Тогда Турин поверил его словам и поспешил на мост. Но когда он миновал Глаурунга, тот сказал ему:

— Торопись, сын Хурина, в Дор-Ломин, иначе орки снова опередят тебя. И если ты промедлишь ради Фундуилос, тебе никогда уже больше не увидеть ни Морвен, ни сестру твою, и они проклянут тебя!

И Турин пошел на север, а Глаурунг снова засмеялся, потому что он выполнил приказ своего хозяина. Затем дракон с удовольствием вернулся к своим делам и сжег все вокруг себя. Всех орков он прогнал прочь, потом разрушил мост и сбросил обломки в пену Нарога.

А Турин спешил на север, и ужасная зима шла ему навстречу, потому что в тот год снег выпал еще до конца осени. Все время, пока Турин шел, ему слышались в лесах и холмах крики Фундуилос, и велики были его муки. Но сердце Турина терзали лживые слова Глаурунга, а воображение показывало орков, жгущих дом Хурина и уводящих Морвен и Ниенор на муки.

Наконец, изнуренный долгой дорогой, Турин вместе с зимним льдом пришел к омутам Иврина. Он с трудом пробрался проходами Дор-Ломина и снова увидел страну своего детства, но Морвен там не было. Дом стоял пустой, разрушенный, холодный, и он ушел оттуда и явился в дом Бродды Восточноязычного, того, кто взял в жены Аэрин, и там Турин узнал, что Морвен давно уже нет здесь, и куда она бежала никто не знает, кроме Аэрин.

Тогда Тургон шагнул к Бродде и, схватив его, вытащил меч, потребовав, чтобы ему сказали, куда ушла Морвен, и Аэрин сообщила ему, что Морвен отправилась в Дориат в поисках своего сына.

И тут у Турина открылись глаза, и последняя нить чар Глаурунга разорвалась. И, охваченный черной яростью, Турин убил Бродду в его доме и с ним других восточноязычных гостей Бродды. После этого он бежал и скрылся в снегах, и ему помогали люди племени Хадора. Они знали пути в лесных дебрях, и с ними Турин сквозь вьюгу добрался до убежища изгнанников в южных горах Дор-Ломина. Одно лишь утешение осталось у Турина: что доблесть черного меча открыла для Морвен дорогу в Дориат. И он сказал себе: значит не все, что я сделал, привело ко злу. И какое лучшее место нашел бы я для своих родичей, пусть бы даже явился раньше? Ведь если будет разрушен пояс Мелиан, тогда придет конец последней надежде. Нет, все случилось к лучшему, потому что я бросаю тень на все, куда бы ни пришел. Пусть Мелиан хранит их! И я хоть на некоторое время оставлю их не в омраченном мире!

Прошло время. Турин, спустившись с Эред Витрина, тщетно искал Фундуилос. Он осмотрел все дороги, что ведут к проходам Сириона. Следов не было, и, спустившись вниз по Тенглину на юг, Турин натолкнулся на нескольких людей, Бретиля, окруженных орками, и он освободил их, потому что орки бежали от Гуртанга. Турин назвался Диким человеком из лесов, и люди просили его остаться жить с ними. Но он сказал, что у него есть дело — он должен разыскать Фундуилос. Тогда Дорлас, предводитель лесных людей, сообщил ему о ее смерти, потому что люди Бретиля подстерегли войско орков, гнавших пленников из Нарготронда. Люди надеялись освободить пленников, но орки тут же перебили всех пленников, а Фундуилос пригвоздили копьем к дереву. Люди похоронили ее вблизи того места и назвали курган именем девушки-эльфа.

С началом весны Турин пришел в себя, и он подумал, что ему следовало бы остаться здесь, в Бретиле, неузнанным, порвав с прошлым. Поэтому Турин взял новое имя Турамбар, Хозяин Судьбы, и просил лесных людей забыть о том, что он был для них пришельцем и когда-то носил другое имя. Тем не менее он не отказался от военных действий, так как не желал терпеть, когда орки приходили к переправам Тенглина, и он сделал это место смертельно опасным для орков.

