Гастролёр

Роман Трахтенберг

Гастролёр

«Гастролер» – уже третья изданная книжка Трахтенберга, а таким количеством выпущенных изданий мог похвастаться не всякий член Союза писателей. Как обладатель синего диплома инженера-технолога полиграфического производства подтверждаю, что это действительно книги, а не какие-нибудь там брошюры в мягкой обложке и на хлипком КБС (клеевое-бесшвейное скрепление). Нет, несмотря на маленький формат 76х108 1/32, здесь есть переплет, настоящая обложка и даже цветные вклейки, да и скреплено всё по уму. С точки зрения полиграфической науки, Трахтенберг точно писатель!

А вот литературоведы вряд ли будут столь же доброжелательны к автору. Пишет он исключительно о себе, язык повествования довольно специфический и весьма напоминающий разговорную речь – недаром Трахтенберг почти никогда не может справиться с искушением вставить сочный матерный оборот.

Первая книга «Путь самца» рассказывала о сложных (в своем многообразии) отношениях сексуального гиганта Романа Львовича с дамами. Во второй «Вы хотите стать звездой?» он взялся учить читателя шоу-бизнесу на примере собственной скромной отрасли. В третью, по идее, могли войти байки, не поместившиеся в первые два тома, однако здесь Трахтенбергу удалось читателя слегка удивить. «Гастролер» датирован 1995 (!) годом и рассказывает о двухлетней (!!) работе Романа Львовича в качестве дайвмастера на одном из африканских курортов.

Все события излагаются в строгой последовательности, и по идее «Гастролер» метит в нишу плутовских романов о еврее, ловко делающем свой гешефт среди ментально чуждых аборигенов. Однако читатель «прохиндиады» Трахтенберга постоянно спотыкается в поисках ответа на главный вопрос: это автобиография или вымысел? Если автор пишет про себя, откуда взялись фантастические сюжетные ходы вроде загрузки пьяного героя в самолет и отправки его в страну Нубию, а также концерта перед нубийским королем ради возвращения на Родину? Программа-минимум героя – выжить в Халаибе и заработать на обратный билет. Обжившись и наладив успешный бизнес, он тем не менее почему-то копит на этот несчастный билет целых два года – господи, ну сколько стоит долететь до Москвы от Красного моря? Не две же тысячи долларов? Если же фабулу автор сочинил, то почему так мало захватывающих приключений и откуда столько физиологических подробностей вроде последствий отравления и описания отправления большой нужды в дайверском костюме? Ну и вообще – лирический герой исключительно похож на самовлюбленного и неунывающего шоумена Трахтенберга, каким мы его узнали по предыдущим книгам, к тому же носит его имя, отчество и фамилию.

Самовлюбленный шоумен в авторе никогда и не засыпал – поэтому вместо дайверской саги или там очерков африканского быта читатель получает традиционный и просторечный набор анекдотов, баек и горделивых рассказов о том, какую находчивость Роман Трахтенберг проявлял в сложных ситуациях.

Ответить же на вопрос, правда или вымысел, поможет атлас мира. Страны Нубии на карте Африки не существует – так называется область в Египте, центром которой является описанный в книге Халаиб. Если местность превратилась в государство, значит, и месяц купания в море вполне мог в умелых руках превратиться в два года профессионального дайвинга. Какие-то реальные события определенно послужили толчком для создания этой книги – но и приврал Роман Львович некисло, хотя и, как ни странно, не особенно вдохновенно.

Алексей Мажаев

Упал, очнулся, влип-с…

Важнейшим из искусств для нас является вино…

Свежее прочтение Ильича

Однажды поздно вечером мне позвонил знакомый по имени Витёк и сообщил, что есть очень срочное и серьёзное дело. Я машинально прикурил сигарету. В долг не даю, никуда сейчас не поеду, знакомить его ни с кем не хочу, да и вообще сейчас не до него. Дело в том, что на завтра у меня была замечательная халтура: впервые пригласили очень богатые люди, выдали весьма приличный гонорар (не торгуясь и, что самое замечательное, вперёд); то есть мне выпала такая уникальная возможность, упускать которую я был не намерен! Ведь если понравлюсь и зацеплюсь, сразу выйду на новый уровень, где и жратва слаще, и проститутки дороже. А Витёк… из десятка его звонков только один заканчивается чем-то серьёзным, да и то не очень прибыльным. Впрочем, жизнь меня научила, что и таких персонажей не стоит сбрасывать со счетов: мало ли что.

