— Расскажи, — попросил Каландрилл.

Невин кивнул и тут же сморщился от боли.

— Мы, как обычно, открыли канал говорящих с духами. Но между последним лыкардским становищем и первым валанским на севере вдруг обнаружился… провал… Тьма навалилась на нас! Ахрд, это был Рхыфамун! Тьма нарастала и давила, я помню это. И там было… зло. Я поспешил закрыть канал, а когда вернулся сюда, Моррах был уже на ногах. Я заговорил с ним, а он ударил меня. И больше я ничего не помню. Каландрилл, должно быть, прав: Рхыфамун овладел его телом — Невин опять застонал, но уже не от боли, а от ужаса. — Если он в состоянии проделать такое и вселиться даже в нас… то мне трудно представить, чего он не может.

— Враг могущественный, — согласился Каландрилл. — Но постараемся воспользоваться этим в наших интересах.

— Как?

Вопрос был написан на всех лицах, но задан Невином.

— Теперь мы знаем, что он может использовать говорящих с духами, — медленно произнес Каландрилл. — Он выдал себя, вселившись в Морраха.

— Слабое утешение, — пробормотал Брахт. — Уж не придется ли нам теперь объезжать стороной все становища?

— Надеюсь, что нет, — сказал Каландрилл. — Необходимо предупредить говорящих с духами всех становищ Куан-на'Фора о том, на что способен Рхыфамун. Может, он перехватит эти сообщения. Но это нестрашно: проиграв сегодня, он догадается, что скоро об этом станет известно всем. Самое главное — теперь он будет избегать становищ.

— И скакать еще быстрее, — сказал Брахт.

— Только на помощь ему больше рассчитывать не придется, — возразил Каландрилл. — Понимая, что Давена Тираса радушный прием не ожидает нигде, он будет вынужден скрываться, ибо драхоманны объединятся против него.

— Непременно, — пообещал Невин. — А зная теперь, что благодаря своему грязному колдовству он способен проникать в чужой ум, мы примем соответствующие меры.

Каландрилл кивнул, едва улыбнувшись.

— Понимаете теперь? Выказав силу, он ослабил себя. Теперь ему придется ехать одному.

— Воины, которых Джехенне послала с ним, должно быть, скачут рядом, — напомнил ему Дахан. — И если уж он может вселиться в говорящего с духами…

— В худшем случае он воспользуется их лошадьми, — сказал Брахт.

— Но не гостеприимством становищ, — добавил Каландрилл. — Даже если Рхыфамун решит вновь поменять свое тело, он сможет перебраться только в ни Ларрхына, понимаешь? Невин, сможете ли вы сообщить о том, что здесь произошло, когда мы уедем? Но не раньше?

Шаман кивнул.

— Тогда пусть все становища знают, что надо сторониться всадников ни Ларрхынов, — заключил Каландрилл.

— Убить их? — спросил Дахан, дергая себя за бляху, выражение лица его было печальным. — В этом мало чести.

— Да нет. — Каландрилл покачал головой. — Я не хочу, чтобы из-за Рхыфамуна погибали невинные люди. Нет, предупреди лишь, чтобы гнали их прочь, не оказывали помощи, чтобы давали им лошадей и провизии ровно столько, сколько нужно, чтобы вернуться на предыдущее становище. Тот же, кто будет настаивать на том, чтобы скакать вперед, — это Рхыфамун или его создание. Тем самым мы лишим их поддержки.

Дахан кивнул, а Невин пообещал:

— Все будет сделано.

— Но не раньше чем через день после того, как мы распрощаемся с вами, — предупредил Каландрилл.

— Вам будет оказана всяческая поддержка, — заявил Дахан. — Лошади, провизия, сопровождение — только скажите.

— Благодарю. — Каландрилл склонил голову. — Но в том нет необходимости. Скорость — вот наш союзник, а вьючные лошади нас только задержат.

— Жить охотой? — с сомнением в голосе произнес Брахт.

— Мы не будем останавливаться для охоты. — Каландрилл даже усмехнулся, увидев столько озадаченных лиц. — ибо пища будет ждать нас по дороге на Куан-на'Дру.

