Все население Кавказа активно поддерживало патриотическое движение по созданию фонда обороны и вносило в этот фонд личные сбережения, ценности, продукты сельского хозяйства. На собранные деньги были построены и переданы Красной Армии десятки танковых колонн, авиационных эскадрилий, артиллерийских батарей и торпедных катеров. В Дагестане, например, был построен тяжелый бронепоезд "Комсомолец Дагестана". На средства молодежи Азербайджана была создана эскадрилья истребителей "Бакинский комсомолец".
      Рост производства военной продукции в Закавказье позволил Государственному Комитету Обороны сократить централизованные поставки Закавказскому фронту. Теперь мы стали получать из промышленных центров страны лишь важнейшие виды боевой техники - самолеты, танки, орудия.
      Нам предстояло решить и другой, не менее важный вопрос - пополнить войска округа подготовленным к боевым действиям личным составом. Людские резервы в Грузии, Азербайджане, Армении были, но многие из лиц призывного возраста плохо владели русским языком. Поэтому возникла необходимость формировать национальные части. Командные кадры для них в республиках Закавказья имелись.
      Начав наступление на Кавказ, Гитлер рассчитывал внести раскол в семью народов Кавказа и настроить их против русского народа. На совещании в штабе группы армий "Юг", состоявшемся 1 июня 1942 года, Гитлер с присущим ему апломбом заявил:
      "Моя основная мысль - занять область Кавказа, возможно основательнее разбив русские силы... Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен ликвидировать войну".
      Но гитлеровцы просчитались. Угроза, нависшая над Кавказом, еще теснее сплотила его народы в единую братскую семью, еще крепче связала их с великим русским народом.
      Во многих городах Закавказья прошли собрания и митинги.
      23 августа 1942 года на антифашистском митинге пародов Закавказья в Тбилиси с пламенными речами выступили председатель Президиума Верховного Совета Грузинской ССР Г. Стуруа, академик Н. Орбели, выдающийся азербайджанский поэт Самед Вургун, участник обороны Севастополя Герой Советского Союза М. Гахокидзе. "Мы превратим в неприступные рубежи каждую горную тропу, каждое ущелье, где врага всюду будет подстерегать неумолимая смерть, - писали участники митинга в своем обращении к народам Закавказья. Мы никогда не склоним голову перед хищными германскими разбойниками, какие бы тяжелые испытания ни пришлось нам перенести. Мы знаем, мы горячо верим: враг будет разгромлен!"
      На молодежном митинге в Тбилиси со страстным призывом к молодым бойцам обратилась Софья Шаламберидзе - мать погибшего воина: "Боец! Я, старая мать, благословляю тебя, зову тебя: убей немца!"
      Взволнованно и ярко воспел нерушимую веру молодежи Закавказья в победу азербайджанский поэт Ахмед Джамиль:
      Седой Кавказ, твой меч, твой взор
      врага ввергает в дрожь,
      Хранить свободу гордых гор
      уходит молодежь.
      Нас молодость ведет на бой,
      отвага велика.
      Родной земли клочок любой 
      могила для врага.
      Многолюдный антифашистский митинг состоялся в Орджоникидзе у братской могилы бойцов героической 11-й армии. Сыны и дочери пародов Северного Кавказа дали клятву верности партии, Родине.
      Выполняя эту клятву, сотни тысяч грузин, азербайджанцев, армян, лезгин, осетин встали в ряды защитников Родины. Мы сформировали девять национальных дивизий - грузинских, азербайджанских и армянских.
      Военный совет округа поставил перед Ставкой Верховного Главнокомандования вопрос об образовании Закавказского фронта со всеми его органами и правами и, следовательно, о реорганизации штаба из окружного во фронтовой.
      Ставка утвердила наше предложение. В августе 1942 года Закавказский фронт становится действующим.