– Ну?

– Могу устроить тебе такие гастроли, корешина, что ты просто очумеешь! – в карьер по делу погнал Витёк. – Денег немерено! Пятьдесят процентов мои. Поверь, сынок, оно того стоит.

– Пятьдесят процентов?! Не мало? Почему не восемьдесят? Или законных десяти (как всегда дают посредникам) от этого «немерено» на бизнес-ланч не хватает?

– Да подожди ты, слушай. Тебя приглашает к себе король Нубии, чтобы ты выступил в его дворце. Ну, как?

– А… Нубии? – подыграл я. – Это, по-моему, в Эстонии… Или нет, где-то на Северном полюсе. Хочу, но, к сожалению, не могу. Там жарко сейчас, да и у меня годовой эксклюзивный контракт с другим королем. Так что никак.

– Я на полном серьёзе! Это где-то в Африке. Король этой самой Нубии учился у нас в университете Патриса Лумумбы в одной группе с французским коммунистом Хасаном. Ты его не знаешь, но это неважно. Хасан недавно у него по делам был, а на обратном пути на пару дней в России завис, чтобы тебя через меня найти. В общем, этот Нубийский кинг ещё со студенческих времен анекдоты коллекционирует. Он о тебе наслышан и поэтому страшно хочет, чтобы ты к нему приехал. Гонорар обещает – сказочный!

Я, конечно, сразу не поверил, но вида не подал, решил дослушать сказку до конца. Не каждый день мне такую фигню рассказывают. Обычно всё как-то прозаичнее – скромненько, а тут смело, с размахом, по-голливудски. Даже интересно стало в какой-то момент. Вскоре выяснилось, что приглашение передал сам король через Хасана на словах, и никакого официального письма нет. Предоплаты, естественно, тоже (королю, типа, все верят на слово), и вообще приехать надо самому и за свой счет. Я живо представил себе картинку: Африка, жара, голые люди – и тут Трахтенберг в чёрном фраке и с саквояжем для денег: «Здрасссьте, это я. Как тут к королю пройти? Мне, видите ли, трансфер, в смысле почётный эскорт, до дворца надо, и чтобы золотом мне всё компенсировали…»

– Я бы оплатил тебе билет, как твой продюсер, но с деньгами у меня сейчас туго. Большой проект раскручиваю с Первым каналом, – продолжал Витёк. – Купишь сам, а потом вычтешь из моей доли…

Мой интерес пропал окончательно.

– Ладно. В общем, согласен, – подытожил разговор я. – Устраивай всё и звони. Кстати, пожалуй, отдам тебе двадцать процентов, учитывая международность гастролей и их важность в деле мира и сотрудничества для развивающихся стран Центральной и Северо-Западной Африки и южной оконечности Латинской Америки.

Я положил трубку и практически сразу завалился спать: «А всё-таки было бы здорово, если бы оно оказалось правдой, – думал я, засыпая. – Ну знает же меня весь Питер, так почему не могут знать в Нубии. Хотя, что это за страна такая, даже не слышал ни разу», – мысли путались. Я то мечтал об Африке, то возвращался к завтрашней, такой важной для меня халтуре. «Зажечь» бы клиентов так, чтобы они без меня уже ни одной пьянки не мыслили!.. И одевали бы меня… И кормили бы… И счет бы мне в банке открыли… бы…

