Властелин наслаждений

Вскоре они выехали на дорогу, и, когда по сторонам замелькали дома, Годрик остановил жеребца под раскачивающимся знаком – грубым изображением кровати и ложки. Указатель мерно поскрипывал, грозя свалиться прямо на них.

Глаза Мейрионы широко раскрылись.

– Мы остановимся на постоялом дворе?

– Да, – произнес Годрик с тем же задумчивым видом, который появился у него после неожиданного поцелуя, и, спешившись, протянул к ней руки. – У нас осталось незаконченное дело.

Ее сердце екнуло, потому что его глаза вдруг вспыхнули голубым пламенем. Возможно, у нее мало опыта в отношениях с мужчинами, но она не могла ошибаться – в его взгляде ясно читалось вожделение. Он сказал ей, что лес неподходящее место, и вот теперь привез ее на постоялый двор.

– Мы не можем задерживаться здесь, – запротестовала она.

Годрик усмехнулся, в его взгляде читалась решимость, и Мейрионе показалось, что сердце сейчас выскочит из ее груди. Ей вспомнилась мать, спасающаяся от солдат-йоркистов. Она закрыла глаза, не позволяя видению стать отчетливым, но в памяти как на грех всплыл запах крови на бедрах матери. Какую глупость она совершила, поцеловав Годрика! Мужчины способны контролировать свою похоть не более чем дикие звери.

Мейриона судорожно вздохнула:

– Я буду сопротивляться.

– Если твой поцелуй был намеком, думаю, ты не станешь. – Он подмигнул ей.

Мейриона вспыхнула и отвела взгляд.

Крупные теплые ладони схватили ее за талию, и она соскользнула на землю, поросшую жесткой травой.

Хозяйским жестом Годрик поправил ее непослушные волосы и, крепко ухватив за запястье, потащил за собой к таверне.

Не желая подчиняться, Мейриона уперлась пятками в землю.

– Нет! Я не твоя рабыня!

Годрик сердито посмотрел на нее. Разве можно понять этих женщин? Накануне она все время возмущалась, но после поцелуя стала мягкой, как масло. Конечно, Мейриона устала, она голодна, и вот, когда он нашел кров, она вновь становится упрямой как мул.

В течение пяти лет ему не приходилось выбирать место для сна. Всему виной предательство Мейрионы. Часто это были грязные подвалы или сырые темницы. Его не должно волновать, что теперь эта девица думает о найденном им пристанище. Она просто-напросто избалованна. Что ж, придется ей на этот раз обойтись без мягкой пуховой перины.

Годрик покрепче сжал тонкое запястье, собираясь втащить Мейриону в харчевню, словно мешок с зерном, как вдруг его осенило.

– Черт возьми, я вовсе не собираюсь тебя насиловать. Для этого мне не пришлось бы искать постоялый двор.

Мейриона вспыхнула:

– Я подумала…

– Ты ошиблась. – Он обхватил ее за плечи, и она уже не сопротивлялась, когда он поднял ее на руки и, прижав к себе, внес внутрь обветшалой постройки.

Ее щеки все еще розовели, когда несколько минут спустя хозяйка повела их по лестнице наверх, в одну из немногочисленных комнат, где Годрик усадил Мейриону в кресло у небольшого каменного очага. Даже в его куртке она выглядела потрясающе. Желание сорвать с нее тонкую ночную сорочку и бросить ее на кровать будоражило его.

Но он не мог.

На самом деле это было частью его плана. У Годрика имелись документы, которые удостоверяли их помолвку – договор, почти столь же обязывающий, как и договор о женитьбе. Поскольку помолвка была разорвана силой, он был уверен, что и церковь, и король признают его право на невесту. Единственным препятствием был ее муж. Если Годрик лишит Мейриону девственности, его право будет закреплено и женитьба потеряет законную силу. Чтобы обеспечить будущее себе и дочери, он готов был пойти даже на это.

Мейриона поджала колени к груди и исподлобья посмотрела на него. Как бы ему хотелось увидеть эту маленькую пленницу обнаженной и распростертой на постели! Она миниатюрна, слаба и не сможет его остановить, если применить силу. Так почему же он этого не делает?