В Дориат пришли новые вести о Нарготронде, потому что немногие уцелевшие при разгроме и разграблении явились к Тинголу, и стражи границ привели их к королю. И один из пришельцев говорил, что Глаурунг все еще живет в землях Фелагунда. Одни уверяли, что Мормегиль убит, а другие — что он околдован драконом и все еще находится там, но все утверждали, что до падения Нарготронда многим было известно, что Мормегиль не кто иной, как Турин, сын Хурина из Дор-Ломина.

Тогда Морвен как будто потеряла рассудок и уехала на поиски своего сына. Поэтому Тингол послал за ней Маблунга с воинами, чтобы охранять ее и найти новости, какие сумеют. Но Ниенор идти с ними не разрешили.

Однако ей было свойственно бесстрашие ее рода, и в недобрый час она переоделась в одежду воина Тингола и отправилась в свою злополучную поездку.

Они догнали Морвен у берегов Сириона, и Маблунг просил ее возвратиться, но она была не в себе и убедить ее не удалось. А тут еще появилась Ниенор и отказалась вернуться. И они перешли Сирион.

Через три дня они добрались до Амон Этира, там Маблунг окружил Морвен и ее дочь охраной и запретил двигаться дальше. Сам же спустился с разведчиками к Нарогу, однако, Глаурунгу было известно все, что они делали, и пылая гневом он выполз наружу и улегся в реке.

Вода вскипела зловонным паром, и Маблунг со своими спутниками заблудился, ничего не видя. Заметив атаку дракона, охрана на Амон Этире пыталась увести Морвен и Ниенор как можно быстрее назад, на восток.

Ветер окутал их сплошным туманом, и кони обезумели от зловония дракона, и управлять ими стало невозможно. Они бросались туда и сюда, так что всадники налетали на деревья и погибали, а других кони унесли неведомо куда. В этой суматохе женщины были потеряны, и в Дориате так о них никогда и не узнали. А Ниенор, сброшенная конем, не получила повреждений и отправилась назад к Амон Этиру, чтобы ждать там Маблунга. Она поднялась через туман и, посмотрев на запад, увидела прямо перед собой глаза Глаурунга, лежавшего на вершине холма.

Ее воля боролась с его взглядом, но он пустил в ход свою силу, и принудил ее смотреть в его глаза, и наложил на нее чары полного омрачения и беспамятства, и она в течении долгих дней не могла ни слышать, ни видеть, ни двигаться по собственной воле. Тогда Глаурунг оставил ее стоящей в одиночестве на Амон Этире и вернулся в Нарготронд.

В это время Маблунг, отважившийся исследовать залы Фелагунда, бежал оттуда при приближении дракона и вернулся на Амон Этир, но не нашел там никого, кроме Ниенор. Она не говорила и не слышала его слова, но следовала за Маблунгом, если он держал ее за руку. И в глубоком горе он увел ее. Их нашли трое спутников Маблунга, и они направились на север к границе Дориата, за Сирионом. По мере того, как они все ближе подходили к Дориату, силы возвращались к Ниенор, но она не говорила и не слышала, и слепо следовала за тем, кто ее вел.

Спутники уложили ее и тоже решили отдохнуть, и там их атаковала банда орков, но в этот час к Ниенор вернулись слух и зрение, и, пробудившись, она в ужасе вскочила и убежала.

Тогда орки бросились в погоню, а эльфы за ними. Эльфы догнали и перебили орков, Ниенор же скрылась. Она бежала, обезумев от страха, и платье на ней рвалось, цепляясь за ветви, пока она не оказалась совершенно нагой.

Маблунг, отчаявшись, возвратился в Менегрот и рассказал о случившемся. Тингол и Мелиан опечалились, Маблунг же ушел и долго, но тщетно искал сведений о Морвен и Ниенор.

