Гастролёр

– Да у нас тут с ребятами планы, вроде…

– Всем по пиву и арахис за счет заведения.

– А мой ужин? – уточнил я.

– Ну, естественно.

– Думаю, холодное бесплатное пиво – это веский аргумент, чтобы немного изменить планы на вечер. Часов в восемь тогда.

Предложение Хамди ирландцы приняли единогласно. Юлий тоже не возражал. И пока парни наслаждались халявой, я отлучился на переговоры. Несложно догадаться, что речь пошла о работе, но играть каждый вечер в ресторане за еду я не хотел категорически. Подобная работа значительно ограничивала мою свободу и не приносила денег, следовательно, противоречила моим основным жизненным принципам.

– …А если мы будем платить вам часть с оборота за то время, когда вы выступаете? – добавил Хамди.

– Это сколько?

– Ну, скажем, процентов пять.

– А точная сумма, если наличными? – поинтересовался я. – Давайте по-вчерашнему прикинем.

Расчеты были заранее готовы. Получалась неплохая, по местным понятиям, сумма.

– Так как насчет хотя бы трех раз в неделю? – предложил Хамди.

– Давайте так, – быстро прикинув ситуацию, сориентировался я. – График сделаем свободным. У меня есть, к примеру, незанятый вечер, и я привел к вам поужинать своих приятелей-туристов. С их счета вы платите мне десять процентов комиссионных. Я час, предположим, играю, и со счетов всех зашедших на музыку вы мне тоже платите десять процентов. Я вам подкатываю клиентов, а вы со мной делитесь.

– А как часто это будет, мистер Эб? – обдумывая сказанное мной, уточнил Хамди.

– Как часто, Хамди, вам, например, нужны деньги? – вопросом на вопрос ответил я. – Вот мои приятели уже сидят за столиком, а я готов, кстати, получить гонорар за вчерашний концерт.

Мы ударили по рукам. Так я заработал свои первые африканские деньги. Права была, однако, бабушка на счёт пианины.

***

Ресторанчик начал приносить мне небольшой, но стабильный доход (и главное – деньгами, а не жратвой!), плюс он обеспечивал меня нырялкой. В этом активно помогал Юлий, который с молчаливого согласия Хамди устроил на базе вверенного ему предприятия общественного питания настоящий агитационный пункт. Привлеченные там дайверы считались «нашими», и я мог спокойно ежедневно пользоваться услугами дайвинг-центра бесплатно. Все складывалось и без того неплохо, кроме того, в один прекрасный день всё-таки начались чартерные рейсы из России, и городок постепенно стал наполняться нашими соотечественниками.

Как я уже говорил, русские тогда говорили только по-русски. Иностранные языки были нашему поколению ни к чему, и их незнание широкими массами скорее даже поощрялось правительством, на всякий случай. Ну, кто в семидесятые мог рассчитывать на такие перемены? Так вот, не найдя общего языка с англоязычными гидами, активный народ повалил к нам в ресторанчик, дабы в итоге выяснить, что здесь, собственно, происходит. Понятное дело, что мы с Юлием рекомендовали им дайвинг. Для россиян это дело было в новинку, поэтому они могли рассчитывать либо на ознакомительное погружение, либо на начальный курс. То и другое требовало теоретической подготовки, а по-русски это делал только Юлий. Жизнь забурлила. Каждый день теперь с утра я отправлялся в порт, где нас ждал какой-нибудь из «белых теплоходов». Местные судна почти все белые и похожи… Если вы когда-нибудь видели огромный белоснежный океанский лайнер, вы не забудете, как он выглядит. А нубийские «лайнеры» были их почти точной копией, только «чуть» поменьше. Казалось, что местные мореходы увидели на картинке в иностранном журнале корабли-гиганты, а потом выпилили лобзиком их миниатюрные копии и пустили плавать. Правда, украшали их, согласуясь с собственным вкусом. В изобилии рюши на шторках, бахрома, какие-то узоры на стенах… Цыганщина.