— Это при том, что говорящие с духами могут быть настроены против нас? — хрипло спросил Брахт.

Каландрилл жестом попросил его помолчать.

— Слушайте, — настаивал он. — Рхыфамун знает, по крайней мере сейчас, что мы здесь. Он знает, что мы живы и по-прежнему гонимся за ним. Говорящие с духами будут предупреждены о нем и о воинах Джехенне, но… — Он опять поднял руку, прося Брахта помолчать, — если говорящие с духами не будут вступать в контакт с другими, пока мы находимся в их лагере, если они воздержатся от сообщений о нашем местонахождении, Рхыфамуну о нас ничего не будет известно. В лучшем случае он задним числом узнает, где мы были, но не больше.

Брахт нахмурился, размышляя. Катя поджала губы и впервые вступила в разговор:

— В этом есть смысл, я согласна. Но что, если он вселится в говорящего с духами прежде, чем мы доберемся до лагеря? И мы запросто нарвемся на убийцу с лицом друга?

— По моему разумению, он может сделать это только тогда, когда говорящие с духами общаются между собой. — Каландрилл вопросительно взглянул на Невина. Шаман кивнул и застонал от этого движения. — Моррах, должно быть, сопротивлялся колдовству. И хотя магия Рхыфамуна оказалась сильнее, на лице его все же были черты прежнего Морраха. Ты видел его глаза?

— Они горели безумием, — тихо произнесла Катя. — Словно из черепа его смотрел некий демон.

— А помнишь глаза дохлого волка, которого мы прикончили в ущелье? — спросил девушку Каландрилл. — Точно такие же. Поэтому я полагаю, что безумие горит в глазах жертвы как фитиль, если только колдун не переселяется в человека окончательно. Нам будет нетрудно его распознать.

— И это еще не все, — сказал Невин, но тут же сморщился. — Ахрд, как же у меня болит голова!

— Ты не можешь вылечить себя? — спросил Дахан.

— Не сейчас. — Шаман тоскливо улыбнулся. — До тех пор, пока они не уедут, я не хочу пользоваться своим умением ни в чем… — Он многозначительно посмотрел на все еще лежавшего без сознания Морраха, и Дахан понимающе кивнул. — Я потерплю. Я полагаю, Каландрилл говорит дело. Больше вам опасаться моих братьев не придется. Если бы Рхыфамун мог вселиться в нас обоих, он послал бы меня вместе с Моррахом.

— Я уже думал об этом, — сказал Каландрилл. — Сразу заподозрил неладное, когда увидел, что из вашей кибитки вышел только один человек.

— Истинно. — Невин на сей раз сдержался и не стал кивать. — Мы ведь всегда действуем вместе. По всем становищам говорящие с духами живут парами.

Дахан и Брахт кивнули.

— Говорящих с духами всегда по меньшей мере двое, — продолжал Невин. — В крупных становищах нас может быть трое или четверо. Но поодиночке — нигде. Понимаете теперь? Будь Рхыфамун в состоянии вселиться сразу в двоих, он, без сомнения, послал бы нас обоих исполнять свои грязные замыслы. Но он этого не сделал. Из чего я заключаю, что в двоих одновременно вселиться он не может и способен овладеть только одним телом.

— Истинно. — Каландрилл улыбнулся. — Я тебя понимаю.

— Ты смекалист, — похвалил его Невин и с улыбкой повернулся к лыкардам. — Нас по меньшей мере по двое в каждом становище, а Рхыфамун может вселиться только в одного. Ближайший стан — в пяти днях езды от нас, и, прежде чем там появятся наши друзья, все драхоманны уже будут знать о Рхыфамуне. И даже если колдун проведает, что они едут, и вселится в одного из говорящих с духами, другой об этом будет обязательно знать. Подобная магия не может себя не проявить.

— А одержимый будет схвачен, — заключил Каландрилл. — ибо даже та сила, что владела Моррахом, не может противостоять всему становищу.

— Истинно, и он будет задержан до тех пор, пока не прибудете вы, — с улыбкой продолжал Невин. — И тогда ты вновь пустишь в ход благословенный меч, и колдовство будет побеждено.

