Проводить тебя в затылок
      Он курьеру повелит.
      25
      Предаваясь чувствам нежным,
      Бисер свиньям не мечи
      Вслед за пахарем прилежным
      Ходят жадные грачи.
      Вторая половина 1870
      ОДА НА ПОИМКУ ТАИРОВА
      Царицын луг. Солнце светит во всем своем
      блеске. Хор дворян, купечества, мещан и
      почетных граждан.
      Х о р
      Таирова поймали!
      Отечество, ликуй!
      Конец твоей печали
      Ему отрежут нос!
      О д и н д в о р я н и Н
      Близ лавок и трактиров,
      Скрываясь там и сям,
      Не раз злодей Таиров
      Пугал собою дам.
      О д и н к у п е ц 1-й
      г и л ь д и и
      С осанкой благородной,
      Бродя средь наших стен,
      Таиров..........
      Показывал нам....!
      Х о р
      Таирова поймали!
      Отечество, ликуй!
      Конец твоей печали
      Ему отрежут нос!
      К у п е ц 2-й г и л ь д и и
      "Друзья мои,- к совету,
      Вздохнув, Кокошкин рек,
      Здесь бегает по свету
      Какой-то человек.
      Забыл он, видно, веру,
      Забыл, бездельник, стыд,
      Начальство для примеру
      Поймать его велит
      Не то, друзья,- на плаху
      Нам всем назначен путь
      Нельзя ли хоть для страху
      Поймать кого-нибудь?"
      И вот велит он тайно
      Подсматривать везде,
      Не узрят ли случайно
      Хоть чьи-либо ....
      Напрасно! Бич злодеев,
      Неукротим, как рок,
      Полковник Трубачеев
      Увидеть их не мог.
      Близ лавок и трактиров,
      Скрываясь там и сям,
      По-прежнему Таиров
      Пугал собою дам.
      Мы все были готовы
      Бежать куда кто знал...
      К в а р т а л ь н ы й 2-й
      а д м и н и с т р а т и в н о й ч а с т и
      (перебивает купца 2-й гильдии)
      Потише! Что вы? Что вы?
      Услышит генерал!
      Х о р
      (перебивает квартального 2-й административной части)
      Таирова поймали!
      Отечество, ликуй!
      Конец твоей печали
      Ему отрежут нос!
      К у п е ц 3-й г и л ь д и и
      (продолжает рассказ купца 2-й гильдии)
      Близ лавок и трактиров,
      Скрываясь там и сям,
      По-прежнему Таиров
      Пугал собою дам.
      Однажды шел он важно
      Вблизи Пяти углов,
      Его узрел отважный
      Сенатор Муравьев.
      Узрел лишь и мгновенно
      В полицью дал он знать:
      Таиров дерзновенный
      Явился-де опять.
      Покинув тотчас съезжу,
      Бегут они туда...
      К в а р т а л ь н ы й 2-й
      а д м и н и с т р а т и в н о й ч а с т и
      (перебивает купца 3-й гильдии)
      Вот я тебя уж съезжу,
      Послушай, борода!
      Х о р
      (перебивает квартального 2-й административной части)
      Таирова поймали!
      Отечество, ликуй!
      Конец твоей печали
      Ему отрежут нос!
      О д и н м е щ а н и н
      (продолжает рассказ купца 3-й гильдии)
      И тише сколь возможно,
      Лишь кашляя слегка,
      Подходят осторожно
      Они издалека.
      "Скажите, вы ль тот дерзкий,
      Все вместе вопиют,
      Который дамам мерзкий
      Показывает...?"
      "Одержим я истомой,
      Таиров им в ответ,
      И ... хоть налицо мой,
      Но всe равно что нет!
      Да знает ваша шайка,
      Что в нем едва вершок,
      А сверх него фуфайка
      И носовой платок!
      Его без телескопа
      Не узрят никогда,
      Затем что он не...
      Прощайте, господа!"