      Верховное Главнокомандование поставило перед памп задачу организовать прочную оборону. Этот вопрос решался еще осенью 1941 года, когда фашистские полчища на несколько дней захватили Ростов. Тогда прежнее командование Закавказского округа выдвигало одно, на первый взгляд весьма обоснованное предложение - удержать противника на берегу реки Сулак, в дефиле у узких Махачкалинских ворот, что можно было сделать даже небольшим количеством войск.
      Однако, размышляя над этим планом, я убедился, что он ошибочен, так как лишал наши войска плацдарма для маневра, обрекал их на пассивность. Отвод наших войск на берег Сулака означал потерю грозненских нефтяных промыслов, большого района Северной Осетии вместе с Орджоникидзе и, наконец, изрядной части Дагестана.
      Но некоторые штабисты продолжали утверждать: "И все же лучше всего обороняться по берегу Сулака. Там и укрепления почти готовы, а пределы фронта ограничены Дагестаном".
      Отстаивая свой план, эти товарищи рассуждали так: "А что, если враг создаст численное превосходство и под напором танков, под ударами пикирующих бомбардировщиков мы не сумеем удержать плацдарм на реке Терек? Не распахнутся ли тогда Махачкалинские ворота? Не ворвутся ли через них немцы в Баку?"
      В начале августа у меня состоялся разговор на эту тему с представителем Ставки генерал-полковником А. М. Василевским. Я доложил ему новый план обороны Кавказа, принятый Военным советом Закфронта. Этот план предусматривал создание главного оборонительного рубежа на реке Терек с сильными тет-депонами в районе Кизляр, Старочервленное, Моздок, Малкинский, Пришибская. Ставка утвердила его.
      Правильными оказались и соображения, высказанные работниками оперативного отдела нашего фронта: оборону строить не только на своем берегу, но и на противоположном, обращенном к противнику. Там предусматривалось создать несколько предмостных позиций-плацдармов. Мы учитывали уже известную нам боевую практику немцев: они. как правило, не приступали к форсированию рек, предварительно не очистив свой берег.
      Занимая позиции за водной преградой - на южном берегу Терека, наши войска получали возможность наблюдать и неизменно контролировать действия противника на открытой степной местности. За нами сохранялись плацдармы с хорошо развитыми железными, шоссейными и грунтовыми дорогами, то есть со всем необходимым для маневра и постепенного накапливания сил для контрудара.
      Этот план обороны был выгоден также в политическом и экономическом отношении - отстаивалась безопасность национальных советских республик Северного Кавказа, нефтяных промыслов и заводов Грозного.
      Наш сосед - Северо-Кавказский фронт к тому времени оказался серьезно ослабленным. Его дивизии после неудачных керченских боев сильно поредели и были очень растянуты. После падения Краснодара и Армавира на всем пространстве от рек Урух и Терек до Кубани, по сути дела, оставалась лишь небольшая группа войск генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского. Немцы получили возможность беспрепятственно наступать в направлениях Черкесск; Буденновск Моздок; Буденновск - Георгиевск - Прохладный; Ворошиловск - Минеральные Воды - Пятигорск - Нальчик. Нависла угроза над богатейшими районами Северного Кавказа.
      Несмотря на то что эти места находились по ту сторону Терека, далеко за основным рубежом обороны Закавказского фронта, необходимо было принять все меры, чтобы сдержать натиск врага и обеспечить планомерную эвакуацию населения и материальных ценностей. Для этого формировались и уходили к Минеральным Водам на помощь группе генерала Малиновского подвижные отряды.
      Обстановка осложнялась еще и тем, что вся железнодорожная линия Баку Ростов была забита эшелонами с заводским оборудованием и беженцами. Работая с предельным напряжением, дорога не в состоянии была пропустить все составы, и они стояли на запасных путях, дожидаясь своей очереди. Это лишало нас возможности маневрировать войсками и ограничивало подвоз боеприпасов.
