Опаловый кулон

— Да ладно тебе, Фи, — отозвался Брод беззаботным тоном, — стала так стала. Я заеду за вами около четырех, Ребекка. Не забудьте средство от загара. Солнце будет палить вовсю.

— Мы поедем верхом? — С того рокового дня Ребекка неохотно садилась на лошадь. Пожалуй, всего три раза, да и то потому, что ее просила об этом Элли.

Брод пристально посмотрел на нее.

— Ехать довольно далеко, так что возьмем джип.

По пути мы, может быть, поговорим о ваших страхах. Я не хочу, чтобы они превратились в комплекс.

— Вы слегка преувеличиваете. Брод!

— Вы не почувствуете, что живете, пока не проведете ночь в пустыне под звездами.

— Боже мой, нет! — Фи оперлась подбородком на руки. — Чудесная забава, нечего сказать! Вам обязательно потребуется проводник.

Брод насмешливо улыбнулся.

— Ты шутишь, Фи!

Это был фантастический, сказочный ландшафт.

Бескрайний переливающийся океан цветов катил свои волны по равнине, скрывая от глаз красную глину пустыни. Таких цветов Ребекке не приходилось видеть — белые, золотые, лиловые, розовые.

Обширный край, расположенный между орошаемыми землями и самым сердцем пустыни с его мозаикой каменистых равнин и пирамидами песчаных дюн.

— Любуйся, пока есть такая возможность, — Брод обнял ее за плечи. — Это будет продолжаться несколько недель, а потом земля опять высохнет.

Ребекка почувствовала, как ее сердце переполняет восторг.

— Какое фантастическое зрелище! Просто великолепно! Я будто перенеслась в рай.

— Оно особенно потрясает, потому что бывает только после сильных дождей, раз в год. Все остальное время здесь голубое небо, палящее солнце и горячие, иссушающие ветры.

— Страна чудес! — выдохнула Ребекка. — Я бы хотела сорвать несколько цветков на память.

— Почему бы и нет? Набери бессмертников. Они сохраняются много недель и без воды.

— Удивительно! — Ребекка повернулась к нему, преобразившись из ледяной девы в жизнерадостную молодую женщину, какой была когда-то. — Разве можно называть пустыней место, где происходят подобные чудеса?

— Это ты просто чудо, — сказал Брод, неожиданно наклоняясь, чтобы поцеловать ее в губы. — Ты как спящие семена луговых цветов, готовые пробудиться к жизни.

— Это ты ослепил меня своим блеском, — ответила Ребекка, не в силах скрыть свои чувства.

— По-моему, мы оба ослепили друг друга. — Притянув ее к себе, он сжал молодую женщину в объятиях и покрыл поцелуями ее лицо, наслаждаясь вкусом и ароматом ее кожи, мягкими, шелковистыми губами. Его пыл ясно говорил о глубоком, сильном желании. Когда он отпустил ее, оба молчали, боясь неуместным словом разрушить волшебство.

Это был восторг, невероятный восторг, головокружительная страсть.

— Брод, — через какое-то время произнесла она. Бродерик. — Ей нравилось звучание его имени.

— Это я. — Его глаза обожгли ее, словно голубое пламя. — А как твое второе имя? Ты мне так и не сказала.

— Оно очень чопорное.

— Ну так как же? Эйми? Эмили? Ни за что не поверю, что Дороти.

— Вообще-то мое второе имя Эллен, в честь тетки.

— Жалко, что не Ева. — Его глаза выражали ленивую чувственность. Он взял ее за руку и повел вниз, где волновался, как море, цветочный ковер. — Обойдем вон тех эму, слева от нас, — сказал Брод. — Для них сейчас самое благодатное время, когда вокруг столько зелени, но они легко переносят и засуху.

Ребекка проследила за его взглядом, ощущая, как ее маленькая рука тонет в его ладони. Она уже привыкла к этим огромным нелетающим птицам, и все-таки их бег завораживал ее. Ребекка знала, что эму могут развивать большую скорость и на пересеченной местности. Перед наступлением сумерек появлялись большие стада кенгуру. Дневную жару они пережидали под сводами пещер или в густом кустарнике. Птицы же носились огромными стаями, словно многоцветные облака. Несколько попугаев опустились на причудливую низкорослую акацию, окруженную цветущими бессмертниками, и ничуть не встревожились при появлении людей.

