Тихо подошедшая Лина заставила меня отвлечься от вычислений Сефера. Одежды на ней стало гораздо меньше, но, к сожалению, исчезли и прорехи, ранее открывавшие соблазнительные виды.

— Почему ты не сказал, что болен? — спросила она, подходя. — Мы бы не гнали так.

— Наверное, потому, — процедил я сквозь стиснутые зубы, — что не болен. То есть здоров.

— Здоровые не падают без чувств, — парировала она. Я посмотрел в ее серые глаза и ответил:

— Просто устал. И не упал, а заснул.

Упрямо поджав губы, она дернула головой и, пожав хрупкими плечами, отошла к своей лошади.

— Если все здоровы, — крикнула она, с легкостью прыгнув в седло, — то следует поторопиться, чтобы попасть в леса Ферея до ночи!

— Еще один лес?! — прошипел я, глядя на Сефера. — И тоже кишащий разными тварями?

— Нет! — поспешил ответить он. — Обычный лес, окружающий город! Всю нечисть оттуда давно выгнали.

Не вполне ему поверив, я подошел к своему жеребцу пронзительного вороного цвета и, притянув к себе его морду, предупредил, глядя прямо в глаза:

— Отныне тебя зовут Конь. Но если будешь меня трясти или я с тебя упаду, то переименую в Бифштекс. Понятно?

Жеребец тихонько заржал и кивнул головой, словно в самом деле уразумел мои слова. Изумленно наблюдавший за моими действиями Сефер тихо спросил:

— Ты в самом деле можешь разговаривать со зверями?

Глянув на него исподлобья, постарался объяснить свой дар доступным языком:

— Разговаривать с животными, друг мой, могут все — я, ты, Лина… Проблема лишь в том, что животные не в силах ответить нам, поскольку наше бормотание для них — пустые звуки.

Глядя на лицо Сефера, я понял, что мои слова пролетели мимо его ушей и он по-прежнему склонен считать меня неким существом. Это и раздражало, и немного забавляло…

Скакать под промозглым ледяным ветром по унылой степи, покрытой серой пеленой мелкой мороси, довольно скучно. Чтобы хоть немного развлечься, я поравнялся с Линой и спросил ее, как она оказалась в руках Гести..

— Я, — гордо вскинув подбородок, ответила она, — дочь Рейда, повелителя могущественного Карна, скрытого в неприступных горах севера. Многие сотни отважных воинов сложили свои головы за право обладать мной. Богатейшие купцы бросали свои сокровища к моим ногам, преклоняясь перед моей красотой. И всех их я отвергла, не найдя достойного… Слава о моей красоте и неприступности распространилась по всему свету, достигнув самых отдаленных уголков. Прослышал о ней и коварный Гести.

Окружив неприступный Карн многотысячной армией, он многие месяцы осаждал крепость, но мое преданное войско отбрасывало его солдат раз за разом, нанося сокрушительные удары. Тогда Гести призвал темные силы и заключил с ними договор. Однажды рухнули высокие стены Карна, и посреди ночи враги подло ворвались в крепость, вырезая всех подряд.

Потеряв в яростной битве почти всю свою армию, он захватил башню, где находилась я. Несмотря на жестокое сопротивление, он пленил меня, а Карн сжег, не оставив и воспоминания об этом уголке рая. Так я и очутилась в его замке. Но и там не сдалась: готовила побег, который бы несомненно удался, если бы не появились вы… — горестно закончила она.

Переваривая услышанное, я слегка отстал от нее и приблизился к Сеферу.

— Карн — глухая деревушка в горах. Там живут одни дикие козопасы. — тихо шепнул он мне.

Обернувшись, Лина сверкнула глазами, дав понять, что услышала его слова. Сефер нагло уставился в небо, непринужденно что-то насвистывая.

Через несколько утомительных миль степь оборвалась, и из пелены дождя перед нами вырос лес. Прибавив ходу, мы достигли его границ и влетели под высокие деревья, надежно защитившие нас густой листвой от дождя. Проскакав еще мили полторы, наконец-то остановились, и я сполз с жеребца, шепча слова благодарности всем известным и неизвестным святым.

