Интересно было смотреть на колонны марширующих кубинцев, пытающихся идти четким шагом. Вот уж наши ребята с ними помучились, ведь раньше кубинцы семенили мелкими "шажками" в ритме танца ча-ча-ча. Так трогательно было смотреть на старательно, но далеко не безупречно вышагивающих солдат. Но когда на площади появились женщины в форме милисиано, все ахнули - так красиво и четко и в то же время изящно у них получалось. А посмотрел бы ты на лица зрителей: огромные радостные глаза, открытые рты с забытыми и приклеенными к губам сигарами.
      А потом был утомительный для нас и интереснейший для кубинцев парад техники. Нам было интересно смотреть на демонстрацию мощи "нашего оружия". В каждом танке, на каждой машине и "катюше" сидело по одному переодетому нашему солдату. Народу нужно было показать, что есть оружие, есть чем защищаться. Этим и объясняется взрыв радости, встречающий каждую новую машину, пушку и танк. Да, интересная деталь. Представляешь, идут танки, много-много, а за ними бежит белая собака, абсолютно игнорирующая это дело. Или за несколько минут до парада обнаруживается, что у грузовика забыли покрасить одно колесо. И вот под одобрительные крики всех присутствующих несется солдат с ведром белой краски и устраняет недостаток, или представь ровную цепочку серо-голубых милисиано, опоясывающих площадь, а внизу такая же ровная строчка оранжевых апельсиновых корок. Здорово, правда? Где ты ещё такое увидишь?!
      А потом мне стало плохо так, как никогда раньше, от солнца. Я почувствовала, как горячо оранжевое солнце и слепящий свет, и как-то механически стала выбираться из толпы, пока не уткнулась в живот какого-то мулата. Для Кубы это вполне естественно. Ничуть не удивившись, он положил мне руку на голову. И лишь когда я стала садиться на землю и когда увидели, что я падаю, поднялся шум. Потом меня тащили по солнцу куда-то, пока, наконец, в свои руки дело не взяла какая-то энергичная женщина с прохладными руками, сразу организовавшая и тень, и санитаров с носилками. А потом я, подобно той собаке, гордо проплывала мимо трибун параллельно с танками. А вслед неслось: "О! Молоденькая! Советская! Красивая".
      А потом я услышала: "Фидель! Фидель!" Это везли ракеты "земля-воздух", а Фидель на трибуне сидел со счастливым лицом ребенка, который получил любимую игрушку. А потом меня перепоручили нашим военным - они ходят здесь в клетчатых ковбойках и широких брюках, как специалисты по сельскому хозяйству, они-то и домчали меня до дома.
      Теперь об интереснейших встречах, за последнее время их было две. Одна произошла в центре Гаваны около Капитолия, где раньше заседал кубинский парламент. После получки мы как всегда устроили поход по магазинам, нагрузились пакетами и потопали домой. По дороге я уселась на скамейку, а Катька побежала звонить Павлу, чтобы он доставил нас домой на такси. Сижу одна и думаю, конечно, о тебе (учти, когда я одна, всегда о тебе думаю), как вдруг подходит ко мне толстая тетенька, просит разрешения сесть рядом, спрашивает, кто я. Когда я сказала свою национальность, то она так обрадовалась, что я испугалась, как бы на её крики не сбежались милисиано и солдаты. Когда подошла Катька, мы узнали, что эта женщина - член районного Комитета защиты революции (эта организация занимается буквально всеми вопросами - от охраны зданий до организации детских садов и столовых).
      Она из очень обеспеченной семьи, получила образование в США, там она изучала коммерцию, вышла замуж за врача довольно левых взглядов и с тех пор не работала, имеет сына и дочь. После революции с головой ушла в работу: днем учится на курсах инструкторов (изучает марксизм-ленинизм), потом дежурит в комитете, вечером 4 раза в неделю читает по 3 часа лекции.
