Властелин Колец (№3) - Возвращение короля

Итак, в конце дождливого холодного дня пятеро путешественников поднялись по дороге и подошли к южным воротам Пригорья. Ворота были крепко заперты; дождь заливал им лица, по темному небу торопливо бежали низкие облака, и сердца их немного сжались: они ожидали более радушного приема.

Они много раз кричали, наконец вышел привратник, и они увидели, что у него в руках большая дубина. Он посмотрел на них со страхом и подозрением; но, увидев, что это Гэндальф и хоббиты, немного успокоился и поздоровался.

— Входите! — сказал он, открывая ворота. — Не стоит стоять здесь на ветру и дожде в этот хулиганский вечер. Старый Барли, несомненно, радушно встретит вас в «Пони» и тогда вы услышите все, что захотите.

— А позже вы услышите все, что скажем мы, и даже больше, — засмеялся Гэндальф. — Как Гарри?

Привратник нахмурился.

— Ушел, — сказал он. — Но лучше расспросите Барлимана. Добрый вечер!

— Добрый вечер и вам, — сказали они и проехали; и тут они заметили, что у ограды рядом с дорогой построено длинное низкое здание; оттуда вышло несколько мужчин и уставилось на приезжих. Подъехав к дому Билла Ферни, они увидели, что изгородь его сломана, а окна выбиты.

— Не убило ли его твоим яблоком, Сэм? — спросил Пиппин.

— Я не надеюсь на это, мастер Пиппин, — ответил Сэм. — Но я хотел бы знать, что случилось с бедным пони. Я много раз вспоминал его, и как выли волки, и вообще все.

Наконец они подъехали к «Скачущему Пони»; гостиница ничуть не изменилась; за красными занавесями низких окон горел свет. Они позвонили, вышел Ноб и, приоткрыв дверь, посмотрел в щелку. Увидев их, он закричал:

— Мастер Баттербур! Хозяин! Они вернулись!

— Вернулись? Я их проучу, — послышался голос Баттербура, а вслед появился и он с дубиной в руке. Но, увидев приезжих, он остановился, и свирепое выражение его лица сменилось на удивленное и радостное.

— Ноб, дубина с кудрявой башкой! — взревел он. — Не можешь назвать старых друзей по именам? Обязательно нужно испугать меня! Ну, ну! И откуда же вы? Не думал, что снова увижу вас. Ведь факт — уйти в дикие земли с этим Бродяжником, а вокруг все эти черные люди. Но я рад видеть вас, а больше всего Гэндальфа. Входите! Входите. И те же комнаты, что и раньше? Они свободны сейчас. Вообще большинство комнат свободно сейчас, в эти дни, не скрою от вас, потому что вы сами это обнаружите. А я посмотрю, что можно предпринять насчет ужина как можно скорее; но сейчас у меня не очень много чего поесть. Эй, Ноб, засоня! Скажи Бобу! Ах, я забыл, Боба нет: он ушел вечером домой. Ладно, отведи пони гостей в конюшню. Ноб! А свою лошадь вы отведете сами, Гэндальф, я не сомневаюсь. Прекрасное животное, как я сказал, впервые увидев его. Ну, входите! Будьте как дома!

Манера речи во всяком случае у мастера Баттербура не изменилась. И все же: вокруг никого не было, все было тихо, а из гостиной доносились негромкие звуки двух-трех голосов. И в свете свечей, которые хозяин зажег и понес перед ними, было видно, что лицо у него усталое и обеспокоенное.

Он провел их по коридору к гостиной, которую они использовали той странной ночью больше года назад; они следовали за ним, слегка встревоженные, так как им стало ясно, что старый Барлиман пытается бодриться, но на самом деле его что-то тревожило. Положение было не таким, каким они хотели его видеть. Но они ничего не сказали и ждали.

Как они и ожидали, после ужина мастер Баттербур пришел к ним проверить, всем ли они довольны. Они были довольны: изменения во всяком случае не коснулись ни пива, ни еды в «Пони».

— Сегодня я не буду таким смелым, чтоб приглашать вас в общую комнату вечером, — сказал хозяин. — Вы устали, и у меня сегодня немного народа. Но если вы мне уделите полчаса перед сном, я с удовольствием поговорю с вами.

