Глава 14

За сегодняшний день Джейми успел многое запороть. Он одного не запорол — побыл рядом с Тией. И это здорово — еще не случалось, чтобы Джейми был кому-то нужен. К нему изредка обращались за поддержкой, но это совсем не то. «Быть рядом» с друзьями — все равно что сидеть кружком у костра, как в «Бухте Доусона». А это супер.

Джейми помешался на Доусоне Лири с тех пор, как пару лет назад по четвертому каналу показали первые серии. Этот сериал — абсолютный фаворит Джейми, но говорить об этом не стоит — высмеют за ребячество. Сейчас самые романтичные герои — темные, и внешне, и в душе, поэтому блондинистость Доусо-на — первый плюс. В каком-то смысле и он ботаник: сидит у себя в комнате, смотрит телевизор, делает уроки и выдумывает проекты. Джейми только не нравилось, что Доусон втрескался в Джои. Сам Джейми запал на Джен, но не потому, что в подпитии она впутывалась в любовные треугольники и закатывала суицидальные истерики. Она ведь могла бы измениться — для Доусона, а иногда, по ночам, и для Джейми. Ему хочется думать, что это не просто банальная влюбленность. Женщина с прошлым нужна ему не для того, чтобы ею обладать и ее перевоспитывать. Джейми приятнее считать, что он познает свою оборотную, буйную сторону, а может, на каком-то мистическом уровне его с такой женщиной объединяет интерес к экспериментам. Будь Джейми на десять лет моложе, Джен стала бы для него идеальной подругой. Что бы кто ни говорил, она гораздо круче Джои. Джен ведь из Нью-Йорка. Истинный космополит. Когда-нибудь и Джейми станет таким со своей новой девушкой вроде Джен — по-прежнему взбалмошной, но слегка остепенившейся и любящей только его.

Пол и Брин играют в «Новейшую змейку». Джейми не сумел обыграть ни того ни другого, поэтому сидит за кухонным столом, тупо наблюдая и раздумывая, справились ли девушки с камином и когда явятся похитители.

— Мы ведь так и не решили, что будем делать, когда они нагрянут, — говорит он.

— Похитители? — переспрашивает Брин. — Отметелим.

— А если их больше, чем нас?

— Тогда нам крышка, — говорит Пол. — Если, конечно, не отобьемся, как в «Один дома».

— Прикольный фильм, — ржет Брин. — Один пацан и куча прибамбасов.

— А я не смотрел, — говорит Джейми.

— Многое потерял, — уверяет его Брин и кашляет. — Закурить ни у кого нет?

Джейми отдает ему предпоследнюю мальборину, а последнюю закуривает сам. Джейми никак не удается извлечь из ситуации все возможное, вот что его заботит. С самого детства он старался на полную катушку использовать все, что ему доставалось. Повзрослев, не уходил из музея, не осмотрев целиком, не пропускал ни единой выставки в галерее. Когда Джейми был маленьким, мать едва сводила концы с концами, и его терзал нестерпимый стыд, если казалось, что он зря тратит ее деньги. В кино Джейми старался пореже моргать и не отвлекаться, с каждой новой игрушкой играл, пока она не разваливалась на части. Даже если тошнило, все равно съедал из пакетика все леденцы до последнего, а жвачку не выплевывал, а глотал. Каждое событие он впитывал до последней капли: поначалу — чтобы мать видела, как он признателен, а затем по инерции и чтобы ничего не упустить.

Нынешний случай для Джейми — приключение, о каком он давно мечтал. Мечты всегда начинались словами «вопреки всему». Вопреки всему Джейми пережил экспедицию в Антарктиду. Вопреки всему Джейми уцелел в авиакатастрофе, когда самолет рухнул в непролазные джунгли. Вопреки всему Джейми спасся, попав на необитаемый остров.