— Так что можно ехать спокойно, — сказал Каландрилл.

— Если, конечно, Рхыфамун не изобретет что-нибудь новенькое, — пробормотал Брахт.

— А он постарается, — усмехаясь, произнес Каландрилл, довольный собой. — Но это нас не остановит.

— Не остановит, — твердо поддержал его Брахт и тоже усмехнулся. — Во имя Ахрда, не остановит!

— Моррах приходит в себя! — воскликнула женщина, и все повернулись ко второму говорящему с духами.

Невин, не сдержав стона, встал подле Морраха на колени. Каландрилл на всякий случай вытащил меч. Уста Морраха раскрылись, и он то ли вздохнул, то ли застонал и наконец с трудом приподнял веки, моргнул, и вдруг глаза его широко раскрылись, и он закричал. Невин взял его за плечи и начал что-то быстро-быстро говорить на их языке. Моррах всхлипнул и прижался к другу, как увидевший кошмар ребенок к отцу. Моррах дрожал всем телом, зубы его стучали, лицо осунулось, глаза остекленели — он словно искал что-то внутри себя. Дрожь постепенно унялась, он сжал зубы, глубоко вдохнул, со свистом выдохнул, словно пропел благодарственный гимн, и поднял голову.

— Да не оставит меня Ахрд. — Он осмотрелся, словно наслаждаясь видом своей кибитки и знакомыми лицами. — Вино есть?

Ему протянули кружку, он жадно опрокинул ее в себя, утер уста, вернул кружку и встал, опираясь спиной на стену кибитки.

— Да не оставит меня Ахрд, — повторил он на энвахе, — и не подвергнет вновь подобному ужасу. Лучше бы вы разрубили меня пополам.

— Ты жив, а это главное, — сказал Невин. — И благодари за это Каландрилла и богиню Деру.

Моррах посмотрел на клинок Каландрилла, медленно, словно нехотя, протянул руку и коснулся стали. Но пальцы его ощутили только холодный металл. Он вздохнул и неуверенно улыбнулся.

— Благодарю тебя, Ахрд! Я едва тебя не убил!

— Не ты, а Рхыфамун, — возразил Каландрилл. — Ему нужно было умертвить кого-нибудь из нас.

Моррах кивнул и сказал:

— Я знаю. Я чувствовал его в себе. — Он содрогнулся и с потухшим взором повернулся к Невину: — Тебе сильно досталось, брат мой?

— Голова трещит, — улыбнулся Невин. — А так — ничего.

— Слава Ахрду, — пробормотал Моррах. — Больше я никому не причинил вреда?

— Никому, — успокоил его Невин. — Поведай, что знаешь.

Моррах предпочел бы все забыть, но, поколебавшись, кивнул и начал рассказ:

— Мы были в трансе. Беседовали с Теннадом, из ни Брхынов. И вдруг сгустилась тьма, плотная эфирная туча, словно нас окутал сам грех, и потом нечто вселилось в меня.

Он помолчал, дрожь пробежала по его телу. Невин тихо попросил вина и передал чашу Морраху. Он выпил и, крепко, так что побелели костяшки пальцев, сжимая пустую чашу, продолжил:

— Я знал, что это дух Рхыфамуна, я пытался воспротивиться ему, но он был слишком силен. Ахрд, насколько же он могуч! Он раздавил меня. Я превратился в послушную марионетку в его руках. Я видел, что ты все понял, и потому ударил тебя. Прости. Я оставил тебя одного, мне было все равно, жив ты или мертв. И я отправился к ним. — Моррах опустил чашу и указал рукой на троицу. — Я, или Рхыфамун, сидевший во мне, надеялся, что они спят, и собирался перерезать глотку хотя бы одному из них. Но вдруг появился Каландрилл, и мы вступили в борьбу; а затем они опять были втроем. Я слышал, как сам просил Брахта убить меня, и дух, сидевший во мне, был уверен, что, если он меня убьет, его прикажет убить Дахан, и тогда их начинанию придет конец. Очень важно, что их трое. Рхыфамун знает это, он знает, что их должно быть трое. А затем Каландрилл коснулся меня мечом, и я… Ахрд, какая это была боль! Словно в венах моих загорелся огонь. — Он с удивлением посмотрел на клинок и покачал головой. — Но это был очистительный огонь, ибо, горя, я чувствовал, что дух его меня покидает. А потом я уже ничего не помню.

