Глава 8

Они направились в старенький паб на Флит-стрит, с витыми лесенками, отделкой из темного дерева и множеством укромных уголков. Руперт заказал бутылку вина, две тарелки бутербродов с сыром и подвел Милли к маленькому столику в отгороженной части зала, потом тяжело сел, сделал изрядный глоток спиртного и откинулся на спинку стула.

Ярость Милли понемногу утихла, теперь она уже могла спокойно смотреть на Руперта. Что-то в нем было не так. Он не утратил привлекательности, его внешность по-прежнему притягивала взгляды, однако лицо слегка обрюзгло, и на нем появился нездоровый румянец. Когда Руперт опустил бокал, Милли заметила, что у него дрожит рука. Золотоволосый красавец превратился в обычного мужчину средних лет.

Встретившись с ним взглядом, Милли увидела в глазах тень непреходящего страдания.

– У меня мало времени,– заявил Руперт,– я очень занят. Итак, что тебе от меня нужно?

– Плохо выглядишь,– честно сказала Милли.– Ты несчастлив?

– Я счастлив. Очень. Спасибо.

Он снова отхлебнул вина, почти опорожнив бокал.

Милли удивленно подняла брови.

– Точно?

– Мы пришли сюда, чтобы поговорить о тебе, а не обо мне,– нетерпеливо произнес Руперт.– В чем конкретно заключается твоя проблема?

Милли переменила позу и немного помолчала.

– Моя проблема…– проговорила она, словно размышляя вслух.– Проблема в том, что в субботу я выхожу замуж за человека, которого очень люблю. Моя мать организовала самую роскошную свадьбу в мире. Все очень красиво, романтично и продумано до последних деталей.– Ее глаза сверкнули недобрым огнем.– Ах да, за исключением одной мелочи. Я все еще замужем за твоим дружком, Алланом Кепински.

– Ничего не понимаю,– удивленно заморгал Руперт.– А почему вы не развелись?

– Спроси Аллана! Он должен был этим заняться.

– Он не оформил развод?

– Он начал оформление. Я получила по почте какие-то бумаги, подписалась в нужном месте и отправила ему обратно. С тех пор от него ни слуху ни духу.

– И тебе не пришло в голову взять дело в свои руки?

– Никто же не знал, никто не задавал вопросов. Мне казалось, что это не имеет значения.

– Не имеет значения тот факт, что ты замужем? – изумленно спросил Руперт.

Милли посмотрела на него в упор.

– Знаешь, не надо обвинять в этом меня!

– Ты спохватываешься за пару дней до свадьбы и считаешь, что виноват кто угодно, только не ты?

– Я не думала, что мне придется заниматься разводом! – взорвалась Милли.– Я прекрасно жила. Никто ни о чем не догадывался!

– Так что же произошло?

Милли взяла со стола свой бокал и обхватила его ладонями.

– Нашелся тот, кто знает. Кто видел нас в Оксфорде. Теперь он грозит раскрыть правду.

– Понятно.

– Не смей смотреть на меня так,– резко сказала Милли.– Да, я понимаю, что должна была выяснить все сама. Но Аллан обещал взять развод на себя, и я ему поверила. Я поверила вам обоим. Я думала, вы мои друзья.

– Мы были ими,– помолчав, сказал Руперт.

– Чушь собачья! – крикнула Милли. Ее щеки уже начали розоветь.– Вы просто меня использовали. Получили то, что хотели, и, как только я уехала, тут же обо всем забыли. Хоть бы раз ты мне написал или позвонил…– Милли хлопнула бокалом по столу.– Ты получал мои письма?

– Да,– ответил Руперт, проводя рукой по волосам.– Извини. Конечно, нехорошо вышло. Но… времена были трудные.

– Аллан хоть отвечал на письма. Ты не потрудился сделать даже этого. А я все равно в тебя верила.– Милли затрясла головой.– Господи, какая дура!

– Мы все были дураками,– заключил Руперт.– Послушай, Милли, если для тебя это имеет значение… мне жаль. Я искренне хотел бы, чтобы ничего этого с нами не случилось. Ничего!

Милли в недоумении смотрела на него. Глаза Руперта жалко бегали по сторонам, пряди золотистых волос надо лбом подрагивали.

