Глава 6

Колодец Тьмы

Ей показалось, что на нее упал весь мир.

Вэлура видела, как Гарет бросился по коридору назад. Она попыталась его задержать. Она была совсем рядом, когда Гарет, прибегнув к заклятию Пустоты, поверг наземь Хельмоса и помог Дагнарусу одержать победу. Гибель Гарета совершенно не тронула ее. Вэлура ненавидела его, как ненавидела всех, кто находился рядом с Дагнарусом. В особенности живых.

Она видела, как Дагнарус вступил в Портал. Нестерпимый свет, исходящий из Портала, ослепил ее и наполнил глаза такой болью, что Вэлура предпочла бы вырвать их, только бы не смотреть на этот свет.

Она ждала, когда принц вернется к ней, вернется победителем. Но потом она услышала его крик — хриплый, душераздирающий крик гнева и бессильной злости.

Вэлура попыталась противостоять свету, заставив себя терпеть его, хотя ей казалось, что свет буквально вытягивает из нее все жилы, поглощая темную завесу магии, поддерживавшей ее безжизненное тело. Ценой невероятных усилий Вэлура добралась до двери Портала, и в это мгновение грянул взрыв, сопровождавшийся ослепительной вспышкой света.

Вэлура звала принца, она силилась спасти его, но взрывная волна подняла ее, словно пыль, закружила и унесла далеко от любимого. Весь мир обрушился на нее, погребая под громадными обломками, еще недавно называемыми Храмом, а сейчас разбросанными в разные стороны, словно игрушки какого-нибудь великана.

Вэлура не потеряла сознания. Самое ужасное было в том, что она не могла потерять сознание. Она слышала голоса живых, слышала их предсмертные крики, но для нее они значили не больше, чем щебетанье птиц или жужжание насекомых. Единственный голос, который она жаждала услышать, единственный голос, который значил в ее жизни все, не откликался. Этот голос молчал.

Она была завалена обломками Храма. Вокруг было темно. В воздухе плавала пыль. Откуда-то ей на лицо капала вода, а может, кровь. Вэлура попыталась встать и обнаружила, что ее тело придавлено массивным куском колонны и множеством обломков, упавших на него сверху.

Тишина ужасающе звенела у нее в голове. Испытывая неистовое желание услышать голос любимого, Вэлура приподняла колонну и отшвырнула ее в сторону. Опустившись на четвереньки, она начала пробиваться сквозь завал, отбрасывая прочь куски мрамора и вызывая обвалы в горах обломков, некогда называвшихся Храмом.

Вэлура не знала, сколько времени занял этот путь: может — часы, а может — дни. Она должна была найти Дагнаруса. Когда она наконец выбралась на поверхность, ночь уже миновала. Над Виннингэлем вставал серый рассвет, похожий на покрывало, сотканное из пепла. Но каким по счету был этот рассвет после того, как армия Дагнаруса вошла в город? Сколько дней и сколько ночей успело пройти за это время?

Она стояла посреди обломков и смотрела вокруг. Обычно врикили редко испытывают чувства, и то это бывают лишь отзвуки сильных чувств, запомнившихся еще при жизни. Но сейчас Вэлура ужасалась, удивлялась увиденному и одновременно была странно заворожена открывшимся зрелищем.

Виннингэль — красивый, богатый и процветающий город, вызывавший восхищение и зависть, — лежал в развалинах. Дворец уцелел, но лишь отчасти. Его башни обрушились, кое-где в стенах зияли провалы. С возвращением воды ожили водопады, но их вода была темной от гари и имела красноватый оттенок. В воздухе висел дым; пожары продолжались на всех ярусах города. Пепел и зола сделали черным некогда прозрачное голубое озеро Илдурель.

Из-под обломков выбирались немногие уцелевшие жители Виннингэля. Одни из них ползали вокруг развалин, не переставая звать пропавших близких; другие, так и не оправившись после потрясений, отрешенно брели неведомо куда, как потерявшиеся дети, ожидающие, что кто-то разыщет их и отведет домой.

В небе мелькнула тень, и люди с криками бросились прочь. Тень проскользнула над Вэлурой, и ее тьма была чернее самой женщины-врикиля, а повеявший холод заставил вздрогнуть даже ее мертвую плоть. Вэлура инстинктивно прижалась к земле и подняла голову.