— Мы тоже хотим этого, — сказал Гэндальф откровенно. — Мы не устали. Путь у нас был легкий. Мы промокли, замерзли и голодны, но все это вы можете исправить. Садитесь. И если у вас есть трубочное зелье, мы вас благословим.

— Что ж, если бы вы попросили что-либо другое, я был бы счастлив, — сказал Баттербур. — Но именно этого у нас и нет. Только то, что выращиваем сами, а этого недостаточно. Из Удела мы ничего не получаем в эти дни. Но я посмотрю, что можно сделать.

Вернувшись, он принес пачку ненарезанного листа, достаточную для одного-двух дней.

— Лучшее, что у нас есть, — сказал он. — Но, конечно, не сравнится с зельем из южного Удела, как я всегда говорил, хотя в остальном я всегда на стороне Пригорья, прошу вашего прощения.

Они усадили хозяина в большое кресло у очага, Гэндальф сел по другую сторону, а хоббиты на низких стульях — между ними. И говорили много раз по полчаса, пока мастер Баттербур не сообщил и сам не узнал все новости. Большинство из того, что они говорили ему, было удивительно и невероятно для хозяина и намного превосходило его воображение. И у него часто вырывалось: «Не может быть!»

— Не может быть, мастер Торбинс! Или мастер Накручинс? Я спутался. Не может быть, мастер Гэндальф! Кто бы мог подумать!

Он и сам многое рассказал. Положение совсем нельзя было назвать хорошим.

— Никто теперь не приходит в Пригорье извне, — рассказал он. — А наши жители по большей части сидят дома, закрыв двери. Это все из-за бандитов, пришедших по зеленому тракту в прошлом году, как вы можете вспомнить — позже их пришло еще больше. Некоторые были беженцами, но большинство — просто плохие люди, воры и разбойники. У нас были неприятности прямо в Пригорье, большие неприятности. Настоящая схватка, и были даже убитые! Если вы мне верите.

— Верю, — сказал Гэндальф. — И много убитых?

— Три и два, — ответил Баттербур, имея в виду высокий и маленький народ. — Бедный Мет Битсарто, и Ровли Эпилдор, и маленький Том Пикторн из-за холма; и Вилли Бенкс сверху, и один из Подкручинсов из Стедла. Все хорошие парни, и мы их потеряли. А Гарри Гоатлиф, привратник западных ворот, и Билл Ферни, они перешли на сторону чужаков и ушли с ними. Я думаю, что они их и впустили. В ночь схватки, я имею в виду. Тогда мы выгнали их, перед концом года, после прошлогоднего большого снегопада.

А теперь они стали разбойниками и скрываются в лесах за Арчетом и в пустынях на севере. Как в дурные старые времена, о которых говорится в сказаниях. На дорогах небезопасно, никто не ездить далеко, и люди рано закрываются на запоры. Нам пришлось поставить часовых вдоль всей ограды и держать по ночам людей у ворот.

— Нас никто не трогал, — сказал Пиппин, — а мы двигались медленно и не соблюдали предосторожностей. Мы думали, что все неприятности остались позади.

— Нет, к сожалению мастер, — сказал Баттербур. — А то, что вас не тронули, неудивительно. Они не нападают на вооруженных, у кого есть мечи, щиты, шлемы и все такое. Сначала дважды подумают. Должен сказать, что и я призадумался, увидев вас.

И тут хоббиты поняли, что люди смотрели на них с удивлением не из-за того, что они неожиданно вернулись, а из-за их одежды и вооружения. Сами они так привыкли к оружию и к передвижению в военном порядке, что совсем забыли о том, что яркие кольчуги, видные из-под плащей, шлемы Гондора и Марки, прекрасные гербы на щитах должны казаться необычными в их стране. А Гэндальф тоже ехал на высоком сером коне, весь одетый в белое, а на боку у него висел длинный меч Глемдринг.

Гэндальф рассмеялся.

— Ну, ну, — сказал он, — если они испугались нас пятерых, тогда мы встречали врагов пострашнее. Но во всяком случае пока мы здесь, они оставят вас в покое.

