Здесь шли бои, так сказать, малого масштаба, за отдельные тропы, высоты, ущелья. Но сколько мужества, стойкости проявили в этих боях не только наши воины, по и патриоты из местного населения!
      Однажды моя машина остановилась на окраине только что освобожденного селения Ардон. Жители, скрывавшиеся в горах, возвращались под родной кров. Нас окружили старики, женщины, дети. Заговорил высокий, немного сгорбленный старик лет семидесяти, с большой бородой, бледный, исхудалый. Одет он был в бурку, на голове мохнатая папаха. По его словно окаменевшему лицу было видно, что он немало пережил. Но говорил старик спокойно, слова его звучали твердо:
      - Когда пришли гитлеровцы, у меня в доме остановился немецкий офицер. На полке он заметил книжку, на обложке которой крупными буквами было написано: "Конституция Союза Советских Социалистических Республик". Увидев эту книжку, фашист побагровел и в бешенстве закричал: "Ты коммунист! Мы повесим тебя за то, что прячешь большевистские книги". "Нет, не коммунист, ответил я, - а книга эта хорошая. Ее у нас в стране никто не прячет. Это наша Конституция..."
      Офицер подскочил ко мне и ударил по лицу. Затем меня посадили в сарай и хотели повесить. Но не успели. Красная Армия освободила нас. - Старик вздохнул и закончил свой рассказ так: - Жаль, что не смог убить сам этого офицера, его пристрелили ваши бойцы. Дурак был он - хотел уничтожить Конституцию... Разве может шакал одолеть льва? Разве может ветер столкнуть Кавказские горы?..
      Мне пора было ехать, но я заметил стоявшего рядом подростка. Чувствовалось, что и ему хочется что-то рассказать.
      - Ну, а ты что знаешь? - спросил я.
      Паренек серьезно, с достоинством посмотрел кругом и сказал:
      - А у нас мальчик героем стал.
      - Где это "у нас"? - спросил я.
      - Да за Нальчиком. Немцы заставили мальчика вести их в горы, хотели зайти вам в тыл. А он сообразил и вывел их прямо на пулеметы, крикнув бойцам: "Стреляйте! Стреляйте проклятых фашистов!" Немцы убили его. Это был настоящий герой.
      Я приласкал паренька, подарил ему блокнот и красный карандаш.
      Мы распрощались с горцами и поехали в штаб Северной группы войск, созданной по указанию Ставки Верховного Главнокомандования. Возглавил эту группу, в которую вошли 44, 9, 58 и 7-я армии, генерал-лейтенант И. И. Масленников.
      Машина шла тихо: кое-где еще встречались неразминированные участки.
      Рассказы местных жителей произвели на всех нас неизгладимое впечатление.
      - Да, товарищ командующий, - заметил полковник Рыжов, - не мы одни воюем...
      - А вы как думали? - ответил я. - В том и сила наша, что на борьбу за Родину поднялись все советские люди от мала до велика.
      Бои на Тереке и Баксане
      Бои на рубеже Терек, Баксан начались в первых числах сентября. Им предшествовали арьергардные бои войск Северо-Кавказского фронта.
      На орджоникидзевско-грозненском направлении беззаветно сражались части генерала Р. Я. Малиновского. В районе Минеральных Вод они неоднократно контратаковали противника, наносили ему большие потери и все же во второй половине августа вынуждены были отойти в район Пятигорск, Прохладный, Нальчик. Части генерала Р. Я. Малиновского успешно отражали неоднократные попытки немцев прорваться к этим городам и сами контратаковали гитлеровцев, пытавшихся с ходу овладеть оборонительным районом на реке Баксан. Многие населенные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки.