Брод нарвал белых бессмертников, довольно искусно сплел из них венок и надел на непокрытую голову Ребекки.

— Покажись.

Она выпрямилась, ее глаза сияли, длинная прядь темных волос упала на щеку. Ребекка подняла руку, чтобы убрать ее, но Брод каким-то странным тоном произнес:

— Нет, оставь так. — У него в глазах появилось такое выражение, что у нее потемнело в глазах. Все ее тело изнемогало от желания. — Вообрази, какая из тебя получится невеста!

Невеста! Она чуть не застонала при мысли о том, насколько это недостижимо.

Как быстро исчезнет из его глаз это волнующее выражение, если она скажет ему правду! Она уже была невестой. В белом платье и с длинной фатой, под которой ее лицо светилось неземным светом.

Она стояла перед украшенным цветами алтарем со своим высоким красивым женихом, и в ее глазах жили мечты. Ей казалось, что в его взгляде, обращенном на нее, она видит ту же мечту о счастье. И это был тот самый человек, который причинил ей потом столько горя и боли.

Почти мгновенно ее радостное настроение улетучилось. Разве она сможет когда-нибудь сказать Броду, что с ней произошло? Она не решится даже сказать ему, что уже была замужем, хотя он должен был понять, что она не девственница. В душе Ребекка не сомневалась: если Брод узнает, что она была замужем и скрыла это, его доверию будет положен конец.

— Ты молчишь? — Он шагал к ней по ковру цветов, вглядываясь в погрустневшее лицо молодой женщины. — Я-то думал, что быть невестой — мечта всех женщин!

— Ну, разумеется! — Она постаралась улыбнуться, боясь, что Брод догадается о ее прошлом.

— Черт меня побери, — мягко сказал он. — Тебя пугает брак, Ребекка? — Он хотел во что бы то ни стало справиться с такой внезапной сменой ее настроения.

— Известно, что это очень рискованное дело, Брод, — сказала она напряженным тоном.

— Но удачный брак — это нечто стоящее. Я думал, что твои родители были счастливы в браке, хотя твоя мать так и не поправилась после несчастного случая.

— Они были преданы друг другу, — прошептала Ребекка.

— Ты до сих пор горюешь о матери?

— Я бы все отдала, чтобы вернуть ее. — Ребекка вертела в руках яркий букетик, не смея поднять глаза на Брода.

— Мы с Элли так же переживали из-за нашей матери. У нас было не очень-то счастливое детство.

Очевидно, из-за этого Элли не решилась выйти замуж за Райфа, хотя любила и, я уверен, все еще очень любит его.

— А ты? — Она подняла глаза, всматриваясь в его необыкновенное лицо.

— У меня были короткие романы, Ребекка, — пожал плечами Брод, — но я всегда старался быть абсолютно честным с женщинами. Брак — это совсем не то, что роман. Я постараюсь найти именно ту женщину, которая мне подойдет. Мне уже один раз сломали жизнь. Больше такого не повторится.

Да, она не сомневалась в этом.

На обратном пути они молчали. Брод был крайне удивлен, что такая страстная молодая женщина, как Ребекка, явно боится думать о браке. Когда он заговорил об этом, ее лицо буквально исказилось от ужаса. Может, кто-то заставил ее сильно страдать?

Кто-то, о ком она не хотела говорить. Он теперь не сомневался, что ее внешняя холодность — это только средство защиты. Осталось лишь убедить Ребекку, что ей нет необходимости защищаться от него.

Они проехали не одну милю, а ковер из цветов все колыхался вокруг них, постоянно меняя цвета и рисунок. Это было не легендарное Мертвое Сердце пустыни, поглотившее множество жертв, а самый большой на свете сад. Потом джип свернул с затопленной цветочным морем равнины к густым зеленым зарослям, которые, вероятно, тянулись вдоль какого-то водоема.