Мейриона одарила его мимолетной улыбкой, и Годрик ясно понял, почему он не хочет решать дело силой. Впервые за многие годы женщина смотрела на его покрытое шрамами лицо без отвращения. Мейриона была разгневана, испугана, смущена, высокомерна, но ни разу она не посмотрела на него так, словно он не был мужчиной.

Излишний напор может погасить пламя желания, а он хотел раздуть это пламя, превратив в костер страсти, чтобы ее глаза светились желанием к нему.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила Мейриона.

– Как?

– Словно пытаешься понять, что у меня в душе. Годрик улыбнулся:

– Просто думаю, как поскорее соблазнить тебя.

Он заметил, как ее щеки порозовели, и на душе у него потеплело. За этим смущением Годрик легко мог угадать неумело скрываемое желание.

– Пойду раздобуду что-нибудь поесть. Вернусь через час или около того, а ты попытайся поспать.

Закрыв дверь в комнату, Годрик запер ее снаружи, удивляясь собственной слабости. Судьба многих людей зависит от того, получит ли он в собственность Уайтстоун; так стоит ли рисковать будущим своих самых преданных людей ради того, чтобы завоевать сердце непостоянной, способной на предательство женщины? Он действовал как глупец, надеясь открыть ей ее собственную страстную натуру, вместо того чтобы взять ее здесь, сейчас и рассчитывая, что она сама захочет принадлежать ему.

Тяжелая дубовая дверь со стуком закрылась, замок щелкнул. Мейриона забралась в глубокое обшарпанное кресло и удобно свернулась калачиком.

Какое мрачное место. Помимо кресла, на котором она сидела, в полупустой комнате имелись лишь бугорчатая кровать, расшатанный стол и ржавый ночной горшок. От всего пахло плесенью. Унылый постоялый двор был таким же безрадостным, как и ее мысли. Сквозь узкое окошко просачивался свет вечернего солнца.

Устав сидеть, Мейриона, потянувшись, поднялась, растерла затекшие ноги и проследила за лучиком света, а потом стала исследовать окно. Может, попробовать выбраться через него? Она высунула голову наружу: во дворе кипела суматошная жизнь. Мейриона попыталась протиснуться дальше, но окно было слишком маленьким. Вздохнув, она посмотрела вниз. На доме не было балкона или даже выступа, на который можно было бы вскарабкаться. Даже если ей удастся пролезть в окно, она не сумеет добраться до земли.

Какая досада!

Лошади выглядывали из дверей конюшни, две собаки и жирный боров слонялись по двору. Бродившие повсюду курицы возмущенно раскудахтались, когда всадник в багряном плаще с капюшоном направил свою лошадь к конюшне.

Демьен! Мейриона вцепилась в подоконник и тяжело задышала. Она обвела взглядом двор, высматривая Годрика, но увидела лишь нескольких слуг и животных.

– Демьен! – позвала она громким шепотом. – Демьен!

Всадник откинул капюшон, обнажив копну непослушных черных волос, и посмотрел вверх. В угасающем свете дня стали видны такие же, как у Мейрионы, скулы и сверкающие зеленые глаза.

– Демьен! Я здесь.

Брат встретился с ней взглядом и ухмыльнулся одной стороной рта.

– Я знал, что найду тебя!

– Прошу, потише! – Мейриона подозрительно оглядела двор. – Где отец и его люди?

Демьен склонил голову набок и пожал плечами.

– Я здесь один.

Внутри у нее все похолодело.

– Один? Он кивнул.

– Я искал тебя всю ночь. Почему ты сбежала после свадьбы?

– Я вовсе не сбегала. Меня похитили!

Глаза Демьена округлились, в них зажглось любопытство.

– Похитили? Ты хочешь сказать, что тебя похитил тот человек, с которым ты ехала на лошади?

Мейриона вытерла влажные ладони о сорочку.

– Ради всех святых, Демьен! Выходит, отец даже не знает, где я?