Несмотря на то что кроны деревьев полностью скрывали небо и не пропускали влагу, вокруг было достаточно сыро. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы набрать сухой хворост для костра. С трудом разведя огонь, мы принялись сушить насквозь промокшую одежду. Заодно подкрепились последними крохами наших запасов.

— Завтра будем в Ферее, — порадовал меня Сефер и мечтательно закатил глаза. — Золотой Ферей! Лучшее вино! Вообще, все — лучшее! Залитые солнцем золотые шпили и…

— Где ты видишь солнце? — опустила его на землю Лина.

— Все равно, — отмахнулся он, — завтра будем в городе!

Честно говоря, Ферей представлялся мне большой деревней с глиняными хижинами. Как-то не особо верилось в россказни Сефера… Потрепавшись немного о всяких мелочах, я подкинул дров в огонь и лег спать, растянувшись на земле возле костра.

Меня разбудил неясный шум. Вскочив на ноги с мечом в руках, я осмотрелся в поисках источника. Лина, сидя на земле, тоже озиралась по сторонам.

— И ты услышал? — спросила она.

Я кивнул.

Вокруг не было ни души, и ничто не выдавало постороннего присутствия.

— А где Сефер? — поинтересовалась Лина, указывая на место, где он, как я помнил, устроился на ночлег.

Я выругался и сплюнул.

— Наверное, этот неуклюжий скот отправился по нужде, разбудив всю округу!

— Ты думаешь?

— Уверен!

Я зло пнул почти прогоревшие угли и принялся бросать ветки в огонь. Сон пропал и возвращаться, видимо, не собирался.

Лина подсела ко мне и прижалась горячим даже через одежду боком.

— Скажи, а там, откуда ты пришел, хорошо? — спросила она, опуская голову мне на плечо.

— Мне нравится, — я приобнял ее, радуясь, что в темноте не видно, как пылают мои уши.

— Там ведь все по-иному, не так, как здесь?

Не совсем понимая, к чему она клонит, я на всякий случай согласился.

— Расскажи, как у вас? — попросила Лина.

Я несколько растерялся. В самом деле, не рассказывать же ей о троллейбусах, телевизорах, об обленившемся к старости английском бульдоге по кличке Черчилль, который жил у меня с незапамятных времен?!

— А что тебя интересует?

— Все, — улыбнулась она, обнажив очаровательные крохотные зубки. — Расскажи мне все о глубинах ада.

Поняв, откуда ветер дует, я резко поднялся, и Лина едва не упала, потеряв опору.

— Значит, Сефер уже успел и тебя обработать?

Лина не стала врать.

— Ну ладно, — вздохнул я, — Сефер — необразованный варвар, но как ты можешь верить в эти бредни?!

— Ты так странно разговаривал, — невинно посмотрела она мне в глаза.

— Где?! — искренне поразился я, не припоминая ничего подобного.

— Когда упал перед степью. Не своим голосом, и даже не человеческим… Сефер сказал, что это в тебе демон пробудился и что он про такое слышал, — несколько сбивчиво пояснила она.

— Сефер, — со всей ответственностью заявил я, — идиот! Почему вы мне ничего не сказали?

— А ты разве не знал?

Не особо стесняясь в выражениях, я некоторое время рассуждал о глупых вопросах и тех, кто их задает. Лина, обиженно поджав губы, молчала, и я, почувствовав неловкость за собственную несдержанность, сменил тему:

— Интересно, где застрял Сефер?

Девушка не откликнулась. Я сел возле костра и закурил. А минут через десять всерьез забеспокоился.

— Лина, Сиди и жди здесь. Пойду поищу его.

— Я с тобой! — не согласилась она, поднимая свой меч.

Мои доводы о том, что кто-то должен оставаться у костра, дабы нам, как последним идиотам, не пришлось остаток ночи искать по лесу друг друга, ее не убедили.

