1

Серый вертолет с российским флагом на боку аккуратно зашел на посадку в четыре часа двадцать минут пополудни неподалеку от дачного Затона. Это была уже третья авиамашина над Двоегорском за последние два дня. Для такого городка это событие, совершающееся в третий раз, уже можно не считать исключительным, а потому на него практически не обратили никакого внимания. Единственное, что отличало все эти три посадки, — это то, что произошли они в совершенно противоположных местах. Вертолет, который доставил генерала Кудрявцева, сел рядом с воинской частью, «Сессна» совершила посадку в пяти километрах севернее — на поле перед карьером, а сейчас пухлый МИ приземлился у Затона, то есть и вовсе на противоположном конце города. Пилоты словно заранее договорились разнообразить места посадки.

Когда гул двигателей затих, из вертолета выскочили на снег три человека и бодрой рысцой направились в город. Такой бодрой, что по единственной улице Затона они чуть ли не бежали и лишь в городе перешли на шаг, тоже, впрочем, очень быстрый. Каждому из них было не больше тридцати, все трое были людьми крепкими и как-то необычно сосредоточенными. Бег вновь прибывших оборвался на одной из улиц Двоегорска — им пришлось остановиться для короткого совещания.

— Боцман, ты со мной в часть, — сказал старший группы. — Надо сориентироваться и там. Муха, тебе задача посерьезней. Выяснишь, где Док и Артист, не выйдешь на контакт — попробуй наладить с ними связь.

— А если они уже ушли?

— Не ушли. Они здесь. Все сейчас здесь. Но мы должны точно знать их планы и дать им знать, что прибыли.

— Понял.

— Все. Разбежались.

Самый маленький и шустрый из этой троицы, тот, которого старший назвал Мухой, быстро пошел дальше по улице, к центру города, а двое других свернули в сторону, пошагали мимо покосившихся заборов напрямик к воинской части. По всему было видно, что план города они себе представляют достаточно ясно, так как ни сверяться по карте, ни расспрашивать прохожих им не требовалось.

— Пастух, — напомнил здоровяк Боцман старшему. — Не забудь о спецназе. Если у Голубкова информация точная и они здесь, то как минимум половина из них охраняет часть.

— Не каркай, — недовольно ответил Пастух.

— Так что, будем брать их приступом?

— Не хотелось бы. Попробуем с ними договориться.

— Но ведь можем и не договориться, да?

— Можем.

— Мать моя женщина!

— Ты только не забывай одну вещь.

— Какую?

— Спецназовцы не знают своей истинной задачи здесь. Кудрявцев их просто подставляет.

— Это оставляет надежду.

Разговор происходил на бегу. У них — у Пастуха, Боцмана и Мухи — оставалось очень мало времени Они видели самолет двадцать минут назад. Им приходилось действовать вслепую, импровизируя, но ошибиться они не имели права. Перед ними стояла одна, но крайне сложная задача — перехватить прибывший опасный груз и арестовать Коперника.

Пастух первым догадался, к чему клонится дело. Догадался благодаря тому разговору с Доком перед его отъездом в Двоегорск. А кроме того, когда Пастух, вернувшись в Москву, докладывал о провале операции, в нем уже созрела твердая уверенность в том, что Коперник предал его. Это стало ему понятно сразу после того, как его взяли на шоссе. Тогда, сбежав из военного иракского госпиталя, он позвонил Копернику — а к кому еще он мог обратиться? И после этого его тут же накрыли. Да как накрыли!

С двух сторон, как будто точно знали, где он находится. А они и знали, если его предположение о предательстве Коперника верно. В Москве его подозрения переросли в уверенность, и он поделился своими соображениями с Голубковым.

Кстати, Константин Дмитриевич и сам подошел близко к тем же выводам, что и Пастух. Ведь Коперник был единственным слабым звеном в операции по переброске штаммов боевых бактерий в Россию. Поскольку операция была поручена управлению и ГРУ совместно, то руководство управления проработало досконально все, кроме, естественно, личного состава ГРУ, участвовавшего в операции. Зачем проверять гэрэушников, если они должны были стать коллегами, вызывающими полное и однозначное доверие? Так что за все, кроме Коперника, Голубков готов был ответить перед кем угодно.

А в ГРУ, где ответственным за операцию был генерал Данилов, объясняли привлечение управления тем, что их собственная резидентура давно находится в стране, на виду, и вполне вероятно, что за их людьми ведется круглосуточное наблюдение. А поскольку рисковать в таком деле нельзя, как нельзя и пренебрегать никакой мелочью, то есть смысл привлечь к операции людей новых, так сказать, со стороны — совершенно не «засвеченных». И только позже, когда ФСБ оказались известны некоторые подробности переговоров генерала Кудрявцева из Генштаба и генерала Данилова из ГРУ, вдруг стало ясно, что далеко не простое и не однозначное решение вывезти штаммы боевых бактерий из Багдада было выдвинуто именно с их легкой руки, и выдвинуто в своекорыстных, далеко идущих целях.