Этой ночью снились дворцы и пальмы, среди которых почему-то находился мой завтрашний заказчик, он же именинник. И во сне моем он был чёрный, огромный и страшный, как горилла, которая «идёт и крокодила ведёт». Он хохотал до слез, полуголый живот его трясся от смеха и разрастался всё больше. А я становился всё меньше и прыгал перед ним, как мандавошка, и всё травил и травил анекдоты: «А ещё я про негров много знаю!» – орал я во сне. И вспоминал самые похабные и самые-пресамые расистские. Вспомнил, кстати, то есть совсем некстати, что «очень сложно искать негра в тёмной комнате, особенно если у него выколоты глаза и выбиты зубы». После чего странный именинник перестал смеяться, а я понял, что мне сейчас выбьют и зубы, и глаза, и даже, может быть, если, конечно, не повезет, вышибут мозги!..

Но, к счастью, в этот момент я проснулся…Н-да, подсознание иногда выдает такие кошмары: даже во сне стрёмно, что ляпну лишнее. Наступлю кому-то на больную мозоль, коих не счесть; и неверная жена, и национальность, и алкоголизм, и нестояк, и понос, и золотуха и т. д. Так однажды я прочел со сцены старую частушку «Лучше нет влагалища, чем очко товарища…» Какой-то пьяный тип из зала тут же заорал: «И много у тебя таких товарищей?»

– Нет! – с ходу брякнул я. – А у тебя?

И в меня полетел граненый стакан. Если бы я не увернулся, может, ходил бы теперь с одним глазом и половиной черепа. Так что с тех пор фильтрую каждое слово и весь базар целиком: сначала присматриваюсь к публике, начинаю аккуратно, в незнакомых компаниях даже и не пью. Вот и сегодня не собираюсь. Говорят, там будут такие люди, что мне лучше даже и не знать, кто они.

* * *

Вечер прошёл великолепно. Бить меня, похоже, не собирались, да и граненых стаканов, сказать по правде, здесь тоже не наблюдалось. Народ врубался во всё. И я до сих пор уверен, что это были мои самые благодарные слушатели.

Правда, закончив программу, я внезапно ощутил непреодолимое желание пропустить рюмашку-другую. В этот самый момент передо мной возникло грузное и пьяное тело виновника торжества.

– Молодец! Спасибо тебе, – сказал он, подкрепив комплимент стобаксовой купюрой. – Было круто! Особенно Николаича хорошо отстебал. Всем жутко понравилось. Его «племянница» чуть устрицей с хохоту не подавилась. Я так просто рыдал. Слушай, а ты как, насчёт задержаться немного и, так сказать, присоединиться к нашему празднику? Уважь народ. Ну, а я со своей стороны поддержу эту инициативу денежной премией за сверхурочные, как говорится.

– Да чего-то я забодался сегодня, – неуверенно начал я.

– Во, погуляй, отдохни… Рюмку гостю! – радостно закричал он на весь зал.

Народ загудел, зашевелился и быстро организовал мне место во главе стола прямо рядом с именинником. Суетясь, пьяные гости накладывали мне в тарелку именинника недоеденные стейки и обглоданных фазанов.

Я, как и положено, начал с тоста: «За то, чтобы коньяк, который мы пьём, был старше девушек, с которыми спим». И опрокинул вовнутрь стопку, в которую алконавты наплескали от души всего, что попало под руку. Выпил – душа запела. Компания подобралась на удивление славная. Много и в тему шутили, кидались шашлыками, раскрашивали чёрной икрой голых стриптизёрок, весело дрались… Короче – радовались жизни. Я был, естественно, в центре внимания и чувствовал себя с каждым тостом всё лучше и лучше.

– Никогда не пейте безалкогольное пиво, так как это первый шаг к резиновой женщине. Так же, как и секс с негритянкой – первый шаг к зоофилии! – поднял я очередной тост.

Зал заржал.

– Рома, а ты когда-нибудь спал с негритянкой? – заорал кто-то из зала.

И тут чёрт меня за язык дёрнул:

– Да что там с одной негритянкой?! У меня их скоро будут сотни. На днях, – говорю. – Сам король Нубии к себе в гости пригласил. Дворцы, яхты, бабы… всё такое…

– В Нубию? А где это? – заинтересовался сосед, сидевший справа.