      Неувядаемой славой покрыли себя в этих боях многие воинские части, в том числе 392-я грузинская стрелковая дивизия под командованием полковника И. А. Силагидзе. Полки дивизии, отразив яростные танковые атаки противника, перешли в наступление и выбили врага из нескольких населенных пунктов. Особенно жаркий бой разгорелся за село Право-Урвальский. В этом бою был тяжело ранен комбат капитан М. И. Бухаидзе - пуля попала в область сердца. Истекая кровью, он поднялся во весь рост и крикнул своим бойцам: "Я с вами, братья мои! Вперед!" Бойцы батальона бросились в атаку, выбили фашистов из села, закрепились в нем. За этот подвиг капитан Михаил Бухаидзе посмертно награжден орденом Красного Знамени. Известный поэт И. Абашидзе посвятил ему стихотворение, которое стало народной песней.
      Беспримерную стойкость, героизм и отвагу проявляли бойцы, командиры и политработники бронепоездов.
      Образец выполнения воинского долга показали командир бронепоезда № 20 капитан Бородавко и комиссар бронепоезда политрук Абрамов, павшие смертью храбрых.
      Было это так. 23 августа 20-й отдельный тяжелый бронепоезд, прикрывая отход Ростовского артиллерийского училища на южный берег Терека, у разъезда Осетинский вступил в бой с десятью фашистскими танками. Огнем орудий было подбито четыре машины, остальные поспешно покинули поле боя. Вечером бронепоезд отошел на западную окраину Моздока. Здесь его атаковали сорок танков. На помощь бронепоезду поспешил другой легкий бронепоезд из 19-го дивизиона под командованием капитана И. П. Кучмы. Но все равно силы были неравные. Вражеские снаряды вывели из строя все орудия и пулеметы, разбили бронеплощадки. Начали рваться боеприпасы. Бронепоезда были охвачены пламенем. Оставшиеся в живых воины со связками гранат двинулись навстречу танкам. Несколько сот автоматчиков и восемнадцать бронированных машин уничтожили они в этом жестоком бою.
      Одновременно с боевыми действиями группы Р. Я. Малиновского на переднем крае обороны по Тереку сражались и передовые отряды войск Закавказского фронта под командованием генерала Г. Т. Тимофеева. Эти отряды были направлены в район Буденновска на рубеж реки Кумы и на протяжении трех недель вели упорные бои с авангардными частями противника.
      Имея большое превосходство в силах, гитлеровцы 25 августа заняли Моздок, а 31 августа - Прохладный. К концу августа немецкие войска подошли к левому берегу рек Терек и Баксан на участке от Ищерской до Баксанского ущелья.
      Большая нагрузка в эти тяжелые осенние дни 1942 года легла на плечи нашей 4-й воздушной армии, которой командовал генерал-лейтенант авиации К. А. Вершинин. (9 сентября 1942 года К. А. Вершинин был назначен командующим ВВС Закавказского фронта, а командование 4-й воздушной армией перегало к генерал-майору авиации Н. А. Науменко.) Самолеты 4-й воздушной армии прикрывали с воздуха боевые действия наших войск и наносили удары по наступавшим колоннам противника.
      14 августа, когда моторизованные части фашистов устремились из района Пятигорска в юго-восточном направлении, стремясь с ходу прорваться к Нальчику, а затем к Орджоникидзе, перед авиацией фронта была поставлена задача - во что бы то ни стало задержать вражеские колонны. Несмотря на неблагоприятные метеоусловия, летчики поднимались в воздух и днем и ночью.
      Когда колонны противника подошли к реке Баксан, они не смогли прорвать оборону 37 и армии. Огромную помощь нашим наземным войскам оказала авиация. В воздухе и на земле здесь шли ожесточенные бои.
      За три дня, с 14 по 16 августа, части 4-й воздушной армии совершили 1216 вылетов, уничтожили до 60 танков, свыше 600 автомашин, разрушили десятки переправ.
      Не добившись успеха на нальчикском направлении, немцы были вынуждены главный удар перенести на моздокское направление. Поэтому с 17 августа 4-я воздушная армия сосредоточивала свои основные силы севернее Моздока.