— Надолго ли? — спросил Баттербур. — Не буду скрывать: мы рады были бы иметь вас гостями подольше. Видите ли, мы не привыкли к таким делам, а Следопыты все исчезли, как говорят. Мы до сих пор не понимали, что они делали для нас. Тут были существа похуже грабителей. Волки выли у ограды в прошлую зиму. А эти темные фигуры в лесах, от одной мысли о которых застывает кровь. Все это очень беспокойно, если вы меня понимаете.

— Да, — сказал Гэндальф, — все земли были в беспокойстве в эти дни, в большом беспокойстве. Но приободритесь, Барлиман! Вы были лишь на краю больших неприятностей, и я рад слышать, что вы не вступили в них глубже. Наступают лучшие времена. Может, лучше, чем вы себе представляете. Следопыты вернулись. Мы прибыли с ними. И снова есть король, Барлиман. Он скоро обратит свое внимание и сюда.

Зеленый тракт снова будет открыт, посыльные поскачут на север, начнется движение по дорогам, а злые существа будут изгнаны в пустыни. Вообще пустынь не будет; там же, где сейчас дикие земли, поселятся люди и будут поля.

Мастер Баттербур покачал головой.

— Если на дорогах будут порядочные проезжие, это нам не повредит, — сказал он. — Но мы не хотим больше грабежей и разбойников. Не хотим чужаков в Пригорье или поближе. Мы хотим, чтобы нас оставили в покое. Не хочу, чтобы вокруг поселялись толпы чужаков, опустошая наши земли.

— Вас оставят в покое, Барлиман, — сказал Гэндальф. — Между Изеном и Грейфлудом достаточно места для нескольких королевств. Много пустых земель и к югу от Брендивайна. А многие поселятся к северу, в ста и больше милях отсюда, в дальнем конце зеленого тракта — у северных склонов или у озера Эвендим.

— У плотины мертвецов? — спросил с сомнением Баттербур. — Говорят, это земля призраков. Даже разбойник не пойдет туда.

— Пойдут Следопыты, — ответил Гэндальф. — Вы говорите, плотина мертвецов? Так называли ее долгие годы. Но ее настоящее имя, Барлиман, Форност Орейн — королевский Норбери. И однажды король снова прибудет туда; и тогда мимо вас проедет немало народа.

— Что ж, согласен, это звучит более обнадеживающе, — сказал Баттербур. — Да и для дела это неплохо. Только пусть не трогает Пригорье.

— Не тронет, — сказал Гэндальф. — Он вас знает и любит.

— Откуда? — удивился Баттербур. — Он сидит на троне в большом зале в сотнях миль отсюда. И пьет вино из золотого кубка. И что ему «Пони» или кружка пива? Не то, чтобы у меня было плохое вино, Гэндальф. Оно необыкновенно хорошо, с тех пор, как прошлой осенью вы сказали над ним несколько слов.

— Ах! — сказал Сэм. — Он тоже говорит, что у вас хорошее пиво.

— Он говорит?

— Конечно. Он — Бродяжник. Глава Следопытов. Вы еще не поняли этого?

До Барлимана наконец дошло, и лицо его представляло сплошное удивление. Глаза его округлились, рот широко раскрылся.

— Бродяжник! — воскликнул он, передохнув. — Он, с короной, с золотым кубком! К чему же мы идем?

— К лучшим временам, для Пригорья во всяком случае, — сказал Гэндальф.

— Надеюсь. Что ж, это был самый хороший разговор для меня за много месяцев. И не стану скрывать, что сегодня я буду спать спокойнее и с легким сердцем. Вы мне дали много материала для размышлений, но я все это отложу на утро. Иду спать, и вы тоже, конечно. Эй, Ноб! — позвал он, подходя к двери. — Ноб, разиня!

— Ноб! — повторил он, хлопнув себя по лбу. — О чем же это напоминает мне?

— Надеюсь, не о другом забытом письме, мастер Баттербур? — Сказал Мерри.

— Ну, ну, мастер Брендизайк, не нужно напоминать мне об этом. Но вы перебили мне мысль. О чем это я? Ноб, конюшня, ах! Вот оно! У меня есть кое-что, принадлежащее вам. Если вы помните Билла Ферни и кражу лошадей, то пони, которого вы у него купили, здесь. Вернулся сам. Но где он был, вы знаете лучше меня. Он был лохматый, как старый пес, и тощий, как бельевая веревка, но живой. Ноб присматривал за ним.

