Сенат! Я не Зевес, я просто бедный царь,
      Не я, а Саваоф унял крамол смятенье.
      За пользу общую я рад пролить свой сок,
      Но мир вам даровал не Александр, а рок.
      Хоть долго я, друзья, не скидывал рейтузы,
      Хотя среди тревог не спал недели три,
      Учтивости своей, друзья, заприте шлюзы
      И верьте, что мы все ерши - не осетры!
      * * *
      * * *
      Часто от паштета корка
      Наш ломает крепкий зуб,
      Часто на прохожих зорко
      Смотрит старый Соллогуб,
      Смотрит зорко он, ей-ей,
      Соловей, соловей, быстроногий соловей!
      * * *
      БАЛЛАДА
      Аскольд плывет, свой сняв шелом,
      Кругом ладьи разбитой доски
      Уносит ветр его паром,
      Луна зашла - брега не плоски!
      И видит в тумане, как в рясе чернец,
      На брег его молотом манит купец,
      А берега скаты не плоски!
      * * *
      * * *
      Аскольд, зовет тебя Мальв ина,
      Забудь, что ты природный р ос,
      Твой щит давно взяла пуч ина,
      Твой замок тернием пор ос.
      Не обращай напрасно вз ора
      Туда, где юность провод ил,
      Мальвины ты страшись ук ора,
      Страшися ночи мрачных с ил!
      * * *
      Коллективное
      [А. П. БОБРИНСКОМУ]
      Когда ж окончишь ты нелепый свой устав
      По всем его частям, отделам, параграфам?
      Два графа здесь сошлись, ты тоже родом граф,
      Теперь уж час ночной, и к чаю пора графам.
      Когда, скажи ты мне, та выйдет колея,
      Где встретятся с тобой забытые друзья,
      Когда ж ты явишься к охрипшему соседу
      И снова поведешь с ним длинную беседу?
      Здесь ждут тебя давно, словам моим поверь,
      Для дружбы и стихов приют у нас келейный,
      А утомительный твой люд узкоколейный
      Без всякой жалости толкай скорее в дверь!
      Начало 1870-х
      НЕЗАКОНЧЕННОЕ. НАБРОСКИ. ОТРЫВКИ
      * * *
      Бегут разорванные тучи,
      Луна задумчиво плывет,
      От моря брызжет дождь летучий,
      Шумя несется пароход.
      [А там дворец с широкой крышей,
      Там истуканов виден ряд,
      Стоят, один другого выше,
      Вослед печально мне глядят.
      Простите вы, картины юга,
      Прости, гитар веселый звон,
      И песней пламенная вьюга,
      И соблазнительный балкон!]
      Увижу ль я страны другие,
      Простор испаханных степей,
      Страны, где волны золотые
      Колышет ветер средь полей,
      Где ночи зимние так долги
      И где весна так молода,
      И вниз по матушке по Волге
      Идут тяжелые суда?
      Увижу ль тройку удалую
      Среди степей на всем бегу,
      Гремушки, кованую сбрую
      И золоченую дугу?
      Бегите ж ... тучи,
      Луна, плыви над бездной вод,
      От моря брызжи, дождь летучий,
      Лети на север, пароход!
      1840-е годы
      * * *
      Как часто ночью в тишине глубокой
      Меня тревожит тот же дивный сон:
      В туманной мгле стоит дворец высокий
      И длинный ряд дорических колонн;
      Средь диких гор от них ложатся тени,
      К реке ведут широкие ступени.
      И солнце там приветливо не блещет,
      Порой сквозь тучи выглянет луна,
      О влажный брег порой лениво плещет,
      Катяся мимо, сонная волна,
      И истуканов рой на плоской крыше
      Стоит во тьме, один другого выше.
      Туда, туда неведомая сила
      Вдоль по реке влечет мою ладью,
      К высоким окнам взор мой пригвоздила,
      Желаньем грудь наполнила мою.
      . . . . . . . . . .
      . . . . . . . . . .
