Еще несколько автомобилей нетерпеливо загудели. Водитель одного из них, ближе к хвосту очереди, вышел из своей машины и зашагал по тротуару.

– Солнышко, я знаю тебя, как никто другой,– попыталась сменить тон Эсме.– И мне известно…

– Не лги! – перебила ее Милли.– Ни черта ты обо мне не знаешь! Вы все думаете, что знаете меня, но на деле никто, никто из вас понятия не имеет, что я собой представляю, там, в глубине…

– В глубине чего? – подначила ее Эсме.

Не говоря ни слова, Милли отвернулась.

– Эй, простите,– раздался сердитый мужской голос.– Вы видели, какой свет горит?

– Дама уезжает,– сказала Изабел и с силой захлопнула дверцу «даймлера».– Пойдем, Милли.– Она взяла сестру под руку.– Нам пора.

В машине Изабел Милли откинулась на сиденье и принялась массировать виски кончиками пальцев. Изабел вела автомобиль быстро и уверенно, то и дело поглядывая на сестру, но ничего не говоря. Через некоторое время Милли выпрямила спину и пригладила волосы.

– Спасибо, Изабел.

– Не за что.

– Как ты догадалась, что это Эсме?

– Методом исключения. Раз Александр молчал, значит, это сделала она. Больше никто не знал. И… еще кое-что.

– Да? – Милли повернула голову.– Что ты там говорила насчет «поквитаться с Гарри?»

– У них была связь,– коротко ответила Изабел.

– Откуда ты знаешь?

– Гарри сказал Саймону. И мне. Я как раз была у них.

Щеки Изабел порозовели, и она сильнее надавила на педаль газа.

Милли недоверчиво на нее покосилась.

– Что-то не так?

– Все в порядке,– соврала Изабел, однако ее щеки из розовых стали пунцовыми, и она не сводила глаз с дороги.

У Милли глухо застучало сердце.

– Изабел, что происходит? Что означают слова Эсме о том, что ты тоже любишь денежки Пиннаклов?

Изабел молча рванула рычаг передач, включила сигнал поворота и по ошибке запустила работать «дворники».

– Черт, идиотская машина!

– Ты что-то недоговариваешь,– пробормотала Милли.– И что-то от меня скрываешь.

– Нет.

– Что ты делала в Пиннакл-холле? К кому ты приходила?

– Ни к кому.

– Не морочь мне голову! Вы с Саймоном тайно встречались за моей спиной?

– Нет! – рассмеялась Изабел.– Не будь дурочкой.

– Откуда мне знать? Если меня предала крестная мать, то, вполне возможно, на это способна и родная сестра.

Изабел бросила взгляд на Милли: та сидела с бледным, напряженным лицом, вцепившись в сиденье.

– Ради бога,– поспешно проговорила Изабел,– не все такие, как Эсме Ормерод. Разумеется, между мной и Саймоном ничего не было и нет.

– Тогда в чем дело? – Милли повысила голос.– Объяснись, пожалуйста!

– Ладно,– вздохнула Изабел.– Ладно, я скажу. Я собиралась преподнести эту новость помягче, но раз тебя раздирают подозрения… – Она набрала в грудь воздуха.– Это Гарри.

– Что Гарри?

– Тот, к кому я приходила. Он…– Изабел нервно сглотнула,– отец.

На лице младшей сестры по-прежнему отражалось непонимание.

– Моего ребенка, Милли! Я… он… он тот мужчина, с которым я встречаюсь.

– Что?! – вскрикнула Милли.– Ты встречаешься с Гарри Пиннаклом?

– Да.

– Он – отец твоего ребенка?

– Да.

– У тебя роман с отцом Саймона?!

Милли почти перешла на визг.

– Да! – обиженно воскликнула Изабел.– Но…– Она не договорила, видя, что сестра разрыдалась.– Милли, что тут плохого?

Закрыв лицо руками, Милли согнулась пополам.

Из глаз Изабел тоже брызнули слезы, и дорога расплылась.

– Милли, прости! Я понимаю, сейчас неудачный момент… Милли, пожалуйста, не плачь.

– Я не плачу,– выдавила та.– Не плачу!

– А что ты…

– Я смеюсь! – Она судорожно вздохнула, поглядела на сестру и опять разразилась истерическим хохотом.– Ты и Гарри! Он же старик!

– Он не старик.

– Древний старик! Да ему сто лет, он совсем седой!

– Плевать мне на это! Я люблю его и собираюсь родить от него ребенка.

Милли подняла голову и посмотрела на Изабел. На лице старшей сестры была написана решимость, однако губы дрожали, а по щекам текли слезы.

– Ох, Изабел, прости! – воскликнула огорченная Милли.– Я не хотела тебя обидеть. Он вовсе не старый…– Она помолчала.– Из вас выйдет чудесная пара.