      О д и н д в о р я н и н
      (обращаясь к мещанину)
      Уловка помогла ли?
      О д и н к у п е ц
      (обращаясь к дворянину)
      Не думаю, навряд!
      Один мещанин
      (обращаясь к почетному гражданину)
      Уловка-то? Едва ли!
      О д и н г р а ж д а н и н
      (обращаясь сам к себе)
      Хитер ведь, супостат!
      Х о р п о ч е т н ы х г р а ж д а н
      Таирова поймали,
      Таирова казнят!
      Х о р к у п ц о в
      Прошли наши печали,
      Пойдемте в Летний сад!
      O б щ и й х о р
      Таирова поймали!
      Отечество, ликуй!
      Конец твоей печали
      Ему отрежут нос!
      1871 (?)
      [А. Н. МАЛЬЦЕВОЙ]
      Пью ль мадеру, пью ли квас я,
      Пью ли сливки я коровьи,
      За твое всегда, Настасья,
      Выпиваю я здоровье.
      Ныне "Тигра" пассажиры
      Мне вручили полномочье,
      Чтобы пил при звоне лиры
      За твою младую дочь я.
      Лиры нет у капитана,
      Лишь бутылки да графины,
      И при шуме урагана,
      И при грохоте машины
      Пью из этого стакана
      За обеих именины!
      29 октября 1869
      * * *
      Все забыл я, все простил,
      Все меня чарует,
      И приказчик стал мне мил,
      Что доход ворует,
      И бредущий ревизор
      Там через плотину,
      И свинья, что о забор
      С хрюком чешет спину,
      Сердце так полно мое,
      Так я стал незлобен,
      Что и самого Вельо
      Я 6 обнять способен!
      14 мая 1871
      * * *
      Я готов румянцем девичьим
      Оттого покрыться,
      Что Маркeвич с Стасюлевичем
      Долго так бранится.
      Что б ему на Стасюлевича
      Hе грозиться палкой?
      Стасюлевичу б Маркeвича
      Подарить фиалкой?
      14 мая 1871
      [М. Н. ЛОНГИНОВУ]
      Слава богу, я здоров,
      Но ведь может же случиться,
      Что к обители отцов
      Mне придется отлучиться.
      Если выйдет казус сей,
      Что сведет мне поясницу,
      Ты, прошу, жене моей
      Выдай паспорт за границу.
      Ты ей в том не откажи,
      Ибо это будет верно,
      Что стою я близ межи,
      Преступить ее же скверно.
      3 июля 1871
      ОТРЫВОК
      (РЕЧЬ ИДЕТ О БАРОНЕ ВЕЛЬО)
      1
      Разных лент схватил он радугу,
      Дело ж почты - дело дрянь:
      Адресованные в Ладогу,
      Письма едут в Еривань.
      2
      Телеграммы заблуждаются
      По неведомым путям,
      Иль совсем не получаются,
      Иль со вздором пополам.
      3
      Пишет к другу друг встревоженный:
      "Твоего взял сына тиф!"
      Тот читает, что таможенный
      Изменяется тариф.
      4
      Пишет в Рыльск Петров к Сазонову:
      "Наши цены поднялись"
      Телеграмма ж к Артамонову
      Так и катится в Тифлис.
      5
      Много вышло злополучия
      Через это и вреда;
      Одного такого случая
      Не забуду никогда:
      б
      Телеграфною депешею
      Городничий извещен,
      Что "идет колонной пешею
      На него Hаполеон".
      7
      Город весь пришел в волнение,
      Всполошился мал и стар;
      Запирается правление,
      Разбегается базар.
      8
      Пошептавшись, Фекла с Домною
      Испекли по пирогу
      И за дверию огромною
      Припасают кочергу.
      9
      Сам помощник городничего
      В них поддерживает дух
      И к заставе с рынка птичьего
      Инвалидов ставит двух.
      10
      Вся семья купцов Ворониных
      Заболела наповал,
      Поп о древних вавилонянах
      В церкве проповедь сказал.