Мальчик натянул повод, и лошадь поднялась на дыбы. Багряный плащ всколыхнулся на его плечах.

– Тебя похитил тот большой мужчина, которого ты целовала?

– Я целовала его, чтобы он не заметил тебя! – От волнения щеки Мейрионы запылали. Брат вел себя так, будто у них было полно времени. – Уезжай, пока он тебя не увидел. Скачи к отцу и расскажи, где я.

– Уехать? Ну уж нет! – Демьен так натянул поводья, что лошадь заржала и подалась назад. – Раз тебя похитили, я должен тебя спасти.

– Будь благоразумным, ты всего лишь мальчик. Иди и найди кого-нибудь, кто сможет мне помочь!

Пожав плечами, Демьен тронул лошадь, но тут же остановился и, откинув свой яркий плащ, указал на лежащий на коленях сверток из мешковины.

– Я взял дедушкин меч!

У Мейрионы перехватило дыхание.

– Будь осторожен, ты еще слишком мал для таких вещей. Смотри не выколи себе глаз.

– Лучше я выколю глаз твоему похитителю.

– Нет, Демьен! – Мейриона бросилась к двери и изо всех сил дернула ручку – все было бесполезно. Расстроившись, она вернулась обратно к окну. – Не вздумай напасть на него!

Демьен вытащил широкий меч.

– Вот, смотри! – Лицо мальчика озарила широкая победная улыбка.

Мейриона затаила дыхание.

Порыв ветра хлестнул по мечу, и сталь, описав широкую дугу, ударила Демьена по ноге. Его запястье неестественно вывернулось, и он взвизгнул. Оружие с грохотом упало на землю. Лошадь попятилась и, чтобы не упасть, Демьен вцепился ей в гриву.

– Ничего, это всего лишь царапина. – Он с некоторой тревогой посмотрел на проступившую в месте удара кровь, затем выпрямил плечи. – Все равно я могу ехать верхом, а ты не можешь.

Мейриона закрыла глаза и ухватилась за ставень. Внутри у нее все кипело от разочарования.

– Демьен, глупец, отправляйся за помощью!

Не слушая ее, брат спрыгнул с лошади и подобрал упавшее оружие. Засунув меч в длинные ножны, он, прихрамывая, подошел к окну. На лосинах расплывалось кровавое пятно.

Мейриона вытянула руку, словно желая хоть на мгновение коснуться его и убедиться, что с ним все в порядке.

– Пресвятая Дева Мария, твоя нога… Ты сильно порезался?

– Только слегка задело. Просто ноги затекли от езды.

Комок подступил к горлу Мейрионы. Демьен от рождения прихрамывал на одну ногу, но никогда не жаловался, даже тогда, когда отец обрушивал на него свой гнев, обвиняя ребенка в смерти матери. На самом деле он был для нее больше сыном, чем братом, и Мейриона стала для него единственным человеком, утешавшим его и защищавшим от суровой реальности жизни.

– Ты со мной обращаешься так, будто я все еще ребенок. А ведь мне уже одиннадцать…

«И ты слишком мал, чтобы разъезжать повсюду в одиночестве». Мейриона всегда обращалась с братом как с обычным мальчишкой, но сейчас пришло время открыть ему глаза.

– Ты калека, Демьен, и не можешь спасти меня от Годрика.

Мальчик возмущенно вздернул подбородок, его глаза гневно сверкнули.

– Я буду сражаться с ним, вот увидишь!

Дверные петли заскрипели, и сердце Мейрионы в страхе забилось.

– Годрик идет! Ради Бога, спрячься. – Негромко произнеся это предупреждение, она осторожно закрыла ставни.

Глава 9

Открыв дверь, Годрик потянул носом, словно принюхиваясь к запахам крошечной комнатки. Входя, он нагнул голову, чтобы не удариться о притолоку низкого дверного проема, в каждой его руке было по полному снеди подносу. Запах свежего хлеба и тушеного мяса, разнесшийся вокруг, заставил изголодавшуюся девушку проглотить слюну.

Годрик настороженно посмотрел на нее:

– С кем ты разговаривала?