Ощущение, что из этой ситуации он извлекает далеко не всю пользу, не покидает его по нескольким причинам. Во-первых, отсутствует все, вопреки чему выживать. Да и само выживание — простейшее дело в доме, набитом продуктами, напитками и другими припасами. Во-вторых, мешает присутствие других людей. Брин уже разозлил Джейми, наколов дрова, и даже испортил его костер, залив поленья водкой. Брин обыграл Джейми в «Новейшую змейку». А Пол вообще по собственному плану действует. В кухне уже некуда ступить от проводов, индикаторов, разных деталей, отсоединеных от других деталей или к ним присоединенных. Пол напоминает Джейми злого мальчишку из «Истории игрушек»[51] (ее-то Джейми смотрел), который разбирал все игрушки, а потом собирал их обратно, но наперекосяк.

Целый час парни слышат голоса откуда-то из кухонной раковины. Поначалу страшновато, а потом выясняется, что это болтовня девчонок в гостиной. Непонятно, почему голоса доносятся до кухни. Пол сказал, что передаются по трубе. Немного попривык-нув и посмеявшись — мол, надо же, Пол втюрился в Энн, — они слушают разговор, точно убаюкивающий бубнеж радио. Но потом девчонки заговаривают о порнографии.

— Ты бреешься там? — спрашивает Тия.

— Я? — голос Эмили. — Ну конечно!

— Как, полностью?

— Нет, сверху оставляю хохолок. Как у порнозвезд.

— Знаю-знаю, — говорит Энн.

— А я порно не смотрю, — заявляет Тия, — потому и не знаю.

— Стыд и срам! — комментирует Пол.

— Заткнись, — шипит Джейми.

— Небось Эмили в порнухе снималась, — высказывается Брин. — Потому и знает.

Они слушают дальше.

— Порно — это нечто, — говорит Энн.

— Ты же говорила, что девственница, — напоминает Тия.

— Это не значит, что я не смотрю порно.

— А тебе не хочется... самой попробовать"? — спрашивает Эмили.

— Хочется, конечно, — отвечает Энн. — Да не с кем.

Пол смеется.

— Эй! — кричит он в раковину. — Я здесь!

У Джейми эрекция. Не на Энн, а на всю девчачью болтовню.Они продолжают.

— Значит, ты только поэтому еще ни с кем не трахалась? — спрашивает Эмили.

— Почему «поэтому»?

— Думала, никто не захочет? Секундная тишина. Наверное, Энн кивает.

— Ну и глупо, — заявляет Эмили. — С тобой бы любой согласился.

— Тогда почему я до сих пор девственница?

— Наверное, выглядишь слишком инфантильно, — подсказывает Тия.

— Дрянь, — говорит Пол.

— Да она ничего, — вступается за Тию Джейми. — И потом, она шутит.

— Бли-ин! — слышится голос Эмили.

— Что такое? — спрашивает Энн. Кто-то из девушек с шумом вскакивает.

— Пирог! — отвечает Эмили. — Черт, надо было... Распахивается дверь, кто-то бежит по коридору.

Эмили врывается в кухню и бросается к духовке.

— А где пирог? — удивляется она, обнаружив, что духовка пуста.

— Я его вынул, — сообщает Пол. — Он испекся. Эмили расплывается в улыбке:

— Спасибо.

— Пирог вон там, — говорит Пол.

— Класс! Кто хочет попробовать? — спрашивает Эмили.

— Я, — отвечает Джейми.

— Я, — поддерживает Брин.

— Я, — говорит Пол.

Кто-то кашляет. Но не в кухне.

— Что это было? — настораживается Эмили.

— Что «это»? — спрашивает Пол.

— Да кашель. Кажется, Тия кашляла или Энн.

— Я ничего не слышал, — заявляет Брин.

— Здесь такие трубы, — объясняет Пол и добавляет: — Мы слышали каждое ваше слово.

— Да? — Эмили краснеет. — Может, съедим пирог в комнате?

— А что, если есть третье, значит, первого уже не будет? — спрашивает Брин.

Эмили не понимает.

