Когда они вступили в Передний зал, некоторые из гостей потянулись им навстречу, в том числе и Бродерик Кинросс, чьи глаза метали такое пламя, что Ребекка почувствовала, как она вибрирует, словно натянутая струна. Он не сводил с нее глаз, и его взгляд жег молодую женщину. Возможно, ему не нравилось, что на ней семейная драгоценность, стоившая кучу денег.

Другие гости, собиравшиеся весело приветствовать их, вдруг замолчали, и Фи с присущим ей самообладанием поспешила заполнить возникшую паузу:

— Ну, дорогие мои, как вы смотрите на то, чтобы выпить еще по бокалу шампанского и перейти в Большой зал? Нельзя же, чтобы музыканты бездельничали и развлекали сами себя?

Лиз Кэррол, в облегающем красном джерси, что-то сказала на ухо Броду, отчего пламя у него в глазах стало еще жарче. Ребекка была уверена, что сказанное касалось ее.

Ребекка взяла предложенный ей бокал шампанского. Один из молодых людей, игравших в команде Стюарта, Стивен Меллор, с улыбкой повернулся к ней и сказал, что она чудесно выглядит. Он слышал от Брода, что молодая женщина, которая пишет биографию Фи, «что-то вроде орхидеи». Стивен уже собирался попросить Ребекку оставить для него несколько танцев, когда она встретилась взглядом с Бродом. Насмешливо глядя на нее с противоположного конца комнаты, он поднял свой хрустальный бокал и презрительно отвернулся.

— Думаю, теперь мы можем перейти в зал, — объявил Стюарт минут через десять, изысканно предложив руку Ребекке. — Вам наверняка понравится, как его украсили, Ребекка. Эта новая фирма, которую я нашел, прекрасно знает свое дело.

Черный бархат неба был усыпан яркими звездами, а ветерок, дувший со стороны пустыни, был на удивление прохладным.

Оставив Лиз с друзьями, Брод догнал тетку и отвел ее немного в сторону.

— Черт побери, Фи, что там задумал папа? — прорычал он.

— Я никогда не видела, чтобы он вел себя подобным образом, — призналась Фи. — С тех пор, как он ухаживал за твоей матерью.

— А кулон! Как прикажете понимать? Почему она его нацепила?

Фи грациозно приподняла руку и опустила плечи.

— Дорогой мой, я так же расстроена, как и ты.

— Но почему? И почему именно сегодня? Голову даю на отсечение, что все будут судачить об этом.

Вон Райф с Грантом уже навострили уши.

— Еще бы! — с усмешкой согласилась Фи. — Дорогой, мы не можем говорить об этом сейчас. — Ветерок подхватил длинную юбку ее черного шифонового платья, ей пришлось придержать ее. — У нас гости. И у всех длинные уши.

— Им нет до нас никакого дела, — возразил Брод. Почти все ушли вперед. Папа, должно быть, рассказал ей эту историю?

— Не знаю, честно говоря. — Фи озабоченно покачала головой. — Я уверена, что Ребекка такого не ожидала. Это целиком дело рук Стюарта.

— Господи, она похожа на Белую Розу из сказки, а на самом деле это просто маленькая авантюристка.

Фи никогда еще не видела его во власти такой холодной ярости.

— Дорогой, ты ошибаешься, очень ошибаешься.

Ребекка — прекрасная молодая женщина. Мне кажется, я неплохо разбираюсь в людях.

— Как я могу ошибаться, Фи, когда все предельно ясно! Я отлично помню, как мама надевала этот опал, зачесывая назад свои чудесные волосы. Это не просто нарушение традиции. Я начинаю думать, что отец собирается жениться на твоей мисс Хант.

Фи глубоко вздохнула.

— Боюсь, он действительно подумывает о чем-то подобном, но ему будет очень непросто уговорить Ребекку.

— Да что тебе вообще известно об этой девице? — взорвался Брод. — Некоторых женщин привлекают деньги. Может быть, она приехала сюда без какой-то конкретной цели, а может, и с целью. — Он чувствовал себя не только оскорбленным, но и дважды преданным.

— Дело было не совсем так, как ты думаешь. Фи решилась на откровенность. — Все это подстроил твой отец.

— Что-о? Как это? — Брод был ошеломлен.

— Стюарт увидел Ребекку по телевизору, когда она давала интервью в связи с книгой о Джуди. Ему она так понравилась, что он попросил меня поговорить с ней.

— Ах вот как!