Стараясь казаться невозмутимой, Мейриона отошла от окна.

– С конюхом, – быстро солгала она.

– С конюхом? И о чем вы с ним говорили? Мысли Мейрионы заметались.

– О побеге.

Годрик подошел ближе.

– Ты же знаешь – бежать бесполезно.

Она подняла подбородок, молча осознавая безвыходность положения. Она обязательно убежит, но не сейчас. Больше он не сможет ее запугать.

– Вот. – Годрик протянул ей поднос, и Мейриона тут же принялась за еду.

– Большое спасибо.

Ее желудок бушевал, но голос оставался спокойным и ровным.

Годрик подошел к окну и шире открыл ставни. Мейриона молча наблюдала за тем, как он, ухватившись за подоконник, внимательно осматривает двор.

– Я никого не вижу. – Годрик отступил назад и нахмурился.

Мейриона с облегчением улыбнулась. Слава Богу, брат успел скрыться.

Последовала многозначительная пауза.

– Тебе нужно подкрепиться, – заявил он наконец, отходя от окна и садясь на кровать. В этой маленькой комнате Монтгомери, огромный, в больших тяжелых сапогах, был похож на великана, играющего с мышью.

Она нужна ему, чтобы завладеть землями Уайтстоунов, рассуждала Мейриона. Но Демьен? Не посчитает ли Годрик ее брата лишним?

Покрытой шрамами рукой Годрик отломил огромный кусок хлеба, при этом он излучал некую внушающую ужас и одновременно неотразимую силу. Господи! Если Демьен нападет на него, схватка не будет долгой.

Мейриона, повернувшись, закрыла ставни, и Годрик вопросительно поднял бровь.

– Мне холодно. – Она сделала вид, что ее знобит.

– Ты лжешь. – Его взгляд заставил ее замереть. – Тут достаточно тепло. Кого ты пытаешься скрыть от меня?

Мейриона подняла поднос повыше, чтобы хоть как-то укрыться от его испытующего взгляда.

– Никого, ты же видишь.

Годрик пожал плечами и обмакнул хлеб в мясную подливку.

– Тебе все равно не убежать.

Мейриона попыталась взять себя в руки, внутренне готовясь к тому, что он потребует вновь открыть ставни, но Годрик всерьез взялся за еду, и она с облегчением выдохнула.

– Мы долго ехали. Сядь, поешь. – Монтгомери указал на кресло.

Когда Мейриона прошла мимо него и осторожно села, он вдруг нахмурился, ложка замерла на полпути.

– Если тебе и в самом деле холодно, я разведу огонь, но и думать не смей о том, чтобы сбежать. Я отыщу тебя где угодно.

Она надула губы, изображая, как ей казалось, возмущенную гримасу. Пусть уж лучше он думает, что она озабочена своим спасением, чем догадается об истинной причине ее беспокойства.

– Нет, сейчас не стоит разводить огонь.

– Тогда ешь.

Схватив ложку, словно рукоять меча, Мейриона ответила ему дерзким взглядом, но Годрик уже отвернулся и сам принялся за еду.

Когда он ел, Мейриона украдкой поглядывала на него сквозь полуприкрытые веки. Она ожидала, что он станет, как варвар, большими кусками запихивать еду в рот, но у него оказались манеры человека, приближенного ко двору короля. Годрик аккуратно откусывал небольшие куски и тщательно их пережевывал. Этот варвар-джентльмен по-прежнему оставался для нее загадкой.

Его волосы были растрепаны, шрамы внушали ужас, в нем ощущалась неприрученная сила, и в то же время он был более рыцарственным и добрым, чем любой из известных ей придворных. Рядом с ним Мейриона чувствовала себя детской вертушкой, которая никак не хотела крутиться ровно. За последние двенадцать часов она испытала больше эмоции, чем за предыдущие двенадцать лет.

Монтгомери первым поцеловал ее, и, что бы ни произошло дальше, она никогда не будет сожалеть об этом поцелуе.