— Ну, если есть сладкое, значит, я что-то пропустил?

— Хочешь еще что-нибудь — приготовь сам, — отрезает она. — Я тебе не кухарка.

— Какие мы обидчивые.

— Отвали, — огрызается Эмили.

— А сливок случайно нет? — интересуется Пол.

— Кажется, в холодильнике были, — припоминает она.

— Я тарелки принесу, — решает Джейми. Эмили несет пирог и нож, Джейми — шесть тарелок и ложек, Брин — сливки и красное вино из кладовки. В таком порядке они и входят в гостиную. Брин недовольно бурчит: в доме ни пива, ни курева. Неизвестно, найдутся ли сигареты. Курильщики паникуют.

— А может, они где-нибудь припрятаны? — спрашивает Брин.

Эмили пожимает плечами.

— Я в анкете написала, что не курю.

— В какой еще анкете? — спрашивает Брин.

— Которую прислали вместе с бланком заявления. Там был вопрос, курю ли я.

— А, это... — тянет он.

— А ты что написал? Брин задумывается.

— Кажется, что не курю.

— Почему вы соврали? — спрашивает Пол.

— В анкетах нельзя писать, что куришь, — объясняет Эмили. — Сейчас во многих компаниях антиникотиновая политика. Признаешься, что куришь, и работодатель сразу поймет: будешь тратить на перекуры половину рабочего дня. Конечно, он предпочтет некурящего работника, вот и надо сразу делать вид, что не куришь.

— А ты что написала в анкете? — спрашивает Джей-ми у Тии.

— То же самое, — сознается она. — Что не курю.

— Прекрасно, — подытоживает Джейми. — Нам хана.

— Ну написала бы я правду, и что толку? — пожимает плечами Тия.

— А я написала, что курю, — сообщает Энн.

— Что? — удивляется Джейми.

— В анкете написала.

— Но ты же не куришь, — говорит Эмили.

— Я помню, — кивает Энн.

— Ты всегда в анкетах врешь? — интересуется Пол.

— Ага.

— Пойду-ка я поищу на кухне, — решает Эмили. — Там, где все барахло.

Вскоре она возвращается с блоками «Бенсон-энд-Хеджес» и «Силк Кат».

— Больше ничего не нашла, — ухмыляется она.

— Отпад, — говорит Брин.

— Где они были? — спрашивает Джейми.

— Там же, где и медикаменты. За коробками с фасолью.

— Медикаменты?.. — переспрашивает Пол. — Любопытно.

— И семена, — таинственно добавляет Эмили.

— Какие еще семена? — удивляется Джейми.

— Всякие разные. Зелени, овощей. В общем, что едят.

— Мистика, — произносит Тия.

— Попробую-ка я «Бенсон-энд-Хеджес», — решает Джейми и вытаскивает из блока пачку.

— И мне дай сигаретку, — просит Брин. Джейми не понимает, почему бы Брину не взять себе целую пачку.

Тия достает пачку «Силк Кат». Все довольны.

Глава 15

С яблочным пирогом расправились в два счета. Брин стонет, что больше ничего нет, хотя в кухне еды навалом. Тия помалкивает, хотя Брин, похоже, забыл, что между ними произошло. Или ему плевать. К худу или к добру, момент они упустили, и Тие придется забыть о поцелуе, от которого еще недавно она бы не отказалась.

В комнате уютно и тепло. По стенам пляшет оранжевый, какой-то карнавальный отблеск пламени. Все шестеро исподтишка наблюдают друг за другом, чего-то высматривают в лицах. Что они видят, неизвестно. Брин и Эмили сидят рядом на диване, Энн — на полу перед ними. Тия устроилась на другом диване, рядом с Джейми, а Пол идет к двери.

— Ты куда? — спрашивает Эмили.

— В кухню. «Змейку» принесу.

— И пожевать что-нибудь захвати, — просит Брин. За окнами кромешная тьма. Но сегодня, с живым огнем и электрическим светом, в доме гораздо уютнее.