– Руперт, что происходит? С чего ты вдруг женился?

– Я женат,– скупо сказал он и пожал плечами.– И точка.

– Ты ведь был гомосексуалистом. Ты любил Аллана.

– Нет, не любил. Я заблуждался. Я… это моя ошибка.

– Вы были созданы друг для друга!

– Нет! – выпалил Руперт.– Все это было неправильно. Тебе недостаточно моего слова?

– Отчего же, достаточно,– проговорила Милли.– Просто вы двое так хорошо подходили друг ДРУГУ– Она замялась.– Когда ты осознал?

– Осознал что?

– Что ты не «голубой».

– Милли, не будем про это, договорились?

Руперт дрожащей рукой взял бокал и сделал большой глоток вина.

Милли пожала плечами, откинулась на спинку стула и равнодушно обвела взглядом отгороженный уголок, в котором они сидели. Слева на шероховатой оштукатуренной стене карандашом была выведена незаконченная игра в крестики-нолики. Милли заранее видела результат: игра зашла в тупик.

– Ты очень изменилась с тех пор, как покинула Оксфорд,– неожиданно сказал Руперт.– Повзрослела. Я бы тебя не узнал.

– Я стала на десять лет старше.

– Дело не только в возрасте. Даже не знаю, как объяснить…– Руперт неопределенно взмахнул рукой.– Твоя прическа. Одежда… Я не представлял, что ты станешь вот такой.

– Какой? – вскинулась Милли.– Что во мне плохо?

– Нет-нет, все хорошо! – поспешно закивал Руперт.– Просто… Ты выглядишь более… ухоженной, чем я ожидал. Более элегантной.

– Значит, теперь я такая,– жестко отрезала Милли.– Мы все меняемся.

– Да,– покраснел Руперт.– Ты выглядишь… потрясающе.– Он наклонился поближе.– Расскажи мне о своем женихе.

– Его зовут Саймон Пиннакл,– сообщила Милли, наблюдая, как меняется выражение лица Руперта.

– Не родственник ли случайно…

– Сын.

Руперт ошеломленно воззрился на нее.

– Серьезно? Сын Гарри Пиннакла?

– Серьезно.– Милли натянуто улыбнулась.– Я ведь тебе сказала. Свадьба века.

– И никто ни о чем…

– Никто ни о чем.

Несколько мгновений Руперт разглядывал Милли, потом вздохнул и вытащил из кармана блокнот в черном кожаном переплете и ручку.

– Ладно. Насколько продвинулась процедура развода?

– Понятия не имею. Я получила по почте какие-то бумаги, подписала их и отправила обратно.

– Какие именно бумаги?

– Откуда мне знать? – раздраженно произнесла Милли.– Ты можешь отличить одну казенную бумажку от другой?

– Я юрист.– Руперт убрал блокнот и ручку.– Тебе надо поговорить с Алланом.

– Конечно надо! Вот только где он сейчас? На лице Руперта промелькнула гримаса боли.

– Я не в курсе.

– Ты можешь его найти?

Руперт молчал. Милли с недоверием смотрела на него.

– Руперт, ты должен мне помочь. Ты – моя единственная ниточка. Куда он переехал из Оксфорда?

– В Манчестер.

– Почему он покинул Оксфорд? В университете не хотели, чтобы он продолжал работу?

– Разумеется, хотели.– Руперт глотнул вина.– Еще как хотели.

– Тогда почему…

– Потому что мы расстались,– с неожиданной хрипотой в голосе произнес Руперт.– Он уехал, потому что мы расстались.

– Ох,– растерялась Милли.– Мне жаль.– Она принялась водить пальцем по краю бокала.– Ты тогда понял, что не… Что ты…

Она не договорила.

– Да,– ответил Руперт, глядя в свой бокал.

– И когда это произошло?

– В конце того лета,– тихо произнес Руперт.– В сентябре.

Милли опешила. В висках у нее глухо застучало.

– Тем летом, когда я вас встретила? Когда мы с Алланом расписались?

– Да.

– Вы расстались через два месяца после нашей с Алланом свадьбы?!

– Да.– Руперт взглянул на Милли.– Я бы не…

– Ты хочешь сказать, что вы были вместе всего два месяца? – не веря своим ушам, закричала Милли.– Я сломала свою жизнь ради того, чтобы вы провели вместе два месяца?! – Она уже почти визжала.– Два чертовых месяца?!