— Слава Ахрду, ты жив и здоров, — заключил Невин.

— Слава Ахрду! Слава Дере, вложившей в руки Каландрилла такой меч, — сказал Моррах. — И что он вовремя вспомнил о нем. Окажись на его месте кто-нибудь не столь смекалистый, он разрубил бы меня на куски.

Каландрилл спрятал меч в ножны, уже не сомневаясь, что колдовство Рхыфамуна на сей раз побеждено.

— Он воспользовался тобой, — сказал юноша. — Но наш противник, кажется, перехитрил самого себя.

Невин в двух словах рассказал Морраху все, о чем' они только что говорили, и тот кивнул, улыбаясь.

— Истинно, — заявил он. — Колесо судьбы покатилось против него. Что он теперь предпримет, как ты думаешь?

— Рхыфамун скачет на север, в сторону Джессеринской равнины, — пояснил Каландрилл, — где заправляет бог Хоруль. А это значит, опочивальни Фарна там быть не может. Скорее всего, ему надо просто пересечь равнину, а затем и Боррхун-Мадж. По нашему разумению, Безумный бог покоится за пределами мира.

— Как вы его там найдете? — спросил Моррах и, сморщившись, добавил: — А что, если он переселится в кого-нибудь еще?

— Мы надеемся обогнать его с помощью Ахрда, пройдя через Куан-на'Дру. А переселение из тела в тело требует времени и усилий. Я полагаю, что пока он посидит в теле Давена Тираса. Так что мы его узнаем. — Каландрилл замолчал и нахмурился. — Хотя без помощи говорящих с духами на севере о его местонахождении нам придется только догадываться.

— Если он вознамерился пересечь Джессеринскую равнину, то ему придется переходить через Кесс-Имбрун, а там несколько переправ, — заявил Дахан. — А в той стороне, куда он скачет, всего одна.

— Дагган-Вхе, — пробормотал Брахт и, увидев вопрос в глазах Каландрилла, пояснил: — Кровавая тропа. Там воины Куан-на'Фора встретили в последний раз джессеритов.

— Что же, значит, надо гнать, и как можно быстрее, в Дагган-Вхе, — сказал Каландрилл.

Брахт кивнул и повернулся к Дахану:

— Нам понадобится ваша помощь.

— Говори, — велел кетоман.

— Провизии до следующего становища и еще по одному хорошему коню на каждого, — сказал Брахт и пояснил для Каландрилла: — Провизию мы распределим между собой, так что лошади и не заметят этого веса. А лошадь, которую каждый поведет в поводу, будет всегда свежей. Так мы доберемся быстрее.

Каландрилл согласился и добавил от себя:

— И сопровождение. Из воинов, которые знают тех, кого Джехенне отправила с Давеном Тирасом. На случай, если Рхыфамун их заколдует и отправит нам навстречу. Пусть они скачут с нами до Куан-на'Дру.

— Я молю Ахрда о том, чтобы ни Ларрхыну не пришлось поднимать оружия против соплеменника, — пробормотал Дахан. — Вы получите все, что просите. Когда собираетесь выступать?

Каландрилл посмотрел на открытый полог, вдруг сообразив, что ночь кончилась. Он перевел взгляд на Брахта и Катю, те кивнули:

— Прямо сейчас.

Дахан тоже кивнул и отдал несколько приказаний. Воины заторопились из кибитки. Катя сказала:

— Я бы искупалась, если у нас есть время. Боюсь, подобную роскошь мы теперь долго не сможем себе позволить.

— Только быстро, — попросил Брахт. — Помоемся, поедим — и в путь.

— Я бы поехал с вами, — заявил Моррах, — но, боюсь, мой талант может принести вам больше вреда, чем пользы.

— Оставайся, — согласился Каландрилл, улыбаясь, чтобы слова его не были истолкованы превратно. — К тому же вам еще предстоит связаться с говорящими с духами. А я боюсь, голова Невина пока к этому не готова.