Но это все неважно, главное – теперь мы регулярно выходили в море с целым выводком туристов!.. Однако через некоторое время Юлию слегка поплохело.

– Слушай, одному мне с такой оравой не справиться, – пожаловался он вскоре. – Помочь не хочешь?

– Не могу. Ты же сам говорил, что у меня квалификации не хватает, что мне работать пока нельзя, что курсы ещё проходить надо. Дело серьёзное… Я же у тебя недавно интересовался по этому поводу, – съехидничал я.

– Да, фигня это все, ты же понимаешь, – после небольшой паузы сдался он. – Я тоже пока не инструктор и обучать, на самом деле, не имею права, но кого это здесь волнует-то? Опыта у тебя уже достаточно… Ну, и под моим присмотром, конечно. А?

– Так, пожалуй, можно… но, ты же не рассчитываешь на то, что я это буду делать только из любви к искусству?

– Конечно, нет! Три доллара с человека тебя устроит? Ты же мне только помогаешь…

– Пять, – ответил я. – И знаешь, договорись с босом, чтобы он мне второй курс бесплатно организовал. Мы вместе ему план по поголовью на этот месяц вдвое перевыполним.

И я не ошибся.

В условиях внезапно начавшегося бешеного спроса мы с Юлием лихо задрали цены на свои услуги и ударными темпами косили урожай. Несмотря на нашу «недостаточную квалификацию», народ оставался доволен, потому что мы старались, а, как известно, чего нельзя добиться мастерством, можно добиться энтузиазмом и усердием. Кроме того, как я сказал, и конкурентов-то у нас не было.

Кстати, именно в это время я уже точно для себя решил, чего именно хочу от дайвинга, и как в дальнейшем могу использовать те навыки, которые я приобрел таким неожиданным образом. Я ведь не собирался менять свою основную профессию или оставаться здесь навсегда.

Как-то в баре я познакомился с одним немцем. Он был дайвмастером. Вообще-то, он работал в Мюнхене в какой-то строительной компании и был строителем, но при этом – ещё и дайвмастером. Это давало ему возможность приезжать во время отпусков на разные морские курорты, устраиваться на пару недель работать в какой-нибудь дайвинг-центр, нырять на халяву, да ещё и отбивать часть стоимости своего билета. Подобное хобби мне сразу пришлось по вкусу, и я тоже решил стать дайвмастером с той же целью. Задача была поставлена, и мои старания приносили плоды. Через некоторое время я стал уже очень известным и уважаемым в городе дайвером, успешно прошел второй курс обучения, и до заветного звания оставался всего один шаг.

С какого-то момента ко мне начали подходить конкуренты – владельцы соседних дайвинг-центров и предлагать поработать на них или просто подшабашить – провести погружения с их русскими группами, причем денег давали больше. Я, скрипя сердцем, отказывался. Мои работодатели почему-то негативно относились к халтурам. «Ты либо с нами, либо…» – ставил вопрос ребром Юлий. Почему-то дух ложной корпоративности и чувство стадности брали верх над простой рассудительностью и здравой расчетливостью. Это, вероятно, были остаточные проявления пережитого развитого социализма.

Так, правда, продолжалось недолго. Юлию вдруг по каким-то причинам потребовалось срочно съездить домой в Россию.

– Слушай, я смотаюсь быстренько туда и обратно, а ты тут пока один «ракушками поторгуй», – попрощался он.

– Не вопрос. Удачи, – кивнул я.

– Да насчёт оплаты не парься, я приеду – разберусь. Ты, главное, записывай, сколько, где и что… ну, понимаешь?

И он улетел, а я остался вкалывать один и по-стахановски.

То понос, то золотуха

Пошла девочка в лес пописать.

Увидела медведя.

Заодно и покакала.

– Роман, а что делать, если встретимся с акулой?..

– Роман, скажите, я правильно закрепил баллон?..

– Ах, Роман, а не могли бы вы не отплывать далеко от нас во время погружения?..

– Ромочка, под водой я испытала такие необычные ощущения, словно оргазм. Вы меня понимаете?