— Свет глаза режет, — замечает Брин.

— Ну так выключи, — предлагает Эмили.

— А не слишком темно будет? — спрашивает Джейми.

— Зажжем свечи, — решает Эмили. — Будет красиво.

— А как же Энн? — спохватывается Джейми. — Она читает.

Но Энн зевает и откладывает книгу:

— Я закончила. Свечи в самый раз.

— Что это ты читала? — спрашивает Брин.

— Да так, ничего, — говорит Энн. — Одну космическую утопию.

— Я схожу за свечами, — говорит Тия.

Пол сидит за кухонным столом и жует бутерброд с сыром.

— Ты что тут делаешь? — спрашивает Тия.

— Ем бутерброд с сыром. -А-а.

— Ну, как ты? — спрашивает Пол.

— Ты о чем?

— Все еще боишься?

— Само собой. А ты нет? -Нет.

Пол откусывает огромный кусок.

— Ты и вправду вегетарианец?

— Да. А что?

— Я тоже. — Тия улыбается и садится рядом.

— Хочешь? — предлагает он. Тия берет половину бутерброда.

— Так почему тебе не страшно? — спрашивает она.

— Я не боюсь смерти, — объясняет он, — вот и все. Если убедить себя, что смерть — худшее, что может случиться, и привыкнуть ее не бояться, тогда не будешь бояться ничего.

— Был один плакат. Моя бывшая соседка по квартире повесила в ванной, — говорит Тия. — Что-то насчет двух причин для беспокойства... А, вот как: «Есть только две причины для беспокойства: здоровье и болезни. Если ты здоров, беспокоиться не о чем. Если болен, беспокойся только о том, выживешь ты или умрешь. Если выживешь, беспокоиться не о чем...» Заканчивалось тем, что будешь счастлив — либо в раю, либо в аду, где пожмешь руки друзьям.

— Слышал такое, — кивает Пол. — Все правильно. Беспокоиться не о чем.

— А ты все время как на иголках, — возражает Тия.

— Откуда ты знаешь?

— По лицу видно, что у тебя уйма причин для беспокойства.

— Ага, — улыбается он. — Самых обычных причин. Например, генетически измененные продукты.

— Это еще почему?

— Потому, что от них мы все вымрем. Вот почему смерти я не боюсь.

— Зато боишься, что вымрем все мы. Бессмыслица какая-то.

Он улыбается.

— Я просто хотел сказать, что это неизбежность.

— Рано или поздно все мы умрем — вот это неизбежность. И мы вовсе не обязаны этому радоваться.

— Я и не радуюсь, — отвечает Пол. — Просто не паникую.

— И правильно, — Тия доедает бутерброд и закуривает. — Да, совсем забыла! — спохватывается она.

— О чем?

— Кажется, к воде можно спуститься.

— Но Джейми вчера обошел остров и не нашел спуска.

— До мыса он не дошел, — объясняет Тия. — Надо перелезть через камень в одном месте, там тропа вниз. Если сумеем построить лодку или плот, можно попытаться удрать.

Вопреки ее надеждам, Пол не особо ликует.

— Что не так? — спрашивает Тия. Он пожимает плечами.

— Ты не хочешь сбежать?

— Вода, наверное, страшно холодная.

— И ты из-за этого не желаешь спасаться?

— Пока не знаю. А прикольно, да?

— Нет. Пол, послушай, нельзя же торчать здесь всю жизнь!

— Как знать.

— А я думала, тебе нравится мастерить, — пр( «должает Тия.

— Ну и что?

— Мог бы построить лодку.

— Системы навигации — мог бы. А лодки не умею.

— Я уж думаю, — вздыхает Тия.

— Почему тебе так не терпится бежать? — спрашивает он.

— Почему?

— Да, почему?

— Странные у тебя вопросы.

— Не понимаю, что в них странного, — говорит Пол.

— Нас же похитили. Почему бы не попытаться сбежать?