      В течение всей второй половины августа наша авиация продолжала наносить удары по войскам противника, пытавшегося на различных участках форсировать Терек. Маневрируя своими главными силами, авиация быстро сосредоточивалась там, где создавалось наиболее тяжелое положение.
      И все же, используя свое численное превосходство, гитлеровцы сумели в ночь на 2 сентября форсировать Терек в районе Моздока. Сконцентрировав на этом плацдарме до 80 танков, они перешли в наступление на станицу Вознесенская и вклинились в оборону 11-го гвардейского стрелкового корпуса.
      К исходу 5 сентября вражеские танки, продвинувшись на юг от плацдарма на 16 километров, подошли вплотную к подножию Терского хребта и стали взбираться по его северным склонам. Возникла серьезная опасность для Орджоникидзе и Грозного.
      В район Вознесенской были брошены все силы 4-й воздушной армии. Наши истребительные и штурмовые части совершали в день по 4-5 вылетов. Штурмовики и истребители, вооруженные пушками и реактивными снарядами, снижаясь до высоты 10-15 метров, в упор расстреливали и поджигали вражеские танки.
      Благодаря хорошему взаимодействию авиации с наземными войсками мощная танковая атака противника была отбита. У подножия Терского хребта осталось много вражеских танков. Немцы откатились на исходные позиции.
      Накопив свежие силы, 10 сентября гитлеровцы вторично перешли в наступление на Вознесенскую, бросив в атаку уже до 100 танков. Однако и на этот раз противник не имел успеха. Наши войска, поддержанные авиацией, заставили немцев отступить.
      Отважно действовали в этих боях летчики 926-го истребительного авиационного полка под командованием славного сына Дагестана капитана В. А. Эмирова, которого заслуженно называли воздушным джигитом. За месяц боев полк Эмирова уничтожил 43 вражеских самолета. На его личном счету было уже пять сбитых самолетов, когда 10 сентября, прикрывая наши бомбардировщики, он в паре с лейтенантом С. И. Казаковым вступил в бой с шестью фашистскими истребителями. Владимиру Эмирову удалось сбить один вражеский самолет, но вскоре и его истребитель был подожжен. На горящей машине летчик ринулся за фашистским истребителем и уничтожил его. Стремясь спасти свою машину, Эмиров сбил пламя, однако она оказалась неуправляемой. Отважный летчик выбросился с парашютом, но было уже поздно. Он погиб. Воздушному джигиту В. А. Эмирову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
      В этих же боях рождалась слава 45-го авиационного полка - полка героев, которым командовал подполковник Ибрагим Дзусов, Герой Советского Союза. Под командой "бати", так называли Дзусова однополчане, сражались легендарные воины - трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин, знаменитые асы братья Глинки.
      Отважно сражался и личный состав бомбардировочного авиаполка, которым командовала Евдокия Бершанская. Сформирован полк был из девушек-добровольцев и укомплектован самолетами У-2.
      Вначале, признаться, я не придавал большого значения этому полку. Однако вскоре мне пришлось изменить свое мнение о нем.
      В осенние темные ночи "уточки" сбрасывали свой смертоносный груз на противника. Преодолевая сильное противодействие зенитной артиллерии, наши летчицы смело выходили к переправам и наносили по ним сильные удары. Бывали ночи, когда девушки в трудных условиях совершали по нескольку боевых вылетов. В этих боях росло их боевое мастерство. Впоследствии 23 из них было присвоено звание Героя Советского Союза.
      Наши бойцы восхищались удалью и бесстрашием летчиц. На переднем крае часто можно было слышать:
      - Ну, сегодня наши сестрички опять зададут жару фрицам. Молодцы девчата! Подумать только - целый авиационный полк, и одни женщины!
      Помню, в канун праздника Великого Октября я вместе с командующим авиацией фронта К. А. Вершининым заехал в этот авиационный женский полк. Погода стояла нелетная, над аэродромом клубился туман. Летчицы, техники и механики - тоже девушки - предполагали использовать выдавшееся свободное время для подготовки к празднику.