Смастерив из толстой коряги факел, я отошел от костра и быстро понял, что, собственно, даже не представляю, в какую сторону идти. Презрительно фыркнув, Лина осветила землю и обнаружила едва различимые следы, которые практически сразу терялись, но все-таки указывали направление поисков.

Мох глушил наши шаги. Ни птиц, ни зверей не было слышно. Гнетущая тишина усыпляла, веки тяжелели. Скоро я начал забывать, куда и зачем иду, будто зачарованный огнем факела…

Резкий окрик выдернул меня из объятий почти победившего сна. Обернувшись, я увидел Лину, поднимавшую из мха оружие Сефера.

— Я почти заснула на ходу, но вдруг наступила на топор, — сообщила она.

Я кивнул и прибавив шагу двинулся дальше.

Довольно скоро мы услышали невнятные крики. Бегом мы выскочили на усыпанную белыми камнями поляну, посреди которой находился невысокий холм с большой круглой дырой. Оттуда доносились отчаянные вопли Сефера: «Я не хочу!», «Я не могу!» значит, еще жив… Облегченно вздохнув, я бросился вперед и… резко замер от раздавшегося из-под ног хруста. Опустив факел, понял, что это не камни, а кости! Среди них явственно выделялись человеческие.

— Сожрать его собираются, что ли?! — смущенно поинтересовался я.

Лина, не ответив, полетела к отверстию. Спотыкаясь и с трудом удерживая равновесие, я кинулся следом. Отбросив мешавший факел, заскочил внутрь.

Открывшаяся картина заставила меня замереть. В просторной и ужасно вонявшей пещере, заваленной самым разнообразным хламом, по горам мусора носился Сефер, а за ним по воздуху с диким визгом гонялась неимоверно старая ведьма. В глаза сразу бросились развевающиеся пряди ее жидких седых волос и непропорционально большой живот, на котором покоились обвисшие груди.

Пока я стоял с разинутым ртом, Лина подхватила валявшееся на полу копье и, размахнувшись, метнула его, попав ведьме в грудь. Рухнувшая на пол карга моментально взмыла обратно и, выдернув копье, повернула к нам сморщенное лицо. Раскрыв пасть с черными зубами, она издала неистовый вопль и кинулась на обидчицу. Девушка прицельно запустила топор Сефера, и он перерубил тощую старческую шею. Все произошло за каких-нибудь тридцать секунд!

Озираясь по сторонам и растерянно насвистывая "Her ghost in the fog», что случается со мной не часто, я подошел к вжавшемуся в стену Сеферу, который не в силах был поверить, что все кончилось. Он поднял глаза и невнятно пробормотал:

— Она хотела меня…

Я не удержался и съязвил:

— Чего же ты растерялся? Стал бы настоящим мужчиной!

С отвращением скривившись, Сефер перевел взгляд па мертвую ведьму и пулей бросился к выходу.

Я собирался исследовать накопленное ведьмой при грабеже путников добро, но Лина, не желая ничего слышать, подожгла валявшиеся на полу груды тряпья. Поневоле пришлось ретироваться.

С трудом отыскав стоянку, мы с радостью обнаружили там и своих лошадей, которых накануне забыли привязать. Спать больше никому не хотелось, есть было нечего, а сквозь деревья уже струился тусклый свет. Вскочив на приветствовавшего меня тихим ржанием Коня, я поспешил за успевшими тронуться в путь спутниками.

Остаток дороги одолели без приключений. Я подтрунивал над Сефером. Лина, стараясь сдержать смех, искусала себе губы. Сефер поначалу предлагал мне заткнуться, а под конец и сам пытался шутить, забыв ужас пережитого.

Часа через четыре на горизонте появился Ферей. Подъехав поближе, я удивленно присвистнул: даже издалека было видно, что это не грязное крошечное поселение, каким я его себе рисовал, а огромный, раскинувшийся на многие мили вдоль океана город. Высоченные тонкие шпили пронзали небо. В лучах солнца они горели, словно покрытые золотом.