– Парочка старперов,– съязвила Изабел, включая сигнал правого поворота.

– Да ладно тебе,– хихикнула Милли и зажала рот рукой.– Просто не верится! У моей сестры тайный роман с Гарри Пиннаклом… Я знала, что ты темнишь, однако ни за что бы не догадалась! А еще кто-нибудь в курсе?

– Саймон.

– Ты сказала ему раньше, чем мне? – обиделась Милли.

Изабел измученно закатила глаза.

– Милли, ты точно как наша мать! Нет, я ему не говорила. Он нас застукал.

– Что, прямо в постели?

– Не в постели.

Милли захихикала.

– Откуда мне знать, может, и там…– Она взглянула на профиль сестры.– А ты умеешь хранить секреты.

– Кто бы говорил! – парировала Изабел.

– Ну… да,– помолчав, согласилась Милли.– Наверное. Только…– Она вытянула ноги и положила их на приборную доску.– Я никогда не считала свой брак с Алланом секретом.

– А чем тогда?

Не знаю,– неопределенно махнула Милли.– Понимаешь, секрет – такая штука, которую ты хочешь скрыть от окружающих. А это было чем-то… из другого мира, чем-то, никогда не существовавшим в реальности. Я до сих пор так думаю. Если бы о моем браке не узнали, то его как бы и не было.

– Чокнутая,– прокомментировала Изабел, поворачивая налево.

– А вот и нет.– Милли постучала носками ярко-розовых замшевых туфель.– Как тебе моя обновка?

– Очень мило.

– Двадцать фунтов. Саймон их просто возненавидит.– В ее голосе проскользнула злорадная нотка.– А еще я собираюсь подстричься.

– Дельная мысль,– рассеянно заметила Изабел.

– И обесцветить волосы. И повесить в нос кольцо.– Встретив испуганный взгляд сестры, Милли расхохоталась.– В общем, ты понимаешь.

Когда машина свернула на дорогу, ведущую к Пиннакл-холлу, Милли обвела пристальным взглядом окрестности и заметно напряглась.

– Изабел, в чем дело?

– Мы едем в Пиннакл-холл.

– Я поняла. Зачем?

– Давай приедем, а там разберемся,– не сразу ответила Изабел.

– Я не хочу видеть Саймона,– заявила Милли.– Если ты подстроила нашу встречу, и думать забудь. Я не собираюсь с ним общаться.

Он приходил к тебе сегодня днем, чтобы попросить прощения, принес цветы. Эсме не пустила его.– Изабел повернула голову.– Теперь у тебя появилось желание увидеться?

– Нет,– подумав, проговорила Милли.– Слишком поздно. Те слова, что он сказал, уже не возьмешь обратно.

– По-моему, он искренне сожалеет о своем поведении,– заметила Изабел, подъезжая к воротам Пиннакл-холла.

– Мне все равно.– Милли пожала плечами. Колеса «пежо» захрустели по гравию, и она вжалась в сиденье.– Я не против повидаться с Гарри, но только не с Саймоном. Не хочу.

– Хорошо,– спокойно произнесла Изабел.– В любом случае, я привезла тебя не к нему. Кое-кто хочет с тобой поговорить.– Она заглушила мотор.– Приготовься к неожиданности.

– Что? – переспросила Милли, однако старшая сестра уже хлопнула дверцей авто и направилась к дому.

Милли нерешительно зашагала вслед за ней по тропинке, машинально подняв глаза на окно Саймона, спальня которого располагалась в дальнем левом углу дома. Шторы были задернуты, но между ними пробивалась полоска света. Может, он стоит у окна и наблюдает за ней в щелочку… Охваченная неприятным предчувствием, девушка ускорила шаг, гадая, что имела в виду Изабел.

Едва она приблизилась к крыльцу, парадная дверь распахнулась, и из тени вышел высокий мужчина.

– Саймон! – невольно воскликнула Милли.

– Нет.

Вечерний воздух отчетливо донес приглушенный голос, а фонарь осветил белокурые волосы.

– Руперт? – изумилась она, замерев на месте.– Что ты тут делаешь? Ты же был в Лондоне.

– Приехал. Поездом. Мне надо с тобой поговорить. У тебя дома никого не оказалось, поэтому я пришел сюда.

– Ну, тогда ты, наверное, уже слышал.– Милли смущенно провела носком по гравию.– Все выплыло наружу, свадьба не состоится.

– Я знаю. Поэтому и приехал.– Он потер лицо и посмотрел ей в глаза.– Милли, я разыскал Аллана.

– Ты нашел его? Где он? Здесь, с тобой?