…Вот уже несколько день я работал самостоятельно. Мужчины смотрели с уважением, женщины – с обожанием. Инструктор по дайвингу для туристов – все равно что воспитатель в детском саду для малышей: мои «ребёнки» держались за ручки, и всех их за руки держал я, предупреждая каждый шаг: «Топ-топ, очень нелегки в неизвестность первые шаги…» Голова моя кружилась от успеха; корона упиралась в небо и висла на ушах; за плечами росли крылья; на ногах развевались ласты; и словно звучала победная серенада: «Кто может сравниться с Матильдой моей…» И, конечно же, я не мог обидеть своих «малышей», ведь в ответ на их благодарность во мне просыпалось великодушие. Вы любите меня, я люблю вас. Всем миром правит Любовь!

…Дорогие читатели, если вас когда-нибудь накроет подобная радужная эйфория – ущипните себя посильнее, дабы вернуться в серую реальность. Да и мне тогда совсем не мешало бы помнить, что это в первую очередь РАБОТА!!! Увы…

…День был насыщенный и плодотворный; вечер – томный и многообещающий; копошащиеся на палубе туристы – счастливыми и окрыленными. Как вдруг один растяпа, почему-то стоящий у самого борта, споткнулся с оборудованием в руках и уронил за борт маску. Вот с этого рокового момента и начались мои приключения.

Вместо того чтобы, как лицо материально ответственное, сразу потребовать с парня компенсацию за нанесенный клубу ущерб, я решил пока не портить ни ему, ни его приятелям вечер, а просто нырнуть и попытаться найти её на дне. Блядь, я же герой! И без лишнего ажиотажа «горе-герой» тихонечко надел баллон и погрузился под воду…

Первая проблема состояла в том, что, если над водой вечер был томным, то под водой уже тёмным. Точнее, даже не вечер, а начало ночи. Фонаря у меня, естественно, не оказалось, ведь на дневные погружения его брать не принято. Вторая проблема оказалась более забавной. Наверное, я не нашел бы в таком сумраке маску, но зато её обнаружил довольно крупный осьминог. Я затаился, стараясь не двигаться. Сначала он пугал маску, резко изменяя свои цвет и форму; затем, осмелев, взял щупальцами и начал рассматривать. Вероятно, поняв вскоре назначение сего предмета, он попытался её надеть, но у него все никак не получалось. Это не потому, что он не прошел курс начинающего дайвера, и даже не потому, что голова осьминога немного больше головы среднего Homo Sapiens, нет, он натянуть её пытался по-русски – через жопу. Вот что забавляло меня больше всего.

«Эх, камеру бы сюда! Материал ушел бы на ура!» – пожалел я. И тут сверху послышался шум винтов. ЧТО?! КУДА???! Я так резко дернулся, что напугал осьминога. И пусть тот имел щупальца метровой длины, с которыми человеку не справиться, бедолага этого факта, на мое счастье, не знал. Он в испуге бросил маску, которую я тут же подобрал, – и «прикинулся шлангом»: точнее, схватился за кораллы и стал делать вид, что он тоже коралл. Под водой любое существо боится человека: оно не понимает, что мы за рыба такая и с чем нас едят, а потому всегда старается свалить или затаиться, чтобы как следует изучить проблему. Не дав осьминожке выйти из шока, я рванул наверх.

Вот тут и возникла третья проблема: самая страшная. Мой белый кораблик виднелся уже метрах в двухстах. Голубые волны то скрывали его от меня, то показывали, но уже на все более увеличивающемся расстоянии. «На теплоходе музыка играла», и эти арабские рулады становились все тише и вскоре смолкли совсем. Ушли???!!!!! И не обещали вернуться!!! А как же я???!!! Ну, конечно, наш капитан-недоучка всегда торопится вернуться в порт засветло! А я и не сказал ему, что погружаюсь, чтобы избежать споров. Он вряд ли одобрил бы мои действия!.. Нет, вы подумайте, а туристы что?! Почему не взвыли, не стали рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом? Хотя, что с них взять, с «ребятишек»? Там, на борту, наверняка уже началось «разливалово», тосты за первое погружение и первое всплытие, везде развесили костюмы для просушки и делятся впечатлениями. Но все-таки должны же они вспомнить и обо мне! Ну, выпить, например, за героя-инструктора?! Забыли выпить?! Нет. Такого не бывает. Бред какой-то!