      Завидя нас, они быстро построились. Девушки, не ожидавшие гостей, были не в военной форме и выглядели сугубо гражданскими. В строю стояли бывшие студентки московских и ленинградских вузов, комсомолки Киева и Одессы, шахтерки Донбасса и табачницы Крыма...
      Мы поздравили летчиц с наступающим праздником и пожелали им успехов в летной службе, предупредив, что боевой работы в небе Кавказа будет прибавляться с каждым днем.
      И действительно, по мере приближения фронта к Закавказью заявок на бомбардировочную авиацию стало все больше, а истребители те и вовсе, как говорится, сбились с ног.
      Враг начал интенсивную разведку с воздуха морских коммуникаций, прибрежных черноморских городов Батуми, Поти, Сухуми, а также дорог, ведущих в долину Куры, перевалов через Главный Кавказский хребет и особенно подступов к Баку и Тбилиси.
      Как правило, после разведывательных полетов вражеская авиация бомбила крупные населенные пункты, аэродромы. Наиболее сильным ударам подвергались Орджоникидзе, Грозный, Туапсе и железнодорожные станции на перегонах: Шаумян - Туапсе, Дранды - Очамчире - Самтредиа, Червленная - Гудермес, Кизляр - Черный Рынок.
      Командующий авиацией Закфронта, докладывая о трудностях перехвата вражеских самолетов, объяснял, что гитлеровские летчики осуществляют различные тактические приемы, чтобы выйти в район объекта необнаруженными.
      - Залетают они к цели по криволинейному маршруту на больших высотах с приглушенными моторами или со стороны солнца.
      - Ну и вы что же, ворон в это время ловите? - пошутил я однажды.
      - Нет, Иван Владимирович... Маневр врага разгадан, но летчики жалуются, что фашисты не вступают в бой. Завидя наших "ястребков", они предпочитают скрыться в облаках или улепетнуть на большой скорости. Даже подфюзеляжные баки сбрасывают, чтоб легче было бежать...
      Нет, наших летчиков, конечно, нельзя было обвинить в бездействии или робости. За пять месяцев воздушных боев истребители произвели 2809 вылетов.
      Запомнился мне воздушный бой в районе Орджоникидзе.
      Группа немецких бомбардировщиков, сопровождаемая двенадцатью "мессершмиттами", устремилась к городу. Девять наших "лагов" встретили самолеты врага на дальних подступах.
      Капитан Козаченко пошел в лобовую атаку и сбил одного "мессера". Ведомый капитана молодой летчик лейтенант Гусев уничтожил второй вражеский самолет. Всего в этом бою наши истребители сбили пять фашистских машин.
      Позже мне довелось побывать в той авиационной части, где служили Козаченко и Гусев. Я познакомился с этими молодыми летчиками, очень скромными и даже застенчивыми. Они настолько были похожи друг на друга, что я их принял за близнецов.
      Героически защищал свою родную землю летчик-штурмовик осетин Владимир Зангиев, о необычайной, удивительной судьбе которого хочется рассказать подробнее.
      5 ноября 1942 года, когда начались ожесточенные бои на подступах к столице Северной Осетии - Орджоникидзе, самолет Владимира Зангиева был подбит недалеко от селения Хаталдон.
      Владимиру удалось выброситься с парашютом из горящей машины. Коснувшись земли, он почувствовал резкую боль в ноге и потерял сознание.
      Немецкие мотоциклисты привезли его в школу, где жила сельская учительница Фаруз Басаева.
      Когда Зангиев пришел в себя, явился офицер с переводчиком. Начался допрос. Володя молчал, отказывался отвечать, и его избивали до потери сознания. Так повторялось несколько дней.
