Студент: Я тоже чувствую ослабление переживания окружающего, и это не кажется мне вопросом сравнения с предыдущим состоянием. Мне кажется, что мои переживания сейчас менее динамичны, чем тогда, когда я только начал осуществлять эту практику. Тогда я имел опыт, больше основанный на чувствовании, а теперь он содержит более ментальный компонент, что-то вроде «я это уже знаю». Вроде того, что, когда встречаешься с кем-то в первый раз, все так интересно, а со временем становится скучно, потому что все уже знакомо. Все одно и то же, и я ничего не могу с этим поделать.

Это довольно общая проблема в такого рода практике внимательности. Ваш интеллект пытается взять верх над практикой.

Студент: Да.

Вы попробовали несколько раз, и ваш интеллект все «просчитал». Так зачем вам теперь снова обращать внимание, если интеллект все это уже знает? Именно такая установка погружает нас глубоко в сон наяву, в сансару – чувство, что мы все вычислили и теперь можем автоматически обращать внимание лишь на то, что «важно».

Вам нужно старательнее сосредоточиваться, со всем усердием стараться обращать внимание на реальные чувственные восприятия, даже если интеллект полагает, что он все это уже «проработал». Появляется звук, и ум говорит: «А, это звонит колокол; я знаю, что такое колокола, мне не нужно действительно слушать его звук, у меня есть слова для него». Это все автоматично, и обусловленный ум просто передает ваши представления о колоколах сознанию, и через представление пробивается очень мало реального качества звука.

К сожалению, такова наша жизнь. Таков способ, каким ложная личность берет верх и пожирает сущность. У нас есть слова для всего, у нас есть понятия о переживаниях, и нам не нужны действительные переживания. Это не очень, так сказать, питательно, мы теряем таким образом богатство пищи впечатлений. Мы питаемся тощими, безвкусными абстракциями по поводу впечатлений, вместо самих «сочных» впечатлений.

Вы можете попробовать вариант утреннего упражнения, которое я предложил на нашей первой встрече, оно описано во второй главе: превратите чувствование рук и ног в медитацию и, не открывая глаз, слушайте звуки; медитируйте таким образом десять минут, прежде чем продолжить и выполнить полностью обычное утреннее упражнение. Большинству из нас придется преодолевать желание обусловленного интеллекта поскорее завершить утреннее упражнение. Он быстро проклассифицирует звуки, сочтет их несущественными и захочет перейти к тому, что принято считать важным. Такова наша привычка. Мы практиковали ее не один десяток лет, позволяя своему интеллекту классифицировать, а затем отвергать вещи. Попробуйте теперь уделять звукам, и вообще чувственным впечатлениям, больше внимания и посмотрите, что будет происходить.

Что еще вы заметили в своей практике?

Студент: Я заметил интересную вещь, когда мы отправились сегодня завтракать.

Отправились физически или ментально? (Общий смех.)

Студент: Я спешил на встречу, но тут вдруг куда-то делась официантка. Я недоумевал, где же она. Мне нужен был счет! Я позвал другую официантку и попросил поискать нашу. Та исполнила просьбу. Все делалось очень медленно, и, когда я подошел к кассе, человек, стоявший впереди меня, тоже не проявлял особой расторопности, а кассирша, в свою очередь, сделала ошибку, так что ей пришлось пересчитывать все заново. В это время я начал чувствовать, что происходит. Я реально почувствовал себя, и у меня появилось больше пространства для выбора. Я не использовал этого в достаточной степени, но если бы использовал, возбуждение не захватило бы меня. Я очень нетерпеливый человек, и, по-видимому, проявлял нетерпение.

Люди тратят ваше драгоценное время. Их нужно, по меньшей мере наказать, если не убить за это, правда?

Студент: Я понял, что у меня действительно есть выбор: можно просто оставить все это нетерпение и гнев. Я почувствовал себя, и я мог это оставить.

Это действительно важное переживание. Здесь произошли две важные вещи. Одна – то, что благодаря чувствованию-смотрению-слушанию вы создали для себя некоторое пространство; возрастающее возбуждение не захватывало вас автоматически. У вас было пространство, чтобы спросить себя, что вы хотите сделать с этой ситуацией. Решив, так сказать, не забывать себя и не погружаться в нее, вы дали себе время подумать о ситуации другими способами. Может быть, например, официантка не то что любит досаждать людям, а просто она новичок в своей работе, колокол только что прозвенел, и поэтому у нее не получается делать все достаточно быстро. Вы имели возможность отнестись к ней как к человеку – такому же, как вы сами. Может быть, вы тоже попадали в ситуации, когда бывали некомпетентны в каком-то деле и совершали ошибки.

