Войны богов (№2) - Темная магия

— Натяните тетиву на луки, — посоветовал Брахт, когда они уже собирались вскочить в седла. — И держите их под рукой. Если придется драться, то, скорее всего, это произойдет на конях.

Они натянули тетиву и приторочили луки к седлам. Несмотря на практику на судне, Каландрилл сомневался что сможет должным образом воспользоваться луком со спины мчащейся лошади. Это совсем не то, что стрелять на твердой земле или с палубы военного судна.

Имей веру, убеждал он себя. Глядишь, нам еще и не придется драться.

С этой мыслью он вскочил на гнедого и отправился за Брахтом вниз по склону. Роща осталась позади, кедры и кипарисы исчезли, и перед ними открылся широкий луг. Брахт натянул удила. Все сомнения прошедшей ночи оставили его. Приподнявшись на стременах, он, широко улыбаясь, осмотрелся вокруг: — Куан-на'Фор!

В голосе его звучало почтение, а в голубых глазах стоял восторг.

Каландрилл был даже напуган открывшимся перед ним простором. Солнце забиралось все выше и выше по сверкавшему чистейшей голубизной небу. На восточном горизонте клубились белые как снег кучевые облака, высоко над головой замерли легкие полоски перистых. Едва ощутимый ветерок шевелил траву, и Каландриллу показалось, что он в море, в огромном земном океане, чьи воды состоят из мириадов переливающихся разными оттенками зеленого травинок. Далеко впереди на солнце поблескивала лента реки; на огромных просторах зеленеющей земли то тут, то там темнели, словно заплатки, словно тени от облаков, рощи и леса. Воздух был чист и свеж и пах травой и наступающей весной. Каландрилл подумал, что шире не может быть простора на свете и что найти Рхыфамуна в такой бескрайней стране — дело гиблое, и потому он отдал должное Кате: надо искать помощи Ахрда.

— Вперед, — скомандовал Брахт, и Каландрилл пришпорил гнедого.

Легким галопом они спустились с последнего склона на еще один луг, где высокая трава шелестела на ветру, напевая забытую грустную мелодию; ярко окрашенные птицы вторили ей трелями и щебетом, порхая среди сочной зелени.

Путники скакали ровным галопом до самой реки, чьи берега были отмечены линией ив. Берег оказался крутым, тут и там выступали песчаные банки, с которых в воздух взмывали стаи уток и трясогузок. Брахт приказал подождать, а сам проехался вдоль берега, внимательно вглядываясь в песок. Вернувшись, он заявил, что не обнаружил следов лыкардов, и путники, поднимая фонтаны брызг, переправились через мелкую речушку и продолжили свой путь.

В полдень они остановились — лошадям необходим был отдых, да и им самим не мешало подкрепиться. До сих пор им не встретился ни один человек, хотя время от времени где-то вдали виднелись табуны лошадей, пасшихся на сочных травах. Жеребцы с вызовом ржали, и вороной Брахта отвечал им.

Они скакали галопом без передышки, и Каландрилл понял, как ошибался, когда с высоты холмов, которые они оставили еще утром, принял расстилавшуюся перед ними землю за ровную поверхность: то и дело им попадались расселины, овраги и крутые ущелья, в которых запросто мог спрятаться целый эскадрон всадников. И Каландрилл стал внимательнее присматриваться к окрестностям, следуя примеру Брахта. Но за целый день им так никто и не встретился, хотя ближе к вечеру далеко на западе они различили поднимающийся к небу дымок, отмечавший становище лыкардов. Они прибавили скорость, чтобы побыстрее укрыться в роще.

