крови из носа не хватило, и Мэри пришлось порезать палец. Чемодан с вещами она заранее заперла в камере хранения на автовокзале. Приехав в Делрей, Мэри стала работать официанткой. Сняла себе небольшую квартирку, продолжает встречаться со своим любовником — иногда по два раза в неделю. Она сама обо всем рассказала миссис Фридли, а миссис Фридли, в свою очередь, поведала эту историю мне. Миссис Фридли сдержала бы свое слово никому не рассказывать про Мэри, но в ту памятную встречу в кафе Мэри заняла у миссис Фридли пятьдесят баксов, обещав вернуть деньги через неделю. Когда Мэри через неделю деньги так и не вернула, миссис Фридли, рассвирепев, позвонила в полицию. Однако к тому времени, когда Макгелликот добрался до Бока Ратон, Мэри успела выплатить миссис Фридли часть долга. У нее тогда было туго с деньгами, и Мэри попросила у миссис Фридли разрешения погашать долг частями, пообещав еженедельно возвращать по десять долларов. Поэтому миссис Фридли и не стала ничего говорить Макгелликоту. Ванда сказал мне, что ей стало стыдно от того, что она заподозрила в нечестности лучшую подругу. У Мэри до сих пор туго с деньгами, поэтому она живет в маленькой каморке и никуда не ходит, лишь изредка встречаясь в мотеле со своим любовником... — Эллита хмыкнула: — Если честно, то миссис Фридли просто сгорала от нетерпения: она так хотела поделиться с кем-нибудь доверенным ей секретом, что мне даже не пришлось задавать миссис Фридли наводящие вопросы. Более того, я еле от нее отделалась. Вырвавшись от миссис Фридли, я отправилась в Делрей и нашла там Мэри. Она работает в кафе «Спотлайт», я заехала туда, и менеджер сообщил мне ее домашний адрес. Я поговорила с Мэри, и у меня нет оснований не верить ей. Она сказала, что сбежала от матери, потому что не хотела больше быть рабыней Мне даже жаль ее, Хок. Она не слишком умна но выглядит довольно привлекательно. Досадно конечно, но Мэри не понимает того, что ее любовник использует ее точно так же, как прежде использовала мать. Она надеется, что после того, как дети любовника достигнут совершеннолетия, он разведется со своей женой и женится на ней.

— Ты абсолютно уверена в том, что эта женщина — Мэри Роллинз?

— Конечно. Она показала мне свое свидетельство о рождении и водительское удостоверение. Что мне делать, Хок? Мне так не хочется возвращать ее матери, но, наверное, никуда от этого не деться...

Хок рассмеялся:

— Ну конечно! Тащи ее сюда, и мы вернем блудную овечку матери. А потом я отвезу тебя к твоимродителям.

Эллита молчала секунд десять, прежде чем сказать в трубку:

— Я как-то об том не подумала...

— Вот и я о том же. Просто возьми у нее водительское удостоверение и свидетельство о рождении. Мы снимем с них копии и вернем Мэри документы по почте. После этого майор Браунли сможет позвонить миссис Роллинз и сообщить этой даме, что ее дочь жива и здорова. И на этом дело будет закрыто. Мы не обязаны сообщать миссис Роллинз адрес ее дочери. Мэри, слава Богу, двадцать шесть лет, так что она имеет полное право жить там где ей заблагорассудится. Только обязательно убеди Мэри, что мы не станем сообщать матери ее адрес. Иначе она опять инсценирует убийство и драпанет еще куда-нибудь. Как мы ей тогда вернем документы?

— Она очень боится своей матери, Хок. Может, ты сам хочешь поговорить с Мэри?

— Ты что?! Конечно, не хочу. Запиши ее домашний и служебный адрес, мы приложим их к ксерокопиям документов, отчитаемся перед Браунли и закроем дело.

— Адреса я могу продиктовать тебе прямо сейчас.

Хок записал информацию о месте жительства и о месте работы Мэри Роллинз в блокнот и сказал:

— Молодец, Эллита. Ты отлично поработала. К сожалению, я не смогу выбить для тебя сверхурочные, но бензин тебе обязательно оплатят. Запиши показания тахометра, и я подпишу твою служебную записку. Вы уже обедали?

— Да. Мы поели в «Спотлайте», где работает Мэри.

— Понятно. Тогда приложи к отчету чек из кафе, и тебе компенсируют стоимость обеда. Пока, Эллита. Увидимся в «Эльдорадо».

Хок нашинковал лук и добавил его к тушившемуся на плитке мясу. Помешав ложкой в кастрюле, он прикрыл ее крышкой, уменьшил огонь и втянул в себя аромат своего любимого блюда. Девочкам еда должна понравиться.