Вы сделали хорошее наблюдение, рассказав нам кое-что о психопатологии повседневного транса. Попадая в такие состояния, мы раздражаемся, наши чувства притупляются, нам не хватает простора. Мы оказываемся во власти эмоций, противостоять им мы не в состоянии. Мы втянуты в этот процесс и не можем из него выбраться. Это настоящая катастрофа. Вы могли начать проклинать охватившую вас бурю эмоций, немного увеличив тем самым сумму человеческих страданий, и, возможно, потом в течение дня вы чувствовали бы себя хуже.

Студент: Да, если бы я это сделал, позже я почувствовал бы себя плохо. Будучи более внимательным, я подумал: «Что хорошего это даст? Это совершенно бесполезно».

Вы рассказали в некотором роде весьма типичное переживание, и связано оно с той идеей простора, о которой Согьял Ринпоче говорит как о важной стороне сущности дзогчен. Если вы обладаете некоторым присутствием, если вы чувствуете себя и свой мир и находитесь в теле, то, что бы вы ни делали, с психологической точки зрения вы не столь зажаты. У вас есть больше пространства для маневра, меньше давления со стороны.

Студентка: У меня были интересные переживания. Сначала я, выполняя чувствование-смотрение-слушание, почувствовала себя несколько изолированной; я поняла, что мне вообще нравится быть вовлеченной во что-либо. Я почувствовала себя в каком-то смысле отделенной от всего и одинокой.

Последний раз, когда я действительно ощущала себя пробужденной, как сейчас, было в тот период, когда я общалась с одним мужчиной, очень пробужденным человеком. Мне теперь не хватает кого-нибудь подобного ему. Я подумала об этом однажды, когда кто-то из участников семинара сказал, как хорошо быть в такой группе, в такой компании.

Потом я отправилась в ночной клуб и около сорока пяти минут практиковала там внимательность. Было потрясающим сидеть там и чувствовать свои руки и ноги. Каждые пять минут появлялись волны энергии, которые подхватывали меня, а потом уходили: либо я отвлекалась, либо они исчезали как-нибудь иначе. По какой-то неизвестной причине я находилась там в таком состоянии. Затем я как бы достигла пика воплощенности и комфорта и вдруг потеряла к этому всякий интерес. Я как бы вернулась обратно ко сну наяву.

Очень хорошая практика. Интересно сравнить ее с формальной сидячей медитацией. Многие из нас практикуют различного рода формальную медитацию, медитацию с требованиями. Нам нужно быть в спокойном месте, чтобы ничто внешнее нас не отвлекало, нужно сидеть в правильной позе, и тогда мы можем получить опыт спокойствия и сосредоточенности, может быть, даже присутствия в теле. Но такого рода покой, сосредоточенность и чувствование тела очень хрупки. Это не произойдет, если вы не сможете принять правильную позу, и все исчезнет при малейшем беспокойстве. Практика в ночном клубе – мастерская работа.

Студентка: Мой друг сказал: «Ты выглядишь такой спокойной». А я ответила: «Это нелегко».

Как я говорил в первый день, я хочу поделиться с вами способом быть внимательным в жизни, а не тем, как уходить от жизни. Как известно, мышцы укрепляются при поднятии все большего веса. Если вы выбираете такой же путь присутствия и пробужденности в повседневной жизни, то мусор, которым осыпает вас жизнь, становится Ценным тренировочным материалом, а не просто причиной напряжения и беспокойства. Мы не всегда можем обходиться с ним наилучшим образом, но он действительно помогает нашей практике.

Это очень важно. Обычно мы полагаем, что напряжения и проблемы, которыми полна наша жизнь, мешают обретению счастья. В худшем случае мы становимся пессимистичными, и это вызывает у нас депрессию. Но если вы считаете внимательность целью, в том смысле, как мы об этом говорили, то перспектива меняется. Жизнь становится чем-то вроде тренировочного центра восточных боевых искусств, школой. Вы начинаете рассматривать проблемы и моменты напряжения как благоприятные возможности. Парадоксально, но факт: оставляя погоню за счастьем и стремясь к внимательности, вы достигаете гораздо большего счастья.

Студент: Для меня спонтанность связана с бессознательным. Поэтому мысль о том, чтобы становиться более внимательным и сознательным, вызывает у меня двойственные чувства. Я опасаюсь, что могу потерять чувство спонтанности. Мне кажется, что старание быть более внимательным – нечто тяжелое и вязкое.