– В Африке где-то.

– Во, самое время на солнышко, – дружно поддержал стол. – Когда собираешься?

– Да эти короли… они же далеки от народа. Приезжай, типа, и всё. А где это, как я туда доберусь, похоже, не королевское дело.

– И что, лимузин не прислал? – язвительно хмыкнула модель, блондинка Ксения, ещё пару минут назад казавшаяся мне вполне привлекательной.

– Нет, зато спросил, не знаю ли я, почему у манекенщиц на одну извилину больше, чем у лошади?

Лицо Ксении по-лошадиному вытянулось: «Ну?»

– Чтобы не срали на подиуме.

– Подожди-ка, – не успокаивался сосед, наливая. – Так, какие проблемы-то? Сейчас всё организуем. Раз король приглашает, не надо уважаемым людям отказывать. Связи могут пригодиться. Вернешься, сразу нам звони, расскажешь, как там? Номер своего паспорта знаешь?

Он достал из кармана телефон и вышел из-за стола. Дальше всё происходило прямо как в кино. Сосед вернулся и громко сообщил радостную весть: «Билет сейчас привезут!»

– Молодец, Иван Израилевич! – поддержал его хозяин стола. – Сказано – сделано. По нашему, по-татарски.

– Хорош стебаться! Я же тебе говорил, я не татарин. Я хохол.

В этот момент мне, конечно, надо было что-то предпринять: как-нибудь отшутиться, выкрутиться, словом, как-то остановить необратимый процесс. Но, во-первых, я до конца не верил в происходящее. А во-вторых, разномастный алкоголь, обильно впитавшийся в мозг, коварно и резко изменил мое чувство реальности. Я свято верил во все, что говорил, и на самом деле ощущал себя, как минимум, нубийским принцем. Где-то внутри, конечно, что-то чуть-чуть свербело, но сопротивляться происходящему просто не было сил. «Да будь что будет», – по-буддистски решил я и включил автопилот. Кроме того, времена олигархов только-только наступали, и честные граждане ещё верили, что, подвыпив, можно перепутать лишь Москву с Питером (читай Ленинградом). Вот я и расслабился. Всё дальнейшее происходило как в тумане и как будто не со мной. Коньяк не задерживался в рюмке, запивали водкой, папиросы прикуривались одна от другой, и я уже не обращал внимания, что в них забито.

Вскоре привезли билет, и его сразу же оплатил хозяин вечеринки обещанными сверхурочными. «Ну, раз такое дело…» – вздохнул он, доставая пачку денег и отсчитывая нужную сумму. Это значительно прибавило ажиотажа, особенно когда выяснилось, что улетаю я прямо этим утром, причем рано. Все были очень рады и большинством голосов решили проводить меня прямо в аэропорт почетным пьяным эскортом.

Затем мы ещё много пили за отъезд, за Нубию, за «своего парня» короля…

Как кур во щи

Пираты захватили корабль и кричат:

«Баб за борт, а мужиков будем трахать!»

Бабы кричат: «Так не бывает!»

Мужики, снимая штаны, радостно: «Бывает! Бывает!»

Разбудил меня какой-то странный гул. Да ещё тело затекло от сна в одном положении. Попытка перевернуться и лечь на живот почему-то не удалась. С трудом разлепил один глаз. Второй от ужаса распахнулся сам. «…Мать! Мать! Мать!» – пронеслось в голове.

За круглым окошком мирно соседствовали… величественные тяжёлые облака. То ли рай, то ли ад. То ли закат, то ли рассвет происходил в той части земли, где летел САМОЛЁТ. САМОЛЁТ, в котором, как оказалось, находился и я. Всё небо было разноцветно-жёлто-оранжево-голубым и тёмно-синим до черноты.

Оторвавшись от самой неожиданной в моей жизни картины, я с хрустом попытался повернуть затекшую шею вправо. Нет, судьба всё-таки была ко мне необычайно жестока. По-моему, мы падали, ибо через ряд кресел от меня сидел какой-то бюргер с кислородной маской на лице. Больше в салоне бизнес-класса никого не было. Закостеневшим пальцем я тыркнул в кнопку вызова стюардессы.