Годрик пристально посмотрел на Мейриону:

– Ты словно впервые меня видишь…

Мейриона пыталась найти какой-то приемлемый ответ. Она ни за что не признается, что представляла его губы на своих губах.

– Я беспокоюсь о своей добродетели. Годрик нахмурился:

– Добродетели? Женщину, которая разрывает договор о помолвке и выходит замуж за другого, вполне можно назвать прелюбодейкой.

Она не отрывала от него пристального взгляда.

– Я не прелюбодейка. Взгляд Годрика скользнул по ее груди.

– Пока нет. Мейриона глубоко вздохнула:

– И поэтому ты привез меня в эту гостиницу?

– Каким бы соблазнительным призом ты ни была, сегодня вечером я не буду спать с тобой.

– И что?

– Проклятие, девчонка! Когда я возьму тебя, будь уверена, тебе это понравится.

Мейриону пронзила неожиданная волна непрошеного желания. Она заставила себя откусить маленький кусочек хлеба и старательно начала жевать. Ее похититель наблюдал за ней с жадным любопытством. Оба словно не осмеливались заговорить.

Секунду спустя раздался стук в дверь, потом петли скрипнули и дверь с шумом распахнулась. Демьен, одетый в крестьянское платье, в большой, свободно свисающей шляпе, прихрамывая, шагнул через порог, держа в руках громоздкую пустую бадью.

У Мейрионы перехватило дыхание.

Брат подмигнул ей и неуклюже поклонился Годрику.

– Ваша ванна, милорд.

Мейриона с трудом сумела скрыть изумление. Негодный мальчишка, что он вытворяет?

Годрик с любопытством переводил взгляд с Демьена на Мейриону.

– Я не просил ванну, – произнес он не слишком приветливо.

– Хозяин гостиницы позаботился о вас, милорд. «Все, теперь уходи», – мысленно приказала Мейриона. Однако Демьен не сдвинулся с места.

– Моя госпожа говорит, что если Господь мог омыть ноги своим ученикам, то уж мы наверняка можем предложить нашим гостям принять ванну.

– Никогда не слышал, чтобы хозяин гостиницы потратил лишнее время или деньги на своих постояльцев. – Годрик усмехнулся.

– А вот я не прочь искупаться, – выпалила Мейриона. – Мне бы так хотелось понежиться в ванне.

Глаза Годрика затуманились, взгляд огнем прошел по ее груди и бедрам. На какое-то мгновение Мейрионе показалось, что сейчас он сорвет с нее сорочку и сам бросит в бадью. Что ж, она не станет возражать, если это спасет брата.

Демьен с трудом удерживал тяжелую бадью.

– Пожалуйста, милорд. Я всего лишь хромой бедняк и хочу угодить своей хозяйке.

Мейриона чуть не рассмеялась. Да уж, хорош бедняк! Она не могла вспомнить, когда брат пытался угодить кому бы то ни было. Скорее бы он ушел!

Годрик брезгливо посмотрел на покрытую пылью циновку.

– Да, похоже, хозяйка гостиницы любит чистоту. Мейриона чихнула, и Демьен слегка улыбнулся ей. Наконец Годрик взял из рук мальчика бадью и поставил ее на пол. Хвала Всевышнему!

«Уходи же, – молила Мейриона. – Пожалуйста». Годрик пристально посмотрел на Демьена, и тот поглубже нахлобучил свою шапку.

– Вода внизу. Я сейчас. – Мальчишка шумно затопал по ступенькам лестницы.

Прислонившись к стене, Монтгомери сложил руки на груди и уперся каблуком в стену; сжатый, словно пружина, он, казалось, выжидал, чтобы нанести разящий удар.

Мейриона поднесла руку к горлу, чтобы он не заметил, как сильно и неровно бьется ее сердце.

Демьен с трудом поднимался по ступенькам, таща два ведра горячей воды. Когда он вылил воду в бадью, брызги попали на подол сорочки Мейрионы и обожгли ее закоченевшие ноги.

Демьен снова пошел вниз и, расплескивая воду, принес еще два полных ведра. Теперь вода до краев заполнила бадью, и он с победным видом посмотрел на сестру. И тут Годрик, резко вытянув руку, схватил мальчика за плечо. Сердце Мейрионы остановилось.