— Хочу показать тебе мой любимый плавательный бассейн, — сказал Брод. — Скоро нам придется выйти из машины и остаток пути идти пешком. Это потрясающее место. Там даже есть небольшой водопад.

— Мне кажется, я его слышу, — сказала Ребекка, улавливая какой-то шум. Когда они подъехали ближе, она убедилась, что это действительно так. Шум падающей воды. Чудесно было слышать его под этим слепящим солнцем. Брод остановил джип в тени деревьев и выключил двигатель.

— Нужно немного спуститься. Ты как, сможешь? Его глаза сверкнули.

— Конечно, смогу! — От возбуждения она даже забыла свои страхи.

— Ты не пожалеешь… Я тебе обещаю.

Он все время держал ее за руку, отводил ветки, чтобы они не хлестали ее по лицу, давал передохнуть. Когда они почти спустились к подножию склона, покрытому тысячами белых лилий, он поднял ее на руки и понес. Ребекка была потрясена красотой этого уединенного места. Брод осторожно поставил ее на ноги.

— Это… это великолепно. — Вокруг озерца царила прохлада. С высоты, из-под деревьев, низвергался серебристый водопад; попрыгав по камням, он изливался в водоем, где вода ближе к берегу была светло-зеленой, как нефрит, а на глубине казалась зеленой, словно изумруд. Уголок для влюбленных, подумала она. Рай до грехопадения. Красота и благоухание луговых цветов, растворенное в золотисто-зеленоватом воздухе.

— Я так и знал, что тебе понравится, — довольно сказал Брод.

— Здесь чудесно. Сюда кто-нибудь приходит?

— Сейчас только я. Когда мы были детьми, Элли тоже приходила. В Кимбаре десятки лагун, где можно плавать. Но это только моя. Никто сюда не ходит. Даже скот. Возможно, никто не знает об этом месте, и я не собираюсь никому говорить.

— Я знаю, — похвасталась она.

— Вот видишь, тебе оказана честь.

Ребекка отвернулась, боясь не справиться с наплывом чувств, нагнулась и стала рассматривать цветок, одиноко росший возле камня.

— Что это за цветок? — Она потрогала нежный розовато-лиловый лепесток.

— Понятия не имею. Здесь масса красивых безымянных цветов.

— Назови его в мою честь. — Она подняла голову и посмотрела на Брода.

— Я знаю! Он будет называться «лилия Ребекки».

Он такой же хрупкий и изящный, как ты.

— Ну, смотри, не забудь: лилия Ребекки! Обещаешь?

— Для меня это всегда будет лилия Ребекки.

Она сняла туфли.

— Хочу пошлепать по воде.

Ее тоненькая фигурка в розовых джинсах и такой же рубашке легко двигалась по песчаному берегу к кристально прозрачной воде. Она уже зашла в нее по щиколотку.

— Потрясающе! Надо было захватить купальники.

Желание охватило его, словно огонь сухую траву. Он желал ее задолго до того, как по-настоящему узнал это прекрасное тело. И теперь каждый день боролся с собой, но его тяга к Ребекке только усиливалась.

— Брод! — смеясь, она бежала к нему. Вода блестела на ее фарфоровой коже, стекала по шее на розовую рубашку, и та, промокнув, прилипла к ее груди. Он заметил, что на ней не было лифчика. Под намокшей материей угадывались твердые соски.

Это было выше его сил.

— Можно ведь снять одежду, — очень тихо предложил Брод, притянув ее к себе и нащупывая верхнюю пуговицу рубашки.

— Я стесняюсь. — Она прислонилась к нему.

— И это после того, как я перецеловал каждый дюйм твоего прекрасного тела? — Воспоминание об этом останется с ним навсегда.

— Тогда меня по крайней мере охраняла луна, прошептала она, вся дрожа.

— Но не на рассвете.

— Когда мне пришлось уйти.

— До тебя я не приглашал к себе в комнату ни одну женщину, — сказал Брод, глядя ей в глаза.

— Значит, я единственная?