— Истинно, — усмехнулся драхоманн.

— Мы будем молиться Ахрду, — пообещал Моррах. — Дабы уберег он вас от бед и даровал удачу.

— Благодарим. — Каландрилл встал и поклонился — Прощайте.

Они вышли из кибитки. Собравшиеся около нее лыкарды расступились с благоговейным выражением на лицах, желая им удачи. Путешественники торопливо помылись в реке, а когда вернулись в свою кибитку, их уже дожидался завтрак и оседланные лошади с полными переметными сумками.

— Вас будут сопровождать двадцать воинов, — заявил вождь. — Каждый из них знает в лицо тех, кто был послан Джехенне. Им приказано подчиняться вам беспрекословно. В случае необходимости они убьют тех, других.

— Будем молить Ахрда, чтобы такого не случилось, — сказал Брахт.

— У меня такое чувство, будто Рхыфамун бежит, — заметил Каландрилл. — Он постарается избавиться от обузы и отошлет воинов назад.

Дахан кивнул.

— Я бы сам с вами поскакал, — сказал он. — Но поскольку только что заступил на свой пост, чувствую, мне лучше остаться.

Каландрилл проглотил последний кусок хлеба и улыбнулся Дахану:

— Ты сделал все, что нужно. И мы благодарим тебя за это.

— Вот еще что, — обратился к кетоману Брахт, вставая. — Мне бы хотелось сообщить родителям, что я жив, а враг мой мертв.

— Они об этом узнают, — пообещал Дахан, пожимая всем троим по очереди руки. — Ни Эррхины будут знать. Ахрд, скоро благодаря бардам весь Куан-на'Фор будет об этом знать! Да пребудет с вами бог, друзья.

— И с вами тоже, — сказал Брахт и улыбнулся своим товарищам: — Ну что, поехали? На встречу с магом.

Только теперь Каландрилл понял, что такое гнать во весь опор. Не заботясь о лошадях, не опасаясь нападения лыкардов, они скакали что есть мочи. Если раньше временами они переходили на легкий галоп, а то и на рысь, то теперь беспрерывно мчались бешеным галопом. Когда кони под ними начинали уставать, они пересаживались на других и опять нещадно гнали вперед, и так беспрерывно. Подобным образом мчится войско, вторгшееся в чужую землю, пояснил Брахт. Даже ели и пили они в седле, без устали несясь на север, и табуны диких лошадей разбегались в разные стороны при их приближении, а стаи собак с визгом уносились подальше. Путники сбавляли темп, только когда солнце начинало опускаться, но до наступления полной темноты все же продолжали скакать вперед. Лишь когда тьма сгущалась окончательно, они спешивались и ужинали тем, чем снабдил их в дорогу Дахан. С первыми лучами рассвета они уже были в седле. До следующего становища, притулившегося подле небольшого леса, они домчались за два дня.

Солнце только скрылось за горизонтом. Их приветствовали с уважением и любопытством и немедленно препроводили к кетоману Вахиру и драхоманнам — здесь их тоже оказалось два: Девин и Прыф. Шаманы были в курсе всего и передали весть о Рхыфамуне дальше. О самом колдуне в теле Давена Тираса они могли сказать лишь то, что он был в их становище много дней назад. Из сопровождавших его людей ни один не вернулся.

Ночь путники провели в становище Вахира и отправились в дорогу на рассвете. И затем целых пять дней беспрерывно скакали, прежде чем въехали во владения племени ни Брхынов, под водительством воина по имени Рахан. Их встретили радушно, накормили и предложили остановиться на ночь в кибитке вождя. Сам Рахан был крайне смущен тем, что Давен Тирас его соплеменник. Здесь было целых три говорящих с духами — Овад, Телир и женщина по имени Роханна. Ее рассказ соответствовал тому, что поведали им Девин и Прыф: говорящие с духами не чувствовали его присутствия в эфире, никто не ведал, где сейчас Рхыфамун. Колдун словно растворился. С тех пор как он покинул становища ни Брхынов, ничьи глаза не видели его ни в землях лыкардов, ни в землях валанов. Словно, побывав в теле Морраха, он исчез с лица земли.