Расстояние до лесов здесь тоже искажалось. Издалека рощица казалась совсем маленькой, но по мере приближения все росла и росла на восток и на запад и превращалась в настоящий лес. Серебристая кора берез, окружавших рощу как палисадник, сверкала в лучах заходящего солнца. Сразу за березами поднимались грабы широко раскинувшие ветви над землей, еще покрытой прошлогодними засохшими листьями. А Брахт все скакал и скакал. Теперь они ехали по тенистой тропинке сопровождаемые громким пением птиц. Наконец впереди показался ольшаник, отмечавший мелкую речушку, с бульканьем впадавшую в небольшое озерцо. Здесь они спешились и собрали хворост, но костер разожгли только тогда, когда сгустилась тьма, а небо потемнело настолько, что поглощало дым от костра. Убедившись, что за близко стоящими друг от друга деревьями костра не будет видно, путники приготовили ужин и поставили шатры. Памятуя о дыме, виденном ими сегодня на просторах, они решили по очереди бодрствовать всю ночь. Первой выпало дежурить Кате, сменить ее должен был Каландрилл.

Разбуженный Катей, он завернулся в накидку — ночи еще были холодными — и, закинув за спину колчан, с луком в руках принялся ходить вокруг костра. Бледный серебристый лунный свет окутывал рощу. Высоко в небе сквозь кроны деревьев поблескивали звезды. Лошади всхрапывали и фыркали во сне; козодои резко вскрикивали, филины глухо вторили им; в наступившей тьме шныряли наземные хищники. Лес дышал миром и покоем, шелестящим языком шепча Каландриллу на ухо, что, пока они под его покровом, им ничто не грозит. Каландрилл даже подумал, что, может, это — бессловесное послание самого Ахрда, настолько глубоко он был уверен, что все будет в порядке. За время его дежурства ничего не произошло, и он, растолкав Брахта в назначенный час, улегся и мирно уснул.

День зародился ярким, и, позавтракав, они вновь отправились в путь через лес, ведомые Брахтом. Поскольку ехать пришлось по узкой тропинке, то скорость их была невелика, и из леса Каландрилл и его спутники выехали только ближе к полудню. Перед ними простиралась безграничная открытая местность, где укрыться будет негде. К счастью, скача по прерии, переходя с галопа на шаг, они не встретили ни единого следа ни Ларрхынов. Солнце грело им спины, ветерок шелестел в высокой, по колено, траве. Они видели табуны лошадей и стаи диких собак, главных хищников этих мест, как пояснил Брахт. Но собаки не приближались. Это были исключительно неприятные создания, с тупыми мордами и тяжелыми челюстями, длинными лапами и короткими, словно обрубленными, хвостами. Пегие настолько, что почти сливались с травой, они как призраки гонялись за добычей. Время было для них привольное — можно вдосталь насытиться больными жеребятами. И именно поэтому, как пояснил Брахт, они не представляют никакой опасности для путника. В более голодные времена собаки, в отличие от волков на возвышенности, иногда нападают на человека.

В эту ночь они разбили бивак в узкой расселине и не разжигали огня, памятуя о дыме, виденном ими в течение дня близко, как никогда. На следующий день в путь отправились раньше обычного — солнце едва-едва выглянуло из-за горизонта. Передав вьючную лошадь на попечение Каландрилла, Брахт поехал на разведку. Пришпорив вороного, он пустил его в галоп и быстро исчез из виду.

Керниец вернулся на бешеной скорости, когда утро уже вступило в свои права, и резко остановил жеребца около Кати, нетерпеливо поджидавшей его вместе с Каландриллом.

— Всадники ни Ларрхынов, — заявил он, указывая вперед. — Скачут нам наперерез.

— В нашем направлении? — переспросила девушка.

— На запад, — покачал головой Брахт. — Но они нас заметят, если не спрячемся.

Каландрилл осмотрелся — вокруг была только трава. Где же тут прятаться?

— Быстро, — резко приказал Брахт, и Каландрилл, сообразив, что инстинктивно притормозил гнедого, дал ему шпоры, бросаясь за Брахтом. Вьючная лошадь жалобно заржала, когда веревка натянулась.

— Мы будем драться? — спросил Каландрилл.

— Мы будем прятаться, — ответил Брахт.

Каландриллу ничего не оставалось, как следовать за ним.

Куда мы? — думал он. Если всадники ни Ларрхынов скачут на запад, а мы будем продолжать скакать па север, то наши пути неминуемо пересекутся. Спасения нет. Брахт знает эту землю, твердо заявил он себе. Доверься ему.

