Солдаты удачи (№4) - Закон подлости

— Однако пока в бегах вы, а не я.

— Это все лирика… Лучше перейдем к делу… Да, и не нужно затягивать разговор. Я принял меры для того, чтобы вы меня не засекли. Так что расслабьтесь, Константин Дмитриевич.

— К делу так к делу… Что вы хотите сказать?

— Вы знаете, что именно находится у меня в руках. Не нужно объяснять, что может произойти, если я по неосторожности или злому умыслу разгерметизирую контейнер.

— Но вы этого не сделаете. Вы же разумный человек, Коперник.

— Я разумный человек, у которого горит земля под ногами! Оставим вопрос степени моей разумности. Ситуация проста. У меня есть то, что вам нужно. Мне нужны деньги и возможность уйти. Для того, чтобы у вас не возникло соблазна меня обмануть, я заминировал контейнер и готов взорвать его в любой момент.

— Вы становитесь банальным уголовником.

— Я становлюсь человеком, диктующим свои условия. Итак, мне нужно полмиллиона долларов наличными. Никаких помеченных купюр и переписанных номеров.

Это будет аванс. Вернее, мои командировочные на дорогу за рубежи моей любезной родины. Когда я достигну нужного места, вы переведете пять миллионов долларов в банк, который я укажу. До этого момента вы меня должны оставить в покое.

Повторяю — я смогу взорвать контейнер в любой момент!.. Я заберу деньги и только тогда сообщу местонахождение контейнера.

— Это глупо, Коперник. Где гарантии, что вы отдадите контейнер?

— А гарантий нет. Это игра по моим правилам.

— Как я могу передать вам наличные?

— Их мне должен принести Иван Перегудов. Док, по-вашему.

— Куда принести?

— Пусть сидит дома и ждет моего звонка. И никаких хвостов! Мои люди будут пасти квартиру Перегудова.

— Предположим, что я согласен… — Никаких «предположим», Голубков!.. Вечером я звоню Ивану и назначаю встречу.

— Но в любом случае пять миллионов — сумма нешуточная. Таких денег у меня в кармане нет.

— Я не фантазер, Константин Дмитриевич. Именно поэтому я и согласен на перевод суммы на мой счет. Подробности обговорим позднее. Надеюсь услышать Ивана сегодня вечером.

Конец записи.

* * *

Голубков выключил диктофон и испытующе посмотрел на присутствующих.

— Что скажете?

— Ну и сволочь же… — протянул Артист.

— Это, цитируя моего однокашника, лирика, Семка, — вздохнул Док. — Похоже, что он выкручивает нам руки. У нас есть варианты, Константин Дмитриевич?

— Опасность велика. Под угрозой жизнь миллионов людей. Я не могу взять на себя такую ответственность.

— А он не блефует? — поинтересовался Пастух.

— А если и так? — пожал плечами Голубков. — Что с того? Даже если есть всего один шанс из тысячи, что Коперник выполнит свою угрозу, то и тогда мы не имеем права рисковать. Иван, что ты можешь сказать?

Док машинально достал сигарету, виновато посмотрев при этом на Голубкова.

— Можно?.. — Голубков разрешающе кивнул головой. — Что я могу сказать? Леха Сомин, по кличке Сом, из десятого "Б" этого бы никогда не сделал. Но прошло столько лет. Теперь это — Коперник, и про этого человека мне известно, что он, не задумываясь, убил несколько человек по служебным соображениям. А сейчас речь идет о его собственной жизни… — Комментарии излишни, — вставил Артист. — Но есть ведь основная проблема любого террориста. Он неуязвим, пока не совершил то, чем грозится. После этого у него уже нет козырей.

— Это так, — согласился Пастух. — Но здесь дело сложнее. Он может сегодня распространить один штамм. Холеру, например. Если мы не пойдем на уступки — завтра распространит чуму. Послезавтра — тиф… Сколько у него там этих сюрпризов в чемодане?

— Я считаю, что опасность совершенно реальная, — откашлявшись, подал голос Трубач. — Я пообщался с Коперником и уверен, что он пойдет до конца.