      Подъехала на машине её дочь, девушка 19 лет. И совсем уж не кубинского склада: серьезная, обстоятельная. Она учится в университете на медицинском факультете, член Комитета защиты революции, милисиано и т.д. По всему видно, что она гордость матери. Когда они нас повезли домой, обнаружилось, что девушка отлично водит машину, абсолютно без всяких эмоций и т.д. Мы знаем кубинских девушек, которые кроме великих способностей раскрашивать физиономию ни черта не могут (не все! Но в большинстве своем), а тут такое чудо! Оказалось, что она через месяц выходит замуж, жених тоже студент университета. Она нам сказала, что до свадьбы на некоторое время поедет на практику в Сьерру - в горы.
      В то же время у каждой кубинской красавицы есть лишь отличное тело и все, понимаешь? Да и ребята в большинстве своем такие же (я не о революционной молодежи говорю). Их интересуют красивая жизнь, тряпки, машины, как удачнее устроить личную жизнь, даже форму многие носят потому, что модно. У них нет литературы, даже самые интеллигентные люди плохо знают историю своей страны. Кинотеатры ломятся от публики, а 4 или 5 театров, где идет по одному спектаклю в сезон, почти пустуют.
      Вчера же, гуляя с Ленкой по Гаване, наткнулись на её знакомых мужчин (работают администраторами на заводах, учатся в вечерней школе, у одного уже семья, у другого скоро будет). Ребята умные, как черти, да к тому же хитрые. Устроили с нами трехчасовую беседу на политические темы.
      Разговор начался необычно, с вопроса, нравятся ли нам кубинцы. Мы отвечали вполне пристойно, тогда один из них говорит: "У нас все быстро: революция быстрая, специалистов готовим быстро, быстрая любовь, быстрые браки и разводы и т.д.". Нам пояснили, что часть кубинцев просто уходит от всех сложностей революции, то есть или вредит ей, или покидает родину. Так, например, большая часть шоферов настроена против Фиделя. Как объяснили нам ребята, раньше шоферы ездили в деревню, покупали продукты у крестьян и перепродавали их втридорога. Теперь это запрещено. Подорожал бензин, устанавливаются нормы у таксистов.
      На Кубе встречаются такие контрасты: часть людей неизвестно на какие доходы живет роскошно и бездумно, часть работает на износ, неделями, месяцами не бывая дома, живя на таблетках, не ложась спать по 5-6 суток.
      Вчера была суббота, вечером приходит наш ученик Рауль с каким-то пакетом. Оказывается, он купил две открытки с видами нашей улицы, одну для меня, вторую - для своей мамы. Так и сказал: "Натали, вы мне здесь, как товарищ, сестра и мама". А потом рассказал такое, от чего до сих пор тоскливо на душе. Понимаешь, они здесь поставлены в идиотские условия: без разрешения (которое, кстати, почти не дается) не могут пойти в кино, в театр, просто гулять в Гаване, не имеют права ходить друг к другу в дома, видеть девочек (которые после восьми часов носа не высовывают из дома). Денег им не дают, домой отпускают раз в неделю, а сейчас даже решили - раз в месяц. А кто живет в провинциях, тот вообще по полгода, а то и больше, родителей не видит. А ребятам от 14 до 19 лет. Девчонки многие не выдерживают таких порядков. А у мальчишек другие проблемы. Вот Рауль. Всю неделю глаз не поднимал. А вчера мне говорит: "Натали, многие не понимают, почему мы иногда плохо учимся. Но вот в прошлое воскресенье я получил телеграмму из дома, что мать лежит в больнице (а у нас ещё двое маленьких ребят, отца нет, старшая дочь, 21 года, сама без мужа воспитывает двух крох, работают обе женщины по домам, убирают, стирают и пр.)". И вот этот парень весь в мыслях дома, он же отлично знает, каково сейчас семье. Говорит, что не может есть, так как не уверен в том, что его родные в эту минуту имеют рис или кусок хлеба. Он говорит, что долго думал, куда пойти: работать на сахарный завод или учиться. Но потом решил, что если будет работать, то не сможет учиться. А сейчас, если пройдут эти два года, он станет учителем "и маме будет помогать и революции". А парню пятнадцать лет!
