Глава 31

Когда карета остановилась, Флинн выскочил первым и помог Серене сойти. Путь от дома до убежища Джулиана показался Серене чересчур коротким. Теперь, когда они приблизились к логову льва и она получила возможность ухватить царя зверей за гриву, вся решимость Серены куда-то испарилась.

Флинн провел ее к боковому входу. Пока она оправляла свои помявшиеся в карете пышные юбки, Флинн повернул ключ в замочной скважине. Став совладельцем игорного дома, Флинн получил в собственные руки все ключи от всех замков.

— Поторопимся, Серена! — сказал он. — Я говорил тебе, что Джулиан приглашен на праздник к Стоузам. И не намерен опаздывать. У тебя есть всего несколько минут, чтобы сказать ему то, что ты хотела. Время дорого!

Серена не могла не отметить, что Флинн, проведя в игорном доме всего пару недель, уже называет своего партнера по имени, а не как прежде — мистер или майор Рэйнор. В нем произошла разительная перемена — и в речи, и в манерах. Он на глазах превратился из слуги в настоящего джентльмена. Как он успел так быстро шагнуть вверх и упрочить свое общественное положение? Из нагрудного кармана его камзола выглядывал золоченый уголок пригласительного билета на праздник у Стоузов, куда так спешил Джулиан. Семья Серены никогда не удостаивалась чести быть приглашенными герцогом и герцогиней Стоуз в их восхитительный дворец на Сент-Джеймс-сквер.

— Вероятно, надо было предупредить Джулиана о моем приходе, — шепнула она.

Флинн молча придерживал дверь, ожидая, когда она решится сделать шаг и войти.

Ее взгляду открылась лестница, освещенная канделябрами со множеством зажженных свечей. Лестница была высокой, крутой и казалась бесконечно длинной.

— Или лучше было бы вызвать его ко мне запиской.

Флинн презрительно щелкнул языком.

— Если бы ты избрала подобный метод, то и на милю не приблизилась бы к нему. Ты не принадлежишь к числу персон, с которыми ему доставляет удовольствие общаться. Честно говоря, Серена, я боюсь даже заикнуться о тебе в его присутствии… Я уверен, что он взорвется, как вулкан, и все полетит к чертям.

— Не очень ты меня обнадеживаешь, Флинн, — она сделала робкую попытку улыбнуться.

Его суровый взгляд мгновенно смыл улыбку с ее лица.

— Может быть, идея явиться сюда не так уж и хороша?

— Тебе решать. Это была твоя идея, а не моя. Показное равнодушие Флинна задело ее за живое. Взмахнув юбками, она ступила на лестницу.

— Я подожду в карете, — сказал Флинн.

— Как? Ты не пойдешь со мной?

— Нет. Я предпочитаю не лицезреть, как сцепятся кошка с собакой. А то и мне ненароком достанется. Желаю удачи!

С этим ободряющим напутствием он удалился.

Серена позволила себе на несколько мгновений задержаться на нижней ступеньке, чтобы набраться мужества и дальше уже идти не останавливаясь, до конца. Для девушки, занимавшейся опасным делом переправки якобитских беглецов, обменяться парой слов со старым знакомым — пустяк. Нечего робеть! Серене уже не раз приходилось видеть его в гневе!

Она начала подниматься по лестнице. Джулиан однажды сказал, что в ее характере заложено столько же от Виктории, сколько йот Серены.

«Виктория! Виктория!» — твердила она шепотом, словно вызывая к себе на помощь своего ангела-хранителя.

Виктория не трусиха! Виктория — храбрая, решительная, веселая, соблазнительная. Почему ее нет здесь? Куда она подевалась? Почему Серене приходится воевать за себя в одиночку?

Какая бесконечная лестница! В прошлый раз она не казалась ей такой длинной. При каждом шаге юбки Серены шуршали. В любой момент Джулиан мог появиться на верхней площадке и потребовать ответа. Зачем она пожаловала, кто ее сюда впустил? А вдруг он, ослепленный яростью, просто столкнет ее вниз?

Что ж, она заслужила самого неприветливого обращения. Но часть вины за прошлое лежит и на нем. Кто больше виноват — разве это сейчас имеет значение? Они любили друг друга. Это главное, что она собиралась ему сказать. Если, конечно, он захочет слушать и не спустит ее тут же с лестницы.