— Я говорю то, что думаю. — Он начал расстегивать одну за другой маленькие розовые перламутровые пуговички, наблюдая, как ее охватывает возбуждение и в глазах у нее загораются звезды. Наконец он отделил от нее рубашку, словно это был лепесток цветка. Она тихо вскрикнула, и он, сжав ее в объятиях, впился в ее губы страстным поцелуем.

Она жаждала его объятий, наслаждалась ими. Это место словно охраняло их. Деревья, поляна белых лилий, древние камни, изумрудное озерцо, сверкающий водопад, радужное облачко насекомых, которые роились над цветущим кустарником, — здесь витал дух австралийского буша.

Глаза Ребекки сияли как алмазы. Закинув голову, она громко засмеялась.

— Я хочу поплавать, — счастливым голосом заявила она. — Хочу нырнуть с уступа и коснуться песка на дне. Хочу проплыть туда и обратно несколько раз, а потом выпрыгнуть вон на тот плоский камень и высохнуть на солнце. — Не колеблясь, без тени смущения она сбросила остальную одежду и побежала длинными прыжками, словно газель, в кристально прозрачную воду.

— Послушай, я иду к тебе, — крикнул Брод, и легкость его тона противоречила обуревавшим его чувствам. Он сдернул с себя рубашку и взялся за серебряную пряжку кожаного ремня. Эта женщина, эта невероятно прекрасная нагая нимфа, менялась каждое мгновение. И каждый ее образ был свеж и нов.

Она рождала какое-то сладостное неистовство в его крови.

Брод разделся. Его поджарое сильное тело было все покрыто густым загаром. Свет и тени играли на его гладкой коже, на рельефно выступающих мышцах. Он слышал, как Ребекка окликает его, соблазнительная, словно сирена, живущая в глубине изумрудных вод, видел, как она манит его поднятой над поверхностью воды рукой.

— Это чудо, настоящее чудо, — крикнула она. Вода такая холодная, что я не выдержу.

О! Она согреется, подумал Брод, бросаясь в воду. Да, согреется! Он будет заниматься с ней любовью, пока ее не охватит огонь. Пока она не станет принадлежать ему вся.

Период осмотра и отбора скота был напряженным временем для скотоводов. Один из лучших работников Кимбары, Керли Дженкинс, чудом избежал серьезного увечья, когда стадо бычков вырвалась на волю, повалив железные ворота, которыми и придавило несчастного Керли. Когда это случилось, Брод был в главной усадьбе. Помощник Керли сломя голову прискакал туда и поднял тревогу.

Брод тут же связался со службой санитарной авиации, и Керли доставили в больницу с сильными ушибами и трещинами в нескольких ребрах.

Не прошло и недели, как Грант Кэмерон позвал Брода участвовать в поисках одного из его вертолетчиков, который начал проводить учет скота на отдаленном пастбище Кэмеронов и не вышел на связь в конце дня.

Поиск вели весь день, но безрезультатно. С рассветом следующего дня к операции подключились самолеты и вертолеты, которые полетели по маршруту пропавшего пилота. Брод вылетел на «Бич Барон», и Ребекка, поддавшись общей тревоге, умолила взять ее с собой в качестве наблюдателя. Она впервые летела с Бродом, но этот полет был лишен того радостного волнения, которое она испытала бы при других обстоятельствах. Она первой заметила обломки вертолета, на несколько секунд раньше Брода, когда он начал кружить над этим участком. Через некоторое время прилетел спасательный вертолет, который мог приземлиться на труднопроходимой местности.

Гибель пилота расстроила всех. Его хорошо знали и любили, и несчастный случай с ним напомнил об опасностях, которые были здесь частью обычной жизни. Ребекке теперь трудно было не думать о безопасности Брода. Дня не проходило без какого-нибудь сюрприза для него и его работников. Она несколько раз с замиранием сердца смотрела, как он на мотоцикле сгоняет стадо бычков. А потом начались полеты на отдаленные пастбища огромного хозяйства Кинроссов. При таких больших расстояниях добираться до места можно было только по воздуху, и Ребекка ловила себя на том, что каждый раз с тревогой ждала его возвращения.