Пораженный увиденным, я несильно ударил Коня пятками и, что называется, рассекая ветер, полетел по безбрежному, покрытому ярко-зеленой травой лугу. У самых ворот резко натянул поводья. Горячий жеребец встал на дыбы, и мне пришлось сильно постараться, чтобы удержаться в седле. В конце концов Конь успокоился, и мы с видом победителей дождались приотставших товарищей.

Стоя перед большим оловянным зеркалом, я придирчиво изучал свой новый облик — высокие, до колен, темно-коричневые замшевые сапоги, просторные черные кожаные брюки, белая рубаха… Плечи покрывал подаренный Линой плащ изумрудного цвета… В этом костюме я чувствовал себя не совсем комфортно.

Вздохнув, пристегнул пояс с мечом и повернулся к Сеферу. Вот он был чрезвычайно доволен своим нарядом, отличавшимся от моего лишь цветом сапог и плаща — кроваво-красным. Устав наблюдать, как он крутится возле зеркала, стараясь рассмотреть себя со всех возможных сторон, я вышел из лавки на террасу, где нас дожидалась Лина, безмятежно пившая из высокого хрустального кубка золотистое вино.

— Тебе что-то не нравится? — спросила она, заметив мое недовольство.

Отобрав у нее кубок, я одним глотком допил дивный напиток, разлившийся во мне божественным теплом, и только после этого соблаговолил ответить:

— Абсолютно все. Где моя нормальная одежда?

Вместо ответа она лукаво посмотрела на меня и как бы между прочим заметила:

— А бритый ты гораздо лучше…

Я не купился на ее наивную ложь, повторив:

— Одежда где?

— Ее уже сожгли, — беззаботно улыбаясь, ответила она и поспешила к выходившему из лавки Сеферу, явно пытаясь скрыться от моего праведного гнева.

Впрочем, злость моя не была разрушительной. Золотой Ферей не располагал к ссорам, наоборот, действовал до неприличия умиротворяюще. А Лина выглядела слишком прекрасной, чтобы долго на нее сердиться. Представив, как я пойду в своем нынешнем виде по городу, когда вернусь домой, я вздохнул и присоединился к негромко разговаривавшим товарищам.

Мы находились в Ферее уже три дня, и я успел тщательно его облазить в поисках сомнительных заведений — например, борделей. В конце концов мне удалось выяснить, что таковые здесь напрочь отсутствуют. Зато имелись роскошные термы, где я с радостью смыл с себя многодневную грязь. Нашлись и уютные забегаловки под открытым небом, в которых подавалось великое множество разнообразных вин, — тоже весьма неплохо. Но самое главное — я без труда обнаружил великолепных лекарей, совершивших чудеса с моим израненным телом и быстро поправивших покачнувшееся здоровье.

Стоя на террасе, я смотрел на раскинувшийся предо мной мирный город. Меня давно интересовал один вопрос, на который я не мог найти ответа.

— Сефер, объясни: если тут столетия продолжается война, то почему никто не пытается захватить столь богатый город и почему я пока не видел ни одной армии, не считая сброд Горна?

— Потому, — рассудительно ответил он, — что война идет между замками и никого, кроме них, не касается. А армии ты еще увидишь, если не передумал идти в Солонар.

— Не передумал, — усмехнулся я. — Но почему так? Как я понял, маги стремятся захватить власть над всей страной, значит, и над Фереем тоже?

Сефер пробурчал что-то вроде того, что дела магов его касаются мало, и я махнул рукой, поняв, что он и сам ничего толком не знает. Придется все выяснять самому…

Вдоволь надышавшись свежим морским воздухом, я отправился в таверну, где мы остановились, намереваясь перед сном пропустить пару кубков густого рубинового вина, к которому пристрастился. Шествуя по широкому мощеному переулку в полном одиночестве, я не обратил внимания на двух покрытых дорожной пылью могучих странников, толкавших впереди себя сильно смахивавшего на крысу тощего доходягу. Он же, проходя мимо, глянул мне в лицо и слабо пискнул:

— Это один из них!

Сверкнула сталь. Я искренне не понял, в чем дело, но, видя, что на шутников путники нисколько не похожи, приготовился к схватке.