Хорошее наблюдение. Одна из опасностей такого рода работы состоит в том, что она может стать слишком вязкой. Я видел в гурджиевских группах людей, которые чувствуют, смотрят и слушают очень серьезно. Но это ложная серьезность. Она похожа на механическую жесткость, которая угнетает дух. У меня возникало желание подойти и пощекотать их. Наша ситуация, разумеется, серьезна: весь мир (и мы в том числе) действительно бессмысленно страдает из-за невнимательности; мы должны видеть это и иметь с этим дело. Но не следует быть хронически унылыми и полагать, что серьезность и есть внимательность. Что такое для вас спонтанность?

Студент: Нечто такое, что непосредственно вытекает из момента: оно реально и неожиданно. Когда есть спонтанность, возникает определенное ощущение свободы.

Всегда ли она одна и та же?

Студент: Я не уверен.

Хотя спонтанность всегда связана с данным моментом. Не согласитесь ли вы, что есть различные виды спонтанности и что в разные моменты она может приходить из разных источников? Если вы действительно в отвратительном настроении, вы можете внезапно ударить кого-то. И это совершенно не похоже на то, как в другом настроении вы вдруг кого-то обнимете.

Техника внимательности может уменьшить один из видов спонтанности. В моем понимании, однако, та спонтанность, которую теряете вы, это зависимая, истерическая, или «вызванная», спонтанность. В нашем состоянии сансары, в нашей культуре, живущей во сне наяву, такая зависимая спонтанность может считаться очень ценной, так что ее уменьшение может казаться действительной потерей, и ваши друзья могут это заметить. Они будут говорить: «Что-то ты сегодня очень спокойный. Что случилось?» Они недоумевают, почему вы не распеваете песен, не кричите, не прыгаете и не бегаете вокруг, как все остальные. В соответствии с устоявшимися представлениями, недостаточное участие в обычного рода общей истерии (то есть сансаре, или «забавах») кажется людям подозрительным и вызывает вопросы.

Есть другого рода спонтанность, возникающая на более глубоких уровнях самости. Теряя благодаря практике внимательности поверхностную, истерическую спонтанность, вы в конце концов прикасаетесь к чему-то более глубокому и ценному. Есть спонтанность, которая исходит из ложной личности, и мы освобождаемся от нее, успокаиваясь и становясь более внимательными и присутствующими. Но есть спонтанность, которая исходит из более глубокого контакта с сущностью.

Мне хочется заметить, что мне не нравится только что сказанное мною. Это звучит слишком искусственно, принижает людей. Но я говорю о важной реальности, поверьте.

У каждого из нас бывают моменты, когда мы чувствуем что-то действительно глубоко и когда это чувство действительно печально. Но если вы проявляетесь в практике внимательности однообразно и чересчур сосредоточенно, это нелепо. Как если бы вы всегда прикладывали руки к уху и открывали рот, когда звонит колокол. Реальные чувства текут и изменяются, их диапазон огромен. Замораживание их в угоду своим склонностям и привязанностям, чтобы при этом они всегда ощущались как хорошие или плохие, – это не свобода, это отнюдь не внимательность к тому, что действительно происходит.

Давайте еще немного поговорим об истерической спонтанности. Можете ли вы вспомнить случаи, когда вы с кем-то хорошо проводили время, но вместе с тем испытывали какое-то отчаянное состояние и как бы не замечали, что за ним скрывается? (Многие кивают.)

На этот вид спонтанных переживаний можно значительно воздействовать практикой внимательности. Такая спонтанность не слишком полезна, если только вы не угнетены чем-то настолько, что даже ее вспышки облегчают ваши страдания. К сожалению, многие люди чувствуют себя так довольно часто. В этом случае начинает действовать правило «не раскачивай лодку»: нам сейчас плохо, но ведь может быть еще хуже. Боясь изменений, мы, так сказать, подливаем масла в огонь и позволяем своей энергии втягиваться в процесс, который формирует наше несчастье.

Мы можем прекратить подпитывать такие ситуации. Не потому, что, поджавши губы, скажем моралистично: «Не буду действовать спонтанно! Я собираюсь быть спокойным и собранным!», а просто потому, что воспользуемся частью внимания, чтобы почувствовать свои руки и ноги, услышать звуки и посмотреть, что в действительности происходит в данный момент, поскольку мы решили стремиться к истине, а не к временному счастью. Тогда такого рода истерия не будет столь сильна.