Он улыбается:

— Об этом я и спрашиваю.

— Нет, ты спрашиваешь, почему надо бежать.

— Ну так как? Тия хмурится:

— По-моему, это логично. Если ты в ловушке, пытаешься из нее вырваться. Естественная реакция.

— А тебе есть куда рваться? — интересуется Пол. Тия вспоминает дом престарелых — банановое пюре, «Обратный отсчет» и диарею. Вспоминает пропахшую потом галерею игровых автоматов, пожилых туристов-внесезонников, которые целыми днями торчат возле «одноруких бандитов»: всем им светит такой же дом престарелых, только не у моря. Тия думает об аркаде, которую недавно прошла до конца, и о новой, которой хотела заняться. Вспоминает друзей, с которыми редко видится, и местный киноклуб, где не бывала уже полгода. Группу аэробики, куда сходила всего один раз, и парня, бросившего ее три месяца назад. Одинокие вечера с замороженными продуктами, которые приходится съедать сразу, поскольку морозилки нет. Любимые, хоть и не модные телепередачи — «Ночные новости», «Современность», «Полуночное ревю». Вспоминает приемную мать, умирающую от рака, и родную мать, с которой уже десять лет не разговаривает.

— Конечно! — с вызовом отвечает она.

Через трубу слышны голоса из гостиной. Разговор зашел об университетах.

— Пойдем к ним? — предлагает Пол.

— Сейчас, только соберу что-нибудь поесть.

— Ладно, тогда я пошел.

Наверное, салат подойдет — свежие продукты надо есть, пока не испортились. Тия режет и раскладывает на тарелке холодное мясо, варит рис. Крошит для салата все подряд, что есть в холодильнике. Выходит удачно: шпинат, латук, стручковая фасоль, оливки, немного сельдерея, редис, помидоры, огурцы и лук. Во второй салатнице она смешивает консервированный тунец, сладкую кукурузу, лук, огурцы, консервированные помидоры и рис. Потом мажет маслом остатки свежего хрустящего хлеба и ставит миски на поднос. Находит шесть тарелок и шесть вилок.

Все это время она слушает через трубу разговор в гостиной. Беседа завязалась интересная — про учебу и образование, потом о дипломах. Похоже, у всех дипломы бакалавра первого класса с отличием. Забавно. Тия находит свечи и тащит поднос в гостиную. Остальные все болтают.

— Улет! — восклицает Брин, увидев еду.

— Вкуснятина! — подхватывает Эмили. — Молод-чинка, Тия!

— Пустяки, — отмахивается Тия. — Налетайте. Повторять приглашение не требуется. Тия сама зажигает свечи и выключает свет.

— Я тоже бакалавр. И тоже первого класса, — говорит она.

— А специальность? — интересуется Эмили.

— Киноискусство, — отвечает Тия. — А у вас?

— Математика, — говорит Джейми. — Да вы уже знаете.

— Искусство, — сообщают в один голос Эмили и Пол.

— Английский и философия, — говорит Энн.

— А у тебя, Брин? — спрашивает Джейми. Брин смущается.

— Химия, — говорит он.

Тие не верится, что это правда, что у Брина вообще есть диплом, но она молчит. Ей он о дипломе не говорил, но это еще не значит, что сейчас соврал. Ей казалось, Бриново наивысшее учебное достижение — диплом колледжа.

— Итак, все мы бакалавры первого класса, — задумчиво подытоживает Тия. — А магистров нет?

— Есть, — говорит Пол.

— Ты магистр искусств?

— Магистр наук, — поправляет он.

— На чем специализировался?

— На программировании, — объясняет Пол. — А что?

Тия не отвечает, но она уловила некую тенденцию. Странно, что Джейми не заметил.

— Больше магистров нет? — спрашивает она. Все молчат.

— Ты считаешь, это важно? — интересуется Джейми.

— Мы и вправду «способные молодые люди», — произносит Пол.

— Да, — соглашается Тия. — Чего наш похититель и желал.