      Я жду тебя. Я жду, чтоб ты склонила
      На темный дол свой животворный взгляд,
      Тогда взойдет огнистое светило,
      В алмазных искрах струи заблестят,
      Проснется замок, позлатятся горы
      И загремят невидимые хоры.
      Я жду, но тщетно грудь моя трепещет,
      Лишь сквозь туман виднеется луна,
      О влажный берег лишь лениво плещет,
      Катяся мимо, сонная волна,
      И истуканов рой на плоской крыше
      Стоит во тьме, один другого выше.
      1840-е годы
      СЛОВА ДЛЯ МАЗУРКИ
      Вон на кладбище белеют кресты.
      Месяц взирает на них с высоты.
      Там дремлют кости вельможного рода,
      Рядом с гетманом лежит воевода.
      "Скучно, панове, все спать на погосте,
      Седлаем коней, едемте в гости!
      Вишь, серебром как дорога устлана.
      Едем на свадьбу до пана гетмана!"
      [Вот пошатнулись кресты и упали,
      По полю мертвые вдаль поскакали.]
      Там, над Двиною, напротив парома
      Светятся окна вельможного дома.
      Слышны в нем скрыпки, цимбалы да флейты,
      "Ну же, маршалок, докладывал, гей ты!"
      В страхе маршалок из рук бросил блюдо:
      "Пане вельможный, случилося чудо!
      От, далибуг же! До панскои мости
      Прямо с кладбища приехали гости!"
      "Брешешь ты, бестья, зараз изувечу!"
      Встал и, ругаясь, идет к ним навстречу.
      . . . . . . . . . . . .
      ... похоронный.
      Так был наказан гетман коронный.
      1840-е годы
      * * *
      Ты меня поняла не вполне,
      И хоть сердце открылось.
      . . . . . . . .
      О, как хочется мне передать
      . . . . . . . .
      О, узнай же, как горестен я
      . . . . . . . .
      Мы друг друга никак не поймем
      . . . . . . . .
      Никогда мы себя не поймем?
      . . . . . . . .
      И души увядающий май
      Ты пойми иль душой отгадай
      . . . . . . . .
      О, узнай мое горе, узнай!
      И душою меня отгадай.
      Лето 1856
      * * *
      Что за время, что за нравы!
      Где вы, Генуи сыны!
      По руинам Балаклавы
      Ходят красные штаны!
      Лето 1856
      * * *
      Как вчера хорош у моря
      Был наш русский самовар,
      Шли мы долго вместе, споря,
      Между саклями татар.
      Лето 1856
      * * *
      О, не страшись несбыточной измены
      И не кляни грядущего, мой друг,
      Любовь души не знает перемены,
      Моя душа любить не будет двух...
      . . . . . . . . . . .
      И если я . . . . . отчизной
      . . . . . отдам остаток сил,
      Не говори про друга с укоризной:
      "Он для другой обетам изменил".
      . . . . . . . . . . .
      Быть может, грусть, страдания и годы
      . . . . . . . . . . . вид.
      Быть может, вихрь житейской непогоды
      Меня с тобой надолго разлучит.
      . . . . . . . . . . .
      . . . . . . . . . не прокляну.
      Я сквозь земной увижу оболочки
      Твоей души бессмертную весну.
      Осень 1856
      * * *
      Закревский так сказал пожарным:
      "Пойдем, ребята, напролом!
      На крыше, в свете лучезарном,
      Я вижу Беринга, сидящего орлом!"
      Осень 1856
      * * *
      Причину моего смятенья и испуга
      Узнать желаешь ты, невинная подруга
      Моих девичьих игр; послушай. . . .
      . . . . . . . . . . . .
      Ложились на спину участники их игр,
      Ласкаясь, пестрый барс и полосатый тигр
      . . . . . . . . . . . .
      . . . . . . . . с румяными устами.
      Лев морщится. . . . . . .
      . . . . . . . . . . . душистый
      Из фиговых ветвей венок широколистый
      Мне жрица подала, и [пьяная] тогда,
      Волненье подавив последнего стыда
      И взор отворотив . . . . . . .
      . . . . . . . . . . . . .