Студентка: Я заметила нечто подобное... В среду вечером мы вдвоем были на семинаре, где оба выступали. Мне было очень весело, но я вдруг заметила, что это совсем не я! Я вошла в эту роль. Там был мой босс, и я поняла, что всегда стараюсь быть легкой и веселой рядом с ним.

Это отождествление с ложной личностью будет стоить вам со временем все большего. Колокол звонит, откройте рот, приложите руки к уху, присутствуйте. Это будет стоить вам все большего в том смысле, что вы будете видеть, как много вы вкладываете в эту роль, которую вы автоматически приняли, чтобы поддерживать определенные отношения с боссом. Видеть, какую цену вы платите, может быть весьма неприятным. Конечно, возможно, он тоже вносит в это свой вклад. Если вы практикуете внимательность, он в какой-то момент может заметить это и спросить себя: «Что это с ней? Она чем-то озабочена?» Полусознательное чувство подозрительности способно превратить эту мысль в довольно неприятную для вас: его новое представление о вас может быть в некотором отношении более точным – вы стали спокойнее, – но более искаженным в другом смысле, по мере того как его затраты на вас окажутся под угрозой. Люди, по моим наблюдениям, редко пытаются прояснить для себя такого рода вещи и практиковать внимательность. Гурджиев предупреждал, что, практикуя внимательность, мы становимся менее интересными для своих друзей.

Мы вкладываем много эмоций в свои фантазии о том, кто мы такие и каковы другие люди, но в действительности большую помощь оказывает более тесное соприкосновение с тем, что реально происходит. Мы живем в реальном мире, обладаем физическим телом, и в этом мире вещи взаимосвязаны друг с другом, а с нами взаимодействуют другие люди. Чем яснее для нас картина того, что реально происходит, тем разумнее мы можем этим распоряжаться и тем в большей степени это может нас радовать. Но по ходу дела нам часто приходится отказываться от множества скрытых соглашений, которые мы заключаем, чтобы поддерживать иллюзии друг друга, ложные личности друг друга и всевозможные истерические действия, которые мы осуществляем, чтобы обманывать себя. Многое в обычном социальном взаимодействии основывается на скрытой договоренности: ты будешь поддерживать мои иллюзии, а я – твои. Никто не станет раскачивать лодку. Разумеется, это укрепляет иллюзии, но цена этого достаточно велика.

Студентка: Связана ли спонтанность с сознаванием себя в каждый отдельный момент, или она – обычное явление?

Сознаете ли вы себя мгновение за мгновением сейчас?

Студентка: Нет, я сопровождаю свою речь жестикуляцией, размахиваю руками, но это я делаю автоматически. Я не очень в контакте со своим телом.

Попробуйте сейчас, находясь в своем теле, сделать что-то спонтанное.

Студентка: Поскольку я обращаю на это внимание, мне кажется, что я не могу действовать спонтанно.

Но ведь у вас, я полагаю, нет соответствующих данных?

Студентка: Да, поскольку этот род спонтанности не то же самое, что привычные реакции.

Мы проживаем жизнь с постоянным чувством того, что должны быть такими-то и только такими, так что никогда не допускаем альтернатив, пространства, в котором нашлось бы место для альтернатив. Вы можете организовать свою (ложную) личность очень жестко, так, чтобы она поддерживала вашу систему убеждений, и это принесет вам удовлетворение от чувства правоты. Но вы всего лишь поддерживаете свою ограниченность, живете совершенно определенной жизнью. Попробуйте практиковать чувствование-смотрение-слушание в течение года и посмотрите, можете ли вы быть спонтанным, присутствуя в своем теле.

Итак, давайте помнить, что есть по меньшей мере два рода спонтанности. Один ее тип исходит из автоматической и невротически-ведомой части ума. Она находится вне полного света обыденного сознания, так что кажется спонтанной: с нами происходят какие-то вещи, но мы не видим для этого причин. В действительности же это вполне детерминированное поведение, поведение обусловленного существа, запрограммированного робота. Эта обусловленность выбрана не нами, поскольку мы не свободны. Иного рода спонтанность, более глубокая, исходит в большей степени от сущности, от нашей духовной природы.

Теоретически легко сделать такое различие, но практически любой поступок, который вы совершаете, оказывается сочетанием этих двух типов спонтанности, а также и других факторов.