Но от сомнений не так-то легко было избавиться, и все казалось, что они мчатся прямо навстречу битве.

Они с шумом пересекли речку, отмеченную, как и первая, полоской ив и ольшаника, и тут Каландрилл понял что луг постепенно поднимается и Брахт несется на самый верх, откуда их будет видно со всех сторон. Но когда они взлетели на гребень, всадников он не увидел и сообразил, что те скачут где-то в складках местности. Он окончательно уверовал в кернийца и, приободрившись, пришпорил гнедого и с громким топотом бросился вниз по склону, пока не оказался в ложбине, где Брахт остановил вороного.

В мгновение ока керниец соскочил с коня, и жеребец поднялся на дыбы, недовольный тем, что наездник резко натянул удила. Брахт схватил жеребца за щетку и толкнул его в плечо, что-то шепча ему на ухо. Жеребец недовольно заржал, но опустился на колени — для него это было явно не в новинку, — а затем повалился на бок. Брахт похлопал его по морде, что-то нашептывая, опустил поводья на блестящую от пота шею и бросился к Каландриллу. Жеребец остался лежать.

— Держи вьючную лошадь, — приказал Брахт и повторил всю процедуру, только резче, с мерином Каландрилла, а затем и с Катиной лошадью. — Ложитесь им на шею. Держите рукой за морду: чтобы лежали тихо.

Каландрилл подчинился и, оглянувшись, увидел, как Брахт навалился на шею вьючной лошади.

Потом им оставалось только ждать. Вскоре земля задрожала от топота мчащихся лошадей. Какое-то насекомое пристроилось у Каландрилла на шее и поползло вверх. Держа напрягшегося гнедого одной рукой, он шлепнул себя по шее. Жучок взлетел, но стоило только Каландриллу убрать руку, как он вернулся на прежнее место, и Каландрилл, прислушиваясь к топоту копыт, отказался от попыток его отогнать. Всадники приближались, перестук копыт становился все громче, и Каландрилл крепче сжал руку на морде мерина, закатившего глаза и предпринявшего попытку встать. К первому жучку прибавился второй, и Каландрилл едва не отпустил мерина, чтобы пришлепнуть насекомых. С трудом сдержав себя, он искоса глянул на Катю. Девушка лежала, навалившись всем весом на шею сивого, загоревшее лицо ее блестело от пота, глаза были прикованы к вершине склона. Брахт, чуть дальше, удерживал вьючную лошадь. Лук его и колчан лежали прямо перед ним. И когда он успел вытащить оружие? Вороной лежал неподвижно.

Топот копыт, как сердитый гром, заполнял собой все, словно всадники скакали прямо к впадине. Каландрилл молча ругал себя за то, что не успел вытащить лук, оказавшийся теперь под гнедым. Но потом подумал, что ни Ларрхыны все равно будут так близко, что лук ему не пригодится. Если они обнаружат троих незваных гостей, то драться придется на мечах. Сколько их там?

Спустя некоторое время Каландрилл, к своему удивлению, отметил что топот стал стихать, удаляться и наконец превратился лишь в жуткое воспоминание, эхом отскакивавшее от напряженных нервов. Он вздрогнул, почувствовав на плече прикосновение руки.

Брахт бодро сказал:

— Если, конечно, у тебя не развилось странного пристрастия к этой лошади, то ты можешь встать.

Каландрилл, изогнувшись, вскочил, и животное тут же поднялось на ноги, тряся головой, фыркая и дико поводя глазами. Он успокаивал мерина до тех пор, пока оба они не перестали трястись. Катя утихомирила сивого, а Брахт, похлопывая вьючную лошадь, тихо позвал жеребца, который тут же вскочил на ноги и посмотрел на хозяина.

— А я уже подумал… — Каландрилл замолчал, порывисто вздохнув. — Дера, я боялся, они нарвутся прямо на нас.

Брахт усмехнулся и жестом предложил ему вскочить в седло.

— Здесь есть где укрыться, — заявил он, улыбаясь. — Надо только знать эту землю. Ничего, научишься.

