Белый дракон (№2) - Змеи, драконы и родственники

Интуиция, чрезвычайно развившаяся у них в последние несколько недель, подсказывала, что эти случаи не заставят себя долго ждать.

Первым заговорил Вальтер:

– Интересно, как далеко тянутся эти подземные ходы?

Морунген обо что-то споткнулся, поэтому первые несколько фраз его монолога мы не приводим как не имеющие прямого отношения к вопросу.

– Трудно сказать, – обратился он уже непосредственно к Вальтеру. – Лучше спросить об этом наших проводников. Но я читал, что, скажем, в Киеве этими норами изрыты все холмы и город стоит будто на огромном куске швейцарского сыра. Да и под Кремлем такое хитросплетение лабиринтов, что там умудрились потерять в свое время значительную часть казны московских царей. До сих пор ищут.

Генрих мечтательно произнес:

– Представляете, герр майор, если бы таким способом можно было добраться до самой Москвы. Вот это был бы настоящий «блиц криг».

– Так и вижу, – обрадовался Ганс, – пополнение в рядах СС. Помимо дивизий «Вервольф», «Викинг» и «Мертвая голова» будет создана дивизия «Гневный крот».

Майор не поддержал легкомысленную беседу:

– Благодарите Господа, что до Берлина тоже нельзя добраться под землей, а то был бы нам «блицкриг» наоборот. Военная операция «Подземные пути коммунизма».

Ганс не унимался:

– А что? Это идея – вернуться домой подземным ходом. Надо будет поподробнее расспросить этих странных русских, куда ведут их штольни.

Дитрих пробормотал себе под нос:

– В очередной раз убеждаюсь, что мы плохо знаем Россию. На что надеется командование, которое не понимает логики противника? На удачу? Да здесь одних штолен и подземелий достаточно для того, чтобы организовать вооруженное сопротивление немецким властям на ближайшие полсотни лет.

Генрих тихо молвил:

– Как вы думаете, герр майор, насколько можно доверять этим рудокопам? Вдруг они нас, как Сусанин, заведут в ловушку и скроются?

Морунген уверенно ответил:

– Эти забавные существа нас не подведут.

– К чему такие сложности, – согласился Вальтер. – Они давно могли с нами расправиться, если бы у них были враждебные намерения.

Генрих не желал сдаваться вот так, сразу:

– А может, они сначала хотят побольше узнать о нашем танке, посмотреть, как и что?

Дитрих подумал, что если бы его подчиненные знали о том, что русские рудокопы обладают телепатическими способностями, то паники было бы не избежать. А он совершенно не хотел руководить четырьмя испуганными танкистами без танка. Поэтому свои соображения о том, что все, что нужно рудокопам знать о «Белом драконе», они уже знают, он оставил при себе. А вслух произнес:

– Генрих, прекрати молоть чепуху. Ты дискредитируешь в своем лице цвет германской нации и вермахта.

– А что ты предлагаешь? – тихо спросил Вальтер. – Пешком возвратиться в Германию, так и не использовав последний шанс отыскать нашу машину?

Здоровяк Диц немного обиделся:

– Да я, собственно, хотел поинтересоваться, нет ли у нас какого-нибудь тайного плана на случаи засады? Мы ведь все-таки в тылу красных.

– После того как мы потеряли «Белого дракона», план у нас один, с незначительными вариациями на тему: либо погибнуть от руки врага на Восточном фронте, либо погибнуть от руки своих в Берлине после долгого разбирательства по поводу гибели секретной машины. Генрих, дружище, что тебе больше по вкусу? – осведомился барон.

– И те и другие так просто не отвяжутся, – вздохнул Генрих. – Господи, ну почему я не изобрел незамысловатую кофемолку? Говорила мне мама: война не война, а есть и пить люди будут всегда. Верное дело.

За всеми этими разговорами они не заметили, как вошли в просторную пещеру, которая была сплошь усеяна округлыми плодами ореха крака-тус.