Над Виннингэлем, будто хищный ворон, кружил огромный дракон — черный силуэт на фоне серого рассвета. Его красные глаза что-то высматривали и, кажется, высмотрели, ибо дракон застыл на месте, а затем стал резко снижаться, распростерши крылья и растопырив свои когтистые лапы.

Вначале Вэлуре подумалось, что дракон высмотрел ее, и она не шутку перепугалась, поскольку когти дракона, как и меч Владыки, были смертельными для врикиля. Однако дракон не обратил на нее внимания, и, когда он подлетел еще ближе, страх покинул Вэлуру. Дракон был ей сродни, ибо являлся драконом Пустоты.

Дракон опустился посреди развалин Храма, затем стал осторожно пробираться сквозь обломки.

Вэлуру вновь охватил страх, но теперь уже не за себя. Возможно, он искал Дагнаруса! Вэлура выползла из своего укрытия, чтобы ей лучше были видны действия дракона.

В одном месте дракон стал разбрасывать обломки, продвигаясь в глубь завала, пока не проделал дыру размером с небольшой дом. Опустив внутрь переднюю лапу, он осторожно зацепил когтем и извлек наружу чье-то мертвое тело.

Нет, оно не было телом Дагнаруса. Маленькое, словно тело ребенка, смугло-коричневое, оно было сплошь покрыто странными знаками. Хранительница. Теперь стало ясно, зачем сюда прилетел этот дракон — один из пяти драконов, стерегущих Крепость Времени. Его занимало лишь то, чем все это кончилось.

Зажав в когтях хрупкое тело, Дракон Пустоты расправил крылья и взмыл в небо. Хвост, ударив по земле, поднял в воздух гору обломков, которые с грохотом разлетелись в разные стороны.

Вэлура отвернулась. У нее была лишь одна цель — найти Дагнаруса. Храм был настолько разрушен, что она не представляла, откуда начать поиски. Она ощущала отчаяние и безнадежность — эти чувства сопровождали ее почти постоянно. Подавив их, как и прежде, она принялась за работу.

Вскоре Вэлура обнаружила, что ослабела. Взрыв унес немало ее сил. Остальную часть она потратила, выбираясь из-под развалин Храма. К счастью, вокруг хватало умирающих, так что недостатка в пище она не испытывала. Вэлура прекратила жизнь какой-то покалеченной женщины, рыдавшей по своему погибшему любимому, и посчитала, что только помогла этой несчастной.

Напитавшись, Вэлура почувствовала, как к ней вернулись силы. Она вновь направилась к развалинам Храма и начала один за другим переворачивать глыбы обломков.

— Ты понапрасну тратишь время, — произнес голос.

Этот холодный голос говорил не вслух, а через Кровавый нож, висевший у нее на поясе.

— Он мертв.

Вэлура не ответила и не прекратила своих поисков. Шакур шагнул к ней и встал напротив.

Она подняла голову. На нее смотрели мертвые глаза. За спиной Шакура стояли другие врикили и тоже смотрели на нее мертвыми глазами. А из-за их спин на нее смотрели мертвые глаза Виннингэля.

— Он должен находиться где-то здесь, — сказала Шакуру Вэлура. — Он был внутри Портала. Магия Портала должна уберечь его.

— Портал! — презрительно воскликнул Шакур. — Порталы не могут никого уберечь. Порталы исчезли.

— Исчезли?

Вэлура остановилась. Ей ничего не оставалось, как поверить Шакуру. Те, кто общается через Кровавый нож, не способны лгать друг другу.

— Исчезли? Что ты хочешь этим сказать?

Шакур поднялся на груду обломков, огляделся по сторонам. Казалось, его ноздри, скрытые черным шлемом, принюхивались к клубам дыма, плававшим в воздухе.

— Победа была на нашей стороне, — сказал Шакур. — Мы оттеснили их от стен. Под нашим натиском ворота открылись. Наши солдаты устремились в город. Многие продолжали сражаться, и те, кто посмелее, вставали с ними рядом. И все равно перевес был на нашей стороне. У меня почти не оставалось сомнений. А потом зазвонили колокола. Маги высыпали из Храма и начали кричать, что город обречен и все должны поскорее его покинуть, если хотят спасти свою жизнь. Я чувствовал, что они говорят правду. Магическая сила стала неуправляемой, и ее удары, точно плети, хлестали в воздухе. Живые это тоже почувствовали. Наши солдаты позабыли о победе и думали только о спасении собственной шкуры. Вместе с недавними противниками они побросали оружие и, помогая друг другу, побежали вон из города.