      И трепетной рукой касаясь пьедестала,
      Могучую красу я бога увенчала.
      Осень 1856
      * * *
      И на крыльце по вечерам,
      Внимая тихим разговорам,
      Лягушек слушать дружный гам,
      Вдали звенящий слитым хором.
      1857 (?)
      * * *
      Друзья, вы совершенно правы,
      Сойтися трудно вам со мной,
      Я чту отеческие нравы,
      Я патриот, друзья, квасной!
      На Русь взирая русским оком,
      А не насквозь ей чуждых приcм,
      Храню в сознании глубоком
      Я свой квасной патриотисм.
      Вы высшим преданы заботам,
      Меня, который не за вас,
      Квасным зовете патриотом,
      Пусть будет так и в добрый час!
      Хоть вам со мной стезя иная,
      Но лишь одно замечу я:
      Меня отсталым называя,
      Вы ошибаетесь, друзья!
      Нет, я не враг всего, что ново,
      Я также с веком шел вперед.
      Блюсти законов Годунова
      Квасной не хочет патриот.
      Конца семейного разрыва,
      Слиянья всех в один народ,
      Всего, что в жизни русской живо,
      Квасной хотел бы патриот.
      ________
      Уж так и быть, признаюсь в этом,
      Я патриот, друзья, квасной:
      Моя душа летит приветом
      Навстречу вьюге снеговой.
      Люблю я тройку удалую
      И свист саней на всем бегу,
      Гремушки, кованую сбрую
      И золоченую дугу.
      Люблю тот край, где зимы долги,
      Но где весна так молода,
      Где вниз по матушке по Волге
      Идут бурлацкие суда.
      Люблю пустынные дубравы,
      Колоколов призывный гул
      И нашей песни величавой
      Тоску, свободу и разгул.
      Она, как Волга, отражает
      Родные степи и леса,
      Стесненья мелкого не знает,
      Длинна, как девичья коса.
      Как синий вал, звучит глубоко,
      Как белый лебедь, хороша,
      И с ней уносится далеко
      Моя славянская душа.
      Люблю Москву, наш гор[од] ц[арский],
      Люблю наш Киев, столь[ный] гр[ад],
      Кафта[н] . . . . . . боярский
      . . . . . . . . .
      Я, признаюсь, беды не вижу
      Ни от усов, ни от бород.
      Одно лишь зло я ненавижу,
      Квасной, квасной я патриот!
      Идя вперед родной дорогой,
      Вперед идти жел[аю] всем,
      Служу цар[ю]. . . . .
      . . . . . . . . .
      Иным вы преданы заботам.
      Того, кто к родине влеком,
      Квасным зовете патриотом,
      Движенья всякого врагом.
      Нет, он не враг всего, что ново,
      Он вместе с веком шел вперед,
      Блюсти законов Годунова
      Квасной не хочет патриот.
      Нет, он успеха не поносит
      И, честью русской дорожа,
      O возвращении не просит
      Ни языков, ни правежа.
      Исполнен к подлости враждою,
      Не хочет царск[их] он шутов,
      Ни, нам завещанных ордою,
      Застенков, пыток и кнутов.
      В заблудш[ем] видя человека,
      Не хочет он теперь опять
      Казнить тюрьмой Максима Грека,
      Костры скуфьями раздувать.
      Но к братьям он горит любовью,
      Он полн к насилию вражды,
      Грустит о том, что русской кровью
      Жиреют немцы и жиды.
      Да, он грустит во дни невзгоды,
      Родному голосу внемля,
      Что на два разные народа
      Распалась русская земля.
      Конца семейного разрыва,
      Слиянья всех в один народ,
      Всего, что в жизни русской живо,
      Квасной хотел бы патриот.
      1857-1858 (?)
      * * *
      Б а р о н
      Святой отец, постой: тебе утру я нос,
      Хотя б меня за то сослали и в Милоc.
      П а п а
      Не хочешь ли, барон, ты выпрыгнуть в оконце?
      Пожалуй, подостлать велю тебе суконце!
      Б а р о н
      Не прыгну ни за что! Не прыгну за мильон!