Если бы здесь оказался директор Магдебургского конструкторского бюро Франц Метциг, который приложил столько сил для того, чтобы добиться финансирования работ над секретным танком, или Гиммлер, эти работы оплативший, или Геринг, выдравший такую же сумму на разработку нового самолета, – их непременно хватил бы кондратий. Основательный такой, со всеми симптомами – онемением, подергиванием конечностей, мгновенным поседением и прочими неприятностями.

Потому что трудно остаться прежним, увидев гордость немецкой конструкторской мысли и шедевр военной промышленности стоящим под землей, посреди ореховых плантаций, в рыжей лужице песка. И в окружении нескольких десятков пуховых хомячков, воркующих с танком тоненькими голосками, не то уговаривая его, не то расспрашивая.

О недавней аварии напоминал только грязный брезент, которым была укутана машина, – весь в песке, земле и угольной пыли.

Морунген рванулся к своему любимому детищу, наступил на что-то скользкое и, словно хрупкая дева на коньках, выполнил пируэт, достойный его любимой Сони Хени. Вальтер и Генрих подхватили драгоценное тело своего командира и снова утвердили его в вертикальном положении.

– О господи, – изумился Дитрих. – Что это такое скользкое под ногами?!

Маленькие Хун-Чи сокрушенно запричитали:

– Это свежий след гриз-луши. Здесь их очень много, так что будьте осторожны.

Главный Хун-Чи с гордостью объявил:

– А вот это наша ореховая пам-плука, а вон и ваш хухотль притаился. Он очень тихий – никого не обижает и почти не испортил урожай. Нам он очень понравился. Такой милый, хоть и железный.

Вы не стесняйтесь, проходите дальше. Эти орехи уже поспели, скорлупа у них крепкая – так что смело идите прямо по грядкам. – И он сам зашагал в указанном направлении, охотно объясняя на ходу: – Мы тут сразу за работу взялись: надо было до утра отремонтировать и укрепить своды пам-плуки, чтобы сквозь дыру сюда не проник свет солнца, затем вынести наружу весь песок…

Морунген в приливе восторга гладил брезент:

– Фантастика, фантастика, просто нет слов.

Клаус тоже радостно похлопал по броне любимую машину:

– Прямо как в сказке.

– Ну что, – выпрямился майор. – Хватит сиять и цвести, пора приниматься за работу. Аккуратно расчехлите танк и проверьте, все ли в порядке внутри. Генрих, Ганс и Вальтер отправятся за вещами. Клаус перероет все в поисках конфет, леденцов и шоколада. При этом прошу запасов не делать, кулечки в щелях не припрятывать, а отдавать все щедро и бескорыстно. А я пока буду вести переговоры о том, как нам отсюда выбраться.

И когда подчиненные разошлись кто куда, торопясь исполнить его приказания, вежливо обратился к маленьким человечкам:

– Вы не могли бы уделить мне еще несколько минут?

Хун-Чи вежливо закивали, и ободренный Дитрих продолжил:

– Надо было бы согласовать с вами один деликатный вопрос.

– Понимаем-понимаем, – утешил его предводитель рудокопов. – Мы не выдадим тебе никакой военной тайны, потому что мы принципиально не принимаем участия в… – Он чихнул и с трудом произнес: – Крестьянской войне под предводительством Болотникова. Хун-Чи вообще не воюют, разве что с клячелюбной супестией.

Морунген понял, что для его бедных мозгов Болотников, которого он сам и приплел к разговору, вспомнив исторические события многовековой давности, и какая-то супестия, к тому же еще и клячелюбная, уже слишком. Скоро из ушей начнет валить пар.

– Что это за супестия? – испуганно спросил он.

– Это когда гриз-луши начинают пучить глазки и отказываются отпугивать хухотлей, – охотно пояснил человечек. – А кто такой Болотников?