– Нет.– Руперт медленно подошел к девушке и взял ее за руки.– У меня плохие новости. Аллан… Аллана больше нет. Он умер четыре года назад.

Милли ошарашенно уставилась на него, чувствуя себя так, будто на нее вылили ведро ледяной воды. Аллан мертв. Эта мысль вертелась у нее в мозгу, словно инородное тело, которое не усваивается организмом. Нет, неправда, Аллан не может умереть. В его возрасте люди не умирают. Это просто абсурд.

Не сводя взора с Руперта, Милли вдруг ощутила непреодолимое желание расхохотаться, превратить все в шутку – Руперт ведь пошутил, несомненно, пошутил. Однако он не смеялся и даже не улыбался, а смотрел на нее с каким-то странным отчаянием, будто ожидая ее реакции, ее ответа. Милли заморгала и сглотнула – в горле вдруг нестерпимо зацарапало.

– Что… как? – наконец выдавила она.

В ее воображении мелькали сцены автомобильных аварий, авиакатастроф, телерепортажей о стихийных бедствиях.

– Лейкемия,– сказал Руперт.

Милли словно током ударило, поясницу начало неприятно покалывать.

– Он болел? – переспросила она и облизнула пересохшие губы.– Все это время он был болен?

– Когда мы его знали, еще нет. Он заболел позднее.

– Он… сильно страдал?

– Вероятно, не очень,– произнес Руперт со скрытой болью.– Наверняка я не знаю. Меня с ним не было.

Несколько секунд Милли молча глядела на Руперта.

– Это несправедливо,– произнесла она после паузы.– Аллан не должен был…– что-то мешало ей говорить,– умереть. Он не заслуживал смерти.

– Да,– дрожащим голосом промолвил Руперт.– Аллан не заслуживал смерти.

Их взгляды встретились, и в ту же секунду на обоих нахлынула волна общих воспоминаний. В следующую минуту, повинуясь душевному порыву, Милли распростерла руки, и Руперт, спотыкаясь, почти упал ей на плечо. Она крепко прижала его к себе и посмотрела вверх, в бархатно-черное небо. Слезы застилали глаза и заставляли звезды расплываться радужными пятнами. Рваная туча закрыла собой луну, и только сейчас до Милли дошло, что она – вдова.

Изабел вошла в кухню. Саймон, сидевший за узким и длинным обеденным столом, устало поглядел на нее. В руках он вертел бокал вина, а перед ним лежал номер «Файненшл тайме» – раскрытый, но – догадалась Изабел – так и не прочитанный.

– Привет,– поздоровался Саймон.

– Привет.

Изабел села напротив него и взяла бутылку.

Некоторое время они сидели молча. Изабел с любопытством взглянула на Пиннакла-младшего. Он сидел, опустив голову, избегая ее взора, словно переживал некую внутреннюю борьбу.

– Итак, насколько я понял, ты беременна. Поздравляю.

– Спасибо,– улыбнулась Изабел.– Поверь, я очень счастлива.

– Хорошо. Замечательно.

Саймон сделал изрядный глоток вина.

– У тебя появится сводный брат,– прибавила Изабел.– Или сестра.

– Угу,– промычал Саймон.

– Тебе трудно свыкнуться с этой мыслью? – сочувственно взглянула на него Изабел.

– Если честно, самую малость.– Саймон поставил бокал на стол.– Сперва я считаю, что ты станешь моей свояченицей, потом выясняется, что ты ею не станешь, а после этого с бухты-барахты оказывается, что ты будешь моей мачехой, да еще и собираешься родить ребенка.

– Да,– кивнула Изабел,– все это немножко неожиданно. Извини. Я серьезно.– Она с задумчивым видом пригубила вино.– Кстати, как бы ты предпочел меня называть? По-моему, «мачеха» – это уж чересчур. Как насчет «мамочки»?

– Очень смешно! – обиделся Саймон. Он сложил газету и опять положил ее на стол.– Где, черт побери, Милли? О чем они там так долго разговаривают?

– Перестань. Не сердись на бедняжку. Она только что узнала о смерти мужа.

– Я понимаю,– произнес Саймон.– Но все равно…– Он встал, подошел к окну и развернулся.– Гм. Ну и что ты скажешь об этом Руперте?

– Не знаю,– пожала плечами Изабел.– Если честно, я ожидала увидеть полного ублюдка. Но этот парень выглядит…– она на секунду задумалась,– очень грустным. Он просто очень грустный.

– Истина в том, что мне не следовало на ней жениться.

Руперт склонился вперед, устало подпирая подбородок костяшками пальцев. Рядом с ним Милли сильнее обхватила руками колени. Они сидели на низкой стене позади крыла, отведенного под офис. Над ними, словно вторая луна, тускло светился циферблат старых конюшенных часов.