      П а п а
      (в сторону)
      Мне кажется, меня в досаду вводит он!
      Б а р о н
      (в сторону)
      Придет пора - и он, не знающий, что брак,
      Румянцем от стыда покроется, как рак!
      (Уходит.)
      1866
      * * *
      В дни златые вашего царенья,
      В дни, когда любящею рукой
      Вы вели младые поколенья,
      О созданья юности мирской,
      Как иначе все тогда являлось.
      . . . . . . . . .
      И твои цветами, о Киприда,
      Украшались алтари.
      . . . . . . . . .
      Гелиос в величии спокойном
      Колесницей правил золотой.
      . . . . . . . . .
      Благородил вымыслом природу,
      Прижимал к груди ее поэт,
      И во всем. . . . . народу
      Божества являлся след!
      Октябрь 1867
      * * *
      Желтобрюхого Гаврила
      Обливали молоком,
      А Маланья говорила:
      "Он мне вовсе незнаком!"
      9 декабря 1868
      * * *
      О, будь же мене голосист,
      Но боле сам с собой согласен...
      . . . . . . . . . .
      Стяжал себе двойной венец:
      Литературный и цензурный.
      Декабрь 1868
      * * *
      Ища в мужчине идеала,
      Но стыд храня,
      Пиявка доктору сказала:
      "Люби меня!.."
      1868 (?)
      * * *
      То древний лес. Дуб мощный своенравно
      Над суком сук кривит в кудрях ветвей;
      Клен, сока полн, восходит к небу плавно
      И, чист, играет ношею своей.
      15 декабря 1869
      * * *
      Теперь в глуши полей, поклонник мирных граций,
      В деревне дедовской под тению акаций,
      От шума удален, он любит в летний зной
      Вкушать наедине прохладу и покой,
      Степенных классиков все боле любит чтенье
      И дружеских бесед умеренные пренья,
      Прогулки к мельнице иль к полному гумну,
      Блеяние стадов, лесную тишину,
      Сокровища своей картинной галереи
      И мудрой роскоши полезные затеи,
      И . . . . . . . . . . .
      И . . . . . . . . . . .
      [А осенью глухой, усевшись у камина,
      Велит себе принесть он дедовские вина,
      И старый эскулап, друг дома и знаток,
      Бутылки пыльной с ним оценивает ток.]
      [Блажен . . . . . . . . .
      Кто, просвещением себя не охладив,
      Умел остепенить страстей своих порыв
      И кто от оргии неистовой и шумной
      Мог впору отойти, достойный и разумный.
      Кто, верен и душе, и светлому уму,
      Идет, не торопясь, к закату своему.]
      Блажен, кто с оргии, неистовой и шумной,
      Уходит впору прочь, достойный и разумный,
      Кто, мужеством врагов упорных победив,
      Умеет торжества удерживать порыв.
      Блажен, кто каждый час готов к судьбы ударам,
      Кто в суете пустой не тратит силы даром,
      Кто, верный до конца спокойному уму,
      Идет, не торопясь, к закату своему.
      . . . . . . . . . . . .
      Так в цирке правящий квадригою возница,
      Соперников в пыли оставя за собой,
      Умеривает бег звенящей колесницы
      И вожжи коротит искусною рукой.
      И кони мощные, прощаяся с ареной,
      Обходят вкруг нее, слегка покрыты пеной.
      Конец 1860-х годов
      * * *
      Честь вашего я круга,
      Друзья, высоко чту,
      Но надо знать друг друга,
      Игра начистоту!
      Пора нам объясниться
      Вам пригожусь ли я?
      Не будем же чиниться,
      Вот исповедь моя!
      . . . . . . . .
      И всякого, кто плачет,
      Утешить я бы рад
      Но это ведь не значит,
      Чтоб был я демократ!
      . . . . . . . .
      Во всем же прочем, братцы,
      На четверть иль на треть,
      Быть может, мы сойдемся,
      Лишь надо посмотреть!
      . . . . . . . .