Каландрилл, уже в седле, кивнул. Брахт подвел вьючную лошадь поближе к жеребцу, вскочил в седло и жестом приказал всем следовать за ним из укрывшей их ложбины на восток, а затем опять повернул на север.

— Надо быть поосторожнее, — предупредил Брахт, глядя на запад. — У них где-то здесь недалеко стойбище.

Где — путники увидели в сумерках по огням костров, горевших менее чем в лиге от них.

— Немного отдохнем, а потом будем скакать всю ночь, — предложил Брахт. — Утром они опять отправятся за дикими жеребятами. Боюсь, что какое-то время нам придется скакать по ночам.

Ни Каландрилл, ни Катя не нашли в этом ничего особенного, и в кромешной темноте, накрывшей прерии, они перекусили холодным мясом. Ветер утих, стало прохладнее.

— А след они наш не обнаружат? — спросил Каландрилл.

— След они, конечно, увидят, но, надеюсь, Ахрд убедит их в том, что это след диких лошадей.

— И они не последуют за этими дикими лошадьми? — настаивал Каландрилл. — Ведь они же за ними и гоняются.

— Четыре лошади не привлекут их внимания, — заверил Брахт. — К тому же они увидят, что жеребятами здесь и не пахнет. Нет, я думаю, опасность нам не грозит, если, конечно, они нас не увидят.

А это очень даже возможно, подумал Каландрилл, если вовремя не подвернется подходящая низинка или лощинка.

Но он не стал говорить этого вслух, а лишь вскочил в седло, и они отправились в путь.

Видно было почти как днем, ибо расстилавшиеся перед ними луга освещались серебряным светом набравшей полную силу Луны и мириадами звезд, высыпавших на безоблачном небе. Каландрилл решил, что столько звезд он никогда не видел, даже когда они плыли по Узкому морю и скакали по Лиссе. Бескрайний Куан-на'Фор словно отражался в небе. Они мчались как призраки, лига за лигой, пока небесный шатер над головой не начал сереть в преддверии рассвета. Брахт придержал вороного. Усыпанный звездами бархат неба начал белеть, а на востоке горизонт загорелся первыми предрассветными лучами. Они выехали к реке и остановились на берегу, чтобы дать лошадям возможность напиться, но не решились разбивать здесь лагерь — в любой момент на водопой могли прийти дикие лошади, а за ними и лыкарды. Они отправились дальше и скакали до тех пор, пока темное одеяло предутренних сумерек не накрыло вновь землю. Брахт объявил привал под невысоким холмом, сказав, что они могут немного поспать, а потом продолжат путь.

Первым дежурить выпало Каландриллу. Он забрался на вершину холма и принялся наблюдать за восходом солнца. Мир окунулся в пламень цветов; жидкие языки солнечной лавы растекались по округе, изгоняя ночь; птицы старались вовсю. Подул ветерок, несильный, но настойчивый. Послышался лай собак, вышедших на охоту, тихое ржание диких лошадей и резкий ответ жеребца. Очень далеко, почти на самом горизонте, Каландрилл различил стадо лошадей, несшееся вскачь на юго-запад, по направлению к их холму. Когда они приблизились, Каландрилл различил более мелкие фигурки, преследовавшие лошадей, — стая собак, понял он. Вдруг пятнистая кобыла споткнулась, чуть замешкалась, и три собаки мгновенно вцепились ей в ноги. Еще две набросились на нее спереди. Жеребец, возглавлявший табун, резко развернулся и рванулся назад с диким ржанием. Каландрилл был поглощен происходившей у него на глазах драмой. Жеребец с ходу налетел на собак, и одна с визгом перевернулась через голову, а конь обрушился на нее передними копытами. Второй пес полетел вверх тормашками от удара задними ногами. Кобыла бросилась вскачь, а жеребец, задержавшись на мгновение, встал на дыбы, разрезая утренний воздух копытами и наполняя его резким ржанием, и понесся вдогонку за табуном.