— Что! Мой Билл! — воскликнул Сэм. — Ну, что бы ни говорил мой старик, я рожден счастливым. Вот и еще одно исполнившееся желание! Где он? Я иду к нему.

Путники оставались в Пригорье весь следующий день, и вечером мастер Баттербур не мог пожаловаться на отсутствие посетителей. Любопытство победило все страхи, и его дом был переполнен. Хоббиты навестили общую комнату и ответили на множество вопросов. У жителей Пригорья оказалась хорошая память, и Фродо несколько раз спрашивали, написал ли он свою книгу.

— Еще нет, — отвечал он. — Иду домой, чтобы привести в порядок свои записи.

Он обещал изложить и удивительные события в Пригорье, и жители Пригорья решили, что это будет самое интересное место в книге, гораздо интереснее, чем рассказ о далеких и незначительных событиях «на юге».

Одни из юношей заикнулся о песне, но на него зашикали, наступило молчание. Очевидно, больше никто не хотел повторения необычных событий в общей комнате.

Ни днем, ни ночью ничто не нарушало спокойствия Пригорья, пока путники оставались там. На следующее утро они встали рано. Погода оставалась дождливой. Они хотели до наступления ночи добраться до Удела, а путь предстоял немалый. Жители Пригорья высыпали на улицы, чтобы посмотреть на их отъезд. Они были сейчас в лучшем настроении, чем целый год. Те, кто не видел путников во всем их вооружении, с удивлением смотрели на них: на Гэндальфа с белой бородой, с разливающимся вокруг него светом; на четверых хоббитов, похожих на воинов из древних сказаний. Даже те, кто смеялся над разговорами о короле, подумали, нет ли в этих разговорах правды.

— Ну, удачи вам на дорогах и благополучного возвращения домой, — сказал мастер Баттербур. — Я должен предупредить вас, что не все в порядке в Уделе, если верно то, что мы слышали. Странные события там происходят. Но одно за другим, а голова у меня так забита собственными тревогами. Если я могу осмелиться, то скажу, что вы изменились и вполне можете справиться с любыми неприятностями. Я не сомневаюсь, что скоро все будет в порядке. Счастливого пути! И чем чаще вы будете приезжать к нам, тем я буду довольнее.

Они попрощались с ним, проехали через западные ворота и двинулись в Удел. Пони Билл был с ними; как и раньше, на нем было немало багажа, но он трусил рядом с Сэмом и казался вполне довольным.

— Интересно, на что намекал старый Барлиман? — сказал Фродо.

— Догадываюсь, — угрюмо ответил Сэм. — Я видел в зеркале: срубленные деревья и мой старик, изгнанный с Роу. Надо поторопиться.

— И, очевидно, что-то неладно с южным Уделом, — сказал Мерри. — Совсем не стало зелья.

— Что бы это ни было, — заметил Пиппин, — можете быть уверены, что в самом центре находится лото.

— Может, и так, но не в самом центре, — возразил Гэндальф. — Вы забыли о Сарумане. Он интересовался Уделом раньше Мордора.

— Но, поскольку вы с нами, — сказал Мерри, — скоро все прояснится.

— Пока я с вами, — сказал Гэндальф, — но скоро мы расстанемся. Я не пойду в Удел. Вы сами должны справиться со своими делами, для этого вы вполне подготовлены. Вы разве еще не поняли? Мое время кончилось: наводить порядок, помогать друзьям — это уже не моя задача. А что касается вас, мои дорогие друзья, то вы не нуждаетесь в помощи. Вы выросли. И очень выросли. Теперь вы равны величайшим мира, и я не боюсь за вас.

И если хотите знать, скоро я сверну в сторону. Мне нужно поговорить с Бомбадилом. В свое время я не успел это сделать. Мои дни подходят к концу, и теперь нам многое нужно сказать друг другу.

Немного спустя они добрались до того места на дороге, где расстались с Бомбадилом. Они надеялись, что увидят его там. Но его не было видно, и над курганами стоял серый туман, и темная завеса скрывала старый лес.