Очутившись наверху, она заглянула в коридор. Все двери были закрыты, кроме одной — той, что вела в спальню Джулиана. Оттуда доносились голоса. Она узнала голос Джулиана, его собеседник был ей не знаком. Во всяком случае, это был мужской голос. Если бы там находилась женщина, Серена взвилась бы от ярости.

Серена осторожно подобралась к открытой двери и заглянула в комнату. Личный камердинер помогал Джулиану облачиться в расшитый серебром зеленый шелковый камзол. Волосы Джулиана были уже припудрены, но, как обычно, лишь слегка.

Серена видела его отражение в зеркале. Он был так красив и мужествен, что ее сердце замерло от восхищения, и тут же горестная мысль мелькнула в мозгу. Разве она имеет право даже приблизиться к нему? Рядом с ним она тушевалась и блекла даже в лучшие времена, а сейчас, одетая в темное, как подобает леди, носящей траур, — чем может она привлечь его внимание к себе? Неужели она в глубине души надеялась как-то соблазнить такого мужчину? Не отдавая себе отчета в своем поступке, повинуясь бессознательному порыву, она сделала еще шаг и отразилась в зеркале.

Джулиан резко вскинул голову.

Их взгляды встретились в глубине за холодной поверхностью зеркального стекла. Ничего хорошего не сулило ей выражение его глаз.

— Благодарю, Тиббетс, — ледяным тоном сказал Джулиан. — Ты свободен.

Даже слуга ощутил арктический холод, который вдруг ворвался в комнату. Вздрогнув, он съежился и, молча обойдя Серену, словно неодушевленное препятствие, поспешно удалился.

— Какого дьявола тебя сюда занесло? — Джулиан не обернулся и разговаривал не с ней, а с ее отражением.

Заранее приготовленные фразы вылетели у нее из памяти. Она пробормотала невнятно:

— Я… Я решила дать вам… еще один шанс. Он устремился мимо нее с такой скоростью, что она, отпрянув, чуть не упала, уступая ему дорогу. Он схватил лежащую на постели парадную шпагу. Серена подумала, что сейчас произойдет нечто ужасное, но Джулиан пристегнул шпагу к поясу и как бы между делом поинтересовался:

— А зачем мне нужен этот… еще один шанс?

— Потому что мы любим друг друга! Не так ли? Или нет? Мы совершили много ошибок в прошлом… Но теперь… Джулиан! Мне не так легко говорить все это, помоги мне!

— Я тебе не помощник! Справляйся сама или замолчи! Впрочем, мне интересно знать, из-за чего такой переворот свершился в твоих мозгах. Серена опустила глаза.

— Флинн сказал, что ты позволил моему отцу скрыться. Я подумала, что я для тебя дороже, чем… твое желание мстить.

— Ты пришла благодарить меня?

— Нет! Ты не так меня понял…

Времени оставалось так мало. Хватит трусить! Серена решилась.

— Я люблю тебя, Джулиан. Я пришла сказать тебе об этом.

Внезапно он задул свечу. На мгновенье она с радостным трепетом подумала, что одержала победу и сейчас тут же, во мраке, они займутся любовью, но Джулиан шагнул в коридор и направился к лестнице. Она остолбенела в изумлении, потом бросилась догонять его.

— Джулиан! Это же нелепо…

— Конечно, — произнесен, не оборачиваясь. — Что ты увязалась за мной, как собака?

— Потому что я хочу, чтоб ты выслушал меня. И простил…

Он не задержал шаг и ни разу не оглянулся и не посмотрел на нее. Оказавшись на улице, Джулиан нырнул в поджидавший у входа экипаж. В экипаж, который она наняла на свои деньги! Он даже не подал ей руку, и Серена сама, без его помощи, подняв юбки, взобралась на подножку кареты.

— Молодец, что заехал за мной, Флинн, — сказал Джулиан.

Когда Серена открыла дверцу со своей стороны, Флинн тут же покинул карету через противоположную дверцу.

— Пожалуй, мне удобней будет устроиться рядом с кучером! — с испуганным выражением заявил он.

Серена разместилась на обитой бархатом скамеечке напротив Джулиана. Отчаяние все больше овладевало ею.

«До какого предела унижения я позволю себе дойти?» — удивлялась Серена. Собрав остатки мужества, она постаралась, чтобы ее голос не дрожал, а ее мысли и чувства были правильно поняты Джулианом.

— Скажи мне, что я должна сделать, и я это сделаю!