— Ладно, — решительно заявил Голубков, — будем считать, что этот вопрос закрыт. Как нам поступать?

— Его связи? — предположил Боцман.

— Этим сейчас заняты сотрудники ГРУ и ФСБ, — сообщил Константин Дмитриевич.

— Пустой номер, — покачал головой Трубач. — Коперник профессионал. По крайней мере, показал себя таковым в Ираке. Он не совершит этой ошибки. Не будет светиться по связям.

— Но он упомянул о «своих людях», — возразил Боцман.

— Я имел в виду связи, которые могут быть нам известны. А кто его знает, сколько у него своих людей вообще?

— Да что вы, ей-богу! — воскликнул Док. — Что у него, армия, что ли? Я уверен, он действует в одиночку.

— Стоп, — остановил спор Голубков. — Будем проверять все варианты. Ты, Иван, сейчас получишь деньги и отправишься домой. Жди звонка. Тут же сообщишь о месте встречи. На всякий случай мы разобьем Москву на сектора, и наши люди будут готовы перекрыть любой район.

— Ото, — присвистнул Артист. — Это ведь несколько тысяч человек!..

— Мне приданы сотрудники ФСБ, — ответил Голубков. — Еще идеи? А если он действует один?

— У меня есть идея, — подал голос Муха. — Я попытался встать на его место.

Куда бы я подался в такой ситуации? Просто знакомые, а также служебные контакты, даже самые скрытые, отпадают. Он понимает, что сейчас на его поиски брошены все силы государства. Как я понял, если понадобится, то и авиацию привлечем?

Голубков молча кивнул.

— На улице болтаться тоже небезопасно. Могут по-глупому опознать милиционеры. Гостиницы отпадают. Можно «на шару» влезть к какому-нибудь алкашу, но это чревато осложнениями. Остается снять квартиру.

— Конторы отпадают, — вставил Пастух. — Долго, к тому же нужны документы.

— Правильно, — согласился Муха. — А где можно снять квартиру или комнату без проблем и особо не светясь?

— Вокзалы! — выпалил Боцман.

— Точно, — улыбнулся Муха. — Пусть ваши фээсбэшники пошустрят по вокзалам, автовокзалам и аэропортам. Там всегда старушки толпятся.

— Только лучше, если это будет кто-нибудь из местных ментов, — предложил Пастух. — Чтобы не поднимать панику. Менты и так кормятся с этих старушек, так пусть хоть поработают.

— Все, — решил Голубков. — Пока все свободны. Быть всем в одном месте и готовыми к действиям. Иван, ты знаешь, что тебе делать. За работу…

* * *

Понедельник 20.00 Это была, как говорится, городская резиденция Ивана. Здесь он иногда ночевал, когда дела задерживали в городе. Но настоящий его дом был, конечно, в Переделкине.

Док сидел у себя в комнате в полной темноте и тупо смотрел на телефонный аппарат. Рядом на столе в пепельнице догорала очередная сигарета. Судя по количеству окурков. Док пребывал в таком состоянии не меньше двух часов.

Рядом, так же молча, сидел, отмахиваясь от табачного дыма. Трубач — напросился проводить Дока после совещания, чему тот был даже рад, — пока суд да дело, он посмотрит Николая, простукает его — за мужика явно надо браться всерьез. И вообще… дело лучше безделья. Может, отвлечется от тяжелых мыслей о предательстве, о том, что он теперь, после всех трудов, всех смертей, самолично выпустил Леху Сомина, Коперника, туда, где его, похоже, уже не настигнет справедливое возмездие.

Все это время Иван пытался понять, что же это за штука такая жизнь, если два школьных приятеля через полтора десятка лет становятся смертельными врагами.

Причем один из них готов заразить многомиллионный город смертельной болезнью, а второй хочет его за это убить… Его размышления прервала телефонная трель.

— Да. — Док взял трубку, жестами показав Трубачу, что это тот, кого они ждали.

— Ну, здравствуй, Ваня, — услышал он голос Коперника.

— Тебе того же не желаю, — мрачно ответил Док.

— Брось, Док. У меня нет другого выхода.