      Чтобы в суде был прав
      Лишь тот, чьи руки черны,
      Чьи ж белы - виноват,
      Нет, нет, слуга покорный!
      Нет, я не демократ!
      . . . . . . . .
      Чтоб вместо твердых правил
      В суде на мненья шло?
      Чтобы землею правил
      Не разум, а число?
      . . . . . . . .
      Чтоб каждой пьяной роже
      Я стал считаться брат?
      Нет, нет, избави боже!
      Нет, я не демократ!
      . . . . . . . .
      Барон остзейский ближе,
      Чем русский казнокрад.
      . . . . . . . .
      Vox populi - vox Dei!(*)
      Зипун - гражданства знак.
      Да сгинут все злодеи,
      Что носят черный фрак!
      . . . . . . . .
      Не филантроп я тоже
      . . . . . . . .
      И каждый гражданин
      Имел чтоб позволенье
      Быть на руку нечист?
      Нет, нет, мое почтенье!
      Нет, я не коммунист!
      . . . . . . . .
      Чтоб всем в свои карманы
      Дал руки запускать?
      _________
      (*) Глас народа - глас божий! (лат.).- Ред.
      Сентябрь 1870
      * * *
      Но были для девы другие отрады,
      Шептали о боге ей ночь и луна,
      Лавровые рощи цветущей Эллады,
      Залива изгибы и звезд мириады;
      И в юном восторге познала она,
      Молитвой паря в необъятном просторе,
      Бездонной любови безбрежное море.
      * * *
      * * *
      Улыбка кроткая, в движенье каждом тихость,
      Застенчивость в делах, а в помышленьях лихость,
      Стремленье тайное к заоблачной отчизне,
      Грусть безотчетная по неземной отчизне,
      Меж тем уступчивость вседневной грубой жизни,
      И мягкая коса, и стан изящно-гибкий,
      грусть
      И ______, застенчиво прикрытая улыбкой,
      смерть
      восторженный
      Порой _____________, порой убитый взор,
      встревоженный
      И в сердце над собой всегдашний приговор.
      * * *
      ПРИМЕЧАНИЯ
      Настоящее издание Сочинений А.К.Толстого составлено на основе четырехтомного Собрания сочинений, выпущенного издательством "Художественная литература" в 1963-1964 годах. В этом Собрании сочинений читатели могут найти более подробные примечания, в том числе библиографические и текстологические.
      ЛИРИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
      "Колокольчики мои...". - В первоначальной редакции поэт только грустит "обо всем, что отцвело" - и о Новгороде, и о "казацкой воле", и о московских царях и боярах; впоследствии мотив тоски о прошлом родной страны был отодвинут на второй план. В центре окончательной редакции - мысль о России, призванной объединить все славянские народы. Толстой считал "Колокольчики мои..." одной из своих "самых удачных вещей" (письмо к жене от 27 октября 1856 г.). Светлый град - Москва. Шапка Мономаха - венец русских царей.
      "Ты знаешь край, где все обильем дышит...". - В стихотворении использована композиционная схема "Миньоны" Гете. Сечь - Запорожская Сечь. Стожар (Стожары) - созвездие. Палей С.Ф. (ум. в 1710 г.) - казацкий полковник, один из руководителей движения украинского крестьянства против гнета шляхетской Польши. Сагайдачный П.К. (ум. в 1622 г.) - кошевой атаман Запорожской Сечи, а затем гетман Украины; воевал на стороне Польши против России. Дворца разрушенные своды. - О дворце прадеда Толстого, последнего украинского гетмана гр. К.Г.Разумовского в Батурине.
      Цыганские песни. - В "Цыганских песнях" имеются отзвуки стихотворения Лермонтова "Есть речи - значенье...".
      "Ты помнишь ли, Мария...". - Обращено к двоюродной сестре поэта М.В.Волковой, урожд. княжне Львовой (1833-1907).
      "Ой стоги, стоги...". - Как и "Колокольчики мои...", стихотворение проникнуто мыслью об объединении славянства при помощи и под руководством России. "Стоги" - славянские народы, "орел" - Россия.