Каландрилл следил за их бегом. Наконец стая отбила от табуна прихрамывающего годовалого жеребенка, набросилась на него, и тот, искалеченный, быстро упал и скоро умер. Не желая глядеть на кровавый собачий пир, Каландрилл продолжал следить за табуном, мчавшимся теперь на запад, к дыму от стойбища ни Ларрхынов Но это было так далеко, что, кроме смутного пятна на траве да очертаний шатров, он ничего рассмотреть не мог. Правда, позже он различил всадников, привлеченных ржанием лошадей и лаем их преследователей. С такого расстояния они не могли его увидеть, но Каландрилл, не желая рисковать, прижался к земле.

Табун и всадники пересеклись. Кони повернули к северу, всадники пронеслись мимо, стреляя из луков в собак. До Каландрилла донесся едва слышный визг. Собаки исчезли в траве, а лыкарды помчались за табуном. Над тем местом, где пал жеребенок, закружили птицы, резкими черными пятнами выделявшиеся на фоне утреннего неба, дожидаясь, когда собаки насытятся и к пиршеству смогут приступить и они. Каландрилл вздохнул — ему было жаль жеребенка, но что поделаешь, такова жизнь. Он провел руками по влажной от росы траве и потер лицо, произнося молитву Дере, а затем и Ахрду, — развернувшаяся у него на глазах драма лишний раз напомнила ему, как близко от них бродит на этих бескрайних просторах смерть.

Когда солнце поднялось выше, он разбудил Брахта и указал ему на лагерь лыкардов.

Керниец кивнул и сказал:

— Раз уж они так близко, лучше посвятим день сну. В путь отправимся ночью.

— Расседлать лошадей? — спросил Каландрилл.

— Не стоит. — Брахт с серьезным лицом смотрел в сторону поднимающегося к небу дыма. — Нам, возможно, придется быстро уносить отсюда ноги.

Каландрилл пожал плечами и оставил кернийца нести вахту, а сам завернулся в одеяло и быстро уснул под теплым солнцем.

Он спал глубоко, без сновидений, а просыпался медленно, не сразу сообразив, где находится. Но вдруг до ушей его долетел скрежет металла, и он мгновенно схватился за эфес меча, еще прежде, чем вспомнил, что лежит на земле под холмом в Куан-на'Форе недалеко от враждебно настроенных ни Ларрхынов. Перекатившись через спину, он вскочил на ноги в полусогнутом положении с мечом на изготовку. Перед ним, усмехаясь, Брахт точил меч. Каландрилл отправил свой клинок назад в ножны.

— Все в порядке, — сказал Брахт. — Дежурит Катя, а ты проспал почти весь день.

Каландрилл посмотрел на небо — солнце прошло больше половины небосвода и уже клонилось к западному горизонту. Катя сидела на корточках на вершине холма, положив лук на колени; недалеко паслись лошади. Каландрилл отпил несколько глотков из фляги, и в желудке у него заурчало. Брахт рассмеялся, указывая на переметную сумку, лежавшую неподалеку.

— Придется опять холодное мясо есть. И так до тех пор, пока не выйдем на более безопасное место.

Каландрилл и этому был рад: сухое мясо и жесткие галеты показались ему роскошью, особенно принимая во внимание, что никто им не угрожает.

Утолив голод, он отправился на поиски более или менее закрытого местечка, где можно было бы удовлетворить другую потребность, а после того уселся на корточки подле Брахта и принялся точить меч.

— Мы так и будем ехать по ночам? — спросил он.

— Пока — да, — сказал Брахт. — Но через день-два мы оставим эти пастбища, и там уже можно будет скакать днем.

— Значит, ни Ларрхынов мы больше не встретим? — спросил Каландрилл.

— Встретим, — ответил Брахт. — Весной роды разъезжаются далеко по пастбищам. Отъедем подальше от этих, и какое-то время их не будет, а потом опять увидим.

Каландрилл кивнул и спросил:

— А они не встречаются между собой?