— Выход всегда есть… — Это похоже на банальный американский фильм. Перейдем к делу, а то ваши архаровцы перегреют свои компьютеры, пытаясь определить, откуда я звоню.

— Я слушаю.

— Деньги при тебе?

— Да.

— Отлично! Тогда через двадцать минут я жду тебя на Манежной площади.

Вернее, так — ты с Манежной, не торопясь, поднимаешься по Тверской. По левой стороне. Я сам к тебе подойду.

— Хорошо, — ответил Док.

— До встречи… В трубке зазвучали короткие гудки.

Док посмотрел на часы. Он знал, что его телефон прослушивается, что теперь десятки людей в спешном порядке занимают свои места вдоль указанного маршрута.

Было странно, что Коперник выбрал такой простой способ передачи денег. Хочет взять его, Дока, в заложники? Может быть… — Ну что? — нетерпеливо спросил его Трубач. — Чего он?

— Коля, ты в любом случае не в игре, ты понял? Ложись пока отдыхать, дожидайся меня.

— А ты куда? — Обида Николая была так велика, что он даже не скрывал ее.

— Я встречусь с ним на Тверской, а потом сразу назад. Не надо, Коля, хватит тебе за ним гоняться. Вот подлечим тебя… — Да-да, конечно, — как-то слишком быстро согласился Трубач, думая о чем-то своем, и при этом глаза его загорелись бесшабашной решимостью.

Но Док, занятый мыслями о предстоящей встрече, не обратил на это никакого внимания. Он решительно встал и вышел в прихожую. Одевшись, сунул в карман куртки пистолет, взял небольшой кейс с деньгами. Чувствуя себя героем идиотского боевика, Док открыл дверь и вышел на лестничную площадку.

Трубач провожал его, стоя в дверях.

— Смотри, Ваня, в оба. Это такая сволочь… По-моему, брехня это все насчет Тверской, где-нибудь по дороге тебя перехватит… — Ничего, бог не выдаст… Все, Коля, давай закрывайся.

Док притворил дверь и не спеша начал спускаться вниз. Опять какие-то придурки выкрутили все лампочки и на лестнице стояла тьма египетская. А ведь, помнится, еще утром горели. Вот вроде и лампочки уже давно не дефицит. И стоят они копейки. Но кто-то с прежним упорством продолжает их красть. Привычка — великая вещь!..

Он спустился еще на один марш, как вдруг не то чтобы услышал, а скорее ощутил за спиной чье-то присутствие. Не замедляя шага, он осторожно протянул руку к карману с пистолетом.

— Не шути, Ваня, — раздался спокойный голос Сомина—Коперника, и в спину Доку ударил луч фонаря. — Стой как стоишь — спиной. Как-нибудь перетерплю твою невежливость.

Док замер на месте.

— Я знал, Шах, что ты выкинешь какую-нибудь шутку. Ты всегда был выдумщик, — сказал он не оборачиваясь.

— А ты уж решил, что я окончательно свихнулся и попрусь на Тверскую? Да там теперь не протолкнуться от оперов.

— Нет, я сразу подумал, что здесь что-то не так.

— Ну что, Ваня, плохи наши дела, — как-то грустно произнес Коперник. — Влип я по самые уши.

— Меня о помощи не проси. Ты знал, на что шел, когда заманивал меня в Двоегорск.

— Это так, — согласился Коперник. — А помнишь наши годы золотые? Как мы в шпионов играли вдоль бульваров? Я там был недавно… Многое уже изменилось… А все еще пахнет нашим детством… — Доигрались мы с тобой. С чего это тебя, Коперник, на лирику потянуло? — жестко осадил его Док.

Коперник помолчал и уже ледяным голосом приказал:

— Поставь чемодан на пол, Док. И без шуток. Ты знаешь, я стреляю неплохо.

— Помню. На соревнованиях призы брал… Док осторожно поставил кейс на ступеньку рядом с собой.

— Теперь тихо вынь пушку из правого кармана куртки. Двумя пальцами… Вот так. Брось!

Пистолет с глухим стуком отлетел куда-то вниз. Док услышал, что Коперник спускается к нему, и весь напрягся, приготовившись действовать.