Увы, ни Эллита, ни дочки не попросили добавки. Хоку, конечно, было обидно, что его кулинарные способности не оценили по достоинству, но он не показал виду, сказав лишь, что оставшееся мясо можно будет разогреть на завтрак.

Пока они ужинали, Эллита еще раз поведала историю Мэри Роллинз и показала Хоку водительское удостоверение и свидетельство о рождении.

— Она не меняла фамилию? — удивился Хок.

— Нет. Мэри решила сменить только имя — и то неофициально. На работе ее зовут Кэнди. У нее даже табличка с этим именем приколота к фартуку. Она страшно обрадовалась, узнав, что мы не станем сообщать матери ее адрес. Мэри показала мне фотографию своего любовника. Ему, оказывается, пятьдесят лет, и у него во-о-от такой живот, — Эллита показала руками размер брюха любовника Мэри, и вдруг расплакалась.

— Что с тобой, Эллита? — испугалась Сью Эллен.

— Ничего. — Эллита вытерла слезы тыльной стороной ладони и встала из-за стола. — Мне нужно срочно вымыть волосы.

Эллита направилась к дверям, и как раз в эту минуту раздался телефонный звонок. Хок снял трубку и жестом велел Сью Эллен и Эйлине не ходить в номер Эллиты.

— Сержант Мозли, тут пришел Тони Отеро, — доложил Эдди Коэн. — Он хочет поговорить с вашей дочерью, Сью Эллен. Мне отослать его к вам, или Сью Эллен сама спустится?

— Скажи ему, чтобы подождал у стойки. Я сейчас.

Повесив трубку, Хок велел дочкам убрать со стола и сложить раскладной столик.

— Я отлучусь на минутку, а потом мне хотелось бы с вами кое о чем поговорить.

Тони Отеро, наряженный в белый полотняный костюм, белые штиблеты и красный галстук, приветливо улыбнулся Хоку и пожал ему руку. Хок заметил над четырьмя передними верхними зубами боксера тоненькую темную полоску. Значит, и у Тони вставные зубы. Хок не разглядел этого три недели назад, когда Хендерсон знакомил его с Отеро.

— Давай-ка присядем, Тони, — Хок взял боксера за рукав большим и указательным пальцами и повел его к дряхлому дивану, подальше от ушей Эдди Коэна. Эдди, конечно, почти ничего не слышит, но лучше перестраховаться. Старушки, которые смотрели в вестибюле телевизор, тоже находились на почтительном расстоянии от дивана.

Тони все оглядывался через плечо, бросая взгляды в сторону лифта.

— Сью Эллен не спустится сюда, Тони, так что можешь не вертеть головой. С чего это тебе взбрело в голову встречаться с моей дочерью?

— Хотел пригласить ее на ужин. Угостить, в натуре, бифштексом.

Хок укоризненно покачал головой:

— Тебе сколько лет, Тони?

— Двадцать четыре.

— А ты знаешь, сколько лет моей дочери?

— Знаю. Она мне сказала, что ей семнадцать.

— Ей шестнадцать.Тони, а не семнадцать.

— Шестнадцать, семнадцать... Какая, в натуре, разница? — пожал плечами Тони. — Я просто хотел пригласить ее на ужин, понял?

— Зачем?

— Она симпатичная девчонка, а мне нечем занять вечер. Вот я и подумал, в натуре, что... Ах, вот оно что! Вы думаете, что я... — Тони рассмеялся:

— Нет, сержант, я и не думал о том, чтобы трахнуть твою дочь, понял? Мне нельзя, в натуре. У меня бой в следующем месяце, и если мой менеджер узнает, что я занимался сексом до боя, то он меня убьет. Понял?

— Но после боя ты к ней подкатишься с этим, не так ли?

— После боя я сразу уеду в Кливленд.

— Ты знаешь такое слово, Тони — «профанация»?

— "Профи" чего?.. Профи? Конечно, знаю. Я, в натуре, уже пять лет на ринге. Я двадцать второй в рейтинг-листе, понял? Двадцать второй! Конечно, я профи!

— Ты меня не понял, Тони. Я имел в виду не профессионализм, а профанацию. Так вот, я не одобряю профанацию любви. Я не хочу, чтобы моя дочь занималась сексом без любви. Если ей потом придется выйти за тебя замуж без любви, то она испортит себе жизнь. И тебе тоже.

— Да я и не хочу жениться! Я уже был женат, понял? Но больше жениться не собираюсь.

— Я знаю, Тони. Именно поэтому я и не хочу, чтобы Сью Эллен встречалась с тобой, а потом страдала. Я разрешу Сью Эллен встречаться только с таким человеком, который станет ей хорошим мужем, понял? Поскольку ты не собираешься жениться на моей дочери, а я не собираюсь позволять ей выходить за тебя замуж, то ты, в натуре, не имеешь права приглашать ее на ужин. И встречаться с ней впредь ты тоже не имеешь права. Я понятно выражаюсь?