      А вчера были на концерте, который давали русские солдаты у нас в клубе. Концерт был отличный: хор пел всякие знакомые кубинцам песни, а когда заиграл эстрадный оркестр мелодии из "Веселых ребят", все танцевали на месте, потом все пели Гимн 26 июля, а потом ребята пели лирические песни. В конце пели "Интернационал", взялись за руки и покачивались в такт. А перед этим почтили память убитых двух маленьких детей в одной из деревень. На мой вопрос, почему гусаносы так зверски убивают совсем крохотных детей, ребята ответили, что эти сволочи хотят исказить истинное положение вещей на Кубе, крича на всех перекрестках, что на Кубе террор Фиделя. А ребята меня оберегают. Вечером, если мы куда-нибудь идем, провожают до самых дверей, чтобы какой-нибудь хитрый гусанос не устроил засаду.
      Алеха, а вот и поездка далеко от Гаваны.
      Это поездка в провинцию Лас-Вильяс, в главный город Санта-Клару и по самой провинции. Напишу тебе о впечатлениях, полученных от общения с простыми кубинцами. Знаешь, здесь, в Санта-Кларе, обычном провинциальном городе, я как-то поняла, чем удивительно симпатичен и притягателен этот народ. Прежде всего радушием, знаешь, таким искренним и честным, что забываешь и о неумении говорить по-испански, и что ты гость, да ещё в чужой стране. Если они смеются чему-то, то так заразительно, что и ты начинаешь хохотать на весь дом. Если тебя чем-то угощают, то так просто и с таким достоинством и так тактично, как если бы ты взял собственный кусок хлеба с собственного стола у себя дома. У кубинцев не испытываешь никакого стеснения.
      Алеха, ты знаешь, как я люблю дорогу, всякую, и знакомую, и незнакомую. А тут всюду пальмовые рощи, банановые плантации и бесконечные заросли сахарного тростника. Скоро, кстати, он поспевает, и мы с молодыми коммунистами поедем на рубку. Провинциальные городишки все удивительно одинаковые: одноэтажные домики с деревянными подпорками-колоннами, узкие улочки, бесконечные бары, большие и маленькие, крошечные лавчонки, где продают кофе. Уличные мальчишки-чистильщики обуви с деревянными ящиками в руках, где хранят щетки и мази, продавцы газет. От наших городов они, помимо всего прочего, отличаются прекрасными дорогами и приятными в смысле современных форм домами. Внутри, правда, не совсем так хорошо, как снаружи.
      Из Санта-Клары нас повезли по направлению к северному побережью, в сторону портового городка Кайбайрена. До него не доехали, а попали к нашим русским солдатам. Помнишь, я уже писала, что они ходят в клетчатых рубашках и широких штанах. Раньше они давали нам концерт в Гаване, а теперь мы приехали к ним в гости. Ты, наверное, знаешь о наличии наших ракет на Кубе. А теперь американцы объявили блокаду Кубы и готовятся к высадке на остров.
      Встреча прошла хорошо. Часть наших ребят в клетчатых рубашках и широких брюках, но с автоматами несла дежурство у ракетных установок, другие встречались с нами. Пели песни, вспоминали Родину. Наши солдаты были очень благодарны нам за посещение, ведь многие из них уже по шесть месяцев не отходили и на сто метров от расположения своей части. Наш визит снял напряжение у ребят, и мы тепло попрощались, обещали снова приехать.
      При отъезде из части мы познакомились ещё с одним молодым кубинцем. Представь себе такую картину: развороченная красная земля (на Кубе почва краснозем), по ней ползет большой советский гусеничный трактор С-100, на который навешено сразу два агрегата - мощный кусторез и пятизубовый рыхлитель почвы. А на тракторе сидит молодой кубинский парнишка, на голове у него наша русская зимняя меховая шапка с поднятыми ушами. Он останавливает трактор и приветливо машет нам рукой. Подходим. Парнишку зовут Сантьяго. Он сносно говорит по-русски, учился в Союзе на механика, а шапку одевает как память о своей поездке к нам.