– С такими сильными руками из тебя вышел бы отличный лучник!

Демьен посмотрел на Монтгомери с благоговейным восторгом, осветившим круглое лицо.

– Из меня?

Ну вот пожалуйста! Мейриона чуть не застонала.

– Да, ты был бы одним из лучших моих людей. Я готов начать обучать тебя прямо сейчас.

– Правда? – Демьен распрямил плечи. Годрик кивнул.

Мейриона бросила на него сердитый взгляд. Что за глупая идея? Меньше всего Демьену нужно становиться лучником.

– Спасибо за воду. Теперь ты можешь идти, – сказала она не допускающим возражения тоном.

Однако Демьен не обратил на слова сестры ни малейшего внимания и улыбнулся Годрику.

Вот дурачок! Он и не подозревает, что рыцарь вовсе не собирается делать из него лучника. Скорее всего ему просто нужен еще один заложник.

– Иди сюда, Мейриона, – приказал Годрик и, когда она приблизилась, положив тяжелую руку ей на плечо, выжидающе посмотрел на нее.

– У этого мальчишки сильные руки, не так ли?

– Нет, я так не думаю.

Годрик усмехнулся, и Мейриона, словно защищаясь, вскинула руку к горлу.

– А он думает.

Мейриона не отрывала взгляда от Демьена. Боже, ну почему он не почувствовал опасность десять минут назад?

Демьен рванулся к двери, но Годрик лишь крепче сжал его плечо.

Чувствуя, как дрожат ее губы, Мейриона с трудом выжала из себя улыбку.

– Вы правы, милорд. У него хорошие сильные руки. Возможно, мы позволим ему уйти и заняться своими обязанностями?

– У тебя такой же нос, – сказал Годрик.

– Простите?

– Я сказал, что у вас с мальчишкой одинаковые носы… да и глаза похожи.

У Мейрионы внутри все перевернулось.

– У многих людей зеленые глаза, сэр.

Демьен сделал шаг назад, пытаясь проскользнуть в коридор, но Годрик по-прежнему не отпускал его.

– Ну, парень, признавайся, кто ты?

Глаза Демьена округлились от страха, и он пискнул что-то неразборчивое.

Взгляд Годрика стал суровым.

– Это твой брат?

– Да, милорд, я ее брат. – Мальчик коротко кивнул. Мейриона подалась вперед:

– Ради всех святых, Демьен, беги отсюда!

Рука Годрика стиснула плечо Демьена, словно тисками. Мейриона рванулась вперед, но Монтгомери неожиданно отпустил ее, и она, потеряв равновесие, упала на кровать. Потом он подтолкнул Демьена в комнату и, захлопнув дверь, загородил ее своим телом.

– Я не знал, что у тебя есть брат.

– Сводный брат, – пискнул Демьен. – Обо мне вообще никто не знает. Ее отец стыдится меня, сэр.

Вскочив с кровати, Мейриона через секунду оказалась между Годриком и братом, но Демьен тут же выглянул из-за ее плеча:

– Я стану хорошим лучником, сэр, если выдадите мне шанс.

– Демьен! Какой же ты глупец! Он сказал это, потому что хочет захватить нас обоих. Ты не можешь быть лучником.

Мальчик замолчал и опустил голову, а Годрик прислонился к жалобно скрипнувшей двери.

– Ну и что мне с вами делать?

– Если хоть один волосок упадет с его головы… – начала Мейриона, чувствуя себя словно разъяренная медведица, которая защищает своего детеныша.

Годрик внимательно посмотрел на Демьена:

– Пока твой брат слушается меня, он в безопасности. Пресвятая Богородица! Ее брат вообще редко слушался кого-либо.

Демьен кивнул, словно деревенский дурачок, и у Мейрионы вдруг возникло желание дать ему хорошего пинка.