— Повернись, — приказал Коперник. И тут… — Руки! — приказал чей-то спокойный голос, и Док, мгновенно узнав Трубача — не удержался-таки Никола, решил все же самолично проследить, как он спустится, — вздохнул с облегчением и, не откладывая дело в долгий ящик, присел, чтобы нашарить выброшенный пистолет.

— А, господин Аджамал Гхош! — радостно сказал Сомин-Коперник. — Давно ли мы с вами расставались, клялись в вечной дружбе… — Руки, — еще раз приказал непреклонный Трубач, — иначе я применю силу!

— Да-да, конечно, конечно, — засуетился Коперник, хотя голос у него был все такой же странно радостный.

Он поднял руки, и тут Док снизу увидел, как в них что-то блеснуло в слабом свете уличного фонаря, льющемся через стекло лестничного проема.

— Берегись, Коля, — закричал он, но было уже поздно, — Трубач вдруг с каким-то страшным сипением схватился за глаза, в воздухе густо запахло перцем.

Николай, рухнувший на лестницу, страшно хрипел, задыхался. Не думая больше об опасности, исходящей от бывшего школьного однокашника, Док бросился к другу.

— Посвети, — резко приказал он Копернику, и тот снова врубил свой мощный фонарь. — Что же ты наделал, сволочь! — сказал он, задыхаясь от ненависти и пытаясь привести Николая в чувство. На губах того выступила пена, лицо посинело — Николай задыхался. — Видно, у него что-то с легкими, а тут еще ты со своим газом! Видишь — асфиксия.

— Ага, — охотно согласился Коперник. — Асфиксия. Возможен спазм мозгового кровообращения, короче говоря, инсульт. Да что мне тебе объяснять, ты же лучше меня все это знаешь, ты ведь врач-то, а не я!

— Ну ты и сволочь! — задохнулся Док.

— Не спорю, некрасиво, — легко согласился Сомин-Коперник. И снова приказал:

— Повернись ко мне лицом. Если ему вот эти таблетки не помогут, — он кинул Доку в руки небольшую картонную упаковку, — наверно, ничто уже не поможет. А теперь извини… Док собрался было встать над телом Трубача с твердым намерением нанести врагу удар, но еще в полуприседе получил в лицо струю красного перца все из того же банального баллончика. Глаза, казалось, полыхнули огнем. На какое-то время он совсем перестал что-нибудь видеть. Тут же последовал сильный удар ногой по почкам, и Док согнулся пополам.

Коперник легко перескочил через него и, схватив кейс, побежал вниз по лестнице.

— Я помню о дружбе, — усмехнулся он на ходу. — А потому дарю вам обоим жизнь… Конечно, слова о дружбе прозвучали как издевка. Просто Коперник не хотел привлекать к себе внимание выстрелом, да и лишнее убийство не входило в его планы. Полученные деньги были как нельзя более кстати — они давали ему возможность исчезнуть. Коперник прекрасно осознавал, что его будут разыскивать по всему миру. ГРУ не прощало предателей. А кроме того, в сложившейся ситуации и предложение Флейшера, сделанное им тогда в Багдаде, приобретало свою актуальность. Перебежать на сторону ЦРУ — это был теперь, пожалуй, единственный для него шанс остаться в живых.

* * *

Понедельник 21.15 Когда час спустя на той же конспиративной квартире снова собрались все, кроме Трубача, которого таки увезли в госпиталь, Док не мог смотреть своим, друзьям в глаза. В прямом и переносном смысле. Глаза слезились от перца, и Иван был готов провалиться сквозь землю от стыда, что снова как пацан упустил Коперника.

— Брось убиваться. Док, — в который раз хлопал его по плечу Пастух. — Да, конечно, этот жук из Багдада как по маслу ушел, ну и что? Что, по-твоему, лучше было бы, если бы ты Кольку там бросил?

— Колю жутко жалко, — сказал Боцман. — Только-только выбрался из всего этого дерьма — и на тебе… — Ну пусть эта падла мне только попадется в руки, — кровожадно сказал Муха.

— Лучше бы он в нас стрелял, — выдавил тоскливо Док. — А то как шпану — баллончиком!..