      11
      Городничиха сбирается
      Уж на жертву, как Юдифь,
      Косметиком натирается,
      Городничий еле жив.
      12
      Недоступна чувству узкому,
      Дочь их рядится сама;
      Говорит: "К вождю французскому
      Я хочу идти с мама!
      13
      Вместе в жертву, чай, с охотою
      Примет нас Наполеон;
      Ах, зачем пришел с пехотою,
      А не с конницею он!"
      14
      И в заставу, бредя кровию,
      Мать и дочь идут пешком,
      Тащут старую Прасковию
      За собой с пустым мешком.
      15
      До зари за огородами
      Вместе бродят дочь и мать,
      Но грядущего с народами
      Бонапарта не видать.
      16
      Неудачею печалимы,
      Приплелись они домой:
      "Ни вождя не отыскали мы,
      Ни колонны никакой!
      17
      Видно, все, и с квартирьерами,
      Провалились на мосту,
      Что построен инженерами
      О великом о посту!"
      18
      Городничий удивляется:
      "Что же видели вы там?"
      "Только видели: валяется
      У заставы всякий хлам,
      19
      Да дорогой с поросятами
      Шла Аверкина свинья;
      Мы ее толкнули пятами
      Мимоходом, дочь и я;
      20
      Да дьячок отца Виталия
      С нами встретился, пострел,
      Но и он-то нас, каналия,
      Обесчестить не хотел!"
      21
      Городничий обижается:
      "Вишь, мошенник, грубиян!
      Пусть же мне не попадается
      В первый раз, как будет пьян!
      22
      Но, однако же, вы видели
      Аванпост или пикет?"
      "Ах, папаша, нас обидели,
      И пикета даже нет!"
      23
      Городничий изумляется,
      Сам в уезд летит стремглав
      И в Конторе там справляется,
      Что сдано на телеграф?
      24
      Суть депеши скоро сыскана,
      Просто значилося в ней:
      "Под чиновника Распрыскина
      Выдать тройку лошадей".
      Сентябрь (?) 1871
      [Б. М. МАРКЕВИЧУ]
      В награду дружеских усилий,
      Вам проложивших новый путь,
      С сим посылается Василий
      Помочь вам в Брянске чем-нибудь.
      Коляска ждет на полдороги
      Питомца ветреного муз
      Да покровительствуют боги
      Ее давно желанный груз!
      Наперсник легкой Терпсихоры
      Да скачет цел и невредим,
      Да не подломятся рессоры
      Близ грязных Выгоничь под ним!
      Его румяные ланиты
      И дорогие седины
      Да увенчают и хариты,
      И Рога Красного сыны!
      28 июня 1872
      ПОСЛАНИЕ К М. Н. ЛОНГИНОВУ
      О ДАРВИНИСМЕ
      Я враг всех так называемых вопросов.
      Один из членов
      Государственного совета,
      Ecли у тебя есть фонтан, заткни его.
      Кузьма Прутков.
      1
      Правда ль это, что я слышу?
      Молвят овамо и семо:
      Огорчает очень Мишу
      Будто Дарвина система?
      2
      Полно, Миша! Ты не сетуй!
      Без хвоста твоя ведь ....,
      Так тебе обиды нету
      В том, что было до потопа.
      3
      Всход наук не в нашей власти,
      Мы их зерна только сеем;
      И Коперник ведь отчасти
      Разошелся с Моисеем.
      4
      Ты ж, еврейское преданье
      С видом нянюшки лелея,
      Ты б уж должен в заседанье
      Запретить и Галилея.
      5
      Если ж ты допустишь здраво,
      Что вольны в науке мненья
      Твой контроль с какого права?
      Был ли ты при сотворенье?
      6
      Отчего б не понемногу
      Введены во бытиe мы?
      Иль не хочешь ли уж богу
      Ты предписывать приемы?
      7
      Способ, как творил создатель,
      Что считал он боле кстати
      Знать не может председатель
      Комитета о печати.