      "По гребле неровной и тряской...". - Гребля - гать, плотина.
      Пустой дом. - В "Пустом доме" отразились впечатления от какого-то родового дома Разумовских. Упоминание имени В.Растрелли свидетельствует о том, что здесь имелся в виду не батуринский дворец, о котором идет речь в стихотворении "Ты знаешь край...".
      "Пусто в покое моем. Один я сижу у камина...". - Посылая стихотворение С.А.Миллер, Толстой писал: "Это только затем, чтобы напомнить Вам греческий стиль, к которому Вы питаете привязанность".
      "Средь шумного бала, случайно...". - Стихотворение обращено к С.А.Миллер, будущей жене поэта. Толстой познакомился с нею в декабре 1850 или в январе 1851 г. на маскараде в Петербурге. "Средь шумного бала..." связано со стихотворением Лермонтова "Из-под таинственной холодной полумаски...". Строка "В тревоге мирской суеты" внушена строкой Пушкина "В тревоге шумной суеты" (стихотворение "Я помню чудное мгновенье..."). "Средь шумного бала..." нравилось Л.Н.Толстому, хотя он и отдавал предпочтение стихотворению Лермонтова.
      "С ружьем за плечами, один, при луне...". - Написано под впечатлением знакомства с С.А.Миллер; ср. строку "Случайно сошлись вы в мирской суете" с началом "Средь шумного бала...".
      "Меня, во мраке и в пыли...". - В стихотворении имеются явные отголоски "Пророка" Пушкина; они ощущаются и в развитии темы перерождения человека и обретенного им нового зрения, и в словесных совпадениях (ср., напр., "Меня, во мраке и в пыли // Досель влачившего оковы" с "Духовной жаждою томим, // В пустыне мрачной я влачился"), и в стилистических приемах (торжественного "и" в начале многих строк). Горней - небесной. Слово. - Здесь: бог.
      Колодники. - Стихотворение стало одной из популярнейших песен политической каторги и ссылки, его очень любил В.И.Ленин.
      "Уж ты мать-тоска, горе-гореваньице!..". - Первая строка напоминает начало народной песни "Ох, в горе жить - не кручинну быть!.." Гридни и отроки - в Древней Руси члены младшей княжеской дружины, телохранители и слуги князя.
      Крымские очерки
      В этом цикле отразились впечатления, полученные во время поездки по Крыму вместе с женою в мае - июне 1856 года, вскоре после окончания Крымской войны.
      5. "Вы всё любуетесь на скалы...". - Ифигения (греч. миф.) - дочь аргосского царя Агамемнона, давшего обет принести ее в жертву богине Артемиде. Однако Артемида заменила ее на жертвеннике ланью и перенесла в Тавриду (старинное название Крымского полуострова).
      9. "Приветствую тебя, опустошенный дом...". - Стихотворение навеяно двухнедельным пребыванием Толстого в имении его дяди, министра уделов гр. Л.А.Перовского.
      12. "Солнце жжет; перед грозою...". - Влюбленный бог - бог морей Посейдон (греч. миф.).
      "Войдем сюда; здесь меж руин...". - Строка 17-я осталась недописанной. О герое этого стихотворения - караимском раввине и ученом С.А.Бейме (1817-1867) - Толстой отзывался как об "одном из образованнейших и приятнейших людей" (письмо к Н.М.Жемчужникову от 28 ноября 1858 г.). Талмуд - свод основанных на схоластическом толковании Библии правил и предписаний, регламентировавших религиозные, правовые отношения и быт верующих евреев. Каббала - средневековое еврейское мистическое учение.
      "Если б я был богом океана...". - Циана - декоративное растение из семейства лилий.
      "Что за грустная обитель...". - Через три года строка "Ходит маятник, стуча" и некоторые другие детали вошли в стихотворение Я.П.Полонского "Сны. IV".
      "Острою секирой ранена береза...". - Написано, по всей вероятности, под впечатлением пребывания у матери в Красном Роге летом 1856 г. и вызвано недовольством последней его связью с С.А.Миллер. О переживаниях Толстого говорит в своих воспоминаниях бывший в это время в Красном Роге его двоюродный брат Л.М.Жемчужников.