— Пристрелить тебя у него еще шанс будет, — философски заметил Артист. — Парня надо брать, и точка. Вряд ли он будет дожидаться остальных мифических миллионов. Он же не такой дурак, да и пол-"лимона" ему вполне хватит.

— Скорее всего, ты сегодня на совещании был прав, — задумчиво произнес Муха. — Он действует один. Только ушлый он больно. Но, как говорится, на каждую хитрую задницу… Договорить он не успел — раздался телефонный звонок, прервавший все разговоры. Голубков снял трубку и с минуту внимательно слушал.

— Спасибо. Без меня ничего не предпринимать! Наконец полковник положил трубку и торжествующе окинул взглядом собравшихся.

— Кое-что есть. Человек, похожий на Коперника, сегодня ночью снял квартиру у бабки на Казанском вокзале. Снял на три дня. Заплатил вперед.

— Ну, так надо навестить мерзавца! — решительно предложил Боцман.

— Не спеши, — осадил его Голубков. — Это еще, может, и не он. Бабка оказалась подслеповата и не очень-то уверена, что на фотографии изображен ее клиент. Надо проверить. Но какое-то чутье подсказывает мне, что это на девяносто процентов он. Будем брать. У меня в распоряжении спецподразделение «Альфа»… — Да знаем мы, как они работают, — махнул рукой Артист. — У шведского посольства насмотрелись.

— Действительно, Константин Дмитриевич, — поддержал друга Пастух. — Мы и сами справимся. Тем более что Трубачу пообещали.

— Хорошо-хорошо… Я и не возражаю. Тем более если Трубачу… Только помните — осторожность! Вы уже поняли, что это за тип. Никаких радио-или иных переговоров. Брать или ликвидировать наверняка!

— Это уж будьте спокойны, — мрачно сказал Док, поднимаясь со стула.

— А куда это ты собрался? — удивился Пастух.

— Не понял? — Док в недоумении посмотрел на Сергея, как будто тот неожиданно сморозил жуткую глупость.

— Не обижайся, Ваня, но ты теперь на операцию не ходок. Куда тебе с такими-то глазами!.. Не маленький, понимать должен. Ты лучше давай к Николаю в госпиталь… Док поиграл желваками, но послушно опустился обратно на стул.

— Да, наверное, ты прав, Серега. Извини. Но уж больно хочется поквитаться… — Значит, так, — вернул всех к делу Голубков. — Оружие и снаряжение получите прямо сейчас…

* * *

Вторник 04.20 Квартира, которую предположительно снял Коперник, располагалась в старом пятиэтажном доме в Перове. На улице в этот час было пустынно. Только иногда проносились шальные автомобили, не обращавшие никакого внимания на мигающие желтым светом светофоры.

Во дворе, забитом личным автотранспортом граждан, стояла тишина. В мертвых конусах света от фонарей медленно опускались снежинки, чтобы тут же растаять в обычной московской зимней слякоти. Пара бездомных псов да облезлые коты — вот, кажется, и все живые обитатели улицы.

Но это только на первый взгляд. Впрочем, и на второй тоже. Потому что увидеть лежащих рядом друг с другом на промерзший крыше в особых спецназовских костюмах белого цвета Пастуха и Муху мог бы, наверно, только Господь Бог. Рядом с ними на снегу лежала снайперская винтовка. Костюмы, что на ребятах, были экспериментальной разработкой и предназначались именно для таких вот лежаний на снегу. Они и маскировали, и, с виду тонкие, отлично сохраняли тепло. Так что двое друзей в засаде чувствовали себя вполне комфортно.

— Хороший костюмчик, — прошептал Муха. — Такие бы нам в Чечне… Помнишь, Серега, как мы под Бамутом сутки вот так на снегу пролежали? Я тогда чуть без яиц не остался… — Помню… — коротко ответил Пастух.

* * *

Вторник 06.10 По двору медленно проехал патрульный милицейский «уазик». И все. В окнах начал зажигаться свет. Какой-то очумелый спортсмен выскочил на пробежку.

Город оживал. Одиночные прохожие выходили на улицу и, сонно ежась на утреннем морозце, трусили на работу. По улице с протяжным гулом проехал автобус.