Как было бы замечательно – просто жить, будучи спонтанным из глубины! Но мы думаем, что это невозможно. Мы постоянно думаем о том, что же будем делать дальше? Однако иногда можно просто присутствовать и позволить всему происходить. Вы можете обнаружить, что просто делаете то, что возникает по ходу дела, без предварительного расчета, и это может оказаться весьма приятным.

Например, одна из моих детских защит состоит в том, что я действительно научился думать, прежде чем что-то сказать. Я всегда анализировал свои предложения по крайней мере на десять-двадцать слов вперед, с отчетливым представлением о том, что вытекает из каждого слова и куда эти следствия могут завести меня и того человека, с которым я разговариваю. Как будто какая-то часть меня отправлялась в потенциальное будущее, редактируя всю речь, чтобы убедиться, что я не попаду в неприятную ситуацию. Слова, которые могли иметь опасные последствия, «вырезались редактором» задолго до того, как я доходил до них в предложении, и заменялись более безопасными.

Я полагаю, что во многих отношениях такая защита избавила меня от множества неприятных ситуаций. Она сделала меня искусным в выражениях и способным быстро думать. Это хороший пример того, как использовать полезные навыки, чтобы поддерживать жизнь в сансаре. Но защита также подтверждает мое убеждение в том, что люди и мир враждебны и что мне постоянно необходимо быть осторожным. Кроме того, она подтверждает мою твердую уверенность в том, что я в действительности не могу себе доверять, не могу быть просто спонтанным. Мне необходим внутренний редактор, мне нужно следить за собой, управлять собой все время.

Когда же в процессе работы над собой я увидел пагубные последствия такого «редактирования», мне пришлось пойти на риск и больше доверять себе, пришлось научиться говорить более спонтанно. Мне потребовалось много времени, чтобы научиться просто открывать рот и отвечать кому-то не задумываясь. Иногда то, что получалось, смущало меня. Иногда, несмотря на неловкость, это было гораздо более существенным, чем то, что я сказал бы, если бы отредактировал свою речь. Иногда сказанное спонтанно было новым инсайтом и новой свободой, которых я бы не получил, если бы всегда думал о том, как люди отреагируют на то, что я говорю.

Вот одна из причин, почему я стараюсь учить не тому, как должно быть, не стандартам, по которым можно было бы равняться, а тому, как в большей степени прийти в настоящее, в реальность, начать видеть самого себя и мир вокруг себя.

Это, разумеется, подразумевает, что нужно научиться больше доверять себе. Если бы вы были о себе очень низкого мнения, вы не захотели бы выполнять практику внимательности. Но тот факт, что вы здесь и упражняетесь, чтобы стать более внимательными, означает, что вы в определенной степени доверяете своему более глубинному «я». Упражняясь во внимательности, вы усиливаете собственную уверенность в том, что с вами все в порядке. Все хорошо, потому что все правильно. Колокол звонит.

Жаль, что у нас нет большого зеркала, чтобы вы все смогли увидеть, на что мы похожи, прикладывая, когда звонит колокол, руки к уху и выглядя при этом столь серьезными. Думаю, что я выгляжу так же глупо, как и все остальные. Я заметил, что каждый устанавливает собственные правила относительно того, как именно следует реагировать на колокол. Кто-то смотрит вниз, кто-то выглядит очень религиозным, некоторые как бы высматривают, что происходит вокруг.

Это очень смешно. Нам нужно следить, чтобы реакция на колокол не стала автоматической, привычной, вместо того чтобы быть упражнением на внимательность. Так или иначе, но подобное часто происходит в различных религиозных традициях. В книге Идриса Шаха «Караван снов» есть прекрасная суфийская история («Святыня») о мулле Насреддине, которая иллюстрирует это.

Так что упражнения, предназначенные для того, чтобы помочь вам стать более внимательными, могут превратиться в привычку, стать еще одной традицией. Но, думаю, нам это не грозит, потому что мы хорошо знаем, что это всего лишь упражнение, выполняемое нами только в течение сегодняшнего вечера. Однако чувствование-смотрение-слушание или формальная практика медитации могут превратиться в привычку, которая принесет нам удовлетворение, но перестанет способствовать усилению внимательности, так что будьте осторожны.

Замечу попутно, что книги суфийских историй, опубликованные Идрисом Шахом, – прекрасный источник вдохновения и прозрения. [22] Но ни в коем случае не думайте, что мы извлекли весь смысл из истории об осле.

Студент: Является ли чувствование-смотрение-слушание всем тем, что необходимо для развития внимательности, или в дальнейшем будут нужны другие практики для развития сознавания?