      Он объясняет, что воюет с марабу - колючим кустарником-сорняком. Здесь он расчищал площадку для русских ракет, которые помогут разбить американский империализм.
      Сантьяго рассказал, что марабу - такой колючий кустарник, что даже птицы на садятся на него, а водители колесных тракторов не решаются заезжать на земли, где он растет - в два счет проткнет покрышку шин. Рубить его крестьянским мачете (длинный широкий нож) намного труднее, чем сахарный тростник, и даже обычные бульдозеры плохо справляются с этой работой. К тому же марабу - сорняк с претензиями, он не растет где придется, а захватывает самые лучшие, плодородные земли..."
      На этом эпизоде Джеку было велено прервать чтение.
      Ему сказали:
      - Запомни имена: Сантьяго - кубинца и На-тали - русской учительницы и как выглядит этот кубинец, особенно его русскую шапку-ушанку.
      - Я ещё раз прочту это место, - попросил Джек, уже начиная соображать, что от него хотят.
      Джеку объяснили, что от него хотят. Его отвезут в город Санта-Клара, а потом до того места, где была Натали, то есть прямо к местности, где расположены русские ракеты. Ему нужно будет найти Сантьяго в его ушанке и представиться учеником Натали, сказать, что он в этих местах навещает своих родственников, и выведать у Сантьяго все о русской ракетной базе, особенно о подходах к ней. Его заставили выучить несколько русских слов, таких как: "Здравствуй", "Как дела?", "Давай, давай!", "Хорошо", чтобы он не попал впросак, когда скажет Сантьяго, что изучает русский язык.
      Один из спутников Перейры предложил дать Джеку литровую бутылку чистого спирта для русских солдат.
      - Дело в том, - сказал он, - что русские солдаты, когда находятся в увольнении, скупают весь 96-градусный спирт целыми ящиками. На Кубе его никто раньше не покупал. Дело дошло до того, что Фидель запретил продажу спирта в магазинах. А литровая бутылка будет подарком русским солдатам.
      - Не надо! - резко оборвал говорящего Перейра. - Это вызовет подозрения. Откуда у бекадо спирт? И никаких подарков!
      Ночью на машине из Гаваны вместе с Джеком выехал Йейито. К утру они были на месте. Все прошло довольно спокойно. Джек отыскал Сантьяго, передал привет от Натали и подарил ему несколько русских газет, чему тот очень обрадовался. Из разговора с Сантьяго Джек кое-что узнал для выполнения своего задания. С интересом осмотрел машину, на которой работал Сантьяго а, когда тот снова завел мотор трактора, распрощался с ним.
      Джек и Йейито вернулись в Гавану в тот же день, ближе к вечеру.
      В доме капитана их ждал Перейра.
      - Хорошо, что вы приехали, - сказал он, - а то я уже собирался отбыть. Все изменилось. Высадки американцев на остров не будет! - Перейра замолчал, чтобы увидеть, какое впечатление эти слова произвели на его собеседников.
      Джек широко раскрыл глаза, а Йейито пожал плечами, как бы задавая вопрос: "Почему?".
      - За эту ночь, ребята, пока вы были в дороге, два руководителя: русский премьер Никита Хру-щев и Джон Кеннеди, президент США, договорились покончить дело миром, решить Карибский кризис, избежав ядерной войны.
      - И как же это? - спросил Джек.
      - Никита Хрущев обещал вывезти русские ракеты с Кубы, а Джон Кеннеди снять блокаду с острова и отменить высадку на Кубу своих войск.
      - Так почему все это? - настаивал Джек, который был уже уверен, что через короткое время он получит обратно все богатство своей семьи.
      - Поясню коротко, - ответил Перейра, - тороплюсь! Дело в том, что Фидель Кастро заявил, что кубинцы будут тем народом, который первым сгорит в пожаре атомной войны. И Джон Кеннеди первый понял, что и он, и Никита Хрущев при наличии на Кубе русских ракет стали заложниками Фиделя Кастро. В этих условиях, даже при нежелании русских запускать свои ракеты, он мог спровоцировать начало военных действий, и тогда атомная война была бы неизбежна. Несколько часов спустя, когда Кеннеди сообщил свои соображения Хрущеву, тот тоже понял создавшееся положение, и обе стороны решили покончить атомное противостояние мирно. Все понятно?