— А что ты можешь сделать? — спросил он с полнейшим безразличием. Прежде чем она придумала достойный ответ, он отвернулся и стал смотреть в окошко.

Карету встряхивало на булыжной мостовой. Мысли Серены разбегались, ее положение действительно выглядело нелепо.

«Слишком поздно! Слишком поздно!» — казалось, колеса кареты отстукивали эти слова, которые впивались в мозг. Она вдруг представила себе картину своей будущей жизни, где нет места Джулиану.

— Господи!! — прошептала она. — Не дай мне дожить до старости без него!

Он сделал вид, что не услышал ее молитвы.

Карета подъехала ко дворцу Стоузов.

Джулиан легко, по-кошачьи, спрыгнул на тротуар. Серена замешкалась из-за своих юбок, но без промедления последовала за ним. Ей нечего было терять, и она решила не сдаваться. Однако, очутившись на площади перед дворцом, Серена вновь ощутила с болью, насколько она здесь не к месту. Праздничная толпа, словно сверкающая река, текла в широко открытые двери. Серена была в трауре. Ей не пристало появляться в обществе. Тем более что ее никто и не приглашал сюда.

— Смелее, Виктория! — Джулиан произнес это, не оборачиваясь, но она поняла, что он насмехается над ней. — Черный цвет тебе к лицу, Многие леди из присутствующих здесь рады бы надеть траур по своим благоверным мужьям.

Его ирония словно пронзила ее электрическим зарядом. Раз он так бесцеремонен, она будет поступать точно так же. Флинн, следующий за ней по пятам, чуть не наступил ей на подол платья. Странная троица — двое нарядных и известных всему Лондону мужчин, между ними женщина в трауре — беспрепятственно проследовала мимо бдительных ливрейных слуг. Они привлекали к себе внимание всех гостей, толпящихся в холле. Азартная игра по-крупному была как никогда в моде в те годы, а Рэйнор и Флинн управляли этим взрывом страстей. Они — Боги Игры, судьба вынесла их на Олимп, и к тому же они так мужественны и красивы.

Джулиан олицетворял собой риск и безумную надежду на удачу, а это больше всего будоражило общество, уставшее от утомительных бесед, скучного флирта и прогулок верхом по своим охотничьим угодьям. Флинн не удержался от восклицания. Он забыл, что уже стал джентльменом, и перешел невольно на уличный жаргон.

— Елки-палки! Этот старый козел так неумело прицепил свою шпагу себе на пузо, что запутается, грохнется и растянется на полу! Вот смеху— то будет! Как бы он не поранил то, что еще болтается у него между ног!

— Поправь и ты свою шпагу! Тебе грозит то же самое.

Джулиан помог Флинну правильно прикрепить его шпагу.

Серена вовремя решилась на шутку.

— Вы как два барашка, переодетые тиграми.

И вдруг произошло чудо. Джулиан и Флинн рассмеялись.

Как будто тучи расступились и показался кусочек голубого неба.

Длинная очередь скопилась перед мажордомом, который выкликал имена и титулы приглашенных гостей, каждый раз торжественно ударяя посохом в пол, и после этого пропускал их в главный зал для приемов, где гостей ожидали хозяева.

Когда настал черед Флинна, мажордом стукнул посохом несколько раз. К удивлению Серены, он поступил так явно сознательно. Он оказывал Флинну особую честь. Вероятно, по мнению мажордома, внезапный взлет Флинна наверх, подобный вспышке новой звезды, означал то, что лучшие традиции свободолюбивой английской нации возрождаются.

— Мистер Ричард Флинн! — выкрикнул он, не жалея своих легких, и чтобы никто из присутствующих не сослался на то, что не расслышал, повторил еще раз: — Мистер Ричард Флинн!

Серена как бы взглянула на Флинна новыми глазами. Он был так элегантен. Он не носил парика. Его естественные пышные волосы стягивала лента из зеленого бархата под цвет такого же бархатного камзола. В левом ухе сверкала серьга с изумрудом, вызывающая повышенное любопытство многих, а Серене напоминающая о прошлом. Она была благодарна ему, что он сохранил этот знак их прежней дружбы. Но она понимала, что с каждым днем Флинн все больше отдаляется от нее. Его уводит с собой Джулиан. Значит, надо вернуть Джулиана. Тогда и Флинн вернется к ней.

Джулиан, почему-то пропустив Флинна вперед, собрался теперь сообщить мажордому для представления их имена.