— Господа, не имею чести знать вас, — на всякий случай сказал я, надеясь, что это какое-то недоразумение.

— Где она? Что ты с ней сделал? — рявкнул один из них, стараясь выглядеть грозно, что у него неплохо получалось.

— Кто — она? — не понял я.

— Лина — девчонка, которую ты украл! — вмешался второй странник.

Я предположил, что это остатки банды Гести, и невежливо их послал.

— Когда ты сдохнешь, — предупредил бандит, готовясь к прыжку, — никто не узнает твой труп!

— Кто первый, девочки? — осклабился я, надеясь, что кто-нибудь придет мне на помощь.

Мои слова почему-то их сильно оскорбили, и они одновременно прыгнули на меня, рассчитывая, что я буду ждать их на месте, что, разумеется, было бы крайне глупо. Отпрыгнув в сторону, я ударил одного из них рукояткой по затылку, выведя его из строя на некоторое время.

— Если будешь хорошей девочкой, — подзадорил я второго, дабы он разнервничался и ослабил внимание, позволив покончить с ним быстро и без хлопот, — то я куплю тебе большой синий или зеленый бант! Хочешь?

Рыча проклятия, он бросился на меня, высоко подняв меч. Удалось пнуть его в живот, но и сам я отлетел к стене, получив апперкот слева.

Потирая пострадавшую челюсть, я выжидал, когда он прыгнет вновь. За спиной слабо застонал его друг, приходя в себя. Понимая, что мне будет очень плохо, если они объединятся, я пнул лежащего в челюсть, не давая очухаться.

Мы кружили друг против друга. Каждый раз, проходя мимо валявшегося разбойника, я старательно наступал на него, стараясь лягнуть помощнее. Однако он все равно пришел в себя и подло схватил меня за ногу.

Падая, я таки отбил нанесенный подскочившим оппонентом удар, но при этом выронил меч, со звоном отлетевший в сторону. Быстро вскочив, ослепленный яростью, бросился на не ожидавшего такой прыти врага и, вцепившись ему в горло, повалил на землю.

Промелькнула чья-то тень. Я услышал позади яростные проклятия, звон стали и понял, что подоспел Сефер. Это придало мне уверенности, и я сильнее сжал руки на горле врага, не обращая внимание на то, что и сам задыхаюсь. Внезапно он отпустил мою шею. Мне почудилось, что победа близка, но он неожиданно обхватил широкой ладонью мою голову, утопив большой палец в мой глаз! От жуткой боли я отпустил горло жертвы и, пытаясь освободиться, нанес несколько ударов в его окровавленное лицо.

— Сэм, Хир! Тупые обезьяны, вы что себе позволяете?! Да как вы посмели напасть на моих друзей?!

Гневный голос Лины мигом прекратил борьбу. Два великана теперь робко пятились от разгневанной изящной девушки, которая яростно била их крохотными кулачками в могучие грудные клетки.

— Лина, — принялся оправдываться один из них, — мы думали, что это разбойники Гести, которые похитили тебя!

— С каких пор ты научился думать, Хир?! — прорычала юная валькирия. — А ты, Сэм?! Как ты мог напасть на беззащитного человека?!

— Не такой уж он и беззащитный, — пробормотал второй, с трудом двигая челюстью.

Внезапно Лина прекратила кричать и, разрыдавшись, повисла у Хира на шее, шепча проклятия в их адрес. Он осторожно обнял ее за плечи, прижал к себе.

— Я вас так ждала, — захлебываясь слезами, шептала Лина. — Они убили всех — отца, мать, Гаскони… А вас все не было!

Я начал понимать, что это и есть ее братья, с которыми нас спутал Гести.

Нарыдавшись, Лина отпустила Хира и, слабо улыбаясь, представила нас, несколько преувеличив наши подвиги в разбойничьем замке. Хир, с которым я дрался, подошел ко мне и внимательно посмотрел в глаза.

— Забудем? — спросил он, потирая горло.