      - Более менее, - только и ответил Джек. В этот момент он опять почувствовал себя как бы в акульей пасти. Как же они отсюда выберутся? Он знал, что на всем протяжении морского побережья Кубы расставлены войска, посты, пулеметные расчеты, в бухтах стоят вооруженные катера, а кое-где на первой линии обороны находятся русские солдаты. Обо всем этом Джеку рассказал Йейито, когда они ездили в Санта-Клару.
      Как бы отвечая на его немой вопрос, Перейра ободряюще сказал:
      - Не все так плохо. Подождите немного, через пару дней войска и милисиано уйдут с побережья, они там уже около десяти дней и делать им там больше нечего. Оканчивайте свои дела и выбирайтесь обратно. Если будут большие затруднения, Йейито знает, где меня найти.
      Перейра ушел и больше Джек его никогда не видел.
      - Что будем делать? - спросил Джек у Йейито.
      - Во-первых, нам нужно захватить ещё один клад с бриллиантами и золотом. Адрес ты помнишь?
      - Да, - кивнул головой Джек. - Это в Сороа, недалеко от Гаваны. Когда мы туда поедем?
      - Через пару дней. Но у нас проблема с капитаном. Ты не забыл, что его нужно взять с собой? Ведь он хочет бежать с Кубы, оставив здесь жену и ребенка. Нет? Ну вот и хорошо, но это осложняет наше положение.
      Джек пожал плечами. Он порядком устал и хотел немного отдохнуть, забыться и сказал об этом Йейито.
      - Все зависит от нашего капитана Пелайо, он скоро вернется с позиций, тогда и будем планировать наши дальнейшие действия, а сейчас давай отдыхать.
      ЧИНА
      Позавтракав, Джек и Йейито расположились у телевизора посмотреть последние новости. Показывали прибытие на Кубу какой-то делегации. Встречать делегацию в гаванский аэропорт "Ранчо Боэрос" приехал Фидель Кастро и какие-то люди, не похожие на кубинцев, которых Джек не знал.
      - Это делегация русских во главе с одним из их руководителей Микояном, - сказал Йейито.
      - А кто рядом с Фиделем? - спросил Джек. - Такой высокий, худой, рыжий и костистый? Это не кубинец!
      - Это русский посол, - пояснил Йейито.
      - Несолидный он какой-то.
      - Только на вид. Как сказал Перейра, помимо того, что он посол, он ещё большой чин в КГБ - русском шпионском ведомстве. Человек широкой русской натуры - пьет и любит женщин. Свою жену оставил в Москве, а сейчас крутит любовь с молодой женщиной, заведующей секретариатом в посольстве. Перейра вознамерился было воспользоваться этой слабостью посла и подсунуть ему красивую кубинку, своего человека, но не тут-то было, посол опытный чекист, как говорят русские, и на подобную приманку не клюнул... Первая шифровка, когда он стал русским послом на Кубе, была: "Выпил с Фиделем бутылку водки и съел полбанки икры...". Американцы научились разгадывать посольские шифровки в Москву, - пояснил Йейито.
      - А зачем Микоян прилетел на Кубу? - прервал его Джек, - про посла слушать ему было неинтересно.
      - Он прилетел на Кубу, чтобы уговорить Фиделя не обижаться за вывоз ракет и, конечно, что-либо пообещать взамен. Ведь Фидель потерял многое с вывозом ракет, а главное - теперь он не может бесконтрольно манипулировать миром и войной.
      - А это... - что-то снова хотел спросить Джек, но в это время в дверь позвонили.
      К ним заявились родители хозяйки дома с её дочкой Титой. И первый вопрос их был:
      - Где Пелайо? Положение Нанси в больнице очень тяжелое, и ему надо к ней ехать и поговорить с врачами. Разве его дома нет?
      - Нет, - ответил Джек. - Он эн тринчерас - в окопах.