      С болью в сердце смотрели мы на эти длинные Скорбные эшелоны с тысячами женщин, детей, стариков. Теплушки стояли одна за другой от Нальчика до Беслана, от Гудермеса до Махачкалы, от Дербента до Баку.
      А что творилось в каспийских портовых городах, особенно в Махачкале и Баку! Никакая сила не могла заставить людей покинуть пристани, временно расселиться по квартирам и ждать организованной эвакуации. Толпы измученных, плачущих женщин требовали немедленной отправки.
      Среди этого огромного скопления людей стали появляться эпидемические заболевания. Требовалось немедленно принять чрезвычайные меры. За это дело взялись Бакинская и Махачкалинская партийные организации. Многие беженцы были устроены в колхозах, остальные эвакуированы в Красноводск и дальше, в глубь страны.
      Железнодорожники Закавказья и каспийские водники работали не покладая рук. Под вражескими бомбами они перевезли на Кавказ свыше ста тысяч солдат, сотни орудий, грузовиков, тысячи тонн боеприпасов, продовольствия и фуража, вывезли много людей и материальных ценностей.
      Наши войска отступали с равнинных степей Дона и Кубани к горам Кавказа. Но народ не падал духом, не терял веры в победу. Вот что писали в это тяжелое время нефтяники Баку воинам Закавказского фронта:
      "Дорогие товарищи!
      В дни ожесточенных боев на юге с немецко-фашистскими захватчиками мы, рабочие, инженеры и служащие орденоносного промысла, шлем вам свой горячий привет. Хочется сказать вам, товарищи, будьте стойки в этих боях, не щадите ни сил, ни самой жизни для защиты родного Кавказа, сделайте все, чтобы враг был остановлен, а затем отброшен назад. Таково повеление Родины, и таково наше требование - нефтяников...
      Деритесь на фронте яростно, смело, бесстрашно. Пусть каждый из вас истребит побольше фашистов и вернется с победой.
      Со своей стороны мы обещаем приложить все силы, чтобы добыча нефти росла с каждым днем. Страна получит столько нефти, сколько ей потребуется!"
      Много подобных писем приходило в войска фронта от трудящихся Грузии, Армении, Дагестана и других областей и республик. В них выражалась горячая любовь к защитникам Родины.
      В своих ответных письмах воины клялись народу, Коммунистической партии остановить и разгромить врага.
      Гитлеровцы считали, что Красная Армия не в состоянии остановить их победоносного продвижения и тем более перейти от оборонительных действий к наступательным. Немецкое командование хвастливо заявляло, что задача захвата грозненской и бакинской нефти почти решена, падение всего Кавказа и Закавказья не за горами. Но время шло, а эти предсказания не сбывались.
      * * *
      Немецко-фашистские войска, наступавшие на Кавказ, были объединены в группу армий "А", которой до 10 сентября 1942 года командовал генерал-фельдмаршал Лист, а с 22 ноября 1942 года - генерал-полковник Эвальд фон Клейст.
      Потомок нескольких поколений прусских генералов, участник первой империалистической войны и похода во Францию, Клейст был старым опытным военачальником, твердым поклонником "теории Канн", верным учеником Мольтке и Шлиффена, специалистом таранного танкового удара.
      В конце ноября 1941 года войска генерал-полковника фон Клейста потерпели поражение под Ростовом. По единодушным показаниям пленных немецких офицеров, неудачная Ростовская операция была воспринята Клейстом очень болезненно. Поэтому он тщательно готовился восстановить свой поколебленный престиж.
      Начало оказалось очень удачным. Захват Цимлянской, Константиновской, Ростова, Новочеркасска, Батайска и молниеносное продвижение на юг - все это окрыляло Клейста. Правда, в основном лавры побед доставались генерал-фельдмаршалу Манштейну. Но чем дальше двигался Клейст, тем более самостоятельным он становился. Получив приказ о назначении командующим группой армий "А", он окончательно уверился в успехе Кавказской операции.