— Дорогая, Брод — великолепный пилот, — успокаивала ее Фи. — Прирожденный. У него лицензия уже много лет. Это существенно важно при его работе.

Но Ребекка все равно каждый день молилась за него.

Глава 8

Такая идиллия не могла продолжаться долго.

Ребекке предстояло узнать, что скрыться от своего прошлого невозможно.

Брод ушел еще до рассвета, оставив Фи записку.

Он напоминал, что на вторую половину дня назначено совещание с их бухгалтерами и юристами. По всей вероятности, оно продлится и на следующий день. Гостей будет четверо. Барри Маттесон с помощником и Дермот Шилдс, который тоже кого-то привезет с собой. Брод распорядился, чтобы Джин на всякий случай подготовила гостевые комнаты.

— Терпеть не могу говорить о деньгах, — простонала Фи, — но сэр Эндрю оставил мне большой пакет акций. Он не собирался отдавать все Стюарту. Но со всеми его делами мы и за сто лет не разберемся.

— Ну, у меня работы хватит, бездельничать не буду, — сказала Ребекка, сложив свою салфетку и вставая из-за стола, за которым они завтракали. — И вообще, мы очень неплохо продвигаемся, Фи. У нас получается отличная вещь.

— Мне будет жаль, когда работа закончится. Фи, еще допивавшая за столом свой чай, придержала Ребекку за руку. — Мне так приятно ваше присутствие здесь, дорогая, да и Брод никогда в жизни не выглядел таким счастливым. И это исключительно благодаря вам. Подойдите-ка сюда, девочка, я хочу на вас посмотреть, — шутливо потребовала Фи.

Ребекка порозовела, отступила назад и сделала книксен.

— Слушаюсь, миледи. — Она старалась, чтобы голос звучал весело, но он выдавал ее чувства.

— Вы ведь влюблены в него, не так ли? — очень мягко спросила Фи, удерживая руку Ребекки и глядя ей в лицо, на котором ясно был написан ответ.

— Я думала, что знаю, что такое любовь, но оказывается, узнала только теперь. Когда я вижу его, мое сердце поет: «Любимый!» Не могу описать словами свое чувство к нему. — В ее прекрасных глазах вдруг блеснули непролитые слезы.

— Вы ему говорили что-нибудь в этом роде? спросила потрясенная Фи.

— Так прямо не говорила, — призналась Ребекка. Не могла набраться смелости рассказать ему о своей жизни.

Фи взволновалась.

— Вы так говорите, дорогая моя девочка, будто имеете в виду нечто ужасное.

Светлые глаза Ребекки потемнели.

— Я бы все на свете отдала за то, чтобы в моей жизни не было многого из того, что было, Фи, — серьезно сказала она.

— Вы не хотели бы поделиться со мной? — настойчиво спросила Фи, уже по-настоящему обеспокоенная. — Я ведь чувствую себя и вашей теткой.

— Я обязательно расскажу вам, Фи, но сначала я должна поговорить с Бродом.

— Да, конечно, — пробормотала Фи. — Я так и знала, что у вас в жизни было что-то плохое. Ваша изысканная холодность не могла обмануть меня.

— Однажды я встретила человека, когда была очень молода. И совсем одна.

— Ну, для меня в этом не может быть ничего нового, — доверительно произнесла Фи. — Могу сказать вам, дорогая, только одно: что бы это ни было, лучше поговорить об этом открыто. Расскажите все Броду. Чем дальше, тем труднее будет это сделать.

— Я знаю. — Ребекка поежилась.

Фи покачала головой.

— И не надо так бояться, Ребекка. Знаете, что сказала мне Элли перед отъездом? Что Брод безумно в вас влюблен. Примите во внимание и тот некорректный поступок моего бедного брата, из-за которого Брод очень сильно переживал. Мой совет вам, дорогая, — а я знаю, о чем говорю, — не скрывайте ничего от Брода.

— Не буду!

Пусть даже это убьет меня, подумала Ребекка.

Брод заскочил домой, чтобы быстро ополоснуться под душем и переодеться до того, как придет время встречать Барри Маттесона и его спутников на взлетно-посадочной полосе Кимбары.