— Смотри, Коперник встал, — прошептал Пастух, указывая на зажегшееся окно в доме напротив.

Это был условленный сигнал. В условиях радиомолчания только таким способом оперативники, следившие за окнами предполагаемой квартиры Коперника, могли, не привлекая к себе внимания, подать сигнал.

Во дворе появился новый персонаж. Какой-то мужик брел, покачиваясь из стороны в сторону, хватаясь за капоты автомобилей, чтобы не упасть. Мужик явно всю ночь славно квасил и теперь осуществлял решительную попытку добраться до дома. Но как раз напротив лежащих на крыше Пастуха и Мухи мужик окончательно поссорился с земным притяжением и упал в подтаявший сугроб у подъезда. Еще некоторое время он предпринимал слабые попытки встать, но вскоре затих.

Внизу хлопнула дверь. Пастух прилип к окуляру оптического прицела винтовки.

Из подъезда вышла какая-то тетка и вразвалочку направилась к остановке автобуса.

Вдруг условленное окно погасло. Пастух вновь напрягся.

— Внимание! — предупредил он Муху, и тот, страхуя командира, тоже взял свою винтовку на изготовку.

Они были готовы в случае чего изрешетить Коперника. Дверь подъезда вновь открылась, и на улицу вышел высокий мужчина. Он внимательно осмотрел лежащего в сугробе и, засунув руки в карманы пальто, проследовал дальше.

Так бы он и шествовал степенно к автобусной остановке, если бы в тот момент, когда он проходил мимо припаркованого тут «жигуленка», из-под машины не появились внезапно две руки и не дернули мужчину одним точным движением за ноги.

Потеряв равновесие, мужчина грохнулся на землю. И в тот же момент лежавший до этого без всякого движения пьянчужка взметнулся в воздух и обрушился на мужчину сверху. Боцман и Артист сработали как нужно.

— Готово! — сообщил Пастух и поднялся на ноги.

Внизу с двух сторон двора к лежащим на земле подлетели два автомобиля.

Несколько секунд, и на Коперника уже надевали наручники. Хотя в этом не было никакой необходимости — Артист и так обезвредил его точным ударом в сонную артерию.

Изумленные жители окрестных домов наблюдали, как из подъезда, не таясь, вышли Пастух с Мухой в маскировочных комбинезонах, со снайперскими винтовками в руках. Еще несколько минут — и двор опустел. Коперника погрузили в машину.

Какие-то мрачные люди в одинаковых куртках поднялись в его квартиру и принялись тщательно, методично ее обыскивать.

* * *

Вторник 06.55 На конспиративной квартире Коперника довольно быстро привели в чувство. Он сидел на стуле в одной из пустых комнат. Перед ним за столом расположился Голубков. Кроме этих двоих в комнате присутствовали еще Пастух и Док.

— Ловко вы меня, — процедил Коперник. — Только я же предупреждал — никаких попыток меня взять. Теперь я умываю руки.

— Слушай, Коперник, — почти ласково произнес Пастух. — Мы не в прокуратуре и адвоката тебе вызывать не собираемся. Ты все это затеял ради спасения своей паршивой шкуры. Отлично. Так вот я, капитан Пастухов, тебе обещаю: я лично тебя пристрелю. Ты с катушек слетел? Хочешь весь свет угробить? Отлично… Я тоже с мозгами не в ладах. Можешь узнать у Камаля. Или привезти тебе сюда Трубача?

Аджамала Гхоша? Как бы то ни было, тебе все одно конец. Ты даже не узнаешь, взорвалась ли твоя бомба, хоть это-то ты себе представляешь? Здесь, в городе, может хоть чума произойти, ядерная война — ты этого не увидишь. Потому что будешь лежать с простреленной головой… Подумай об этом, Коперник… Подумай!..

Пастух нависал на Коперником. Его вкрадчивый голос действовал лучше всякого крика. Сергей смотрел, не отрываясь, в глаза Сомину, и со стороны казалось, что это сеанс гипнотизера, экстрасенса.

— Или иной вариант. Ты говоришь, где спрятана бомба, и сохраняешь себе жизнь. Будешь корпеть в тюрьме. Или еще где. Но жить. Альтернатива ясна?