— Понятно, старик. Но я все равно не женюсь на твоей дочери, понял? У меня перед отелем «ягуар» припаркован. С такой тачкой я любую девочку могу пригласить на ужин, понял? Скажи своей дочери, что заезжал Тони Отеро и передавал ей привет.

Тони встал с дивана. Хок тоже поднялся на ноги.

— Ничего я ей передавать не стану, Тони. Если я скажу ей о том, что ты специально заехал, чтобы передать ей привет, то она может неправильно интерпретировать ситуацию. Она подумает, что ты хочешь с ней познакомиться поближе. Так что лучше всего тебе сесть в «ягуар» и уехать отсюда. И никогда больше не вспоминать о Сью Эллен.

Тони расправил плечи и окинул взглядом обшарпанный вестибюль:

— Ну и дыру же ты выбрал для жилья, сержант. Ладно, я поехал...

— Счастливо. И удачи тебе в предстоящем бою.

— Да на кой она мне сдалась? Я и так уложу этого филиппинца в третьем раунде, понял?

Хок протянул Отеро на прощанье руку. Но Тони, не пожав Хоку руку, развернулся на каблуках, направился к двойным дверям и ни разу не обернулся, пока шел к машине, гордо расправив плечи.

Хок пригласил Сью Эллен и Эйлину на крышу отеля. Прихватив в собой три плетеных стула, он расставил их на крыше таким образом, чтобы сидеть с девочками лицом к лицу. Хоку открывался со стула вид на залив и небоскребы, а девочкам — вид на стальную дверь лифта. На крыше было очень жарко, но влажный ветер с Атлантики все-таки немного остужал зной. Девочки снова переоделись в шорты и футболки. Они всю жизнь провели во Флориде, поэтому переносили жару абсолютно спокойно. Хок тоже был коренным флоридцем, но потел со страшной силой: под мышками образовались темные пятна, по лицу потекли струйки пота, лоб покрылся испариной. Хок смахнул капли пота со лба указательным пальцем и тяжело вздохнул.

В это время почти вровень с крышей отеля пролетел самолет-амфибия, шедший на посадку. Все трое Мозли проводили амфибию взглядом. Самолет вдруг дал три протяжных гудка.

— Слышали? — спросил Хок.

Девочки кивнули, а Эйлина еще и добавила на всякий случай:

— Вроде да.

— Этими гудками пилот дает понять наземным службам на острове Уотсон, что он идет на посадку. Прошлым летом я возвращался на самолете-амфибии из Бимини, и рядом со мной сидел очень нервный парень. Когда самолет дал три гудка, он страшно перепугался и стал спрашивать меня, что все это означает. А я ему говорю: «Это пилот сигналит чтобы развели мост». Тот парень чуть не обделался от страха. Он решил, что мы будем пролетать под постом.

Девочки рассмеялись.

— Это пароходы гудят, чтобы развели мост, — со знанием дела сказала Сью Эллен. — Если пароход дает три гудка, значит, капитан просит развести мост.

— Думаю, что тот нервный парень тоже знал об этом. Поэтому он и поверил в мою ахинею. Решил, наверное, что раз в ответ на три гудка теплохода разводят мосты, но и на три гудка самолета должны делать то же самое.

— А ты свозишь нас на Бимини? — спросила Эйлина.

— Конечно. Но там, честно говоря, нет ничего интересного. Слетаем туда как-нибудь на выходные. До Бимини всего шестьдесят миль — это двадцать минут на амфибии. Только не пытайтесь уговаривать меня слетать туда в ближайшее время. Сейчас у меня туго с деньгами. Вы, наверное, уже и сами об этом догадались... Все, о чем мы будем сейчас говорить, должно остаться между нами. Я обещаю ничего не говорить о нашей беседе Эллите, но и вы должны пообещать мне, что ничего не расскажете ей.

— А что с ней такое, пап? — спросила Сью Эллен. — Почему она плакала?

— У нее кое-какие проблемы. Но я не имею права обсуждать с вами личные проблемы Эллиты. Если она посчитает нужным, то сама вам обо всем расскажет. Вкратце я могу лишь сказать, что Эллите пришлось покинуть отчий дом, и теперь ей придется подыскивать себе новое жилье. Она никогда еще не жила одна и к тому же, по-моему, скучает по матери. — Хок улыбнулся и неловко потрепал Сью Эллен по колену. — Наверное, вы тоже скучаете по маме, да?

Девочки переглянулись.

— Лично я нисколько не соскучилась, — сказала Сью Эллен, зажигая сигарету.