— Дорогой мой мальчик, в то время я и не думала ни о какой биографии. — Фи коснулась рукава его белого смокинга. — Я приехала домой погостить и заодно уладить кое-какие дела. Твой отец пытался уговорить меня продать ему принадлежащие мне акции компании. Как ты знаешь, он имеет право выкупить мою долю.

— Не делай этого, Фи, это чревато массой всяких проблем.

— Я уже говорила тебе, что не собираюсь продавать. Стюарт убедил меня, что мне стоит написать о себе. Я как миленькая проглотила эту наживку, не задумываясь.

— Неужели отец сделает это?

— Ему, должно быть, тоскливо, Брод, слоняться по особняку в одиночестве, — попробовала объяснить Фи.

— За эти годы у него было немало возможностей жениться второй раз. Роз Беннет была приятная женщина.

— И была, и есть. Но она не предмет его желания.

Стюарту нелегко кого-нибудь полюбить, Брод. Мы все это знаем. А ты и Элли особенно.

— Это безрассудное увлечение, Фи, — мрачно проговорил Брод. — Наваждение, если хочешь. А наваждение, говорят, затуманивает разум. Эта женщина лишь немногим старше Элли. Она ему в дочери годится.

— Такое случается, Брод.

Он покачал головой, поскреб свой четко очерченный подбородок.

— Должен сказать тебе, я шокирован.

— Дорогой мой, неужели это тебя так сильно беспокоит? — мягко спросила Фи, беря его за руку и увлекая туда, где сиял огнями Большой зал.

— Вот именно, черт возьми, можешь мне поверить!

Ребекка и Бродерик Кинросс большую часть вечера обменивались многозначительными взглядами, но к ней он так и не подошел. Да и о чем бы они могли говорить? Он и не скрывал, что она ему не нравится. Зато его отец оказывал ей чрезмерное внимание и неоднократно просил посидеть с ним во время танцев.

— Я никогда не любил танцевать, — оправдывался Стюарт.

— Тем не менее у вас очень неплохо получается, улыбнулась Ребекка.

Он казался польщенным.

— Благодарю вас, моя дорогая, но я бы предпочел, чтобы вы просто посидели со мной и поговорили. А, привет, Майкл! — Стюарт выразительно взглянул на очень приятного молодого человека с рыжеватыми волосами, который подошел к ним с явным намерением пригласить Ребекку.

— Добрый вечер, сэр. — Майкл коротко поклонился. — Чудесный праздник. — Его быстрые карие глаза остановились на Ребекке. — Как вы, Ребекка? Я буду счастлив, если вы согласитесь потанцевать со мной. — Он с улыбкой смотрел ей в глаза.

— Ребекка немного устала… ее так часто приглашали, — начал Стюарт Кинросс, но Ребекка приветливо улыбнулась молодому человеку и встала.

— Вовсе нет, Стюарт, — весело сказала она, — мне кажется, я просидела почти весь вечер.

Так Стюарту и надо! — думала она, отходя.

Майкл, прозванный Сэнди[3], в восторге от своей удачи, вывел Ребекку на площадку для танцев.

— Высокомерный старик, верно? — фыркнул он.

— Он вовсе не старик, он очень привлекательный мужчина.

— Так они все такие? — усмехнулся Сэнди. — Фи и сейчас сногсшибательная. Элли — просто мечта. Ну, Брод — он и есть Брод. Все так и падают штабелями к его ногам. Думаю, Лиз запустила в него свои коготки.

— У них любовь, да? — В душе Ребекки шевельнулось неприятное чувство.

— Возможно, но по виду Брода ни о чем не догадаешься. К тому же мы его последнее время почти не видим. У него много обязанностей, и он всегда занят. В один прекрасный день его папочка нарвется на неприятности.

— Что вы имеете в виду?

— Мне не хочется объяснять, Ребекка. Мне хочется повеселиться. Но можете поверить мне на слово. А каким образом у вас на шее оказался этот великолепный кусок опала? — Майкл посмотрел сверху вниз на кулон в драгоценной оправе.

— Почему это вас интересует? — Ребекка надеялась, что вопрос был задан достаточно любезным тоном.

— Мисс Ребекка, это вызвало невероятный всеобщий интерес, — медленно проговорил Сэнди.

— Может, он стоит миллион долларов? Я вообще-то не хотела его надевать, — откровенно призналась она, — но Стюарт настоял. Я не привезла с собой почти никаких украшений, и он оказал мне любезность. Я думала, это фамильная драгоценность, а не королевская регалия.

— Мэм, в этой части света это почти так и есть.

Вы знаете его историю?

Она ощутила легкий озноб.

— Нет, боюсь, что не знаю.