      Эн тринчерас - в окопах - на Кубе говорили про тех людей, которые ещё не вернулись с боевых позиций.
      - Да уже многие вернулись! Ведь янки блокаду сняли! Почему же его ещё нет?
      Джек пожал плечами. Он знал, что капитан уже вернулся с позиций, но, не заезжая домой, отправился в Кайбайрен, чтобы с рыбаками договориться об их побеге.
      - Но, сеньора, - в разговор вмешался Йейито, обращаясь к матери Нанси. - Может быть, мы чем-нибудь поможем? Мы друзья капитана!
      - Может быть, и да. Если вы съездите в больницу и поговорите с дочерью, успокоите её, скажете, что Пелайо скоро появится, и поговорите с врачами, Нанси легче будет переносить свое состояние.
      - Конечно, это можно.
      - Возьмите с собой Титу, она знает, куда ехать, бывала там с нами. Потом, пожалуйста, отвезите её к нам домой, - женщина протянула бумажку с адресом.
      - Хорошо, сеньора, мы все сделаем. Пожалуйста, не беспокойтесь.
      - Большое вам спасибо. Телефон наш Пелайо знает, пусть позвонит, когда приедет.
      - Боюсь, сеньора, что, хотя он и торопится домой, ведь он офицер, и его могут задержать.
      - Мы это понимаем. Но все же пусть поторопится, когда приедет. Мы уходим, до свидания!
      Когда родители Нанси ушли, Йейито отвел Джека на кухню, чтобы поговорить о том, как им быть дальше.
      - Пелайо не вернется, он будет ждать нас в Кайбайрене. Тебе же придется с девочкой ехать в больницу. Все сделаешь, как сказала старуха. Сегодня же нам нужно смотаться в Сороа, это несколько часов езды от Гаваны, ты знаешь. Заберем там клад и сегодня же к ночи постараемся быть на месте побега. Я поеду заправлюсь бензином, а ты займись девочкой - чиной, она действительно похожа на китаянку.
      - Хорошо, - Джек кивнул головой, - я понимаю, нужно торопиться. Что-нибудь взять из вещей Пелайо?
      - Да, я знаю, что взять, их заберем сейчас и прихватим с собой немного еды. Действуй!
      Джек вернулся в комнату и занялся девочкой.
      - Так тебя Тита зовут? - спросил он её.
      - Да-а, - протянула, - можешь меня звать Чина, так меня зовут на улице.
      - Стоит ли, давай я тебя буду звать Тита. Да ты и не похожа на китаянку, может быть, чуть-чуть.
      - А я белая?
      Джек знал, что на Кубе все чернокожие, смуглые, светлосмуглые люди хотят быть или казаться белыми. Черная негритянка хочет выйти замуж за более светлого негра, чтобы дети были светлее, черный негр жениться на светлой мулатке. Зная это, он ответил, не лукавя, потому что кожа Титы была лишь только немного смуглой:
      - Да ты белая почти.
      - А я тебе нравлюсь?
      - Нравишься, - Джек почувствовал, что говорит искренне. - Ты славная девочка.
      - Тогда можно, мы поиграем вместе?
      - Можно, - Джек подумал и спросил, - а во что?
      - В куклы!
      Джек рассмеялся:
      - Давай в куклы!
      Тита принесла куклу.
      - Вот посмотри, какая она красивая!
      - Она чертовски хороша! И новое красное платье, красивые белые клипсы, и модные босоножки. Ай да кукла!
      - Тебе нравится?
      - Да!
      - Тогда ты бери её и иди гулять с ней. А я приготовлю обед.
      Джек взял куклу в руки и хотел было подняться со стула. Но Тита его остановила:
      - Это же все понарошку, ты сиди здесь и вроде гуляешь, расскажи ей что-нибудь, а я тоже послушаю.
      В этот момент дверь неслышно отворилась и вошел Йейито, и Джек услышал голос над своей головой:
      - Ну вот, можно ехать! А доиграете потом.
      - Нет! - начала было сопротивляться Тита, но её перебил Джек:
      - Мы же едем к твоей маме, разве ты забыла?