Оказывается, они спланировали эту операцию еще тогда, когда им стало известно, что они попали в число тех высокопоставленных военных, против которых в управлении по заданию из администрации Президента были собраны разоблачительные документы. Увы, воровали генералы! И во время войны в Карабахе воровали, и во время войны в Абхазии, и в период боевых действий в Чечне, и без всяких боевых действий, а Кудрявцев и Данилов были всего лишь верхушкой айсберга, «делегатами» этих самых жуликов в генеральских мундирах… И вот какая-то светлая генеральская голова предложила выдающийся по силе ход: раз все равно надо заметать следы перед мировым сообществом, вывезти в Россию штаммы из Ирака, но так, чтобы при этом подставить управление, опозорить его и навсегда вывести из игры, а самим же выехать на триумфальных конях спасителей Родины и всего человечества. Так сказать, все в дерьме, а они в белых фраках… Вот только конкретные действия их были ясны не до конца, а времени на ответный удар уже практически не оставалось. Тут совершенно неожиданно даже для себя Пастух и догадался об этих конкретных действиях. Догадался сразу, как только всплыло название городка, куда перегоняли самолет.

После того как Сергей услышал слово «Двоегорск», в его голове немедленно всплыл телефонный разговор с Доком. Черт возьми, ведь Дока пригласили в Двоегорск на свадьбу! И пригласил некто Алексей Сомин. Таких совпадений просто не бывает! Он выложил свои соображения Голубкову, и тот, по предложению Пастуха, немедленно навел справки в ГРУ, выяснив при этом очень интересные вещи.

Во-первых, хоть они и подозревали Коперника в предательстве, но всего лишь подозревали — достаточных доказательств у них не было, но когда, во-вторых, оказалось, что настоящее имя Коперника Алексей Сомин, — у них отпали последние сомнения.

Теперь оставалось только действовать. Правда, во всей этой схеме совершенно темной личностью оставался пока курьер, который вез контейнер в Россию. Пастух тут же проверил на всякий случай, на месте ли ребята — Боцман, Муха, Артист.

Ведь само собой напрашивалось, что везти контейнер должен кто-то из них, поскольку лишь в этом случае все замыкалось четко и логично. Пастух убирает свидетелей и отправляет контейнер, Док встречает его в Двоегорске, а кто-то из остальных ребят — ну, скажем, Боцман — контролирует груз в пути — вот вам и полная картина заговора управления! Но Боцман и Муха оказались на месте, а вот Артиста не было. Неужели он?! Но каким образом? Пастух не очень-то в это верил, но времени на сомнения и раздумья у него уже не было. Перед управлением встали две задачи — опередить генералов с докладом Президенту о раскрытии жуткого заговора, а также успеть перехватить груз в Двоегорске. Далее. Если начальник управления опережает генералов с докладом Президенту, то тут же на уши будут поставлены все — и ФСБ, и прокуратура с милицией. И тут принципиально важно, чтобы они только разгребали последствия предотвращенного управлением заговора полностью предотвращенного, когда и люди управления выведены из-под удара, и опасности применения контейнера нет. Должна быть совершенно исключена даже самая малая доля вероятности такого применения — это же катастрофа, политический скандал! Это пострашнее Чернобыля!

Поэтому Пастух и его ребята были немедленно отправлены в Двоегорск. И вот теперь Пастух и Боцман, залегшие в полуразвалившемся сарае напротив КПП воинской части № 21360, планировали ее захват. Потому что груз уже мог быть там, в части, у генерала Кудрявцева. И Коперник — там же.

Минут пятнадцать спустя к ним присоединился сияющий Муха.

— Ты чего радуешься-то? — спросил Пастух.

— Смех без причины — сам знаешь признак чего, — напомнил Боцман.

— Вы не поверите, — выдавил, хихикая, Муха.

— Да что случилось-то?

— Док с Артистом посадили в КПЗ пол-Двоегорска!

— Да ну? Это ты где, в справочной узнал?

— Нет, в милиции. Я уже придумал было штук пять отмазок, чтобы попытаться узнать какую-то информацию о них, а мне выложили все напрямую… — Значит, и Семен здесь? — спросил Пастух.

— Ну да!

— Во дают, — восхитился Боцман. — Наверное, сильно их здесь достали, если они такое учудили! А где они сейчас-то?

— Не знаю, — сказал Муха. — Вроде менты совсем недавно их видели, а потом они куда-то умотали… — Ну да, — проговорил вдруг Пастух словно бы про себя. — Док просто взял Семку с собой. Понял, что одному лучше не ехать… Но кто же тогда везет контейнер? Неужели я ошибся?..

2

Док и Артист в это время неслись на своей «Ниве» в ту сторону, где сел недавно самолет. Артист не зря считался первоклассным водителем. Машина, словно хорошо объезженный мустанг, неслась по улицам, потом по грунтовкам, а потом вообще по пересеченной местности, подпрыгивая и поревывая двигателем. Комья снега летели из-под колес, следом, как хвост кометы, клубилась снежная пыль.