— Ну и что из того? — еле выговаривает Брин, набив рот салатом с тунцом.

— Может, нас выбрали не потому, о чем мы думали, — говорит Тия.

— Не для того, чтобы отомстить? — уточняет Эмили.

— Причин сколько угодно, — вмешивается Энн.

— М-м-м... любопытно, — замечает Джейми.

— А в доме никаких подсказок нет? — спрашивает Эмили.

Все теряются.

— Эти запасы еды должны что-то значить, — высказывается Энн.

— Ага, — кивает Эмили. — Кто-то нафантазировал приключения на необитаемом острове.

— И запасся консервированной ветчиной, — добавляет Пол.

— Фу, — морщится Тия.

— И мерзким лимонадом, — подхватывает Энн.

— Могло быть и хуже, — напоминает Джейми. — Нас вообще могли оставить без еды и питья.

— Хорошо еще, вина вдоволь, — говорит Эмили.

— Как будто человек, который нас сюда привез, хотел, чтобы мы как следует оттянулись, — замечает Пол.

— Ага, скажи еще, что мы выиграли романтическое путешествие! — язвит Брин.

— Может, мы вообще в космосе, — гадает Энн.

— Ничего плохого пока не случилось. — Эмили пропускает слова Энн мимо ушей. — По-настоящему плохого.

— Если нас оставили в живых, это еще не значит, что нам подарили отпуск, — указывает Тия.

— Да еще эти задачи, — соглашается Пол.

— Какие задачи? — спрашивает Тия.

— Электричество, дрова, все такое.

— Верно, — кивает Эмили.

— А может, самая сложная задача — побег, — размышляет Джейми.

— Может, кто-то хочет выяснить, быстро ли нам это удастся, — прибавляет Пол.

— Ну да, — очень медленно говорит Энн. — Такие кошки-мышки.

Атмосфера в комнате неуловимо меняется. При словах «кошки-мышки» всем становится не весело, а жутко. Все равно что различить детские голоса на са-ундтреке ужастика.

— И все-таки нужны улики, — наконец нарушает молчание Джейми.

— Ну конечно, Скуби, — смеется Пол. Джейми насупливается.

— Может, мы что-то очевидное не заметили? — спрашивает Эмили.

Все задумываются.

— Вспомнил, — объявляет Пол.

— Что? — оживляется Джейми.

— Мы заметили, но еще не осмотрели.

— Что? — торопит Эмили.

— Мансарду.

— Она же заперта, — напоминает Тия.

— Значит, пора отпереть, — отвечает Пол.

— Идем, — говорит Джейми. Все встают.

— Мы абсолютно банда Красной Руки, — смеется Эмили.

Глава 16

При свете осматривать дом легче, но наверху лампочки тусклые.

— Ну и грязища тут, — качает головой Брин.

— Страшно, — шепчет Эмили. Впереди кто-то нервно хихикает.

Гуськом они по узкой лестнице поднимаются в мансарду. Брин нарочно держится позади, и Эмили, видимо, тоже. Остальные взбудоражены и увлечены.

Такие приключения Брина никогда не увлекали. Не то что серьезные вещи — налеты и взломы, скажем. Да, он рад бы въехать, зачем их сюда привезли — но он здесь чужой. Его не покидает ощущение, что все эти детки с пеленок играют на одной площадке, а он — ребенок из единственной в округе неполной и малоимущей семьи.

Эмили тычет его в бок и завывает, точно призрак.

— Что притих? — спрашивает она. — Струсил?

— Нет, — отмахивается Брин, — не болтай. Экспедицию возглавляет Джейми. Он уже у двери мансарды.

— Ну и как мы ее откроем? — спрашивает Тия.

— Тротила ни у кого нет? — вмешивается Пол.

— Кончай! — требует Тия. — Это не шутки. Что будем делать?

— Можно выломать дверь, — предлагает Джейми. В ответ смешки.

— Я могу открыть замок, — подает голос Брин. — У меня получается.