– Да!

– Чтоб вы провалились! – В порыве ярости Милли плеснула в Руперта вином. Оно попало ему на лицо и потекло, как кровь.– Чтоб вы провалились,– дрожа, повторила она, глядя, как темно-красные струйки стекают по ошеломленной физиономии Руперта и алыми пятнами расплываются на дорогой сорочке.– Из-за вас я пошла на преступление! Из-за вас мыкаюсь со своим чертовым замужеством! И все ради того, чтобы через два месяца вы двое разонравились друг дружке.

Долгое время оба молчали. Руперт сидел неподвижно, глядя на Милли из-под красной маски.

– Ты права,– наконец промолвил он. В его голосе явственно слышалась боль.– Я все разрушил. Твою жизнь, свою… и жизнь Аллана.

Милли смущенно закашлялась.

– Он…

– Он любил меня.– Руперт произнес эти слова, словно обращаясь к самому себе.– Этого-то я и не понял. Он любил меня.

– Извини,– неуклюже попыталась загладить грубость Милли.– За вино. И за все прочее.

– Не извиняйся,– сурово сказал он и посмотрел ей в глаза.– Не надо. Я разыщу Аллана, Милли. И займусь вашим разводом. Но до субботы мне не успеть. Это физически невозможно.

– Понимаю.

– Что ты будешь делать?

Не знаю,– после паузы ответила Милли. Она закрыла глаза и кончиками пальцев помассировала виски.– Свадьбу отменять поздно. Я просто не смогу поступить так по отношению к матери. И к остальным.

– Значит, позволишь событиям идти своим чередом? – скептически поднял брови Руперт.

Милли равнодушно пожала плечами.

– А тот, кто угрожает все рассказать?

– Я… заставлю его молчать.

– Ты соображаешь,– Руперт понизил голос,– как называется то, на что ты сознательно идешь? Двоемужие! Это противозаконно!

– Спасибо, что предупредил,– едко бросила Милли.– Я уже нарушала закон, если помнишь.– Она чуть помолчала, наблюдая за выражением лица Руперта.– Как думаешь, у меня получится выйти сухой из воды?

– Надеюсь.

Немного позже, допив вино, Руперт сходил в бар и принес две чашки крепчайшего кофе. Когда он вернулся, лицо у него было чистое, но на рубашке и пиджаке по-прежнему темнели винные пятна.

– В таком виде тебе сегодня на работу не идти,– заметила Милли.

– Ладно, ерунда. Ничего страшного.

Руперт поставил перед ней чашку кофе и сел за столик. Воцарилось молчание.

– Руперт?

– Да?

– Твоя жена знает? Про тебя и Аллана? Руперт посмотрел на нее воспаленными глазами.

– А как ты думаешь?

– Но почему ты ей не откроешься? Боишься, что не поймет?

– Не поймет – это еще очень мягко сказано,– коротко хохотнул Руперт.

– Почему? Если она тебя любит…

– А ты бы поняла? – гневно сверкнул глазами Руперт.– Если бы в один прекрасный день твой Саймон сообщил тебе, что когда-то имел интрижку с мужчиной?

– Думаю, да,– неуверенно ответила Милли.– По крайней мере, если бы мы поговорили об этом начистоту.

– Ничего бы ты не поняла,– зло проговорил Руперт.– Уж поверь мне. Даже не попыталась бы. Как и Франческа.

– Ты не даешь ей шанса! Руперт, она ведь твоя жена! Будь честен с нею.

– Честен? Ты говоришь мне о честности?

Да! В этом моя беда,– с жаром произнесла Милли и подалась вперед.– Я с самого начала должна была честно рассказать все Саймону. Он помог бы мне узнать насчет развода, оформить его как положено, и все было бы замечательно. Но раз уж так сложилось…– Она беспомощно развела руками.– Сложилось так, что я все запутала. Тем не менее, будь у меня возможность вернуть время назад, я бы обязательно открыла Саймону правду. У тебя такая возможность есть! У тебя есть шанс быть честным с Франческой, прежде чем… прежде чем все пойдет вкривь и вкось.