Артист и Док торопились.

Двоегорск закончился, и они выскочили на проселочную дорогу, ту, что вела к рощице, за которой начиналось поле, и дальше, к заброшенному карьеру.

— Я понял, — сказал Артист, — самолет сел на поле, это здесь самое подходящее место, а в карьере его можно спрятать.

Но когда до рощи оставалось метров двести, из-за деревьев вдруг выскочил человек в камуфляже с автоматом наперевес, дал предупредительную очередь перед «Нивой» и очень доходчиво показал жестами, что дальше проехать он не даст. Но Док с Артистом даже не снизили скорость. Тогда из-за деревьев выбежал еще один человек, на этот раз в гражданском, в джинсах и куртке, и пару секунд переругивался со спецназовцем, а потом этот второй отобрал у спецназовца автомат и вскинул его. Артист резко тормознул, и, прежде чем человек в джинсах и куртке дал по машине длинную очередь, Артист и Док синхронно вывалились из салона, выхватив захваченные недавно «беретты». Оба они были надежно скрыты от стреляющего машиной, так что достать их было сложновато.

— Док, выруби его! — крикнул Артист и пополз вперед.

Док поискал упор ненадежнее — бампер на «Ниве» подходил для этого прекрасно — и прицелился.

Тем временем человек в гражданском бросил автомат спецназовцу, сам достал пистолет, и оба они зашли за стволы деревьев. Выстрелы с той и с другой стороны прозвучали практически одновременно. Стрекотнул автомат, пару раз хлопнул пистолет гражданского, и пару раз грохнул из «беретты» Док. Результата это никому не принесло. Док метнулся к «Ниве» и одной рукой быстро достал карабин Карася, который Артист теперь везде таскал с собой. Проверив магазин, он вскинул ствол и, задержав дыхание, прицелился.

Щелкнуло несколько пуль по крыше «Нивы», сразу вслед за этим откуда-то снизу от души выматерился Артист. И в этот момент карабин гулко сказал свое слово, после которого спецназовец рухнул, словно подрезанная косой трава.

Человек в куртке принялся беспрерывно палить, отступая все глубже в лес, и через несколько секунд, видно расстреляв все патроны, он исчез за деревьями.

Док отложил карабин, снова достал пистолет и, пригибаясь, побежал к спецназовцу. Вернулся он буквально через несколько минут и без всяких приключений. Спецназовец был ранен в ногу, и у него уже не было совершенно никакого желания воевать в таких условиях, когда непонятно в кого и зачем палишь, да еще оказывается, что тот, кто заставил тебя стрелять, подло сбежал с поля боя, бросив тебя, и наскоро перевязывать рану пришлось твоему противнику.

— Самолет здесь, за рощей, — сообщил Док, деловито перезаряжая автомат спецназовца, — минут десять ходьбы… — Пошли, — сказал он.

— Да, — согласился Док, — дальше лучше пешком, а то шуметь будем.

Они взяли с собой все оружие — автомат спецназовца, карабин Карася и обе «беретты» — и быстрo углубились в лесные заросли. После десяти минут утомительного пути по сугробам среди деревьев они наконец достигли опушки, за которой перед ними открылось поле. Но никакого самолета на нем не было и в помине. Однако, немного присмотревшись, они обнаружили следы посадки и поняли, что расчищали здесь дорогу к карьеру солдатики из части покойного подполковника Старыги не зря. Самолет наверняка отогнали в карьер и там спрятали.

Осторожно передвигаясь вперед, Док с Артистом еще через десять минут достигли края карьера и немедленно увидели на дне «Сессну». Теперь надо было замереть и терпеливо пересчитывать своих врагов.

За двадцать минут Док с Артистом насчитали четырех спецназовцев, Коперника и пилота. Но где-то здесь еще явно должен был находиться тот, кто вез сюда груз.

А стало быть, всего семь человек, причем пилота можно и не брать в расчет — уж он-то здесь совсем не затем, чтобы воевать. Каждый должен заниматься своим делом.

— Ну что, — подытожил Док, — кажись, дело нехитрое?

Ответить Артист не успел. Там, внизу, началось вдруг какое-то движение.

Один из спецназовцев, видимо старший, напропалую ругался несколько минут с Коперником, а потом, захватив еще одного бойца, покинул место стоянки самолета.

Коперник пнул со злости колесо самолета и полез внутрь.

— Кажется, пора, — сказал" Артист.

— Подождем минут пять.

Они подождали, но за эти пять минут ничего не изменилось.

— Ну вот, теперь пора, — скомандовал Док, и они начали аккуратно спускаться вниз.

3

Боцман контролировал выход КПП, ведущий в часть, Муха контролировал выход на дорогу, а Пастух выяснил у стоящих перед ним по стойке «смирно» двух солдатиков ситуацию в части.