Стюардесса появилась тут же и, стараясь держаться от меня на почтительном или даже на очень почтительном расстоянии, улыбалась мне сквозь респиратор.

– Скажите, а мы уже давно падаем?

– Но андестенд.

– А-а-а… Катастроф?

– Йес! Андестенд!

И… понимающе принесла мне холодного пива.

Её шоколадного цвета кожа странно гармонировала с синей формой. И я почему-то вдруг подумал, что так ни разу и не переспал с негритянкой, и что перед смертью это надо бы исправить. Как все-таки странно, что в падающем самолете мне пришла в голову первой именно эта мысль.

– Вай? – спросил я, указывая на респиратор и маску.

– Бикоз! – ответила она и указала на мою пасть.

– Андестенд, – сказал я и рассмеялся.

Она поморщилась и отошла ещё дальше. Главное – мы не падали. Тихо гудел самолет. Страшно гудела голова. Вчерашний вечер вспоминался смутно. Я собрался с силами и попытался восстановить события. Для начала провел ревизию карманов. Паспорт, сигареты, зажигалка, кошелек… Подсчёт средств немного уменьшил мое беспокойство. Наличие денег, хотя и небольших, вселяло некоторую уверенность. Кроме абсолютно бесполезных за границей рублей, с собой у меня, к счастью, оказалось сто пятьдесят долларов, двести немецких и триста двадцать финских марок. Билет нашёлся в кармане, и не один. Я летел с пересадками, а конечной частью моего пути должен стать…X…х…х…ХАЛАИБ???!!!!…От одного этого слова меня пробрала дрожь. Где это?! Зачем я туда лечу?! «Все, больше не пью!!!»

…Судя по багажной бирке на билете, я путешествовал не налегке. А что же я везу с собой?! Может, меня использовали в качестве наркодилера?! Нужно срочно драпать домой, но хватит ли средств на обратный путь? И почему я лечу в бизнес-классе? Зачем такие роскоши: по слухам, билет в бизнесе в два раза дороже эконома, так что, если я сейчас поменяю билет на эконом, может, мне хватит на обратную дорогу? И я снова позвал стюардессу.

– Мэм, ай вонт ченч тикет?

– Вай?

– Ченч бизнес ам эконом? – и я протянул ей билет.

Она пока не понимала меня, и я решил показать ей двести финских марок: может, до нее теперь дойдет, что я хочу получить разницу и пересесть в эконом.

– Оу, сенкью, – пробурчала она сквозь респиратор, взяла деньги и скрылась в тумане.

«Пиздец!» – подумал я.

Денег осталось ещё меньше, а надежда на получение барыша вообще испарилась. Надо было срочно решить, что делать дальше. Но тут, как раз вовремя, самолет пошел на посадку. Из сообщения командира корабля я понял, что прилетаем во Франкфурт. «Вот здесь и сойду! – радостно промелькнуло в моем мозгу. – И ближайшим рейсом обратно. Три часа – и дома! Черт, даже если не хватит средств на воздушный транспорт, вспомню юность и доберусь автостопом, электричками, автобусами, оленями или на собаках, лишь бы назад!»

***

– Их мехтэ цурюк![1] – собрав почти все школьные лингвистические познания, сообщил я девушке-администратору на прилёте.

Она улыбнулась и, извинившись, взяла из моих рук билет и паспорт. Быстро убедившись в том, что я не понимаю практически ни слова ни на одном из известных ей языков, буквально на пальцах объяснила, что, к сожалению, это невозможно. У меня билет в один конец до Нубии, и я даже не могу выйти из транзитной зоны, чтобы купить другой – обратно, по причине отсутствия визы.

«НУБИЯ!!! ЁБ ТВОЮ МАТЬ! – я вспомнил, куда лечу. – Так значит, этот Х… хл… лб, – как его там, – столица этой самой Нубии-Хуюбии!»