– Не сравнивай,– холодно сказал Руперт.– У меня другая ситуация.

– Ничего не другая. Просто еще один секрет. А все секреты рано или поздно выплывают наружу. Если ей не скажешь ты, она узнает обо всем от кого-то другого.

– Не узнает.

– Может узнать! – Для убедительности Милли повысила голос.– Еще как может! Тебе нужен этот риск, Руперт? Просто скажи ей правду. Скажи.

– Какую правду?

Раздавшийся женский голос хлестнул Милли, словно удар бича, от неожиданности она дернулась. У входа в отгороженную часть зала, где они сидели, стояла симпатичная девушка с золотисто-рыжими волосами, одетая в классическом стиле. Рядом с ней был приятель Руперта, Том.

– Какую правду ты должен мне сказать? – визгливым тоном повторила она, переводя взгляд с Руперта на Милли и обратно.– Руперт, что с тобой случилось?

– А, Франческа,– дрожащим голосом проговорил Руперт.– Не волнуйся, это всего лишь вино.

– Привет, Руп! – бодро поздоровался Том.– Мы знали, что найдем тебя здесь.

– Значит, это и есть Милли,– процедила девушка, сверля Руперта глазами.– Том сказал, ты встретил старую знакомую. Милли из Оксфорда.– Она недобро усмехнулась.– Знаешь, что самое забавное, Руперт? Ты говорил, что не желаешь общаться с Милли из Оксфорда. Велел мне игнорировать ее звонки. Сказал, что она чокнутая.

– Чокнутая? – возмутилась Милли.

– Я не хотел с ней разговаривать! – с жаром защищался Руперт.– И не хочу.

Он посмотрел на Милли. В его голубых глазах плескалось смятение.

– Послушайте, я, пожалуй, пойду.– Милли встала и схватила сумочку.– Приятно было познакомиться,– кивнула она Франческе.– Честное слово, я всего лишь старая знакомая.

– Правда? – спросила Франческа, вперив пристальный взгляд светлых глаз в лицо мужа.– И все-таки, что ты должен мне сказать?

– Пока, Руперт,– торопливо попрощалась Милли.– Пока, Франческа.

– Что ты должен мне сказать, Руперт? Что? А вы,– Франческа повернулась к Милли,– не смейте никуда уходить.

– У меня поезд,– сказала Милли.– В самом деле, мне пора. Искренне сожалею.

Не глядя на Руперта, она быстро миновала барную стойку и, взбежав по деревянной лестнице, вышла на улицу. Очутившись на свежем воздухе, Милли вспомнила, что забыла на столе зажигалку. Дешево отделалась, подумала она.

Изабел сидела на кухне дома номер один по Бертрам-стрит и обшивала кружевную подвязку синей лентой. Оливия сидела напротив, пытаясь сделать из куска ярко-розового шелка замысловатый бант. Время от времени она с недовольством поглядывала на дочь и вновь возвращалась к своему занятию. В конце концов Оливия отложила бант в сторону и подошла к столу, чтобы заварить чай.

– Как поживает Пол?

– Кто? – не поняла Изабел.

– Пол! Тот самый, доктор! Часто с ним видишься?

– А, этот,– скривилась Изабел.– Нет, не встречала его уже несколько месяцев. У нас и была-то всего пара свиданий.

– Какая досада,– посетовала Оливия.– Обаятельный молодой человек. И, по-моему, настоящий красавчик.

– Просто у нас с ним не сложилось.

– Дорогая моя, как жалко!

– А мне нет. Я сама порвала отношения.

– Почему? – Оливия начала всерьез злиться.– Чем он тебе не угодил?

– Честно говоря, странноватый он какой-то.

– Странноватый? – подозрительно переспросила миссис Хэвилл.– В каком смысле?

– Ну так, странноватый.

– Ты имеешь в виду психические отклонения?

– Да нет же! Странноватый, и все.

– А мне он показался очень милым,– вздохнула Оливия, заливая чайник кипятком.– Таким приятным молодым человеком.

Изабел промолчала, и только ее иголка в ее руках запрыгала резче.

– Позавчера я встретила Брэнду Уайт,– сменила тему Оливия.– Ее дочь в июне выходит замуж.

– В самом деле? – подняла глаза Изабел.– Она все еще работает в «Шелл»?