А Ниенор продолжала свой бег в лесах, пока ее силы не иссякли, и она упала и уснула. Ниенор ничего не помнила, кроме мрака, оставшегося позади, поэтому она шла осторожно и стала голодать, потому что у нее не было пищи, а как добыть ее она не знала. Придя к переправам Тенглина, она перебралась через него и стала искать приют под деревьями Бретиля, потому что страх не покидал ее. С юга пришла страшная гроза, и Ниенор в ужасе упала на кургане, заткнув уши, и она лежала, не слыша грома, дождь хлестал ее, а она лежала. Там и нашел ее Турамбар. Увидев при вспышке молнии тело убитой, как ему показалось, девушки, он был поражен в самое сердце. Но лесные люди подняли ее, и Турамбар закутал девушку в свой плащ и отнес ее в сторонку, отогрел и дал ей еды.

И увидев Турамбара, девушка успокоилась, ибо ей показалось, будто она нашла, наконец, то, что искала в своем помрачении, и она уже не хотела расставаться с ним. Но когда Турамбар стал расспрашивать ее о том, как ее зовут, и о родичах, и о несчастьях ее, она стала волноваться как ребенок, который чувствует, что от него что-то требуют, но не может понять, чего именно, и она заплакала. Поэтому Турамбар сказал:

— Успокойся, рассказ может подождать. Но я дам тебе имя и буду звать тебя Ниниэль, Плачущая Девушка.

И тут же она кивнула и повторила: «Ниниэль». Это было первое слово, сказанное ею после омрачения, и впоследствии оно стало ее именем среди лесных людей.

На следующий день они понесли ее на Эйфель Иврин, но возле Димроста девушка начала сильно дрожать, из-за чего это место стало называться Нан Гирит — Вода, Вызывающая Дрожь.

Еще до того, как Ниниэль оказалась в жилище лесных людей, она заболела лихорадкой, и ей пришлось лежать на попечении женщин Бретиля, и те учили ее языку, как ребенка, но до прихода осени Брандир своим искусством излечил Ниниэль от болезни, и она уже могла говорить, но ничего не помнила, как Турамбар нашел ее на кургане. И Брандир полюбил девушку, но она отдала свое сердце Турамбару.

В это время орки не тревожили людей, в Бретиле царил мир, и Турамбар не ходил на войну. Его сердце потянулось к Ниниэль, и он просил ее стать его женой, но она медлила с ответом, потому что Брандир тревожился предчувствием и пытался удержать ее от этого. И он открыл Ниниэль, что Турамбар — это Турин, и тень омрачила ее мысли.

Но когда минуло три года от разрушения Нарготронда, Турамбар снова просил руки Ниниэль, и в середине лета они поженились.

До конца года Глаурунг послал орков в набег на Бретиль, а Турамбар сидел дома бездействуя, потому что обещал Ниниэль пойти на битву, только когда на них нападут. Но лесные люди потерпели поражение, и Дорлас упрекнул Турамбара в том, что он не помог народу. Тогда Турамбар взял свой меч и собрал людей Бретиля, и они разгромили орков. Но Глаурунг узнал, что черный меч находится в Бретиле, и замыслил новое зло.

К весне Ниниэль зачала и стала бледной и печальной. И в эти дни дошли слухи, что Глаурунг покинул Нарготронд. Тогда Турамбар выслал разведчиков.

С наступлением лета Глаурунг появился на границе Бретиля и улегся у берегов Тенглина, поэтому люди искали совета у Турамбара, и он сказал, что их сила будет напрасна против Глаурунга и что он сам выйдет на дракона, но им надо приготовиться к бегству.

Затем он вызвал добровольцев, и Дорлас вышел вперед, но остальные молчали. Тогда Дорлас стал упрекать народ и осыпал насмешками Брандира, но Хунгор, родич Брандира, просил разрешения идти вместо него.

Турамбар попрощался с Ниниэль, и ее охватили страх и предчувствия. И Турамбар с двумя спутниками отправился к Нан Гириту.