– Наш план изменился. Леди Мейриона, у вас есть час, чтобы до нашего отъезда искупаться и привести себя в порядок. А ты, парень, пойдешь со мной. – Годрик подтолкнул ее к дымящейся бадье и, крепко схватив Демьена за руку, повел его к двери.

Глава 10

Час спустя Мейриона сидела перед небольшим очагом, расчесывая непослушные волосы и пытаясь их высушить. Последние лучи света пробивались через крошечное окно, и пылинки танцевали в угасающих солнечных лучах. Напряжение не спадало. Если хоть один волосок упадет с головы Демьена, она убьет Годрика.

В старом замке заскрежетал ключ, и когда тяжелая дверь распахнулась, на пороге показались Годрик и Демьен.

Мейриона вскочила и, не обращая внимания на предательски облепившую ее сорочку, бросилась к брату.

Демьен уже переоделся, и теперь на нем были серая блуза, черные шерстяные рейтузы и знакомый багряный с синим отливом плащ.

Мейриона легонько ухватила его за подбородок.

– Надеюсь, он не причинил тебе вреда? – Она рассматривала его лицо, пытаясь отыскать следы плохого обращения, но, к счастью, не увидела никаких синяков.

Демьен отдернул голову.

– Милорд накормил меня.

– Так ты ел вместе с ним? – прошипела Мейриона. – Ты что, пришел на прием к королю?

– Но ведь ты сама целовала его, сестра. Мейриона раздраженно поморщилась.

– Он наш враг, Демьен!

Тут все еще стоявший в дверном проеме Годрик, видимо, решил, что пора вмешаться.

– Ну все, хватит, леди!

– Что ты ему сказал? – Мейриона чувствовала на себе его взгляд, но обращалась только к брату.

Демьен пожал плечами:

– Ничего.

Мейриона повернулась, и… Годрик был чисто выбрит, темные волосы гладко зачесаны, синие проницательные глаза резко выделялись на мужественном лице. Чистая блуза обтягивала его широкую грудь. Мощные мускулы бедер угадывались под плотными лосинами. Сапоги Годрика были тщательно очищены от дорожной пыли, и сейчас он более всего походил на ангела тьмы.

Какое-то время Мейриона не могла произнести ни слова. Она моргнула несколько раз, а когда поняла, что на бедре Годрика висит меч ее деда, возмущенно подбоченилась.

– Это наш меч!

– Будет лучше, если пока он останется у меня. Мейриона прищурилась.

– Ты собираешься похитить нашу вещь?

Годрик сердито нахмурил брови.

– Я ничего не похищаю, а беру то, что принадлежит мне по праву.

– Меч не принадлежит тебе. Демьен не принадлежит тебе. Я не принадлежу тебе.

Тростниковые циновки заскрипели под тяжелыми сапогами Годрика.

– Мое терпение не безгранично, леди. Мейриона опасливо шагнула назад и, наткнувшись на кресло, неловко опустилась в него.

– Тебе с этим не уйти.

– Возможно, да, возможно, нет. – Протянув руку, Годрик заставил ее подняться и протянул ей неопрятный комок ткани.

– Надень.

– Что это? – Мейриона настороженно посмотрела на него, потом встряхнула ткань, отчего в воздухе вновь затанцевали пылинки. В ее руках оказалось огромное уродливое платье, почти истлевшее и все в дырах. Три самые большие прорехи были неаккуратно зашиты, остальные окаймлены торчащими нитками. Трудно было определить первоначальный цвет этой странной тряпки.

– Ты хочешь, чтобы я это надела? Годрик кивнул:

– Это единственное, что нашлось у служанки.

– Это отвратительно. Он пожал плечами:

– Надевай или иди нагишом, мне все равно. Поджав губы, Мейриона натянула ветхое одеяние и с подозрением принюхалась. Впрочем, ей легче было вынести запах, чем ехать в одной сорочке.

– Тебе не очень подходит, – ухмыльнулся Демьен. – Похоже на кухонное полотенце.

– И к тому же колючее. – Мейриона сурово посмотрела на брата, потом повернулась к Годрику. – Полагаю, я должна тебя поблагодарить, но я этого делать не стану.