— Подожди! — воскликнула она. Внезапно ее осенило, как бы поступила Виктория Нобль, будь она здесь, на месте Серены.

Виктория не побоялась бы рискнуть! Виктория не позволила бы человеку, которого она любит, пренебречь ею. К черту Серену! Теперь она вновь Виктория, как в ту первую ночь!

Вместо замешкавшегося Джулиана она заявила громко, так, чтобы все окружающие услышали:

— Мистер и миссис Рэйнор.

Тишина, воцарившаяся вокруг, была для нее оглушительней, чем громовые раскаты. Все замерло. Кто-то из гостей застыл с открытым ртом, у кого-то брови поползли вверх, а лоб сморщился под париком.

Джулиан протянул руку и задержал уже готовый ударить о пол посох мажордома.

— Нет… Нет… — произнес он.

Все стены всех разрушенных в истории крепостей обрушились на Серену, и тяжесть камней раздавила ее. Она поставила все на карту и проиграла. Сейчас смех публики довершит ее позор. Она — паяц, выступающий в трауре! Она уже уловила тихие смешки, нарушившие тишину.

И вдруг…

Она ощутила, как тепло его руки стало согревать ее. Он не отпустил ее руку.

— Я хочу исправить ошибку. Раз и навсегда, чтобы она больше не повторялась. Мистер и миссие Ренни. Это фамилия моего отца! Я и моя супруга теперь носим это имя.

Мажордом перевел взгляд на Серену — согласна ли она. Впервые он сталкивался с подобным нарушением процедуры. На глазах у пораженного мажордома обручальное кольцо, которое Джулиан достал из нагрудного кармана, скользнуло на палец Серены.

Джулиан опустился на колено и прикоснулся губами к подолу ее платья. Потом выпрямился и подождал, пока мажордом не объявит:

— Мистер Джулиан Ренни и миссис Ренни!

Флинн только что наполнил свой бокал шампанским. Он осушил его одним махом.

Проснувшись, Серена медлила открыть глаза навстречу наступившему дню. Ей хотелось удержать сновидения прошедшей ночи, хотя она и знала, что это был не сон, а явь. Она спала в супружеской постели, и муж обнимал ее и занимался с нею любовью. Но не только удовлетворенная женская страсть внесла гармонию и спокойствие в ее душу. Когда они с Джулианом были рядом, когда они слышали биение сердец друг друга, он сказал ей правду, и она не могла не поверить ему. Он желал мести, но с тех пор, как узнал Серену, отказался от этой мысли.

Джулиан почувствовал, что она не спит. Его рука, сильная и ласковая, вновь коснулась ее тела. Она солгала ему в последний раз в жизни. На его вопрос: «О чем ты думаешь?» — Серена ответила: «Я любуюсь обручальным кольцом, которое ты мне подарил вчера». Драгоценные камни в массивной оправе из золота казались ей слишком роскошными.

— Я не обидел тебя таким дорогостоящим подарком? — нежно спросил Джулиан, боясь ранить самолюбие Серены.

Разумеется, Серена почувствовала некоторый укол в душе, ведь ее семья так бедна. Но тут же она отмела в сторону эту мысль. Обняв Джулиана, она прошептала:

— Я с радостью буду носить этот перстень и гордиться.

— Чем? — не понял Джулиан.

— Тем, что я жена такого богатого мужа. Она подумала, что он сейчас убьет ее на месте за острый язычок.

Но он только рассмеялся.

— Мне хотелось сделать тебе подарок, достойный нашей любви, чтобы в нем было что-то необычное, как и вся наша любовь.

Ее глаза вдруг наполнились слезами. Джулиан встревожился.

— Что с тобой, Серена? О чем ты подумала?

— Я вспомнила о том, что мы почти потеряли друг друга. Ведь мы могли никогда больше не увидеться. Если бы я не пришла к тебе первой, ты не сделал бы шаг навстречу.

Он вновь рассмеялся, погладил ее по обнаженной спине, потом обхватил ее и одним движением поднял в воздух над кроватью.

— Все не так, как ты думаешь. Все шло по давно разработанному мною плану. Для меня в твоем появлении не было никакой неожиданности. А теперь одевайся, моя милая. Не хотелось бы, чтобы какой-нибудь посторонний человек первым сообщил твоему семейству о нашем супружестве.

Он взглянул на часы на ночном столике возле кровати.

— Мы уже и так задержались, но… — его лицо осветилось лукавой усмешкой. — Но это вполне понятно, и нас можно простить после такой бурно проведенной ночи.