— Не сейчас, — ответил Брахт. — Сейчас — время жеребят. А потом, в начале лета, они соберутся все вместе вблизи Куан-на'Дру отблагодарить Ахрда за щедрость и попросить его благословения. Ближе к зиме они соберутся опять, но не сейчас. Сейчас они рассыпаны по всей своей земле. Нам повезло, что мы оказались в Куан-на'Форе в это время года.

— Повезло? — удивился Каландрилл. — А может, это божественный промысел?

— Что бы это ни было, — пожал плечами Брахт, — это — удача.

— Интересно, не приложили ли к этому руку Молодые боги? — задумчиво произнес Каландрилл. — Если бы Бураш не перенес нас с такой скоростью через Узкое море…

Брахт хмыкнул и сказал:

— Возможно. Но также возможно, что, если бы нас не захватили чайпаку, Бураш бы и не вспомнил о нас. Уж не хочешь ли ты сказать, что Братство тоже нам подыгрывает?

— Вполне возможно, — сказал Каландрилл. — Хотя и не сознавая этого.

— Я бы предпочел обойтись без их помощи, — ухмыльнулся Брахт.

— Интересно, — Каландрилл пожал плечами, наслаждаясь вынужденным бездельем, позволившим ему поразмышлять на философские темы, — если Фарн на самом деле заворочался в своей опочивальне и мир от этого вздрагивает, почему бы и Балатуру не поворочаться? Я думаю, он тоже играет какую-то роль во всем происходящем, хотя и во сне.

— Возможно, — согласился Брахт. — Но то, что мы так быстро оказались в Лиссе и перевалили через Ганнский хребет в это время года, могло быть и простым совпадением.

Каландрилл кивнул.

— Но также возможно и то, что нам помогают Молодые боги или даже Балатур.

— Если это так, — с сомнением произнес Брахт, — то почему они сами не остановят Рхыфамуна?

— Таков, вероятно, замысел, — покачал головой Каландрилл. — Дера говорила, что они не могут помогать нам бесконечно, что это дело людей, что люди должны сыграть свою роль.

— Она говорила с тобой и Катей, — напомнил Брахт. — Но не со мной. Если здесь и есть какой-то замысел, то я его не вижу. Я вижу только нас троих, преследующих Рхыфамуна без чей-либо помощи.

— Я думаю, что все не так просто, — твердо заявил Каландрилл.

— Тогда молись о том, чтобы Ахрд посадил леса на нашем пути, — возразил Брахт. — Лыкарды в леса не заходят.

— Почему?

Керниец нахмурился, словно на такой глупый вопрос у него не было ответа, но через мгновение улыбнулся, и смуглое лицо его подобрело.

— Я все забываю, что ты мало что знаешь о Куан-на'Форе, — терпеливо сказал он. — Куан-на'Фор — . земля лошадей и всадников, понимаешь? А лошади живут на лугах. — Он обвел мечом простирающиеся перед ними прерии. — Зачем им леса, если у них такие пастбища? А посему и животные, и люди предпочитают жить на открытой местности, а не в лесах.

Каландрилл кивнул. Он понял.

— Значит, в лесах мы в безопасности.

— Истинно, — подтвердил Брахт.

— Но ведь вы же пользуетесь древесиной?

— Конечно. — Большим пальцем руки Брахт очень осторожно попробовал острие меча и, довольно хмыкнув, сунул клинок в ножны. — Мы делаем из нее большие телеги, балки для наших жилищ, седла, ну и все такое… Но древесину мы берем только там, где позволяет Ахрд. И никогда не рубим дуб!

— А откуда вы знаете, какой лес можно трогать, а какой нельзя?

— На это нам указывают драхоманны, говорящие с духами, — пояснил Брахт. — А им сообщает Ахрд.

Каландрилл опять кивнул.

— А эти ваши, говорящие с духами… — начал он, но Брахт поднял руку.