— А ты? — холодно спросила Вэлура, которая ненавидела Шакура сильнее, чем остальных врикилей. — Что сделал ты? Тоже побежал?

— Нет, я не побежал. Я воспользовался суматохой, чтобы подкрепиться. Ты, я вижу, тоже подзакусила. — Мертвые глаза Шакура уставились на следы крови, оставшиеся у нее на губах и руках. — А затем из Храма вырвался столб света, от которого у меня началась резь в глазах. Была ночь, но стало светло, как днем. Потом раздался взрыв. Я смотрел, как умирает Виннингэль, и тут я понял, что Дагнарус мертв. Наш господин погиб, и мы свободны.

Вэлура отвернулась от него и вновь стала ворочать глыбы обломков.

— Я было решил добраться до одного из Порталов, — продолжал Шакур. Поддев сапогом тлеющую балку, он поднял в пропитанный смертью воздух россыпи искр. — Я собирался отправиться в земли эльфов. Еды там было бы вдоволь. Эльфы ничего о нас не знают. Я мог бы собрать свою армию и стать королем...

— И что же тебе помешало? — спросила Вэлура, глядя на него сквозь щель своего шлема. — Почему ты не отправился к эльфам?

— Я же тебе сказал. Порталов больше нет.

Шакур пожал плечами.

— Исчезли? Может, и так. Переместились? И это допускаю. Остался лишь вход, который уцелел, но дальше ничего нет. Магическая сила пропала. Ее там больше нет. — Шакур оглянулся. — И здесь ее тоже больше нет.

Вэлура продолжала свои поиски.

— Пошли с нами, Вэлура, — сказал Шакур. Он махнул рукой, показывая на остальных врикилей. — Мы создадим свое королевство, где будем сами себе господа. На земле полно городов, в которых есть чем поживиться. Ты такая сильная. Твоя красота сможет легко заманивать мужчин в смертельные ловушки. Я бы нашел тебе прекрасное применение.

Вэлура прекратила работу. Шакур был прав. Магия ушла отсюда. Портал Богов перестал существовать. Но он не исчез совсем; он переместился куда-то вместе с Дагнарусом. Она слышала голос своего любимого. Слабый голос, доносящийся из Кровавого ножа.

— Ты создашь армию, Шакур, — сказала она. — Могущественную армию. Но не для себя, не ради твоей славы и честолюбия. Ты создашь армию для Дагнаруса.

Шакур пренебрежительно засмеялся.

— Это еще не конец, Шакур. Он жив, — с такой убежденностью сказала Вэлура, что Шакур сразу же перестал смеяться. — Наш господин ранен и ослабел. Магия унесла его очень далеко отсюда. Но она не смогла его погубить. Он жив. И пусть мне понадобится на поиски не одна сотня лет, я его найду. А когда он вернется, его армия завоюет весь мир.

Эпилог

Баак был крупным самцом, но еще далеко не взрослым. Его тело, как и его мозг, продолжало расти и развиваться. Только этим можно объяснить, почему юный несмышленыш, решивший пойти погулять в одиночку, забрел в такую даль, что совсем заблудился и вдобавок сильно проголодался.

Более взрослый и опытный баак ни за что не полез бы в ту странную, напоминающую пещеру, дыру, которая неведомо откуда вдруг появилась в лесу. И пускай из дыры пахло магией (а бааки обожают магию не меньше, чем люди шоколад), взрослый баак сразу бы понял, что это — отнюдь не яркая и блестящая волшебная магия, которая легко пощипывает пальцы и приятно возбуждает тело. Это — совсем не та магия, что блестит и сверкает на солнце, а ночью согревает руки и сердце. Из дыры пахло магией богов; следовательно — опасной магией, если не сказать — смертельно опасной.

Конечно, взрослый баак, быть может, тоже залез бы в эту дыру, но только после нескольких дней наблюдения за ней. Он бы тщательно проверил дыру, бросая в нее камешки и проверяя, не выбросит ли Нечто их назад. Взрослый баак поначалу сделал бы жертвоприношение, бросив в дыру мертвого человека, или мертвого таана, либо какую-нибудь другую добычу, которая оказалась бы у этого баака под рукой.