      Однажды утром немцы согнали жителей Хаталдона к школьному зданию. Зангиева вывели из дома, связали его обожженные руки веревкой, другой конец которой привязали к хвосту лошади. Всадник пришпорил лошадь, она рванулась и поволокла раненого по земле. На другом конце селения, на обочине дороги, была вырыта яма. Гитлеровцы столкнули в нее изуродованное тело летчика и засыпали землей.
      Спустя несколько дней, когда советские воины освободили Хаталдон, однополчане на месте падения самолета Владимира Зангиева установили ему памятник - обелиск со звездой.
      А через несколько лет, когда уже кончилась война, боевые друзья снова приехали сюда и прикрепили на обелиске другую пластинку, на которой было начертано: "Герой жив! Пусть этот памятник напоминает о его подвигах!" Да, Владимир Зангиев выжил и здравствует поныне.
      В тот день, когда фашисты зарыли Зангиева, через селение Хаталдон гнали группу пленных красноармейцев. Они заметили, что свеженасыпанный земляной холмик у дороги шевелится. Пленные разгребли землю, вытащили летчика из ямы и попеременно несли его на руках до осетинского селения Дигора.
      В сыром глиняном карьере Дигорского концлагеря к Зангиеву вернулась жизнь. Потом последовал прохладненский пересыльный пункт, долгий путь в обледенелых вагонах и, наконец, "гросслазарет Славута", лагерь 301.
      Владимир Зангиев трижды пытался бежать из лагеря, но безуспешно. И только в четвертый раз вместе с группой военнопленных ему удалось вырваться на свободу. Зангиев попал в партизанский отряд. Позже с группой партизан он перешел линию фронта, лечился в госпитале, а черен некоторое время снова сел за штурвал боевой машины.
      * * *
      Бои на реках Терек и Баксан дали возможность укрепить оборону Северной группы войск Закавказского фронта, своевременно сосредоточить там необходимые силы и прикрыть грозненские нефтяные источники, город Орджоникидзе, а значит, и Баку, который немецко-фашистское командование намеревалось захватить 25 сентября.
      Стремясь к осуществлению этой цели, Клейст не считался с потерями. Гитлеровцы предпринимали одну ожесточенную танковую атаку за другой.
      В садах, на кукурузных полях, на заболоченных берегах Терека - всюду, где пытались пройти немцы, они оставляли сожженные танки, разбитые пушки, сотни трупов. Правда, кое-где им удалось переправиться на южный берег Терека, по и там их попытка вырваться на широкий оперативный простор не увенчалась успехом.
      27 августа подполковник генерального штаба Кремер извещал командование 13-й танковой дивизии:
      "Необходимо учесть то, что противник упорно обороняет реку Терек и ведет беспрерывные контратаки, имеющие целью охранение нефтяных районов Грозный - Баку. Несмотря на превосходство нашей авиации и удобную для танков местность, не следует забывать, что советское командование располагает в Закавказье большими резервами, которые еще не введены в бой, и что город Грозный, объект нашего удара, имеет тройное кольцо укреплений".
      План обороны Кавказа не был рассчитан только на использование резервов извне, с других фронтов. Нашему фронту была поставлена задача малыми силами, в основном за счет местных формирований, приковать немецкие части к предгорьям Кавказа, измотать и обескровить их, а затем во взаимодействии с другими фронтами разгромить врага.
      И все же в критический момент Ставка сочла возможным перебросить на Кавказ гвардейские соединения, получившие боевое крещение под Москвой, Смоленском и Тулой. Гвардейцы показывали пример молодым воинам, учили их мастерству боя и в обороне, и в наступлении.
      На Тереке мы нанесли противнику очень чувствительные ответные удары. Тяжелое поражение в эти дни потерпела 23-я танковая дивизия фон Макка. Этот генерал трижды подавал рапорт Гитлеру, доказывая, что никто лучше его, фон Макка, не справится с захватом Баку. Потом фон Макк собирался двинуться на Иран, чтобы соединиться с войсками Роммеля, наступавшими через Египет на Суэц.