      8
      Ограничивать так смело
      Всесторонность божьей власти
      Ведь такое, Миша, дело
      Пахнет ересью отчасти!
      9
      Ведь подобные примеры
      Подавать - неосторожно,
      И тебя за скудость веры
      В Соловки сослать бы можно!
      10
      Да и в прошлом нет причины
      Нам искать большого ранга,
      И, по мне, шматина глины
      Не знатней орангутанга.
      11
      Но на миг положим даже:
      Дарвин глупость порет просто
      Ведь твое гоненье гаже
      Всяких глупостей раз во сто!
      12
      Нигилистов, что ли, знамя
      Видишь ты в его системе?
      Но святая сила с нами!
      Что меж Дарвином и теми?
      13
      От скотов нас Дарвин хочет
      До людской возвесть средины
      Нигилисты же хлопочут,
      Чтоб мы сделались скотины.
      14
      В них не знамя, а прямое
      Подтвержденье дарвинисма,
      И сквозят в их диком строе
      Все симптомы атависма:
      15
      Грязны, неучи, бесстыдны,
      Самомнительны и едки,
      Эти люди очевидно
      Норовят в свои же предки.
      16
      А что в Дарвина идеи
      Оба пола разубраны
      Это бармы архирея
      Вздели те же обезьяны.
      17
      Чем же Дарвин тут виновен?
      Верь мне: гнев в себе утиша,
      Из-за взбалмошных поповен
      Не гони его ты, Миша!
      18
      И еще тебе одно я
      Здесь прибавлю, многочтимый:
      Не китайскою стеною
      От людей отделены мы;
      19
      С Ломоносовым наука
      Положив у нас зачаток,
      Проникает к нам без стука
      Мимо всех твоих рогаток,
      20
      Льет на мир потоки света
      И, следя, как в тьме лазурной
      Ходят божии планеты
      Без инструкции ценсурной,
      21
      Кажет нам, как та же сила,
      Все в иную плоть одета,
      В область разума вступила,
      Не спросясь у Комитета.
      22
      Брось же, Миша, устрашенья,
      У науки нрав не робкий,
      Не заткнешь ее теченья
      Ты своей дрянною пробкой!
      Конец 1872
      * * *
      Боюсь людей передовых,
      Страшуся милых нигилистов;
      Их суд правдив, их натиск лих,
      Их гнев губительно неистов;
      Но вместе с тем бывает мне
      Приятно, в званье ретрoграда,
      Когда хлестнет их по спине
      Моя былина иль баллада.
      С каким достоинством глядят
      Они, подпрыгнувши невольно,
      И, потираясь, говорят:
      Нисколько не было нам больно!
      Так в хату впершийся индюк,
      Метлой пугнутый неучтивой,
      Распустит хвост, чтоб скрыть испуг,
      И забулдыкает спесиво.
      Начало 1873
      СОН ПОПОВА
      1
      Приснился раз, бог весть с какой причины,
      Советнику Попову странный сон:
      Поздравить он министра в именины
      В приемный зал вошел без панталон;
      Но, впрочем, не забыто ни единой
      Регалии; отлично выбрит он;
      Темляк на шпаге; всe по циркуляру
      Лишь панталон забыл надеть он пару.
      2
      И надо же случиться на беду,
      Что он тогда лишь свой заметил промах,
      Как уж вошел. "Ну,- думает,- уйду!"
      Не тут-то было! Уж давно в хоромах
      Народу тьма; стоит он на виду,
      В почетном месте; множество знакомых
      Его увидеть могут на пути
      "Нет,- он решил,- нет, мне нельзя уйти!
      3
      А вот я лучше что-нибудь придвину
      И скрою тем досадный мой изъян;
      Пусть верхнюю лишь видят половину,
      За нижнюю ж ответит мне Иван!"
      И вот бочком прокрался он к камину
      И спрятался по пояс за экран.
      "Эх,- думает,- недурно ведь, канальство!
      Теперь пусть входит высшее начальство!"