Склонившись, Джулиан запечатлел поцелуй на ее теплых после сна и с готовностью раскрывшихся ему навстречу губах.

— Прости, что я вырвал тебя из объятий сна, ты сможешь выспаться в экипаже по дороге в Хэнли. Как, кстати, называется это место, где обитает лорд Чарльз? Никак не могу запомнить.

— Стэнворс, — не раздумывая ответила Серена.

Она сидела на кровати, еще не совсем успев прийти в себя, а Джулиан расхаживал перед ней, обхватив руками затылок и ничуть не стесняясь своей наготы.

— Что ты имел в виду, когда сказал, что все произошло по заранее намеченному плану? — с подозрением спросила Серена.

Он в ответ промычал что-то невнятное, склонился над тазом и стал наполнять его холодной водой из кувшина.

— Может, подождешь с расспросами? Главное, что ты здесь. Не так ли? Наконец-то ты открыто признала себя моей супругой. Не только передо мной одним в нашей спальне, но и публично в обществе.

Джулиан не мог удержаться от смеха, вспомнив сенсацию на вечере у Стоузов, виновниками которой были они с Сереной. Как он был горд, что она рядом с ним, что он ведет ее под руку, что она не только его любимая женщина, но и законная супруга. Ему доставляло удовольствие воспоминание о том, как прореагировали Керкланды, когда до них дошло, что Джулиан с Сереной теперь находятся с их семейством в родстве. Но больше всего он гордился тем, какой очаровательной, грациозной, явно влюбленной в него женщиной выглядела на этом приеме Серена. На свете не было мужчины счастливее и удачливее, чем он.

— Джулиан, — услышал он ее робкий зов.

Он взглянул на нее с притворной строгостью.

— Поторопись, дорогая. И накинь на себя хоть что-нибудь. Я забыл тебя предупредить. Мой лакей к этому времени внесет в гардеробную кувшины с горячей водой. Я хочу, чтобы ты ни в чем не испытывала неудобства.

Серена по-прежнему сидела неподвижно, сохраняя все ту же позу. Она задумчиво рассматривала обручальное кольцо на своем пальце.

— Очнись, Серена!

— Но… — начала было она и вновь замолчала.

— Что «но»?

— Но это же неправда!

— Что «неправда»? Ты зря мне не веришь! Тиббетс не посмеет не выполнить моих приказаний. Он великолепный слуга — будь уверена, что за этой маленькой дверцей ты найдешь все, что нужно женщине, чтобы привести себя в порядок.

— Я не об этом, Джулиан! — воскликнула она. Неподдельное волнение, чувствовавшееся в ее голосе, заставило его удивленно вскинуть брови.

— Скажи мне правду! Неужели ты все обдумал заранее? И это тоже? — она подняла вверх руку с обручальным кольцом на пальце.

Джулиан шагнул к ней, присел рядом на кровать.

— Разве это так важно? — спросил он уже без улыбки и вполне серьезно.

— Да, это важно… — также серьезно ответила она.

— Проклятье! Мне лучше было бы держать свой рот на замке! Зачем я только проговорился тебе! Но это уже абсурд, Серена! Неужели ты опять сердишься за то, что я чуть-чуть вмешался в ход событий и слегка направил их в нужном направлении? В чем ты видишь мою вину? Я сделал так, как и должно было быть! Ты любишь меня, и я тебя люблю. Ты же этого не отрицаешь? Наконец мы соединили наши судьбы открыто и официально. Не порть, пожалуйста, этот светлый праздничный день. Не начинай все сначала.

— Скажи мне! — потребовала Серена. Джулиан прижал ее руки к своим губам и покрыл их поцелуями.

— Я подослал к тебе леди Амелию, а остальное довершил Флинн.

Он произнес это признание с осторожностью, опасаясь ответного взрыва. И взрыв последовал. Но это был всплеск радостного смеха. Она страстно обняла его, глаза ее засветились, и Джулиан вздохнул облегченно.

— Я не хотел потерять тебя! Я бы не вынес этого.

— Ты зря боялся. Тебе это не грозило. Я была твоя… почти с самого начала, — она подтвердила свои слова сладким поцелуем.

— Но в то же время, — продолжал Джулиан свою исповедь, — я хотел, чтобы ты пришла ко мне сама и по своей воле. Можешь считать меня тщеславным глупцом, но это была своеобразная проверка твоей любви ко мне. И ты прошла эту проверку блестяще.