Чувственный рот Годрика искривился в подобии улыбки, и он покопался в мешочке, свисающем с его широкого кожаного ремня.

– Может быть, это несколько улучшит твое настроение. – Он протянул небольшую деревянную шкатулку, казавшуюся совсем крошечной на его огромной ладони.

Мейриона внимательно посмотрела на него и провела по коробочке пальцами. Тиковое дерево казалось прохладным и притягательным. На мгновение у нее возникло желание швырнуть коробочку ему в лицо, но любопытство победило, и она медленно открыла ее, словно там мог притаиться паук, который только и ждал удобного момента, чтобы вцепиться ей в палец.

Увидев поблескивающие зеленые кристаллы, уложенные на кусочке белого шелка, Мейриона в изумлении ахнула: в шкатулке лежал украшенный драгоценными камнями гребешок для волос. Четыре больших позолоченных зубца сверкали в свете очага, ручку украшали крупные изумруды и крошечные бриллианты, от которых сверкающие блики заплясали по комнате.

Пока пальцы Мейрионы ласкали гребень, в ее душе нарастало чувство вины. Продав эту безделицу, она могла бы обеспечить своим людям приличное пропитание. Возможно, денег хватило бы даже, чтобы осуществить ее идею с шерстяным сукном Энни. Теперь, держа в руках эту безделушку, она чувствовала себя так, словно ограбила своих близких.

– Откуда это у тебя?

– Я привез это с собой.

– В самом деле?

Разве не странно – привозить подарок тому, кого собираешься похитить?

Монтгомери явно чувствовал себя неуютно: в его взгляде сквозила неуверенность. Неужели прежде Годрик никогда не делал подарки женщинам?

Она повертела гребень в руках:

– Какой красивый!

– Я помнил твои волосы. – Годрик нервно сжал рукоятку меча, словно готовясь к битве.

Мейриона улыбнулась, у нее на сердце чуть потеплело.

– Ты ухаживаешь за мной? Он насупился:

– Ты мне принадлежишь – зачем мне за тобой ухаживать?

С трудом подавив желание посмотреться в зеркало, Мейриона воткнула гребень в волосы. Как только она сбежит, ей придется продать эту безделушку, чтобы накормить своих людей. И все же ей ужасно хотелось увидеть, как выглядят изумруды на ее золотисто-каштановых волосах.

В самом деле, не такой уж грех, если она недолго порадует себя этим украшением.

– Мы и башмаки нашли, – подал голос Демьен. Мейриона повернулась к брату. Святые угодники, она совсем забыла, что он здесь! Брат протягивал ей пару заношенных кожаных башмаков, – казалось, он совершенно не замечает борьбы, происходящей между ней и Годриком. Взяв башмаки, Мейриона наклонилась и надела их, не обращая внимания на то, что они едва ли были лучше мерзкой блузы.

Ощутив на ногах грубую кожу, Мейриона испытала облегчение: ее пятки наконец-то не касались грязного пола.

Годрик подал ей кусок веревки, и она повязала ее вместо пояска.

– Благодарю.

– Ты готова? Она кивнула.

– Тогда пошли. Отдых закончился. Спустившись по короткой лестнице, они прошли через довольно большую общую комнату и вышли во двор. После принятой ванны, с дорогим гребнем в волосах, Мейриона ощущала себя как минимум фрейлиной королевы. Подавляя в себе чувство вины из-за того, что она носит такую красоту, когда ее люди голодают, она понадежнее закрепила гребень в волосах.

Они прошли через двор, стараясь не наступать на бегающих повсюду цыплят. Приближалось время ужина, и несколько слуг занимались своими обычными делами. Парень, убиравший конюшню, раскрыв рот и забыв о лопате, с удивлением проводил их взглядом.

Мейриона вскинула голову, и парень глупо ухмыльнулся. Непроизвольно сжавшись, она почувствовала, что самообладание покидает ее. В этот момент один из ее башмаков застрял в грязи. Разозлившись на себя, она вытащила башмак, затем посмотрела в спину Годрику, и ее мысли начали приобретать более четкие очертания.