Удивившись происходящему, я подплыл к кромке коралловых рифов и стал искать площадочку, на которую можно было примостить свою жопочку. В полуметре под водой виднелся край большого валуна, покрытого по бокам кораллами. Я снял с себя баллон, поставил на камень и присел на него. Вода была мне примерно по яйца. Утонуть теперь я не мог, это меня даже не беспокоило, но не торчать же здесь всю ночь!

Примерно через полчаса, я подумал, что туристов уже привезли в порт. Значит, сейчас они станут обсуждать, куда лучше пойти вечером. Мест приличных они не знают и, следовательно, обратятся за консультацией к мудрейшему, то есть ко мне. А меня как раз и нет! Значит, они тут же заставят капитана вернуться. Конечно, упрямый пердун будет долго ругаться и крыть мистера Эба в Инь и Ян, затем все же заведет свою калошу. Вот если бы потеряли ТУРИСТА, он рванул бы назад без промедления. Забыть туриста – это страшно и чревато тюрьмой. Дадут лет восемь. Тюрьма, если кто не знает, – это такая глубокая яма, в которую сначала бросают приговоренного, а потом в течение ближайших двух лет скидывают еду. Дольше кормить не имеет смысла, так как уже просто некого. Больше двух лет практически никто не выдерживает. Именно поэтому туристов всегда в обязательном порядке пересчитывает инструктор. Зато «пересчитывать» инструктора никто не обязан: он отвечает сам за себя.

ТАК ПРОШЁЛ ЕЩЁ ЧАС…

ЧАС – это максимум, который я мысленно дал всем покинувшим меня, чтобы вспомнить. Сейчас они, наверное, зашли поужинать в какую-нибудь дыру и спохватываются: «А где же наш бухало-инструктор? А когда мы видели его в последний раз?! Ах, боже мой, мы его забыли!!!» И я всматривался в линию горизонта, прислушивался, не тарахтит ли древняя лоханка. Тишина! Лишь всплески волн. А линия горизонта и вовсе перестала быть отчетливой, сливалась с небом, темнела и подступала со всех сторон. Мне стало по-настоящему страшно.

Но тут пришла и четвертая проблема: захотелось в туалет или, как это по-морскому… в гальюн. То есть по маленькому хотелось очень давно, ведь я находился в воде. Для тех, кто не знает: если температура воды меньше температуры тела, это обязательно приведет к охлаждению последнего. Например, при температуре воды двадцать градусов организм человека, находящегося в ней, отдает столько же энергии, сколько при выходе нагишом на пятидесятиградусный мороз. И пусть я стоял в теплом море, градусов двадцать шесть-двадцать восемь, через три часа стал ощущать себя генералом Карбышевым. «Питерцы не мерзнут, питерцы синеют!» – вспомнилось мне, но улыбнуться не получалось, губы сводило от холода, зубы выстукивали «семь сорок»… я говорил, что мне хотелось писать? Так вот, теперь мне ещё приспичило покакать. То есть я культурно выразился: если точнее, мне невыносимо захотелось ПОСРАТЬ!!!

Для этого нужно было сотворить чудо: снять костюм, а потом надеть, ведь иначе все моментально унесут волны. Как вы думаете, сколько нужно времени, чтобы таким образом посрать? У меня ушло ДВА С ПОЛОВИНОЙ ЧАСА! Я расстегивал молнию трясущими голубыми пальцами правой руки, дрожащей левой держа две маски – свою и «того парня», да ещё жилет. При этом приходилось выгибаться буквой «зю», чтобы голое тело, вынимаемое из резинового футляра, не порезали кораллы; да ещё и успевать ловить правой, уже и так занятой делом рукой баллон. Теперь, когда я не подпирал его задом, он пытался завалиться набок и в гордом одиночестве начать ночной дайв.