      У Клейста были все основания для этого: под его командованием находились самые отборные войска.
      Большие надежды Клейст возлагал на свою танковую армию. Поход на Кавказ он считал "танковым походом" и полагал, что его танки, вышедшие на Ставропольское плато и в Терскую долину, уже никто не в силах будет остановить, и они, нанеся мощный удар нашим войскам, прорвутся к Баку.
      1-я танковая армия Клейста состояла в это время из самых отборных кадровых! дивизий: 3-й - генерал-майора Бестгофена, 13-й - генерал-майора Герра и 23-й - генерала фон Макка. В общей сложности в ней насчитывалось около тысячи танков. Клейст сам вел эту армию до Кавказа, а потом передал командование своему лучшему генералу фон Макензену.
      В подчинении Клейста находилась и 17-я полевая армия генерал-полковника Руофа. Эта армия состояла из семи дивизий и разделялась на корпуса и особые группы. Она была превосходно оснащена и вооружена, имела десятки тысяч автомашин и мотоциклов, была закалена в боях.
      Гитлер подчинил кавказской группе Клейста румынские войска - 5, 6 и 9-ю кавалерийские дивизии, 2-ю и 3-ю горнострелковые и 19-ю пехотную дивизии.
      Для ведения боевых операций на высокогорных участках Главного Кавказского хребта был предназначен 49-й горнострелковый корпус генерала Рудольфа Конрада. В этот корпус входили лучшие альпийские дивизии немцев: 1-я и 4-я горнострелковые и 97-я и 101-я легкопехотные.
      Первой из них, носящей название "Эдельвейс", командовал генерал-лейтенант Ланц. Альпийская дивизия "Эдельвейс" была гордостью германской армии, и Клейст не сомневался в том, что "эдельвейсы" прорвутся через Кавказский хребет к морю.
      Не менее известной была и 4-я горнострелковая дивизия. Укомплектованная тирольцами, прирожденными альпинистами, она уже дралась во Франции и Югославии.
      На знаменах этих дивизий красовались белые цветы гор. Обе они были снабжены самым совершенным горным снаряжением - от легких пушек до альпенштоков, компасов и спальных мешков.
      97-я и 101-я легкопехотные дивизии в начале войны были обычными пехотными дивизиями. При наступлении на Кавказ обе они, как имеющие некоторый опыт горной войны в Югославии и во Франции, получили снаряжение и вошли в 49-й корпус для ведения операций в предгорьях Западного Кавказа и на некоторых перевалах.
      Кроме четырех названных соединений Клейст имел еще две румынские горнострелковые дивизии.
      Прикрытие танков с воздуха и "расчистка" пути для них были поручены первому асу Германии генералу авиации Рихтгофену. Возглавляемый им 4-й воздушный флот имел задачу обеспечить успех операций под Сталинградом и на Кавказе.
      Большая есть аэродромов в Кропоткине, Армавире, Тихорецкой, Краснодаре, Майкопе, Элисте и в других местах давала возможность осуществлять широкий маневр. Генерал авиации Рихтгофен бросал оба авиационных корпуса, входивших в 4-й воздушный флот, то на Кавказ, то под Сталинград - в зависимости от хода боевых действий.
      * * *
      В первой половине августа 1942 года гитлеровцы захватили Кубань, Дон, важнейшие города и железнодорожные узлы Северного Кавказа. Правое крыло вражеских войск упиралось в северную часть Таманского полуострова, а левое в калмыцкие степи. Под ударами оказалась нефтяная промышленность Грозного и Баку.
      Стратегический замысел немецкого командования был ясен - расчленить силы нашего фронта, нарушить взаимодействие армий.
      Наш Закавказский фронт протянулся по побережью Черного моря от Туапсе до Батуми и далее вдоль советско-турецкой границы. Он состоял из трех районов боевых действий: восточного - от Каспийского моря до высокогорных перевалов, центрального - в наиболее высокой горной цепи Кавказского хребта и западного - в лесистых предгорьях от Майкопа до Новороссийска.