– Не знаю,– буркнула миссис Хэвилл, потом улыбнулась дочери.– Я к чему говорю: она познакомилась со своим женихом на вечеринке для молодых специалистов в одном шикарном лондонском ресторане. Кстати, очень модная затея в последнее время. Наверняка там было полно достойных мужчин.

– Да уж, не сомневаюсь.

– Брэнда может узнать телефон этого ресторана, если тебе интересно.

– Не надо, спасибо.

– Дорогая, ты не даешь себе ни единого шанса!

– Отстань! – рявкнула Изабел и воткнула иголку в ткань.– Это ты не даешь мне шанса! Пилишь и пилишь, как будто у меня в жизни нет другой цели, кроме как найти мужа. А как насчет моей работы? Насчет друзей?

– А как насчет детей? – резко перебила ее Оливия.

Изабел побледнела.

– Может быть, я рожу ребенка без мужа,– помолчав, сказала она.– Так сейчас многие поступают.

– Теперь ты начала молоть чушь,– рассердилась миссис Хэвилл.– Ребенку нужна полноценная семья.– Она поставила чайник на стол, уселась и раскрыла свой красный блокнот.– Так, что еще нужно сделать…

Изабел, не моргая, уставилась на чайник – большой, разрисованный яркими утками; он участвовал в семейных чаепитиях, сколько она себя помнила. Еще с тех пор, когда они с Милли бок о бок сидели за столом в одинаковых платьицах и ели бутерброды с пастой «Мармайт». Ребенку нужна полноценная семья… Что значит «полноценная», черт побери?

– Представляешь,– удивленно протянула Оливия,– на сегодня я все сделала.

– Отлично. С чистой совестью можешь посвятить вечер отдыху.

– А что, если позвонить помощнику Гарри…

– Не надо никому звонить,– решительно возразила Изабел.– Ты уже миллион раз со всеми созванивалась. Лучше выпей чашечку хорошего чая и расслабься.

Оливия налила себе чаю, пригубила напиток и вздохнула.

– О господи! – Она вытянула ноги и откинулась на спинку стула.– Признаться, порой мне казалось, мы ни за что не уложимся вовремя с подготовкой этой свадьбы.

– Что ж, теперь все готово, и тебе надо отвлечься. Не пересчитывать копии листков с церковным гимном и не пришивать бантики на туфли. Отдыхай и развлекайся!

Изабел грозно посмотрела на мать. Услышав телефонный звонок, обе расхохотались.

– Я возьму трубку,– сказала Оливия.

– Если это Милли,– крикнула Изабел,– позови меня, я с ней поговорю.

– Бертрам-стрит, дом номер один. Добрый день,– произнесла Оливия в трубку и, обернувшись к дочери, скроила постную физиономию.– Здравствуйте, каноник Литтон. Как поживаете? Да… Да… Нет!

Приветливый тон миссис Хэвилл вдруг сменился на беспокойный. Изабел подняла глаза.

– Нет, не в курсе. Не имею понятия, о чем речь. Да-да, вы уж лучше сами. Хорошо, до встречи.

Оливия положила трубку и озадаченно посмотрела на Изабел.

– Звонил каноник Литтон.

– Чего хотел?

– Он придет поговорить.– Оливия села.– Ничего не понимаю.

– В чем дело? Что-то не так?

– Понятия не имею! Он сказал, что получил некую информацию и хочет с нами поговорить.

– Информацию? – Сердце Изабел заколотилось.– Какую еще информацию?

– Откуда мне знать? – Миссис Хэвилл обратила на Изабел растерянный взгляд голубых глаз.– Это касается Милли. Что именно, он не уточнил.

Глава 9

Руперт и Франческа сидели в гостиной своего дома и молча смотрели друг на друга. По совету Тома, оба отпросились с работы на вторую половину дня. В такси, которое довезло их до Фулема, они не произнесли ни слова. Франческа изредка бросала на Руперта взгляд, полный боли и непонимания; он же, опустив голову, разглядывал свои ладони, мучительно размышляя, что сказать жене – сочинить байку или открыть правду.