— Но это ведь не такой уж большой секрет.

— Обожаю секреты, — пошутила Ребекка, хотя ее все больше охватывала тревога.

— Тогда мы не должны вас разочаровывать, произнес позади нее знакомый голос.

— Черт возьми, Брод, неужели ты собираешься умыкнуть у меня Ребекку? — В голосе Майкла недовольство смешалось с покорностью судьбе.

— Мне правда нужно поговорить с ней, Майкл. А потом ты опять ее получишь.

Сэнди посмотрел Ребекке в глаза.

— Вы обещаете?

— Обещаю, Майкл, — сказала она, ощущая напряжение во всем теле при мысли о том, что Бродерик Кинросс будет держать ее в объятиях.

— Надо же, я и не представлял, что мое имя может звучать так приятно. — Сэнди отошел, подхватив по дороге другую девушку.

— Вы сегодня потрясли всех. — Брод был поражен тем, как естественно и просто было обнимать ее.

Так естественно, что ему тут же захотелось отстраниться. — На вас красивое платье. — Его жгучий взгляд скользнул по ее лицу и шее и остановился на затененной ложбинке между грудями.

— Благодарю вас, — бросила она непринужденно, хотя с трудом перевела дыхание.

— Красивое платье просто необходимо, если собираешься надеть особую драгоценность.

— Вы танцуете со мной не без причины. — Вызов был брошен.

— Думаю, мы понимаем друг друга.

— Эта причина — кулон?

— Точно. — Брод притянул ее поближе к себе, чтобы не столкнуться с другой танцующей парой.

— Так вы хотите рассказать мне о нем?

— А разве мой отец не рассказал вам? — Он недоверчиво улыбнулся уголком рта.

— Он только пообещал когда-нибудь рассказать мне историю камня. — Ребекка старалась скрыть охватившую ее тревогу.

Ее эфирная внешность обманчива, думал Брод.

Она прекрасно держится под обстрелом.

— Вообще-то это не бог весть какая тайна.

— Вы сделаете мне большое одолжение, если объясните наконец, что все это значит, — сказала Ребекка, начиная раздражаться.

Он некоторое время смотрел на нее оценивающим взглядом.

— Украшающий вас кулон из поколения в поколение преподносился жене хозяина Кимбары. Никто другой его не носил. Ни Фи, ни моя сестра. Последний раз я видел его на шее матери. Вы наверняка уже знаете, что начало богатству Кинроссов и Кэмеронов положило открытие крупного месторождения опалов в тысяча восемьсот шестидесятом году.

— Да, я читала об этом, — подтвердила Ребекка, ощущая, как ее охватывает дурное предчувствие. И намного больше рассказала мне Фи.

— И никто не упоминал о «Кулоне Сесилии»?

Его цинизм был просто невыносим.

— Надо полагать, это он и есть?

— Папа очень умно подметил, что драгоценность идеально сочетается с образом магнолии.

— Я не хотела надевать его, — ответила Ребекка звенящим, словно хрусталь, голосом.

— Но у вас такое тонкое чувство стиля.

— Ваш отец настаивал. Мне не хотелось его обижать.

— А платье вы тоже согласились бы надеть по его выбору?

Музыка на мгновение смолкла. Все гости бурно зааплодировали. Представился удобный момент для бегства, но Брод слегка придерживал ее, сжимая руку повыше локтя.

— Не вижу необходимости терпеть все это, — сказала она через несколько секунд напряженного молчания. В голове у нее шумело, кровь неистово пульсировала.

— И все-таки придется. — Он взглянул поверх ее шелковистых волос на кружащиеся пары. — Как только я закончу разговор, вы вольны вернуться под бочок к папе.

— Я вольна уйти прямо сейчас.

— Попробуйте, — тихо сказал Брод, и в его взгляде читалось предостережение.

— Крутые парни не в моем вкусе. — В ней шла яростная борьба между разумом и чувствами.

— Мне и в голову не приходило быть с вами крутым. — Его прикосновение стало мягче. — Кроме того, ловкие маленькие обманщицы типа Скарлет О'Хара не в моем вкусе.

— Ваши слова лишены смысла.

— Разве? Все до одного видели, что произошло сегодня вечером. Гости разъедутся и разнесут эту новость.

— И что же это за новость? — Ее сердце колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди.

— Вы высоко котируетесь в глазах моего отца.

Чтобы не сказать попросту — имеете над ним большую власть.

— А если он поступает так просто по доброте душевной? — сказала Ребекка, прекрасно понимая, что это не так.

Брод засмеялся.

— Душевная доброта не совсем в папином стиле.