      В районе Ново-Павловская, Право-Урвальский танки и бронетранспортеры с пехотой дивизии фон Макка шесть дней метались до берегу, тщетно пытаясь нащупать слабое место в нашей обороне. Гитлеровцы потеряли здесь свыше ста машин, а к вечеру седьмого дня дивизия фон Макка была оттеснена далеко за реку Баксан.
      * * *
      Где-то у самых вершин горного хребта берет свое начало Терек. Стремительным ручейком бежит он вниз, сплетается с другими притоками и уже бурной рекой врывается в теснину Дарьяла. Сжатый скалами, Терек неистово бушует в каменистом русле, волочит гранитные глыбы. Но, вырвавшись из ущелий, он растекается по долине и лениво катит свои воды в Каспий.
      Терек принес степной долине несчетные богатства. Среди зелени садов и виноградников раскинулся казачий город Моздок. В его окрестностях белеют хутора, тянутся поля пшеницы, хлопковые плантации, бахчи. Чуть подальше за гребнем Терского хребта - нефтяные вышки Малгобека, ближняя дорога на Грозный.
      Вот сюда-то и бросил Клейст три танковые и четыре пехотные дивизии, полтора десятка отдельных батальонов, чтобы одним таранным ударом пробить нашу оборону.
      Впереди двигалась 23-я танковая дивизия. Экипажи машин в ней были укомплектованы исключительно активистами союза гитлеровской молодежи. К цвету немецкой армии принадлежала и дивизия СС "Викинг". Время от времени она появлялась на советско-германском фронте на направлениях главного удара. Дивизия имела три моторизованных полка - "Нордланд", "Вестланд" и "Германия", несколько дивизионов полевой, зенитной и противотанковой артиллерии, около 150 танков усиления.
      Излюбленный прием немцев - прорвать, расчленить и погнать - желанных результатов уже не давал.
      Наши стрелковые и танковые бригады, только что сформированные в Баку, наносили контрудар от Вознесенской на станицу Терскую и хутор Предмостный.
      Экипаж тяжелого танка KB "Александр Невский" во главе с ленинградским рабочим старшим лейтенантом Владимиром Петровым 12 сентября уничтожил 14 танков и до роты пехоты противника. Вражеский снаряд попал в башню машины, ранил Петрова, механика-водителя Соколова и радиста Полигалина, но экипаж не вышел из боя, пока гитлеровцы не были разбиты и отброшены на исходные позиции. На следующий день командир бригады подполковник Филиппов приказал всем троим без промедления отправиться в госпиталь. Однако через сутки он опять встретил Петрова в роте:
      - Почему вернулись?
      - А мне в госпитале делать нечего.
      - Осколок извлекли?
      - Он не мешает.
      Командир бригады повысил голос, но Петров спокойно возразил:
      - Товарищ подполковник, кто же не знает, что у вас тоже два осколка в спине. Вот уж после войны вместе в госпиталь и ляжем. А сейчас разрешите вести танк в атаку.
      Командир улыбнулся и махнул рукой:
      - Ведите!..
      Позже В. Я. Петрову было присвоено звание Героя Советского Союза.
      Немцы приутихли и местами отошли: слишком велики были у них потери. Но после двух дней относительного затишья началось новое наступление гитлеровцев. На небольшом пространстве противник сосредоточил до 500 танков, много артиллерии и тяжелых минометов. С воздуха их надежно прикрывали бомбардировщики и истребители.
      ...Бой начался на рассвете. После артиллерийской подготовки немцы с яростью устремились на нашу оборону, по встретили не менее яростный отпор.
      Заместитель командира дивизиона гвардии капитан Голиков, заняв место убитого наводчика, подбил в этом бою три танка противника. Гвардии старший лейтенант Попков, также действуя за наводчика, уничтожил пять вражеских танков.