– Я знал себя. Знал, что живу во лжи. Но я думал, что у меня получится…– Руперт с несчастным видом посмотрел на Милли.– Я действительно так думал.

– Что именно «получится»?

– Быть хорошим мужем – нормальным, порядочным мужем. Делать все то, что делают остальные. Устраивать обеды, ходить в церковь, любоваться детьми в рождественской пьесе…– Он умолк, устремив взор в темноту.– Мы пытались завести ребенка. В прошлом году Франческа забеременела. Ребенок должен был родиться в марте, но у нее случился выкидыш. Теперь, наверное, все будут благодарить Бога, что так произошло, да?

– Нет,– нерешительно проговорила Милли.

– Будут, будут. И назовут это провидением Господним.– Руперт поднял к небу воспаленные глаза.– Может быть, я эгоист. Но я хотел этого ребенка, мечтал о малыше. И я…– он запнулся,– я был бы ему хорошим отцом.

– Ему бы повезло с отцом,– уверенно сказала Милли.

– Ты очень любезна.– Руперт слабо улыбнулся.– Спасибо.

– Однако ребенок не клей, верно? Он не сможет скрепить брак.

– Не сможет,– задумчиво кивнул Руперт.– Как ни странно, я вообще не считаю, что у нас была настоящая семья. Мы, как два поезда, бежали по параллельным колеям, почти не замечая друг друга. Никогда не спорили, никогда не ругались. Если честно, мы с Франческой едва знали друг друга. У нас все было мило и благопристойно, только не по-настоящему.

– Ты был счастлив?

– Не знаю. Я притворялся, что счастлив. В какие-то моменты мне даже удавалось себя обмануть.

Милли и Руперт замолчали. Где-то вдалеке тявкнула лисица. Руперт со вздохом вытянул ноги перед собой.

– Пойдем в дом? – предложил он.

– Пойдем,– без выражения сказала Милли. Руперт с любопытством на нее покосился.

– Ну а что у тебя?

– В каком смысле?

– Ты же понимаешь, смерть Аллана все меняет.

– Да.– Она принялась внимательно разглядывать свои ладони, потом встала.– Пойдем. Я замерзла.

Услышав звук открывающейся парадной двери, Саймон вскочил, как ужаленный, торопливо пригладил волосы и неуклюже двинулся мимо незанавешенного окна к выходу из кухни. Изабел наблюдала за ним, подняв брови.

– Милли, скорее всего, не захочет с тобой разговаривать,– предупредила она.– Ты действительно очень сильно ее обидел.

– Я знаю.– Саймон остановился у двери.– Но…

Он взялся за ручку, на мгновение заколебался, а затем распахнул дверь.

– Удачи,– пожелала ему вслед Изабел.

Милли стояла на пороге, глубоко засунув руки в карманы; заслышав шаги, она подняла глаза. Саймон остановился и устремил на нее взгляд: Милли показалась ему какой-то другой, точно события двух последних дней отпечатались на ее лице, изменили ее.

– Милли,– дрожа, начал Саймон.– Милли, прости меня. Пожалуйста, прости. Я наговорил тебе гадостей. Я ничего такого не думаю.– Слова сыпались с его губ, словно спелые яблоки с дерева.– Я не имел права разговаривать с тобой в подобном тоне, не имел права обвинять тебя.

– Верно,– тихо промолвила Милли, качнув головой,– не имел.

– Мне было очень больно, я был потрясен и поэтому накинулся на тебя, ничего не соображая. Но если ты дашь мне еще один шанс, я… я исправлюсь.– В глазах Саймона блеснули слезы.– Милли, для меня не важно, что ты была замужем, не важно, даже если у тебя шестеро детей. Я просто хочу быть рядом с тобой.– Он шагнул ей навстречу.– Я прошу у тебя прощения.

Милли долго молчала.

– Я прощаю тебя. Ты прощен.

– Правда? – Он умоляюще посмотрел на нее.– Ты правда меня простила?

Милли чуть дернула плечами.

– Твоя реакция вполне понятна. Мне следовало с самого начала рассказать тебе про Аллана.

Повисла неловкая пауза. Саймон приблизился к Милли и робко попытался взять ее ладони, но она отдернула руки.

– Я слышал, что Аллан умер. Очень жаль.

– Да.

– Ты, наверное…

– Да.

– Но…– Саймон замялся.– Ты ведь понимаешь, что это означает для нас?

Милли посмотрела на него так, будто он говорил на другом языке.

– Что?

– Теперь мы можем пожениться.

– Нет, Саймон.

– Что значит «нет»? – побледнел он. Милли бросила на него быстрый взгляд и отвела глаза.

– Мы не можем пожениться.

С этими словами она развернулась и вышла из дома.