Черт, мисс Хант, он вполне мог подарить вам обручальное кольцо с огромным бриллиантом. Я знаю, что в кольце моей матери был безупречный солитер в четыре карата. Оно до сих пор хранится в сейфе.

Ребекка рванулась было прочь, но он поймал ее за руку и увлек с площадки к одному из снопов золотистого тростника, украшавших зал.

— Я буквально потрясена тем, что вы говорите. Она повернулась к нему. Все ее существо на мгновение действительно охватило что-то похожее на страх.

— Почему? Потому что вас разоблачили?

— Я вижу, вы весьма озабочены тем, что ваш отец может снова жениться. — Она не устояла перед искушением уколоть его.

Брод смотрел на нее сверху вниз, сознавая, что хочет впиться губами в этот рот. Раздавить его.

— К сожалению, должен вас разочаровать, — сказал он вкрадчиво-ироническим тоном. — Мое наследство для отца недоступно. Но продолжайте, Ребекка. Мне интересно узнать ваши планы.

— Зачем? — проговорила она с холодным презрением, пожав плечами. — Вы уже составили мнение обо мне.

— Ну, во всяком случае, вам удалось сделать то, чего так и не смогли мы с Элли, — сухо заметил он. Отец послушно исполняет ваши желания. — Брод повернул голову. — А вот и он сам. Оставлю-ка я вас на его попечение. Пусть поухаживает за вами, мисс Хант.

Ребекке казалось, что этот вечер никогда не кончится. Внешне она держалась вполне спокойно.

Она не должна была показать, что ей страшно. И оставаться с этим опалом на шее она тоже не могла.

Ребекка решила снять его, как только представится возможность. Она ничуть не удивлялась, что Брод так бурно прореагировал на выходку своего отца.

Но почему Фи не предупредила ее? Она ведь могла бы сказать, например: «Думаю, вам не стоит надевать эту вещь». Но, возможно, кроме мятежного Брода, никто не осмеливался указывать Стюарту, как ему поступать.

Ужин был великолепен. Длинные столы, покрытые розовыми и голубыми накрахмаленными скатертями, буквально ломились от всяческих деликатесов.

Ветчина, индейка, цыплята, копченая лососина, дары моря, доставленные самолетом с берегов залива Карпентария из Северного Квинсленда, бесконечное разнообразие салатов, кушаний из риса и макарон.

Специально нанятые бармены подавали напитки, двое молодых официантов непрерывно обходили гостей, играл оркестр. Парочки бродили между танцующими. Почти непрерывно сверкали вспышки: очень многие гости желали сфотографироваться на память.

Ребекка ела мало, она была слишком расстроена.

Братья Кэмерон попробовали занять ее разговором и, будучи истинными джентльменами, не смущали ее разговорами об опале.

На другом конце зала Бродерик Кинросс стоял в центре небольшой группы. Лиз Кэррол держала его за руку и ослепительно улыбалась, заглядывая ему в лицо. Фи, переходя от одних гостей к другим, заставляла их безудержно смеяться над каким-нибудь анекдотом, которых она знала бесконечное множество.

В конце концов она оказалась возле Ребекки, когда Майкл отошел, чтобы принести минеральной воды.

— Как идут дела? — тепло улыбнувшись, спросила Фи.

Ребекка посмотрела ей в глаза.

— Фи, почему вы не сказали мне, что этот кулон носит только жена главы семьи Кинросс?

— О господи! — пробормотала Фи, падая в кресло. — Я подумала, что Стюарт, возможно, рассказал вам об этом.

— Бросьте, Фи. Неужели я надела бы его, если бы все знала?

— Нет. — Фи печально покачала головой. — Только не такая порядочная девушка, как вы.

— Вы могли хотя бы намекнуть. Я оказалась в совершенно дурацком положении.

— Знаю, вы вправе упрекать меня. Но вы ведь понимаете, Стюарт — абсолютный хозяин в своем доме.

Ему бы не понравилось мое вмешательство. Кроме того, я должна, к стыду своему, признаться, что у меня все-таки было крошечное подозрение, что вы знаете. Вы же очень подружились со Стюартом.

— Да вы что! — Ребекка едва верила своим ушам. Единственное чувство, которое я испытываю к Стюарту, — это уважение к его положению в обществе. Боже мой, Фи, он же вдвое старше меня!

— Я это знаю, моя дорогая, но не забывайте, что я многое повидала в жизни, в том числе и молодых женщин, которых ослепляют деньги.

— Я не отношусь к их числу, — горячо возразила Ребекка.