Тем временем, милая «пограниньша» переговорила с кем-то по рации и сообщила мне доступным образом, что мой багаж уже перегружен в другой самолет, и я обязательно должен лететь до места назначения. После чего любезно и настойчиво проводила меня к терминалу на посадку. По пути соскочить не удалось. «Не беда, – оптимистично подумал я. – У меня ведь и нубийской визы нет. Прилечу, и оттуда меня сразу отправят обратно».

Я влез в следующий самолет, и сразу неприятно засосало где-то внутри от дискомфорта, переходящего в легкий страх. Здесь уже не было ни одного «бледнолицего». Вокруг рассаживались люди или очень смуглые, или шоколадные, а напоследок и вовсе, чёрный как смоль, гордо прошествовал командир самолета, плотоядно покосившись на меня.

«А если они людоеды?» – вдруг подумалось мне, но спросить было некого. Где же наши, где «рашн тьюрист», где вездесущие европейцы? Возможно, это лишь случайность, что самолёт оказался заполнен «гурманами». А если нет, а если это заслуженное возмездие: «Мол, не пей, мальчик, а то котлеткою станешь…»

Я лихорадочно пытался вспомнить все, что знал о Витьке, чтобы понять, на что сей скользкий тип способен, но ничего конкретного в голову не приходило. Мы даже не приятели. Просто такие люди, как он, начинают себя вести, как старые друзья, с первой же встречи, чтобы втереться в компанию. И машинально ты сам, – а главное, всё твое окружение, – начинаешь думать, что он тебе и вправду друг. Но у «друга» просто есть несколько разбогатевших бывших одноклассников и однокурсников, и пару раз я работал у них на днях рождения. Витёк же выступал как посредник между нами, а на деле наверняка откусывал большую часть гонорара, причитающегося мне. Ну, могли ли у Витька иметься знакомые, которые запросто общаются с королем Нубии? Ведь сам-то он необразован, нахален, вечно сидит без работы, но порой я встречал его и в высшем свете. М-да, пути Господни неисповедимы. Но теперь, чтобы узнать ответ на сей вопрос, мне придется отправиться практически к черту на рога.

…По радио объявили о взлете на нескольких языках, из которых ни один не был европейским. Самолет взвыл, а вместе с ним заныло и мое сердце: куда я лечу?

А что у нас под ёлочкой

– Папа, а почему ты мандарины так высоко на елку вешаешь?

– Чтобы ты их раньше времени не съел.

– А что ж мне есть? Серпантин, что ли?

Я всё-таки уснул и весь перелёт проспал как убитый. Организм требовал серьёзного восстановления сил, а мозг, видимо, уже не мог бояться и просто отключился. Говорят, такое случается в опасных ситуациях. В энергосистеме человека выбивает «пробки», чтобы не сгорела вся проводка. Зато проснулся свежим, целым и практически живым. Бодрила радостная мысль: не съели.

Зато во время посадки просто загляделся в иллюминатор на невероятно голубое и прозрачное море. Сам праздничный вид его успокаивал и обнадеживал: а что, если насчет короля – не шутка? Надо звякнуть этому клоуну Витеньке, вдруг не набрехал.

***

А вот уже и Нубия…

…Фэйсы сотрудников аэропорта не отличались колером от лиц пассажиров, но зато на меня не смотрели как на чудо невиданное, что слегка утешало. Значит, здесь уже ступала нога белого человека. Заполнив анкету, я протолкнул её вместе с паспортом в прорезь иноземного контроля.

– Тьюрист? Рашен? – спросил офицер.

Я кивнул и радостно отметил про себя: русские здесь тоже бывали! Здравствуй, земля обетованная!!!

– Вэльком, сэр! – широко улыбаясь, рявкнул он и шлёпнул мне в паспорт большую разноцветную печать. «Kingdom», – прочёл я. Королевство (твою мать)! Значит, где-то есть и король. Только вопрос – где? Вспомнилась детская считалочка: «Пароль? На горшке сидит король. Ответ. А сзади королева писает налево».