      Джек положил куклу на стул, взял девочку за руку и, выйдя на улицу, сел с ней в машину, а в это время Йейито запер дверь дома.
      В больнице их провели в большую светлую комнату для посетителей, в которую выходило несколько дверей. У одной из стен комнаты на красиво оформленном постаменте стоял бюст Камило Сьенфуэгоса, одного из героев кубинской революции, трагически погибшего уже в мирные дни при аварии вертолета над открытым морем. У бюста стояла вазочка со свежими цветами.
      Джек задумчиво смотрел на этот бюст, задавая себе вопрос, зачем люди жертвуют собой во имя революции, когда его за руку тронула Тита:
      - А вот и мама!
      Джек посмотрел в ту сторону, куда его тянула девочка, и растерялся.
      Он увидел всю забинтованную женскую фигуру в больничном халате. Не забинтованными были только глаза и узкая полоска губ.
      - Ты говорить можешь? - спросил он Нанси.
      Та отрицательно покачала головой и хриплым шепотом, наклонясь к уху Джека, прошептала:
      - У меня только ноги целы, опалены взрывом грудь и лицо, лицо больше, чем грудь, её предохранила одежда. А где мой муж, где Пелайо?
      - В окопах пока.
      - Передай ему записку и скажи, что я его жду... Он мне очень нужен.
      Нанси наклонилась к дочери, обняла её одной рукой и что-то тоже сказала ей на ушко.
      Джек, оставив мать с дочерью, прошел в кабинет к лечащему врачу и представился ему как родственник Нанси.
      Врач сообщил ему ещё одну новость.
      - Все бы ничего, - сказал он, - все излечимо, рубцы, конечно, останутся, но наша пациентка, оказывается, беременна. Вы понимаете, что это значит? Нет? Я так и думал, вы ещё молоды и далеки от подобных случаев. Дело в том, что женщина испытала сильный шок и роды могут быть очень тяжелыми, может случиться непредвиденное и с ребенком... Нужно поставить обязательно в известность мужа. Когда он появится? Вы говорите, что скоро? Это хорошо, возможно, придется делать аборт... Все это передайте мужу.
      ... В машине, когда они отвозили девочку бабушке и дедушке, Джек думал над превратностями жизни. Он пришел к заключению, что революция калечит судьбы людей. Так погибли его родители, сам он убивал людей, теперь вот капитан Пелайо бежит от революции и бросает свою беременную жену в тяжелом положении и своего первого ребенка, девочку, Чину. "Нет, революция - это плохо", - пришел к заключению Джек.
      СОРОА
      Йейито гнал машину в Сороа на самой большой скорости, ведь они сегодня, когда стемнеет, должны быть в Кайбайрене.
      Сороа - это возвышенное место, сравнительно недалеко от Гаваны. На этой возвышенности не так жарко и душно, как в Гаване, и чаще дует ветерок. И поэтому Сороа стало местом отдыха. В центре Сороа - большой бассейн с пресной водой, расположенный между склонами небольших возвышенностей. На этих склонах построены уютные коттеджи. На одной из возвышенностей расположена главная достопримечательность Сороа - крупный орхидеарий. Это большой одноэтажный дом, малая часть его жилая, остальные довольно значительные помещения заняты орхидеями. Все это построил и создал один крупный кубинский сахарозаводчик, большой любитель орхидей, этих красивейших экзотических цветов. После революции он бежал с Кубы, оставив кубинцам орхидеарий стоимостью три миллиона долларов.
      Сюда-то и направлялись Джек и Йейито. Они решили больше не возвращаться в Гавану, предварительно загрузив в машину вещи Пелайо и еду, которую намеревались забрать с собой в море. Мешочек с бриллиантами Йейито отдал Джеку, привязав его к спине. За ремень брюк под рубашку он рекомендовал ему засунуть пистолет.
      - Сам я возьму другой клад в Сороа, а этот тебе. Ты помнишь?
      - Что?
      - Что я тебе говорил: если убьют меня, забери во что бы то ни стало то, что у меня, ну, а если тебя, - Йейито щелкнул пальцами, - то я возьму бриллианты, без них нам возвращаться нельзя... Нас не поймут. Ты тоже так думаешь?.. Я так и знал!