      Центральный район, представлявший наиболее труднопроходимый участок фронта и доступный только хорошо натренированным альпийским войскам, оборонялся небольшими силами. Он как бы связывал правый и левый фланги фронта, то есть восточный и западный районы боевых действий.
      Позднее войска, которые вели бои на правом фланге, получили наименование Северной группы войск Закавказского фронта, а действующие в предгорьях Западного Кавказа от Новороссийска до Главного Кавказского хребта - Черноморской группы войск Закавказского фронта.
      Остановить врага, измотать его в оборонительных боях, выиграть время для сосредоточения резервов, а затем отбросить и разгромить - таков был приказ Родины защитникам Кавказа.
      Для того чтобы выполнить эту задачу, нужно было в предельно сжатые сроки построить десятки тысяч огневых точек, ходов сообщения и траншей. Кавказский театр военных действий к началу боев не имел оборонительных сооружений, кроме устаревших и очень немногочисленных дзотов.
      По зову Коммунистической партии тысячи людей - женщин, стариков, подростков - вышли на строительство оборонительных рубежей. Вместе с воинами они возводили укрепления севернее Туапсе, сооружали каменные барьеры на дорогах и тропах высокогорных перевалов, делали завалы в лесистых предгорьях, долбили скалы и закладывали тол на Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорогах, по колено в воде рыли окопы на берегах Уруха и Терека, оборудовали пулеметные гнезда на ледниках Чипер-Азау, копали противотанковые рвы и траншеи в широких Дербентских воротах.
      Эта тяжелая, напряженная работа на всем тысячекилометровом фронте не прекращалась ни днем ни ночью. Не хватало инструмента, взрывчатки для подрыва скал, колючей проволоки, ежей для противотанковых заграждений, транспорта для переброски людей с одного участка на другой. Все это надо было достать, добыть хоть из-под земли. И добывали! На заводах, машинно-тракторных станциях и в колхозных кузницах днем и ночью ковали кирки, ломы, кайла; лопаты собирали у населения; из старых рельсов сваривали противотанковые ежи; в Баку наладили производство взрывчатки.
      Всю эту гигантскую работу направляли местные партийные организации. Республики Закавказья, Дагестан и Осетия объединились в дружный, по-фронтовому дисциплинированный боевой лагерь.
      Через несколько недель инженерные оборонительные сооружения опоясали Кавказский театр военных действий. Это были недели, которые никогда не забудутся. Люди работали до изнеможения, тряпками обматывали руки с кровавыми мозолями, оставались без пищи и сна по нескольку суток, выдерживали массированные бомбежки врага, ночами работали при луне и при свете костров, пламя которых немедленно гасили, как только появлялись немецкие самолеты.
      За короткое время было построено около ста тысяч оборонительных сооружений, из них свыше семидесяти тысяч огневых точек. Противотанковых рвов было вырыто шестьсот шестьдесят километров, противопехотных препятствий - триста шестнадцать километров, а ходов сообщения и траншеи тысяча шестьсот тридцать девять километров.
      Для выполнения всей этой работы потребовалось девять миллионов сто пятьдесят тысяч человеко-дней, около пятисот тысяч кубометров леса, девятнадцать тысяч тонн цемента, четырнадцать тысяч тонн железа, восемьсот тридцать тонн колючей проволоки.
      Да, нелегкую задачу довелось решать начальнику инженерных войск нашего фронта генералу А. В. Бабину. Этот неутомимый человек, крупный специалист инженерного дела все свои знания, весь свой богатый опыт отдавал порученной ему работе, делал все, чтобы наглухо закрыть подступы к горам Кавказа для танков и пехоты врага.
      В горячие дни обороны Кавказа все работники штаба фронта трудились не покладая рук с утра до поздней ночи, а часто и ночами, находясь на своих боевых постах.