Наконец, мне удалось вылезти из костюма и содрать ласты! Снять ласты требовалось исключительно для удобства перемещения, в них я никак бы не развернулся на пятачке, выделенном мне морем. Если вы думаете, что я вздохнул с облегчением, то ошибаетесь. Ночной стриптиз в корне изменил мои физические ощущения. Под ногами теперь была не просто жесткая поверхность, а ещё и колючая и холодная. С боков острые пальцы кораллов, и отовсюду веселые волны, пытающиеся припечатать меня к ним как можно плотнее. Волны катились, а с ними накатывало и ощущение беспомощности. Кстати, и ветерок был не особенно теплым. Я надел жилет на голое тело. Баллон теперь бил по заднице. Я снял БиСиДи и отстегнул баллон. Вновь облачился в сильно полегчавший жилет.

Теперь, кажется, все: я сумел раздеться. Я победил! Холод можно немного потерпеть. И тут же, по многолетней привычке, присел… Игривая волна немедленно и радостно накрыла меня вместе с лысой макушкой. Тьфу, идиот! Я подскочил и, сплюнув соленую воду, решил продолжить свое дело, теперь только слегка нагнувшись. Получалось совсем даже неплохо. Процесс увлек меня; организм, испытывая облегчение, посылал в мозг сигналы радости, как вдруг сзади забурлила водица. И ЭТО БЫЛИ УЖЕ НЕ ВОЛНЫ… Тяжелое крупное тело, а может, и не одно, билось неподалеку. И почему у меня с собой нет ружья? Хотя чем помогло бы оно в такой тьме? Вспомнилось классическое произведение: «Дорогой, а почему от тебя пахнет говном?» – «Родная, ты не поверишь. Пошли с Шариком на охоту. Смотрю – медвежья берлога, а Шарик куда-то свалил. Я вскидываю ружье и вдруг мне две лапы на плечо… Я поворачиваюсь и, в принципе, вижу, что это Шарик, но срать остановиться уже не могу».

Неожиданно вспомнился Юлик, рассказавший мне как-то, что на рифах живет пара прикормленных туристами мурен. Обычно они прячутся среди кораллов, но в темноте выходят на охоту. Оглянулся. На фоне чёрного неба выделялись две крупные головы, каждая – как две моих! Значит, мурены метра по два-три, ни хрена себе раскормились! И сейчас эти дуры охотились за говном. Когда я осознал, кто мой противник, и как он глуп, на секунду развеселился. Но тут же представил, что скоро красотки начнут искать в темноте источник калометания. И ластой прикрыл жопу. Второй тут же прикрыл то, что спереди. «Это не рыбка! Это не едят!» – выстукивали сведенные холодом мозги.

И тут маленькая волна в секунду разбросала по сине-морю все, что я от испуга выпустил из рук: костюм, маски… Черт! А костюм, между прочим, стоит шестьсот долларов! Это половина стоимости моего билета домой. Бешеные деньги дрейфовали рядом, а мне ещё придется их отработать. И только потом смогу снова начать зарабатывать на обратную дорогу в Питер! Острый приступ ностальгии, против разума, толкнул меня с насиженного рифа в открытое море, и я успел одной рукой схватить костюм. Но тут с другой его рванули с такой силой, что я моментально оказался под водой метра на два-три. Там, ударившись об камень и хлебнув отрезвляющего рассола, моментально пришел в себя. Какие деньги, кретин, вылезай! «Наверх вы, товарищи!..» И в этот миг, как бы подтверждая правильность решения, кто-то очень сильно ёбнул меня по башке. Я вылупил глаза от боли и тут же услышал ещё один глухой стук в воде. Словно тяжелый металл ударил по чьей-то крупной башке: на этот раз, слава богу, не моей. Угондошенное существо рядом, видимо, мурена, на секунду обмерло, а потом, как торпеда, рвануло прочь.