Они остановились, и Фродо задумчиво посмотрел на юг.

— Хорошо бы снова увидеть старика, — чуть спустя заметил он. — Интересно, что с ним?

— Можешь быть уверен, ничего особенного, — сказал Гэндальф. — Живет спокойно и, я думаю, не очень интересуется нашими делами, разве что посещением энтов. Может позже вы увидите его. Но на вашем месте я бы поторопился домой и прибыл бы к мосту через Брендивайн до того, как закроют ворота.

— Но там нет никаких ворот, — сказал Мерри, — нет ворот дорог на дороге. Конечно, есть ворота в Бакленде, но меня через них пропустят в любое время.

— Нет никаких ворот? — повторил Гэндальф задумчиво. — Думаю, вы все же их найдете. И даже у ворот Бакленда у вас могут быть больше неожиданностей и неприятностей, чем вы думаете. Но вы наведете порядок. До свидания, дорогие друзья! Мы еще увидимся с вами. До свидания!

Он повернул Обгоняющего Тень, крикнул, и конь, как ветер, полетел к курганам.

— Ну, вот мы и снова вчетвером, как и начинали, — сказал Мерри. — Одни за другим все наши друзья остались позади. Как будто сон, который быстро бледнеет.

— Не для меня, — сказал Фродо. — Мне кажется, что сейчас я только засыпаю.

8. ОЧИЩЕНИЕ УДЕЛА

Уже наступила ночь, когда путники, промокшие и уставшие, добрались наконец до Брендивайна и увидели, что путь прегражден. В обоих концах моста стояли большие ворота, на дальнем конце они увидели несколько новых домов, двухэтажных с узкими окнами, мрачных и совсем не похожих на Удельские жилища.

Они стучали во внешние ворота и кричали, но вначале не было никакого ответа; затем, к их удивлению, кто-то задул в рог, и в окнах вспыхнули огни. Чей-то гортанный голос прокричал в темноте:

— Кто это? Уходите! Войти нельзя. Разве вы не видите объявления: не разрешается вход от заката до восхода солнца?

— Конечно, не видим в темноте, — крикнул Сэм. — И если хоббитов будут держать снаружи на таком дожде ночью, я сорву ваше объявление, как только найду его.

Хлопнуло окно, и толпа хоббитов с фонарями вывалилась из дома справа. Они открыли большие ворота, и некоторые из них вышли на мост. Увидев путников, они, казалось, испугались.

— Эй! — закричал Мерри, узнав одного из хоббитов. — Вы меня должны узнать, Хоб Хейвард! Я Мерри Брендизайк и хочу знать, что все это значит и что вы тут делаете?

— Будь я проклят! Это мастер Мерри, конечно, — сказал Хоб. — Говорили, что вы умерли! Погибли в старом лесу! Я рад видеть вас живым!

— Тогда перестаньте смотреть на меня через прутья и откройте ворота! — сказал Мерри.

— Мне очень жаль, мастер Мерри, но у нас приказ.

— Чей приказ?

— Шефа из Торбы-На-Круче.

— Шефа? Вы имеете в виду Лото? — спросил Фродо.

— Да, мастер Торбинс. Но сейчас мы просто говорим «шеф».

— Ну что ж, — сказал Фродо, — я рад, что он прославил Торбинсов. Но, очевидно, пришло время заняться им и поставить его на место.

Хоббиты за воротами замолчали.

— Нехорошо так говорить, — сказал один из них. — Он узнает. И если вы будете производить столько шума, вы разбудите большого человека шефа.

— Мы его и так разбудим и увидим, — проговорил Мерри. — Если вы хотите сказать, что ваш драгоценный шеф нанял разбойников и грабителей, тогда мы пришли как раз вовремя.

Он спрыгнул с пони и, увидев в свете фонарей объявление, сорвал и перебросил его через ворота. Хоббиты попятились, не собираясь открывать.

— Давай, Пиппин! — сказал Мерри. — Двоих достаточно.

Мерри и Пиппин взобрались на ворота, и хоббиты побежали. Еще раз прозвучал рог. Из большого дома слева появилась на фоне освещенных дверей большая фигура.