— Я пойду к себе, — сказала Ребекка. Она стояла на лестнице, обернувшись к нему через плечо.

— Оставайся, познакомишься с ними, — пригласил он с улыбкой.

— Нет, не хочу вам мешать. И у меня масса работы.

— Ладно, познакомишься с ними за ужином. — Брод пожал плечами. — Нам надо разобраться с чертовой уймой дел. Я даже сомневаюсь, успеем ли мы покончить со всем этим сегодня.

— Береги себя. — Она послала ему воздушный поцелуй.

— Буду стараться.

Для тебя. Он не хотел давить на Ребекку, но собирался устроить что-то вроде помолвки. А после этого она станет его женой. И он уж постарается, чтобы его жена была счастлива.

Ребекка!

Он зашагал вниз по лестнице, ощущая невероятный прилив жизненных сил.

Ребекка слышала, как приехали гости, но не подошла к окну. Она продолжала работать. Черновой вариант книги был почти закончен. Ребекка чувствовала, что книга ни в чем не уступит мемуарам леди Джуди, получившим превосходные отзывы.

Приятно, когда тебя хвалят. Один критик писал о ее «элегантной, даже лирической прозе». Она надеялась, что под стать этим качествам будет и реализм ее стиля.

Фи постучала к ней в дверь около шести, ее красивое лицо казалось усталым.

— Ну, как там дела? — озабоченно спросила Ребекка. — Вы долго заседали.

— И не говорите, моя дорогая! — Фи поднесла руку к виску. — Сэр Эндрю держал целую армию юристов. Мы ее, правда, немного сократили. Хорошо еще, что Брод такой умный. Он все понимает не хуже, чем они. Не упускает ни единой мелочи. Я во всем этом тону. У нас когда-то было огромное состояние. Уму непостижимо, как много растратил Стюарт. Жил словно принц, пока Брод работал как проклятый.

— Не хотите ли войти и присесть? — спросила Ребекка. — У вас немного усталый вид.

— Я действительно устала, дорогая, — призналась Фи. — Встретимся за ужином.

— Отлично. Мне не хотелось бы оказаться единственной женщиной в компании мужчин. Что они собой представляют?

Фи взглянула на часы.

— Ну, милого старину Барри я знаю всю жизнь.

До него я знала его отца. Дермот — новый человек, но, говорят, очень хороший. Их помощники намного моложе, но очень смышленые. Лет тридцати с небольшим. Ну а теперь пойду-ка я приму ванну.

Ребекка не торопилась спускаться вниз. Для этого вечера она выбрала ансамбль из джерси своего любимого фиолетового цвета: простой топ без рукавов, с воротником-стойкой и длинная прямая юбка.

Ее волосы сильно отросли за несколько месяцев.

Она сделала прямой пробор, расчесала волосы щеткой, заправила их за уши и распустила по спине. Затем надела небольшие бриллиантовые сережки, которые купила, чтобы отметить получение премии «Молодой журналист года». Теперь несколько капель духов, и она готова.

Даже когда Ребекка работала над книгой, разговор с Фи не выходил у нее из головы. Она знала, что Фи дала ей хороший совет — честно и прямо рассказать обо всем Броду, — но ворошить прошлое было невероятно тяжело.

Ребекка опустилась в обитое золотой парчой кресло и на секунду сжала голову в ладонях.

«Брод, — мысленно репетировала она, — я тебе не все о себе рассказала…»

«Брод, я давно хотела тебе рассказать, но…»

«Брод, я была замужем. Несколько лет назад. За человеком, склонным к насилию. Но вначале он не был таким. Он был очень милым…» Господи, милым!

«Брод, я вышла замуж за обаятельного, непредсказуемого человека».

Будет ужасно, когда он все узнает.

Почему-то им обоим было трудно произнести «Я люблю тебя», а ведь Брод не скупился на самые прекрасные слова и не мог скрыть свою страсть.

Как все запуталось! Надо было сразу рассказать Броду. Если она и дальше будет тянуть, то потеряет его. Человека, который вернул ей ее мечты. Человека, который так ценил доверие. Нужно прекратить эту двойную жизнь, а там будь что будет.