      4
      Меж тем тесней все становился круг
      Особ чиновных, чающих карьеры;
      Невнятный в зале раздавался звук,
      И все принять свои старались меры,
      Чтоб сразу быть замеченными. Вдруг
      В себя втянули животы курьеры,
      И экзекутор рысью через зал,
      Придерживая шпагу, пробежал.
      5
      Вошел министр. Он видный был мужчина,
      Изящных форм, с приветливым лицом,
      Одет в визитку: своего, мол, чина
      Не ставлю я пред публикой ребром.
      Внушается гражданством дисциплина,
      А не мундиром, шитым серебром.
      Все зло у нас от глупых форм избытка,
      Я ж века сын - так вот на мне визитка!
      6
      Не ускользнул сей либеральный взгляд
      И в самом сне от зоркости Попова.
      Хватается, кто тонет, говорят,
      За паутинку и за куст терновый.
      "А что,- подумал он,- коль мой наряд
      Понравится? Ведь есть же, право слово,
      Свободное, простое что-то в нем!
      Кто знает? Что ж? Быть может! Подождем!"
      7
      Министр меж тем стан изгибал приятно:
      "Всех, господа, всех вас благодарю!
      Прошу и впредь служить так аккуратно
      Отечеству, престолу, алтарю!
      Ведь мысль моя, надеюсь, вам понятна?
      Я в переносном смысле говорю:
      Мой идеал полнейшая свобода
      Мне цель народ - и я слуга народа!
      8
      Прошло у нас то время, господа,
      Могу сказать: печальное то время,
      Когда наградой пота и труда
      Был произвол. Его мы свергли бремя.
      Народ воскрес - но не вполне - да, да!
      Ему вступить должны помочь мы в стремя,
      В известном смысле сгладить все следы
      И, так сказать, вручить ему бразды.
      9
      Искать себе не будем идеала,
      Ни основных общественных начал
      В Америке. Америка отстала:
      В ней собственность царит и капитал.
      Британия строй жизни запятнала
      Законностью. А я уж доказал:
      Законность есть народное стесненье,
      Гнуснейшее меж всеми преступленье!
      10
      Нет, господа! России предстоит,
      Соединив прошедшее с грядущим,
      Создать, коль смею выразиться, вид,
      Который называется присущим
      Всем временам; и, став на свой гранит,
      Имущим, так сказать, и неимущим
      Открыть родник взаимного труда.
      Надеюсь, вам понятно, господа?"
      11
      Раздался в зале шепот одобренья,
      Министр поклоном легким отвечал,
      И тут же, с видом, полным снисхожденья,
      Он обходить обширный начал зал:
      "Как вам? Что вы? Здорова ли Евгенья
      Семеновна? Давно не заезжал
      Я к вам, любезный Сидор Тимофеич!
      Ах, здравствуйте, Ельпидифор Сергеич!"
      12
      Стоял в углу, плюгав и одинок,
      Какой-то там коллежский регистратор.
      Он и к тому, и тем не пренебрег:
      Взял под руку его: "Ах, Антипатор
      Васильевич! Что, как ваш кобелек?
      Здоров ли он? Вы ездите в театор?
      Что вы сказали? Все болит живот?
      Ах, как мне жаль! Но ничего, пройдет!"
      13
      Переходя налево и направо,
      Свои министр так перлы расточал;
      Иному он подмигивал лукаво,
      На консоме другого приглашал
      И ласково смотрел и величаво.
      Вдруг на Попова взор его упал,
      Который, скрыт экраном лишь по пояс,
      Исхода ждал, немного беспокоясь.
      14
      "Ба! Что я вижу! Тит Евсеич здесь!
      Так, так и есть! Его мы точность знаем!
      Но отчего ж он виден мне не весь?
      И заслонен каким-то попугаем?
      Престранная выходит это смесь!
      Я любопытством очень подстрекаем
      Увидеть ваши ноги. Да, да, да!
      Я вас прошу, пожалуйте сюда!"