— Ясна, — медленно ответил Коперник. — Но может, все наоборот? Ты готов, капитан, взять на себя гибель сотен тысяч людей? Вот ты убьешь меня. А потом из-за этого люди — тысячи, миллионы — будут умирать от страшных болезней… — На понт берешь? Да ведь тебе надо взорвать твою бомбу, верно? Запустить взрыватель? — спросил Пастух. — А вот мы сейчас прокрутим тебя на полиграфе и рано или поздно узнаем все, что нам надо. Ты ведь знаешь, что это такое? Тебя, конечно, обучали обманывать полиграф, но это тебе не поможет. А когда мы найдем контейнер — я тебя пристрелю. Константин Дмитриевич, не возражаете?

— Стреляй, — пожал плечами Голубков.

— И вы не захотите получить компромат на генералитет? — улыбнулся Коперник.

— А мы и так знаем достаточно, — возразил Голубков. — Иначе почему, вы думаете, нас решили подставить?

Коперник с беспокойством посмотрел на часы на стене. Они показывали семь утра. Потом немного подумал и сказал:

— Ладно. Ставлю вас в известность. Если через пять минут я не предупрежу своего человека, он взорвет бомбу.

— Какой человек, Коперник? — протянул Пастух. — Нет у тебя никаких «своих» людей.

— Это просто человек. Он ничего не знает. Просто у него в руках пейджер и радиовзрыватель. Он знает, что если до пяти минут восьмого он не получит сообщение, то он должен нажать кнопку. Просто нажать. Это наркоман. Он даже не задается вопросом, для чего эта кнопка.

— Ну, это ты врешь, — уверенно заявил Пастух.

— Поди проверь, — пожал плечами Коперник. — Я прошу-то всего-навсего сбросить сообщение на пейджер… Пастух посмотрел на Голубкова. Потом на часы. Времени было три минуты восьмого. Как-то по-дурацки все это получалось — они с Коперником по очереди брали друг друга на понт. Как в покере… Но рисковать все же не хотелось. Не было у них права на ошибку… — Давай свой номер пейджера, — произнес Голубков.

Коперник продиктовал номер.

— Что передать? — спросил Пастух, держа трубку на весу.

— Да все равно, — ответил Коперник. — Что-то вроде — «все в порядке». Или «все нормально»… Можно без подписи.

Пастух дождался голоса оператора и сообщил:

— Для абонента сто пятьдесят: «Все в порядке».

— Вот и славно, — кивнул Коперник.

— Что славно-то? — подозрительно поинтересовался Пастух.

— Сейчас восемь ноль пять. Стало быть, ровно через полтора часа бомба взорвется. — Он торжествующе улыбнулся.

— Ах ты, сукин сын! — Пастух еле сдержался, чтобы не ударить Коперника. — Что ты несешь?

— Пейджер, — подал голос молчавший до этого Док. — Пейджер как радиовзрыватель или пусковой механизм. Это просто… — Теперь я диктую условия, — жестко произнес Коперник. — У нас всех девяносто минут. Вы сейчас же отпускаете меня, и никакой слежки. Получаса мне вполне хватит, чтобы раствориться в городе. Потом я сообщаю вам место, и расстаемся по-джентльменски… — Я его пристрелю, — тоскливо сказал Пастух.

— Полиграф, — приказал Голубков.

Стало ясно, что полковник зря времени не терял и основательно подготовился к допросу Коперника.

Через минуту в комнату вошел молодой человек с портативным компьютером и небольшой к нему приставкой-полиграфом. Все те киношные образы «детектора лжи» как какой-то машины с самописцами на полкомнаты давно уже устарели. Теперь это просто компьютер с соответствующей программой и датчики.

Молодой человек привычным движением прикрепил датчики на пальцы Коперника и на его грудь. Еще через несколько минут проверка на полиграфе началась.

* * *

08.20 Проверочный тест закончился. Оператор задавал вопросы и, не дожидаясь ответа, делал отметки в блокноте. Полиграфная проверка в наше время освобождает проверяемого даже от необходимости отвечать. Просто проверяемым сообщается какая-то информация (все равно какая), и, если она соответствует действительности, полиграф показывает это.