– Приблизительно то же самое, – вымученно улыбнулся Дитрих. – Давайте оставим его в покое. Меня гораздо больше интересует, сможем ли мы найти дорогу на поверхность и провести по ней нашего хухотля? Он ведь такой громоздкий…

Маленький Хун-Чи деловито предложил:

– Доставай то, что сможешь унести с собой, и рисуй дорогу. Выходов на поверхность много. Тут, тут и тут, – указал он крохотным пальчиком на пустой еще лист, – находятся ближайшие. Но вам нужен не любой, а тот, что приведет вас к вашим загадочным Белохаткам?

– Все правильно, – обрадовался майор.

Хун-Чи развел лапки, будто извинялся перед пятнистым великаном за свою неосведомленность.

– Мы опросили всех, даже самых именитых путешественников, хорошо посовещались, но, к сожалению, такого названия никто из нас прежде не слышал. О Белохатках все знают только от тебя и твоих братьев. Все, что мы можем вам посоветовать, – это держать путь на запад, до реки Зелс. Там на водопадах живут Эр-Млинги: они больше нашего знают про верхний мир. Возможно, они помогут отыскать Белохатки.

Тут из люка высунулась взъерошенная голова Клауса:

– Все в порядке, господин майор. Даже аккумулятор не разрядился, можно будет при необходимости зажечь фары. Что же до сладкого – то у нас остались одни леденцы.

Морунген бережно принял от водителя большую жестяную коробку с леденцами и обратился к человечкам.

– Даже не знаю, что делать. У нас больше нет ничего сладкого.

Старший рудокоп трепетно принял драгоценный дар:

– Народ Хун-Чи благодарит тебя, предводитель пятнистых великанов.

– Да не за что. Такой маленькой коробочки леденцов мало за спасение такого большого хухотля. Мы обязаны отблагодарить вас как-нибудь иначе.

– Как пожелаешь, – согласился Хун-Чи. – Вы могучие и сильные великаны, вы могли бы помочь нам собрать этот урожай крака-туса. А пока вы будете собирать орехи, мы пойдем и попрощаемся с хухотлем по имени Танк.

Когда экипаж вернулся обратно, таща свои вещи и оружие, майор обрадовал их известием о том, что им предстоит участие в сельскохозяйственных работах. Особых протестов не было, и работа закипела. В процессе собирания урожая Генрих выяснил, что плоды крака-туса действительно стоят всех этих хлопот и возни.

– Ух ты, как вкусно, – восхитился он, пробуя орех. – Я понимаю несчастных хухотлей. Вот попробуйте, герр майор.

Среди родственников, друзей и подчиненных Дитрих был известен как человек, обожающий орехи.

– Да, действительно, – согласился он. – Правда, вкус непривычный, но это вполне достойно королевского стола.

Хун-Чи зашумели, заволновались и пришли к какому-то выводу. Главный Хун-Чи сообщил немцам:

– Мы рады, что великанам понравились наши орехи, и хотим часть этой пам-плуки отдать вам.

Дитрих смутился:

– Что вы, что вы! Не стоит…

Хун-Чи деловито пояснил:

– Это выгодное капиталовложение. Рекламная акция. Вы большие, умные, сильные, многое умеете, многое имеете. Ваш народ должен знать про наш народ, про то, чем мы занимаемся и что у нас есть на обмен. Приезжайте к нам в гости и привозите все, что у вас есть полезного, – мы с удовольствием станем с вами торговать. Да, еще передайте остальным своим братьям, что Чи-Хун-Чи за вознаграждение построят подземные дороги и до Москвы, и до Берлина – если великаны покажут, где это находится.

Глава, в которой все что-то разыскивают

Иногда ошибка бывает единственным доказательством того, что кто-то что-то хотел сделать.

Карта – лист бумаги, помогающий нам заблудиться.