Серена испытующе посмотрела ему в глаза.

— А что означает этот твой замечательный жест? Когда ты опустился на колени и поцеловал подол моего платья?

На его лице отразилось странное смущение.

— Это был бессознательный порыв. Никакого умысла — поверь мне. Что-то управляло мною помимо моей воли. Ты повела себя так неожиданно, что я, честно говоря, растерялся.

— Ты растерялся? Не может быть! — в ее голосе он почувствовал иронию.

— Да. Я собирался представить нас мажордому как мистера и миссис Ренни, а ты опередила меня. Ты не представляешь, что я в тот момент ощутил. Я попал в странное положение.

— Но Джулиан, дорогой мой! Поцеловать край платья женщины — позволить себе подобное — старомодное рыцарство! Я уверена, что это никак не вяжется с твоим характером и с твоим отношением к женщинам вообще.

Джулиан слегка покраснел.

— Конечно, ты права. Я уже говорил тебе, что это был минутный порыв… он больше не повторится, проживи я хоть до ста лет. Будь спокойна, вторично такого поступка я не позволю себе. И не напоминай мне о нем никогда.

— А кольцо? — лукаво продолжала допытываться Серена. — Ты ведь купил его заранее, а оно стоит больше, чем вся собственность Уордов в данное время. Ты был так уверен во мне?

— Да, — Джулиан несколько замешкался с ответом. — Флинн… — Он смущенно прокашлялся. — Славный малый Флинн доверил мне один твой секрет. Он сказал, что ты хранишь наш брачный документ в своем шкафу. Раз ты не сожгла его даже после трагических событий в Ривервью, значит, у меня есть надежда…

— Флинн тебе это сказал? Я не могу поверить, что Флинн осмелился рыться в моих вещах!

— Он поступил так из лучших побуждений, чтобы услужить мне… и тебе.

Серена была возмущена. Виктория же оценила этот факт по-другому. В этот день Виктория была у власти. Это был день ее торжества. Поэтому Джулиан услышал не очень гневную тираду в адрес Флинна.

— Как это нехорошо с его стороны!

— Флинн поведал мне еще кое о чем, что подкрепило мои надежды… — Джулиан влюбленно посмотрел на Серену. На какое-то мгновение он увидел в ней Викторию Нобль. — Он нашел чек на пятьдесят фунтов и то самодельное колечко.

— И тогда ты решил…

— Да. Я понял, что ты любишь меня, раз бережешь эти реликвии как сокровище.

— Берегу как сокровище? — переспросила Серена и вдруг разразилась хохотом. Что-то ребяческое было в ее поведении. Она каталась по кровати, смех душил ее.

Чем громче она смеялась, тем больше хмурился Джулиан. Чем больше он мрачнел, тем ей становилось веселее.

— Может быть, ты объяснишь мне, по какому поводу ты так веселишься?

Она старалась что-то ответить, но приступы хохота обрывали ее на полуслове. Наконец она кое-как справилась с собой.

— Эти несчастные пятьдесят фунтов я берегла для того, чтобы… чтобы…

— Серена, говори же! — прикрикнул на нее Джулиан.

— …чтобы шлепнуть тебя ими по носу! А колечко… — она со смехом вглядывалась в его все мрачнеющее лицо, — нет, нет! Я никогда не осмелюсь признаться тебе в том, на что намеревалась его употребить. Но я могу намекнуть, если хочешь. Я предназначала его для другой части твоего тела. И тогда пришел бы конец всем твоим любовным похождениям.

Джулиан сделал вид, что собирается отвесить ей пощечину.

— Злюка! Негодяйка!

Серена уселась на кровати, поджав под себя ноги и обхватив руками его голову, прижалась к нему всем телом.

— Повеса! Насильник!

Их поцелуй длился, казалось, бесконечно. Когда они оторвались друг от друга, она не сразу восстановила дыхание.

— Клянусь тебе, Джулиан! — произнесла она твердо. Глаза ее сверкнули. — Никогда больше я не позволю устраивать мне какие-либо проверки.

— Не позволишь?! — с шутливой угрозой переспросил он.

— Не позволю, но… — Серена сделала паузу. — Всю мою оставшуюся жизнь я сама буду доказывать тебе, как я тебя люблю. Так что берегись, Джулиан Ренни! Это продлится долго-долго. Я надеюсь, мы проживем оба до ста лет. На меньшее не рассчитывай!