Конец нашему поединку положил баллон, все-таки скатившийся с камня, где его оставили без присмотра. Он, безусловно, был прав. Справедливость восторжествовала: и нашим, и вашим. Правда, костюм достался не мне, ну так и морской твари, укравшей его, он не по размеру.

Я всплыл. Повел рукой направо. Потом налево…Рифа не было.

То есть где-то он был. И, по всей видимости, совсем рядом, но я же не кошка. Я не вижу в темноте! Ситуация патовая: ни рифа, ни костюма, ни ласт. Я почувствовал себя одиноким и никому не нужным, даже себе. Теперь, хочу я этого или нет, я непременно утону… Или продержусь несколько часов в воде, но надежда на это ничтожна.

К радости читателя, для которого на этом месте книга могла бы завершиться, а точнее сказать, и не начаться, и, к сожалению, целомудренных леди и джентльменов, следующая волна подняла меня и закинула, вперёд ушибленной головой, на тот же злополучный риф, который я теперь был готов целовать до утра. А несколько сильных царапин, полученных при этом о кораллы, никак не омрачали моей радости… До некоторого момента. Момент, кстати, не заставил себя долго ждать. Новый громкий всплеск напомнил мне об акулах. В кино я видел, что они как проклятые летят на запах крови. ТВОЮ МАТЬ!!! Чем, интересно, их можно отпугнуть? Ба! Да у меня же есть свисток, пристегнутый к жилету, специально предназначенный для отпугивания этих, никогда не спящих, монстров. Свисток, как и следовало ожидать… не рабочий.

«Везение» все-таки редкостное. Я чувствовал себя как герой старого анекдота, который летел в самолете и жаловался соседу: «Мне всегда не везет. Куплю машину, кто-нибудь в меня врежется. Куплю дом, его подожгут. Вот сейчас точно самолет падать начнет…» В это время в салон выходит стюардесса: «Уважаемые пассажиры, наш самолет терпит крушение над океаном. Я вам всем раздам свистки для отпугивания акул». – «О, вот смотри, мне сейчас или свисток нерабочий достанется, или акула окажется глухой».

Оставалось надеяться, что акулы сейчас заняты и едят кого-нибудь другого.

***

Очень странно и по-немецки подозрительно смотрели на меня германские пассажиры небольшого прогулочного арабского суденышка, подобравшего ранним утром мое измученное, почти окоченевшее тело.

– Ты что здесь делаешь? – спросил капитан.

– В Халаиб еду автостопом, – отбарабанил я в ответ зубами. – Не подбросите?

– Я тебя знаю, – засмеялся кэп, – ты дайвингом занимаешься. Тебя забыли или силу воли тренируешь? Ладно, лезь в кубрик, спи.

Заматываясь, как в кокон, во все одеяла, которые принесли, я уже смутно воспринимал мир. Голова моя уже не кружилась от успеха, корона съехала набок, крылья за плечами отвисли, ноги посинели, и серенада больше не звучала в ушах. И это я-то не могу обидеть своих «малышей»?! Кто вам такое сказал, ведь в ответ на их неблагодарность во мне просыпалась ярость! Вы не любите меня, а я вас просто ненавижу!!! Последняя мысль, мелькнувшая в моем засыпающем мозгу, гудела, как набат: «Погодите, скоты! Сейчас меня привезут в порт! Сейчас я вам, пидарасам, устрою!!!»

От винта

Индеец приходит к вождю и говорит:

– Я хочу покинуть племя.

– Почему?

– Мне не нравятся ваши имена.

– Какие? Мое – Быстроногий олень? Или моей жены – Хитрая лисица?

– Нет, ваши нравятся.

– Тогда иди. Бычий хуй, и подумай ещё раз!