Как она отреагирует, если он все-таки решится не лгать? Придет в ярость? Почувствует отвращение? Или скажет: «Я всегда знала, что ты какой-то не такой». А может быть, попытается понять… Но как она сумеет понять то, чего не понимает он сам?

– Ну вот,– констатировала Франческа,– мы одни.

Она выжидающе глянула на супруга, тот отвернулся.

С улицы доносились пение птиц, урчание автомобилей, плач малыша, которого нянька усаживала в коляску,– полуденные звуки, непривычные для уха Руперта. Он ощущал неловкость, находясь дома в разгар зимнего дня, чувствуя на себе тревожный, напряженный взгляд жены.

– Думаю, нам следует помолиться,– неожиданно предложила Франческа.

– Что? – ошеломленно спросил Руперт.

– Перед началом разговора.– Франческа серьезно посмотрела на него.– Если мы помолимся вместе, станет легче.

– Вряд ли мне поможет молитва.

Руперт покосился на шкафчик со спиртным и опять отвел взгляд.

– Руперт, что случилось? Почему ты так странно себя ведешь? У тебя роман с Милли?

– Нет!

– Но у вас была интрижка в Оксфорде.

– Нет.

– Нет? Ты за ней не ухаживал?

– Нет.– Если бы не взвинченное состояние, Руперт расхохотался бы.– Я никогда за ней не ухаживал, и мы не встречались. В том смысле, который ты имеешь в виду.

– В том смысле, не в том смысле… Что это значит?

– Франческа, это абсолютно не то, о чем ты думаешь.– Руперт выдавил из себя улыбку.– Слушай, давай просто обо всем забудем. Милли – моя старая знакомая. Точка.

– Мне очень хочется тебе верить,– с сомнением проговорила Франческа,– но я вижу, что происходит нечто из ряда вон.

– Ничего не происходит.

– О чем тогда она говорила? – Франческа вдруг повысила голос.– Руперт, я твоя жена! Ты клялся быть верным мне. Если у тебя есть тайна, я должна знать.

Руперт пристально посмотрел на Франческу. Ее светлые глаза сверкали, стиснутые руки лежали на коленях. На запястье поблескивали дорогие часы, которые он подарил ей на день рождения. Они вместе выбрали их в «Селфридже», а потом отправились в кино – в общем, провели счастливый день, полный простых маленьких радостей.

– Я не хочу тебя терять,– услышал он свой голос.– Я люблю тебя. Мне дорог наш брак. Я буду любить наших детей, когда они у нас появятся.

Франческа не сводила с него беспокойного взгляда.

– Но? В чем «но»?

Руперт молча смотрел на нее. Он не знал, как ответить, с чего начать.

– У тебя неприятности? – вдруг спросила Франческа.– Ты от меня что-то скрываешь?

В ее голосе зазвенела тревога.

– Нет! У меня все в порядке. Просто я…

– Что? Что ты? – не отставала Франческа.

– Хороший вопрос.

В груди Руперта все туже натягивалась невидимая пружина; он хмуро сдвинул брови.

– О чем, о чем ты должен мне рассказать? Руперт вонзил ногти в ладони и глубоко вздохнул. Он понял, что пути назад нет.

– Когда я учился в Оксфорде, там был один мужчина…

– Мужчина?

Руперт посмотрел в глаза жене и не увидел в них ни малейшего подозрения, лишь ожидание. Она не догадывалась, куда он клонит.

– У меня с ним были отношения,– продолжил он, не отводя взгляда.– Очень близкие отношения.

Он снова сделал паузу и подождал, пока Франческа переварит информацию и сделает вывод. Некоторое время – Руперту оно показалось вечностью – на лице жены ничего не отражалось. А затем внезапно до нее дошло. Зрачки Франчески мгновенно расширились и сузились, как у кошки. Она поняла. Осознала. Руперт в смятении смотрел на нее, пытаясь предугадать реакцию.

– Я не понимаю,– наконец произнесла она хрипловатым голосом.– Руперт, ты несешь какой-то вздор. Мы только теряем время!

Франческа встала с дивана и принялась отряхивать с колен невидимые крошки, избегая глядеть на мужа.

– Дорогой, я напрасно в тебе сомневалась. Прости. Мне не следовало терять доверия к тебе. Разумеется, ты вправе встречаться с кем угодно. Давай просто обо всем забудем, ладно?