— Северный округ, — диктовал оператор. — Южный… Юго-восточный… Центральный… Есть! — Оператор, с удовлетворением ученого, открывшего новый закон, расплылся в улыбке. — Бомба в Центральном округе.

Далее он начал перечислять названия кварталов. Когда прозвучало название Чистопрудного бульвара, полиграф вновь дал положительный результат.

Теперь уже Коперник поглядывал на часы с неподдельной тревогой. Вот стрелка подошла к половине восьмого. Было заметно, что Коперник нервничает. Оператор, разложив перед собой карту Москвы, бубнил названия переулков.

В 09.05 Коперник с тоской посмотрел на компьютер и вдруг сказал:

— Ладно, хватит!..

— Почему же, — возразил Пастух с садистской улыбкой. — Продолжим.

— На часы посмотри, капитан! — огрызнулся побледневший Коперник. — Ну найдете вы переулок. Верю. Но на перечисление всех домов и квартир у вас уйдет не меньше часа!.. Будет уже поздно. И это не блеф… — Ну так, твою мать! — не выдержал Пастух. — Поехали! Человек ты или маньяк? В Бога не веришь, так хоть о себе подумай! Я ж тебя на кусочки порежу, а перед этим заставлю всем умирающим «утки» менять!..

— Меньше слов, капитан, — угрюмо ответил Коперник. — Едем, и быстрее, быстрее!..

— Вот и славно, — вскочил на ноги Пастух. — Давно бы так!..

* * *

09.15 Почти бегом Коперник в сопровождении Пастуха и все еще немного заторможенного Дока выскочили из подъезда и направились к ждавшей их машине с маячком на крыше. Они были уже в паре шагов от ее открытой двери, когда вдруг раздались два приглушенных хлопка, и Коперник как подкошенный свалился в сугроб.

Белый снег вокруг его головы быстро набухал алым пятном.

Доку, который прошел не одну боевую переделку, не нужно было ставить диагноз — работал снайпер. Пригнувшись, Пастух подбежал к машине. В руке его блеснул пистолет.

— Суки!.. Суки!.. — повторял он в бессильной злобе.

Док, не обращая внимания на опасность тоже получить пулю, нагнулся к еще живому Копернику.

— Давай, Шах, давай!..

— …Школа… — скорее прочитал по губам, чем услышал, Док. — …Прогулы… Леха Сомин дернулся и затих. Так закончил свою жизнь капитан ГРУ по кличке Коперник… "Вот и кранты мрази, — подумал Док. — Жаль только, Коле это не поможет.

Второй инсульт — это почти конец… Речь потеряна, правосторонний паралич… Эх, из-за какого-то дерьма — и такой парень… Ладно, будем мстить за Колю, будем действовать дальше!"

— Бери снайпера! — крикнул он Пастуху и бросился к машине.

Пастух с каким-то изумлением взглянул на друга, но подчинился. Впрочем, в его взгляде явственно читалось: «На хрена мне снайпер, когда через пятнадцать минут все полетит к чертям собачьим!..» Но так уж был устроен капитан Пастухов.

В самом безвыходном положении он предпочитал действовать, а не ждать. Да и Док не был похож на человека в растерянности. Счет шел на секунды, и Док явно соображал, что он делает. А это главное — в бою ведь некогда переспрашивать. В бою главное — верить, что товарищ прикроет… Все эти мысли пронеслись в голове Пастухова за одно мгновение. А в следующее он уже несся к противоположной стороне улицы, к дому, откуда стрелял снайпер.

Краем глаза на бегу он видел, как Иван прыгнул в машину, как та рванула с места, взвыв сиреной.

Впереди в подворотне хлопнул еще один выстрел. Пастух прижался к стене и заглянул за угол, для того чтобы тут же вновь отпрянуть назад. Прямо на него из подворотни несся новенький «БМВ». Набирая скорость, автомобиль, взвизгнув на оттаявшем асфальте, повернул на улицу, где с глухим ударом врезался в припаркованый «жигуль» и тут же, дико взревев двигателем, рванул вперед.