На берегу, едва успев одеться и перекусить, а главное – выпить и прийти в более адекватное состояние, я направился в дайвинг-центр, полагая, что мое возвращение после одинокой ночи в море будет для всех, по крайней мере, неожиданным. Или приятно-неожиданным…Или неприятно-неожиданным? Мне очень хотелось знать одно: когда они схватились искать меня, но не нашли, они хоть что-то почувствовали?!…Раскаяние, ужас или… облегчение, что не надо мне платить за неделю работы?! Так, перебирая все возможные варианты, я добрался до центра. Но оказалось, меня никто и не искал. Более того, меня даже не потеряли. «Отряд не заметил потери бойца»!

– А чего ты сегодня работать не пришел? – спросили в офисе. – Тебя тут утром все ждали.

Я прямо-таки не знал, с чего сразу и ответить. С ноги не стал.

…Уже позже, выпив ещё, а потом и ещё чуть-чуть и потому придя в более разумное состояние, я от официанта местного кафе узнал все события вчерашнего вечера и то, почему моего отсутствия никто не заметил. В этом я сам был частично виновен: ещё вчера утром, пребывая в эйфорическом настроении, я не уследил за несколькими туристами, полагая, что ничего не может случиться в нашем маленьком уютном рае.

Как бы не так: несколько человек протянули-таки ручонки в заросли актинии и поигрались с рыбой-клоуном. Потом трое из них, не сняв перчатки и просто расстегнув костюм (как и я в первое погружение), пописали в море прямо с приступки для водолазов. Четвертый любитель рыбок поступил ещё интереснее: он – опять же в перчатках – помог свой жене вынуть загубник и, притянув её за щеки к себе, на радостях чмокнул в губы.

…Первой запаниковала эта самая жена. Все-таки её проблема была видима всем, и раздумывать, стоит ли скрывать, она не стала. А как скроешь, если губы и язык чешутся и распухают, а щеки загораются ярким малиновым цветом и принимаются налезать на глаза?

Кстати, именно в этот момент мимо нее проходил капитан.

– О-о, мэм, – промычал он и объяснил, в чем проблема.

Поскольку к тому времени почти вся группа собралась вокруг нее, то объяснение услышали и трое, пострадавших другими частями телами.

– Доктора! – закричал один.

– В отель!

– На берег! Срочно.

– В аптеку! Наверняка что-то есть, что помогает!

Они шумели, подпрыгивая вокруг расцветавшей маковым цветом «красной девицы», удивляя столь ревностным состраданием коллег по погружению и даже её мужа, у которого, между прочим, тоже распухла, покраснела и раздулась часть губы и щеки. Теперь он напоминал хомячка, прячущего еду про запас за щеками. А его супруга, которую уже принялась жалеть вся группа, впала в ещё большую жалость к себе и страх, что она навсегда останется такой, и устроила несчастному мужу истерику, обвиняя его во всех грехах. А кого ещё?! «Сама-то соблюла все инструкции!» Что, я думаю, правда. Женщины почти всегда дисциплинированны и аккуратны, слушают главного и не участвуют в состязаниях, типа «кто первым схватит за хвост акулу» или «кто сумеет протиснуться сквозь во-о-о-он ту узкую расщелину». Нырять с тетками легко и приятно, если бы не истерики, которые они устраивают, когда что-то все-таки случилось!.. Неудивительно, что в суматохе никто не заметил моего отсутствия. Тем более что помочь я уже ничем не мог: что сделано – то сделано. Зато мог отругать или оштрафовать, ведь они были предупреждены, как себя вести. Им не хотелось попадаться мне на глаза, и то, что они так и не попались, посчитали случайным везением. А капитану вообще быстро надоело слушать истеричные вопли белых людей, он включил музыку и мотор на полную мощность. Вечер разругавшиеся туристы провели в разных ресторанах, а кто и – лежа на постели в номере, поэтому заметить мое отсутствие не смогли, полагая, что и я тоже где-то оттягиваюсь.

Я решил, что не стоит искать их и напрягать рассказами о том, как меня бросили. Все-таки виноват был мой непрофессионализм, я все равно ещё новичок.