      Прошли сутки, вторые, пятые... Атаки фашистов захлебывались. На полях под Моздоком громоздились груды обгоревшего бесформенного металла.
      И все-таки гитлеровцам удалось отыскать уязвимое место в нашей обороне. Они вбили клин в стыке двух соединений. Стрелковая дивизия, оборонявшая южный и восточный берега Терека, а также междуречье к юго-востоку от Прохладного, оказалась почти в полном окружении. Но, выстояв, она решительным ударом вышибла врага из селения Верхний Кури и подошла к южным окраинам селения Хамидья.
      Одновременно на другом фланге стрелковая часть захватила лесной массив, а за ним степной плацдарм в районе Ищерской.
      У Закавказского фронта тогда не было сил для мощного контрудара. Но все же нам удалось спутать карты противника, а на участке Терек, Малгобек, то есть на самом важном направлении, заставить его перейти к обороне.
      Бои переместились на соседний участок. Снова враг бросил в наступление 120-150 танков и не менее двух пехотных полков. В результате нашим войскам пришлось отойти.
      Так продолжалось почти весь сентябрь. Однако существенного успеха немцы не достигли. В Алхан-Чуртскую долину в районе Малгобека противник пробиться не сумел, не прорвался он и через ворота, находящиеся на пути к Орджоникидзевскому и Грозненскому шоссе. За небольшой тактический успех враг заплатил дорогой ценой: потерял 18 700 солдат и офицеров, большое количество танков.
      Вера фашистов в близкую победу была подорвана. Один пленный немецкий лейтенант из 685-го отряда полевой жандармерии на допросе заявил:
      - Солдаты стали задумываться над тем, что вооружения и техники у нас достаточно, а победа все время ускользает от нас. Операцию по захвату Кавказа нам обещали закончить в июле, но прошел уже сентябрь, а признаков этого нет. Мы все еще топчемся под Моздоком. Люди устали от войны, рвутся домой, идут в бой только под угрозой парабеллума.
      В начале октября Гитлер выступил в Берлине с программной речью. В ней он, в частности, заявил, что в текущем году ставилась цель подобраться к нашим нефтяным источникам, взять их или по крайней мере отрезать.
      После этого заявления противник усилил поиски обходных путей к нефтяным источникам. В районе Моздока, у Малгобека, близ Эльхотовских ворот - на всех направлениях он завязывал бои. Изо дня в день вражеские танки и мотопехота атаковали наши позиции. Одно из сражений, происшедшее в прибрежной Терской долине, длилось десять с половиной часов. К ночи гитлеровцы недосчитались 53 танков. На поле боя осталось свыше 1200 трупов немецких солдат и офицеров.
      Наша Северная группа прилагала все усилия к тому, чтобы ускорить разгром врага. Но ее штаб допустил ошибку, полагая, что противник может наступать лишь на моздокском направлении, а другие пути ему самой природой заказаны.
      Между тем гитлеровцы еще в сентябре стали готовить наступательную операцию на другом направлении - нальчикском. В ходе наступления немцы захватили Котляревскую, Майское, Пришибскую, чем обеспечили себе небольшой плацдарм на западном берегу Терека. Затем они скрытно сняли из-под Моздока 13-ю и 23-ю танковые дивизии, пополнили их людьми, материальной частью и сосредоточили на новом плацдарме.
      25 октября в 8 часов 25 минут 70 немецких бомбардировщиков нанесли удар по штабу 37-й армии. В результате налета были убиты девять работников штаба, сгорело много автомашин, оказался разрушенным армейский узел связи.
      Штаб армии, не имевший запасного КП и дублирующих средств связи, сразу же после авиационного налета потерял управление войсками. А тем временем под прикрытием дымовой завесы неприятельские танки с десантом автоматчиков устремились на наши окопы первой линии. Вслед неслись мотоциклисты. За ними двигались пехотные части румын. До темноты в небе гудели вражеские бомбардировщики. Массированными ударами они старались расчистить дорогу танкам. К исходу дня противнику удалось вклиниться в нашу оборону на глубину до семи километров.