Но Ниниэль отправилась вслед за ними, и с нею незначительный отряд. Брандир пытался отговорить Ниниэль и ее людей от подобной опрометчивости, но они не обратили на него внимания. И Брандир последовал за ними, но из-за своей хромоты отстал.

Турамбар добрался до Нан Гирита и узнал, что Глаурунг лежит на берегу Тенглина, и он решил подобраться к дракону.

Турамбар и Хунгор почти теряли сознание от зловония и жара дракона, и Хунгор был убит камнем, свалившемся с туловища дракона.

Тогда Турамбар, собрав волю и мужество, полез на скалу один и оказался под драконом, вытащил Гуртанг и вонзил его до самой рукоятки в брюхо Змея. Почувствовав страшную боль, дракон рванулся и перемахнул через ущелье на другую сторону, извиваясь в агонии. И он затих.

Турамбар снова перебрался через реку, желая отыскать свой меч, который выскользнул из его рук, и заодно посмотреть на дракона. Он нашел его распростертым во всю длину, повернувшимся на один бок, а рукоять Гуртангар торчала из его живота.

— Привет, змей Моргота! Добрая встреча еще раз! Издохни теперь, и пусть мрак поглотит тебя! Так мстит Турин, сын Хурина!

Затем он вытащил меч, но следом за ним хлынула черная кровь и ударила ему по руке, и яд опалил ее.

А Глаурунг, открыв глаза, посмотрел на Турамбара с такой злобой, что тот качнулся и от этого взгляда, и от боли. Турамбар потерял сознание и упал. Рядом с ним лежал его меч.

Крики Глаурунга прокатились по лесам и донеслись до народа, сидевшего у Нан Гирита, и им показалось, что дракон торжествует, а Ниниэль сидела, дрожа от голоса Глаурунга, и омрачение снова овладело ею.

Такой и нашел ее Брандир, когда, хромая, он добрался до Нан Гирита, и тогда он с сочувствием устремился к Ниниэль, к тому же он подумал: Турамбар умер, но Ниниэль живет. Теперь, может быть, она пойдет со мной, и мы спасемся от дракона.

Он подошел к Ниниэль и сказал:

— Вставай, время уходит. Если хочешь, я поведу тебя.

Он взял ее за руку, и она последовала за ним, и никто не видел их ухода.

Но когда они спустились по тропе к переправам, взошла луна и озарила все вокруг.

Ниниэль спросила:

— Это и есть дорога?

И Брандир ответил, что не знает дороги, но нужно бежать, чтобы спастись от Глаурунга в чаще.

Тогда она сказала:

— Черный Меч был моим возлюбленным мужем, и я пойду на поиски его. Как ты мог подумать иное?

И она пошла вперед.

Она приблизилась к переправам и увидела Хауд-эн-Эллет, и ее охватил ужас. С криком побежала она на юг, вдоль реки.

Брандир увидел ее со склона холма и свернул, чтобы пересечь ей дорогу, но он был еще позади, когда Ниниэль оказалась среди разрушений: там она увидела лежащего дракона, но не обратила на него внимания, потому что рядом с ним лежал человек, и она бросилась к Турамбару, тщетно зовя его по имени. Тогда, обнаружив, что рука его сожжена, она омыла ее и перевязала. Она поцеловала мужа и просила его подняться.

Но тут Глаурунг пошевелился в последний раз перед смертью, испустил дух, сказав:

— Привет, тебе, Ниенор, дочь Хурина! Я обрадую тебя: ты нашла своего брата, и теперь ты знаешь его: это он, убийца в темноте, но самое худшее из всех его деяний ты почувствуешь в себе!

Посмотрев на лежащего Турина, она воскликнула:

— Прощай, о дважды любимый!

Тогда Брандир бросился к ней, но она ускользнула от него и, подбежав к обрыву Кабед-эн-Араса, бросилась с него, и погибла в бурном потоке.

Брандир пришел в Нан Гирит, и люди спрашивали его:

— Видел ли ты ее? Почему Ниниэль ушла?