— О, их лучше не трогать, — быстро сказал керниец. — У них там наверняка с собой драхоманны. — Он ткнул пальцем в сторону стойбища ни Ларрхынов. — А у них чуткие уши. Стоит им тебя услышать…

Он пожал плечами, не закончив фразы. Каландрилл согласно опустил голову, думая о том, сколько ему еще предстоит узнать о Куан-на'Форе и его обычаях, о чем нет упоминания ни у Сарниума, ни у Медифа, да и вообще ни в одном научном труде, прочитанном им когда-то с такой жадностью. Как давно это было! Возможно, как-нибудь он все это опишет, все то, что узнал и еще узнает за это путешествие… Он улыбнулся, вспомнив что когда-то мечтал именно об этом, и сказал себе что, прежде чем думать о книгах, надо довести дело до конца, причем до победного конца, ибо в противном случае и он, и Брахт, и Катя падут жертвой безумного честолюбия Рхыфамуна.

Он заточил меч. Небо начинало темнеть, скоро опять в путь.

Когда солнце опустилось за край мира и небо на западе окрасилось в красный цвет, Брахт позвал Катю с вершины холма, они наскоро перекусили и с последним лучом света вскочили на лошадей; небо расцветилось бесконечными созвездиями. Ночь была светлой, лунной, и они мчались быстро, почти так же, как и при свете солнца, и угрожающие огни стоянки ни Ларрхынов скоро растаяли позади во тьме. Перед ними расстилались пустынные прерии.

Как-то они наехали на спящую свору собак. Хищники завыли и залаяли при их приближении, но, не предприняв попытки напасть, бросились врассыпную, и очень скоро их грозное рычание растаяло в ночи. Дважды они побеспокоили табуны; лошади издавали легкое ржание, жеребцы зыркали глазами, но не оказывали им сопротивления. Путники переправились вброд через широкую реку и пересекли рощицу, где поваленные деревья и срубленные ветки свидетельствовали о том, что здесь бывали лыкарды, хотя, судя по срубам, уже давно. Ближе к рассвету, когда небо опять посветлело, они остановились на ровном лугу, где не было ни лощин, ни холмов и вообще никакого другого прикрытия.

— Может, поедем дальше? — предложил Каландрилл, опасливо озираясь.

— Через некоторое время, — успокоил его Брахт, соскакивая с вороного. — Надо дать лошадям отдохнуть. Может статься, им придется гнать во весь опор.

— Неужели ни Ларрхыны заходят так далеко? — спросила Катя.

Брахт хмуро кивнул.

— С помощью Ахрда они нас не заметят. — Брахт снял седло с вороного и груз с вьючной лошади. — Но если они все-таки нас увидят, нам понадобятся свежие лошади. Если, конечно, у тебя нет намерения с ними драться.

— Я бы не хотела, — ответила девушка и принялась вытирать мерина. — Но это очень открытое место.

— Мы здесь не надолго, — успокоил ее керниец. — Только дадим лошадям отдохнуть — и сразу в путь. А до тех пор надо быть начеку.

Каландрилл предпочел бы скакать дальше, местность была совсем открытая, и, хотя юноша и последовал примеру Брахта — снял седло с мерина и начал вытирать его, — чувствовал он себя очень неуверенно. Он был настолько напряжен, что даже не смог уснуть, когда Брахт, взяв на себя первую смену караула, предложил им прилечь. Каландрилл расположился на одеяле и закрыл глаза, но ему все чудились рыскающие повсюду лыкарды, случайно наталкивающиеся на них в поле. Он не мог не прислушиваться, страшась услышать топот копыт и тревожный окрик Брахта. Но ни того, ни другого не последовало. Окончательно рассвело, а Каландрилл все не мог уснуть. Он встал и подошел к кернийцу. Катя спокойно спала — она, как и керниец, могла отдыхать в любой ситуации.

— Я не могу приказать себе спать, как ты, — ответил он на вопросительный взгляд Брахта. — Давай я подежурю.

— Посидим вместе. — Брахт коротко улыбнулся.

Каландрилл понял, что керниец только притворяется столь невозмутимым, чтобы успокоить друзей и дать им возможность отдохнуть.

— Ты думаешь, они нас найдут? — медленно спросил он.

— Думаю, это возможно, — ответил Брахт. — Но лошадям все равно нужен отдых.

— И что тогда будет?