— Что это? — усмехнулся появившийся, выходя вперед. — Взлом ворот? Убирайтесь, или я сломаю ваши грязные маленькие шеи.

Но тут он остановился, увидев блеск мечей.

— Билл Ферни, — сказал Мерри, — если за десять секунд ты не откроешь ворота, то пожалеешь об этом. Я проучу тебя сталью, если ты не будешь повиноваться. А открыв ворота, ты выйдешь из них и никогда больше не вернешься. Ты разбойник и грабитель с большой дороги.

Билл Ферни вздрогнул, побежал к воротам и открыл их.

— Дай мне ключ! — сказал Мерри.

Но разбойник пробежал мимо него и нырнул в темноту. Когда он пробегал мимо пони, один из них лягнул его сзади. Билл с криком полетел в ночь, и его больше не было слышно.

— Отличная работа, Билл! — сказал Сэм, имея в виду пони.

— Вот и все с большим человеком, — сказал Мерри. — А с шефом увидимся позже. Тем временем нам нужно помещение на ночь. Похоже, вы разрушили гостиницу у моста и поставили вместо нее эти отвратительные дома. Мы пойдем туда.

— Мне очень жаль, мастер Мерри, — сказал Хоб, — но это не разрешается.

— Что не разрешается?

— Впускать посторонних, есть лишнюю пищу и вообще все, — сказал Хоб.

— А почему? Был плохой год? Мне казалось, что лето было прекрасное и урожай хороший.

— Да, год был хороший, — сказал Хоб. — И мы вырастили богатый урожай, но точно не знаем, что с ним. Это все «сборщики», ходят повсюду, отбирают и говорят о запасах и о справедливом дележе. Но они больше отбирают, чем делят, и мы уже никогда не видим собранного.

Пиппин зевнул.

— Слишком утомительно для меня сегодня вечером. Дайте нам место, где мы могли бы поспать. Все равно оно будет лучше многих мест, которые мне приходилось видеть.

Хоббиты у ворот по-прежнему казались очень встревоженными: по-видимому, было нарушено еще какое-то правило. Но больше никто не противоречил таким опытным и вооруженным путникам, двое из которых были очень высоки и выглядели необыкновенно сильными. Фродо приказал снова закрыть ворота. Разумнее было сохранить предосторожности, пока вокруг бродят разбойники. Затем четверо хоббитов отправились в караульню и устроились там поудобнее. Это было голое и неприятное помещение с маленьким очагом, который не позволял развести хороший огонь. На втором этаже стояли ряды твердых постелей и на стене висели объявления и тексты правил. Пиппин сорвал их. Пива не было, а еды действительно оказалось слишком мало, но с тем, что принесли с собой путники, ее хватило даже для небольшого пира. И Пиппин нарушил правило номер четыре, бросив в огонь большую часть дров.

— Покурим, пока вы расскажете нам о том, что происходит в Уделе, — сказал он.

— Трубочного зелья нет, — ответил Хоб, — только для людей шефа. Все запасы куда-то исчезли. Мы слышали, что большая телега с грузом отправилась из южного Удела по старой дороге через брод Сарн. Это было в конце прошлого года, после вашего отъезда. Но с тех пор многое изменилось.

— Замолчи, Хоб Хейвард! — закричали остальные. — Ты знаешь, что такие разговоры запрещены. Шеф узнает о них, и мы все поплатимся.

— Он ничего не узнал бы, если бы среди нас не было доносчиков, — горячо сказал Хоб.

— Ладно, ладно, — сказал Сэм. — Достаточно. Не хочу больше слушать. Я надеялся отдохнуть, но теперь вижу, что нам придется поработать. Давайте спать и забудем обо всем до утра!

У «шефа», очевидно был способ узнавать новости. От моста до Торбы-На-Круче было добрых сорок миль, но кто-то их быстро преодолел. Фродо и его друзья скоро были обнаружены.

У них не было определенного плана, они смутно думали о том, чтобы вначале вместе отправиться в Крикхэллоу и немного отдохнуть. Но теперь, увидев, как складываются дела, они решили направиться прямо в Хоббитон. Поэтому на следующее утро они неторопливо двинулись по дороге. Ветер прекратился, но небо по-прежнему было серым. Местность вокруг казалась печальной, мрачной. Было начало ноября, осень. Казалось, слишком много костров горело по сторонам, и во многих местах поднимался дым. Большой столб его поднимался далеко в направлении на Вуди-Энд.