Я молча пожал протянутую руку. Но еще несколько дней мой глаз видел только сплошной туман, заставив меня порядком поволноваться…

Сидя за столом под открытым небом, мы отмечали наше знакомство. Братья рассказали, что, едва только до их ферм, расположенных поблизости от Ферея, дошла весть о нападении на Карн, они собрали небольшой отряд и помчались на выручку, но застали лишь мертвое пепелище. Прочесав округу, добрались до леса Гести, где в ожесточенной схватке с остатками разбойников потеряли своих людей. От раненого пленника, не стесняясь в средствах убеждения, узнали, что Лина действительно была в замке, но испарилась после таинственной смерти Гести.

— Сожгли разбойничий вертеп, чтобы больше там никто не обосновался. — неторопливо повествовал Сэм, — двинулись обратно и вскоре наткнулись на выгоревшую

поляну, усеянную костями. Сразу поняли, что наша крошка жива и направляется в Ферей.

— Почему? — Я не совсем уразумел, как они смогли это определить.

— Она с детства любила все поджигать. Ее к огню подпускать боялись, — объяснил Хир, отстраняясь от сверкнувшей глазами Лины.

— На самом деле, — перебил его Сэм, — мы нашли это… — Он протянул Лине небольшой золотой медальон, блеснувший синим огнем бриллианта.

— А я так горевала, когда его не обнаружила! — Лина радостно прижала медальон к груди.

— Это подарок от всего Карна, когда ей исполнилось тринадцать, — пояснил Сэм и продолжил: — Потом мы достигли Ферея и наткнулись на эту старую крысу, которая смылась, едва услышав звон стали. Он нам поведал, что видел тебя, сестренка, чуть ли не в цепях с двумя разбойниками. Ну, дальше вы знаете…

Через неделю, полностью залечив раны, мы с Сефером сидели в полупустой таверне, обсуждая планы на будущее. Лина, сопротивляясь, как дикая кошка, уехала со своими братьями, оказавшимися довольно неплохими ребятами, приказав нам обязательно ее отыскать, когда мы снова объявимся в Ферее. Хир и Сэм, пытавшиеся навязать нам свои услуги в качестве провожатых, сперва отчаянно спорили, кто из них отправится в путь, а кто останется следить за сестрой. Лишь после того как я, устав от их криков, заметил, что удержать эту хрупкую львицу на месте одному человеку не под силу, братья угрюмо смолкли… Теперь я пытался отделаться от Сефера.

— Сефер, — взывал я к его логике, — тебе-то зачем идти в Солонар? Что ты там будешь делать?

— Я никогда не был за горами и хочу узнать, что там на самом деле! — упрямо мотал головой Сефер, не желая отпускать меня одного. — К тому же кому я здесь нужен?

— Найди Лину и назови первых семерых детей в честь меня, — тихо пробубнил я.

— Что? — не расслышал он.

— Я говорю: неужели тебя не устраивает Ферей?

Сефер недовольно поморщился:

— Здесь хорошо, только слишком скучно.

Я понял, что он не отстанет, и, махнув рукой, принялся созерцать сияющие вершины расположенных неподалеку гор, среди которых нам предстояло отыскать дорогу. Потом подвел итог обсуждению:

— Хорошо. Выезжаем утром. Если проспишь, будить не буду. Согласен?

Сефер довольно оскалился и поднял кружку с вином.

Голова гудела… Качаясь в седле, я ворчал на Сефера, которого похмелье, казалось, нисколько не тревожило, придираясь к каждой мелочи и мстительно припоминая каждую деталь его весьма и весьма подлого поступка, заставившего нас покинуть Ферей среди ночи.

С тех пор как меня занесло в этот дикий мир, возник первый реальный шанс слегка расслабиться! Жесткий соломенный тюфяк, предусмотрительно разложенный на полу среди объемистых винных бочек, неодолимо манил к себе. Небрежно брошенные на пол большие кружки терпеливо ждали, когда мы наполним их вновь… гораздо позже.

— О моя нежная куколка! — хрипло пропел я сгоравшей от желания жене трактирщика, старательно не замечая трех ее подбородков. — Ты достойна всех сокровищ Ферея, и я кину их к твоим ногам!