Мало было несчастий на бедную голову короля Оттобальта! Но нет, прибавилось еще одно. Как-то в нашем повествовании мы упоминали уже, что беды обычно ходят парами: пара за парой, пара за парой. Так вот, король Упперталя готов выступить свидетелем по данному делу и подтвердить, как на духу, что так оно и обстоит на самом деле.

Не успела королева Гедвига довести до умопомешательства садовника, королевского мага Мулкебу, министра Марону и повара Ляпнямисуса, как понесла ее нелегкая на конюшни. Встревоженные рыцари-бесумяки двинулись следом за ней. Бесумякам тоже было от чего волноваться. Когда огромный дракон за компанию со своими демоническими драконорыцарями усыпил их дражайшую повелительницу, они – чего уж греха таить – вздохнули с облегчением. Храбрые рыцари, сопровождавшие тетю от самого Нучипельса и немного пресытившиеся этим нечеловеческим счастьем, рассчитывали получить непредвиденный отпуск и хоть немного расслабиться. Кто же знал, во что выльется вся эта авантюра?

Словом, дракона они сопроводили со всеми почестями, стоя в кругу гвардейцев Сереиона. И тоже приветственно махали вслед и кричали что-то теплое и напутственное. И вовсе не пытались зарубить монстра и снять с него его бронированную шкуру.

Однако теперь, когда деловитая королева-тетя вприпрыжку помчалась к конюшням, на лицах бесумяков отразился неподдельный ужас. Они обратили молящие взгляды к его величеству Оттобальту и увидели, что и тот похож на кильку в обмороке. Во всяком случае, мумия, которую на днях прикупил для своих опытов маг Мулкеба на какой-то дешевой распродаже, выглядела значительно более цветущей и жизнерадостной.

Короля поразила та же страшная мысль. Честно говоря, он уже успел забыть про дракона: ему было не до того все последние дни, когда тетя проедала ему плешь бесконечными разговорами о грядущей женитьбе и вытекающих из этого последствиях. И теперь ему даже не хотелось думать о том, что произойдет, когда тетя достигнет конюшен.

– Ба-а-альтик!

Напряженная и испуганная тишина.

– Ба-а-льтик!

Еще более напряженная и еще более испуганная тишина.

– Кому я сказала!

– Да, тетя Гедвига, – пропыхтел король, стараясь выглядеть совершенно естественно.

– Я внезапно вспомнила, – поведала Гедвига, – здесь же размещался глухой дракон. Куда вы его дели?

– Он это… того…

– Умер? – вопросила королева.

– Ну что ты. Жив и здоров.

– Очень хорошо. Тогда где же он?

– Э-ээ… – изворотливо отвечал Оттобальт. – Там.

– Где – там? – уточнила тетя, и на ее переносице стали собираться морщинки, что предвещало жестокую грозу.

– Там. В полях, – махнул король в сторону гор.

– И что он делает в этих полях? – вскипела тетя.

– Ну он же глухой, – пожал плечами Оттобальт. – Разве с ним поговоришь по-человечески? Просто однажды он уполз в ночь, в бездну. И больше мы его не видели.

– Какую бездну?! – возопила Гедвига, и бесумяки сделали шаг назад по направлению к дверям. Они предпочитали разумное невмешательство, точнее, не хотели попасть под горячую руку.

– Это я так поэтически выразился, – печально молвил король. – Вообще-то он уполз по своим делам, но я хотел, чтобы это красиво звучало.

– Красиво звучать будешь на прибацуйчике, – отрезала тетя. – Когда будешь очаровывать будущую жену. Кстати, о прибацуйчике. Я пригласила исполнителей серьезной музыки. Никакой попсы – будем слушать произведения, написанные для триплейского каракурдима. Это настраивает на соответствующий лад, создает настроение…

– Похоронное, – промямлил король.

– Ты что-то возразил? – обернулась к нему Гедвига.

– Ну что ты, тетя.