Но когда баак-несмышленыш набрел на дыру, взрослых бааков рядом с ним не было. Никто не дал ему подзатыльник и не отогнал от дыры подальше. А его незрелый мозг еще не мог распознать запах, присущий богам. Он почуял лишь магию и устремился внутрь, думая, что это обычная пещера.

Однако эта пещера разительно отличалась от других пещер, знакомых юному бааку. Пол и стены в ней были на удивление ровными, сделанными из того, что на вид казалось серым камнем. Баак представил, что внутри пещеры находится сокровищница, полная разных диковинных вещиц. В поисках сокровищницы баак шел все дальше и дальше, но, кроме серого камня под ногами и по бокам, ему ничего не попадалось. Баак шел до тех пор, пока у него не иссякла смелость. А когда она иссякла, он вдруг почувствовал себя уставшим, разочарованным и очень-очень сердитым. Вдобавок у него болели ноги.

Баак со злости хватил кулаком по серому камню или тому, что казалось серым камнем. Ощущение было такое, словно он ударил кулаком по воде. Кулак прошел сквозь камень, и баак видел, как его пальцы шевелятся с другой стороны камня.

Тут баак испугался. Он понял, что совершил ужасную ошибку. Он повернулся, чтобы побыстрее убежать из этого жуткого места и вернуться домой, но оказалось, что путь назад и путь вперед выглядят совершенно одинаково. Он снова обернулся назад, потом повернулся еще раз, чтобы убедиться, правильно ли поворачивался назад и действительно ли он пришел из того конца пещеры. Пока баак крутился в разные стороны, он окончательно запутался.

От отчаяния баак громко завыл, надеясь, что кто-нибудь из взрослых разыщет его здесь и выведет из этого страшного серого места. Но никто не приходил, и через какое-то время у баака начало першить в горле и он замолчал. Он сел и немного поплакал: одинокий, потерявшийся, испуганный, а теперь еще и голодный.

Голод подсказал ему, что нужно вставать и идти дальше. Наконец в голову баака пробилась мысль, что, только двигаясь, он имеет возможность уцелеть.

Умственные усилия баака не остались без награды. Через какое-то время впереди блеснул солнечный свет. Баак хрипло завопил от радости и бросился вперед, выбравшись из серой дыры в лес. Баак был настолько доволен, настолько рад, что вырвался из серого плена, что немного поплясал. Он с таким чувством топал ногами, что деревца, росшие вокруг, зашатались и повалились на землю.

Только устав от пляски и подумав, что обеденное время давным-давно миновало, баак удосужился оглянуться по сторонам. И тут он, к своему неописуемому ужасу, обнаружил, что находится в совершенно незнакомом месте. Вокруг баака стоял сплошной лес, но он-то жил не в лесу. Он жил в пустыне. В теплой и знакомой пустыне, где полным-полно песка. В пустыне, где видно далеко-далеко и всегда можно заметить приближение врагов.

Баак попытался разобраться в том, что случилось. Скорее всего, в его отсутствие деревья продвинулись в пустыню и захватили ее. Иного ответа у него не было.

Деревья. За свою жизнь баак видел не так уж много деревьев. Нельзя сказать, чтобы они ему слишком нравились. Взрослые бааки говорили, что деревья полезны. Взрослые бааки делали из деревьев оружие. Когда он подрастет, говорили взрослые юному бааку, ему тоже дадут оружие и научат им владеть. Но это случится еще не скоро. Пройдет много лет, прежде чем баака сочтут достаточно взрослым, чтобы дать ему оружие.

Баак зло сверкнул глазами на деревья и сердито сморщил лицо, показывая, что не испугался их. Он размахивал руками и топал ногами, вызывая деревья померяться силами. Поскольку деревья не отвечали, баак осмелел и еще несколько раз ударил своим громадным кулаком по стволам.

Деревья дрожали и взмахивали руками, но на баака не нападали. Довольный собой, он занялся другим неотложным делом — утолением голода. Ему хотелось самой лучшей, самой вкусной и вообще единственной на свете еды — колючих плодов кактуса обабви, в изобилии росшего в его родной пустыне.