***

Но зато капитану нашего судна на следующий день я высказал все, что думаю по поводу произошедшего со мной. Это была сто процентов его ошибка. Для острастки я даже пообещал ему, что теперь при погружениях первым делом буду отвинчивать винт и привинчивать его обратно, только когда лично пересчитаю пассажиров. Он извинился, но мне показалось, что отнесся к моему заявлению несерьёзно. Впрочем, уже во время следующей нашей совместной поездки я заметил, что он периодически пытался заглянуть под корму и поинтересоваться у выходящих из воды: «Скажите, там винт есть?»

– Нет, – отвечал заранее проинформированный мною народ.

При этом сам капитан проверить не мог, потому что не умел плавать. Признаться же в открытую, что верит моему обещанию, он не решался, поэтому с тех пор перед тем, как запустить двигатель, он всегда дипломатично спрашивал: «Можем идти, мистер Эб?»

– Да, – сообщал я, пересчитав туристов, но счет всякий раз начинал с себя.

Конечно, теоретически, капитан мог проверить, есть ли винт и как-нибудь иначе, например, просто включив его, но он не догадывался об этом. Местные ведь очень необразованны, здесь мало кому доступна школа. И на мое счастье, мы благополучно проработали ещё неделю.

А в конце её я решил сходить за расчетом. Юлий ещё не приехал, в принципе, я мог забрать деньги, и когда он вернется, но что-то подсказало мне, что чем сумма солиднее, тем получить её нереальнее. И я просто подошел к хозяину нашего центра за текущим расчетом. Он отсчитал мне причитавшееся. Денег оказалось значительно больше, чем я ожидал. Я вопросительно посмотрел на него.

– Как всегда, – сказал он, – Что-то не так?

– Все очень даже «так», – ухмыльнулся я.

Ай да Юлий… ракушки, говоришь?.. Я не чувствовал себя особо обманутым. Я ведь получал от него то, что хотел, а по деньгам все было в точности так, как мы и договаривались. Просто я не знал условий игры. Вернее, меня умышленно не поставили в известность. «Зато теперь я зарабатываю больше, – решил я, – чего обижаться-то?» Смешно ведь злиться на банк за то, что он отдает вам не всю свою прибыль, полученную с ваших денег, а только её часть… Да и в магазине товар продается не по себестоимости… Правда, в этом случае вы в курсе этого, и партнером вас никто не называет… Да Бог с ним! Словом, я не обиделся, но выводы все-таки сделал. За пару дней я наладил отношения с другими дайвинг-центрами и турагентствами. Это оказалось не сложно.

– Хочешь, я выгоню Юлия? Оставайся работать у меня, – предложил хозяин центра, узнав, что человек, приводящий к нему столько клиентов, хочет свалить.

Я отказался. Клуб, между нами говоря, был действительно паршивенький. Когда вернулся Юлий, я уже вовсю осваивал новые пространства. А вот что я не смог сделать, так это удержаться и не оставить своему экс-компаньону достойного сувенира. «ГОСПОДА, КУПИТЕ РАКУШКУ», – гласила яркая новенькая аккуратная табличка, приколоченная мной прямо к столбу на любимом Юлином месте, показывая ему, где находится достойное его место.

На линии огня

– Рабинович, говорят, вы большой интриган.

– Да! А кто это ценит?..

Слово фрилендер я знал давно. Так называют себя люди, которые не работают в каком-нибудь одном месте, а нанимаются на разовые работы туда, где есть такая необходимость. Я всегда смотрел на дайвинг-инструкторов-фрилендеров без зависти, мне их даже было немного жаль. Они казались мне какими-то попрошайками, постоянно ищущими себе работу. Первый раз к себе я примерил этот способ существования, только распрощавшись с предыдущей работой. Оказалось, что совсем все не так плохо. Русский рынок стремительно развивался. Россиян не просто становилось больше, они вытесняли собой европейцев. Перед немногочисленными дайвинг-центрами встала серьёзная дилемма: либо как-то работать с русскими, либо сворачивать лавочку. Меня просто разрывали на части, сулили золотые горы и выстраивались за мной в очередь.