Стянув одежду она легла на тюфяк, и призывно протянула руки, страстно вздыхая. Я рванул на себе рубаху, отстегнул широкий пояс и, раскрыв объятия, направился к ней, сверкая глазами.

— О мой могучий герой, — сладостно просипела она, — иди ко мне!

Я почувствовал себя настоящим мужчиной и опустился на тюфяк рядом…

Тут-то и раздался громкий стук в дверь!

— Фенрир, грязная свинья, ты там? — В дверь ломился не более трезвый, чем я, Сефер.

— Убирайся вон, отродье шайтана! — прокричал я, запуская в дверь глиняную кружку.

— Открывай, жадная скотина, и дай мне бочку того чудного золотого вина! — нагло требовал Сефер, получая в ответ мои проклятия.

Разумеется (как же иначе?!), на шум прибежал мирно почивавший до того трактирщик.

— Господин Сефер, — услышал я его испуганный голос, — что вы делаете? Я сейчас позову стражу!

— Там мой д-друг, ты, вошь трактирная! — прорычал Сефер. — Он выпьет все вино, не оставив мне ни капли! Я хорошо з-знаю этого негодяя!

Тут взвизгнула дама моего сердца, до которой дошло, что за дверью ее муж.

— Люция?! — донесся до меня его изумленный голос, переросший затем в яростный рев. — Ты там?! Рубите чертову дверь!!!

Я осознал серьезность своего положения и, мигом натянув штаны, прицепил пояс с мечом.

— Здесь есть еще выход?! — спросил я у Люции у растерянно прикрывавшей руками грудь.

Она испуганно кивнула.

— Где?

Дрожащей рукой Люция указала на темный угол подвала. Там я нашел шаткую деревянную лестницу, прислоненную к стене.

— Куда ведет ход?

— В нашу комнату, — пробормотала она и забилась в истерике. — Господи! Что же теперь будет, Господи?!

Я не стал слушать ее причитаний. Проворно полез по лестнице, чудом не сорвавшись. Головой откинул крышку люка и выбрался в просторную, богато обставленную комнату. Не мешкая, бросился к окну и, не раздумывая о последствиях, выпрыгнул со второго этажа на каменную мостовую, оцарапав лицо осколками стекла. Не обращая спьяну внимания на вывихнутую ногу и разбитый локоть, заскочил в таверну и за спинами ломавших дверь людей прошмыгнул в нашу комнату за вещами. Схватив мешки и спустившись вниз, узрел сидевшего за столом Сефера, который горько рыдал, обхватив голову руками. Заметив меня, он приподнялся:

— Ген-ри? — плаксиво пробормотал он. — А я ду-думал, что ты меня пре-предал!

Обеспокоившись, что и прочие заметят мое появление, я метнулся к нему и, прервав рыдания ударом в челюсть, поволок его в конюшню, подгоняя пинками.

— Чего ты дерешься? — обиделся он, рыдая еще горше.

— Лезь в седло, пьяная скотина! — шипел я, пытаясь забраться на Коня недовольно бьющего копытом в землю.

Скоро мы уже гнали лошадей по ночному Ферею, распугивая редких прохожих. Остановились только часа через три. Рухнув на холодную землю, я тут же захрапел.

Порядком замерзнув, проснулся, утолил Великую Сушь Похмельную свежей холодной водой из пробегавшего рядом ручья. Глянув на безмятежно посапывавшего Сефера, отчетливо вспомнил события, благодаря которым пришлось спать на голой земле. Пнув этого гада, молча взобрался в седло, удивляясь, как мы не разбились во время ночной скачки и почему не свалили лошади после такого с ними обращения?

Сефер плелся позади, уныло понурив голову. Больше всего меня возмутило то, что похмелье ему было совершенно нипочем! Не сдержавшись, выразил свое о нем мнение:

— Скотина!

Сефер еще более опустил голову.

— Пьянь!

Он молчал.

— Ненасытная свинья!

— Хватит уже… — взмолился глубоко переживавший Сефер. — Мне и так плохо!