Ребекка встала, подошла к зеркалу, всмотрелась в свое отражение. «Ну же, сделай это. Неужели не сможешь? Расскажи Броду об этом человеке, о котором он в жизни не слышал. О своем муже. О своем бывшем муже, который любил причинять тебе боль. Расскажи Броду о его матери, истинной главе семьи, которая не желала слышать ни одного слова критики в адрес своего идеального сына. Давай же, расскажи ему. И как можно скорее».

Ребекка грустно улыбнулась, но почувствовала себя лучше. Прошлый брак — это не преступление.

Ее вина лишь в том, что она не рассказала о нем любимому человеку.

Через несколько минут за ней зашел Брод. Он был в мягкой голубой рубашке апаш, серых брюках и легком темно-синем блейзере с золотыми пуговицами.

— Привет! — сказала Ребекка, чувствуя, как колотится сердце под тонким фиолетовым джерси.

— Это красиво, — сказал он, медленно оглядывая ее. — Фиолетовый — определенно твой цвет.

— Как прошел сегодня день?

— Не очень. — Он потер затылок и шею, как бы разминая их. — Но мы еще поработаем. Я бы хотел поцеловать тебя. На самом деле мне все время хочется поцеловать тебя, но сейчас нам пора спускаться вниз. — Он протянул руку, не в силах сопротивляться желанию погладить шелковистый водопад ее волос. — Мне нравится, когда у тебя длинные волосы.

— Я рассчитывала понравиться тебе.

— Правда?

— А ты как думал, Брод? — Ребекка подняла голову и посмотрела на него. — Из кожи вон лезу, и все ради тебя.

Он засмеялся, сверкнули белоснежные зубы.

— Ну да, лезешь из кожи вон. А вот любишь ли ты меня?

— Ты мне не веришь?

— Верю, но не знаю точно, что это значит. Я очень хотел бы узнать, чего ты ждешь от меня, Ребекка.

— Ничего. Всего.

Брод прижал ее к стене, наклонился и чуть коснулся губами ее губ. Ее охватило жаром, стало трудно дышать.

— Ты притягиваешь меня, словно магнит.

Ребекка пристально посмотрела ему в глаза.

— Я очень много знаю о тебе, о твоей семье. А ты обо мне — очень мало.

— Я ждал, что ты в один прекрасный день расскажешь мне все, — произнес Брод.

— Я хочу рассказать тебе сегодня.

Его сапфировые глаза потемнели.

— Ах ты, маленький сфинкс! Я буду ждать!

Когда они дошли до верхней площадки лестницы, Фи в роли хозяйки вступила в Передний зал.

— А, вот и вы, мои дорогие! Ужин будет готов к восьми. Пока можно что-нибудь выпить.

Четверо мужчин, отдыхавшие в гостиной, поднялись им навстречу. Трое из них задавались вопросом: кто эта красивая молодая женщина, которая шла под руку с Бродом?

Четвертый прекрасно знал Ребекку Хант. Знал из газет, что ей заказали написать биографию Фионы Кинросс. Ребекка добилась большего успеха, чем он ожидал от нее. А теперь она прекрасно устроилась в доме этих людей, которые принадлежали к самой верхушке общества.

Первое мгновение Ребекка думала, что упадет в обморок. В глазах у нее буквально потемнело. Перед ней был Мартин Осборн. Ее бывший муж.

Боже милосердный! — про себя взмолилась она.

Не наказывай меня больше, чем уже наказал.

Брод ощутил, как чуть затрепетало тело Ребекки, уловил ее учащенное дыхание. Что-то с ней не так. Он заглянул ей в лицо, но оно было уверенно и спокойно. Та же маска холодной невозмутимости, от которой он успел отвыкнуть. Брод знал, что случилось нечто очень нехорошее.

Первой мыслью Ребекки было вести себя так, будто она видит его впервые в жизни. Играть роль.

С блеском, как сыграла бы Фи. Ей нечего стыдиться. Она не позволит запугать себя.

Двух старших мужчин она даже не рассмотрела.

