Нападение акулы (Кубинский гаврош)

      Ребята сдвинулись ближе к Рохасу.
      - У нас в семье от отца к сыну передавалось поверье, - продолжал Мартин Рохас. - Это было так: кто увидит во сне море, увидит ясно, хорошо, тот будет счастлив. Я уже не помню, кто из наших видел море во сне, но вся семья была несчастна. Мы жили в нищете и всегда были голодными. Я тоже мечтал увидеть море во сне, кажется, даже стал рыбаком из-за этого! Но однажды я все же увидел море во сне, но мне казалось, что не так ясно и хорошо, чтобы ко мне пришло счастье. Оно долго не приходило... - Мартин помолчал, всматриваясь в лица ребят, с напряжением слушавших его. - Но, наконец, счастье пришло. Я увидел море во сне. Потом я получил работу, стал рыбаком.
      Мартин опять замолчал и обвел взглядом ребят. Он увидел, что они понимают его. Каждый из них понимал счастье по-своему, каждый по-своему истолковывал и обдумывал мысли Мартина. Армандо понял их так, что человек, в какие бы условия ни попал, не должен забывать, что он способен постоять за себя и в новых сложных условиях.
      - Дядя Мартин! - Эмилио навалился от резкой качки на плечо рыбака и, чтобы не скатиться с нар, схватился за его руку.
      - Что?
      - Расскажите ещё что-нибудь, ну такое, знаете, интересное!
      - Интересное? Как сказать, почти все в жизни интересное. Ну хорошо, расскажу вам ещё одну историю, пока время есть. - Мартин поднял голову и прислушался к тому, что делалось на палубе.
      Ребята затихли и тоже начали прислушиваться к звукам, доносящимся сверху: шум волн, скрип рулевого колеса и хриплые голоса американских солдат.
      - Это произошло в 1958 году, за несколько месяцев до того, как бежал с Кубы диктатор Батиста. Мне поручили доставлять продукты, медикаменты и патроны к партизанам в горы Сьерра-Маэстра. Несколько раз мне удавалось это проделать и все сходило благополучно.
      - Как-то раз я со своим осликом был на краю большого поля сахарного тростника. Оставалась какая-нибудь сотня метров, и я бы оказался уже в горах. Но тут неожиданно на дорогу из тростника вышли два батистовца с автоматами в руках, двое других появились сзади. Ну и, конечно, руки вверх и все такое... - Мартин остановился вспоминая: - На мне была надета всякая рвань. Ну, был одет так, как ходят крестьяне в тех местах. Меня обыскали. И ничего не нашли. Как я пожалел тогда, что у меня в карманах не оказалось хотя бы десяти песо: они пошли бы их пропивать и оставили меня в покое. Вывернув мои карманы, батистовцы взялись за сумки, висевшие на спине ослика. Там была рыба. Это им не понравилось.
      Все четверо бросились выворачивать сумки. По лицу одного из них я понял, что в руку ему попалась пачка патронов. Он ещё не вытащил её из мешка и не догадывался, что это такое. Но я определил момент, когда он должен был прозреть, прыгнул в тростник и бросился бежать. Высокие стебли сомкнулись, скрыли меня от взоров батистовцев. Вдогонку затрещали автоматные очереди. Cчастливая случайность, что в меня не попали, и не стали преследовать, ловить. Они знали, как меня заполучить: запалили тростник и стали ждать, когда я, поджаренный, выскочу на дорогу сам. Больше деваться было некуда.
      - Но вы же живой! - заметил Эмилио.
      - Живой, а думал, что сгорю. Я решил не выходить на дорогу, лучше смерть от огня. Забрался поглубже, в самую гущу тростника, ну, как вам сказать, оттягивал развязку...
      - Ну дальше, что же дальше?
      - Что дальше? Никогда не терять голову, вот что дальше. Всегда нужно искать выход, не поддаваться панике. Если бы я от страха метался по горящему тростнику, сгорел бы. Я сказал себе: "Стой, Мартин, ищи выход". И я его нашел. Пустил огонь против огня. Схватил горящий тростник, отбежал подальше от огня и выжег для себя порядочное место. Потом огонь меня уже не доставал. Правда, от чада и горячего воздуха я потерял сознание. Очнулся ночью. Батистовцы, видимо, решили, что я сгорел, не пошли меня искать. Так я и спасся, вышел, казалось бы, из совершенно безвыходного положения.
      Старый рыбак замолчал, а потом добавил:
      - Вот так, никогда не теряйте мужества. Побеждает тот, кто не сдается, а упорно борется...
      "Ламбду" резко закачало на волнах. Очевидно, вблизи проходило большое судно. Задержанные кубинские суда вводили в акваторию военно-морской базы США Ки-Уэст.
      Долго тянулось время. Наконец резкие, знакомые толчки о причал, звуки швартовки и грубая команда: "Вылезай!"
      Яркое солнце ударило в глаза. Разобравшись, ребята увидели грязную угольную пристань, Солдатню, топтавшуюся по дощатым настилам, услышали крики команд на чужом языке.
      С угрозами и бранью солдаты согнали рыбаков с пристани на мол и погрузили в крытые брезентом грузовики.
      Вскоре кубинские рыбаки очутились в военной тюрьме. Ребят бросили в одну камеру вместе со взрослыми. Спали на старых газетах. Кормили их один раз в день.
      Прошло три дня. В камеру не раз врывались полицейские, выстраивали всех вдоль стены. По очереди хватали и подводили к столу: снимали отпечатки пальцев, фотографировали. Если кто сопротивлялся, выворачивали руки. Взрослых рыбаков вызывали на допрос, а ребят не допрашивали, будто забыли о них. На третий день к вечеру их вывели во двор тюрьмы и предложили немедленно собираться. Куда - не говорили. Капитан попытался протестовать, но на его протесты никто не обращал внимания.
      - Перевезем в Майами, - сообщили тюремщики. Во время время длительного переезда устали, обессилели от духоты и жажды. Никто не разговаривал.
      Их высадили во дворе новой тюрьмы. Это пленники поняли по высокой кирпичной стене с колючей проволокой наверху и сторожевым будкам с пулеметами по углам.
      ЦРУ БЕРЕТСЯ ЗА ДЕЛО
      Внутреннее убранство служебных кабинетов Центрального разведывательного управления США в городе Майами ничем не отличается от убранства таких же кабинетов ЦРУ на любом другом континенте. Различие от северных стран составляют лишь пластмассовые жалюзи от солнца. На Кубе их называют персианами.
      В комнате звонит телефон. К нему прямо от распахнутой двери подходит офицер.
      - 35-й слушает!.. Это ты, Брэдли... Ты уже здесь? Прилетел из Пуэрто-Рико?... Какие новости? Как раз сегодня они есть. Что ж, заходи, все узнаешь...
      - Знаю твои новости, Донат, - Брэдли через пять минут стоит в дверях. - Кто-либо провалился на Кубе? Крупные заголовки в гаванских газетах: "Пойманы с поличным шпионы ЦРУ!". Это? Да?
      - Не угадал. Шеф приезжает.
      - Шеф? Сейчас?
      - Сейчас и срочно.
      - Откуда он? Из Сайгона, Каракаса или Берлина?
      - Представь себе, ни то, ни другое, ни третье. Прямо из Вашингтона.
      - Что-то сверх-, сверхважное?
      - В наши сети попался неплохой улов: кубинские рыбаки.
      - Рыбаки? Сбежали? Просят убежища? Нужна встреча с прессой?
      - Нет! Их захватили наши патрульные корабли. - Офицер подходит к карте. - Вот здесь, у островов Драй-Тортуга - Сухая Черепаха.
      - Конечно, они везли атомные мины, чтобы поставить их у наших берегов? Или оружие для партизан в Гватемалу?
      - У тебя бедная фантазия.
      - Это не моя фантазия, ты хорошо знаешь...
      - Они вошли в наши территориальные воды.
      - Гениально!
      - Однако не нам с тобой пришла в голову эта мысль.
      - И это не фантазия?
      - Нас это не касается. Суть операции в следующем: кубинцы создают свой собственный рыболовный флот, впервые направили несколько своих судов на массовый лов рыбы в Мексиканский залив. Наша задача: сорвать их намерения, напугать рыбаков, ну и ещё кое-что...
      - Подробности этого кое-чего?
      - Наркотики!
      - Наркотики?
      - Да, по нашим сведениям, часть этих судов предназначена для контрабандной доставки наркотиков из некоторых латиноамериканских стран, возможно Мексики и Колумбии, через Панаму... Красные китайцы на наркотиках в своем регионе зарабатывают миллионы долларов, то же пытаются сделать и революционеры-кубинцы.
      - А вот и шеф. - Офицер направляется к двери, приветствуя входящего человека в штатском. - Рады вас видеть, шеф!
      - Хэлло, ребята! Работы предстоит много.
      Донат Бойль протягивает ему листок бумаги.
      - Вот последние сведения.
      - Так, так. Арестованы кубинские рыбаки. С военной базы Ки-Уэст переведены сюда, в Майами, формально для предания суду штата за незаконное нахождение в территориальных водах США. Среди задержанных пятеро подростков. Что они делают?
      - Находятся в одной камере.
      - Ими займетесь вы, - приказывает шеф, обращаясь к Брэдли.
      Брэдли поспешно уходит. Обернувшись в дверях, он спрашивает:
      - Разрешите, шеф, звонить вам?
      - Да, конечно, - кивает головой тот и снова обращается к другому офицеру разведки Донату Бойлю. - Вы говорите, до суда ещё полторы недели. Значит, они в наших руках и у нас есть время, чтобы обработать их, каждого в отдельности, особенно мальчишек. Наша задача: узнать все подробности выхода судов в море и, возможно, у кого-нибудь получить отказ от возвращения на Кубу. Понятно?
      - Так точно, шеф....
      - Где Косой? - перебивает Бойля шеф.
      - Узнав о вашем приезде, я вызвал его немедленно.
      - Как он?
      - В норме.
      Звонит телефон. Офицер берет трубку, слушает, отвечает односложно и докладывает шефу:
      - Косой здесь!
      - Пусть зайдет.
      Кажется, что Косой стоял за дверью, так он быстро появляется в кабинете. Правый глаз его не то что косит, он просто смотрит в сторону. Когда на него смотришь в упор, Косой обычно развлекает вас шутками, занимает разговорами, чтобы вы не обращали много внимания на его уродство. И не дай бог случайно заглянуть в его кривой глаз. Столько в нем злобы, коварства и ненависти, что мурашки пробегают по коже. Лучше не смотреть.
      Шеф приветствует Косого взмахом руки, но её ему не подает.
      - Хэлло, шеф! Есть новое дело?
      - Работа особая.
      - Да?
      - На этот раз ты будешь иметь чистую работу. С мальчишками с Кубы, практикантами на раболовецком судне. Первый этап - моральная обработка, потом посмотрим.
      - Цель?
      - Что-либо узнать о самом плавании, о подготовке к нему, а потом, может быть, кто-то откажется возвратиться на Кубу.
      - Где эти ребята?
      - Они будут переведены в камеру 103. - Офицер протягивает Косому список. - Полная свобода действий. Все, что нужно, будет предоставлено в твое распоряжение. Донесения - Брэдли.
      - Слушаюсь, шеф!
      В ТЮРЬМЕ
      Тюрьма. Американская. В курортном городе Майами. Совсем недалеко от её стен плещется море. Там простор и свобода. Через решетку виден кусочек голубого неба. За решеткой пятеро ребят. Они растеряны, опасаются неизвестности, которая может оказаться для них необычной и страшной.
      Армандо сидит на матраце, брошенном на пол, и, держась за колено обеими руками, раскачивается.
      - Ты о чем думаешь, Армандо?
      Но Армандо не успевает ответить. Лязгает засов, и в камеру вваливаются два рослых тюремщика в форме. Один из них задерживается у двери, другой проходит на середину камеры и обводит глазами ребят.
      - Эй ты, поди сюда!
      - Я? - Маноло, цепляясь за ребят, встает с пола и со страхом смотрит на тюремщика. Ему кажется, что с ним должно произойти что-то плохое. И уж никак он не ожидал, что они начнут с него.
      - Да, ты! Пойди сюда.
      Маноло, оглядываясь на ребят, подходит. Тюремщик берет его за шиворот и встряхивает.
      - Мы забираем тебя отсюда.
      - Почему?
      - Ты ведь не хочешь здесь быть?
      - Как Вы сказали? "Не хочу"?
      - Ну да, не хочешь!
      Тюремщик тащит упирающегося Маноло. Тот ещё пытается уцепиться за дверь. Руки скользят. Тюремщик тащит его без особого усилия.
      В открытую дверь входит Бойль.
      - Что случилось? - обращается Бойль к тюремщикам.
      - Да вот этот парень... Ему, видите ли, общество нужно. Не захотел перейти в отдельную камеру!
      - Мы ещё за тебя возьмемся! - в голосе Бойля слышится злоба.
      Бойль и тюремщики уходят. Маноло опускается на пол, плачет.
      - Ребята... не знаю, что и будет... Страшно! Хочу домой...
      СОН В РУКУ
      Вечером после длинного, заполненного событиями дня, после отчета у шефа, прежде чем уйти к себе, Косой выкуривает пару сигарет.
      Закончив курить, он поднимается и, тяжело ступая, направиляется к себе спать.
      Комната, куда он пришел, была временным его жилищем. Между прочим, все, что окружало Косого, в прошлом владельца ресторана в Гаване, все казалось ему временным. Его работа агента, его тайные, сопряженные с риском ночные путешествия на Кубу, его новые "друзья" и "знакомые" - все представлялось как нечто временное в жизни. Постоянным и реальным ему казался лишь его счет в банке, который, хотя и медленно, все же рос, в основном за счет переводов с секретных фондов американской разведки. Этот счет Косому казался реальным и был для него спасительным крючком, больше того, якорем, с помощью которого, как ему казалось, он может надолго сохранить свое благополучие.
      В течение дня Косой проявлял твердость духа, так же вел себя и ночью на задании. Но совсем раскисал, когда оставался один "у себя дома". В таких случаях ему снились кошмары. От них он просыпался в холодном поту. Ничто не помогало. Каждая "мирная" ночь была похожа на пытку.
      "Может быть, лучше не спать, подумал он, - полежать с открытыми глазами и не пытаться заснуть, а там сон сам его сморит".
      Телефон молчит.
      Из окна видно, как на противоположной стороне улицы засветился электрический фонарь. Он бросает в комнату свой неяркий свет, приглушенный расстоянием и стеклом. Но и такого света достаточно, чтобы на полированной дверце платяного шкафа образовалось белесое пятно.
      Косой ложится на кровать и долго смотрит на это пятно. В его уставших открытых глазах оно то медленно расползается по краям, то, концентрируясь, сужается. А в голове носятся обрывки мыслей, звучат какие-то фразы, всплывают картины последнего бегства с кубинского берега, чьи-то руки, ноги головы, кровь... Он лежит на спине, одна рука на груди, другую по привычке держит на поясе, там, где всегда находится пистолет. Продолжая глядеть на пятно, Косой забывается тревожным сном.
      Ему снится, что забыл запереть входную дверь комнаты, что он поднимается с кровати, идет по комнате... И вдруг обнаруживает, что продолжает лежать на кровати. Сквозь тяжелые, с трудом поднятые веки он видит... светлое пятно на шкафу. Опять оно то расплывается, то сужается в центре... Порывы ветра раскачивают фонарь на улице. Косым овладевает беспокойство. Понимая, что спит, он хочет стряхнуть оцепенение и действительно встать. Он делает резкое движение, вот он уже встал и снова идет к незапертой двери, но опять появляется... светлое пятно и сознание беспомощности, неподвижности.
      Вновь забытье. Им по-прежнему владеет сильное беспокойство. Он ждет, что кто-то должен войти в незакрытую дверь. Уже слышатся шаги. Нужно бежать. И бежать немедленно! Спящий вскакивает с кровати. Но... дверь уже распахнута, и в неё входят они: да это кубинцы с оружием в руках. Они не спешат, зная, что теперь он не уйдет, что за ними право на возмездие; их лица полны неумолимой решимости отомстить!
      В ужасе Косой бросается от двери и прячется на кровати. Здесь его обхватывают чьи-то руки. Кто-то успокаивает его, укладывает в кровать и прижимает к подушкам. Он не видит, кто это, но какое-то чувство мгновенного успокоения подсказывает ему, что это его мать. Он даже видит её. В темноте комнаты белеет её лицо, её руки. Она прижимает его ещё крепче к себе и держит сильнее. А он рвется из её рук. Его ужас неописуем. Ужас переходит в бешенство, и он кричит своей матери: "Ты! Разве не видишь, разве ты не понимаешь?! Они убьют меня! Пусти!"
      В диком страхе Косой сжимает мать так, что из-под его рук брызжет кровь... Снова кровь, какой раз кровь... Он кричит, извивается, напрягаясь всем телом... Светлое пятно появляется вновь...
      Но вот спящий делает глубокий вздох, кошмар кончается, Косой открывает глаза и обнаруживает, что за все время сна он не двинул ни одним членом: руки, ноги и даже поворот тела сохранились такими же, как он засыпал. Он окончательно сбрасывает оцепенение, и им овладевает уже наяву настоящий панический страх. Дрожащими руками он хватает бутылку с ромом и жадно пьет. Однако успокоение не приходит.
      ДОПРОС МАНОЛО
      В комнате для допросов двое американцев - Брэдли и Бойль. Они разговаривают с Косым. Разговор не клеится. Косой курит. Брэдли вскоре уходит из комнаты. Бойль и Косой продолжают разговор. Звонит телефон. Брэдли сообщает, что к ним ведут черномазого и что его, Брэдли, сегодня лучше не ждать, что пока он у шефа.
      В этот момент в комнату подталкиваемый тюремщиком входит Маноло.
      - Вот он, сэр!
      - Пойди сюда!
      Маноло подходит к Косому.
      - Ты будешь говорить о том, что тебя спросят? Да или нет?
      - Мне нечего скрывать.
      - Ну хорошо. Давай сначала просто поговорим. Расскажи о свой работе на судне.
      - Что рассказывать?
      - Ну вот пришли вы на судно, пять учеников рыболовецкого училища...
      - Почему пять? - удивляется Маноло. - Нас было шестеро!
      Агенты переглядываются.
      - Да?
      - Пять и ещё Хоакин!
      - А куда он девался?
      - Капитан сказал, что ночью он перешел на другое судно.
      Бойль делает знак Косому, чтобы тот прервал допрос.
      Маноло уводят.
      Офицер обращается к Косому:
      - Значит был шестой подросток и он исчез в ночи. Это уже меняет дело. Здесь что-то не так.
      Когда Маноло вернулся в камеру, ребята окружили его, расспрашивая о допросе. Как мог, он рассказал им все.
      Ребята приуныли. Теперь они более определенно поняли свое положение, но старались поддержать, подбодрить друг друга. Армандо предложил на ночь рассказывать интересные случаи, которые произошли в жизни каждого. Было решено, что сегодня будет рассказывать Маноло после того, как он отдохнет, придет в себя.
      Маноло лег на тюфяк в углу камеры и стал вспоминать детство, отца, мать, места, где он родился - Сьенага-де-Сапата. Слово "сьенага" означает "болото". Эта местность расположена почти в центре Кубы и занимает обширные пространства с выходом на берег моря. Это большие клочки земли, окруженне жуткой топью.
      Это и южный берег Кубы, обширной бухты Кочинос, глубоко вдающейся в сушу. Во многих местах "сьенаги" живут "сьенагерос" - угольщики.
      Там, где живет Маноло, дымятся высокие пирамиды, в которых обжигают древесный уголь, там водятся крокодилы и обитает самая маленькая в мире птичка сунсунсито; там когда-то жило индейское племя таино, впоследствии уничтоженное испанцами-завоевателями, там нет места королевским пальмам, повсеместно встречающимся на Кубе, а заселяет эти дикие места пальма кана, низкорослая, с растрепанной ветром кроной.
      Небо высокое, синее, голубое, вспоминает Маноло. Ярко светит солнце. Но воздух влажен. Над головой проносится большая птица аура тиньоса санитарный гриф. Он приносит пользу людям, поедая разлагающиеся трупы животных.
      Вьется лента асфальтированного шоссе там, где раньше была непролазная топь. Дорога идет в глубь Сьенаги. За крутым поворотом открывается туристический центр Гуама. На площади - стоянка автомашин, её окружают островерхие "сооружения" - имитации индейских хижин. В одной из них ресторан, в другой - магазин местных керамических изделий. Третье сооружение - пристань для моторных лодок и склад. Рядом - глубокая бетонная чаша. В ней в мутной грязной воде застыл крупный крокодил. От этой бетонной чаши через искусственные каналы перекинуты небольшие изящные мостики. Тонкие настилы, из-под которых сочится вода, ведут в крокодиловый заповедник.
      Крокодиловые вольеры, участки нетронутого болота, обнесены высокой решеткой. В первом из них - молодняк, занимающийся каким-то своим делом и ни на кого не обращающий внимания. Малыши питаются... своими родителями. Приходится жертвовать взрослыми крокодилами для откармливания новорожденных. Больше ничего другого маленькие крокодильчики не едят.
      Для каждого крокодильего возраста свой отдельный участок, иначе нельзя - более крупные твари поедают мелких.
      Маноло нравилось здесь бывать, особенно в центральном загоне. Крокодилов не видно. В загоне огромные лужи, несколько кочек да один обломанный куст. Но Маноло знает, когда появляются крокодилы. Вот на шоссе раздается звук мотора грузового автомобиля. Машина сворачивает к вольеру. Как по команде из грязи и тины поднимаются крокодильи морды. Здесь их около шести тысяч. Когда машина приближается к изгороди, напряжение на болоте нарастает, слышны всплески воды, чавканье грязи.
      Сопровождающий машину служитель питомника кричит: "А комер!""Кушать подано!". На болоте творится что-то неописуемое: крокодилы бросаются к тому месту, где у ограждения стоит машина.
      Служитель из кузова выбрасывает прямо в разинутые пасти требуху и другие внутренности, привезенные с ближайшей скотобойни.
      Захватив кусок, крокодил отползает с ним в сторону, чтобы перекусить в одиночку. Но ему это не удается. Новые полчища серых страшилищ прибывают из болота. Идет настоящая битва, фонтаны грязи и воды летят во все стороны.
      А вот другая, более приятная картинка в туристическом центре Гуама. Стремительный бег моторки по водной глади одного из каналов вспугивает птиц на берегу. Их здесь очень много, но рассмотреть удается лишь кабо монтеро местного попугая, черного, напоминающего огромного жука.
      Лодка вырывается на простор озера. Волны от неё поднимают тучи водяной пыли. На одной из волн медленно разворачивается черепаха кагуама, похожая на большой чемодан, забытый кем-то в воде.
      В озере водятся форель и рыба манхуари - живое ископаемое, насчитывающее в своей родословной сотни тысяч лет.
      Маноло знает также, что с этим озером связано много тайн. Рассказывают, что пираты в далекие времена испанского владычества зарыли здесь большой и ценный клад. Отсюда и название "Озеро сокровищ" - Лагуна дель Тесоро.
      А вот лодка приближается к перекидным мосткам "Индейской деревни" туристского городка на сваях.
      Как-то вместе с отцом Маноло забрался на самую высокую хижину по крутой винтовой лестнице. Наверху устроено нечто вроде сторожевой площадки. Отсюда видна вся Гуама. На небольших островках построены хижины на сваях, протянулись красивые перекинутые мостики, цветы, декоративные кустарники, видны бесчисленные водные протоки. По ним путешествуют на лодках туристы. Их привлекают сюда красивый пейзаж и ничем не нарушаемая тишина.
      На одном из островов создан музей племени таино, обитавшем на Кубе до её открытия испанцами. Очень искусно и с достоверными подробностями воссоздана жизнь индейской деревни: хижины индейцев, сцены из домашней жизни, сцены охоты.
      Маноло нравилось бывать с отцом и в глубине Сьенаги, где нет асфальта и туристских домиков. Обычная проселочная дорога, покрытая красной пылью. Краснозем - цвет кубинской земли. Она ведет в самую гущу изумрудного леса. Корявые, но по прочности не уступающие железу стволы махагуа, анакуавита, дуба, каоба, куахани... Среди леса притаилась небольшая группа деревянных домов, крытых пальмовыми листьями. Выше крыш поднимаются дымные пирамиды: жгут уголь...
      "О чем ещё рассказать ребятам? - думает Маноло. - О Кайо-Рамона поселке, где я живу?"
      Это крупная лесная гранха - поселение, производящее древесный уголь и поставляющее древесину для мебельных предприятий страны. Здесь, на территории гранхи, живут 235 углежогов, живших раньше отдельно. Построена школа, больница, клуб, 160 новых домов. В одном из них и живет семья Маноло.
      "Расскажу ещё о Плайя-Хирон!", - решает Маноло. - Я сам был свидетелем высадки наемников у нас на Плайя-Хирон (пляж Хирон) в апреле 1961 г.".
      - Сначала мы услышали орудийные залпы, это было на рассвете. А вечером предыдущего дня к нам в поселок приехала молоденькая шестнадцатилетняя учительница. Она сказала: "Мы будем учиться писать и читать, а с теми, кто умеет читать и писать, пойдем дальше". Но тут выяснилось, что никто не умеет ни читать, ни писать: все, и дети и взрослые, были неграмотными. Учительница подумала и сказала, что ей придется днем заниматься с нами, с детьми, а вечером - со взрослыми.
      - А утром следующего дня я проснулся очень рано. Поднял голову, прислушался. Где-то сильно ухнуло и ещё раз. По разговору на улице, по шарканью ног я понял, что взрослые давно на улице и что я прозевал что-то важное. Быстро оделся и выскочил за дверь. На лицах взрослых, в их жестах, отрывочных фразах угадывалась тревога.
      - Я отыскал отца.
      - Наемники высадились на Плайя-Ларга и Плайя-Хирон, - сказал он мне. Приказано детей, женщин и стариков спрятать на болоте, а взрослым мужчинам перекрыть дорогу здесь. Ты, Маноло, не останешься с нами, а пойдешь с ними, - отец кивнул на собиравшуюся толпу женщин и детей. - Ты нужен им: никто из ребят лучше тебя не знает проходов в болотах. Отведи их туда, где мы с тобой поймали большого крокодила. Там хоть и попадается эта тварь, но все-таки безопасней. А это тебе. - И отец передал мне винтовку, стоявшую прислоненной к стенке сарая. Я схватил её.
      - Не обольщайся, она сломана, - предупредил меня отец. - Затвор не работает. Другой нет. Ты возьми её, на всякий случай...
      Три дня сидел Маноло на болоте с женщинами и детьми. Он отогнал несколько крокодилов. Успокаивал как мог женщин, беспокоившихся за судьбу своих близких, особенно когда усиливались звуки боя, когда над головой проносились самолеты. И с суровым видом, ни на одну минуту не выпуская из рук, держал при себе винтовку. Никто не догадывался, что из неё нельзя стрелять.
      К концу третьего дня со стороны больших кустов послышались шум, сдавленные крики и ругательства. Все насторожились. Маноло пошел к краю поляны. Неожиданно прямо на него выскочил из кустов вымазанный в болотной тине, с давно небритым лицом, тяжело дышащий мужчина. Впереди себя он держал на вытянутых руках автомат. Все разом вскрикнули и сбились в кучу. Впереди женщин и детей стал Маноло.
      За первым мужчиной в таких же грязных маскировочных комбинезонах появились другие и направили свои автоматы на группу женщин и детей.
      "А-а-а"! - разжал запекшиеся губы тот, который первым вылез из болота. В горле у него что-то клокотало. Видно было, что он из последних сил пробирался по болоту. И все-таки разразился бранью.
      "Надо всех их перестрелять. Иначе нам не выбраться отсюда!" - сказал кто-то за его спиной, и в это время в болоте что-то хрястнуло. Разорвалась мина. Они настороженно повернулись в сторону взрыва. Оттуда снова послышалось хлюпанье. На поляну выскочил с обезумевшими глазами, полный, весь мокрый человек. Автомат висел у него на шее, комбинезон был разорван, в волосах застряла тина. Его гнал панический страх.