      15
      Колеблясь меж надежды и сомненья:
      Как на его посмотрят туалет,
      Попов наружу вылез. В изумленье
      Министр приставил к глазу свой лорнет.
      "Что это? Правда или наважденье?
      Никак, на вас штанов, любезный, нет?"
      И на чертах изящно-благородных
      Гнев выразил ревнитель прав народных.
      16
      "Что это значит? Где вы рождены?
      В Шотландии? Как вам пришла охота
      Там, за экраном, снять с себя штаны?
      Вы начитались, верно, Вальтер Скотта?
      Иль классицизмом вы заражены?
      И римского хотите патриота
      Изобразить? Иль, боже упаси,
      Собой бюджет представить на Руси?"
      17
      И был министр еще во гневе краше,
      Чем в милости. Чреватый от громов
      Взор заблестел. Он продолжал: "Вы наше
      Доверье обманули. Много слов
      Я тратить не люблю".- "Ва-вa-ва-ваше
      Превосходительство!- шептал Попов.
      Я не сымал... Свидетели курьеры,
      Я прямо так приехал из квартеры!"
      18
      "Вы, милостивый, смели, государь,
      Приехать так? Ко мне? На поздравленье?
      В день ангела? Безнравственная тварь!
      Теперь твое я вижу направленье!
      Вон с глаз моих! Иль нету - секретарь!
      Пишите к прокурору отношенье:
      Советник Тит Евсеев сын Попов
      Все ниспровергнуть власти был готов.
      19
      Но, строгому благодаря надзору
      Такого-то министра - имярек
      Отечество спаслось от заговору
      И нравственность не сгинула навек.
      Под стражей ныне шлется к прокурору
      Для следствия сей вредный человек,
      Дерзнувший снять публично панталоны,
      Да поразят преступника законы!
      20
      Иль нет, постойте! Коль отдать под суд,
      По делу выйти может послабленье,
      Присяжные-бесштанники спасут
      И оправдают корень возмущенья!
      Здесь слишком громко нравы вопиют
      Пишите прямо в Третье отделенье:
      Советник Тит Евсеев сын Попов
      Все ниспровергнуть власти был готов.
      21
      Он поступил законам так противно,
      На общество так явно поднял меч,
      Что пользу можно б административно
      Из неглиже из самого извлечь.
      Я жертвую агентам по две гривны,
      Чтобы его - но скрашиваю речь
      Чтоб мысли там внушить ему иные.
      Затем ура! Да здравствует Россия!"
      22
      Министр кивнул мизинцем. Сторожа
      Внезапно взяли под руки Попова.
      Стыдливостью его не дорожа,
      Они его от Невского, Садовой,
      Средь смеха, крика, чуть не мятежа,
      К Цепному мосту привели, где новый
      Стоит, на вид весьма красивый, дом,
      Своим известный праведным судом.
      23
      Чиновник по особым порученьям,
      Который их до места проводил,
      С заботливым Попова попеченьем
      Сдал на руки дежурному. То был
      Во фраке муж, с лицом, пылавшим рвеньем,
      Со львиной физьономией, носил
      Мальтийский крест и множество медалей,
      И в душу взор его влезал всe далей!
      24
      В каком полку он некогда служил,
      В каких боях отличен был как воин,
      За что свой крест мальтийский получил
      И где своих медалей удостоен
      Неведомо. Ехидно попросил
      Попова он, чтобы тот был спокоен,
      С улыбкой указал ему на стул
      И в комнату соседнюю скользнул.
      25
      Один оставшись в небольшой гостиной,
      Попов стал думать о своей судьбе:
      "А казус вышел, кажется, причинный!
      Кто б это мог вообразить себе?
      Попался я в огонь, как сноп овинный!
      Ведь искони того еще не бе,
      Чтобы меня кто в этом виде встретил,
      И как швейцар проклятый не заметил!"