Как я говорил раньше, чувствование-смотрение-слушание – это практика, которая может работать на многих различных уровнях. Как она работает для каждого отдельного человека и для вас лично, – вопрос, на который каждый должен найти ответ самостоятельно. Давайте остановимся на том, как она может помочь присутствовать.

Необязательно выполнять чувствование-смотрение-слушание, чтобы стать внимательнее к настоящему. Более надежной и яркой практикой было бы нанять кого-нибудь, кто ходил бы за вами с плеткой и стегал бы вас каждый раз, когда ему покажется, что вы ускользнули. Такая практика действительно сделала бы вас сознающим, она хорошо бы мотивировала, ведь каждый раз, отвлекаясь, вы получали бы удары, а это не так уж приятно.

Такого рода техника действительно используется иногда у продвинутых последователей боевых искусств. Основатель айкидо Морихэй Уешиба предлагал своим продвинутым ученикам попробовать подкрасться к нему, попытаться ударить или схватить его в любое время дня или ночи. Ни одна из их попыток не увенчалась успехом: он был очень внимателен к тому, что происходит вокруг. Однако большинство из нас реагировало бы на такую ситуацию паранойей, а не большим сознаванием.

Иногда мы «практикуем» нечто похожее, не сознавая того, что мы делаем. Часть нашего ума наносит нам эмоциональные удары каждый раз, когда мы не живем в соответствии с установленными стандартами. Например, мы можем ощутить вину, если забудем чувствовать, смотреть и слушать. Как я говорил в прошлый раз, использование вины – дело тонкое, и позволять ей появляться механически – значит крайне ограничивать ее полезность.

Напоминаю также, что наш семинар посвящен технике внимательности в повседневной жизни. Но вам нужно убедиться, действительно ли эта практика помогает вам чаще быть присутствующими и внимательными. Если после добросовестных попыток вы обнаружите, что это не дает вам возможности присутствовать чаще или улучшить качество вашей внимательности, эта практика не для вас. Используйте другой метод. Однако если вы заметите, что эта практика помогает вам расширить рамки сознания, если вы не только чувствуете себя более присутствующими, но и начинаете действовать разумнее, а также получаете большую свободу действий, то она вам действительно полезна.

Студентка: Чувствование-смотрение-слушание помогает мне тем больше, чем сильнее мои эмоции в какой-то момент, особенно если это неожиданные эмоции. Например, позавчера в больнице, где я работаю, меня очень раздражала одна пациентка. Она вела себя крайне враждебно. Ситуация была напряженной, женщина направлялась на хирургию, и мне необходимо было переговорить с ее родственниками, присутствовавшими при этом; эмоционально я была очень вовлечена в происходящее. И тут я почувствовала свое тело. Я и раньше чувствовала его, но только обычным образом, на естественно-телесном уровне. А когда я почувствовала тело более полно, это было нечто совершенно другое, что действительно укоренило меня в настоящем. В результате я справилась с ситуацией гораздо эффективнее, чем если бы не чувствовала тела.

Большинство из нас в течение дня испытывают лишь эпизодические сильные эмоциональные вспышки. И если большую часть времени эмоциональный уровень относительно низок, то при появлении сильной эмоции, мы сразу становимся выбиты из колеи.

Учиться чувствовать-смотреть-слушать, становиться более внимательными – значит постепенно, в спокойных условиях расширять сеть своих «проводов» (как мы назвали это в прошлый раз). Так что когда появляется большой заряд, с ним можно лучше справиться. Гурджиев утверждал, что благодаря общему расширению способности восприятия Четвертый Путь соединяет три другие пути. Он является не только телесным путем факира, не только эмоциональным путем монаха, не только прозрением йога, но всем вместе взятым.

Если ваши достижения на духовном пути сводятся к прозрению, то этого недостаточно. Если у вас все строится на эмоциях, то возникает эмоциональный избыток. А если вы получаете только волю, возникающую из развивающих тело и концентрацию практик, вы можете с ее помощью начать совершать неразумные поступки.

Теперь у меня есть интересный вопрос для вас. У нас осталось немногим более получаса. Это наша последняя встреча. А что дальше? Обычная жизнь продолжается, но в ней уже не будет той работы, которую мы делаем вместе и которая напоминает нам о чем-то более существенном. Один из ответов на этот вопрос состоит в том, чтобы просто вернуться к своему сну, правда, теперь мы не сможем спать так же удобно, как прежде. Так вот я вас спрашиваю: что же дальше?