Один, кажется, был седовласый, аристократической внешности, другой — полный, а молодой человек, как и Мартин, светловолосый, воспитанный, приятной внешности, одет с той же изящной небрежностью. Мартин, очевидно, ушел со старой работы и поступил в юридическую фирму «Маттесон и Маттесон». Очередной шаг в его карьере. Создалась странная ситуация, но с ней надо было справиться.

Приняв решение, Ребекка заговорила ровным голосом, не выдавая своего смятения.

— А, Мартин! Вот так сюрприз! — воскликнула она с легким радостным удивлением. — Мы с Мартином вместе учились в университете, — объяснила она, оборачиваясь к Броду и Фи. — Как тесен мир! По крайней мере это соответствовало действительности.

— Как приятно! — Фи мгновенно поняла, что происходит нечто непредвиденное, хоть игра Ребекки и заслуживала аплодисментов.

Та протянула руку молодому человеку, но убрала ее прежде, чем он успел пожать.

— Как поживаешь, Мартин? — спросила она, чувствуя его тяжелый изучающий взгляд.

— Отлично, Бекки. Лучше не бывает. Моя мать на днях вспоминала о тебе. Почему бы тебе не позвонить ей?

Потому что она мне отвратительна. Как и ты.

— Ну, знаешь, я жутко не люблю телефонные разговоры, — легким тоном ответила она, позволяя Броду подвести ее к главному в группе, Барри Маттесону.

— Я с удовольствием прочитал вашу биографию леди Джуди Томас, — сказал он. — Моя жена прочитала ее первой, и мы оба получили большое удовольствие.

— Когда выйдет моя биография, Барри, — сказала Фи, похлопав его по руке, — я пришлю вам с Долли экземпляр с автографом.

— Ловлю тебя на слове, Фи.

Следующим был дородный Дермот Шилдс. Его живое добродушное лицо светилось умом. Помощник Дермота Шилдса, Джонатан Рейнолдс, казалось, онемел, совершенно подавленный окружающим его великолепием. Джонатан впервые оказался в такой старинной усадьбе и находился под сильным впечатлением.

К тому времени, когда они сели за ужин, Ребекка поняла, что Мартин будет ей подыгрывать. По крайней мере пока. Он мог разоблачить ее в любой момент, но, возможно, откладывал удовольствие на потом. Не лишенный сообразительности, он наверняка догадался об интересе к ней Брода и теперь обдумывал, как ему лучше поступить.

Если уничтожить ее, не повредит ли это его карьере? — думал Мартин Осборн, занимая свое место за роскошно накрытым большим обеденным столом. Семья Кинросс возглавляла длинный список богатых клиентов его фирмы. Старик Маттесон, подумал он со скрытым презрением, буквально боготворит их. Было бы глупо ссориться с такими людьми.

Мартин заметил быструю смену выражения на высокомерном лице Кинросса. Он дьявольски красив: эта копна длинных черных до синевы волос…

Кем он себя воображает… Мелом Гибсоном? И эти поразительные синие глаза. Вот надменный сукин сын. Конечно, он влюблен в Бекки. А она кажется еще красивее с этой новой манерой держаться — невозмутимо-спокойной. Он так много дал ей, а для нее это ничего не значило. Он слишком сильно ее любил, а она все понимала не правильно. Во всем виновата она. Во всем. Он ничего не забыл и не простил.

Все эти годы он лелеял планы мести. Упорным трудом добился права сопровождать старика Маттесона в этой поездке, ни разу не намекнув, что его бывшая жена живет в Кимбаре и помогает стареющей актрисе, Фионе Кинросс, писать ее дурацкие мемуары.

Разумеется, Маттесон знал, что Мартин был женат, но развелся. Но не знал, что его бывшая жена это Ребекка Хант. Мартин не сомневался, что Бекки вернет себе девичью фамилию, просто назло ему. И сейчас он мечтал сбить с нее эту невозмутимость, погасить блеск, который появлялся в глазах Кинросса каждый раз, когда тот смотрел на нее. А самое обидное было то, что сам Мартин все еще желал свою бывшую жену. Разве не поэтому он оказался сейчас в этой Богом забытой пустыне?