      С чувством большого уважения вспоминаю члена Военного совета фронта П. И. Ефимова. Опытный, глубоко принципиальный партийный работник, он обладал железной выдержкой, настойчивостью, неоценимым даром зажигать сердца людей, увлекать их на подвиги. Мне импонировали и другие его качества: чуткость к товарищам и в то же время высокая требовательность, работоспособность. П. И. Ефимов прекрасно разбирался в боевой обстановке, пользовался авторитетом не только в штабе фронта, но и в войсках, где он бывал и в короткие минуты затишья, и в самые напряженные моменты, когда одна вражеская атака следовала за другой.
      Прошло больше четверти века после окончания войны, а я все еще вижу себя в кругу людей, с которыми довелось воевать в Закавказье.
      Генерал-майор танковых войск А. И. Дементьев, начальник связи фронта генерал-майор И. Ф. Королев, начальник артиллерии генерал-полковник В. И. Пестов, генерал-лейтенант авиации Н. Э. Глушенков, а затем сменивший его на посту командующего ВВС фронта генерал-лейтенант авиации К. А. Вершинин, начальник тыла генерал-лейтенант интендантской службы Н. А. Найденов, работники оперативного отдела во главе с генерал-майором С. Е. Рождественским... Люди старше или моложе меня по возрасту, разные по складу характера, одни - спокойные, другие - порывистые, они дополняли друг друга, составляли тот слаженный коллектив, без которого немыслима четкая, основанная на глубоком доверии и взаимопонимании работа всех звеньев управления войсками. К сожалению, у нас часто менялись начальники штаба. За короткий период на этом ответственном посту побывало четыре человека. Возглавлял штаб А. И. Субботин. Его сменил П. И. Бодин, затем А. И. Антонов, который, не успев раскрыть свои незаурядные способности, через две недели был отозван в Москву. И все же даже такая эпизодическая работа этих товарищей не прошла бесследно. Каждый из них внес свой вклад в разработку планов обороны Кавказа.
      * * *
      Боевые действия Закавказского фронта начались на моздокском направлении в августе 1942 года.
      Воспользовавшись разрывом между войсками Закавказского фронта и отходившими войсками Северо-Кавказского фронта, гитлеровцы начали наступление в направлениях Буденновск, Моздок и Ворошиловск, Нальчик.
      По указанию Ставки против наступавших частей противника были выдвинуты два передовых отряда: майора Корнеева в составе четырех мотострелковых рот и шести орудий и генерал-майора Тимофеева, в который входили Ростовское артиллерийское, Полтавское тракторное, Новочеркасское кавалерийское училища, две пулеметные роты Орджоникидзевского пехотного училища, курсы "Выстрел", мотострелковый и минометный батальоны, 12-й учебный мотополк.
      6-7 августа эти отряды заняли оборону на участках Покойное, Архангельское и вдоль реки Кума от станции Нины до Минеральных Вод.
      8 августа передовые части 1-й танковой армии противника пытались с ходу форсировать реку Куму в районе Минеральных Вод, но встретили упорное сопротивление курсантов Новочеркасского училища. За два дня боев курсанты подбили 10 танков и уничтожили свыше 200 немецких автоматчиков. На этом участке враг не прошел.
      10 августа противнику удалось расчленить боевые порядки 11-й дивизии НКВД и ворваться в Пятигорск. 11-я дивизия отступила, а Новочеркасское училище оказалось в окружении. Но курсанты во главе с полковником И. П. Калюжным сумели с боями прорваться из окружения и заняли оборону на новом рубеже.
      Бои в районе Пятигорска продолжались до 25 августа. Здесь и в боях под Прохладным, Моздоком, Малгобеком, а также на других участках фронта советские воины совершили немало героических подвигов.
      Курсанты Ростовского артиллерийского училища до 15 августа не давали гитлеровцам возможности форсировать реку Куму, при этом они подбили и сожгли 20 вражеских танков.