– Зис вэй, сэр, – офицер указал рукой на багажное отделение.

И тут мне снова стало страшно. Что там, в этом чемодане, собранном пьяной и укуренной компанией?! Добрые люди (теперь я хотя бы вспомнил, что они не наркобароны) могли положить мне на «посошок» косячок или «дорожку». Интересно, за что в Нубии дают больше?

Я, подобно чёрному могильному Кинг-Конгу, долго кружил возле своего чемодана. С одной стороны, все-таки в полет провожали не полные сволочи, зачем им подставлять меня? Но с другой – все они были «настолько хороши, что сыпанули анаши», почти стихами думал я. Так! Багаж не забираю!.. И в то же время, а что, если там лежат какие-то дорогие мне вещи?! Пока я шевелил извилинами, перебирая все возможные и невозможные варианты, народ рассасывался. Я покосился на выход: две гориллы из местных сотрудников осматривали всех выходящих. Казалось, от их рентгеновских взглядов с белоснежными белками ничего не утаить, а я скоро останусь совсем один среди чёрных полицейских в тёмном багажном отделении, и мой красный чемодан одиноко будет кружиться на ленте, привлекая внимание этих быков. Тоже мне, блядь, тореадор. Эх, была не была! Схватив возможный оплот греха и порока, я ринулся в толпу. Пронесло! Легавые даже не взглянули на меня.

«Раз барбосы ничего не унюхали – значит, наркотиков в моем чемодане нет! – хрюкнул я про себя. – Интересно, тогда что же там?»

Важнейшим из искусств для нас сейчас является… срочно переодеться. Я уезжал из города, где поздняя осень, а попал в самое пекло африканского лета. Оглядев здание, заметил дверь, явно ведущую в мужской сортир, и, решив, что там безопаснее всего, рванул к толчкам. Там и вправду никого не было. Ну-с, приступим к делу! Я открывал чемодан, словно новогодний подарок, ожидая от него сюрпризов. Например, пачки долларов на обратную дорогу или телефонный номер короля, записанный на салфетке…

Но первое, что попалось, была… полосатая тюремная фуфайка, украденная со склада и подаренная мне одним поклонником-прапорщиком из «Крестов». На груди её красовалась гордая надпись «Роман Трахтенберг, 3-й отряд». К ней прилагалась полосатая шапочка. Я принял от прапора сие странное подношение с целью усугубить его эксклюзивность: подбить телогреечку и ушаночку соболем. Таким образом, костюм приобретал статус «от кутюр» из коллекции «сижу на нарах, как король на именинах», и именно в нем планировал на новогоднем губернаторском балу шокировать тусовку и прессу. В газеты попадать я люблю!.. Но сейчас, кажется, попал пальцем в небо. На хер он мне здесь?!

– А на хер его нужно было класть на самое видное место?! – спросила одна часть меня у другой части меня же.

– Так я и не клал! Его просто только-только привезли из модельного дома Наташи Дригант, где подбивали мехом. Он и лежал на виду, – ответила другая часть.

Наверное, поэтому и попал под руку провожавшим. Которые просто не нашли другой зимней одежды и в «отеческой заботе» положили эту. Что ж уже через неделю Россию завалит снегом: прилечу, там пригодится. Но хоть что-то из летних вещей у меня есть?! Я отчаянно стал рыться в чемодане. И обнаружил: множество концертных костюмов: фрак, котелок – ну, конечно, ехал же работать! Штук пятнадцать галстуков, из коих только часть были мои, видимо, господа-алкоголики добавили свои. Чтобы у меня имелся выбор, раз уж перед королем еду выступать! Лаковые штиблеты (две пары); строгие концертные брюки (чёрные в блестках, коричневые в перламутровых разводах, белые в стразах); грязные рваные трусы (одни), которые собирался выбросить, и зачем-то вязаный плед. Последнее, что я нашел, были шапочка для душа и чесалка для спины. Денег не было.