      26
      Но дверь отверзлась, и явился в ней
      С лицом почтенным, грустию покрытым,
      Лазоревый полковник. Из очей
      Катились слезы по его ланитам.
      Обильно их струящийся ручей
      Он утирал платком, узором шитым,
      И про себя шептал: "Так! Это он!
      Таким он был едва лишь из пелен!
      27
      О юноша!- он продолжал, вздыхая
      (Попову было с лишком сорок лет),
      Моя душа для вашей не чужая!
      Я в те года, когда мы ездим в свет,
      Знал вашу мать. Она была святая!
      Таких, увы! теперь уж боле нет!
      Когда б она досель была к вам близко,
      Вы б не упали нравственно так низко!
      28
      Но, юный друг, для набожных сердец
      К отверженным не может быть презренья,
      И я хочу вам быть второй отец,
      Хочу вам дать для жизни наставленье.
      Заблудших так приводим мы овец
      Со дна трущоб на чистый путь спасенья.
      Откройтесь мне, равно как на духу:
      Что привело вас к этому греху?
      29
      Конечно, вы пришли к нему не сами,
      Характер ваш невинен, чист и прям!
      Я помню, как дитeй за мотыльками
      Порхали вы средь кашки по лугам!
      Нет, юный друг, вы ложными друзьями
      Завлечены! Откройте же их нам!
      Кто вольнодумцы? Всех их назовите
      И собственную участь облегчите!
      30
      Что слышу я? Ни слова? Иль пустить
      Уже успело корни в вас упорство?
      Тогда должны мы будем приступить
      Ко строгости, увы! и непокорство,
      Сколь нам ни больно, в вас искоренить!
      О юноша! Как сердце ваше черство!
      В последний раз: хотите ли всю рать
      Завлекших вас сообщников назвать?"
      31
      К нему Попов достойно и наивно:
      "Я, господин полковник, я бы вам
      Их рад назвать, но мне, ей-богу, дивно...
      Возможно ли сообщничество там,
      Где преступленье чисто негативно?
      Ведь панталон-то не надел я сам!
      И чем бы там меня вы ни пугали
      Другие мне, клянусь, не помогали!"
      32
      "Не мудрствуйте, надменный санкюлот!
      Свою вину не умножайте ложью!
      Сообщников и гнусный ваш комплот
      Повергните к отечества подножью!
      Когда б вы знали, что теперь вас ждет,
      Вас проняло бы ужасом и дрожью!
      Но дружбу вы чтоб ведали мою,
      Одуматься я время вам даю!
      33
      Здесь, на столе, смотрите, вам готово
      Достаточно бумаги и чернил:
      Пишите же - не то, даю вам слово:
      Чрез полчаса вас изо всех мы сил..."
      Тут ужас вдруг такой объял Попова,
      Что страшную он подлость совершил:
      Пошел строчить (как люди в страхе гадки!)
      Имен невинных многие десятки!
      34
      Явились тут на нескольких листах:
      Какой-то Шмидт, два брата Шулаковы,
      Зерцалов, Палкин, Савич, Розенбах,
      Потанчиков, Гудим-Бодай-Корова,
      Делаверганж, Шульгин, Страженко, Драх,
      Грай-Жеребец, Бабков, Ильин, Багровый,
      Мадам Гриневич, Глазов, Рыбин, Штих,
      Бурдюк-Лишай - и множество других.
      35
      Попов строчил сплеча и без оглядки,
      Попались в список лучшие друзья;
      Я повторю: как люди в страхе гадки
      Начнут как бог, а кончат как свинья!
      Строчил Попов, строчил во все лопатки,
      Такая вышла вскоре ектенья,
      Что, прочитав, и сам он ужаснулся,
      Вскричал: фуй! фуй! задрыгал - и проснулся.
      36
      Небесный свод сиял так юн и нов,
      Весенний день глядел в окно так весел,
      Висела пара форменных штанов
      С мундиром купно через спинку кресел;
      И в радости уверился Попов,
      Что их Иван там с вечера повесил
      Одним скачком покинул он кровать
      И начал их в восторге надевать.