– Очень хорошо. Тогда вернемся к моему дракону. Как ты собираешься его вернуть?

– Да я, собственно…

– Бальтик! Я не говорю о том, что к приезду любимой тети ты куда-то подевал варваров и придумал глупую историю о том, что их разогнал этот несчастный дракон. Теперь куда-то делся и он сам.

Тетя подозрительно уставилась на племянника и внезапно пригвоздила его к месту обвинением:

– Я знаю! Ты его плохо кормил. Несчастный зверь сперва оглох от недоедания, а потом сбежал. В поля.

– Куда? – оторопел король.

– В поля!

Оттобальт понял, что поля – это, в сущности, не самое худшее место на свете. Еще немного – и он тоже сбежит в эти самые поля и поселится в них навеки.

– Словом, – сказала Гедвига, разворачиваясь на каблуках, – я пойду писать музыку, под которую буду читать свою приветственную речь. Кстати, нужно доработать и саму речь. Талант, – пояснила она, – должен быть кратким. Кратенькая речь на часик-полтора определит основные задачи нынешнего прибацуйчика и направит его в нужное русло.

Ты тоже ступай к себе в кабинет и напиши речь. Только не такую, как в прошлом году. Я знаю, что тебе ее составлял Марона, поэтому получился финансовый отчет за полугодие. И не вздумай обращаться к Сереиону – он такого насоветует. Как напишешь – сразу ко мне. На утверждение.

Гедвига – такой себе непреклонный и волевой арбузик на пухлых ножках – направилась строевым шагом к замку.

– А дракон, – остановилась она на полпути, обернувшись к убитому горем племяннику, – дракон чтобы был здесь не позднее следующего пузьнямника.

– Не позднее следующего пузьнямника! – всплескивал король руками. – Да где же я его отыщу, этого полосатого мерзавца? Мулкеба, давай принимай меры.

– Уже приняли один раз, – несколько непочтительно отозвался маг.

Впрочем, трудно ждать проявлений вежливости от человека, который оказался между молотом и наковальней. Сейчас даже грядущие казни, которыми мог стращать его король, не так пугали придворного мага. Король – человек вспыльчивый, но отходчивый. С ним еще можно договориться. А вот королева-тетя…

Если Гедвига проведает, что дракона услал из Дарта хитроумный Мулкеба, то хитроумному Мулкебе придется просить политического убежища где-нибудь на краю света, в какой-либо крысиной дыре, о которой не слышал ни один уважающий себя географ. А легко ли спасаться бегством (по традиции это делается глухой ночью, верхом на самом быстроногом жеребце), когда у тебя ревматизм, радикулит и пышный букет прочих хворей, которым еще и названия не придумали.

– Я ничего не знаю и знать не хочу, – негодовал король. – Вы меня уговорили отпустить ящера на поиски этих, как их?..

– Белохаток, – подсказал Сереион сочувственно.

– Белохаток? – удивился король. – Ну да, Белохаток. Я так и сказал. А теперь вот и расхлебывайте. Интригуют, понимаешь, а за последствия отвечать не желают. Так не пойдет.

Сереион обеспокоенно устремлял взгляд то на своего повелителя, то на мага. Он чувствовал себя виновным в тех несчастьях, которые произошли с его повелителем, ибо именно он выпросил у дядюшки Хухлязимуса таинственного антидракона, который в любую минуту мог укокошить несчастного ящера. А оказалось, что ящер нужен живым и невредимым, причем в Дартском замке, причем немедленно. Бравый гвардеец представлял себе не слишком хорошо, как выпутаться из этой сложной ситуации.

– Где воздушный наблюдатель? – громыхал между тем Оттобальт. – Где обещанные отчеты о продвижении дракона по территории Вольхолла? Где секретные донесения от этого, как его? Который глотает?

– Полиглота, ваше величество, – подсказал Сереион.