Радостно представив, как выйду из аэропорта в лаковых штиблетах, обмотавшись пледом, в шапочке для душа и почесываясь, – горько всплакнул. Стражи даже не станут искать «колеса», они безоговорочно решат, что я их все принял…

В лаковых штиблетах

И вот я уже в Израиле.

И вот мне уже хорошо.

И вот мне уже так хорошо, что так мне, дураку, и надо!..

Из письма еврея-эмигранта на Родину

«Что делать?! Что же делать! В чем же мне идти?» – лихорадочно думал я, катя свой чемодан (благо, что на колесиках) по зданию аэропорта. Три вечных вопроса русской интеллигенции: «Что делать? Кто виноват? И едят ли курицу руками?»

…Ах да, я, наверное, не обрисовал свою проблему в точности. Дело в том, что в здании аэровокзала, как и в самолете, работали мощные кондиционеры. Они и охлаждали воздух. Зато вне здания африканское солнце вовсю старалось раскалить атмосферу. Когда двери аэропорта распахивались, выпуская народ, с улицы залетали потоки нагретого, словно на адском огне, горячего ветра. Там точно сауна: а на мне лаковые штиблеты и довольно приличный концертный костюм. Пусть несколько вычурный, но окружающие могли принять его и за деловой. Тем более – я это уже успел заметить – местные явно любили аляповатое с рюшечками. Только в придачу ко всему под пиджаком не было элегантной рубашки. Лишь манишка и манжеты: костюм клоуна. Придется мне «вариться в собственном соку», пока не найду подходящий отель…Или ещё дольше. Конечно, в аэропорту имелась лавчонка с одеждой, но мне не дано знать, насколько застряну в этой Нубии. Так что тратить деньги чего-то совсем не хотелось.

И тут я засек смуглого пассажира, переодевающегося прямо у туалета. Он снял пропотевшую футболку, бросил её и надел свежую. Старую он то ли забыл, то ли не хотел её забирать, и она одиноко висела на креслах, пока… не стала моей добычей. Хищно схватив её, ринулся в сортир, переоделся и, наконец, вышел на улицу. Теперь я был похож на человека, правда, судя по мощному запаху, на чёрного.

На улице меня сразу облепили таксисты, наперебой предлагая свои услуги. Первым делом мне нужно было позвонить, а телефонного аппарата в здании международного аэровокзала, как ни странно, не было. Я вступил в переговоры и торги. Используя общедоступный язык жестов и отдельные иностранные слова, мне удалось объяснить, куда я хочу, и шумный, разговорчивый владелец старенького «пежо» взялся доставить в город к международному телефону за пять американских долларов.

– Ха ва ю, май френд? Гут? Вэ а ю фром? Джэман, френч, свиз? – сразу поинтересовался он.

– Раша, – ответил я.

– Рашен?!.. Гут! Май нэйм Мухаммед. Вот ё нэйм?

– Абдурахман, – это первое, что пришло мне в голову и, по-моему, как нельзя лучше подходило человеку оказавшемуся в подобной ситуации подобным образом.

– Вэльком ту Нубия, мистер Абдрахман! – отрапортовал Мухаммед.

– Во-во, правильно. Так мне, дураку, и надо! – согласился я.

Всю недолгую поездку он непрерывно болтал на смеси арабского и английского, что-то рассказывая и показывая, задавая мне массу вопросов и сам же на них отвечая. Я с удовольствием поддерживал беседу в том же духе. От гида-таксиста я узнал, что попал не в столицу, а в курортный городок. Мухаммед утверждал, что лучшего места для отдыха в мире просто нет, и всем здесь страшно нравится. Он был абсолютно уверен, что скоро на этом месте будет город-сад, и с гордостью сообщил, что его брат с какими-то очень богатыми швейцарцами уже построил первые три больших отеля по пять звёзд каждый.

«Почему же меня отправили не в столицу? – размышлял я. – Ведь король, если он есть, должен жить там. А впрочем, поездка была скоропалительной, может, билетов не нашлось».

Международный телефон находился в небольшом каменном одноэтажном здании на центральной улице.