      Сороа их встретил тишиной и безлюдием. Перед тем как попасть в дом миллионера, им пришлось на машине преодолеть очень крутой подъем. Машина его взяла легко, а затем уже они выехали на открытую и ровную площадку стоянку для машин. Их машина оказалась единственной.
      - Стрелять не придется? - тихо спросил Джек.
      - Ни в коем случае, если придется стрелять, то до Кайбайрена нам не добраться. В крайнем случае используем нож, но здесь все вроде тихо.
      - А где упрятан клад?
      - В дальнем конце дома, за туалетом. Ты отвлеки вопросами о цветах милисиано, который здесь, вероятно, дежурит, а я якобы пройду в туалет. Разговаривай громко, чтобы я слышал, в какую сторону вы направляетесь.
      Оказалось, что не милисиано, а милисиана, то есть женщина встретила их в здании. Это была очень полная, словоохотливая смотрительница орхидей. Она очень обрадовалась посетителям и сказала, что покажет все, все, все.
      - У нас в связи с блокадой давно не было посетителей, вы первые, - она внимательно посмотрела на форму милисиано Йейито и форму бекадо Джека. В этом взгляде заключался её немой вопрос.
      На него ответил Йейито:
      - Во время блокады я был в Мариэле. Там стояли и русские части.
      - Да, я знаю, это под Гаваной, в газетах писали, что русские намереваются там строить для нас тепловую электростанцию.
      - Насчет электростанции я не знаю, - ответил Йейито, - но там были и русские ракеты.
      После взаимного знакомства женщина-милисиана успокоилась и повела гостей осматривать орхидеи.
      Джек и Йейито восхищались каждым цветком. Когда они проходили через кухню, чтобы перейти в другую часть здания, чтобы прордолжить осмотр, Йейито потянул носом воздух:
      - Кофем не пахнет!
      - Два дня как кончилось, - посетовала Эдит, так звали женщину, - из-за блокады не завезли, не до того было.
      - Понятно! - сказал Йейито, - но оно у нас есть. - Он вытащил из кармана бумажный пакет с молотым кофе и передал его Эдит.
      - О-о-о! - только и могла сказать она.
      - Давайте сварим кофе и передохнем с дороги, - предложил Джек.
      Какой же кубинец или кубинка, не пившая два дня кофе, откажется от него!
      Эдит стала хлопотать у плиты.
      Джек предложил, что, пока будет готовиться кофе, они сами осмотрят оставшуюся часть коллекции орхидей, а Йейито спросил, где здесь туалет.
      - Прямо и направо, - показала Эдит. - Как услышите запах готового кофе, приходите.
      - Конечно!
      Джек бродил по комнате, уставленной стеллажами с орхидеями, а Йейито пошел в сторону туалета и надолго скрылся там. Он уже начал нервничать, когда снова появился его напарник и успокоительно кивнул головой.
      - Будем пить кофе?
      - А почему бы и нет?
      Когда они вернулись на кухню, оказалось, что кофе уже готов и даже разлит по чашечкам.
      Наполовину пустой пакет с кофе стоял на столе. Джек понял, что Эдит возвращает его им. Он посмотрела на Йейито и показал ему глазами на пакет.
      - Нет, это вам, Эдит, в подарок от нас, у нас ещё есть!
      Эдит горячо поблагодарила и, когда было выпито кофе, вышла их провожать. Они дружески похлопали друг друга по спинам и на прощанье помахали руками.
      В машине Йейито сказал Джеку:
      - Все в порядке. Клад у меня. Он был цел, потому что здесь мало бывает народа. А теперь Кайбайрен. Там мы оставим машину у знакомого Пелайо и проберемся к морю. На лодке, которая будет ждать нас у берега, уже должен быть Пелайо. Вот здесь, если нас попытаются остановить, стрелять придется... Нам нужно будет во что бы то ни стало прорваться к лодке и сделать это быстро, иначе она может уйти в море и без нас.