      "Когда кругом безмолвен лес дремучий...". - Вариации на мотивы стихотворения Гете "Nahe des Geliebten" ("Близость любимого").
      "Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!..". "Очень странно развивать теорию в стихах, - писал Толстой жене 6 октября 1856 г., - но я думаю, что это мне удастся. Так как этот сюжет требует много анализа, я выбрал гекзаметр - самые легкие стихи... а вместе с тем это стихотворение дает мне много труда, - так легко впасть в педантизм". Через два месяца поэт признался ей, что любит это стихотворение, "несмотря на его genre". Фидий (ок. 490-430 гг. до н.э.) - гениальный греческий скульптор, одним из лучших произведений которого считалась статуя Зевса. Слеп, как Гомер, и глух, как Бетховен. - По преданию, творец "Илиады" и "Одиссеи" был слеп; в античном искусстве его всегда изображали слепым старцем. Л.Бетховен в годы расцвета своего гения почти полностью лишился слуха.
      Б.М.Маркевич (1822-1884) - реакционный писатель и публицист, сотрудник изданий Каткова, приятель Толстого, который, однако, не разделял многих взглядов Маркевича.
      "И у меня был край родной когда-то...". - Вариации на мотивы стихотворения Г.Гейне "Ich hatte einst ein chones Vaterland..." из цикла "На чужбине". Но гром умолк; гроза промчалась мимо. - По-видимому, речь идет о Крымской войне.
      "Господь, меня готовя к бою...". - В первых строках, как и в стихотворении "Меня, во мраке и в пыли...", явственно ощущается воздействие "Пророка" Пушкина; имеются в них и словесные заимствования. Иным является, однако, общий облик поэта и поворот темы во второй половине стихотворения ("Но непреклонным и суровым // Меня господь не сотворил" и т.д.).
      "Не божиим громом горе ударило...". - Строки 5-6 ср. со стихотворением А.А.Дельвига "Не осенний частый дождичек..." (в песенном бытовании: "мелкий дождичек").
      "Ой, честь ли то молодцу лен прясти?..". - Кичка - старинный головной убор замужней женщины. Приказ - казенное учреждение. Приказы - учреждения в Московской Руси, в ведении которых находились отдельные отрасли управления.
      "Ты неведомое, незнамое...". - Конец стихотворения ср. со строками народной песни:
      У дородного добра молодца
      Много было на службе послужено,
      На печи было в волю полежано... и т.д.
      Фомина неделя - первая неделя после пасхальной (светлой).
      "Он водил по струнам; упадали...". - Написано, по всей вероятности, вскоре после знакомства со скрипачом Кизеветтером, который произвел большое впечатление и на Л.Н.Толстого и послужил прототипом для его Альберта (героя одноименной повести). Жженка - напиток, приготовляемый из зажженного коньяка или рома с сахаром, фруктами и пряностями.
      "Двух станов не боец, но только гость случайный..." - Стихотворение первоначально называлось "Галифакс" по имени английского политического и государственного деятеля Д.Галифакса (1633-1695). Однако политическая позиция Галифакса была для Толстого лишь поводом для выражения собственных взглядов, и потому заглавие было впоследствии снято. Стихотворение возникло под влиянием апологетической характеристики Галифакса в "Истории Англии" Т.Маколея: "Он всегда смотрел на текущие события не с той точки зрения, с которой они обыкновенно представляются человеку, участвующему в них, а с той, с которой они, по прошествии многих лет, представляются историку-философу... Партия, к которой он принадлежал в данную минуту, была партией, которую он в ту минуту жаловал наименее, потому что она была партией, о которой он в ту минуту имел самое точное понятие. Поэтому он всегда был строг к своим ярым союзникам и всегда был в дружеских отношениях с своими умеренными противниками" и т.д.
      "Ты почто, злая кручинушка...". - В стихотворении есть ряд отзвуков народных песен, в том числе песен о неравном браке. Ср., например, строки 27 - 28 с песней "Ни в уме было, ни в разуме...":
      Держать голову поклонную,
      Ретиво сердце покорное.