— Мы постараемся убежать или примем бой.

— От чего это будет зависеть?

— От того, как много их будет. И насколько они будут настроены на драку.

Каландрилл кивнул, словно смиряясь с неизбежным.

— Они распознают во мне асифа, — пояснил Брахт, — и постараются убить меня уже только за то, что я ступил на их землю. А ежели они меня узнают… что же… — он горько усмехнулся, — они постараются доставить меня к Джехенне и подарят ей гвозди.

Каландрилла передернуло.

— Но если будет возможность, мы убежим? — спросил Каландрилл.

Брахт ответил не сразу:

— Вот что я тебе скажу, только больше не будем об этом, чтобы уши тех, о ком говорим мы, нас не услышали. Так вот, если они нас увидят и расскажут своим драхоманнам, то те сообщат о нас всем становищам между ними в Куан-на'Дру. Они умеют это делать. Если тех, кто нас увидит, будет немного, их надо убить. И оставить на съедение собакам, а коней их отпустить, чтобы они соединились с дикими стадами. Только так мы сможем избежать дальнейшего преследования.

— Даже если они не захотят с нами драться? — нахмурился Каландрилл. — Даже если мы сможем от них убежать?

— Да, — сказал Брахт. — В противном случае вдогонку за нами бросятся все ни Ларрхыны.

— А если их будет много? — не унимался Каландрилл. — Слишком много, чтобы убить всех?

— Тогда мы попытаемся убежать. — Брахт пожал плечами. — И будем молить Ахрда, чтобы он уберег нас.

Каландрилл вздохнул, наблюдая за рассветом. Похоже, что вновь руки его будут запачканы невинной кровью. Но другого выхода нет, ибо эти невинные люди могут помешать достижению их великой цели.

— Да поможет нам Ахрд проехать мимо них незамеченными, — пробормотал он. Ничего другого ему не пришло в голову.

— Истинно, — без выражения согласился Брахт. Каландрилл и Брахт посидели еще немного, и наконец керниец объявил, что лошади отдохнули. Они разбудили Катю и подготовили лошадей к отправлению. Солнце поднялось над горизонтом уже на целую ладонь; лучи его пробивались через темную тучу, обещавшую дождь до самой ночи. Пока же было тепло и светло; весна неумолимо перерастала в лето. Каландрилл попытался успокоить себя тем, что страхи его безосновательны, хотя они и скачут по самому широкому ровному полю, какое до сих пор приходилось им пересекать!

До полудня путники не встретили никого, кроме табунов, диких собак и птиц. Они остановились ненадолго, чтобы наспех перекусить, и тут же отправились в путь. Утренняя туча неумолимо надвигалась на них, над головой погромыхивало, то и дело вспыхивали молнии. Где-то впереди уже шел дождь. Они мчались галопом. Время от времени Брахт останавливался и поднимался в стременах, а то и забирался на седло, чтобы осмотреть окрестности. Как-то после обеда он, ругаясь, бросился в седло и приказал им гнать во весь опор.

В то же мгновение они пустили лошадей в галоп на запад, и топот их копыт слился с дальними раскатами грома.

— Семь всадников, — прокричал Брахт. — Они чуть впереди и справа от нас. И скачут прямо сюда!

Каландрилл взглянул на восток, умоляя ливень разразиться как можно быстрее: дождь мог бы укрыть их и помочь избежать кровавой схватки. Он молил об этом, но знал, что только божественное вмешательство может их спасти.

— Они нас видели? — спросила Катя.

— Пока, может, и нет, — ответил Брахт. — Но скоро заметят.

— Нам негде укрыться? — спросил Каландрилл. — Как в тот раз?

— Здесь — нет. — Брахт сердито махнул рукой на ровную поверхность. — Тут они нас везде заметят. Вперед! Может, с помощью Ахрда, они примут нас за простых асифов, нарушивших их владения, и махнут на нас рукой.

Но надежда эта быстро улетучилась. По крайней мере у одного из лыкардов был такой же острый глаз, как у Брахта, и очень скоро преследователи оказались настолько близко, что их стало видно.