И Брандир ответил:

— Ниниэль ушла навсегда, дракон мертв и Турин тоже, и это хорошо.

Он продолжал:

— Выслушайте меня до конца. Ниниэль, любимая нами, тоже умерла, она бросилась в Тенглин, не желая больше жить, потому что ей стало известно, что она на самом деле была Ниенор до того, как лишилась памяти, а Турамбар был ее родным братом, Турином.

Он кончил, и народ заплакал, и тут перед ними появился сам Турин. После смерти дракона он пришел в себя.

Увидев его, люди отпрянули в страхе, но Турин сказал:

— Успокойтесь и радуйтесь: дракон мертв, а я жив! Но по какой причине вы пренебрегли моим советом и пошли навстречу опасности? И где Ниниэль? Потому что я хочу ее видеть. Наверное, вы не привели ее из дома?

Тогда Брандир рассказал ему все, что произошло, и о смерти Ниниэль, но жена Дорласа воскликнула:

— Нет, вождь, он безумен! Потому что он сказал, что ты мертв, и назвал это доброй вестью. Но ты жив!

Турамбар пришел в ярость и поверил, что причиной была ненависть и зависть Брандира, и он со злобой говорил с Брандиром, и тогда Брандир рассказал ему, что он услышал, и назвал Ниниэль дочерью Хурина Ниенор.

Тогда Турамбар впал в бешенство и обвинил Брандира в том, что тот повел Ниниэль на смерть и с удовольствием огласил ложь Глаурунга — если только не придумал ее сам.

Затем он зарубил Брандира и бежал от людей в лес.

Как раз тогда Маблунг с отрядом перебрался через переправы Тенглина и, узнав Турина, приветствовал его и обрадовался. Он пришел для того, чтобы помочь Турину в битве с драконом.

Но Турин сказал:

— Ты пришел слишком поздно: дракон мертв!

Они изумились и воздали ему почести, но он сказал:

— Я прошу лишь об одном. Сообщите мне новости о моей сестре и матери, так как я узнал, что они ушли в Скрытое Королевство.

Тогда Маблунг смутился, но рассказал, как пропала Морвен, а Ниенор убежала на север.

Тут Турин понял, что судьба настигла его, и он напрасно убил Брандира.

И Турин захохотал, вскричав:

— Это поистине жестокая шутка!

И он приказал Маблунгу уйти и вернуться в Дориат, и унести с собой проклятье ему.

— И будь проклят за то, что ты исполнил порученное тебе! Это единственное мое желание, а теперь наступает ночь!

И он умчался от них, а они последовали за ним.

Но Турин опередил их, и придя в Кабед-эн-Арас, увидел, что наступила зима. Он вытащил свой меч и сказал:

— Привет, Гуртанг! Ты не признаешь ни повелителя, ни верности кому бы то ни было, кроме руки, которая владеет тобой! Ты не отступишь ни перед чьей кровью! Так не возьмешь ли ты кровь Турина Турамбара, сможешь ли ты быстро убить меня?

Из стали зазвенел голос:

— Да, я с радостью выпью твою кровь, чтобы я смог забыть кровь Белега, моего хозяина, и кровь Брандира, убитого несправедливо. Я убью тебя быстро!

Тогда Турин воткнул рукоять меча в землю и бросился на острие, и жизнь его оборвалась.

Тут появились Маблунг и эльфы и увидели мертвого Глаурунга и тело Турина, и скорбь наполнила их сердца.

Они подняли Турина и увидели, что меч переломился пополам, потом разожгли костер и сожгли дракона.

А Турина схоронили в высоком кургане и обломки Гуртанга положили рядом с ним. А когда все было кончено, эльфы запели плач о детях Хурина и водрузили на могиле огромный серый камень, на котором было вырезано рукой Дориата:

ТУРИН ТУРАМБАР

ДАГНИР ГЛАУРУНГА

а ниже было написано:

НИЕНОР НИНИЭЛЬ

Но тела ее там не было, и никто так и не узнал, куда воды Тенглина унесли его.