— Хорошо, хорошо. — Фи примирительным жестом коснулась ее руки. — Но я достаточно разбираюсь в людях, чтобы догадаться о том, что вам пришлось пережить нечто тяжелое. Разбитую любовь, быть может. Чувствительная женщина вроде вас вполне могла после этого начать ценить уверенность в будущем, гарантии безопасности. Понимаете, что я имею в виду?

— Но мне ничего не надо, Фи. Я вполне довольна своей жизнью. — Во всяком случае, так ей хотелось думать.

— Но если вам сказал не Стюарт, тогда кто же?

— Ваш племянник, разумеется. И в выражениях он отнюдь не стеснялся. Боже, как же ему нравится роль судьи!

— Пожалуй, трудно его в этом винить, — сказала Фи, сама едва оправившись от потрясения.

— Да я, в общем-то, и не виню, — улыбнулась уголком рта Ребекка. — Просто мне никогда еще не приходилось встречать такого… такого ужасного человека.

— Он вас расстроил. — Зеленые глаза Фи были полны раскаяния. Густо накрашенные ресницы слегка вздрагивали.

— Должна признаться, что это так. Он же действительно убежден, что я охочусь за его отцом.

— Ну, моя дорогая, разве это такая уж редкость?

Оглянитесь вокруг. Половина женщин в этом зале, включая и молодых, не упустили бы шанса стать второй женой Стюарта. Он все еще очень красивый мужчина и чудовищно богат к тому же.

— Но это не для меня. — Ребекка поправила золотую цепочку опалового украшения, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. — В первый же удобный момент я вернусь в дом и уберу кулон под замок.

— Прекрасно, я пойду с вами. Хотя, признаюсь, мне неизвестен код сейфа. Возможно, его знает Брод?..

— Давайте обойдемся без него! — Глаза Ребекки вспыхнули, словно лед под лучами солнца, и Фи не удержалась от смеха.

— От вас двоих при столкновении летят искры. Я ни разу не видела вас в ярости.

— Поймите, Фи, — серьезно ответила Ребекка, здесь, в Кимбаре, мне понравилось. Мне очень приятно работать с вами над нашей книгой, но совсем не нравится эта… ситуация.

— Давайте я поговорю с Бродом, — предложила Фи, встревоженно глядя Ребекке в глаза. — Меньше всего мне хотелось бы расстаться с вами. Мы так хорошо сработались, а ваше присутствие в доме немного смягчает мою тоску по дочери.

— Конечно, вам не хватает Франчески. — Ребекка уже знала, что у Фи был ребенок от брака с английским графом, ее единственная дочь, леди Франческа ди Лайл, примерно того же возраста, что и Ребекка.

— Еще как не хватает, — вздохнула Фи.

— Она все еще живет с отцом?

— Уже нет. У нее своя квартира в Лондоне. Она работает в службе информации. Квартиру ей купил Руперт. Он всегда был чудесным отцом. Фран часто бывает в Ормонд-хаусе. Приглашает туда друзей.

Работа над биографией всколыхнула все эти воспоминания. Сейчас мне горько думать, что меня не было рядом с моей девочкой, когда я была ей нужна. Все ее школьные годы. Я хотела быть с ней, но моя карьера требовала всех сил и всего времени и, по существу, разрушила наш брак. Неудивительно, что Фран обожает отца. Он был ей не только отцом, но и матерью.

— Но сейчас вы все трое помирились, Фи, не так ли? — с сочувствием спросила Ребекка.

— О да, моя дорогая. — Фи опустила свои удивительные длинные ресницы. — Руперт давно уже женился вторично, и на этот раз счастливо. Франческа часто звонит мне. Хорошо бы заманить ее в Австралию хотя бы ненадолго. Мне хочется, чтобы вы с ней познакомились. Стюарт очень привязан к Фран.

Ему нравятся спокойные, мягкие женщины, а я никогда не могла держать себя в узде. Мною всегда двигали страсти.

— Возможно, поэтому вы и стали такой потрясающей актрисой, — сказала Ребекка. — Фи, вам не стоит сопровождать меня. Я прекрасно справлюсь одна.

— Хорошо, моя дорогая. — Фи встала, расправила шифоновую юбку на стройных бедрах. — Вы можете убрать драгоценность в ящик письменного стола в кабинете Стюарта. Заприте ящик, ключ возьмите с собой. Объясните Стюарту, что, узнав историю украшения, вы почувствовали себя в нем неловко.

Неловко — это слабо сказано, подумала Ребекка.

Подняв глаза, она увидела, что Майкл возвращается, неся ей минеральную воду со льдом.