      Огромный урон противнику нанесли летчики эскадрильи гвардии капитана П. К. Наумчика из 42-го гвардейского истребительного авиационного полка. Однажды пять самолетов Як-1 во главе с Наумчиком подверглись атаке девяти "мессершмиттов". Советские летчики смело вступили в неравный бой. Наумчик сбил два самолета, но и его машина была подбита, а сам он получил тяжелое ранение. Несмотря на это, он сумел дотянуть истребитель до своего аэродрома.
      Гвардии лейтенант Ф. З. Калугин в боях над Моздоком 20 и 23 августа сбил два ФВ-189. 23 августа вражеская зенитная артиллерия подбила его самолет. Калугин посадил израненную машину в расположении противника, перешел линию фронта, перебрался на противоположный берег Терека и через четыре дня нелегкого пути добрался до своей части.
      Н. К. Наумчику и Ф. З. Калугину было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
      На подступах к Прохладному наши воины окружили и почти полностью уничтожили один немецкий батальон пехоты.
      В районе Моздока отряд генерал-майора Тимофеева при поддержке бронепоездов, отбивая атаки гитлеровцев, истребил 23 вражеских танка.
      1 сентября танковые и пехотные части немцев начали наступать в направлении Кизляра, намереваясь перерезать железную дорогу Кизляр Астрахань. Готовился враг и к форсированию реки Терек. На линии станица Ищерская, Моздок, Прохладный и далее по реке Баксан образовался фронт. Ожесточенные бои развернулись и на высокогорных перевалах Главного Кавказского хребта.
      Четыре месяца шли кровопролитные бои под Моздоком, Нальчиком, а затем юго-восточнее Новороссийска и севернее Туапсе. Встречая всюду упорное сопротивление, враг метался из стороны в сторону.
      Попытки гитлеровцев одновременно наступать на новороссийском, туапсинском, гудаутском, сухумском и грозненском направлениях, каждое из которых в свою очередь распадалось на несколько дополнительных, "карликовых", направлений, привели к распылению сил на огромном тысячекилометровом фронте. Это был грубый просчет немецкого командования.
      Маниакальная уверенность гитлеровского генерального штаба, что вторжение в Закавказье лишь приятная прогулка, триумфальное шествие к Баку, обошлась немцам очень дорого.
      Зная о наших укреплениях в системе обороны Кавказа, гитлеровцы долго не решались на генеральное наступление, а когда решились ударить бронированным кулаком, предприняв обходный маневр на Нальчик и Орджоникидзе, было уже поздно: их силы к тому времени оказались подорванными.
      7 сентября в районе Моздока наши воины внезапным ударом разгромили штаб немецкой части, уничтожили батарею и 23 танка. На следующий день, когда противник под прикрытием артиллерийского огня и авиации начал переправу через Терек и двинулся на Малгобек, ему вновь был нанесен большой урон.
      Только на одном участке за пять дней боев было уничтожено 90 танков, 20 орудий и более двух тысяч немецких солдат и офицеров.
      Пленные гитлеровцы из 370-й пехотной дивизии сообщали, что после боев на Тереке многие батальоны их дивизии уничтожены полностью, а в уцелевших ротах осталось по 10-12 человек.
      Район Моздока, по определению самих немцев, стал для них "долиной смерти". Достаточно сказать, что только снайперы одной лишь 226-й стрелковой дивизии в сентябре 1942 года истребили там свыше 1000 вражеских солдат и офицеров.
      А сколько гитлеровцев уничтожили в Моздоке наши ночные самолеты-бомбардировщики! Пленные давали такие показания о действиях наших У-2:
      "Каждую ночь мы ожидали появления советских бомбардировщиков. Зенитная артиллерия бороться с ними была не в состоянии. Они бесшумно прилетали то с одного, то с другого направления... Вот уже целый месяц мы по ночам не спим. Потери от бомбежки несем очень большие".