— Правда? — переспрашивает Джейми.

— Клево, — радуется Пол.

— Валяй, — говорит Эмили.

Поднимаясь по лестнице, Брин лихорадочно вспоминает, случалось ли ему прежде отпирать замки без ключа. Вроде нет. Но, несмотря на полное отсутствие опыта, он все-таки вызвался взломать дверь. Он что, профи? Нет. Но прикинулся опытным взломщиком потому, что в прежней компании, в Саутенде, его считали опытным. Вот и здесь он вякнул по привычке.

Когда Брин впервые полез ковыряться в замке, дверь была не заперта. Об этом никто не знал, даже Брин. Вместе с Танком, Гилбертом и одним типом из Манчестера, Крейгом, он пытался как-то в пятницу ночью влезть к Гилберту в дом. Подергать дверную ручку никому и в голову не пришло, Гилберт всю ночь ныл, что потерял ключи, вот все и решили, что дверь заперта. Как раз накануне Брин видел по «ящику», как один парень открывал замок без ключа, да так ловко, что Брин насочинял, будто и он справится с любым замком — была бы шпилька или английская булавка. А тут как раз и подвернулся случай показать себя в деле.

Трудно объяснить, что происходит в голове, когда вдруг кажется: ты мастер в том, чего на самом деле не умеешь. Такое случалось с Брином несколько раз — когда он возомнил себя знатоком боевых искусств (насмотрелся фильмов с Синтией Ротрок и Брюсом Ли), пробовал внутривенную наркоту («На игле») и ходил по канату (цирк по телику на Рождество). В память об этих злополучных попытках Брин заработал какой-то шрам, четыре попадания в больницу, тридцать один шов и перелом ноги.

Беда в том, что у настоящих профи все выходит так легко и просто, что вроде достаточно им подражать с самодовольной рожей — мол, я уже делал это миллион раз, — и готово. В ту ночь у Гилберта Брин так и поступил — типа крут, как самокрут. Он хладнокровно потребовал что-нибудь типа шпильки. Купившись на его уверенность, Танк и Гилберт услужливо прочесали весь переулок. Наконец нашли проволочный ершик для трубки, Брин деловито осматривал его минуты полторы и наконец объявил: «Сойдет». Он пошуровал ершиком в замке и, кажется, услышал щелчок. Брин нажал на дверную ручку, и гребаная дверь открылась! Гилберт не знал, как его благодарить, Танк заявил, что ничего круче еще не видел. Он признался Брину, что среди его знакомых больше взломщиков нет, но у него сейчас большие планы, и ловкость Бри-на будет очень кстати.

Как раз в этот момент Брин понял, что до замка-то и не дотронулся: раздухарился (куда там десятерым нью-йоркерам!) и не заметил, как выронил ершик. Конечно, Гилберт и Танк об этом не узнали, зато о мнимом таланте Брина уже назавтра были осведомлены все завсегдатаи местного паба. Несколько раз Брину предложили поучаствовать в кражах со взломом, считая, что если Брин без ключа отопрет замок склада, магазина или дома, то никакой это не взлом.

Он чувствовал себя, как героиня «Румпельштильц-хена»: требуется превратить солому в золото, а подобных чудес он ни разу не совершал. И нечего ждать помощи от прикольного карлика в прикольной шляпе. Надо выкручиваться самому.

Первые два раза он говорил, что замок не того типа, и объяснял почему, щеголяя только что выдуманными техническими терминами. Перед крупным ограблением, когда напарники любезно выяснили номер модели замка, Брин нарочно порезал руку, разбив пивную кружку, а потом сказал, что повреждено сухожилие. Всякий раз, когда ему не удавалось открыть замок, его подельники (или шайка, которой он помогал) находили другой способ проникнуть в дом — обычно разбив окно. Однако Брин убедительно расписывал конструкции неподдавшихся замков и хитроумных секреток на дверях, и его слава взломщика росла и без реальных достижений.