— Это тебе плохо?! Ты, что ли, две фляги за полчаса осушил? Или это из-за меня пришлось сваливать из города?!

— Ну ладно, Фенрир, хватит.

Я посмотрел на его жалобное лицо, доставившее мне немало удовольствия. Но от возможности поиздеваться не отказался.

— Хватит чего? Мучиться головой? Или думать о том, что нас может догнать возглавивший отряд стражей рогоносец, которому мы даже не заплатили за уничтоженное вино?

— Ты же сам к ней полез, — попытался оправдаться пристыженный Сефер.

— А кто начал выносить дверь и орать на весь Ферей?! — захлебнулся я от возмущения.

Только убедившись, что Сефер достаточно пристыжен, и не желая перегибать палку, я скомандовал привал у ближайшего ручья. Однако недовольство свое продолжал демонстрировать.

Жевать было невыносимо трудно, да и есть-то не хотелось. Но я упрямо поглощал пищу, зная, что сильно подорванное за ночь здоровье надо восстановить до того, как мы достигнем покрытых вечным снегом гор: там особо расслабляться не придется точно!

— Сефер, ты хоть примерно знаешь, куда нам идти? — окончательно успокоился я.

— Примерно знаю: между теми двумя горами.

Я посмотрел на две самые высокие вершины, ослепительно сверкавших в лучах солнца.

— Интересно, — пробормотал я, обращаясь больше к самому себе, — сколько же до них добираться?

— Дня два, не больше, — радостно ответил Сефер. — Дорога там прямая, на пути пара городков.

— Будешь опять буянить — придушу, — стараясь выглядеть внушительно, предупредил я.

Сефер хмыкнул, сдерживая смех.

В крохотный городок, где мы собрались переночевать, попали как раз к заходу солнца. Нельзя сказать, что нас ждал там ласковый прием…

В полной тишине мы ехали среди развалившихся, заросших густым мхом домов. Земляная дорога глушила стук подков наших коней. Ветер, казалось, никогда не разгонял затхлый воздух.

Сефер с недоумением сказал:

— Во имя Мидера, что здесь произошло? Когда я был тут в последний раз, все выглядело нормально…

— А когда это было?

— Ну, года полтора назад… Клянусь Мидером, за этот срок город не мог так сильно измениться!

Хм… Я бы лично дал развалинам не меньше пары сотен лет.

— Ты уверен, что прошло всего полтора года? Может, все же больше?

— Скажешь тоже! — возмутился он. — Что я, совсем дурной, по-твоему?

Отвечать на его риторический вопрос я не стал, хотя язык чесался.

— Знаешь, Сефер, здесь, конечно, тихо, но ночевать как-то не тянет… До следующего города далеко?

— Не, — озираясь, пробубнил он, — миль двадцать или чуть меньше. До темноты не доскачем.

— Почему? — не понял я.

— Лошади устали. Если не дать им отдохнуть, через горы пойдем пешком.

— Тогда остановимся в лесу.

Сефер, которому тоже было не по себе, согласился со мной.

Отъехав от города, свернули с тракта в лес и, найдя приличную поляну, расседлали лошадей. Спать не хотелось, но и разговор не клеился. Чтобы хоть немного развлечься, я достал отобранную у Лейруса книгу, решив наконец-то узнать, что в ней. При ярком свете луны с огорчением увидел, что страницы изрисованы совершенно одинаковыми каракулями, чем-то похожими на арабскую вязь. Мне они совершенно ничего не говорили.

— Сефер, — позвал я задремавшего спутника. — читать умеешь?

— Конечно! — раздраженно буркнул он. переворачиваясь на бок.

— Объясни эти закорючки.

Он нехотя взял протянутую книгу:

— Что здесь может быть непонятно?!

— Может быть, буквы? — съязвил я.

— Нормальные буквы, — проворчал Сефер. — Ты в самом деле не знаешь их?

Я исподлобья посмотрел на него.

— Ладно-ладно, смотри…

Сефер подобрал тонкую щепку и принялся чертить на земле: