Забавы негодяев (сборник)

– Ну, да… поваром меня нельзя пускать… Единственный кулинарный шедевр, что я готовлю, – тост из черного хлеба с расплавленным сыром твердых сортов, – согласилась Настя, и Митя засмеялся.

– Да, нас, балетных, на пушечный выстрел к кухне допускать нельзя. У нас с детства воспитано отвращение к еде. Или порции будем накладывать лилипутские или продвигать сырую спаржу.

– Ага! И сопровождать все это таблицей с содержанием килокалорий в каждом продукте, – поддержала его Настя.

– Вряд ли кто придет в такой ресторан, – согласился Митя.

– А официанткой возьмешь? – спросила Настя. – Мне как раз сейчас и санитарную книжку оформить могут.

– И ты пойдешь официанткой? – удивился Митя. – Брось. Я этого не допущу! Ты с таким образованием, мой друг и – официанткой!

– Возьми, пожалуйста! – вцепилась в него Настя. – Мне лишь бы дома не сидеть! Да и не буду же я всю жизнь работать в качестве официантки?! Найду себе что-нибудь серьезнее… Может, учиться пойду… Точно! Возьми меня, Митька, на первое время!

– Ладно! Ладно! Не фонтанируй энергией-то! – отшатнулся от нее ее друг и бывший партнер. – Будешь старшей среди официанток.

– Если это хоть как-то успокоит твою совесть, – засмеялась Настя и увернулась от его подзатыльника. – Только не говори, что я старая для этой должности! Второй раз за день я не вынесу!

– Конечно, не скажу! Ты в отличной форме, но девушки у меня все до двадцати пяти лет, – задумался Митя.

– Так ты поэтому назначаешь меня старшей в смене?! – ужаснулась Настя, чуть не запустив в него пустой бутылкой.

– Я назначил исключительно из-за дружеских чувств, – успокоил ее Митя.

– Смотри мне! – погрозила она ему.

– Настя, но эта работа опять сопряжена с нагрузкой на ноги! Мои девочки иногда жалуются, что у них устают ноги, – вспомнил Митя, тревожно посмотрев на подругу.

– Чтобы не атрофироваться в инвалидном кресле, мне нужна хоть какая-то нагрузка. А какая это для меня нагрузка?! Я тебя умоляю! Детский сад!

– Хорошо-хорошо, уговорила! Выходи, хоть завтра! – отмахнулся он.

– И к тому же я не собираюсь работать на тебя, капиталиста, каждый день! – показала ему язык Настя.

– Вот за что я тебя ценю, так это за «детскую непосредственность», несмотря на твой возраст, – сказал Митя, и, правда, не бутылка, а всего лишь подушка полетела в его сторону.

Глава 3

Наступил новый ноябрьский день. Климат на нашей планете давно сдвинулся неизвестно в какую сторону, а уж в таком мегаполисе, как Москва, и того подавно. Казалось, что тысячи предприятий и миллионы людей надышали себе «парниковый эффект». Лето не было летом, а зима зимой. От классики природа ударилась в сплошной авангард. Данный ноябрь был холодным и злым, словно рвался войти в тройку зимних месяцев.

Настя с большим трудом открыла глаза и простонала. Чувствовала она себя препаршивейше. То, что она лежит в комнате и на кровати Дмитрия, то есть Мити, она поняла сразу, так как бывала у своего друга достаточно часто. Лежала она в его спальне, заставленной всякой всячиной: сувенирами, статуэтками, тарелками, куклами, которые Митя всегда привозил из разных городов России и из заграницы.

«Как же я давно так не напивалась, – поморщилась Настя. – Да что там говорить… Я вообще так не напивалась никогда… Что мы вчера пили? Как я себя плохо чувствую… вряд ли так можно себя чувствовать всего лишь после коньяка… Явно, я что-то намешала… Неужели мы с ним пили водку с пивом? Нет… Митя – эстет, вряд ли бы на такое пошел…»

Она сползла с кровати и осторожно ступая, чтобы боль не отдавала острой волной в голове, пошла в ванную. Холодный душ несколько вернул ее к жизни, но совершенно не унял головную боль. Она прошлепала на большую кухню Дмитрия, которую он тоже умудрился захламить ненужными вещами. Именно там она и застала хозяина квартиры, находящегося в глубокой задумчивости. Он сидел с влажными волосами в махровом халате, элегантно задрав длинные ноги на кухонный стол. У Мити такая привычка задирать ноги на все поверхности наблюдалась уже давно, чтобы лучше был отток крови от ног и чтобы возвращать их к жизни после большого перенапряжения. Он смотрел в окно и курил. А уже этим он увлекся после того, как ушел со сцены.

– Привет… Неплохой я инвалид, так нажралась, что ничего не помню… Все инвалиды могут позволить себе столько выпить? – села напротив него Настя, уныло подперев голову.

– Ты теперь ненавидишь меня? – спросил Митя.

– Я? Тебя? Почему? – искренне удивилась она.

– После вчерашнего, – вяло пояснил Митя, – мне стыдно смотреть тебе в глаза… – Он глубоко затянулся, и выпустил причудливый дым.

Настя, проследив за его взглядом, тоже посмотрела в окно. Там было белым-бело из-за выпавшего девственно-чистого снега. По ярко-синему безоблачному небу можно было предположить, что на улице стоял мороз. Внезапно от нахлынувших в ее голову мыслей, а заодно и всей прилившей крови все изображение перед глазами Насти поплыло и потемнело, словно внезапно наступила полярная ночь, а заодно и полнолуние. Оставалось только завыть на луну.

Она вскочила с места и подбежала к кулеру с водой, залпом осушив два стакана.

– А что, между нами что-то было? Только честно?! – захлебываясь, спросила она.

– Ты что, ничего не помнишь? – покосился на нее Митя.

– Ничего такого… Ой, а, может, мне лучше и не знать? Хотя нет! Говори всю правду, какой бы горькой она ни была! – вернулась на свое место Настя.

– Мы напились… – элегантно махнул он рукой.

– Это я уже поняла!

– Не перебивай, и так трудно говорить… – снова затянулся он, – потом ты начала плакать…

– Я?

– Еще как! Рыдала у меня на плече навзрыд. Мол, у тебя могут начаться какие-то проблемы со здоровьем, если у тебя не будет секса, ты напугала меня до смерти, ты же знаешь, как я за тебя волнуюсь. Стала сыпать какими-то жуткими диагнозами, до сих пор мороз по коже… Ты же знаешь, что я не вынесу, чтобы ты заболела, да к тому же пьяный был… – продолжал тупо наблюдать пейзаж за окном Митя, словно вместо окна у него бы телевизор с интересной передачей. – А уж фраза о том, что тебе надо что-то шевелить, как сказала доктор, вообще ввергла меня в шоковое состояние.

– И мы… это? – закрыла рот рукой она, зная, что у него никогда не было ни одной женщины по принципиальным соображениям.

– Не радуйся! – буркнул Дмитрий. – Ради тебя, Аська, я был готов даже на этот подвиг. Да! Я сделал бы это, но не смог… Только не подумай, что дело в тебе, если бы я это и сделал с женщиной, то только с тобой… Просто ты для меня как родственница. Извини, но это для меня было невозможно. Это как инцест. Теперь я буду виноват в твоих болезнях…

У Насти же от охватившего ее счастья чуть дыхание не перехватило.

– Митька! Как же хорошо! – кинулась она к нему на шею. – Как же я рада, что ничего не было! Уж кому-кому, но тебе я жизнь точно портить не хочу!

– Я не настолько плох, – обиженно покосился он на нее, – чего ты так обрадовалась?

– Молчи, олух! Это ты извини меня за то, что поставила тебя в такую ситуацию! Я действительно ничего не соображала, я не помню этого ничего! Я больше никогда не поведу себя так, честное слово! Дорогой мой, Митька!

– Ладно… Ты уж там не пугай меня больше так, – сконфузился он и встал, чтобы разлить горячий кофе. – Когда придешь ко мне в ресторан?

– Сегодня… Или завтра! Да, завтра! Сегодня у меня будут дела… – вздохнула полной грудью Ася.

– Не пугай меня, – покосился на нее Дмитрий.

– Ничего криминального, – спокойно заверила его Ася.

Квартира Мити находилась не совсем в центре Москвы, но очень удобно – рядом с метро, а вот она жила, как говорится, у «черта на куличках». Ее «двушка» в панельном доме на четвертом этаже осталась ей после смерти мамы, и проживала она в ней в гордом одиночестве. Обстановка в квартире была самой обыкновенной. Единственно, чем гордилась Настя, были два балкона в обеих комнатах, большая и очень красивая люстра в гостиной из венецианского стекла, которую она привезла с гастролей, отдав за нее весь свой гонорар, и самая современная посудомоечная машина. Она ненавидела мыть посуду, а моющее средство сразу же разъедало ее нежную кожу, да мало того… до локтей руки покрывались аллергической сыпью даже от средств «ласковых как мама, папа и бабушка вместе взятые». Вся остальная обстановка в доме у Насти была совершенно обычная, среднестатистическая. Она прямиком прошла к шкафу с одеждой, чтобы нарядиться в более красивый костюм. Ася давно прочла адрес, который ей дала доктор-гинеколог, сначала ужаснулась, а потом задумалась.

«Вера Горячая – стопроцентная сваха».

А уж в свете последних событий, когда она чуть не изнасиловала друга-гомосексуалиста, Настя решилась на кардинальные меры.

«Поеду и познакомлюсь… раз уж так надо… Может, и одинокой себя чувствовать не буду? Чего мне терять? Горячая так Горячая!»

Завтракать она не стала, так как чашка кофе, выпитая у Мити, в принципе заменяла ей полноценный завтрак.

До места жительства Веры Горячей Настя добиралась на общественном транспорте и была неприятно удивлена, что ей дадут адрес ее судьбы в хрущевской пятиэтажке, стоящей одной стороной к заброшенному заводу, а другой – к захламленной мусором помойке. Ей даже показалось краем глаза, что она видела крысу, спокойно что-то жующую у газетного свертка. Она поднялась на второй этаж и позвонила, сама себя успокаивая: «Какая разница где? Главное, чтобы сама сваха оказалась милым, порядочным человеком, поняла мою сущность и познакомила с хорошим человеком…» Но тут же в ее голову приходили вражеские мысли, что вряд ли какой-нибудь нормальный мужчина приедет в эту «тьму таракань», чтобы оставить свои данные в надежде на встречу с нормальной женщиной.

Когда же ей дверь открыла врач-гинеколог Роза Сергеевна Саратова собственной персоной, Настя сказать, что расстроилась, – ничего не сказать.

– Здравствуйте, я должна была понять, что «Вера Горячая» – псевдоним, как «Вера Холодная», но что это будете вы… – проговорила она, когда прошел первый шок.

– А я тоже не ожидала, что увижу вас так скоро, – откликнулась Роза Сергеевна, расплываясь в улыбке.

– Вы говорили, что этим занимается ваша подруга, – напомнила ей Настя.

– Я не афиширую свою деятельность вне поликлиники, – заявила Роза Сергеевна.

– А клиенток находите прямо на приеме, запугивая их проблемами? – поинтересовалась Анастасия. – Поэтому вы меня так допытывали неприятными для любой женщины вопросами?

– Я делаю людям доброе дело. А потом, ты зачем сюда явилась? Гадости мне говорить? Ведь прибежала же! Хватит в дверях стоять, заходи на кухню, поболтаем, – пригласила ее хозяйка.

Настя, словно ведомая слепая за собакой-поводырем, вошла в квартиру.

Кухня была очень маленькая, как всегда в этих домах, к тому же статная фигура Розы Сергеевны заняла собой все пространство, но тем не менее Настя в виду своих маленьких габаритов разместилась на табуретке, поджав ноги и руки. Тут Роза стала проявлять чудеса гостеприимства и метать на стол пирожки, плюшки и конфеты, причем домашнего производства.

– Угощайся, нам надо найти общий язык, иначе ничего не склеится. Мы же на интимные темы будем разговаривать.

– На интимные? – икнула Настя.

– Ты права! Все я поняла! На интимные это только после коньячка! Как? Готова с утра принять?

– Ой, я не пью! А еще после вчерашнего голова не прошла, – поморщилась Ася, как иногда звали ее друзья.

– Так вчера все же пила? – ухватила основную мысль врач.

– Что-то я вчера очень расстроенная была… – ответила Настя.

– Уж не из-за меня же? – прищурила даже с утра ярко накрашенные глаза Роза.

– И из-за вас тоже, – вздохнула Настя.

– Вот мы уже и знакомимся. Ты достаточно честна и прямолинейна?

– Всегда так было… и не скажу, что это помогало мне существовать.

– А прикидываться тебе тоже бессмысленно, никто не поверит, уж лучше быть естественной, хотя мужчине придется немного подыграть, – стала валить ей на тарелку свои кулинарные шедевры «народная» сваха.

– Ой, Роза Сергеевна… – ужаснулась Настя.

– Просто – Роза.

– Пожалуйста, Роза, не надо… Я не ем столько, вернее, я вообще мучное есть не приучена… – запротестовала Настя.

– Оно и видно! – скептически окинула взглядом ее фигуру сваха. – Только не говори мне, что ты сидишь на диете. Ты выглядишь, словно больная булимией, это те, которых всегда рвет…

– Я знаю, что это такое, – кивнула Настя, – но я этим не страдаю.

– Смотри у меня! С психичками я не работаю, – строго посмотрела на нее Роза, – так что ешь! Это будет лучшим доказательством, что с тобой все нормально.

«Придется давиться…» – подумала Настя, беря один пирог.

Она не могла сказать, что сидит на диете, тем более сейчас это уже было не актуально. И не могла сказать, что не хочет съесть весьма аппетитно выглядевшие пирожки. Просто за всю свою жизнь она настолько невкусно и мало питалась, что полностью отвыкла это делать. Но человека уважить было просто необходимо, это Настя тоже понимала.

– Чай? Кофе? – спросила хозяйка.

– Кофе, – ответила Настя.

– А я думаю, что для поправки твоего бледного вида со вчерашнего нужен коньяк. По крайней мере, он не повредит, – тоном, не терпящим возражений, оповестила Роза и достала штоф с бокалами под коньяк.

– А теперь можно перейти и к работе. Ты быстро прибежала к свахе, значит, положение очень запущенное.

– Очень, – согласилась Настя. – Просто я раньше не думала об этом так серьезно.

– Пока я не открыла тебе глаза? – Роза откупорила бутылку весьма профессионально.

– Можно и так сказать…

– И все-таки что-то еще подвигло тебя прийти ко мне на следующий же день? – поинтересовалась Роза, отправляя пирог целиком в рот.

– Я ночью чуть не изнасиловала своего друга, – пояснила Настя, вяло жуя пирог и удивляясь способности этой женщины выведывать всю информацию.

– Мужчину? – со знанием дела спросила сваха.

– Да.

– А в чем проблема? Это очень хорошо, что у тебя еще есть друзья-мужчины, к которым ты можешь пойти ночью… а если он отказал, то это он – козел, – фыркнула Роза Сергеевна.

– Он – гей! – воскликнула Настя. – И почти что мне родственник…

– Это плохо, – согласилась Роза, – и родственники, и геи входят в группу мужчин, которые не могут нас порадовать, – как учительница сказала Насте, вздыхая всем своим большим бюстом.

– Очень даже могут, – возразила Настя.

– Я имею в виду в сексуальном плане, – подбоченилась Роза.

– А… – кивнула Настя.

– И хватит краснеть. Это на четвертом десятке! Как с алкоголиком! Главное, чтобы он признал свою болезнь, свою беду! Так и здесь, не «я независимая, гордая женщина, которой не нашлось достойной пары, да не очень-то и хотелось», – кривляясь, сказала сваха. – А надо говорить так… Да, я одинокая женщина, и мне не хватает секса, и мужика – нормального, обычного мужика, а не Джонни Деппа! Усекла? Вот будешь вот так вот себе внушать, и уйдет гордыня-то. Глядишь, и обычных, сереньких мужичков вокруг замечать начнешь. Ведь сейчас же мы не видим никого вокруг? Так ведь?

– Так…

– Думаем, где они – настоящие мужики? Перевелись! Этот толстый, этот глупый, а тот вроде ничего, но женатый. Так?

– Так…

– Ну, вот видишь, Настя, все я про тебя знаю. Немного планочку-то надо снижать, понятно? И тогда все получится. Как сказал один умный человек, который, как и я в свободное от работы время занимается соединением человеческих судеб, что если бы он был женщиной, он никогда бы не вышел замуж за богатого, за каких обычно женщины и стремятся выходить замуж. А ведь это не лучший вариант…

– Неужели? – спросила Настя, которая, впрочем, никогда не считала, что главное в мужчине – это его кошелек.

– Конечно! Они уже состоятельные люди и подстраиваться под ваши капризы дамские не будут. У них всегда есть любовницы, они могут быть скупыми и занудными, и тогда вам от их богатства будет ни тепло, ни холодно. И в конечном итоге у них часто проблемы с потенцией, так как стрессы от большого количества денег и мыслей, как их сохранить, никому здоровья еще не добавили. Ну, тебе нужен такой «подарок» на «Мерседесе»? – спросила Роза.

– Нет, – честно ответила Настя, не покривив душой.

– Вот! Надо брать «недоделанного» с улицы, с помойки! Например, бомжа. Что ты так испуганно смотришь на меня? Все вы одинаковые, хотите готовенькое… Нет бы отмыть, отогреть, накормить, вернуть к жизни и уже потом пользоваться его благодарностью и любовью сполна. Да ладно! Я не призываю тебя брать бомжа с помойки, я просто дала информацию к размышлению. Ничего?

– Что? – оторопела Настя.

– Кофе, – пояснила сваха.

– Очень вкусный, – быстро ответила Настя.

Роза Сергеевна вздохнула и открыла шкаф, расположенный над рабочей поверхностью стола. Вместо баночек со специями и кульков с крупами у Розы в ящике лежали аккуратные папки под буквами алфавита.

– Ладно… заведем на тебя данные в моей картотеке. Фамилия?

– Лазарева.

– Лазарева… Буква «Л». Любовь, очень хорошо. Лазарева Анастасия… пол женский… Кстати, не меняла пол?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.