      37
      Это был лишь сон! О, счастие! о, радость!
      Моя душа, как этот день, ясна!
      Не сделал я Бодай-Корове гадость!
      Не выдал я агентам Ильина!
      Не наклепал на Савича! О, сладость!
      Мадам Гриневич мной не предана!
      Страженко цел, и братья Шулаковы
      Постыдно мной не ввержены в оковы!"
      38
      Но ты, никак, читатель, восстаешь
      На мой рассказ? Твое я слышу мненье:
      Сей анекдот, пожалуй, и хорош,
      Но в нем сквозит дурное направленье.
      Всe выдумки, нет правды ни на грош!
      Слыхал ли кто такое обвиненье,
      Что, мол, такой-то - встречен без штанов,
      Так уж и власти свергнуть он готов?
      39
      И где такие виданы министры?
      Кто так из них толпе кадить бы мог?
      Я допущу: успехи наши быстры,
      Но где ж у нас министер-демагог?
      Пусть проберут все списки и регистры,
      Я пять рублей бумажных дам в залог;
      Быть может, их во Франции немало,
      Но на Руси их нет и не бывало!
      40
      И что это, помилуйте, за дом,
      Куда Попов отправлен в наказанье?
      Что за допрос? Каким его судом
      Стращают там? Где есть такое зданье?
      Что за полковник выскочил? Во всем,
      Во всем заметно полное незнанье
      Своей страны обычаев и лиц,
      Встречаемое только у девиц.
      41
      А наконец, и самое вступленье:
      Ну есть ли смысл, я спрашиваю, в том,
      Чтоб в день такой, когда на поздравленье
      К министру все съезжаются гуртом,
      С Поповым вдруг случилось помраченье
      И он таким оделся бы шутом?
      Забыться может галстук, орден, пряжка
      Но пара брюк - нет, это уж натяжка!
      42
      И мог ли он так ехать? Мог ли в зал
      Войти, одет как древние герои?
      И где резон, чтоб за экран он стал,
      Никем не зрим? Возможно ли такое?
      Ах, батюшка-читатель, что пристал?
      Я не Попов! Оставь меня в покое!
      Резон ли в этом или не резон
      Я за чужой не отвечаю сон!
      Лето 1873
      [М. П. АРНОЛЬДИ]
      Ропща на прихоти судеб
      И в испытаньях малодушный,
      Я ждал насушенный твой хлеб,
      Как ожидают хлеб насущный.
      Мой легкомысленный живот
      С неблагодарностью кухарок
      Винил в забвенье вас - и вот
      Приносят с почты ваш подарок!
      О, кто опишет, господа,
      Его эффект животворящий!
      Красней, красней же от стыда,
      Мой всяку дрянь живот варящий!
      Склони в смущении свой взор,
      Живот, на этот короб хлебный
      И пой вседневно с этих пор
      Eго творцу канон хвалебный!
      "Да не коснется злая боль,
      Hи резь его пищеваренья!
      Да обретет он в жизни соль
      И смысл в житейском треволненье!
      Да посрамятся перед ним
      Его враги ошибкой грубой!
      Как этот хлеб несокрушим,
      Да сокрушает их он зубы!
      Его главы да минет рок,
      И да живет он долговечен,
      Как этот хлеб, что внукам впрок
      Предусмотрительно испечен!"
      27 февраля 1875
      [А. М. ЖЕМЧУЖНИКОВУ]
      Мы тебя субботним днем
      Заклинаем и зовем,
      Причитая тако:
      "Приезжай к нам, Алексей,
      Приезжай с женой своей
      Будет кулебяка!
      Будет также то и сё,
      Будет Селери Мусё,
      Будут также сласти
      И Елагина, чьи ты
      Оценяешь красоты
      Ради сладострастья!"
      * * *
      РОНДО
      Ax, зачем у нас граф Пален
      Так к присяжным параллелен!
      Будь он боле вертикален,