Но чтобы добраться до кактусов, придется пройти мимо этих противных деревьев. Баак двинулся дальше, принюхиваясь и ожидая уловить в воздухе знакомый запах. Его ноздри кое-что почуяли, но то не был пряный аромат плодов обабви. В воздухе отвратительно пахло теми, кто кормится, поедая животных. В воздухе пахло людьми. Но к этому гадкому запаху примешивался другой, куда более приятный и будоражащий — запах магии.

Где-то на задворках разума баака слабо шевельнулась мысль, что с него уже хватит игр с магией. Однако под натиском голода ужас, пережитый в серой дыре, быстро забывался. Он больше никогда и близко не подойдет к дыре, но во всем была виновата дыра, а не магия.

Баак знал, что люди пользуются магией. Люди заставляют магию работать на них. У людей полно разных приятных магических штучек. Бааки магией не пользовались и не хотели, чтобы она им служила. Магия нравилась им сама по себе. Они обожали таскать с собой магические вещи и по двадцать раз на дню вытаскивать их и любоваться ими. Бааки любили украшать магией свои тела и спать, запихнув под голову какую-нибудь магическую вещицу.

Баак выдернул с корнем молодое деревце, чтобы сделать дубину — один из немногих видов оружия, которое позволялось иметь юным баакам. Люди почему-то почти всегда не хотели отдавать свои магические вещицы и вступали из-за них в схватку. Баак не боялся людей. Пусть он еще не совсем вырос, и его рост достигает всего лишь роста двоих взрослых человеческих самцов, если их поставить друг на друга. Все равно у людей не так-то много оружия, которым они смогли бы причинить ему вред. Когда он вырастет, то станет намного выше. Тогда его рост будет равен росту четырех людей, если их составить в высоту. Его тело станет твердым, как скала, а шкура настолько прочной, что от нее будут с легкостью отскакивать острые наконечники стрел и тупиться лучшие мечи людей.

Баак продирался сквозь деревья, которые отказывались расступаться, хотя он и кричал на них, требуя убраться с дороги, так что в конце концов он стал просто отпихивать их. Запах магии был сильным и приятно щекотал ноздри, обещая удовольствие. Баак поспешил вперед, нюхая воздух, словно кот, почуявший кошачью мяту.

Неподалеку от дыры он нашел человека и магию.

Человек лежал на земле. Глаза его были закрыты. Человек хрипло и неровно дышал, со свистом втягивая в себя воздух. На нем были доспехи. Баак их узнал, хотя эти доспехи почему-то были блестящего черного цвета. Сбоку от человека валялся его шлем. Черные доспехи сами по себе обладали магией. Баак решил взять их себе и протянул к ним руку. Но едва баак дотронулся до доспехов, черный металл больно обжег ему пальцы. Зарычав от злости, баак отдернул обожженную руку, запихнул пальцы в рот и начал сосать. Потом схватил дубину и несколько раз ударил ею человека.

Человек застонал. Его голова закатилась набок. Веки поднялись, и глаза уставились прямо на баака. Человек с ужасом и изумлением смотрел на существо, нависшее над ним. Баак не обращал на это внимания; человек явно не представлял для него угрозы. Теперь он увидел, откуда исходила магия. В руке человека был зажат яркий и сверкающий бриллиант.

Эта магия была приятной. Такая магия не причинит бааку вреда. Гладкий треугольный камень был самым удивительным магическим предметом, какой баак когда-либо видел. Зачарованный его красотой, баак потянулся к камню, намереваясь взять его.

Человек что-то крикнул. Он не хотел отдавать камень и пытался встать. Но человек был слишком слаб, и потому он снова упал и застонал от боли. Баак схватил руку человека, которая крепко сжимала камень. Человек хотя и был ранен, но сопротивлялся и не желал отдавать камень. Он так крепко зажал бриллиант, что тот впился ему в ладонь. Хлынула кровь, но человек не выпустил камня.

Баак нагнулся над человеком. Поднеся его руку ко рту, баак зажал ее между зубами. Хрустнула кость, и человек громко закричал. Рот баака наполнился отвратительным вкусом человеческой крови. Выплюнув кровь вместе с осколками кости и кусочками мяса, баак взглянул вниз и торжествующе ухмыльнулся. В откушенных им пальцах человека сиял удивительный бриллиант — самая диковинная вещица из всех, какие видел баак.