— Я тоже, — сказала Эйлина. — Я сначала думала, что буду скучать, но пока по маме совершенно не соскучилась.

— Может быть, просто прошло слишком мало времени с тех пор, как вы расстались с мамой, — предположил Хок. — К тому же, у кубинцев совсем иной темперамент, нежели у белых... Что это ты куришь, Сью Эллен?

— Непатентованные сигареты. Другие автомат в вестибюле не продает. Они совершенно безвкусные, а стоят полтора доллара.

— Извини, забыл предупредить тебя, чтобы ты не пользовалась этим автоматом. Он принадлежит лично мистеру Беннету. Беннет начиняет его всякой дрянью, которую продает дороже патентованных сигарет. Он делает на этом сумасшедшие деньги. Отныне покупай сигареты в супермаркете — во-первых, сэкономишь пятьдесят центов во-вторых, будешь уверена в том, что куришь табак, а не какой-то сор.

— Я еще ни разу не видела ни мистера Беннета, ни Эмилио, — сказала Эйлина. — Все только и делают, что ищут Эмилио, но никто не может его найти.

— Мистер Беннет ничего не платит Эмилио, вот кубинец и отплачивает ему той же монетой. Но Эмилио отнюдь не мифическое существо. Следы его присутствия все же можно обнаружить. Это он разравнивает гравий на подъездной дорожке каждое утро. А мистер Беннет, если и приходит в отель, то заявляется поздней ночью, чтобы постояльцы не докучали ему просьбами и жалобами. Впрочем, меня это вполне устраивает. И Эдди Коэна тоже. Любую старушку, которая пристает со своими капризами, мы сразу же отфутболиваем к Беннету... Но я не об этом хотел с вами поговорить. Скажите мне, пожалуйста, что собирается делать ваша мать с домом в Веро-Бич? Она будет его продавать? Или сдаст в аренду?

— Продавать она его точно не станет, — сказала Сью Эллен. — Они с Карли Петерсоном будут жить в нем, когда «Доджерс» приедут на весенние сборы в Веро-Бич в будущем сезоне. Возможно она сдаст наш дом, но лично я в этом глубоко сомневаюсь. Там столько дорогой мебели, что мама вряд ли рискнет пускать в дом временных жильцов.

— Я просто подумал, — осторожно сказал Хок, — что если бы Патси отдала дом мне, то я перевелся бы в полицию Веро-Бич, и...

— Забудь об этом, пап, — Сью Эллен покачала головой. — Мама ни за что не отдаст тебе дом. Ты, может быть, не поверишь мне, но маме ты очень не нравишься. Скажи, Эйлина?

— Она тебя просто ненавидит, папуля, — кивнула Эйлина. — Это факт.

— Значит, я был прав, — философски заметил Хок. — Когда адвокатша вашей матери начинала орать на меня по телефону, мне всегда приходила в голову одна и та же мысль: «За что же меня Патси так ненавидит?» Ладно, проехали. Я все равно не поменял бы Майами на Веро-Бич. Ненавижу этот город... Вам придется помогать мне, девчонки. Сью Эллен, завтра я возьму тебя с собой на работу, и ты обойдешь все заведения, которые расположены рядом с управлением. Кафе, магазины, аптеки, химчистки... Будешь везде спрашивать, не требуются ли им сотрудники. Тогда я утром буду отвозить тебя на работу, а вечером мы будем вместе возвращаться домой.

— Я никогда еще не работала, — растерялась Сью Эллен. — Что я должна говорить, заходя в магазины?

— Во-первых, ты должна прилично выглядеть. Завтра наденешь какое-нибудь платье, колготки и туфли на каблуках. Про эти кроссовки можешь забыть. Сделаешь себе прическу и накрасишь губы. А дальше все предельно просто — ты входишь в кафе, магазин или аптеку и говоришь: «Я ищу работу» Тебе ответят: «У нас нет для вас никакой работы». А ты им говоришь, что они ошибаются. И показываешь на грязные окна, пыльные жалюзи, немытый пол. А потом предлагаешь свои услуги. Мол, готова прибираться у вас за три доллара в час. Практически в каждом третьем заведении — особенно в маленьких лавках — жуткая грязь. Так что работу ты себе раздобудешь очень быстро. Уборщица, согласная работать за три доллара в час — находка для любого владельца магазина. Тебя что-то смущает в моем предложении?

— А всякие щетки, губки, моющие средства — я должна их покупать за свои деньги? — спросила Сью Эллен.

— Нет. Если тебе будут платить три доллара в час, то они обязаны обеспечить тебя всем необходимым инвентарем. Во всех этих заведениях имеются и швабры, и мыло, и веники... Просто они ленятся убирать помещения. Особое внимание обрати на обувные магазины Вам когда-нибудь приходилось пользоваться туалетом в обувном магазине?