— Но до Кесс-Имбруна он еще добраться не мог, — заявил Брахт, когда они сели подле костра Рахана.

— Если только не воспользовался колдовством, — возразила Роханна. — Магия уже могла бы донести его до каньона. Но, похоже, он предпочитает путешествовать в теле человека.

— В украденном теле, — промычал Овад с отвращением на испещренном морщинами лице.

— Он как-то рассказывал мне, что в состоянии переноситься на большие расстояния при помощи колдовства, — сказал Каландрилл. — Но только туда, где уже бывал раньше.

— Гхаран-эвуры ограничены в своем выборе, — пояснил Телир. — Маг, обладающий подобной силой, может без труда принять любую форму, в том числе и ту, что передвигается быстрее человека. Например, птицы или коня. Однако, сбросив с себя тело Давена Тираса. он становится пленником новой формы, до тех пор пока не подыщет себе другую.

— А чтобы переселиться в новое тело, нужно время, — пробормотала Катя.

— Истинно, — согласился Телир и бросил на вануйку заинтригованный взгляд. — Ты в этом разбираешься?

— Мне рассказывали святые отцы моей родины, — пояснила Катя. — Прежде чем переселиться в новое тело, колдун должен близко познакомиться со своей жертвой.

— С Давеном Тирасом он провел немало времени, — напомнил Каландрилл.

— Так что, скорее всего, пока он будет жить в его теле, — предположил Телир. — Переселиться в животное легче. А вот освободиться от этой формы труднее.

— Да и колдовать человеку привычнее, нежели животному, — поддержал его Овад. — Так что, полагаю, он останется в теле Давена Тираса, пока не найдет себе что-нибудь более подходящее.

— А его собственное? — спросил Каландрилл, вспомнив лицо в облачке, вылетевшем из тела Морраха. — В становище Дахана я видел его лицо.

— Ты видел его тень, — пояснил Телир. — Лицо его духа.

— Гхаран-эвур не обладает природной формой, — добавила Роханна. — Прибегнув к темной магии, он отказывается от своего физического тела. То, что ты видел, было воистину лицом Рхыфамуна, только отраженным в эфире.

Овад сплюнул в костер — тема эта была ему явно не по нраву.

— Сам Рхыфамун — это тень, — продолжала Роханна. — Элементарная сила, дух. Тело, с которым был он рожден, давно истлело. Его физическая форма — это его последняя жертва.

— Так что, скорее всего, колдун останется в теле Давена Тираса, — задумчиво произнес Каландрилл. — Пока не подыщет себе новую жертву — возможно, среди джессеритов.

— Истинно, — кивнул Овад. — Я думаю, что будет так.

Двое других говорящих с духами согласились с ним, и Каландрилл сказал:

— А посему Рхыфамун будет избегать становищ, как я и предполагал.

— Он понимает, что мы знаем о его колдовстве, — сказал Телир. — Истинно, я тоже так думаю.

— И это нам на руку. — Каландрилл посмотрел на Брахта: — В теле человека до Кесс-Имбруна он пока добраться не мог.

Брахт кивнул и улыбнулся — совсем как волк, учуявший добычу, подумал Каландрилл.

— И ему ведь еще надо есть, — заметил керниец, взглянув на говорящих с духами. — Правильно?

— Есть надо Давену Тирасу, — подтвердил Телир.

— А кормить его никто не хочет, — размышляя вслух, произнес Брахт. — Все становища предупреждены, путь для него туда закрыт.

— Да, все говорящие с духами Куан-на'Фора знают, что он собой представляет, — сказала Роханна. — От Ганских отрогов до Кесс-Имбруна и от Восточного моря до Вальца ему не найти гостеприимных хозяев.

Улыбка Брахта стала шире.

— Что же подумают сопровождающие его воины о столь неожиданном повороте дела? Они ведь не могут не видеть, что все от них отвернулись.

— Дера! Ты прав! — воскликнул Каландрилл. — Я об этом и не подумал. А что, если они поднимут против него оружие?