      Осмотрев всех ошалелыми от ужаса глазами, он остановил свой взгляд на Маноло, по-прежнему стоявшего впереди женщин и детей со своей винтовкой. Он бросился к нему, сорвал с шеи свой автомат и протянул его Маноло.
      "Где здесь сдают оружие? - выкрикнул он. - Я первый... Я сам сдался... пощадите! Я не стрелял. Я был... поваром!" - Голос его дрожал, рвался на высокой ноте и срывался. Повернувшись к другим наемникам, он закричал: "Сдавайтесь, дураки!.. Там везде, везде милисиано... Их много!"
      Тот, который вышел из болота первым, поднял автомат и дал очередь по повару. Толстяк свалился. Маноло поднял свою никчемную винтовку, как бы защищаясь. Раздался выстрел. Убийца повара закачался и упал. Маноло посмотрел туда, откуда стреляли. На краю поляны стоял его отец и с ним ещё милисиано. Наемники с перекошенными от страха и злобы лицами стали бросать на землю оружие...
      - С тех пор немало прошло времени, - закончил свой рассказ Маноло. Мои сверстники, как и я, научились читать и писать. Многие разъехались в разные концы острова. Одни продолжают учиться, другие вступили в армию, третьи работают. И я не усидел в родных местах. Гаванское училище. Встреча с вами...
      ДИПЛОМИРОВАННЫЙ
      УБИЙЦА
      В этот же вечер долго не спал и Гарри Брэдли. Он тоже вспоминал свое недавнее прошлое, перебирая в памяти события своей жизни.
      Брэдли сидел в кресле у магнитофона и бездумно крутил ручку настройки тембра. Хриплый звук "хо" и звонкое "о" отдавались по всей комнате. Рычажок поворачивался, зеленый глазок мигал ярче, "хо" раздавалось ещё громче.
      Гарри молод. Ему 28 лет. Чин капитана давал ему возможность считать себя счастливым. Его поездки в страны Латинской Америки по специальным заданиям заместителя начальника ЦРУ в тренировочные лагеря по подготовке диверсантов заканчивались удачно.
      Эквадор, Венесуэла, Боливия, Колумбия - вот этапы его недавнего визита в эту часть света. Сейчас ему вспомнилась тюрьма в столице Колумбии Боготе. Кабинет начальника тюрьмы, где Гарри и полицейский в форме майора разговаривали, курили крепкие сигары и прикладывались к стаканам с хай-болом. Но их беседу прервал тревожный вой сирены. В кабинет вбежал растерянный начальник караула и доложил: взбунтовались политические заключенные, они завладели несколькими пистолетами и автоматами охраны и заняли переходы в правом крыле тюрьмы.
      "Гарри, - обратился майор к Брэдли, - мы локализуем их в правом крыле здания, а вы вызовете своих молодцов из лагеря. Они нам помогут навести порядок".
      "Прекрасная идея", - согласился Гарри и потянулся к телефону. Он говорит по одному лишь ему известному номеру, а начальник тюрьмы отдает приказания дежурному по караулу...
      Вскоре раздается звонок с поста у центральных ворот тюрьмы. Докладывают, что подъехала команда Гарри. Из своего кабинета начальник тюрьмы нажатием кнопки автоматически открывает ворота.
      "Роботы смерти", как называл их Брэдли, уже во дворе. Соскакивают с "джипов", строятся, ожидая выхода своего шефа.
      Гарри направляется к ним. Через несколько минут он примет участие в бойне, которую устроят в тюрьме.
      ...Длинный коридор тюрьмы, решетчатые переходы, заключенные, согнанные в один из коридоров, мечутся в поисках выхода. Те, кто был с оружием, перебиты, те, кто остался в живых, ранены или избиты, их загоняют прикладами в камеры.
      Гарри вспоминает, остались ли ещё патроны в его пистолете. Один из раненых заключенных поднялся на несколько ступенек. Ему осталось сделать ещё шаг, чтобы скрыться за выступом стены.