– Полиглота? – удивился король. – Ну надо же! Впрочем, я так и сказал. Где, я спрашиваю, отчеты и донесения?

Из темного угла выступил министр Марона:

– Мы тратим огромные суммы на содержание твоих помощников, Мулкеба. И где отдача?

Маг, насупившись, молчал.

– Что говорит ведьма Свахерея? – настаивал Марона.

– Молчит, – признался Мулкеба. – Да я ее вообще упустил из виду: я тронный зал облагораживал под руководством этой старой ве… ее величества Гедвиги. Никакая Свахерея у меня в голове уже не умещалась. И дракон улетучился, как предутренний сон. Я вообще, если хотите знать, забыл о его существовании.

Присутствующие тяжко вздохнули. Конечно, следовало примерно наказать проштрафившегося чародея, но ведь и сами они испытывали те же самые ощущения: полную потерю памяти и утрату сознания, которое включалось спорадически и совершенно независимо от желания самих действующих лиц; трагическое мироощущение, при котором, кроме Нучипельской Девы, ни о чем другом думать уже не получалось; постоянное чувство сильнейшей усталости, буквально измождения – и абсолютная невозможность расслабиться. Если подытожить все эти симптомы, их можно изложить одной фразой: «Господи! И когда же я сдохну?» (копирайт на этот крик души у цирковой лошади).

Никакие драконы в этой собачьей жизни предусмотрены не были.

– Если ваше величество позволит, – робко начал Сереион, – я бы постарался незаметно улизнуть из замка и попытаться предпринять кое-какие неотложные меры. Но для этого нужно, чтобы кто-то прикрывал мои тылы.

– Можешь рассчитывать на своего короля протянул ему руку Оттобальт. – Да, я не могу смело, с поднятым забралом выступить против своей тети, но я еще помню, что такое крепкая мужская дружба. А если у тебя выйдет мне помочь…

– Приложу все силы, мой повелитель, – искренне пообещал гвардеец.

– Я на тебя надеюсь.

– Пойду вызывать Свахерею, – пробурчал Мулкеба. – Как появится, скручу в бараний рог и отправлю отыскивать дракона.

– А я, – молвил главный министр, зараженный этим вирусом всеобщего самопожертвования, – а я пойду к ее величеству королеве-тете с финансовым докладом и некоторыми предложениями по экономии средств, вложенных в праздник. Надеюсь, что на какое-то время ее величество будет нейтрализована.

Король обвел влажным взглядом трех героев, которые стояли перед ним. Да нет, что там герои – мифические персоны. Такие деяния служат основой для эпоса, сказаний и легенд. Подобные подвиги никогда не стираются в памяти народной. И он ощутил острую необходимость быть достойным этих великих людей.

– Тогда, – произнес он торжественно, – я не женюсь по тетиному выбору. А сам найду себе невесту, и не теперь же, а когда сердце прикажет.

Трое придворных воззрились на него в немом благоговении.

Наши современники воскликнули бы: «Bay!» или еще того одобрительнее – «Ну, молоток!»

Высунувшись из люка, как солдат из-за бруствера во время шквального огня противника, майор фон Морунген пытался как-то контролировать продвижение танка по подземным лабиринтам Хун-Чи. Из танка торчала только русая макушка, испуганные глаза и кончик орлиного аристократического носа. В руках он судорожно сжимал самодельную карту – результат совместного творчества немецкого танкиста и пушистого хомякоподобного рудокопа.

Клаус оправдывал свою репутацию доброго духа машины. Он вел танк так, словно они находились в ровнехоньком чистом поле ясным днем.

– Единственное, что меня по-настоящему беспокоит, – доложил он Морунгену, – это чтобы сей прекрасный коридор однажды не сузился настолько, чтобы стать недоступным для нашего великана.

Дитрих встревожился:

– Я уточнял ширину этих лабиринтов, и они сказали, что проблем не будет, если мы, конечно, не заблудимся и не свернем куда-нибудь в боковой ход.