— В любом становище, в какое они отважатся войти им все про него поведают, — сказал Телир. — И если только он не свяжет их колдовством, воины восстанут против него. Нет в Куан-на'Форе человека, готового вступить в союз с гхаран-эвуром.

— Как нет и способного взять над ним верх, — скептически заметил Овад. — Шестеро для колдуна такого пошиба — мелочь.

— И он может переселиться в тело одного из них, — заключила Роханна.

— Но есть Давену Тирасу все равно надо, — настаивал Брахт. — Следовательно, ему придется останавливаться для охоты, а посему и скакать он будет медленнее.

— А если Ахрд дарует нам беспрепятственный проезд через Священный лес, — вставил Каландрилл, — мы можем обогнать его и выйти к Дагган-Вхе раньше его. И будем останавливать всякого, кто попытается спуститься в Джессеринскую равнину, и новое обличье ему не поможет.

— А ты уверен, что он тоже не попытается пройти Священным лесом? — спросила Катя.

— Груагачи не пропустят его ни за что, — уверенно заявила Роханна. — А над ними не дано одержать верх Даже такому колдуну, как Рхыфамун. Нет, я уверена, он поедет кругом.

— Все теперь зависит от Ахрда, — заключил Телир. — и от груагачей.

Брахт быстро посмотрел на свои ладони, и Каландриллу показалось, что на лицо его на мгновение набежала тень. Но керниец твердым голосом заявил:

— Если в жилах моих воистину течет зеленый сок бога, они нам помогут.

— По крайней мере попробуйте. — пробормотал Телир.

— Истинно, — уверенно улыбаясь, кивнул Брахт. — Так мы и сделаем.

— А мы будем за вас молиться, — пообещала Роханна.

Каландрилл и его спутники покинули становище с первым утренним туманом. А уже вскоре поднявшееся солнце возвестило о начале дня. Глухо стучавшие копыта отмеряли лигу за лигой, и путники, не сбавляя скорости, продвигались все дальше на север, все ближе к Куан-на'Дру. Несколько дней они скакали по пустынной, выжженной солнцем равнине. Однажды, когда утром они сворачивали лагерь, на севере появились огромные серые грозовые облака. К полудню начался дождь, и пришлось ехать медленнее. В небе грохотало, ливень прибил траву. Ручьи и речушки, встречавшиеся им на пути, бурлили и кипели. Но они ехали и ехали вперед так быстро, как только могли.

Впервые появилась у них возможность настигнуть Рхыфамуна, преградить ему путь у Кесс-Имбруна и отобрать «Заветную книгу». Как? Этого Каландрилл не представлял, а во время грози заставить себя размышлять было трудно. При затянутом облаками небе пастбища являли собой жалкое зрелище. Все вокруг потемнело, и только, молния разрывала на мгновения мглу. Настроение у Каландрилла резко ухудшилось от непредвиденной задержки. Он попытался взбодриться, но жалкий вид прерии, плотная пелена воды, окружавшая их со всех сторон, подкармливали его опасения. Он не сомневался, что диковинные стражи Ахрда позволят им пересечь Куан-на'Дру; все говорящие с духами были того же мнения. То, что Брахт избежал распятия, подтверждало, что он любимец бога. Да ведь и Бураш спас их от чайпаку и перенес через Узкое море со скоростью, о которой и мечтать нельзя. А Дера явилась им на дороге в Ганнсхольд и наделила клинок Каландрилла силой. способной противостоять колдовству. Может, здесь и таится ответ? Может, именно ему предстоит сразиться с Рхыфамуном в последней схватке? И именно его благословленный богиней меч скрестится с черной магией колдуна?

От этой мысли Каландриллу стало страшно. Имей веру! — приказал он себе, натягивая удила и удерживая перепуганную лошадь. С нами Молодые боги. Мы победим.

Победим… Но сомнение притаилось где-то в глубине души, и изгнать его до конца ему так и не удалось.