      В этот же день немецкие самолеты несколько раз бомбили Нальчик и нальчикский аэродром, где базировался 446-й смешанный авиаполк.
      День спустя бои уже шли у самого Нальчика. Несколько раз наш гвардейский полк бросался в контратаку, по на выручку вражеской пехоте приходили танки и авиация. В бой вступили основные силы противника, сосредоточенные на западном берегу Терека.
      28 октября, ожесточенно отбиваясь от наседавших немецких танков, наши части отошли на северо-восточное предгорье Главного Кавказского хребта, а вражеские дивизии с рубежа Старый Урух, Хазнидон круто повернули на юго-восток. Они попытались с ходу захватить селение Чикола, но это им не удалось. Протоптавшись двое суток на месте, гитлеровцы стали действовать в другом направлении.
      1 ноября немцы заняли Алагир, пере нравились через реку Ардон, отбросив нашу 319-ю стрелковую дивизию, выдвинутую на восточный берег этой роки. Дивизия отошла в район Парт, где и заняла оборону по внешнему обводу Орджоникидзевского района.
      В конце того же дня передовые танковые группы противника вышли к внешнему обводу Орджоникидзе некого оборонительного района и атаковали 34-ю стрелковую бригаду 11-го гвардейского стрелкового корпуса. В ожесточенном бою бригада была расчленена: ее основные силы отошли на северную окраину Фиаг-Дона, а часть сил - на юг, в район Майрамдага.
      Вход в Суарское ущелье обороняли курсанты Каспийского высшего военно-морского училища имени С. М. Кирова. "Не пропустим фашистов!" поклялись они и сдержали свою клятву. Ни бомбовые удары, ни атаки танков и мотопехоты не сломили воли и стойкости курсантов-каспийцев. Как ни пытались гитлеровцы прорваться к Военно-Грузинской дороге через Суарское ущелье, это им не удалось: курсанты стояли насмерть.
      В первый ноябрьский день активно действовала авиация обеих сторон. При бомбежке в районе Орджоникидзе погибли начальник штаба Закавказского фронта генерал-лейтенант П. И. Бодин, член Военного совета фронта первый заместитель председателя СНК Грузии А. Н. Саджая и Нарком внутренних дел Северо-Осетикской республики Зоделава.
      Угроза захвата противником Орджоникидзе и выхода его частей в тыл 9-й армии требовала усиления войск Северной группы в этом направлении.
      2 ноября я прибыл из Туапсе в штаб Северной группы войск в Орджоникидзе. Положение было тревожным. Я приказал срочно перебросить на орджоникидзевскоо направление из района Ищерской 10-й гвардейский стрелковый корпус и бЯ-ю танковую бригаду. Дополнительно в район Орджоникидзе подтягивались пять артиллерийских противотанковых полков и три гвардейских минометных полка. Этими силами предполагалось остановить врата, а с подходом 10-го гвардейского стрелкового корпуса нанести контрудар и разгромить наступавшую группировку противника.
      Было также принято решение подтянуть непосредственно к Орджоникидзе 276-ю дивизию, находившуюся во втором эшелоне, и выдвинуть на Мамиссонский перевал 25-й полк НКВД, отведя оттуда 351-ю дивизию, основные силы которой должны были действовать теперь в направлении Алагира.
      В Орджоникидзе была срочно вызвана группа командиров оперативного отдела штаба Закавказского фронта. Она во многом способствовала улучшению управления войсками на этом направлении.
      С той же целью пришлось провести и еще одно организационное мероприятие. Поскольку командующий 9-й армией имел укомплектованный штаб, части, действующие на орджоникидзевском направлении, были переданы в его подчинение.
      На командном пункте Северной группы войск, в развалинах дома, который некогда посещал Серго Орджоникидзе, состоялось совещание с руководителями Осетии, с посланцами горцев.