      "Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре...". - Глагол - слово; здесь: бог.
      "О, не спеши туда, где жизнь светлей и чище...". - Последнюю строфу ср. с "Дон Жуаном" Толстого:
      Одно звено той бесконечной цепи,
      Которое, в связи со всей вселенной,
      Восходит вечно выше к божеству.
      "Дробится, и плещет, и брызжет волна...". - Это и следующее стихотворения сюжетно связаны между собою.
      "Горними тихо летела душа небесами...". - Своеобразная вариация на тему "Ангела" Лермонтова. Лики - здесь в старинном значении: радостные клики, возгласы.
      "Ты клонишь лик, о нем упоминая...". - По общему замыслу близко к стихотворению Лермонтова "Нет, не тебя так пылко я люблю...". Ср. строку "Ты любишь в нем лишь первую любовь" с "Люблю в тебе я прошлое страданье // И молодость погибшую мою".
      "Хорошо, братцы, тому на свете жить...". - Посадник - правитель Новгорода, избиравшийся вечем из наиболее знатных боярских семей. Степенный посадник - занимающий эту должность в данное время. Сложив ее с себя, он продолжал носить звание посадника с прибавлением эпитета "старый". Дьяк крупный чиновник, исполнявший обычно обязанности секретаря приказа. Думными дьяками назывались дьяки, принимавшие участие в боярской думе и пользовавшиеся правом голоса при решении дел.
      "Кабы знала я, кабы ведала...". - Стихотворение восходит к народной песне "Как бы знала, как бы ведала...". Мурмолка - старинная меховая или бархатная шапка, часто упоминающаяся в русских народных песнях и сказках.
      И.С.Аксакову. - Обращено к одному из видных представителей славянофильства, поэту и публицисту И.С.Аксакову (1823-1886). См. также вступит. статью (И.Г.Ямпольский. А.К.Толстой). Стихотворение написано в ответ на критические замечания Аксакова о поэмах Толстого "Грешница" и "Иоанн Дамаскин". Печатая стихотворение в журнале "Русская беседа", Аксаков хотел заменить свою фамилию в заглавии буквами NN, против чего поэт возражал. "Подумают, - писал он 28 февраля 1859 г., - что я боюсь обращаться к Вам открыто, потому что Вы под опалой". Строки, выделенные курсивом, цитата из стихотворения Лермонтова "Родина"; в соседних строках есть также ряд тематических и словесных совпадений с ним. Псалтырь - здесь: древний струнный музыкальный инструмент, под аккомпанемент которого пелись псалмы духовные песнопения.
      "Пусть тот, чья честь не без укора...". - Толстой предполагал присоединить в качестве эпилога к "Иоанну Дамаскину" стихотворное послание к царице. Н.М.Жемчужников, которому поэт переслал его, высказал опасение, что это будет нехорошо истолковано читающей публикой. "Прерываю мое письмо, получив твое насчет эпиграфа, скажу эпилога, к "Иоанну Дамаскину"... - писал ему Толстой 19 января 1859 г. - Дай срок, и я буду тебе отвечать в стихах". Через несколько дней стихотворение "Пусть тот, чья честь не без укора..." было готово. Однако поэма была все же напечатана без "эпилога". Глагол слово, речь.
      Против течения. - Икон истребители. - Речь идет об иконоборчестве, движении против почитания икон в Византии в VIII-IX вв. Спаситель - Иисус Христос. Галилеяне. - Галилея - область в Палестине; ей принадлежала важная роль в распространении христианства, и потому галилеянами стали называть христиан.
      "Одарив весьма обильно...". - "Если б Вы знали, какой я плохой хозяин! - писал Толстой М.М.Стасюлевичу 19 февраля 1869 г. - Ничего не понимаю, а вижу, что все идет плохо. Это сознание внушило мне следующий ответ на известное стихотворение Тютчева: "Эти бедные селенья, // Эта скудная природа!.." В это время в Красном Роге был страшный голод.