Генрих на мгновение прильнул к смотровой щели заднего обзора и ужаснулся:

– О том, что мы оставляем позади себя, даже подумать страшно. Прямо стена из пыли и дыма. Бедные рудокопы – они не смогут пользоваться этими коридорами еще как минимум неделю.

Ганс вздохнул:

– Да, с вентиляцией у них тут неважно – несколько отсталая технология шахтостроения.

– А чего вы хотите? – вмешался в разговор Треттау. – Они же не закупали у нас надлежащего оборудования. Откуда им знать о высоких технологиях?

Генрих с удовольствием пожевал орех:

– Бог его знает – может, податься после войны в коммерсанты? Открою магазинчик на Ляйземеербузенштрассе, буду возить в Германию экзотические товары из России, как испанцы – из Америки. И муттерхен наконец перестанет переживать из-за моего будущего.

Морунген сильнее высунулся из люка: и чуть не врезался головой в каменный свод:

– Размечтался! После этой войны наверняка будет другая, на новом континенте. Возможно, в Австралии или в той же Америке.

– Как говорят американцы, запишись в армию – и увидишь мир! – невесело пошутил Вальтер.

Генрих протянул Гансу новый крака-тус:

– Да уж, более дешевых предложений по части туризма не найти.

– Почему же, – возразил Келлер. – Еще более дешевый вид туризма был у гребцов на галерах, правда, страну выбирать не приходилось.

Морунген не глядя пошарил в танке требовательной рукой, нащупал чье-то плечо и потряс его, давая понять, что ему тоже хочется орехов, он устал слушать, как смачно поедают крака-тусы его подчиненные.

– Нам тоже выбирать не приходится, – заметил он. – Но мы – солдаты великой нации, и нас это почему-то должно только радовать. Мы, как рабы на галерах, плывем, куда скажут… – Тут он понял, что глаголет нечто странное, чего ни в коей мере не одобрил бы отдел пропаганды, и поспешно добавил: – Мы несем всем народам свободу от предрассудков и политической ереси, вот.

Хотя магазинчик на улочке Тихого Залива… Это там, где на углу кондитерская «У Стефана»?

– Она самая, – вздохнул Генрих. – С самыми лучшими в Европе яблочными пончиками и ванильным суфле.

– Наверное, я старею, – признался барон. – Но отчего-то я разделяю твою ностальгию по яблочным пончикам.

Генрих хотел было возразить, что эту ностальгию майор разделял всегда, даже тогда, когда непосредственно лакомился означенными пончиками, запивая их декалитрами кофе с молоком.

Вдруг послышался торжествующий вопль Клауса:

– Герр майор, впереди мелькнул яркий свет! Кажется, это выход на поверхность!

Дитрих высунулся из люка, насколько позволяла высота свода:

– Клаус, остановись, я посмотрю в бинокль!

Он покрутил настройку и отчетливо разглядел впереди выход из тоннеля.

– Действовать будем по следующей схеме: Клаус заглушает двигатель, Вальтер и Генрих с оружием идут со мной на разведку, Ганс следит отсюда за ходом событий исключительно через прицел пулемета, при этом Клаус сохраняет полную боевую готовность и в случае опасности сдает назад. Вопросы есть? Нет? Тогда за дело.

Они крались к выходу так старательно и тихо, будто играли в индейцев. На самом деле все были совершенно уверены в том, что их мытарствам наступил конец. Что сейчас они выскочат из подземного хода и в худшем случае натолкнутся на какую-нибудь войсковую часть русских, которую непременно победят. В лучшем же – встретят своих. А в самом прекрасном варианте – даже не будут арестованы и отправлены в Берлин в качестве военных преступников, чуть было не угробивших секретную машину.

Вальтер поежился:

– Что-то становится все холоднее и холоднее.