      Уже 9 сентября ставка Гитлера вынуждена была сообщить о заминке на Тереке: "У Терека советские войска пытаются остановить продвижение немецкой армии в направлении Грозного. Река Терек в районе боевых действий имеет 500 метров ширины и 2 метра глубины. Быстрота течения этой реки и заболоченные берега делают ее весьма серьезным препятствием, для преодоления которого требуется некоторый промежуток времени".
      Но никакой "промежуток времени" уже не мог выручить фашистов. Их танковое наступление, встретив отпор советских войск, захлебнулось и, постепенно теряя силу и темп, стало распадаться на изолированные очаги боевых действий.
      Не менее ожесточенными, чем на Тереке, были бои в районе действий Черноморской группы.
      Еще в первой половине августа немцы захватили Краснодар, Майкоп, а после многодневных сентябрьских боев - Новороссийск. Таким образом, Черноморская группа войск оказалась прижатой к морю и вынуждена была занять оборону в лесистых предгорьях.
      Демонстрируя большое наступление на левом фланге, немецко-фашистские войска начали активные боевые действия в районе станицы Абинской. Основной же удар готовился по Туапсе. Это была хитро задуманная операция. В случае ее успешного завершения враг овладел бы Туапсе и сбросил в море войска Черноморской группы. Одновременно были бы парализованы действия Черноморского флота.
      В конце сентября наши войска начали ожесточенные оборонительные бои по всему фронту, особенно упорно защищая подступы к Туапсе.
      Вот что мы прочитали в письме одного немецкого обер-фельдфебеля, участника этих боев:
      "Мы находимся в дремучих лесах Кавказа. Селений здесь очень мало. У города Туапсе идут тяжелые бои, драться приходится за каждый метр. Солдаты, которые были в России в прошлом году, говорят, что тогда было много легче, чем теперь на Кавказе. Почти постоянно мы находимся в ближнем бою с противником. Вокруг ужасный грохот, из леса на нас летят камни, свистят пули. Русские стрелки невидимы. А у нас потери и снова потери, ибо в горах мы лишены танков и тяжелого вооружения и вынуждены действовать винтовкой и пулеметом. Наши летчики хотя и помогают нам, но они ничего не видят в лесистых горах. Нас изнуряет жажда на этой отверженной богом высоте. Внизу, в долине, воды сколько угодно, но - увы! - там тоже сидят русские озлобленные и упрямые".
      Хуже для нас сложилась обстановка на центральном участке Закавказского фронта. Прекрасно вооруженные альпийские отряды гитлеровцев заняли перевалы Клухор, Санчаро, Марухский и кое-где прорвались на их южные скаты. В районе Эльбруса части немецкой дивизии "Эдельвейс" захватили "Приют одиннадцати", Чипер-Азау, Хотю-Тау. Создалась угроза прорыва противника к морю через высокогорные перевалы.
      Следует сказать, что в этом была немалая доля вины командования и штаба Закавказского фронта, опрометчиво решивших, что перевалы сами по себе недоступны для врага. Некоторые из нас считали главной задачей войск фронта оборону Черноморского побережья, где и были развернуты основные силы 46-й армии.
      Лишь вмешательство Ставки исправило нашу ошибку. По указанию из Москвы мы разработали новый план обороны перевалов Главного Кавказского хребта. Оборона перевалов разбивалась на направления, во главе которых встали опытные командиры и штабы.
      В результате принятых мер через несколько недель и здесь произошел решительный перелом. Этому способствовали перегруппировка войск, усиление прикрытий важнейших направлений, создание специальных высокогорных отрядов, установление прерванной связи между изолированными районами боевых действий, нормальное снабжение войск боеприпасами, продовольствием и специальным высокогорным обмундированием. Наши отряды отбросили немцев на север, и горные перевалы центрального хребта стали недоступными для врага.