Каландрилл стер потоки воды с лица. Что поделаешь? — подумал он. Выбора нет. Даже если предстоит погибнуть в этой схватке, я связан клятвой. Он и мысли не допускал о том, чтобы отречься. Тогда он перестанет считать себя человеком. Брахт не испугался, не выказал и тени сомнения, когда им пришлось ступить на земли Куан-на'Фора, хотя и знал, что там его ждет верная погибель. А Катя подвергла себя добровольному изгнанию. Так что и он не должен сомневаться. С верой вперед, приказал он себе. В Куан-на'Дру и дальше — в Кесс-Имбрун. На Кровавую тропу — подходящее название, усмехнулся он, — где путешествие их может подойти к концу.

И, словно подбадривая его, солнце выглянуло из-за темных туч и осветило луга. Это был широкий сверкающий луч, совсем как тот, что озарил богиню Деру при прощании на дороге.

— Истинно, имей веру, — сказал Каландрилл, не замечая, что говорит вслух.

Небеса еще раз громыхнули, и ливень унесся на юг. Небо расчистилось и засверкало яркой голубизной, ветер потеплел. Запели птицы, прерии источали сладкий запах умытой дождем травы.

Когда солнце уже начало клониться к западу, впереди замаячил холм. Он колебался в испарениях, поднимавшихся от травы. Путники перевалили через хребет и как по команде остановились. В благоговении Каландрилл смотрел на раскинувшуюся перед ними картину.

Поросший травой склон холма плавно сходил к равнине и наталкивался на огромное темно-зеленое пространство, которое растекалось на восток, на запад и так далеко на север, что даже самый острый глаз не видел, где оно кончается. Словно великое молчаливое темно-зеленое море залило собой весь север Куан-на'Фора.

— Куан-на'Дру, — тихо и с глубоким почтением в голосе сказал Брахт.

Бескрайность лесного моря пугала Каландрилла. Как же он был наивен, когда считал огромными леса Кандахара! Ничтожные рощицы! Он и представить себе не мог, насколько велик простирающийся перед ними Священный лес. Он молча последовал за Брахтом вниз по склону. Верхушки деревьев обагрились лучами заходящего солнца. Великий Лес пылал.

Привал они устроили на равнине, подле небольшого ручейка, беспечно лопотавшего в траве. А на рассвете опять пустили коней во весь опор. Сопровождавшие их лыкарды были молчаливы и торжественны перед лицом Священного леса. Каландрилл чувствовал его близость, словно темная чаща, заполнявшая собой весь горизонт, окутывала все вокруг особой духовной тенью.

За три долгих выстрела из лука от Леса, уже ближе к полудню, лыкарды замедлили шаг, и предводитель их, Нихор, обратился к трем избранным:

— С вашего позволения, дальше мы не поедем. С нами нет драхоманнов, за нас некому вступиться…

Брахт кивнул.

— Оставайтесь здесь, — сказал он. — Дождитесь, пока мы не войдем в него.

Нихор благодарно улыбнулся.

— Мы будем смотреть за вами, — пообещал он. — И если груагачи допустят вас, мы будем ждать здесь до завтрашнего рассвета.

В том, как сказал он это и как посмотрел на Лес, было много сомнения. Брахт улыбнулся — ему тоже было неспокойно — и передал повод запасного коня Нихору.

— Отведи их назад Дахану с нашей благодарностью. — Затем, повернувшись к Каландриллу и Кате, сказал: — Поехали.

Не дожидаясь ответа, словно подгоняемый сомнениями, он пришпорил вороного и помчался вперед. Друзья его без промедления передали поводья запасных лошадей лыкардам и с топотом понеслись вслед за ним.

Чем ближе они были к Куан-на'Дру, тем тише и молчаливее становилось вокруг. Насекомые и птицы, хоть и занятые своими обычными делами, издавали приглушенные звуки. Ветер дул непрестанно, но беззвучно, а прерии что-то очень тихо нашептывали. Даже топот копыт был приглушен молчаливым Лесом, заполнившим собой весь горизонт. Подступы к нему охранялись рябиной и терном, ясенем и бузиной. Сразу за ними шла полоса молоденьких дубов, а дальше грузно поднимались необхватные деревья с массивными, раскинутыми, словно руки, сучьями со сверкающими изумрудом листьями. Всем своим существом Каландрилл чувствовал мощь этих царственных деревьев.