Генрих согласился:

– Мне тоже. Ну не от страха же это?

Дитрих остановил их решительным жестом:

– Не нравится мне это: свет очень яркий и оттуда действительно веет очень сильным холодом. Надо еще раз осмотреться.

Вальтер прошептал на ухо Генриху:

– Кажется, я и вправду замерзаю.

– Ну наконец-то мы попали туда, куда надо! Только бы этот выход не охранялся, – обрадованно произнес Морунген.

– Неужели видны Белохатки?! – восхитился Диц.

Майор отчаянно крутил колесико настройки бинокля:

– Белохаток, к сожалению, не видно, но русская зима, как сказал один их поэт, катит уже в глаза. Так что, полагаю, мы у цели.

Выбравшись на открытое пространство, танкисты с радостью обнаружили, что они здесь совершенно одни. Правда, некоторые детали пейзажа их немного смутили. Они не так давно покинули высоту и очень хорошо помнили, что высота представляла собой небольшой холмик, поросший лесом, перед которым текла река. В данный же момент знакомым оказался только белый и чистый снег.

А перед ними возвышались горные склоны.

Еще через несколько минут Генрих натолкнулся на знакомый до боли указатель. На полосатом столбике висела табличка с интригующим текстом:

Прямо – отель «Горные лыжники» – 5 км

Двигаться на шум электростанции.

Налево – швейцарская граница – 30 км

По причине полного обвала на фронте

(кто-то зачеркнул слово «обвала» и заменил его на слово «облома»)

дорога для немецкого транспорта, а также лиц

немецкой национальности закрыта до 09.05.45.

Направо – бистро-закусочная «Дви ковбасы» – 3 км

Двигаться на запах жареных сосисок и пива.

Немцы переглянулись в полном недоумении. Первым затянувшееся молчание нарушил барон фон Морунген:

– Опять чепуха какая-то. Мы что, в Швейцарии?

Вальтер ошарашенно помотал головой:

– Не может того быть, Россия не граничит с этой страной!

– Правда, – заметил Генрих, – судя по числу русских шпионов и политиков, этого не скажешь, но все равно странно.

Дитрих еще раз вгляделся в мерзкий указатель и прочитал на сей раз по слогам:

– Что значит облом на фронте и почему именно до 09.05.45?

Генрих выдвинул предположение, которое показалось бы бредовым в иной ситуации, но теперь воспринималось как вполне естественное.

– Господин Морунген, может, нас кто-то провоцирует или вводит в заблуждение, чтобы понизить боевой дух?

Майор сердито поковырял снег носком сапога:

– Генрих! Нас поздно провоцировать и вводить в заблуждение, мы уже вторглись на восток, и нам нужна только победа!

– Герр майор, – предложил Вальтер, – разрешите отдать приказ остальным, чтобы выбирались из штольни! В любом случае придется двигаться дальше.

Вскоре утепленный и несколько воспрявший духом экипаж (где зима и снег – там Россия, а остальное уже дело техники) почувствовал себя морально готовым к дальнейшим приключениям. И поэтому на наивный вопрос командира: «Ну что, куда будем двигаться?» – хор голосов дружно произнес:

– В сторону закусочной, господин майор!

Невысокие горы, солнце, снег, бодрящая прохлада – словом, настоящий рай для лыжников. Правда, танк можно рассматривать скорее как сани, нежели как лыжи. Он опять-таки весьма интересно смотрится на фоне белоснежного сияющего покрывала: летний камуфляж выделяется на нем ярким, бросающимся в глаза пятном.

Танкистам удалось обнаружить заброшенную дорогу, ведущую куда-то вниз, в долину. И «Белый дракон» послушно полз по ней, оставляя за собой широкий и глубокий след.

Дитрих тревожно глядел в бинокль, пытаясь определить, на что это похоже. Вальтер печально возился с радиостанцией.

– Господин майор, со связью без изменений, эфир молчит!