Вечер застал хоббитов у Фрогмортона — деревни на дороге в двадцати двух милях от моста. Здесь они собирались провести ночь: «Плывущее бревно» в Фрогмортоне было отличной гостиницей. Но, подъехав к восточному концу деревни, они увидели барьер и большое объявление: проезда нет. За барьером стоял большой отряд шерифов с палками в руках и перьями на шляпах. Они выглядели одновременно важными и испуганными.

— Что это? — спросил Фродо, склонный к юмору.

— А вот что, мастер Торбинс, — ответил глава шерифов, хоббит с двумя перьями на шляпе. — Вы арестованы за недозволенный проход через ворота, срывание правил, нападение на хранителя ворот, браконьерство, сон в помещении караульни и подкуп стражи едой.

— А что еще? — спросил Фродо.

— Этого достаточно, — ответил главный шериф.

— Могу еще кое-что добавить, — вмешался Сэм. — Называние вашего шефа неподходящими словами, намерение ударить кулаком по его прыщеватой роже, благодарность шерифам за то, что они выглядели дураками.

— Довольно, довольно, мастер! Шериф приказал, чтобы вы вели себя спокойно. Мы отведем вас в Байуотер и передадим людям шефа; и он разберет ваш случай, тогда и сможете дать ему объяснения. Но если вы не хотите очень долго оставаться в тюремных норах, советую вам помолчать.

К удивлению шерифов, Фродо и его товарищи расхохотались.

— Не говорите глупостей! — сказал Фродо. — Я пойду, куда и когда захочу. Я иду по делу в Торбу-На-Круче, но если вы хотите идти с нами, мы не возражаем.

— Хорошо, мастер Торбинс, — сказал глава шерифов, отводя барьер в сторону. — Но не забудьте, что я арестовал вас.

— Не забуду, — сказал Фродо. — Никогда. Но я могу простить вас. Сегодня я не собираюсь больше идти, поэтому можете отвести меня в «Плывущее бревно».

— Я не могу этого сделать, мастер Торбинс. Гостиница закрыта. В том конце деревни есть помещение шерифа. Я отведу вас туда.

— Хорошо, — согласился Фродо. — Идите, мы поедем за вами.

Сэм рассматривал шерифов и вскоре увидел знакомого хоббита.

— Эй, Робин Смоллбарроу! — позвал он. — Иди сюда, я хочу поговорить с тобой.

Украдкой взглянув на предводителя, который выглядел рассерженным, но не решался вмешиваться, шериф Смоллбарроу подошел к Сэму, который слез с пони.

— Послушай, Робин, — сказал Сэм. — Ведь ты из Хоббитона, и у тебя должно было хватить разума не устраивать засаду на мастера Фродо и вообще. И почему закрыта гостиница?

— Они все закрыты, — ответил Робин. — Шеф запретил пиво. С этого все и началось. И он не разрешает свободно передвигаться. Если хочешь куда-нибудь отправиться, нужно идти в дом шерифа, объяснить дело и получить разрешение.

— Стыдно позволять такое, — сказал Сэм. — Тебе самому содержимое гостиницы нравилось больше, чем ее наружный вид. Ты всегда, по делу или без него, заходил туда.

— Я и сейчас хотел бы этого, Сэм. Но не думай обо мне слишком плохо. Что я могу сделать? Ты знаешь, я поступил в шерифы семь лет назад, до того, как все это началось. Думал, что получу возможность побродить по стране, послушать новости и узнать, где лучшее пиво. Теперь же все по-другому.

— Но тогда уйди из шерифов, если это стало плохим делом.

— Нам это не позволено.

— Если я часто буду слышать «не позволено», я рассержусь, — заявил Сэм.

— Не могу сказать, что это мне нравится тоже, — сказал Робин, понижая голос. — Если мы рассердимся все вместе, что-нибудь можно будет сделать. Но люди, Сэм, люди шефа. Он шлет их повсюду, и если кто-нибудь из нас, маленьких хоббитов, заявляет о своих правах, его тащат в тюремные норы. Они взяли старого Флордамилинга, старого Уилла Битфута, мэра и еще многих других… Потом стало еще хуже. Они нас часто избивают.

— Зачем же служить им? — гневно спросил Сэм. — Кто послал тебя в Фрогмортон?

— Никто. Мы находимся здесь в доме шерифа. Мы теперь первый восточно-удельский отряд. Большинство здесь против своей воли. Даже в Уделе, впрочем, нашлись такие, которым нравиться вмешиваться в чужие дела. И даже хуже: некоторые шпионят для шефа и его людей.

— Вот как вы о нас узнали?

— Верно. Они используют старую службу почты и держат повсюду специальных бегунов. Один сегодня ночью прибыл с «секретным сообщением», а другой ушел отсюда. А утром пришел приказ арестовать вас и доставить в Байуотер, а не прямо в тюремные норы. Очевидно, шеф вначале хочет посмотреть на вас.

— Боюсь, что скоро ему этого не захочется, — сказал Сэм.

Дом шерифа в Фрогмортоне был таким же плохим, как и дом у моста. Одноэтажный с узкими окнами, он был построен из плохо пригнанных кирпичей. Внутри него было сыро и невесело. Ужин находился на длинном, голом столе, который не мыли уже много недель. Да и еда была отвратительная. Путники с радостью оставили это место. До Байуотера оставалось восемнадцать миль, и они выступили в десять часов утра. Они выступили бы и позже, но задержка явно раздражала главу шерифов. Западный ветер сменился северным, стало холодней, но вот дождь прекратился. Очень комичная кавалькада покидала деревню, хотя мало кто из жителей осмелился выйти посмотреть на нее. Дюжине шерифов было приказано конвоировать «пленников», но Мерри заставил их идти впереди, а сами друзья поехали сзади. Мерри, Пиппин и Сэм смеялись, разговаривали и пели, а шерифы брели впереди, стараясь выглядеть строгими и важными. Фродо, однако, был молчалив и выглядел печальным и задумчивым.

Последним, кого они встретили в деревне был крепкий старик, подрезавший живую изгородь.

— Эй! — усмехнулся он. — Кто кого арестовал?

Два шерифа немедленно отправились к нему.

— Эй, шериф! — крикнул Мерри главе. — Прикажи своим парням вернуться, если не хочешь, чтобы я занялся ими!

После окрика своего начальника два хоббита угрюмо вернулись.

— Теперь вперед! — сказал Мерри, и после этого путешественники следили за тем, чтобы их пони шли достаточно быстро и не давали шерифам возможности оглядываться. Взошло солнце, и, несмотря на холодный ветер шерифы вскоре вспотели и начали отдуваться.

У камня трех Уделов они сдались. Они проделали почти четырнадцать миль с короткой остановкой в полдень. Было уже три часа. Шерифы проголодались, стерли ноги и не могли идти дальше.

— Ну, доберетесь сами, — сказал Мерри. — Мы поедем вперед.

— До свидания, Робин! — сказал Сэм. — Я подожду тебя у «Зеленого дракона», если ты еще не забыл, где это. Не задерживайся в пути.

— Вы уходите из-под ареста, — уныло сказал глава шерифов. — Я не отвечаю за это.

— Мы уже нарушили много правил и никого не просим отвечать за это, — сказал Пиппин. — Удач вам всем.

Путники двинулись вперед и, когда солнце начало склоняться к белым склонам далеко на западном горизонте, они прибыли к широкому пруду у Байуотера. Здесь их ждала действительно первая болезненная неожиданность. Это была родина Сэма и Фродо и они поняли, что всегда тосковали по ней. Но многие дома, которые они помнили, теперь исчезли. Некоторые как будто сгорели. Приятный ряд хоббичьих нор на северном берегу пруда был разрушен, маленькие садики, сбегавшие к самой воде, заросли сорняком. Хуже всего было то, что вдоль берега пруда, где проходила дорога на Хоббитон, был выстроен ряд безобразных новых домов. Раньше здесь была аллея. Теперь все деревья были вырублены. В отчаянии глядя в направлении Торбы-На-Круче, путники увидели в отдалении высокую кирпичную трубу. Из нее валил черный дым.